Текст книги "Живая кукла"

Автор книги: Хеди Уилфер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Мариетта с театральным вздохом потупилась и спросила наигранно-озабоченным тоном:

– Как думаешь, долго ли продлится любовь Витторио к тебе, если подобное случится? А я, естественно, постараюсь ускорить события – дед прислушивается к моим советам, потому что мечтает объединить наши компании. Так вершатся дела у итальянцев – по-родственному.

Она снова взглянула на Лавинию и недобро улыбнулась.

– Позволить наследнику миллионера жениться на иностранке, у которой нет за душой ни гроша, – это было бы не по-итальянски… Но поговорим о более приятном. Ничто не мешает нам прийти к обоюдоприемлемому решению. Я могла бы просто подождать, пока ты надоешь Витторио и он тебя бросит. Но я буду с тобой откровенной. Я приближаюсь к тому возрасту, когда родить Витторио сына становиться все труднее. Поэтому, чтобы упростить ситуацию, предлагаю тебе миллион долларов, если ты согласишься уйти из его жизни навсегда.

Лавиния почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица. Тем не менее она нашла в себе силы посмотреть в глаза Мариетты.

– Нельзя купить любовь за деньги, сказала она резко. – И меня тоже. Ни за миллион, ни за сотню миллионов. Ни за какие деньги! – Слезы выступили у нее на глазах. – Если когда-нибудь Витторио захочет разорвать наши отношения – это будет его выбор, но…

– Ты – дура. Набитая дура! – прошипела Мариетта, готовая взорваться от ярости. – Ты что, думаешь, Витторио действительно откажется от заключения брачного контракта, не дающего тебе ни цента? Дед заставит вас подписать его. А когда ты надоешь Витторио – рано или поздно это обязательно случится, – ты останешься ни с чем. Даже ребенка у тебя отберут. Итальянцы не бросают своих детей, и итальянские семьи не отказываются от своих наследников.

С Лавинии было довольно. Она даже не стала искать свою накидку, а повернулась и пошла к дому, еле сдерживаясь, чтобы не побежать. У входа она столкнулась с Гейбриеллой.

– Лавиния! – окликнула ее та.

Но Лавиния покачала головой – она была не в состоянии сейчас с кем-либо говорить. Ее словно изваляли в грязи. Как смеет Мариетта думать, что любовь продается, что деньги для нее, Лавинии, значат больше, чем Витторио? О Господи, о чем она снова думает?

Лавиния повернула назад, но пошла не к бассейну, а по тропинке вдоль прибрежных скал. Ей хотелось побыть одной.

Только теперь до нее стала доходить вся ирония произошедшего. Она согласилась приехать на остров только потому, что боялась остаться без работы и без средств к существованию. И вот, когда ей предложили огромные деньги, которые могли бы обеспечить ее и бабушку на всю жизнь и позволили бы достойно выйти из сложившейся ситуации, она от них отказалась.

Тем временем разъяренная Гейбриелла направилась к Мариетте, лежащей в одиночестве на солнце. После того, что удалось случайно услышать, ей очень хотелось высказать мерзавке все, что она думает о ней. Как могла Мариетта так низко пасть и предложить Лавинии деньги, чтобы та оставила Витторио?

Витторио!

Гейбриелла резко остановилась. Ну конечно же лучше все рассказать брату, и пусть он сам разбирается с кузиной. Лавиния выглядела такой потерянной, и немудрено!

9

Уйдя довольно далеко по тропинке, Лавиния вдруг передумала и повернула назад. Размышляя о своем положении, она решила, что с нее достаточно. Любить Витторио, быть совсем близко от него и одновременно чувствовать, какая пропасть их разделяет! Нет, так больше продолжаться не может. Любовь к нему, желание интимной близости с ним разрывали ее на части.

Она медленно брела к вилле, не зная, что делать дальше. Отдаться на милость Витторио и просить освободить ее от обязательств по заключенному соглашению? Не было смысла сообщать ему о предложении Мариетты. Имея предвзятое отношение к Лавинии, он ни за что не поверит. Кроме того, ей не хотелось, чтобы он знал о предложении ревнивой итальянки. Витторио не дурак и сразу поймет, что случилось и какие чувства «невеста» испытывает к нему.

Дойдя до виллы, Лавиния направилась в свою комнату, которая, к счастью, была пуста. Здесь уже поработала горничная – кровать была застелена свежим бельем. Лавиния сбросила купальник и пошла принять душ.

– Дорогой… – томно помурлыкала Мариетта, увидев, как Витторио выходит из своего кабинета.

– Не сейчас! – сразу же прервал ее он.

Последние два часа Витторио пытался разобраться в своих чувствах и сейчас, приняв решение, спешил незамедлительно выполнить его. Было бессмысленно пытаться скрывать правду от самого себя.

Он влюбился в Лавинию. Как это произошло? Почему? Когда? На эти вопросы не было логических ответов. Но все его существо, его сердце, его душа устремлялись ей навстречу, заставляя Витторио страдать, любить и желать ее. И если разум призывал одуматься и не совершать глупости, то чувства говорили, что без нее нет смысла жизни.

Я же знаю, кто она на самом деле, твердил он себе. Но сердце отказывалось слушать. Он любил ее такой, какая она есть. Какая есть? Подлавливающая мужчин в барах – если не ради денег, то ради суррогата любви, которую они ей предлагали?

Но это не ее вина, протестовало сердце, защищая любовь. Лавиния была лишена отцовской любви и просто пыталась компенсировать то, чем была обделена в детстве. С любовью, которую даст ей он, Витторио, все изменится. Она забудет прошлое, и он тоже. Прошлое ничего не значит. Главное – будущее, а оно для него без Лавинии – ничто!

Внутренняя борьба продолжалась все два часа, которые он якобы работал. Под конец Витторио понял, что единственный выход – уступить. И вот теперь он шел к Лавинии, чтобы сказать ей это, просить ее и, если надо будет, то и умолять…

– А где Лавиния? – спросил он, нетерпеливо посматривая на Мариетту.

Та прищурилась. Она знала этот взгляд и не на шутку встревожилась, поняв, что может потерять единственного мужчину, который был ей нужен. Но если Лавиния отказывается бросить его, надо сделать так, чтобы Витторио отверг ее, и, кажется, Мариетта уже знала, как добиться желаемого.

– О! – приняла она озабоченный вид. – Разве ты не в курсе? Она пошла прогуляться с… Бруно. Я понимаю, тебе это неприятно, но тебе же известно, как Бруно любит женщин. А твоя невеста недвусмысленно дала понять, что неравнодушна к нему…

* * *

– Витторио! – чуть позднее Гейбриелла пыталась остановить его, но брат не захотел ее слушать.

– Не сейчас! – бросил он раздраженно, поднимаясь по лестнице.

Бог мой! Да он чем-то всерьез рассержен! – подумала Гейбриелла, глядя ему вслед. Конечно, то, что она хотела расска-зать, не улучшит его настроения, но это следовало сделать в любом случае.

Войдя в спальню, Витторио услышал шум льющейся воды в ванной.

– Лавиния! – окликнул он, открывая дверь.

Она вздрогнула, увидев его. Хорошо еще, что она закончила принимать душ и успела завернуться в полотенце.

– Что ты делаешь здесь? – спросил подозрительно Витторио.

Лавиния недоуменно посмотрела на него.

– Как – что? Я долго гуляла, было жарко, и…

Витторио почувствовал, как волна ревности захлестнула его, причинив невыносимую боль. Перед глазами пронеслись эротические сцены: Лавиния с другим мужчиной. Как и всякому влюбленному, ему невыносима была мысль о том, что его девушка может оказаться в руках другого, и поэтому реакция Витторио была вполне предсказуемой.

Схватив ее за предплечья так, что нежная кожа побелела, он, скрежеща зубами, закричал:

– Ты что, не могла подождать? Где он овладел тобой?

– Он? – начала было Лавиния, потрясенная его словами и еще больше поведением. – Да о чем ты?

Но Витторио не хотел ее слушать.

– Это было на берегу, где вас могли увидеть? Да, так именно тебе нравится? Ты хочешь, чтобы тобою овладели насильно, использовали, а потом бросили, как… Ну что ж, посмотрим, оправдаю ли я твои надежды. Смогу ли я дать тебе то, что ты жаждешь.

Он уже не контролировал себя, стремясь подчинить ее душу и тело, чтобы заставить забыть о другом мужчине.

Что должно было случиться, чтобы превратить Витторио из сдержанного человека, каким я его до сих пор знала, в разъяренного и неспособного сдерживать эмоции самца, каким он предстал передо мной сейчас? – удивилась Лавиния. Он был весь во власти неудержимого желания – она это видела. Его страсть, казалось, заполнила все пространство вокруг, лишая и ее возможности мыслить здраво.

Неужели происходит то, о чем всегда мечтала часть ее самой?

– Ты – моя! – восклицал Витторио, прижимая Лавинию к себе. – Моя! А то, что мое, всегда принадлежит мне без остатка.

Он провел пальцами по ее обнаженным рукам и плечам, стал ласкать шею. Лавиния изогнулась, открывая себя для его прикосновений.

– Поцелуй меня, Витторио!

Я действительно это сказала? – как бы спрашивала она у его наполненных эротической страстностью глаз.

– О, сегодня я не ограничусь поцелуем, – прошептал он, срывая с нее полотенце. – Сегодня мы пройдем весь путь до конца. Но если ты жаждешь поцелуя… Где ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя, Винни? Здесь? Здесь? Или здесь?

Его губы осыпали поцелуями бархатистую кожу, опускаясь все ниже и ниже…

– Витторио, Витторио, – шептала она, изнемогая от страсти и притягивая его голову к своему лицу, чтобы впиться губами в его уста.

Через ее плечо Витторио поймал отражение в зеркале: обнаженная спина Лавинии не уступала творениям мастеров Высокого Возрождения. Но женщина в его объятиях была из плоти и крови, и прикосновение к ее затвердевшим соскам возносило его до небес. Она чувствовала, как напрягается его мужская плоть, и это усиливало ее экстаз.

Витторио сорвал с себя одежду. Лавиния же забыла обо всем на свете, кроме сжигающей ее страсти. Казалось, именно этой минуты она ждала всю свою жизнь.

Не в силах оторваться от ее уст, Витторио поднял Лавинию, перенес в спальню и уложил на кровать. Кем она была раньше, больше не имело значения. С этого момента она будет принадлежать только ему.

Тяжелые шторы, которые Лавиния задернула перед тем, как принять душ, едва пропускали солнечный свет, наполняя спальню мягким мерцанием, при котором ее светлая кожа казалась полупрозрачной. Она бессильно лежала на кровати, отдавшись его воле.

– Мне не хотелось бы спешить. Я хочу узнать твое тело, вобрать в себя все твои запахи, – шептал он, лаская рукой ее груди. Потом нежно провел по соскам языком.

– Я так тебя хочу, – пробормотала Лавиния. – Я хочу тебя…

Она остановилась. В глазах появились беспокойство и нерешительность, как будто, услышав свои слова, Лавиния поняла, что происходит на самом деле.

Но было поздно. Витторио услышал ее. Он накрыл ее своим телом, крепко обнял сильными, мускулистыми руками.

– Ты хочешь меня, Лавиния? Скажи мне!

Он, конечно, знал ответ, но продолжал настаивать.

– Скажи мне. Скажи, что хочешь меня, – выговаривал он каждое слово между поцелуями, от которых Лавиния млела и всем телом устремлялась ему навстречу.

– Да, я хочу тебя, – повторила она. – Хочу тебя, Витторио.

Медленно и нежно он продолжал ласкать ее.

– У нас мало времени, – сказал он. – А я так много от тебя жду. В следующий раз мы не будем спешить.

Следующий раз… Лавиния почувствовала, что сейчас умрет от счастья. Значит, он разделяет ее чувства и любит так же, как она любит его!

Каждый вздох, каждое движение приближали ее к нему, и, когда он прошептал: «Сейчас, дорогая… О Боже! Сейчас!» – она знала, что без остатка принадлежит ему. Лавиния слышала, как он вскрикнул, войдя в нее, – это был крик страсти и торжества…

Витторио почувствовал, что что-то мешает ему; разум подсказывал, что бы это могло быть, но страсть мешала принять ответ. Последние минуты были преисполнены настоящего блаженства. Он снова вскрикнул, произнес ее имя, а глаза Лавинии от счастья наполнились слезами…

Тяжело дыша, Витторио смотрел на нее. Она плакала, слезы текли по ее щекам. От боли? Из-за него? Потому что он?..

Даже сейчас он не хотел признаться себе, что натворил. Лавиния оказалась девственницей… Нет, нет. Это невозможно!

Но все тот же разум твердил ему, что это так. Витторио сделал ей больно, заставил плакать, эгоистически приняв ее беспокойство за возбуждение.

Испытывая отвращение к самому себе, он отодвинулся.

– Витторио, – потянулась к нему Лавиния, не понимая, что происходит. Почему он отстранился от нее? Почему не сжимает в объятиях, не ласкает? – Что-то не так? – спросила она.

– И ты еще спрашиваешь? – ответил он с горечью. – Почему ты не сказала мне? Почему не остановила меня?

Упрек в его голосе развеял очарование момента. То, что было для нее счастьем и радостью, для него – просто еще одной интрижкой с новой девушкой.

А Витторио продолжал корить себя за то, что силой лишил ее девственности. Он не смел смотреть ей в глаза, ненавидя себя за непростительную ошибку.

– Тебе следовало остановить меня, – повторил он, вставая с кровати и направляясь в ванную.

Витторио вернулся оттуда с полотенцем, обернутым вокруг бедер, и пижамой, которую протянул Лавинии. И пока она одевалась, сидел отвернувшись.

Интересно, что бы он сказал, если бы я заявила, что и не собиралась его останавливать? – подумала Лавиния. Ее руки так тряслись, что она с трудом справилась с пуговицами.

– Тебе не следует оставаться одной, сказал он вдруг сурово. – Если бы не я, то Бруно…

– Бруно! – повторила Лавиния с нескрываемым отвращением в голосе. – Даты что, серьезно? Ни за что на свете! Он такой противный!

– Но ты прогуливалась с ним!

– Да нет, что ты! – возразила Лавиния. – Мариетта сказала, что ты ушла с ним, – продолжал Витторио, но Лавиния перебила его:

– Да нет, я гуляла одна. Мне необходимо было все обдумать.

Она остановилась, опустила голову и, не глядя на него, сказала:

– Мне надо домой, Витторио. Я не могу…

Он понимал, что услышит это. Конечно, после того, как он поступил с ней, вряд ли ей захочется оставаться с ним.

– Ты должна была мне сказать. Если бы я знал, что ты девственница…

Он все время твердит о том, что лишил меня девственности, но, видимо, не понимает, что разбил мне сердце, сердито подумала Лавиния. А это было всего больнее. Как она могла всерьез надеяться на то, что он питает к ней такие же чувства, что и она к нему? Она, должно быть, сошла с ума. Сошла с ума из-за любви к Витторио Фоулстону.

– Я думал… – начал он, но она снова его решительно перебила:

– Я знаю, что ты думал. Ты мне уже неоднократно давал понять, какого обо мне мнения. Ты считал, что я дешевая, глупая женщина и бросилась на тебя из-за денег. А когда я пыталась объяснить ситуацию, не давал мне раскрыть рта. Ты хотел видеть во мне только плохое. Вероятно, гордость итальянца не позволяла тебе признать, что и ты можешь ошибаться.

Витторио смотрел на нее и думал, к чему привела его ревность. Как бы он хотел снова обнять ее, осушить ее слезы поцелуями, шептать ей вновь и вновь, как он ее любит и как хочет искупить свою вину. Ему хотелось, если уж быть честным, вновь лечь с ней в постель, снять эту пижаму и ласкать каждый дюйм ее обворожительного тела… Но разве теперь это возможно?

Чтобы отвлечься от сладострастных дум, он сказал ей сугубо деловым тоном:

– Ну а теперь расскажи все, что давно собиралась мне рассказать.

Из упрямства Лавиния сначала хотела отказаться, но потом решила, что в этом нет смысла. Она, конечно, все расскажет ему и затем сообщит, что уезжает, – но не станет уточнять почему…

– Она заставила тебя сделать это? – сердито переспросил Витторио, когда Лавиния поведала ему о том, как Флоренс учила ее вести себя раскованно и непринужденно в баре с мужчинами.

Они бы, вероятно, еще долго обсуждали эти события, но в комнату внезапно вбежала Гейбриелла, сообщив о приезде деда и о том, что он немедленно хочет встретиться с внуком и его невестой.

– Пойду оденусь, – сказала Лавиния.

А Гейбриелла, обращаясь к брату, торопливо забормотала:

– О, Витторио! Нам надо поговорить. Я хочу кое-что сообщить тебе до того, как ты встретишься с дедом.

– Но, Гейбриелла, ты выбрала неудачное время, – услышала Лавиния его слова, закрывая за собой дверь в ванную.

10

Лавиния посмотрела в зеркало и увидела там женщину, которая в полной мере познала чувственное наслаждение, которая гордится этим и готова кричать об этом на весь мир. Но ей не хотелось выглядеть такой на встрече с дедом Витторио – человеком, из-за которого она оказалась здесь, который считает ее недостойной своего внука и который предпочитает, чтобы тот женился на Мариетте. Ей не хотелось, чтобы и Витторио видел ее такой.

Ну почему она никак не может забыть минуты близости с Витторио и думает о них, а не о том, что ждет ее впереди – об одиночестве и боли утраты.

Витторио вернулся в спальню очень быстро, принял душ, оделся, а затем сообщил, что, хотя дед изъявил желание встретиться с Лавинией как можно раньше, прежде он должен обсудить с ним кое-какие дела с глазу на глаз.

– Это ненадолго, – сказал он и вышел из комнаты, прежде чем Лавиния успела сказать ему, что собирается немедленно отсюда уехать.

Теперь она ждала, когда он придет за ней, чтобы официально представить своему деду.

Лавиния снова бросила взгляд на свое отражение. Она, несомненно, выглядит, как женщина, которая любит. Даже ее глаза сверкали как-то иначе. Она вздрогнула, услышав, как приоткрылась дверь в спальню.

Витторио долго собирался с духом, прежде чем повернуть ручку двери.

Гейбриелла была так возбуждена, так взволнована, и ей было так обидно за Лавинию, что, рассказав брату о подслушанном разговоре, она все никак не могла успокоиться.

– Мариетта по существу хотела подкупить твою невесту, чтобы та бросила тебя. Обещала ей миллион долларов. Конечно, Лавиния отказалась. Но я не понимаю, почему эта женщина, поступившая столь подло и низко, остается здесь. Необходимо обо всем сообщить деду, открыть ему глаза на ее поведение, и, если этого не сделаешь ты…

Ее глаза угрожающе потемнели…

– Витторио! – удивленно окликнула его Лавиния.

Но он все не решался войти. Теперь зная, что сделала Мариетта и как благородно поступила Лавиния, он боялся посмотреть последней в глаза. Так предвзято о ней судить! Как такое могло случиться?

В глубине души он знал ответ. С самой первой минуты, когда ан увидел ее, в нем вспыхнула чувство, которое Витторио пытался подавить. Его гордость не позволяла признать это, и поскольку он не прислушался к своему сердцу, то разрушил нечто, возможно, самое чудесное, самое ценное в своей жизни. Если… Если, конечно, он не убедит ее дать ему еще один шанс.

Но в любом случае что-то необходимо было сделать. Как итальянец, ан понимал, что Лавиния должна получить его фамилию раньше, чем миру станет известно, что она, возможно, носит его ребенка.

Эта женщина отдала ему свою невинность, и в ответ он предоставит ей свою защиту, хочет она того или нет.

Он сообщил деду о своих планах, добавив, что Лавиния для него важнее богатства и положения в компании, и даже… расположения самого деда. Витторио хотел было отказать старику в праве встретиться с его избранницей, опасаясь, что тот может ненароком обидеть ее. Но подумал, что в противном случае дед решит, будто Лавиния действительно недостаточно хороша для него, Витторио. Недостаточно хороша! Да она слишком хороша! Бесподобна, обворожительна!

И последнее, что он сделал, прежде чем отправиться к Лавинии, – встретился с Мариеттой и предложил ей немедленно покинуть остров.

– Даже не пытайся упрашивать деда разрешить тебе остаться. Он тебе этого не позволит, – предупредил ее Витторио.

И вот он стоит в нерешительности перед приоткрытой дверью спальни. Лавиния вся светилась, как невеста, глаза лучились, на устах блуждала улыбка женщины, познавшей счастье быть любимой. Но как только она увидела его, выражение ее лица изменилось. Свет в глазах потух. Тело напряглось.

Не зная, что делать, Витторио закрыл глаза, охваченный любовью и раскаянием. Ему хотелось отгородиться от всего мира, обнять ее и умолять о прощении… Но дед ждал их. Витторио должен был представить ему свою невесту и надеялся, что старик сдержит слово и будет с ней любезным.

Когда Витторио пересек спальню и взял ее за руку, Лавиния в ужасе отшатнулась. Она опасалась, что чувства выдадут ее и он поймет, какой трепет вызывает в ней одно только его прикосновение.

Она ожидала, что он проинструктирует ее относительно поведения в присутствии деда, но вместо этого Витторио убрал руку и тихо сказал:

– Прости меня за то, что тебе придется пройти через все это…

– Но именно для этого ты меня и привез сюда, – напомнила ему Лавиния, не осмеливаясь поднять на него глаз.

Вероятно, мне только почудились нотки сожаления в его голосе, подумала она.

Когда они выходили из спальни, туда вошла горничная. Витторио остановился дать ей какие-то указания по-итальянски, а потом последовал за Лавинией.

Было естественным в данных обстоятельствах для Витторио взять ее под руку. Так что, когда они вошли в огромный, просто обставленный кабинет, они вполне могли сойти за влюбленную пару. Но что было менее естественным и странным для Лавинии – это чувство тепла и защищенности, которое она испытывала, находясь рядом с ним.

Пытаясь не думать о Витторио, Лавиния посмотрела туда, где его сестра и мать разговаривали с пожилым седым мужчиной, который, судя по всему, и был главой семьи.

– Дедушка, позволь мне представить тебе мою невесту, – произнес Витторио.

Пожилой мужчина повернулся… и Лавиния остолбенела. Это был тот самый старик, с которым она встретилась на улице в Риме, когда ему стало плохо, и к которому проявила сочувствие. Сейчас он выглядел вполне прилично. Широко улыбаясь, он шагнул навстречу вновь вошедшим и взял свободную руку Лавинии в свои так, как чуть раньше сделал его внук.

– Мы не нуждаемся в представлении, Вито, – рассмеялся он. – Я уже знаком с твоей очаровательной избранницей.

Лавиния видела, с каким удовольствием дед наблюдает за эффектом, который произвело его заявление на членов семьи. Было очевидно, что ему нравится ощущать свою власть над событиями и людьми, поражать их, показывая, что все находится под его контролем. Но если такая же черта характера у Витторио раздражала ее, у деда она казалась ей просто забавной.

– Вы уже встречались? – спросил Витторио, нахмурив брови и недоуменно переводя взгляд с деда на Лавинию и обратно.

– Да, в Риме, – подтвердил тот. – Она была очень добра к старому человеку и помогла ему в трудную минуту.

Поскольку Лавиния тоже мало что понимала, дед сообщил ей, широко улыбаясь:

– Мой шофер сказал, что вы проявили серьезное беспокойство по поводу моего здоровья. Спасибо, дорогая. Должен признать, что прогулка по жаре и ожидание вашего возвращения после осмотра площади святого Петра были не из приятных. Но, полагаю, Витторио чувствовал себя еще хуже, когда прибыл в офис только для того, чтобы узнать, что я отменил встречу.

Дед лукаво усмехнулся.

– Неужели ты думал, что я позволю моему единственному внуку жениться на женщине, о которой ничего не знаю? – спросил он Витторио, явно довольный собой.

Лавиния попыталась скрыть появившуюся было улыбку. Этот старик был настоящим итальянцем, настоящим мужчиной. Казалось бы, это должно было ее раздражать, но он вел себя так непринужденно, что это лишь доставляло Лавинии удовольствие.

Витторио, однако, как оказалось, вовсе не был настроен так благодушно, как она.

– Ты решил проверить… – с упреком обратился он к деду.

– Ты сделал хороший выбор, Витторио, – прервал его дед. – Она обворожительна и добра. Не каждая молодая женщина захочет помочь незнакомому пожилому человеку на улице. Я должен был увидеть ее и составить собственное мнение о ней. Я знаю тебя, и…

– Но это оскорбительно для нее, – холодно заметил Витторио.

Лавиния в изумлении уставилась на него. Витторио защищает ее? Как это может быть? И потом вспомнила. Ну конечно, он просто играет роль… Роль заботливого жениха.

– И позволь мне сказать следующее, дедушка, – продолжал тем временем Витторио. – Одобряешь ты мой выбор или нет мне безразлично. Я люблю ее и всегда буду любить. И никакие угрозы, подкупы и предложения не изменят этого.

На мгновение воцарилась полная тишина, затем старик кивнул.

– Хорошо. Я рад это слышать. Такая женщина, как Лавиния, заслуживает, чтобы о ней заботились. Она очень напоминает мне мою Анжелу. Она так же добра и так же внимательна к другим.

Внезапно он нахмурился, бросив взгляд на левую руку Лавинии.

– Что это у нее? – спросил он. – Такое кольцо не пристало носить невесте Сантанджело. Удивляюсь на тебя, Витторио. Простой бриллиант. Она будет носить кольцо Анжелы, и…

– Нет!

Решительность, с которой возразил Витторио деду, заставила Лавинию напрячься. Он что, собирается раскрыть всем правду об их отношениях? Вероятно, ему невыносима мысль о том, что Лавиния будет носить реликвию семьи – кольцо его покойной бабушки.

– Нет, – повторил он. – Если Лавиния захочет другое кольцо, пусть выберет сама. А пока я хотел бы, чтобы она носила то, что выбрал для нее я. Бриллиант чистый и такой же красивый, как она сама.

Лавиния видела, как поражены были мать и сестра этим неожиданным проявлением нежности Витторио. Да и у нее самой учащенно забилось сердце, а из глаз брызнули слезы, когда она взглянула на кольцо. Оно действительно было великолепно. И она так думала каждый раз, когда надевала его. Но кольцо ценно лишь тогда, когда преподносится с любовью, ибо важна не его стоимость, а обязательство, которое дает мужчина своей возлюбленной.

Однако дед Витторио явно торопил события.

– Ну хорошо. И когда же вы планируете пожениться? Я не буду жить вечно, мой мальчик, и, если вы хотите порадовать меня правнуками…

– Дедушка… – с укором начал Витторио.

* * *

Позднее, после праздничного обеда с шампанским, Лавиния возвратилась в свою комнату. Витторио был с ней и продолжал играть роль влюбленного и заботливого жениха. Перед дверью спальни он слегка дотронулся до ее руки, так что Лавиния вынуждена была остановиться и посмотреть на него.

– Прости за тот эпизод в Риме, – сказал он. – Мой дед не имел права подвергать тебя…

– На его месте ты бы поступил точно так же, – прервала его Лавиния, встав на защиту деда. – Это совершенно нормальная реакция. Я помню, как реагировала моя бабушка, когда я пошла на первое свидание. А тут речь идет о свадьбе…

Она рассмеялась, но затем умолкла, увидев, что Витторио качает головой.

– Конечно, твоя бабушка беспокоилась о тебе, – сказал он тихо. – Но дед? Разве он не понимал, какой опасности подвергает тебя? А если бы что-то пошло не так? Знаешь, он подговорил моего шофера спрятаться и не появляться до тех пор, пока дед не вернется к своей машине.

– Но это было днем, – спокойно возразила Лавиния, видя, однако, что ей не удалось переубедить Витторио. – Во всяком случае, твой дедушка теперь не будет настаивать на том, чтобы ты женился на Мариетте, – сказала она, когда они входили в спальню.

И неожиданно застыла на месте, увидев стоящие посреди комнаты чемоданы.

– Что?.. – начала она в нерешительности, но Витторио не дал ей закончить.

– Я попросил горничную упаковать наши вещи. Мы улетаем первым утренним рейсом в Бостон.

– Мы улетаем?

Сказав это, Лавиния подумала, что удивляться тут нечему. Конечно, они улетают. Ее миссия выполнена. Дед во время обеда прямо заявил, что не хочет больше видеть Мариетту в своем доме.

– У нас нет другого выхода, – объяснил Витторио. – Ты же слышала, что сказал старик. Сейчас, когда он, по заключению медиков, вполне здоров, ему не терпится чем-нибудь заняться. Организовать свадьбу, достойную разворота модного светского журнала, и, воспользовавшись этим, собрать под одной крышей всех своих родственников и партнеров – да разве он упустит такую возможность? А в каком восторге будут мои мать и сестры! Выбор и примерки свадебного платья, планы расширения виллы на случай рождения наших детей – одно это наполнит их жизнь новыми заботами.

Лавиния жадно впитывала каждое слово. Она мысленно представляла все, о чем говорил Витторио. Но последние его слова вернули ее на грешную землю.

– Нам необходимо пожениться немедленно. Нельзя откладывать это в долгий ящик. Если ты уже носишь под сердцем, моего ребенка…

– О чем ты говоришь! – побледнев, воскликнула Лавиния. – Ты, должно быть, шутишь. Мы не можем пожениться только потому, что…

– Потому что ты была девственницей и до меня не знала мужчины? Я – итальянец, Винни, и никогда не брошу моего ребенка. Так что выход у нас только один.

– Ты только наполовину итальянец. И потом, почему ты считаешь, что я забеременела? Я в этом не уверена.

Витторио бросил на нее насмешливый взгляд.

– Ну конечно, ты же эксперт в таких делах. Ты, женщина, которая никогда даже…

– Говорят, не все беременеют с первого раза, – сказала Лавиния, но по его лицу поняла, что он ей не верит. – Я не хочу брака, Витторио, – упорствовала она. – Даже если я беременна. В наши дни все по-другому. Я и одна смогу воспитать ребенка…

– На какие средства? Уж не на тот ли миллион Мариетты, от которого ты отказалась?

Мысли Лавинии беспорядочно метались. Она не знала, к каким еще аргументам прибегнуть.

– Ребенку нужны не только деньги, но и многое другое, – ответила она быстро.

Как он узнал о предложении Мариетты? Та вряд ли сама рассказала ему об этом.

– Ребенку нужна любовь, – продолжила Лавиния.

– Думаешь, я не знаю этого? – возразил Витторио. – Уж мне-то об этом известно больше, чем тебе. В конце концов, я не был в детстве обделен родительской лаской и обещаю тебе, что не допущу, чтобы мой ребенок остался без моей любви.

Он остановился, услышав печальный вздох Лавинии, и его сердце переполнили сострадание и вина.

– Лавиния, любовь моя! Прости меня. Я не хотел обидеть тебя. Просто ты должна понять, что мой ребенок дорог для меня так же, как и ты сама.

Она смотрела на него, не в состоянии вымолвить ни слова.

Витторио опять играет роль. Он не любит ее. Она знает это. И хотя его слова грели душу, Лавиния пыталась убедить себя, что все это ложь.

Лихорадочно вцепившись пальцами в кольцо, которое он подарил ей, она пыталась снять его. Глаза, в которых читались гордость и одновременно боль, наполнились слезами. А он любовался ею, не отводя взгляда, как до этого во время обеда, и вспоминал, что говорили о ней другие.

– Я так рассердилась, когда Мариетта предложила Лавинии деньги! – сказала ему Гейбриелла возбужденно. – Я никогда не думала, что ты найдешь себе достойную пару, но ошиблась. Лавиния очень любит тебя. Так, как только может любить женщина. И я надеюсь, что так же буду любить человека, который когда-нибудь станет моим мужем.

– Она очень тебе подходит, дорогой, – шептала ему мать.

– Она красива и молода, и у нее очень доброе сердце! – восторгался дед.

После обеда был момент, когда дед подшутил над Лавинией, и она повернулась к Витторио, как бы ища у него защиты. Умоляющий взгляд так отозвался в его сердце, что он готов был схватить ее и унести туда, где они были бы одни и принадлежали только друг другу.