Текст книги "Учение суфиев"

Автор книги: Хазрат Хан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

17. ДУХ КОНСЕРВАТИЗМА

Есть две различные точки зрения открытые человеку на все в мире: либеральная и консервативная. И каждая из этих точек зрения дает человеку чувство удовлетворения, потому что в обоих есть определенное количество добродетели. Когда кто-то смотрит на свою семью с консервативной точки зрения, он начинает осознавать семейную гордость и действует в каждом случае так, чтобы поддерживать честь и достоинство своих предков. Он следует рыцарству своих предков, и, глядя на это с такой точки зрения, он обороняет и защищает тех, кто принадлежит к его семье, будь то достойный или недостойный. Таким образом, он помогает поддерживать пламя, которое, возможно, было зажжено много лет назад и, держа его в руках всю свою жизнь подобно факелу, освещающему его путь. И когда он смотрит на свою нацию с консервативной точки зрения, это дает ему чувство патриотизма, которое заменяет религию в современном мире. Это без сомнения добродетель в том смысле, что он начинает рассматривать всю свою нацию как одну семью. И он не только заботится о своем ребенке, но о детях всей нации. Человек отдает свою жизнь, когда является случай защищать свою нацию, честь, достоинство и свободу своего народа.

Дух консерватизма есть индивидуализирующий дух, который является центральной темой всего творения. Это дух, который функционирует как солнце, но для этого духа был бы только всепроникающий свет и это его сила работает в природе, которая держит множество ветвей вместе на одном стволе и какое-то количество листьев вместе на одной ветви. Опять же, именно этот дух работает в человеческом теле, которое удерживает вместе руки и ноги человека, таким образом поддерживая его индивидуальное бытие. Но здесь всегда есть опасность, что этот дух, если увеличится, может произвести закупорку. Когда есть слишком много родовой гордости, человек живет только в своей гордости, забывая о своих обязанностях по отношению к человечеству, и, не признавая ничего, что объединяет его с другими за пределами его ограниченного семейного круга. Когда эта закупорка происходит в нации, – это приводит ко всем видам бедствий, таким как войны и революции с насилием и разрушениями. Кошмары, которые человечество недавно испытало, были результатом мировой закупорки, произведенной крайностью этого самого духа.

Это показывает, что, поистине, добродетель не является чем-то одним, а грех – чем-то другим. Та вещь, что однажды была добродетелью, может стать грехом. Добродетель или грех – это не какое-то действие: это состояние, это отношение, которое побуждает кого-то к определенному действию, и именно результат действия делает это грехом или добродетелью. Жизнь есть движение, смерть – это остановка движения; закупорка останавливает ее, циркуляция ее движет. Дух консерватизма полезен до тех пор, пока он движет, другими словами, пока он расширяет сам себя. Если человек, гордый за свою семью, после исполнения своих обязанностей к своим людям, принимает следующий шаг, чтобы помочь своим товарищам согражданам, а третьим шагом он защищает свою нацию, он прогрессирует. Вместе и его родовая гордость и патриотизм, несомненно, добродетели: они ведут его от одной вещи к другой, которая лучше.

Закупорка происходит, когда человек поглощен своими собственными интересами. Если он так взят своей семьей, ее гордостью и интересами, что никто больше в мире не существует для него, за исключением его родственников, тогда его патриотизм становится вуалью поверх его глаз, делая его настолько слепым, так что он не только не способен служить другим, но даже самому себе. В самости или эгоизме есть иллюзия пользы, но в конце, польза, добытая эгоистичностью, оказывается никчемной. Жизнь – принципиальна я вещь для рассмотрения, и истинная жизнь есть внутренняя жизнь, осуществление Бога, осознание своего духа. Когда сердце человека начинает осознавать Бога – это как пузырек, который превращается в море, он распространяет и испускает волны своей любви и к другу, и к врагу: и, распространяясь дальше и дальше, он достигает совершенства.

18. ПОСТРОЕНИЕ ХАРАКТЕРА

Характер – это, так сказать, картина с линиями и цветом, которую мы делаем внутри нас. Это чудесно, видеть, как уже в детстве внезапно возникает тенденция построения характера, так же, как можно видеть инстинкт в птице строить гнездо. Дитя начинает с замечания всех вещей во взрослых людях, и, затем, оно принимает все, что ему наиболее нравится, и, что его привлекает. Через это мы понимаем, что когда человек поглощен собой, у него нет времени для построения характера, у него нет времени думать о других. Например, даже великие артисты, если не забывают себя на сцене, они не могут играть. Музыкант, если он не может забыть себя, когда он играет, – не может хорошо играть. Как и со всем другим, вся задача самопостроения зависит всецело от забвения себя, и это есть ключ ко всей жизни. Я встречал выдающихся людей в искусстве, науке, философии, религии – во всех областях, и я нашел, что они все достигли величия посредством этого качества: качества забвения себя; и, опять же, я видел людей с великими качествами, но, которые не смогли принести лучшее в своих жизнях, потому что они не обладали этим качеством.

Я помню исполнителя на вине, замечательного музыканта, который играл и занимался помногу часов в день, но когда бы он не играл, перед аудиторией он становился самоосознаннным. Первая мысль, которая приходила к нему – был он сам, и когда это случалось, все впечатления людей, бывших там, падали на него. Обычно он хотел взять свою вину, запаковать ее и бежать прочь. Но с другой стороны, я слышал Сару Бернар просто читавшую “Марсельезу”, вот и все, но когда она появлялась на сцене и читала эту поэму, она покоряла каждое сердце в публике, в то время (а это было во время войны), она была Францией. То, что позволяло ей быть Францией, – была ее концентрация, ее способ забвения себя.

Построение характера более велико и более важно, чем строительство дома, города, нации или империи. Кто-то может спросить, почему это так важно, хотя это только построение нашего незначительного “я”, но многие, строившие здания, или даже нации, и они уходили, и здесь о них не оставалось памяти. Тадж Махал – один из наиболее замечательных строений в мире. Те, кто видели его, – артисты, архитекторы, имели от него большой восторг, но это все, никто не заботился о том, кто его создал, ничье сердце не было тронуто на счет строителя.

До наших дней индуисты повторяют ранним утром: “Ram, Ram”; буддисты призывают Господа Будду, а христиане – Христа. Почему? Только из-за личности этих святых, из-за их магнетизма. Слова Христа, сказанные много сотен лет назад вспоминают сегодня просто потому, что такова их личность. Это не только одна духовность: здесь было так много мадзубов, которые были очень духовны. Они были объединены с Богом, но они ушли, и никто их не помнит. Это не благочестие; есть много набожных людей, сидящих в мечетях и церквях, читающих по четкам. Их благочестие для них самих; они не могут тронуть мир. Так, если это не духовность и благочестие, что это тогда? – Это развитие в нас гуманности.

Это развитие касается нашей разумности, сообразительности нашего сердца и нашего ума. Это касается сообразительности, потому что если у нас есть любовь, но нет разумности знать удовольствие возлюбленного, тогда будь мы великим любящим, но наша любовь не будет полезной. Оно касается сердца, потому что если мы имеем разумность, но не имеем чувства, симпатии, мы можем говорить очень вежливо, мы можем иметь блестящие манеры, но, если внутри есть горечь, если мы не чувствуем, что мы говорим, было бы лучше, если бы мы ничего не говорили. Это касается ума, потому что если мы имеем разумность и чувство, но не имеем глубокомысленности, чувства, которое бы подходило,– мы невежественны. Кто-то может быть хорошо знаком с европейскими манерами и приличиями, но если его пошлют ко двору Восточного царя, он будет в замешательстве. Или человек может знать весь этикет Индийского двора, но если он прибывает в Европу, он ничего не знает о Западных путях.

Это великая привилегия – быть разумным так, чтобы мы могли развить нашу человечность и быть человечным в уме как по форме, так и на самом деле. Привилегия заключается в том, чтобы быть человеком, который есть идеал Бога.

Это не скала, которая не знает кто она – король, бродяга, святой или безнравственный человек стоит на этом.*** Это не ангелы, которые не имеют сердца чувствовать один другого; они чувствуют Хвалу Бога, они восхваляют Бога. Это человеку было дано сердце.

Хиндустанский поэт говорит: “Стать Наби – святым или пророком, Гватхом, Кутубом очень трудно. Что мне сказать тебе о борьбе в их жизнях, поскольку даже человеку трудно стать человеком”. Действительно, достичь духовных степеней очень трудно. Мы для начала должны стать человеком. Стать ангелом не очень трудно, быть материальным очень просто; но жить в мире, во всех сложностях и борьбе в мире, и быть человеком в тоже самое время – очень сложно. Если мы станем этим, тогда мы станем миниатюрой Бога на земле.

19. УВАЖЕНИЕ И ПРЕДУПРЕДИТЕЛЬНОСТЬ

Есть добродетель, которую суфий называет муруат, добродетель, которая слишком тонка, чтобы выразить ее словами. Она означает воздержание от тех действий, в которых содержится неуважение к кому-то другому, либо принимая во внимание его возраст, положение, знания и достоинства, либо из почтения. Те, кому свойственна эта добродетель, проявляют ее не только по отношению к важным или достойным людям, ибо, когда это качество развивается, оно проявляется по отношению ко всем.

Грубость и муруат несовместимы. Это качество не сводится только к уважению; это нечто более тонкое, являющееся одновременно и внимательностью и уважением. В полном своем развитии эта добродетель может стать настолько сильной, что человек из уважения и предупредительности старается примириться с отсутствием тех же достоинств в другом; и как только кто-либо достигает этого уровня, человеческий способ поведения приходит к концу и человек начинает действовать как святой.

Человек рожден в этом мире не только для того, чтобы есть, пить и жениться; он рожден, чтобы сделать совершенным человеческий характер. В этом ему помогает наличие глубинных мыслей и внимания к другим; даже при всем могуществе, положении, богатстве, знаниях и прочих благах мира он остается бедным, если ему не хватает богатства души – верного обращения с другими.

Все красивое, что нас окружает, остается чем-то вне нас; только та красота заслуживает доверия, которую можно найти и развить в своем собственном характере. Человек может выказать отсутствие муруат если не в словах, то во взгляде. Иному не обязательно говорить, чтобы быть грубым. Во взгляде, в интонации, в манере сидеть или ходить, в способе закрывать дверь за собой человек может проявить свои чувства. Даже если сам он молчит, он может заставить заговорить дверь. Не так-то просто контролировать себя, если не управляешь своим умом.

Таким тонким вещам, как эта, особенно трудно научиться и следовать в жизни. В наши дни многие усматривают в них проявление слабости; но то, что может практиковаться лишь при условии полного владения собой, не может быть слабостью. Нет никакого урона в том, чтобы уделить внимание и проявить предупредительность даже в отношении того, кто этого не заслуживает; если такие поступки и не приносят выгоды, они все же остаются практикой, а именно такая практика делает человека совершенным.

20. МИЛОСЕРДИЕ

Как только душа прикасается к внутреннему царству, которое является божественным царством, ее подлинное благородство проявляется в милосердии, которое суфии называют кульк. Царей и тех, кто принадлежит к аристократическому роду, учат быть милосердными, хотя это качество рождается в сердце человека. Это означает, что каждая душа исполняется аристократизма с того момента, как соприкасается с внутренним царством. Подлинный аристократизм – это благородство души, когда она начинает в каждом чувстве, мысли, слове и действии проявлять милосердие, являющееся качеством самого Бога. Милосердие не имеет ничего общего с покровительственным отношением, которое является дурной манерой. Милосердный человек, прежде чем выказать это качество благородных, стремится укрыться даже от собственных глаз.

По-настоящему благородные великие люди милосердны потому, что они наиболее чувствительны ко всему ранящему и причиняющему боль, что выпадает на их долю по вине незрелых душ, и поэтому сами из доброты стараются воздерживаться от совершения тех же ошибок в отношении кого-либо другого, какое бы низкое положение тот ни занимал.

Великая истина заключена в словах Христа из Нагорной проповеди: “Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю”. Это всегда будет истиной, независимо от эпохи и развития мира. Во времена аристократии, а равно и во времена демократии, ценность настоящего благородства натуры, которое проявляется в милосердии, никогда не умалится. Легко произнести это слово, но чрезвычайно трудно проявлять милосердие всю жизнь, ведь нет конца мыслям о каждом своем шаге, необходимом для достижения этого результата. Здесь требуются рассудительность и чувство справедливости, способность взвешивать каждый свой поступок; к тому же нужно утонченное восприятие искусства и красоты, поскольку по мере совершенствования своей личности человек достигает высочайших вершин мастерства. В сущности, создание своей личности есть высшая форма искусства. Суфий считает культивирование человеческих качеств, в котором и состоит исполнение жизненного предназначения, своей религией.

Как-то раз один юноша проявил нетерпение по отношению к старому отцу, который плохо слышал и потому переспрашивал его два или три раза. Видя раздражение на лице сына, отец сказал: “Сын мой, помнишь ли ты тот день, когда ты, совсем еще маленький, спросил меня: “Что это за птица?” – и я ответил: “Воробей”. Ты спрашивал меня, пожалуй, раз пятьдесят, и мне хватило терпения повторять тебе это слово вновь и вновь, не испытывая ни раздражения, ни беспокойства; я был только рад поделиться с тобой тем, что знаю. Теперь, когда я уже не так хорошо слышу, ты тоже можешь проявить ко мне немного терпения и повторить что-либо раз-другой, если сразу я не расслышу”. Для того чтобы научиться этому благородному способу вести себя, прежде всего требуется терпение – иногда в форме выносливости, иногда предупредительности, а иногда в способности простить.

При общении с малообразованными людьми следует помнить, что настоящая цивилизация означает развитие. Те, кому не хватает образования должны получить его, чтобы лучше понимать жизнь. Есть лишь две возможности: либо идти вперед, либо назад. Либо человек начнет думать так же, как и те, кому не хватает образования, либо он поможет им повысить свой уровень. Надо мягко взять необразованного человека за руку и повести его к более возвышенным идеям.

Когда-то в Индии я жил возле индуистсткого храма, и при нем состояли два привратника. Они были афганцами, людьми гордыми и грубоватыми, державшимися очень строго; однако в выражениях их лиц видны были честность и доброта. Я часто проходил мимо них, но они никогда не обращали внимания на мои появления и исчезновения, нисколько не заботясь о соблюдении общепринятых правил вежливости. Однажды один из них пришел ко мне с письмом от своего господина. Я встал и принял его со всем радушием; с того самого дня всякий раз, когда я проходил мимо них, они встречали меня очень тепло, с улыбками и искренней приветливостью и никогда больше не игнорировали меня. Это произошло потому, что этим людям был дан урок, не ранивший их чувств, и, поскольку он доставил им удовольствие, они решили, что на вежливость следует отвечать вежливостью.

Навязывать кому бы то ни было добродетель –это гордыня; дать же ему увидеть красоту хороших манер – образование. Мы должны считать своим священным долгом обращаться с людьми, нуждающимися в совершенствовании с такой мягкостью и вежливостью, чтобы в них развились культура и красота, которые тогда смогут быть разделены и нами и ими.

21. СПОСОБНОСТЬ НЕ ЗАМЕЧАТЬ

Есть одна склонность, постепенно проявляющаяся в человеке, развивающемся духовно, и склонность эта – способность не замечать, или даргудза, как называют ее суфии. Временами эта склонность может казаться небрежностью, но небрежность прояляет не тот, кто не замечает; небрежность, кто не смотрит. Иначе говоря, способность не замечать можно назвать умением подняться над вещами. Чтобы не замечать, необходимо подняться; стоящий ниже жизни не способен не заметить что-либо, даже если очень захочет. Способность не замечать – это проявление великодушия, она означает умение смотреть и в то же время не смотреть, видеть и не замечать видимого, умение не быть задетым, раненным или потревоженным чем-либо, способность даже не думать об этом. Это признак благородства натуры, знак тех душ, которые настроены на более высокий лад.

Кто-то может спросить: насколько это полезно? Может быть, не всегда, но в конечном итоге все равно целесообразно; умеющий не замечать осознает также и полезную сторону своей способности. Возможно, он осознает это лишь под конец, успев прежде столкнуться с бесчисленными неудобствами; однако все хорошо, что хорошо кончается.

Очень часто на то, чтобы не заметить, требуется меньше усилий, чем на то, чтобы заметить нечто такое, что легко можно было бы и проглядеть. Есть вещи значимые и есть вещи незначимые; идя по жизни, человек видит, что многие вещи не имеют значения, что их с легкостью можно не замечать. Тот, кто обращает внимание на все что попадается ему на пути, потеряет много времени в своем путешествии, которое и так требует целой жизни на то, чтобы достичь цели. Если, карабкаясь по горе жизни, целью которой является восхождение на вершину, человек будет беспокоиться по всякому поводу, он никогда не достигнет вершины; он навеки так и останется тревожиться у подножия. Когда человек понимает, что жить на этой земле остается лишь несколько дней, он перестает беспокоиться о мелочах; он начинает думать лишь о том, что действительно важно. Цепляясь за мелочи, человек теряет возможность исполнить великие цели жизни. Тот, кто тревожится о мелочах, мал; душа, думающая о великом, величественна.

Способность не замечать – первый урок прощения. Эта склонность рождается из любви и симпатии; ведь тот, кто ненавидит, замечает самую незначительную оплошность, тогда как тот, ктолюбит, естественно не замечает ошибки другого и часто даже стремится превратить недостатки возлюбленного в достоинства. В жизни есть бесчисленное множество вещей, предлагающих красоту, и бесконечное число вещей, предлагающих уродство; нет конца достоинствам и нет конца недостаткам; и взгляд человека на жизнь зависит от уровня его развития.

Чем выше поднимается человек, тем шире становится его горизонт. Склонность симпатизировать, которая является аналитической склонностью, взвешивающей, оценивающей и замечающей все, приводит человека к желанию не замечать. Не судите, как сказал Христос, да не судимы будете. Чем больше размышляешь над этим уроком, тем глубже он проникает в сердце. Он учит тому, что надо стараться не замечать все идущее вразрез с нашим представлением о том, как оно должно быть устроено в жизни, пока не поднимешься на такой уровень сознания, когда вся жизнь представляется грандиозным видением имманентности Бога.

22. ПРИМИРЕНИЕ

Все усилия, предпринимаемые для развития личтости или для построения характера, должны совершаться не для того, чтобы доказать свое превосходство над остальными, а для того, чтобы достичь большего согласия с окружающими и с теми, с кем жизнь нас сталкивает. Примирение, или, как называют его суфии, эттефаг – это не только мораль суфия, но и его отличительная особенность. Эту добродетель непросто приобрести и проявлять, потому что для нее нужна не только добрая воля, но и мудрость. Величайший талант дипломата состоит в умении достичь желаемых результатов посредством соглашения. Несогласие достигается с легкостью; мы так часто видим его среди низших форм творения! Согласие – вот что труднодостижимо, ведь оно требует широты в восприятии жизни, и это является настоящим признаком духовности. Узость восприятия сужает горизонты, доступные взгляду человека; такой человек не способен легко согласиться с другим. Как бы сильно ни различались взгляды двух людей, основа для соглашения найдется всегда; но эта общая почва может находиться очень далеко, а человек не всегда желает идти в такую даль, чтобы прийти к согласию. Нередко ему не хватает терпения продвинуться достаточно далеко, чтобы встретиться с другим. Обычно все происходит иначе: каждый хочет, чтобы другой пришел к нему туда, где он стоит, а сам не испытывает никакого желания сдвинуться с этой точки.

Это не значит, что человек, желающий стать настоящим суфием, должен отбросить все свои убеждения, чтобы получить возможность прийти к соглашению с каждым человеком; нет прока вечно быть снисходительным к любой мысли кого-либо, как нет прока и в том, чтобы всегда вырывать собственные убеждения из своего сердца. Примирение состоит не в этом. Человек, способный выслушать другого, может и другого побудить выслушать себя. Тот, кто легко соглашается с другим, обладает достаточной силой, чтобы убедить и его в необходимости согласия. Поэтому, поступая так, человек всегда выигрывает, хотя иногда может показаться, что он будто бы проиграл. Если человек способен одновременно смотреть со своей точки зрения и с точки зрения другого человека, он приобретает полный обзор и ясное понимание; он, скажем так, смотрит обоими глазами.

Без сомнения, трение порождает огонь, но сам этот огонь есть согласие атомов. Если двое имеют собственные убеждения и спорят о них, это служит стимулом для мышления и не вызывает особых проблем; но если человек спорит ради того, чтобы спорить, то спор становится его целью и он перестает получать удовольствие от примирения. Слова становятся средством вызывать несогласие, доказательства превращаются в топливо для его пламени. Но мудрость проживает там, где интеллект гибок; такой человек понимает и видит все: как правильное в неправильном, так и неправильное в правильном. Человек, достигший совершенного знания, возвысился над категориями истинного и ложного. Он знает их, и в то же время не знает, он может сказать многое – и в то же время что может он сказать? Тогда ему становится легко примирить всех и вся.

В одном предании рассказывается о двух суфиях, встретившихся после долгих лет, в течение которых каждый из них шел своим собственным путем. Они были рады встрече после такой долгой разлуки, потому что оба являлись мюридами одного муршида. Один спросил другого: “Расскажи мне, пожалуйста, каков был твой опыт? После всех этих долгих лет изучения и практики суфизма я усвоил одно: как примирять других; теперь я хорошо умею это делать. Не скажешь ли мне, чему научился ты?” Другой ответил: “После всех этих долгих лет изучения и практики суфизма я усвоил, как управлять жизнью: все, что есть в мире, существует для меня, и я – повелитель всего. Все, что происходит в мире, случается по моей воле”. Тут пришел их муршид, и оба рассказали ему о том, чему научились во время странствий. Муршид сказал: “Вы оба правы. В первом из вас правильно понятие самоотричение развило способность примирять других; во втором ничего не осталось от его собственной воли, и если какая-нибудь воля еще может быть в нем обнаружена, то это воля Бога”.