Текст книги "Учение суфиев"

Автор книги: Хазрат Хан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

4. СУЖДЕНИЕ

Человек обычно всегда готов выносить суждения без всякой сдержанности и выражать свое мнение моментально. Он не остановится подумать, достиг ли он сам той же степени как тот, кого он судит или имеет ли он право судить его. Иисус Христос говорил о суждении, что тот, кто не ошибается, пусть бросит первый камень. Это великий урок. Для суфия, который видит в каждой форме божественное, в каждом сердце божественную часовню, судить кого-либо какой бы ни была его позиция, его действия, его состояние, все это против его религии, и, таким образом, он развивает философию, которую сперва изучает интеллектуально.

Не хулить других – принципиальный вопрос самоограничения или самоконтроля, вежливости, доброты, симпатии и грациозности в отношении поклонения Богу, творцу всех существ, и понимания, что все – Его дети, хорошие или плохие. Прежде, если чьему-либо ребенку случалось появиться в неказистом виде, было вежливым сказать родителям “Этот ребенок некрасив”?

Отец и мать всех существ понимает и знает, что происходит в сердце каждого. Он видит все недостатки и достоинства прежде, чем мы совершим их. А мы судим так охотно перед тем Ваятелем, кто сделал все, и не у Него за спиной, а в Его присутствии. Если мы поймем это, нам было бы не сложно почувствовать везде личность Бога. И придет время, после постоянной нашей практики добродетели и неосуждения, когда мы увидим причину за каждой ошибкой, мы заметим ее в каждом, кого встретим. Затем мы станем более терпимыми, более прощающими. Когда больной человек производит беспокойство своими стонами и причитаниями, сначала это беспокоит нас. Мы говорим как это неправильно, как досадно, что он имеет плохую натуру. Но понимая причину, заметим, что это не его плохая натура, но болезнь, это сделает нас более терпимыми, когда же мы не видим причин, это делает нас не только строгими к этому человеку, но слепыми к свету Бога, слепыми к тому всепрощению, уникальной сущности Бога, которую можно найти в человеческом сердце.

Разницу, существующую между человеческой справедливостью, и Божьей справедливостью, можно увидеть в следующем сравнении: когда дети ссорятся со своими игрушками, они имеют причину, кто-то думает: эта игрушка самая привлекательная, почему он не владеет ей? Другой говорит, игрушка была дана ему, почему другой берет ее? Оба имеют свои основания и оба правы. Но отеческая справедливость не такова, отец знает, природу каждого ребенка, и что он хочет выявить в природе этого ребенка. Вот почему он дает игрушки детям, выявляя что-то в их природе. Ребенок не знает этого и, взрослея, обвиняет отца в игнорировании его желаний. Он не понимает справедливости отца, он должен дорасти до другой ступени, чтобы понимать это. То же самое со справедливостью Бога и человека. Человеческая справедливость омрачена предвзятостью идей благоприятного и неблагоприятного и своим обучением, которое ничто в сравнении со знанием Господа. Если человек когда-либо сталкивался с проблемами божественной справедливости, то только через постоянное верование в Божественную справедливость вопреки всем доказательствам, которые противоречат Его справедливости.

Судя так, кто-то может придти к заключению, что это не справедливость, что все просто работает механически. Такие идеи, как Карма и перевоплощение могут казаться удовлетворительными, но остается факт, что они имеют свой корень в Боге, который за всем.

Бог не был бы всемогущим, если бы каждый индивидуум был бы могущественным настолько, чтобы вырабатывать свою Карму. И даже, если все будут работать механически, где тогда будет инженер, и подчинен ли он своей машине? Если Бог ограничен, он не может быть более Богом. Бог совершенен в своей справедливости, в своей мудрости, в своей силе. Но если мы спросим о причине всего, что случается, того что кажется нам не объяснимым, мы тогда перейдем к другому вопросу: может ли композитор дать полное объяснение каждой ноты своего сочинения? Нет. Он может лишь сказать: “Нечто подобное потоку прошло через мое сердце. Я пытался придерживаться правил композиции, но не ломал голову над каждой нотой. Я заботился только о впечатлении от целого.”

Есть закон, но есть еще и любовь; закон – это привычка, а любовь – само бытие; закон был создан, а любовь не была создана, она существовала всегда. Поэтому любовь выше закона, так же, как Бог выше закона, так и любовь над законом. Поэтому если мы все-таки отыщем ответ на вечный вопрос, почему это так, то не через изучение закона. Изучение закона способно только разжечь аппетит; оно никогда не даст удовлетворения. Единственный способ обрести удовлетворение и покой – нырнуть в океан любви, и тогда станет очевидно, что в мире нет ничего несправедливого; никогда больше мы ничего не назовем несправедливым. Этого уровня достигают мудрецы. Они называют его зенитом мудрости.

Есть выражение, что Бог чаще прощает, чем осуждает, но откуда мы можем знать, что Бог прощает? Прежде всего, справедливость была рождена, а любовь никогда не была рождена; она всегда была и всегда будет. Справедливость родилась из определенного человеческого качества – честности; по мере своего развития справедливости начинает искать равномерности, а все, что не равно, ее не устраивает. Для развития этого чувства мы нуждаемся во вдохновляющем воздействии всего, что существовало прежде; справедливость есть результат усвоения всего, что мы видели. Не такова любовь – она спонтанна и существует всегда. В Библии сказано, что Бог есть любовь; поэтому если справедливость – это природа Бога, то любовь – сама Его суть. Он прощает, потому что Он и есть само прощение. Он судит, потому что это в Его природе – судить.

Справедливость проистекает из разумности Бога, а проявления Его разумности в этом мире иллюзий ограничены. Когда мы судим об ограниченных вещах, наш разум тоже становится ограниченным; мы также ограничены, как и вещи у нас перед глазами. Чем величественнее объект, тем величественнее становится наше видение. Есть только одна вещь, действительно справедливая. Так говорят: “Я не должен делать этого”. Когда один говорит так другому, он может сильно ошибаться. Мистик развивает таким способом свой ум, очищая его чистыми мыслями, чувствами и действием, свободным от всех чувств разделенности, следуя только одной этой лишь мысли. Какие бы различия в принципах того, что правильно и неправильно в различных религиозных верованиях не существовало, можно показать, нет двух индивидуумов, когда-либо отличающихся в этом естественном принципе: что каждая душа ищет красоту и что всякая добродетель, праведность, добрые дела, ничто иное, как отблеск красоты. Когда он однажды сделает эту мораль своей собственной, суфий не нуждается в следовании особому верованию или вере, к удержанию самого себя в конкретном пути. Он может следовать путем Индуиста, путем Мусульманина, путем любой церкви и веры при условии, что он ступает по этой царской дороге, что вся вселенная есть но (animmanance of braut) наполненна красотой. Мы рождены с тенденцией любоваться этим в каждой форме, и мы не должны сами себя ослеплять, существуя зависимо от одной определенной линии красоты.

Прощение – не осуждение, это только чувство любви, и поэтому, какой бы ни была ошибка другого, однажды человек прощает, и в итоге счастье и радость.

Многие обвиняют Бога, что он делает много вещей неправильно. Это часто лишает уважения, потому что в своем почтительном отношении, он не говорит ничего, но если он чувствует себя свободно, он может принести тысячу извинений. Нет ни кого, кто бы извинялся так часто и таким многим вещам, как Бог. Причина этого в том, что наше ограниченное “я”, которое судит, все же, совершенно невозможно понять.

5. ПРИВИЛЕГИЯ БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ

Человечество так поглощено жизнью удовольствий и болей, что человек с трудом имеет мгновение подумать какова привилегия быть человеком. Жизнь в мире, несомненно, содержит больше боли, чем удовольствий, и то, что он рассматривает как удовольствие стоит так дорого, что когда оно взвешивается против боли, это стоит столько, что становится болью, поскольку человек так поглощен своей мирской жизнью, он ничего не найдет, кроме боли и обиды в ней. Так до тех пор, пока он не изменит свою точку зрения, он не сможет понять привилегию быть человеком. Конечно, даже несчастливый человек может быть в жизни, и если мы его спросим его предпочел бы он быть скалой или человеком, его ответ будет, что он скорее бы предпочел страдать и быть человеком, нежели быть скалой. И хотя жизнь зверей и птиц так свободна от забот и неприятностей, так свободна в лесу, все же если бы человека спросили предпочел бы он быть одной из них и жить в лесу, он, несомненно, предпочел бы быть человеком. Это показывает, что когда человеческая жизнь сравнивается с другими различными аспектами жизни, это обнаруживает ее величие и это привилегия, но пока это не сравнено с другими формами жизни, тогда человек недоволен и его глаза закрыты на привилегию быть человеком. Другая вещь – это то, что человек по большей части эгоистичен, и то, что его интересует, то что касается его собственной жизни, не зная о неприятностях в жизнях других, он чувствует бремя своей собственной жизни, даже больше, чем ношу всего мира. Если только человек в своей бедности сможет понять, что есть другие, чьи страдания могут быть более велики, нежели его и при его неприятностях здесь есть другие, чьи сложности возможно еще больше! Самосожаление хуже бедности. Оно овладевает человеком, и он не видит ничего, кроме своих неприятностей и болей, и они кажутся ему такими, будто он самая несчастливая личность, больше, чем кто-либо в мире. Иногда мы находим удовлетворение в самосожалении. Причина этого такова, наша природа в поиске удовлетворения в любви. Ограничивая себя, мы начинаем любить себя, и тогда поднимается самосожаление, потому что мы чувствуем нашу ограниченность. Но любовь к себе всегда приносит неудовлетворение, для “Я” не создано быть возлюбленным, “Я” создано любить. Первое состояние любви – забыть себя. Нельзя любить другого и себя в то же самое время и, если кто-то говорит “Если ты дашь мне что-то, я дам тебе что-то в ответ”. Это другой вид любви, это больше походит на бизнес.

Человеческое “эго” – это ложное “эго”, “эго” Бога – истинное “эго”. Но что такое “эго”? Эго – это часть линии, один конец линии – “эго” Бога, другой конец – человеческое эго и последнее ложно потому, что человек укрыт своими иллюзиями, называя это “я сам”. Поэтому, когда это “эго” разбивается любовью, мудростью или медитацией, затем облака, что укутывают его, рассеиваются и истинное “эго”, “эго” Бога, проявляет себя. Саади написал в итоге своей жизни: “Однажды я не имел обуви и должен был ходить босым по горячему песку, и я думал как я жалок, а затем встретил я человека хромого, кому было трудно ходить. Я тут же поклонился земле небесам и принес благодарность, что мне много лучше, чем ему, он не имеет ног чтобы ходить”. Это показывает, что не ситуация в жизни человека, но его отношение к жизни делает его счастливым или несчастливым, и это отношение может быть даже производить такую разницу, что один человек не будет счастлив даже во дворце, тогда как другой будет очень счастлив в скромной хижине. Разница только в горизонте, который видит человек. Есть человек, который смотрит только на обстоятельства собственной жизни, есть другой, кто смотрит на жизни многих других людей, это разница горизонта. Кроме того, есть импульс, что приходит изнутри, который влияет на наши дела. Это влияние всегда работает изнутри, если есть неудовольствие и неудовлетворенность в жизни, кто-то найдет это воздействующим на его дела. Например, человек впечатленный болезнью, никогда не сможет быть вылечен врачом или лекарствами. Личность, впечатленная бедностью, никогда не наладит жизнь. Человек, думающий, что всякий против него, всякий плохо обращается с ним, и всякий имеет плохое мнение о нем, всегда будет находить, что это так, куда бы он ни пошел. Есть множество людей в мире, в бизнесе, в своих профессиях, чья первая мысль перед тем, как идти на работу, что возможно они не будут успешны.

Мастера человечества, в какой бы период они не приходили в мир, всегда дают как первый урок человеку, как верить в успех, верить в любовь, верить в доброту и в Бога. И вера эта не может быть развита, если человек не уверен в себе и существенно то, что человек должен учиться доверять другим. Если он не доверяет никому, жизнь будет тяжела для него, если он сомневается, если он подозревает каждого, кого встречает. Тогда он не доверяет людям, что рядом с ним, даже своим близким родственникам; со временем его недоверие достигнет такого уровня, что он перестанет доверять самому себе.

Доверие человека, который верит другим, но не верит себе, бесполезно. Но тот, кто верит другому потому, что верит сам себе, имеет истинное доверие; благодаря вере в себя он способен сделать свою жизнь счастливой в любых обстоятельствах.

В Индии рассказывают историю о человеке, который, услышав о дереве исполнения желаний, отправился искать его. Он прошел через леса и горы, и наконец придя в какое-то место, лег там под деревом и заснул, не зная, что это и есть чудесное дерево. Засыпая, он устало подумал: “Вот бы здесь была мягкая постель, красивый дом и сад с фонтаном, а слуги вокруг ждали бы моих приказаний! И с этой мыслью он отошел ко сну. А когда он открыл глаза, он увидел, что лежит на мягкой постели и что прекрасный дом и сад и фонтан и что слуги, ждут его, и он был очень сильно удивлен, он помнил, что перед тем как заснуть, он имел мысль обо всем этом.

Но как он шел дальше в своем путешествии и размышляя о своем опыте, он понял, что действительно спал под деревом, которое он искал и что чудо этого дерева было исполнено. Интерпретация этой легенды философия в самой по себе. Это человек сам – есть дерево исполнения своих желаний и корень этого дерева в сердце человека.

Деревья и растения со своими фруктами и цветами, звери с их силой и мощью, и птицы с их крыльями неспособны достичь ступени, которой может достичь человек, и именно по этой причине он называется “man”(человек), что на санскрите имеет тот же корень, как и слово “mind” (ум). Деревья в лесу ждут этого благословения, этой свободы, этого освобождения, в неподвижности и покое, и горы и вся природа кажется ждущей разворачивания привилегии, которая была дана человеку. Вот почему традиции рассказывают нам, что человек сделан по подобию Бога. Так кто-то может сказать, что наиболее годный инструмент для Бога – работать с человеком, но с мистической точки зрения кто-то может также сказать, что Творец берет сердце человека, через которое он испытывает все сотворенное. Это показывает, что нет существа на земле более способного к счастью, удовлетворению, радости, покою, нежели чем человек. Жалко, когда человек не осведомлен об этой привилегии быть человеком. Каждый момент в жизни, который он проходит с ошибкой неосведомленности, расточая жизнь – это великая потеря.

Величайшая привилегия человека стать подходящим для Бога инструментом и до тех пор, пока он не знает этого, он не осознает своего истинного применения. Целая трагедия в жизни человека – это его неведение об этом. С момента, когда человек осознает это, он живет настоящей жизнью. Жизнью гармонии между Богом и человеком.

Когда Иисус Христос говорит:”Ищите сперва царствия Божия, и все другое будет прибавлено тебе.” Это поучение ответ на крик человечества, которое вопиет: “Я не имею богатства”; другие же: “Я не имею отдохновения” или “Моя ситуация в жизни труднее”, или “Мои друзья беспокоят меня” или “Я хочу высшего положения”. И ответом для них всех то что говорит Христос. Могут спросить, как мы можем понять это с практической, научной точки зрения? Ответ таков: внешние вещи не находятся в прямой связи с нами и таким образом, они часто недосягаемы для нас. Мы можем иногда достичь нашего желания, хотя часто мы падаем; но ища царствие небесное, мы ищем центр всего, вместе изнутри и снаружи все, что есть на небесах или на земле прямо связано с центром. Таким образом, мы способны достичь всего, что есть на земле и в небесах, из центра; но если мы ищем не в центре, может быть у нас вырвано прочь. В Коране написано, что Бог есть свет небес и земли. Кроме того, добыть вещи на земле – то глубочайшее желание, что работает бессознательно каждое мгновение нашей жизни, приходящее в соприкосновение с бесконечным. Когда художник пишет, или когда музыкант поет или играет, если он думает “ Это моя живопись, моя игра, моя музыка”, он может иметь определенное удовлетворение, но это подобно капле воска. Если он, тем не менее, соединяет свою живопись или свою музыку с Божественным сознанием, если он думает: “Это его живопись, Его музыка, а не моя”, тогда он соединяет себя с центром и его жизнь станивится Божественной жизнью. Есть много в жизни того, что можно назвать хорошим, есть множество довольных, есть много тех, кто могут любоваться, если бы только они приняли это отношение, это то, что может сделать человека довольным и дать ему счастливую жизнь. Бог – художник всего этого прекрасного творения и если мы не соединим себя с художником, мы не сможем любоваться его живописью. Когда кто-то идет в дом друга, который ему нравится и восхищается каждой маленькой вещью – это так приятно, но когда он идет в дом врага -любая вещь неприятна. Наша преданность, наша любовь, наша дружба с Богом может сделать все сотворенное источником счастья. В доме дорогого друга кусок хлеба, стакан молока – самые вкусные, но в доме того, кто нам не нравится даже лучшие блюда безвкусны. И как только человек начнет осознавать, что особняки существуют в этом мире, в доме Отца, со многими религиями, расами и нациями, которые тем не менее, все в доме Бога, тогда как бы ни была унизительна и сложна ситуация в жизни, раньше или позже, нужно стать счастливее и лучше, мы чувствуем что мы в доме того, кого мы любим и восхищаемся и все, с чем мы встречаемся, мы принимаем с любовью и благодарностью, потому что это приходит от того, кого мы любим. Во всех претензиях к цивилизации и прогрессу человек, кажется, впадает в великую ошибку. Веками мир не был в таком состоянии, как теперь, одна нация ненавидит другую, презирает следующую, как можно это называть? Это прогресс или это застой?

Не те ли времена сейчас, когда глубокомысленные души должны были бы пробуждаться ото сна, а преданные бы делали для человечества самое доброе из того, что они могли сделать, чтобы улучшить состояние мира, вместо того, чтобы каждому думать о своих собственных интересах?

6. НАША БОЖЕСТВЕННАЯ И НАША ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ЧАСТЬ

Не только в эту, но также и в прошлые эпохи первое, что осознавалось человеком, было его собственное ограниченное существование, образованное материей, которое он назвал “Я”. Это не его ошибка. Это потому, что религии толковались с намерением доминировать над людьми, удерживая их во власти тех, кто имел свое личное мнение. Священники позволяли людям понимать только очень мало, а все остальное держали для себя. Они говорили: “Вы обычные существа, Бог много выше вашего понимания. Вы можете общаться с Ним, вы можете понимать Его, но вы должны находиться там где вы есть.” Всю свою жизнь Будда крепко бился против этого. Когда кто-либо говорил с ним о духе, о Боге, или показывал святость, духовную жизнь, он говорил: “Я не верю в это”. Но это было чрезмерно, это вело людей к другой ошибке. Это вело их к тому, чтобы говорить: “Здесь нет Бога, нет духа”. Другая причина для этого разделения была такова, что всегда была направленность тех, кто имел одинаковые способы мышления, те же самые убеждения и веру, собираться вместе в одну группу, в одно общество для того, чтобы мыслями ободрять друг друга. Так они сами себя отделяли от оставшегося человечества.

Мистик никогда не верит слепо. Фактически он не верит, он испытывает или переживает. Он испытывает что он сам целое Сущее. Есть строфа у хиндустанского поэта, которая гласит: “За человеческим лицом спрятан Бог, Я не знал, Я завесил свои глаза и отделился от Истины, Я не знал”. Это прекрасная строфа и она имеет глубокое значение. Все мы имеем в себе часть Бога и часть человека. Человек сделан из двух вещей духа и субстанции. Дух – это тончайшая часть, а субстанция более грубая часть; тончайшая часть – дух превращается в грубую часть.

Одна часть – внешняя, ограниченное “Я”, то, что мы видим, а другая – есть неограниченное существо. Человеческое внешнее “Я” составлено из пяти элементов, но по-настоящему человек много шире и расширяется много далее, чем мы обычно верим. Например, когда кто-либо стоит перед аудиторией, он кажется определенного размера, но когда он говорит, он широк как пространство, на которое распространяется его голос. Хотя друг или возлюбленный может быть в тысяче миль, он будет чувствовать нашу привязанность, нашу болезнь, любовь. Чувство, порождается здесь, но проявляется за пределами; это показывает, что в наших чувствах мы шире. Дыхание идет еще дальше, дыханием мы можем послать наши мысли куда бы мы ни пожелали и мы также способны узнавать мысль и состояние каждого существа. Мысль того, кто желает совершить определенную вещь, достигает ее для того, чтобы ее подготовить.

Человек как телескоп, на одном конце – человеческая часть, ограниченное существование, а на другой стороне – часть Бога, неограниченная Сущность. На одном конце мы так малы, на другом мы так обширны, что мы есть целое Сущее. Если каждый из нас так велик, как велико целое Сущее, мы спрашиваем о том, как же хватает места для всех нас. Или есть несколько Вселенных? Нет. Сквозь наше невежество мы видим многое и производим различия говоря: “Это Я, это – ты, это друг, это враг, мне нравится этот, тот мне не нравится. Но в грядущем все соединится, там мы будем тем же самым. Человек имеет две природы. Farishtangi – ангелическую и Haivanat – животную.

Хайванат – значит человеческое тело и ту часть своего естества, которая нуждается в пище и питье, сне и удовлетворении всех страстей. Его гнев и ревность животны, также его страх перед тем кто сильнее его и его зависть к кому-либо кто лучше чем он. Во всем этом человек как и животное. “Фариштанги” – часть его природы, которая возвращается к своему источнику. Это не разумность человека, животное тоже имеет разумность, однако же животные не могут спросить: “Откуда я пришел? Для какой цели я здесь?” Когда человек знает это, когда он узнает свое происхождение, тогда он – божественное существо. Ангелическая природа – это его доброта, его любовь, его симпатия и его стремление к знанию. Вели – поэт Хиндустана сказал: “Мы создали человека для чувствования, если же нет, то для нашего восхваления и на Небесах достаточно ангелов”. Своим поклонением человек, думающий что прославляет Бога, в реальности же Бога преуменьшает.

Мы берем часть и называем ее “Я”. Мы занимаем эту часть у Бога. Я вспоминаю как мой муршид, когда он встречался со сложностями, говорил с глубоким значением: “Bandagi Becheregi”, что означает “Придя сюда он становится беспомощен”. Какова же здесь связь между Аллахом и Бандаги, между Богом и человеком и что за связь между человеком и Богом? То, что мы называем “Я” сформировано впечатлениями внешнего мира, мира иллюзий, которые падали на душу.

Младенец никогда не скажет “Я”. Если он имеет что-то в руках и кто-то отберет у него это, он не озаботится. Нет разницы между старым и молодым. Кто бы ни прошел рядом с ним, друг или враг, для младенца это то же самое. Интеллект, что распознает вещи по их отличиям и различиям, обманывает душу. Мы можем увидеть что-то, что мы называем “Я”, это не истинная природа нашей души потому, что мы никогда не были по-настоящему счастливы. Что бы мы ни делали, что бы мы ни имели, какой бы силой ни владели, мы никогда не будем счастливы. Мы говорим, что-то или кто-то делает нас несчастливыми, но это только расстояние делает нас такими, душа несчастлива в своей разделенности. Тот, кто видит что пальто изношено и бедно, говорит: “Я беден”. Тот, кто видит, что его пальто превосходно, думает: “Я превосходен”. Это не он превосходен, а его пальто. Где бы ни была душа прежде, душа осознается как “Я”. Но почему “Я”?

Пальто – это не “Я” потому, что когда пальто снимается, “Я” остается. Когда мы не испытываем чувств, сознательность все же остается. Суфий через бессознательность чувств различными позами и практиками производит неподвижность и затем повторениями имени Бога он соединяет свою сознательность с со всей сознательностью в Боге. Это было понимаемо греческими философами; и это также было понимаемо Ведантистами. Суфии держались поклонения, почтения, которое они имели к Богу, они склонялись и падали ниц перед Богом. И они дали прекрасное имя Богу – Возлюбленный. Они понимали, что изречением “Все есть Бог” они прославляют Бога, они не преуменьшают Его. Со всем своим смирением, со всей своей преданностью они понимают свое единство с высочайшим Сущим.

Трудно отделить Бога от человека в реальности, здесь нет разделенности. Действия Бога и действия человека те же самые, только действия Бога совершенны, а человеческие действия несовершенны.

Мы на земле зависим от стольких многих вещей. Первая из них – мы должны есть. Если бы не нужно было бы есть, человек бы не работал, он сидел бы с друзьями и думал о Боге или чем-то еще.

Затем он должен спать, и есть еще много других потребностей. Есть у Захира строфа, которая гласит: “Искатели должны потерять себя прежде чем они увидят Его”. И великий поэт Амир говорил: “Не говори, что человек есть Бог, для него нет Бога. И не говори, что человек отделен от Бога, он от него не отделен”. Не трудно иметь оккультные или физические силы, быть целомудренным нетрудно или держать свою жизнь в чистоте. Но быть милосердным, быть сострадательным, быть человечным трудно. Бог имеет множество имен: Великий, Всемогущий, Наивысший, но он главным образом зовется Милосердным и Сострадательным. В этих качествах мы всегда не совершенны и мы никогда таковыми не будем. Человек может пойти спать в свою комнату ночью и раскаиваться в том, что он совершил во всех тысячах плохих мыслей. Он может иметь друзей и врагов. У персидского поэта сказано: “Весь секрет двух миров в этих двух словах: будь любящим с друзьями, будь учтив с врагами”. Если мы понимаем это, тогда этот мир ничто и если мы осознаем, что это преходящая вещь, почему не позволить тогда другим наслаждаться самими собой, в то время как мы смотрим? Почему бы не позволить другим одевать прекрасные одежды, когда мы смотрим на них? Отчего не позволить другим есть хороший обед, покуда мы наблюдаем, или стоим на кухне, или готовим его? Почему бы не позволить другим сидеть в экипаже, а нам толкать его вместо того, чтобы сидеть в нем и делать других толкающими его? Соблюдать свою жизнь в благородстве – значит быть милосердным и сострадательным. Но есть тенденция у каждого человека забрать лучшее у другого; даже в дружбе есть такая тенденция. Все ищут собственного наслаждения и хотят подкинуть наихудшее другому, но если кто-то взыскует Бога, ищущий, он принимает противоположный путь, даже если это вопреки всему миру.

Есть три течения или направления.

Первое – отречение, это путь святых и мудрецов. Это значит следовать к идеалу, какими бы ни были непрятности, печали и дурное обращение в результате.

Второе – это эгоистичность, которая значит быть более эгоистичным, чем весь оставшийся мир.

Третье же – величайшее и самое трудное. Это значит принимать всю ответственность, все заботы жизни, друзей и все прочее, существуя так неэгоистично, так добро, как это возможно и даже несколько эгоистичным, чтобы все же не лезть по кому-то.

Если человек превратится во вращающийся круг, первое время он пойдет медленно, во вторую секунду он покатится быстрее, в пятую, шестую, седьмую или восьмую он начнет падать. В первое время он испытывает радость от вращения, вторую, третью и четвертую секунды он переживает его более и более, до тех пор, пока наконец он не опьянеет от этого и не упадет, испытав все сполна. Вот почему Вселенная была сделана с днем и ночью, от сотворения до наших дней. В каждом действии есть опьянение. Что бы мы ни делали, мы желаем больше и больше, каким бы ни было действие.

Если человек патриот, он будет более или более патриотом. Певец будет петь больше и больше песен, пока не потеряет свой голос. Если человек азартен, он будет хотеть играть все больше и больше. Если человек пьян или принял наркотик, он будет желать больше и больше, какими бы вино и наркотики не были. Хафиз говорит: “Перед восходом прольется вино, вино, взятое из глаз Саки – виночерпия”. Саки – это проявление, которое так опьяняет нас, что мы верим, что все существует до тех, пор пока мы так не станем так порабощены этим, что мы сами не сможем себя освободить более.