Текст книги "Заблудший ангел"

Автор книги: Хавьер Сьерра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

2

За стенами собора шел нескончаемый дождь. Это был «орбальо» – типичная для севера Испании морось, которая незаметно пропитывает тяжелой влагой все вокруг. Брусчатка на площади Орбадойро пострадала в первую очередь и в эти часы напоминала набухшую губку, не способную поглотить более ни единой капли. Поэтому, когда элегантный кабриолет цвета бордо пересек самую знаменитую в Галисии площадь и остановился перед дверями отеля «Рейес католикос», из-под его колес взметнулся фонтан брызг, окатив стены гостиницы.

Дежурный портье из-за своей стойки бросил взгляд в ближайшее окно и выключил телевизор. Прибыли его последние клиенты. Он услужливо выскочил на улицу, и именно в этот момент колокола собора пробили полночь. Водитель заглушил мотор «мерседеса», погасил фары и посмотрел на циферблат наручных часов, словно выполняя какой-то неведомый ритуал.

– Приехали, дорогая. Компостела.

Сидящая рядом с ним женщина отстегнула ремень безопасности и открыла дверцу. Она испытала явное облегчение, заметив портье, спешащего им навстречу с огромным черным зонтом.

– Добрый вечер, господа, – произнес тот на прекрасном английском. Запах сырой земли проник в безупречно чистый салон арендованного автомобиля. – Нас предупредили, что вы будете поздно.

– Великолепно.

– Я провожу вас. Мы позаботимся о вашей машине и доставим багаж в номер как можно быстрее. – Он улыбнулся. – В комнате вы найдете свежие фрукты. Увы, кухня уже закрыта.

Мужчина окинул взглядом пустынную площадь. Ему нравилось, какой облик придавало тому месту обилие камня. Казалось невероятным, как в отдельно взятом пространстве могут столь гармонично соседствовать собор с фасадом в стиле барокко, здание XV века, где находился их номер люкс, и возвышающийся напротив дворец неоклассических пропорций.

– Скажите, друг мой, – негромко промолвил гость, вручая портье ключи от «мерседеса» и банкноту в десять евро, – разве реставрация Портика Славы еще не закончилась?

Портье мельком посмотрел на фасад. Было досадно, что леса так уродуют вид и отпугивают таких респектабельных клиентов, как эти.

– Боюсь, что еще нет, сеньор, – удрученно вздохнул он. – В газетах пишут, что даже сами специалисты не могут между собой договориться о способах консервации собора. Наверняка работы затянутся надолго.

– Вы полагаете? – Гость недоверчиво покачал головой. – Тогда почему же они работают круглосуточно?

Приезжий произнес эти слова, заметив, что два огромных окна над главным входом в собор, под статуей апостола-паломника, излучают мощный апельсиново-оранжевый свет, грозно мерцающий в недрах храма.

Портье изменился в лице.

Это совсем не напоминало рабочее освещение. Огни пульсировали и испускали рыжие всполохи, не сулившие ничего хорошего. Необходимо было звонить в полицию. И немедленно.

3

– Ху-лия Аль-варес?

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что так называемый монах произносит мое имя. Очевидно, что он не владел испанским. Впрочем, также было не похоже, будто он говорит на французском или английском. В довершение всех бед даже мои усилия объясниться с ним знаками тоже потерпели неудачу. Не знаю почему. Можете назвать это интуицией, но по его манере держаться, немного робкой и спокойной, я сделала вывод, что он просто заблудился и не собирается причинить мне вред. Не впервые какой-нибудь паломник оказывается запертым в соборе. Многие пилигримы, пришедшие из далеких стран, не способны прочитать объявления с информацией для посетителей. Порой один или два человека забывают о времени, поглощенные молитвой, в крипте перед реликвиями апостола Иакова или же в одной из двадцати пяти малых капелл, а когда они приходят в себя, выясняется, что их заперли, часы посещения закончились, выбраться самим невозможно, предупредить тоже некого… Так и сидят, пока не сработает сигнализация.

Однако было нечто в этом человеке, что мне никак не удавалось понять. От его близкого присутствия у меня закружилась голова. Довольно странное ощущение. И меня беспокоило – и немало – то, что он знает мое имя и повторяет его всякий раз, когда я задаю вопрос.

Когда я отважилась посветить своим фонарем, то обнаружила перед собой высокого юношу со смуглой кожей и ясным взглядом, черты его выдавали восточное происхождение. На правой щеке виднелась маленькая татуировка в виде змеи, а лицо хранило выражение необычайной серьезности. Ростом он был примерно с меня, сложен атлетически, и я бы даже сказала, что в нем чувствовалась военная выправка. Пожалуй, он даже казался привлекательным.

– Сожалею, – я пожала плечами, закончив разглядывать его, – вы не можете здесь оставаться. Вам придется уйти.

Но и этот мой приказ не возымел действия.

– Ху-лия Аль-варес? – вновь повторил он.

Ситуация становилась тягостной. Не теряя самообладания, я решила указать ему путь до своей лаборатории, а оттуда, если получится, я смогу вывести его на улицу. Жестом я велела ему собрать вещи и следовать за мной, но, кажется, в результате только заставила его нервничать.

– Давайте пойдемте со мной, – сказала я, беря его под руку.

Это было ошибкой.

Юноша затрясся, будто я напала на него, и уцепился за свою черную сумку, прокричав что-то вроде: «Амрак!» От его вопля у меня волосы встали дыбом.

В этот миг меня настигло чудовищное подозрение. Может, он украл что-то и прятал в сумке похищенное? От этого предположения мне стало дурно. Может, что-нибудь ценное?.. А если из ризницы? Интересно, и что же мне в таком случае положено делать?

– Успокойтесь. Все в порядке, – произнесла я, доставая из сумки телефон и показывая ему. – Я сейчас вызову помощь, чтобы нас отсюда выпустили. Вы меня понимаете?

Незнакомец перевел дыхание. Он напоминал загнанного зверя.

– Ху-лия Аль-варес?.. – повторил он.

– Вам ничего не грозит, – продолжала я. – Я сейчас наберу дежурный номер… Вот, видите? Вас сразу же выпустят.

Прошло несколько секунд, но проклятый телефон все еще не мог установить соединение.

Я сделала еще одну попытку. И еще одну. Но у меня ничего не вышло. Этот тип пялился на меня с перепуганным видом, вцепившись в сумку, но после моей четвертой попытки он опустил сумку на пол и жестом показал мне на нее.

– Что там? – спросила я.

И тут этот незваный гость во второй раз произнес нечто отличное от моего имени. Он даже улыбнулся, прежде чем тщательно выговорить ответ, который я меньше всего на свете ожидала услышать. Еще одно имя. Само собой, прекрасно мне знакомое.

– Map-тин Фа-бер.

4

Всего в нескольких метрах оттуда два автомобиля местной полиции Сантьяго в сопровождении микроавтобуса жандармерии и пожарной команды на всей скорости въехали на площадь Кинтана-дос-Мортос. Они прибыли по улице Фонсека, слушаясь указаний другого патруля, который в этот момент наблюдал за всполохами света внутри собора. По-видимому, они получили сигнал о пожаре из отеля «Рейес католикос», и дежурная оперативная группа медленно раскачивалась и просыпалась – как медведь, с трудом очухивающийся от летаргической спячки.

– На пожар это не похоже, инспектор Фигейрас, – пробормотал агент, простоявший пару минут перед вратами Платериас и успевший промокнуть до костей, пока наблюдал за собором.

Инспектор – суровый тип, закаленный в борьбе с наркоторговцами на берегах галисийских рек, – подозрительно посмотрел на него. Мало что в этой жизни раздражало его так, как необходимость торчать под проливным дождем в заляпанных водой очках. Настроение у него было препаршивое.

– И как вы пришли к этому выводу, агент?

– Я уже долго здесь стою, сеньор, но дыма не видел. Кроме того, – добавил он доверительно, – гарью не пахнет. А ведь, как известно, собор битком набит горючими материалами.

– Епископат уже известили?

Антонио Фигейрас через силу выдавил из себя эту фразу. Он терпеть не мог иметь дело со священниками.

– Да, сеньор. Они уже едут. Но нам сообщили, что реставраторы имеют обыкновение работать сверхурочно, может, это они светят? Давайте зайдем внутрь?

Фигейрас заколебался. Если его человек прав и пожар можно заподозрить только по отсветам, время от времени мелькающим в окнах, несанкционированное проникновение в храм создаст им лишнюю уйму проблем. «Комиссар-коммунист оскверняет собор Сантьяго». Он уже почти видел заголовки в завтрашнем выпуске «Голоса Галисии». К счастью, прежде чем он успел принять решение, к ним подошел еще один человек, одетый в синюю униформу из огнестойкой ткани.

– Ну как? – встретил его Фигейрас. – Что скажут пожарные?

– Ваш сотрудник прав, инспектор. Не похоже это на возгорание. – Младший офицер, начальник пожарного расчета, с решительным выражением лица, густыми бровями и кошачьим взглядом, профессионально поддержал прозвучавшую мысль. – Пожарная сигнализация не сработала, а мы проверяли ее меньше месяца назад.

– И что тогда?

– Определенно перебои в подаче электроэнергии. Вот уже полчаса сеть в этом районе перегружена.

Эта информация заинтриговала инспектора.

– А почему вы мне об этом не сообщили?

– Я подумал, что вы уже сами, наверное, обратили внимание, – произнес пожарный без малейшей иронии, жестом указывая вокруг. – Уличное освещение выключилось уже довольно давно, инспектор. Свет есть только в зданиях, оборудованных автономными генераторами, и собор – одно из них.

Антонио Фигейрас, чертыхнувшись, снял очки и протер их замшей. Очевидно, что наблюдательность совсем ему отказала. Он поднял глаза, надел очки и увидел, что площадь и в самом деле была скудно освещена только фарами их собственных машин. В соседних домах не горел ни один огонек, и лишь около Часовой башни вспыхивали эти непонятные блики. Ритма в их мерцании не наблюдалось. Они походили, скорее, на отсветы молний в грозу.

– Внезапное отключение электричества? – прошептал он.

– Это самое вероятное.

Невзирая на дождь и полное отсутствие видимости, Фигейрас вдруг различил силуэт высокого мужчины, быстро шагающего по направлению к вратам Платериас. У дверей он задержался, рассматривая замок, словно собирался взломать его.

– Это еще кто? – спросил Фигейрас вслух.

Стоящий рядом с ним младший инспектор Хименес улыбнулся:

– А, этот… Я забыл вам сказать. Он явился сегодня днем в комиссариат, прибыл прямиком из Соединенных Штатов. Показал рекомендательное письмо. Сказал, что работает над одним делом и должен разыскать какую-то женщину, живущую в Сантьяго.

– А что он тут забыл?

– Ну… – заколебался Хименес. – Кажется, женщина, которую он ищет, работает в Фонде Баррие и сегодня ночью как раз ее смена в соборе. Когда он услышал о пожаре, то поехал за нами.

– И что он собирается делать?

Хименес, не теряя спокойствия, флегматично подтвердил очевидное:

– А вы не видите, инспектор? Хочет войти.

5

– Всем оставаться на местах и поднять руки!

Эти слова громом раскатились под сводами собора и заставили меня потерять равновесие. Я упала на колени, больно ударившись о твердые мраморные плиты, и в ту же секунду поток холодного воздуха пронесся по всему нефу.

– Не двигаться! Я вооружен!

Голос шел откуда-то из-за спины странного юноши в черной накидке, словно еще один незваный гость вторгся через врата Платериас и держал нас на мушке. Даже не знаю, что меня больше поразило – этот крик на безупречном английском или же смущение, в которое меня поверг парень с татуировкой на щеке, назвав имя Мартина, моего мужа. Правда, времени на сравнение у меня не было. Повинуясь инстинкту, я уронила фонарь и сумку и заложила руки за голову. Юноша, однако, не последовал моему примеру.

Все произошло в мгновение ока.

«Монах» резко развернулся, освобождаясь от накидки, и бросился на пол между скамейками справа. Под туникой, как я и предполагала, у него обнаружился эластичный спортивный комбинезон, а в руках он держал нечто непонятное.

Но если его реакция меня удивила, то не меньшее впечатление произвела бесшумная серия вспышек, взрывающихся на спинках скамеек и поднявших целую тучу щепок прямо за спиной юноши.

– Хулия Альварес?

Тот же голос, который приказал нам поднять руки, произносил сейчас мое имя. Дикция у этого человека была явно лучше, чем у «монаха». Я услышала эти слова позади себя, но была настолько поражена тем, что мне показалось выстрелами, что не сразу задалась вопросом, почему это сегодня все кому ни лень знают мое имя.

– Всем лечь на пол!

О господи!

Я опять рухнула на каменные плиты нефа. Мне удалось отползти в сторону к единственной исповедальне, притулившейся у стены. Три или четыре грохочущих залпа, сопровождаемые яркими вспышками, разнеслись по собору. Но на этот раз стрелял юноша с татуировкой! Он тоже был вооружен!

На несколько секунд время остановилось.

В соборе воцарилась мертвая тишина. От охватившего меня ужаса я скорчилась, как перепуганный ребенок, сердце было готово выпрыгнуть у меня из груди, я не осмеливалась даже вздохнуть. Хотелось плакать, но страх – глубинный, парализующий, какого никогда прежде мне не доводилось испытывать – змеей свернулся в горле, не позволяя вырваться рыданиям. Что здесь происходит? Что творят эти два незнакомца, стреляя друг в друга посреди храма, заполненного… Боже мой, заполненного бесценными произведениями искусства!

Я попыталась сориентироваться по сводам, чтобы найти выход, но, взглянув наверх, увидела это. Нечто не поддающееся описанию. Прямо в центре собора, вытянувшись на всю длину нефа на уровне основания свода с изображением Ока Господня, на высоте примерно двадцати метров, вуалью колыхалась какая-то прозрачная эфирная субстанция, рассыпая во все стороны снопы оранжевого света. Ничего подобного я до этого не видела. Никогда в жизни. Это марево напоминало грозовую тучу, нависшую над гробницей самого апостола.

«Мартину бы это понравилось», – подумала я.

Но мой инстинкт самосохранения тотчас же отмел эту мысль и вновь сконцентрировался на поисках выхода.

Я собиралась покинуть свое убежище и доползти до каменной колонны, которая казалась мне более надежной защитой, но внезапно гигантская ладонь опустилась на мою спину, прижав меня носом к полу.

– Сеньора Альварес… не вздумайте шевелиться! – произнес голос человека, впечатавшего мои ребра в каменные плиты.

Я окаменела.

– Меня зовут Николас Аллен. Я полковник армии Соединенных Штатов и прибыл, чтобы спасти вас.

Спасти меня? Я не ослышалась?

Вдруг я осознала, что этот Аллен все приказы отдавал на английском. На отличном английском с едва заметным южным акцентом. Как акцент Мартина.

«Мартин!..»

Но прежде чем я успела потребовать объяснений, новый град пуль прошил верхнюю часть исповедальни и расплющился о стены.

– У этого ублюдка автомат, – посетовал шепотом полковник. – Нам нужно выбираться отсюда. И немедленно.

6

Худое лицо Антонио Фигейраса побледнело.

– Это что, выстрелы? – (Никто не стал отрицать очевидное.) – Это выстрелы, твою мать!

Шестеро полицейских и двое жандармов, стоящих рядом, растерянно переглянулись, будто у них в голове не укладывалось, что эти гулкие резкие хлопки могут исходить из дула огнестрельного оружия.

– Значит, этот сукин сын затеял перестрелку внутри собора, – сказал инспектор, глядя на Хименеса, словно на истинного виновника происходящего. Он достал из-под плаща табельный пистолет – девятимиллиметровый компактный «хеклер-кох» – и добавил серьезным тоном: – Нужно его задержать.

Младший инспектор пожал плечами.

– Вот вы мне и объясните, что это за тип! – пригрозил ему Фигейрас. – Вперед, за мной!

Четверо мужчин повиновались его приказу. Они осторожно приблизились в правой створке врат Платериас, следя, чтобы изнутри нельзя было их увидеть и открыть огонь. Трое остались в тылу, держа под наблюдением расположенные рядом святые врата и боковые входы в храм. Проклятый дождь хлестал с такой силой, что едва можно было различить светло-кремовые навесы над ювелирной лавкой «Отеро». В довершение этого безобразия отсутствие уличного освещения придавало самому древнему входу в собор весьма мрачный и пугающий вид. Да и сцены Ветхого Завета на фронтоне не предвещали ничего хорошего. Почитаемый среди паломников образ прелюбодейки, держащей отрубленную голову своего любовника, напоминающий о суровом возмездии Божьей кары. Изгнание Адама и Евы из рая. А в пазухах арок сверкали, влажные от дождя, трубы ангелов апокалипсиса.

– Как, ты сказал, зовут этого подонка? – проворчал Фигейрас своему агенту, прижавшись к одной из вычурных колонн портика.

– Николас Аллен, инспектор. Он прилетел из Вашингтона в Сантьяго частным рейсом.

– И его пропустили через границу со всем этим арсеналом?

– Похоже на то, шеф.

– Ну так вот, мне наплевать, что он там из себя корчит, ясно? Идите в машину к рации и просите подкрепления. Пусть пришлют «скорую помощь» и… вертолет! Пускай вертолет сядет на площадь Орбадойро и прикроет этот выход. И еще нужно одно подразделение к северным воротам. Пошевеливайся!

Хименес поспешил назад, чтобы выполнить инструкции. План Фигейраса, если не появятся новые обстоятельства, был таков: ждать на улице, пока американец не обнаружит свое присутствие, и тогда схватить его. И славно, если больше не будет никакой пальбы.

Но, увы, все пошло не так.

Три глухих удара сотрясли воздух в нескольких метрах над ними. На фасаде Тесоро, тянущемся от врат Платериас до фонтана Кабальос, одно из окон разлетелось на тысячу частей, осыпав полицейских водопадом осколков.

– Какого черта?..

Фигейрас едва успел поднять голову. Дождь из стекла еще ограничивал обзор, но и так ему удалось узреть нечто повергшее его в шок: тонкий силуэт мужчины, с волосами, собранными в длинный хвост, и ухватками акробата, огромными прыжками несся по пятисотлетней черепице крыши собора, держа что-то под мышкой, а вслед ему летело странное облако светящейся пыли.

Инспектор, атеист из семьи республиканцев и член коммунистической партии с восемнадцати лет, мертвенно побледнел. И из самой глубины его существа вырвалось заклятие на языке его матери:

– О demo! [2]2
  Демон ( галис.).


[Закрыть]

Дьявол.

7

Когда в конце концов я выбралась из собора, на улице непроходимой стеной лил дождь. Ненастье погрузило город во мрак, и только вспышки молний выхватывали из небытия лестницы и колонны близлежащих домов. Я с трудом приходила в себя, мне казалось, что я оглохла на левое ухо, руки и ноги мои непроизвольно подергивались, но, к счастью, довольно скоро спазмы прекратились. Я моментально вымокла, но, как ни странно, это пошло мне на пользу. Напомнило мне, что я жива… и что все еще может произойти любая неожиданность. Инстинктивно я ощутила море запахов, витающих в атмосфере, – ароматы влажной земли, сырого мха, горящих в камине поленьев. Эти запахи и барабанный стук дождя по камням мостовой помогли мне унять сердцебиение и успокоиться.

Но не всем так повезло.

Мужчина, вызволивший меня из храма, казалось, кипел от ярости. Я выскочила первой и не успела присмотреться к нему, но, по-моему, как только мы покинули собор, он вступил в спор с группой каких-то людей, явно его оскорблявших. Тотчас же меня отвели в сторону и препоручили заботам двоих пожарных, которые проводили меня под ближайшую крышу, защищавшую от ливня, и закутали в одеяло.

– Смотри, – воскликнул один из них, увидев замигавший фонарь, – дали свет!

Окружив меня настойчивой заботой, пожарные где-то отыскали для меня пластмассовый стул и принесли бутылку воды, которую я опустошила в пару глотков.

– Не беспокойтесь, сеньорита. Вы поправитесь.

«Поправлюсь?»

Их тон навел меня на размышления. Переживания последних часов вкупе с девятью часами непрерывной работы наверняка сказались не лучшим образом на моей внешности. Рискуя показаться легкомысленной, я начала озираться в поисках какой-нибудь отражающей поверхности, чтобы оценить масштаб бедствия. В конечном итоге мне требовалось занять себя чем-то далеким от «монахов», выстрелов и светящихся облаков. На какой-то срок лекарство подействовало. Застекленная дверь единственного работающего в это время кафе лишь подтвердила плачевное состояние, в котором я находилась. Из этого своеобразного зеркала на меня глянула растрепанная девица с совершенно безумным взглядом. Рыжая грива казалась тусклой в таком освещении, зеленые глаза потемнели, и под ними четко обозначились припухшие мешки, напугавшие меня по-настоящему. «Во что ты вляпалась, Хулия?» – спросила я себя. Однако больше всего меня взволновало то, чего я в своем отражении не увидела, – силы, тонуса и энергии. Наверное, я здорово стукнулась, потому что вся верхняя часть спины болела так, будто я упала с лесов.

«Леса… Вот еще напасть!»

Я скрестила пальцы, чтобы пули туда не долетели. Лаборатория находилась прямо под площадкой, а компьютер хранил на жестком диске результаты всех моих исследований.

– Сейчас подойдут полицейские поговорить с вами, – сообщил наиболее словоохотливый пожарный. – Подождите здесь, пожалуйста.

И действительно, через минуту появился какой-то тип в бежевом плаще. По его лицу текли струи воды, на носу сидели запотевшие очки в белой оправе, живо напоминавшей две толстые макаронины, а лицо выражало глубокое недовольство происходящим. Он подошел ко мне и с явной неохотой выдавил приветствие. Потом вытер руку о подкладку плаща и подал мне ее с заученной вежливостью.

– Добрый вечер, сеньора, – высказался он для начала. – Я инспектор Фигейрас, полиция Сантьяго. Вы себя нормально чувствуете?

Я кивнула.

– Видите ли… – забормотал он, – ситуация весьма неприятная для нас. Человек, который вас вывел из собора, утверждает, что вы попали в засаду. Он сказал на довольно примитивном испанском, что вас зовут Хулия Альварес, это правда?

Я снова кивнула. Инспектор продолжал:

– В мои обязанности входит допросить вас как можно раньше, но этот мужчина, сотрудник сил безопасности США, настаивает, что должен сообщить вам нечто безотлагательное.

– Полковник?

Фигейрас изобразил изумление, будто не ожидал, что я назову Николаса Аллена по званию. Однако, быстро сориентировавшись, утвердительно наклонил голову:

– Да, это так. Вы не против сначала поговорить с ним? Если вам неудобно, я…

– Нет-нет, все в порядке, – прервала я его. – На самом деле, у меня тоже накопились к нему вопросы…

Инспектор приказал позвать полковника.

Впервые увидев Николаса Аллена при ярком свете, я удивилась. Это был мужчина ростом метр восемьдесят, примерно пятидесяти лет от роду, обладавший манерами безупречного джентльмена. Его костюм изрядно пострадал во время заварухи, из которой мы только что выбрались, но дорогой галстук и крахмальная рубашка отчасти сохранили изначальный лоск. Когда Фигейрас распорядился позвать полковника, тот вышел из припаркованной на краю площади машины и приблизился к нам, неся в руке кожаный чемоданчик. Едва успев поздороваться, он взял стул и уселся рядом со мной.

– Вы не представляете себе, сеньора Альварес, как я счастлив, что успел вовремя, – произнес он, облегченно вздыхая и сжимая мои руки в своих.

– Мы… знакомы?

Брови на загорелом лице полковника поползли вверх, словно он пытался изобразить блаженный восторг. Однако американец в этом не преуспел – с близкого расстояния стал заметен уродливый шрам, рассекавший его лоб от бровей и терявшийся под густой шевелюрой, уже тронутой сединой.

– Я вас знаю заочно, – ответил он. – Мы коллеги с вашим мужем. Вместе работали над несколькими правительственными заданиями еще до вашего с ним знакомства. А потом… скажем так, я не терял вас из виду.

Это признание застигло меня врасплох. Мартин никогда не упоминал об этом человеке. На какой-то момент я начала прикидывать, не сказать ли ему, что «монах» назвал имя Мартина, прежде чем полковник спугнул его выстрелами, но предпочла сперва послушать, что скажет мне он сам.

– Я должен задать вам несколько вопросов, – заявил американец. – И если позволите, я бы предпочел, чтобы мы вели этот разговор без свидетелей.

Аллен произнес эту тираду, следя краем глаза за инспектором Фигейрасом, успевшим к этому времени удалиться от нас на пару метров. Я пожала плечами:

– Как угодно.

– Тогда будет лучше, если вы сами попросите, – улыбнулся он.

Секунду поколебавшись, я уступила своему любопытству. Я поднялась со стула и с несчастным видом попросила инспектора дать нам возможность побеседовать наедине. Было видно, что своими словами я лишний раз подсыпала соли на раны полицейского, но он кивнул, сделав вид, что ему все это совершенно безразлично, и поднес к уху мобильник.

– Спасибо, – шепнул полковник.

Мы укрылись от дождя в кафе «Кинтана», где еще восстанавливали порядок после отключения электричества. За стойкой оглушительно гудела кофеварка. Кафе скоро закрывалось, но единственный официант еще хлопотал, чтобы все подготовить к следующему дню. Прикинув, что немного времени у нас есть, мы устроились за столиком в глубине заведения.

– Хулия… – его манера разговора походила на зондирование почвы, – мне известно, что вы познакомились с Мартином в двухтысячном году, когда он паломником проходил по Пути святого Иакова. Мне также известно, что он все бросил ради вас. Свою работу. Родителей. Вы поженились близ Лондона и…

– Подождите минутку, – прервала я его. – Вы собираетесь говорить со мной о Мартине после всего случившегося?

– Именно так. Я здесь из-за него. И этот человек, от которого я вас спас, тоже.

– Что вы хотите этим сказать?

– Прошу вас, позвольте задавать вопросы мне.

Я с удивлением согласилась. Нам принесли две чашки кофе.

– Скажите, – продолжал он, – как давно вы не виделись с мужем?

– Примерно около месяца.

– Целый месяц? Так долго?

– По-моему, это вас не должно касаться, – недовольно пробурчала я.

– Да-да, конечно. Я понимаю.

Чтобы не показаться слишком невежливой, я добавила:

– Последний раз, когда мы говорили, он был в горах Турции, где собирал данные для научного исследования о климатических изменениях.

– На Арарате, правда?

Его осведомленность меня поразила.

– Откуда вам это известно?

– Мне известно намного больше, сеньора, – сказал Аллен, доставая из чемоданчика планшетный компьютер и устанавливая его передо мной. Экран тут же загорелся. – Вашему мужу грозит серьезная опасность. Его похитили.