Текст книги "Цыганские глаза"
Автор книги: Хелен Диксон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
Вторая глава
Лукас Фокс лениво улыбнулся. Сняв перчатку, он поднял цветы и поднес их к лицу. Золотой перстень с рубином сверкнул на его пальце в лучах солнца. Взгляд лорда пробежался по улыбающимся лицам зрителей и остановился на Пруденс.
Он оценивающе посмотрел на девушку, и в его дерзких глазах вспыхнули огоньки. Одарив ее очередной улыбкой, на этот раз еще более ослепительной, он со смехом подхватил Пруденс и усадил на лошадь впереди себя.
Налюбовавшись ее соблазнительным телом, ее роскошными волосами, падающими на плечи в восхитительном беспорядке, Лукас задержал взгляд на ее безупречной коже, покрытой медовым загаром. Посмотрев в ее удивленные глаза и заметив их необыкновенный цвет, он пришел к выводу, что девушка прекрасна, как ангел.
– Боже праведный! – воскликнул он. – Должно быть, я умер и попал в рай… а значит, надо сказать святому Петру, чтобы он открыл для меня ворота.
Пруденс следовало остановить лорда, но она была настолько ошеломлена его поступком, что не сумела воспротивиться, когда он опустил голову и поцеловал ее в губы.
Его поцелуй был медленным и неторопливым. Обняв девушку, Лукас запустил пальцы в ее мягкие волосы, не позволяя ей отстраниться. В первые несколько мгновений ее губы показались ему холодными, как лед, но постепенно они становились все теплее и мягче. Почувствовав ее отклик, Лукас крепче прижал ее к себе. Она была подобна цветку, благоухающему и невинному.
Когда он, наконец, оторвался от ее губ, Пруденс взглянула ему в глаза – глаза цыгана, зеленовато-карие с золотистыми искорками, глаза цвета бренди, цвета созревшего зерна в пору жатвы, и мрачный блеск в их глубине показался ей загадочным и манящим, словно бурный горный поток. У девушки закружилась голова, и она ощутила волнующий прилив возбуждения и страха, древнего, как само время. Она забыла о том, что процессия продолжает двигаться, забыла о зрителях. Лицо Молли еле различалось вдали, ее рот был разинут от удивления, а глаза казались огромными, словно блюдца.
Когда кто-то из всадников поравнялся с ними, Пруденс опомнилась и почувствовала, как ее щеки покрываются густым румянцем. Злость и возмущение наполнили ее грудь. Если бы не крепкие объятия лорда Фокса, лишившие ее возможности двигаться, она залепила бы ему звонкую пощечину.
– О! Как вы посмели? Вы невероятно бесстыдны, сударь. Слишком бесстыдны.
Лорд Фокс улыбнулся.
– Не так бесстыден, как хотелось бы, милая, – пробормотал он бархатным голосом.
Неожиданно кто-то его окликнул.
– Ты, Лукас, верен себе. Позволь заметить, что это не какая-нибудь шлюшка… так что, будь любезен, отпусти мою младшую сестренку.
Лукас на мгновение замер от изумления, а затем рассмеялся, сверкнув белыми зубами.
– Сестренка? Боже праведный, Томас. Ты шутишь?
– Я серьезен, как сама смерть. А теперь, отпусти ее, развратник. Пруденс еще ребенок и очень впечатлительна.
Пруденс посмотрела на брата, обиженная его отзывом о ней как о впечатлительном ребенке. Лицо Томаса было суровым, и она знала, что он очень рассердился, встретив ее на улице среди простого люда.
Ее взгляд снова упал на лорда Фокса, и она с презрительным видом вскинула подбородок. Его глаза сузились, заблестели, а губы искривились в странной улыбке.
– Что ж, Томас, мне было очень приятно познакомиться с твоей маленькой сестренкой.
Пруденс, придя наконец в себя, выскользнула из объятий лорда Фокса и спрыгнула с лошади, продемонстрировав при этом свои стройные, обтянутые чулками ножки. Ее щеки горели, глаза пылали возмущением.
– Вы, самоуверенное, несносное животное. Убирайтесь к дьяволу. Но сначала верните мне мой букет, – заявила она, протягивая руку.
– Но вы сами бросили его мне, – мягким голосом возразил Лукас, глядя с невозмутимым видом в ее аметистовые глаза. – Или в вашем обыкновении требовать подарки назад?
– Эти цветы предназначались не вам.
Лорд Фокс удивленно выгнул бровь, с неохотой возвращая букетик. Пруденс схватила его с быстротой молнии, но тем временем Лукас вытащил у нее из-за уха веточку цветущего боярышника и приколол к камзолу булавкой, украшенной жемчугом и бриллиантами. С довольным блеском в глазах он наклонился и потрепал девушку по подбородку.
Подавив свою ярость, Пруденс отвернулась и направилась к Адаму, мечтая, чтобы он усадил ее к себе на лошадь и поцеловал, как лорд Фокс. Но Адам не такой, хотя годы, проведенные на континенте, сильно его изменили. Девушка тайно жалела об этом. Ей невыносима была мысль о том, что он мог целовать и других женщин.
Адам был невероятно красив в зеленом с золотом камзоле. Глядя на него с любовью и радостью, Пруденс протянула ему букет. За три года разлуки она часто думала о том, что скажет ему при встрече, но теперь сумела лишь сбивчиво пробормотать:
– Добро пожаловать домой, Адам. Я скучала по тебе… мы… мы все скучали.
Благодарная улыбка вспыхнула на прекрасном лице Адама. Тронутый скромным подарком, он взял у девушки букет и нежно погладил ее по щеке, словно ребенка.
– Спасибо, Пруденс. Я так ждал встречи с тобой и твоей семьей.
Процессия давно миновала Мэйтленд-Хауз, и толпа вокруг становилась все гуще. Пруденс пришлось вернуться. Томас придержал лошадь.
– Я не знаю, что все это значит, Пруденс, – начал он, и его тон не оставлял сомнений в его глубоком негодовании, – и не хочу знать. Но твое поведение никуда не годится. Ступай на балкон к тете Джулии и Арабелле и смотри на процессию оттуда. Я подъеду позже.
Подавленная событиями, происшедшими в последние несколько минут, и сознающая, что ее выходка не останется безнаказанной, Пруденс даже не взглянула на балкон. Она не видела, как побледнела Арабелла, став свидетельницей ее поцелуя с лордом Фоксом, и как усилилась ее бледность, когда Пруденс забрала букет и вручила его Адаму.
Арабелла только сейчас поняла, как слепа она была в отношении мыслей и чувств своей младшей сестры. В последнее время Пруденс часто погружалась в мечты. Раскрыв причину ее задумчивости, Арабелла сильно встревожилась и опечалилась… так как знала, что в Гааге Адам тайно сочетался браком с Люси Ладлоу, свояченицей их брата.
Арабелла не единственная была расстроена. С крепко сжатыми кулаками и перекошенным от ярости лицом Уилл Прайс смотрел на могущественного и раздражающе красивого лорда Фокса, целующего Пруденс на глазах у толпы. Когда она взяла букет и отдала его всаднику с льняными волосами, Уилл ощутил такую горечь, какую не испытывал никогда в жизни.
Уилл был очарован Пруденс Фейрворти. Хотя ему едва перевалило за двадцать, на его лице уже проявились следы распутной жизни и излишеств. Он утолял свою похоть с проститутками, но Пруденс была другой. Она – сестра джентльмена, и требовала иного отношения. За год знакомства Уилл позволял себе лишь любоваться ее гибким молодым телом. Он ходил за ней по пятам, словно одурманенный недоумок, а Пруденс держала его на расстоянии, разыгрывая из себя пуританку. И вот, у него на глазах, она бросается к разряженным роялистам, словно бесстыдная потаскушка.
– Сука! Лживая сука! – прошипел Уилл сквозь зубы. Его гнев вылился в холодную, твердую решимость. Явное равнодушие к нему со стороны Пруденс и собственное низкое положение удерживали его от попыток к сближению, но так больше продолжаться не будет. При следующей встрече он уже не станет заботиться о ее чувствах… если у этой шлюхи они есть.
С кипящей в душе яростью, Уилл развернулся и направился подальше от Стрэнда, чувствуя отвращение к надменным, напыщенным роялистам и мысленно осыпая их проклятиями.
* * *
После возвращения короля Карла в свой дворец на Уайтхолле Томас прибыл в Мэйтленд-Хауз, чтобы воссоединиться с семьей. Пруденс, надеявшаяся, что с ним приедет и Адам, была глубоко разочарована.
Томас тепло поприветствовал сестер. После краткого объятия с плачущей от счастья Арабеллой, он поцеловал Пруденс со всей любовью, накопившейся в нем за годы изгнания. Она с радостью поняла, что брат больше не злится на нее за ее выходку.
Затем Томас отвел в сторону тетю Джулию и в тщательно подобранных выражениях поведал ей об обстоятельствах смерти ее мужа. Со слезами на глазах тетя обняла племянника и отвела его в огромную гостиную, где их дожидался роскошный ужин.
Празднество началось. Желая лучше узнать Пруденс и присмотреть за ней, Томас потребовал, чтобы она села с ним рядом. В свете свечей он, нахмурившись, глядел на девичье лицо. Прелесть всех прочих дам, сидящих за столом, померкла в сравнении с ее яркой красотой. Несмотря на маленький рост, она была невероятно хороша собой и прекрасно сложена.
Зная о неугомонности ее натуры и заметив упрямую линию ее маленького подбородка, Томас пришел к выводу, что ей давали слишком много свободы. Чувствуя, что ей требуется жесткая дисциплина, он решил укротить эту маленькую дикарку.
Когда сидящий напротив джентльмен поинтересовался местонахождением лорда Фокса, Пруденс с радостью услышала от Томаса, что его друг остался на Уайтхолле. Не желая больше видеть этого человека, она мысленно вознесла благодарственную молитву. Пытаясь скрыть разочарование от отсутствия Адама, девушка бросила завистливый взгляд на Арабеллу, сидящую рядом со своим женихом. Сестра казалась совершенно счастливой, ее лицо разрумянилось, ясные голубые глаза сияли, словно хрусталь.
Все были охвачены весельем. Сладко пахли ароматные свечи, бросающие теплые отблески на лица гостей. Вино лилось рекой, и за столом царило праздничное настроение. Играли скрипачи, приглашенные прямо с улицы, и поднимались бесконечные тосты за здравие короля Карла.
Вскоре и Пруденс прониклась всеобщей радостью. Слишком счастливая, чтобы есть, она любовалась своим красавцем-братом, потягивая вино.
Вскоре ее щеки покрылись румянцем, а глаза заблестели. Когда Томас завел разговор с сидящим рядом джентльменом, Пруденс посмотрела на Роберта Армстронга, и заметила, как тот подносит к губам руку Арабеллы, глядя на нее влюбленными глазами. Она видела, как сестра отвечает ему пронзительно нежной улыбкой, грациозно склонив голову.
В этот миг отсутствие Адама ощущалось остро, как никогда. Почувствовав подкативший к горлу комок и не в силах сдержать любопытство, Пруденс обратилась к брату.
– Почему Адам не пришел, Томас? Я думала, он будет с тобой.
– Адам остался на Уайтхолле. Он намерен с первыми лучами солнца выехать в Марлден-Грин.
– Но… зачем такая спешка?
– Чтобы подготовить дом к приезду его жены из Гааги.
Пруденс с недоумевающим видом уставилась на брата.
– Его жены? – севшим голосом повторила она.
– Да, – ответил Томас, не заметив неожиданной бледности сестры. – Разве ты не знала? Странно, что Арабелла тебе не сказала. Впрочем, поженились они совсем недавно, а со всей этой суматохой Арабелла, видимо, и забыла об их свадьбе.
– Кто… кто она? – спросила Пруденс, пытаясь скрыть волнение.
– Люси, младшая сестра моей дорогой жены. Так что теперь мы с Адамом свояки. Она осталась в Гааге с Верити, чтобы позаботиться о дяде. Надеюсь, он скоро поправится, и все они смогут приехать сюда.
Мечты Пруденс растаяли в одно мгновение. Она глядела на Томаса, не в силах поверить, что он говорит правду, что Бог действительно позволил этому случиться. Сжав в руке бокал с вином, она обвела комнату испуганным взглядом. Все поплыло перед ее глазами. Адам женился на другой! Нет. Не может быть. Но это так. О, как глупо было надеяться, что он помнил о ней, когда его окружали столько придворных красавиц.
Томас взглянул на ее белое, как мел, лицо.
– Что с тобой, Пруденс? Тебе плохо?
Она через силу улыбнулась.
– Ничего. Ничего страшного, Томас. Думаю, я выпила слишком много вина. Если не возражаешь, я выйду на минуточку. Подышу воздухом.
Девушка выбежала из дома и укрылась во внутреннем дворике, не желая даже думать о возвращении к столу. Но поздний гость, явившийся сразу же после ее ухода, успел заметить платье цвета гиацинта, промелькнувшее в коридоре.
Стемнело. Единственными пятнами света были освещенные окна и пара фонарей. Чувствуя себя совершенно несчастной, Пруденс направилась к вязу, стоящему дальше всего от дома. Прижавшись к толстому стволу, она не слышала ни уличного шума, ни веселых голосов гостей. Ее горе было таким сильным, что она мечтала лишь о смерти.
И все же ее сердце замерло, когда в дверях появилась темная мужская фигура. Сначала Пруденс, решила, что это Томас разыскивает ее, но затем поняла, что вошедший мужчина выше ее брата и намного шире в плечах. Неожиданно девушка догадалась, кто он такой. Лорд Фокс казался столь же пугающим во тьме, сколь беззаботным и веселым он был днем, проезжая в королевской процессии. Молясь, чтобы он не заметил ее и ушел восвояси, Пруденс спряталась за дерево, но, вероятно, на ее платье упал свет от фонаря, поскольку лорд сбежал по лестнице и направился прямо к ней.
Звук его приближающихся шагов наполнил ужасом ее сердце. Свет, падающий из-за его спины, скрывал лицо. Съежившись в окружающей ее темноте, девушка затаила дыхание.
Он склонился над ней, высокий, молчаливый и таинственный, с гривой иссиня-черных волос, падающих на плечи. Постепенно черты его лица становились все более отчетливыми, и Пруденс с испугом увидела перед собой его горящие зеленовато-карие глаза. Чутье подсказывало ей, что все слова Молли о его подвигах, о страхе, который он внушает своим врагам, и обожании друзей, чистая правда.
Было нечто привлекательное и почти неотразимое в его чертах, но в то же время и опасное. Пруденс храбро повернулась к нему, снова ощутив прилив гнева.
– Так это вы, – сердито произнесла она.
– Как видите, госпожа Фейрворти, – ответил он низким голосом.
– Не обижайтесь, лорд Фокс, но я вышла сюда, чтобы побыть в одиночестве, и прошу вас оставить меня в покое. Пожалуйста, уходите, – обратилась к нему девушка, решительно вскинув голову. – Я вовсе не рада вашему обществу. – Больше всего на свете Пруденс желала, чтобы он ушел. Но в то же время ей хотелось скрыть чувства, которые пробудил в ней его поцелуй. Но Лукас Фокс прекрасно знал о ее чувствах. Уж он-то умеет пробуждать в женщинах вожделение.
Лукас лениво усмехнулся, рассматривая обращенное к нему лицо девушки. В полумраке оно напоминало бледную камею, ее глаза казались огромными, волосы развевались на ветру. Очаровательное создание. Гордая, упрямая и непокорная, но в то же время невероятно чувственная. Пруденс Фейрворти способна соблазнить любого мужчину, а то, что она сестра Томаса, лишь подстегивало его интерес.
– В эту ночь никто не может быть одинок, – промурлыкал лорд Фокс. – Возвращение короля стало поводом для воссоединения, разве вы не согласны?
– Совершенно верно. И до вашего появления я как раз сидела на пиру в честь воссоединения семьи. Я вышла лишь для того, чтобы глотнуть свежего воздуха. Я полагала, на Уайтхолле тоже празднуют, и вы останетесь там, – едко заявила Пруденс, стараясь не замечать исходящее от него ощущение силы. И это была не обычная самоуверенность воина. Лорд Фокс привык добиваться победы в любых сражениях.
– Вы правы. Празднуют везде, но мне наскучили придворные дамы, – ответил он, не задумываясь.
– И вы решили поискать новизны в Мэйтленд-Хаузе.
– Вот именно, – с усмешкой подтвердил Лукас. – И счастлив признаться, что нашел желаемое.
– Неужели вам нечем занять свое время, кроме погони за женщинами, лорд Фокс? – упрекнула его Пруденс.
– Простите, если кажусь вам развязным, госпожа Фейрворти, но мужчинам необходимо развлекаться, а я слишком долго не был в Англии.
– Вы хотите сказать, что при дворе в Гааге было слишком мало дам? – усмехнулась она.
– Я проводил время не при дворе.
– Ясно, – ответила Пруденс, умирая от желания расспросить лорда Фокса о его путешествиях по востоку. Но она предпочла не подпускать слишком близко к себе человека, который унизил ее на людях. – Будьте так любезны, говорите, что хотели сказать, и уходите.
Пропустив ее заявление мимо ушей, Лукас повернулся, опершись плечом о ствол дерева, и скрестил руки на груди.
Пруденс не могла не восхититься его внешностью. В темно-синем бархатном камзоле с серебряным галуном он был великолепен. Широкоплечий, с тонкой талией и длинными мускулистыми ногами, лорд Фокс производил впечатление атлета, а его смуглая кожа свидетельствовала о службе в чужих странах, о скачках, сражениях и охоте.
– Я хочу извиниться за свой сегодняшний поступок. Он был в высшей степени предосудительным, и я прошу прощения. Я не знал, что вы сестра Томаса.
– А если бы знали, то, без сомнения, набросились бы на какую-нибудь другую бедняжку из толпы, – съязвила Пруденс, опустив глаза, чтобы не встречаться с его манящим взглядом.
Ее презрительное замечание оскорбило Лукаса, и он решительно возразил.
– Я никогда не набрасываюсь на женщин, и не привык брать то, что мне не предлагают. Я уверяю вас, госпожа Фейрворти, что когда вы бросили цветы прямо мне в руки, это было искушение, от которого я не смог отказаться. Вы были самой очаровательной девушкой в толпе.
Пруденс почувствовала, что ее щеки горят, и лишний раз обрадовалась темноте, скрывающей румянец. Какой-то слишком живой блеск в дерзких глазах лорда Фокса и надменность в линии подбородка пришлась ей не по нраву.
– Наверняка, вы говорили это многим женщинам, лорд Фокс. Со сколькими же из них вы были искренни?
Лукас криво ухмыльнулся.
– Только тем, в которых был влюблен… и я никогда не лгу. Я надеялся, что раз уж мы соседи, и вы оказались сестрой Томаса, то по возвращении домой мы сможем стать друзьями.
Пруденс ахнула, удивившись его наглости.
– Не думаю, что это возможно, – грубо возразила она. – Дружба с моим братом не дает вам никаких прав на меня. – Она окинула его возмущенным взглядом. – Урон, который вы нанесли моей репутации, всегда будет разделять нас, лорд Фокс.
– Не сомневаюсь, что Томас учтет все обстоятельства, и будет прав. Бывали времена, когда джентльмен, публично скомпрометировавший юную леди, был вынужден жениться на ней. Но в такой день… когда никто не мог сдержать своих чувств… думаю, ваш брат не потребует от меня этого.
– Я лично позабочусь, чтобы он не потребовал, – огрызнулась Пруденс.
Лукас шагнул к ней. В его усмешке появилось что-то хищное.
– Не хотите повторить представление… только на этот раз без зрителей? – мягко протянул он.
Пруденс посмотрела ему в глаза, и ее сердце бешено забилось.
– Не смейте приближаться ко мне, – в отчаянии прошептала она, пытаясь подавить предательский жар, охвативший ее тело. – Я вас еще не простила. А если вы поцелуете меня снова, то никогда не прощу, – добавила девушка. Она заметила, что ее лицо пылает под его обжигающим, полным откровенного желания взглядом. Это был взгляд, призванный пробудить ее чувства, зовущий, страстный, уверенный взгляд, и Пруденс, которой никогда еще не приходилось с такой ясностью читать чужие мысли, внутренне содрогнулась.
Ее отпор лишь раззадорил Лукаса.
– Зачем быть такой мстительной, – хмыкнул он. – И все равно я знаю, что смогу заставить вас переменить свое мнение.
– Можете не трудиться. У меня нет никакого мнения о вас, лорд Фокс.
– Нет, есть. Скажите… разве вам не понравился мой поцелуй, госпожа Фейрворти? – поинтересовался он, с явным любопытством посматривая своими цыганскими глазами на ее пышную грудь.
– Я вас не целовала, – возразила Пруденс.
Лукас улыбнулся еще шире.
– Вы ответили. Скажите, это был ваш первый поцелуй?
Румянец на ее щеках стал еще гуще, а в глазах вспыхнуло пламя.
– Это не ваше дело. Идите к черту, сударь. И я вам не отвечала.
– Нет, ответили.
– Я… я просто удивилась, и все, – пробормотала она.
Звук шагов Томаса был таким тихим, что Лукас думал, будто они ему померещились, но когда он обернулся, Томас уже стоял рядом.
Связав неожиданную бледность Пруденс после сообщения о женитьбе Адама и воспоминание о преподнесенном ею букете цветов, Томас неожиданно догадался о ее тайной любви к Адаму. Именно эта мысль и заставила его пуститься на поиски. Однако, застав сестру наедине с Лукасом, он ощутил сильнейшее беспокойство. Что теперь на уме у этого человека?
– Не помешаю? – тихо спросил Томас.
– Нет. Ты пришел вовремя, – ответила Пруденс. – Нам с лордом Фоксом больше нечего сказать друг другу. Я как раз собиралась вернуться в дом.
Лукас возразил ей с улыбкой.
– Вам незачем уходить. Насколько я помню, вы вышли подышать воздухом. К тому же, скоро начнется фейерверк в честь возвращения короля. Жаль будет пропустить такое зрелище.
Пруденс ощетинилась, как еж.
– Свежий воздух больше не доставляет мне удовольствия, – ответила она с глубочайшим презрением в голосе. – А фейерверком я могу полюбоваться и с балкона.
Когда она развернулась и бросилась в дом, Лукас проводил ее восхищенным взглядом.
– Господи, Томас! У твоей сестры замашки настоящей мегеры. Если бы в войсках короля Карла все солдаты были, как она, то Кромвель не разбил бы нас под Вустером.
Томас посмотрел на него с насмешкой.
– Не все в этом мире принадлежит тебе, Лукас. Сегодня ты оскорбил ее своим поцелуем. Не удивительно, что она до сих пор злится.
– Это всего лишь мелкая перепалка… к тому же, мне понравилось целоваться с ней.
– Уж в этом я уверен. Ты всех женщин воспринимаешь, лишь как источник наслаждения.
Лукас от души расхохотался.
– Наверное, ты прав, Томас. Зачем осложнять себе жизнь, воспринимая их как-нибудь иначе? Зачем привязываться к одной, когда можно осчастливить целую кучу?
– Лукас, – серьезным тоном обратился к нему Томас. – Пруденс наивная восемнадцатилетняя девушка. Ты это понимаешь? У тебя нет права упрекать меня в том, что я слишком ее оберегаю… при твоей-то жуткой репутации. В обычных обстоятельствах я вынужден был бы потребовать, чтобы ты женился на ней… так что можешь считать, что тебе повезло. Учитывая всю эту суматоху вокруг возвращения короля, я не стану разыгрывать из себя сурового брата и прощу твою выходку. Но имей в виду, Лукас, я не хочу, чтобы она оказалась одной из твоих жертв.
– Уж это вряд ли, – усмехнулся Лукас, – поскольку твоей младшей сестре противно даже дышать со мной одним воздухом.
– Она почти тебя не знает. И все же тебе ничего не стоит переубедить ее, – сухо ответил Томас. – Я знаю, каким ты бываешь настойчивым.
– Я уважаю тебя, Томас. Я слишком ценю твою дружбу и доверие и не собираюсь соблазнять твою сестру.
– Тогда что же ты делал здесь… в темноте?
– Просил прощения.
– Боже праведный! Я рад узнать, что в тебе осталось хоть что-то хорошее. – Томас говорил с улыбкой, но в его голосе чувствовалась ирония, не оставшаяся незамеченной. – Она приняла твои извинения?
– Нет… но приняла бы, если бы ты не появился. Почему ты пришел?
– Потому что сообщил ей весть, которая могла ее расстроить. – Томас нахмурился с встревоженным видом. – Я подозреваю, что она влюблена в Адама Лингарда.
– Но Адам женат.
– К несчастью, Пруденс не знала об этом. По-моему, она мечтала о нем с тех пор, как он уехал в Гаагу. Сказав ей, что ее чувства остались без ответа, я сильно ее ранил. Так что полегче с ней, Лукас.
– Ты просишь, чтобы я вел себя хорошо. Так, Томас?
– Вот именно.
Лукас пристально посмотрел на друга, и, неожиданно даже для самого себя, ответил.
– Даю слово.
Томас удивленно взглянул на него.
– В таком случае я очень тебе благодарен. Какие бы грехи тебе ни приписывали, даже злейшие враги не посмеют обвинить тебя в нарушении клятвы. Надеюсь, ты будешь так же верен своему слову и после женитьбы. Могут ли брачные обеты и обручальные кольца заставить тебя изменить свое отношение к жизни, Лукас?
– Я женюсь лишь в том случае, если буду испытывать истинную и всепоглощающую любовь к своей избраннице, – со спокойной уверенностью сказал Лукас. – Я признаю, что часто в своей жизни совершал постыдные поступки, но теперь мои взгляды изменились. Я вернулся домой, и впереди у меня слишком много дел. Я устал от бродяжничества, Томас. С этого дня я намерен провести остаток жизни в Марлден-Холле.
– И жениться?
Лукас задумчиво улыбнулся.
– Я много размышлял над этим. Если я умру бездетным, поместье перейдет к моему кузену Джеффри… который, по моему мнению, достаточно богат. Следовательно, я должен обзавестись наследником и жениться. Но я не собираюсь связывать себя с женщиной, к которой испытываю лишь мимолетное влечение.
О любовных похождениях Лукаса на протяжении многих лет ходили легенды. Он с легкостью очаровывал самых известных красавиц, оставляя на своем пути разбитые сердца и множество разгневанных отцов, жаждущих мести. Поскольку вся его жизнь была сплошным приключением, к женщинам Лукас относился с явным пренебрежением. Как только очередная его пассия становилась слишком требовательной, он тут же с ней расставался. Томас склонялся к мысли, что его друг никогда не женится, и поэтому признание Лукаса сильно его удивило.
– В таком случае твоя избранница должна быть необыкновенной женщиной. Но как же твой дядя Джордж? Он все еще живет в Марлден-Холле?
– К несчастью, да. Многие семьи оказались разделенными войной. Те из наших врагов, которые верили, что борются за правое дело, достойны уважения. Но о моем дяде или о его сыне этого не скажешь. У дяди Джорджа не было никаких убеждений. Он выступил на стороне Парламента лишь потому, что это было выгодно.
– Раз уж вы так недолюбливаете друг друга, ты наверняка не позволишь ему остаться в Марлден-Холле.
– Нет. В любом случае теперь его положение стало весьма шатким. Уже известно, что все имущество, захваченное цареубийцами, будет у них отобрано. Может, мой дядя и не подписывал то пресловутое распоряжение о казни Карла I, но все знают, что он способствовал этому. Ему очень повезет, если он сумеет сохранить голову на плечах. Дядя Джордж считает меня погибшим, так что представляю, каким потрясением окажется для него мой приезд.
– Ясно, – пробормотал Томас, не решаясь расспросить о тех нескольких годах в жизни Лукаса, о которых ничего не знал. – Я не прошу рассказать о том, что случилось с тобой после нашего расставания, но у меня сложилось впечатление, что приключение, которые ты пережил, было не из приятных.
В глазах Лукаса появился мрачный блеск.
– Ты прав. Хотя найдутся люди, которые сочтут эту историю весьма занимательной, – с иронией заметил он. – К примеру, мой кузен Джеффри, с которым я намерен расквитаться. Ты был прав, сказав, что мы с дядей недолюбливаем друг друга, но чтобы описать мои чувства к Джеффри не хватит никаких слов.
– Не хочешь поделиться?
Лукас помолчал, рассматривая рисунок теней на высокой стене. Затем, вновь оживившись, покачал головой.
– Не сейчас, Томас. Отложим на потом. Сегодня надо праздновать. – Он бросил взгляд на дом, откуда высыпали гости полюбоваться начавшимся фейерверком: вспышками разноцветных звезд и взлетающими ввысь ракетами, осветившими ночное небо и осыпающими зрителей огненными искрами. – Расскажу как-нибудь в другой раз.
– Рад буду услышать. А теперь, если не хочешь остаться и посмотреть фейерверк, давай уйдем в дом. Ты должен помириться с Пруденс.
