Текст книги "Лев Петров (ЛП)"

Автор книги: Харпер-Ли Роуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Айви вздрагивает, когда опускаю ее на кровать. Она проспала всю дорогу домой.

– Тшш, засыпай снова.

– Ты не идешь спать?

– Нет, мне нужно поговорить с семьей. Я присоединюсь к тебе чуть позже, – ее маленькое горло нервно сглатывает. – Я скоро лягу, Айви, – заверяю я.

Вижу, что она не хочет полагаться на меня, но в то же время ненавидит оставаться одна.

– Хорошо, – она снова устраивается, пытаясь казаться спокойной.

Перед отъездом мы приняли душ в клубе Ричи. Она сбрасывает одежду, переворачивается на другой бок и вскоре уже тихо посапывает.

Я оставляю ее спящей и набираю Василия, который появляется из смежной столовой, чистя свой пистолет, пока идет ко мне.

– У меня есть новости.

– Парни, которые напали на клуб?

– Нет, Соломон Уэйд был замечен около клуба. Он задавал вопросы.

Чего хочет этот жалкий ублюдок? Он скрывался несколько месяцев. Почему явился сейчас?

– О чем? – спрашиваю я.

– Ничего конкретного, о клубе в целом. Теперь мы знаем, что он работает на Юрия Косковича. Мой человек говорит, что он навещал его сына, Антона, когда тот был в тюрьме. Я усилил охрану и поставил одного из людей Таруна следить за ним.

– Он не войдет в клуб, если только не захочет попасть в мою клетку, – я мрачно улыбаюсь, и Василий усмехается.

– Я могу загнать его в клетку. Такие, как он, продали бы свою сестру за небольшие деньги. Держу пари, он запрыгнул бы в клетку за обещание ста тысяч.

Он бы никогда не победил. Соломон Уэйд – тощий маленький ублюдок с сальными зализанными назад волосами и крючковатым носом. Он худощав и изможден от слишком большого количества наркотиков, а его зубы можно сравнить с рядом разрушенных домов. Этот парень – отребье, и меня не удивляет, что он работает на врага. Крысы собрались вместе, окунувшись в грязь и мерзость этого мира.

– Сделай это. Может, мы выясним, чего он добивается. А потом я вырву ему язык за то, что посмел говорить со мной.

С тех пор как я уехал в Нью-Йорк, Наз держал меня в курсе по отслеживанию другого парня, который бросил коктейль Молотова в мое окно. Оказалось, он тоже работает на Косковича, занимаясь наркоторговлей. Он мог бы делать это, черт возьми, где ему заблагорассудится, но центр города – моя территория, и я хочу, чтобы мои игроки были свободны от наркотиков и готовы выложить дерьмовую тонну наличных. Я хочу, чтобы они были пьяны и болтливы, шепча секреты моим девушкам в клубе. Коскович начал действовать нагло, посылая больше мерзавцев, заражая улицы. После исчезновения Антона ходят слухи о восстании, жажде мести. Мы планировали подавить этот огонь, прежде чем он разгорится.

Я поднимаю руку, останавливая Василия, когда мой телефон вибрирует. Принимаю звонок, и лицо моего отца появляется на экране, он в костюме с аккуратной бородой с сединой.

– Папа, что это? – я ухмыляюсь, касаясь собственного подбородка.

– Мне нравится, – его губы слегка дрожат в улыбке, и я бы поверил, что это шутка, если бы он не посмотрел через плечо.

Прошло много лет с тех пор, как умерла моя мать, и еще больше, как он развлекался с женщиной. Если он кого-то встретил, то рад за него.

Я рассказываю ему новости о Косковиче и Соломоне Уэйде.

– Мы держим ухо востро, а пальцы на спусковом крючке.

– Хорошо, с нетерпением жду тебя дома, – его грубый, но элегантный голос звучит уверенно. – Должен ли я ожидать, что с тобой прибудет еще кто-то? – спрашивает папа небрежно, но я знаю, что Роман или Алексей разговаривали с ним.

– Возможно. Я буду держать тебя в курсе по поводу Соломона, постараюсь найти еще людей. Василий поможет их подготовить. Если мы собираемся на войну, то сделаю все, чтобы мы были готовы, – заверяю я, и попрощаюсь.

Я просматриваю записи с камер наблюдения и отвечаю на несколько писем, прежде чем, наконец, отправляюсь обратно в свою комнату. Айви, такая маленькая, умудрилась раскинуться по всей королевской кровати, и я усмехаюсь от этой картины. Раздеваюсь и осторожно ложусь рядом с ней, она едва шевелится, даже когда я передвигаю ее так, чтобы она легла на мою грудь. Ее рука ложится на мою ягодицу, миниатюрные ножки поджимаются между моими. Она вздыхает во сне, и я возбуждаюсь, обхватывая другой рукой ее спину и закрывая глаза.

Я сказал, что ее долг будет выплачен, но хочу найти причину, по которой она может остаться.

Я хочу принять предложение отца и забрать ее к себе домой.

У меня остался всего один день с ней до нашего возвращения в Бостон, и я планирую использовать его по максимуму.

Айви неподвижна, когда перекидываю ее ногу через свое бедро. Я тверд как камень, и она продолжает спать, пока провожу пальцами по скользкой киске, ее дыхание вырывается с протяжным вздохом. Я нежно дразню ее, мои пальцы мокрые, приглушенные стоны удерживают ее во сне, в котором, черт возьми, лучше играть мне главную роль. Погружаю палец внутрь, ее брови изгибаются, губы приоткрываются, и она всхлипывает.

Я выскальзываю из нее и влажной рукой обхватываю член, прежде чем выровняться и медленно войти внутрь. Она такая чертовски тугая, что боюсь разбудить. Ее дыхание становится поверхностным. Тело напрягается, глаза по-прежнему плотно закрыты, но веки яростно подрагивают. Она болезненно вздыхает, когда толкаюсь в нее, мой член легко входит в ее тугую киску.

Черт, она как шелк и мед в одном флаконе.

Гладкая, теплая.

Блять, моя.

Брать ее медленно, пока она спит, заставляет мое сердце хаотично колотиться в груди. Мне хочется прижать ее к себе и войти так глубоко, что ее глаза широко распахнутся, но вместо этого я пристально смотрю на черты лица. Она такая чертовски маленькая, беззащитная, и я получаю удовольствие от того, что беру ее вот так, как если бы преследовал и прижимал к земле.

Почему?

Потому что она не проснулась, чтобы сказать – да. Не она раздвинула бедра, это сделал я. Она не открылась мне. Я брал и беру, медленно проводя членом по ее влажной пизде и погружаясь обратно. Возможно, она еще не проснулась, чтобы сказать – да, но подписала соглашение со мной за несколько часов до этого.

Ее лицо искажается еще сильнее, кожа становится белой, как простыня, и на ощупь она кажется странно холодной. Я останавливаюсь. Знаю, говорил, что хочу ее напугать, хочу погоняться за ней и насытиться, но это нечто иное. Я хочу вселить в нее страх Божий и послать все к черту, а не позволить какой-то другой силе превратить ее тело в ледышку от страха. Какого хрена?

– Принцесса?

Ее глаза пылают от ужаса, и она смотрит на меня. Нет, сквозь меня. Она трясет головой. Тревожно хнычет.

– Пожалуйста, – ее голос хрупкий, испуганный. Умоляет меня не о большем, а о том, чтобы я остановился. Или умоляет кого-то другого?

Образ того, как кто-то причиняет ей боль, заставляет тело вибрировать от гнева. Мой разум захлестывает ярость, но я беру себя в руки и смотрю на Айви, которая уставилась в пустоту.

– Маленькая воровка? – обхватываю ладонями ее лицо, и глаза фокусируются.

Следует удивление, она вздыхает с облегчением, ее тело прижимается ко мне. У меня болит в груди. Мне нравится, что она чувствует себя в безопасности рядом со мной, но бесит, что она чего-то боится настолько, чтобы искать утешения у меня.

– Лев?

– Ты ждешь кого-нибудь еще? – слегка рычу и толкаюсь вверх, ее рот приоткрывается. Я смотрю на лицо, выискивая дальнейшие признаки, но страх исчез, кожа начинает краснеть. Ее руки скользят по моим бокам и запутываются в волосах, узкие бедра сжимаются и принимают мой член.

– Нет, – она сглатывает. Ее глаза не двигаются; они впиваются в меня в темноте, как будто она боится отвести взгляд и осознать, что это сон, а не то, чего она несколько минут назад боялась.

– Тебе это приснилось, – шепчу я, обхватывая ее за попку и перекатывая на спину.

Мой вес заставляет вжиматься глубже, и ее рот приоткрывается, а глаза смотрят на меня с благоговением. Удовольствие вытягивает ее черты в нежную, восхитительную гримасу. Я вытаскиваю член и толкаюсь обратно, выбивая воздух из ее горла. Она шипит.

– Ты была напугана.

– Я думала… – голос прерывается, ресницы трепещут, и она качает головой. – Я в порядке.

– Болит? – я поворачиваюсь, вытягиваюсь и снова погружаюсь глубже. Ее киска держит меня глубоко, что вздрагиваю, борясь с желанием кончить в нее. Она такая чертовски тугая. Я бы отказался от своего пристрастия к молочным коктейлям, только чтобы почувствовать вкус этой женщины.

– Д-да, – напевает она. – Но боль приятная, – признается Айви, прикусив губу.

– Расскажи мне о своем сне, – она качает головой.

Мои толчки отбрасывают кровать к стене, ее тело слишком маленькое подо мной, но она берет меня, принимает все это, черт возьми, пока я сердито вхожу в нее. Кто-то причинил ей боль, и это распутывает веревки ярости, которые я пытался связать в узел в своем сознании.

– Мне нужно кого-нибудь убить, принцесса? – толкаюсь сильнее, находясь глубоко. Ее бедра прижимаются к моим, требуя большего. Она качает головой.

– Я думаю. – Толчок. – Ты. – Толчок. – Лжешь. – Толчок. – Мне, – рычу я.

Айви громко стонет. Она умоляет меня тихо, затем все громче, пока трахаю ее. Мне плевать, если вся квартира услышит. Она чертовски идеальна. Ее глаза полны покорности. Это невероятно красиво.

Обхватываю ее горло и раздвигаю ноги, стоя на коленях, продолжая двигаться внутри нее.

– Пожалуйста.

– Пожалуйста, что?

– Возьми меня в лес, – умоляет она.

Я поворачиваюсь на сиденье, наблюдая за тем, как Айви играет с краем короткого платья, которое заставил надеть. Под ним она обнажена, а на ногах – кроссовки, которые сам ей завязал.

– Видишь ту поляну? Хочу, чтобы ты направилась туда. А дальше можешь бежать куда угодно.

– Что, если мы здесь не одни? – шепчет она, вглядываясь в темноту.

– Тогда это их похороны. Если ты побежишь, Айви, я буду преследовать и убью любого, кто встанет у меня на пути, – говорю хрипло. Это было моей фантазией задолго до того, как я смог понять необходимость получать удовольствие от страха других. Нахожусь ли я в клетке или в постели, мне это нужно.

Мне подыгрывали женщины, но они обычно превращали это в игру. Притворялись.

Я не хочу играть. Я хочу охотиться.

– А что со мной будет? – она оглядывается на меня, ее волосы безвольно свисают на грудь.

– Я накажу тебя за попытку побега, – тихо признаюсь я.

Она хмурит брови. Я могу наслаждаться острыми ощущениями от погони, но суть в том, что не хочу, чтобы она была далеко от меня. Я хочу, чтобы она была в безопасности.

Позволяя ей убежать, мой позвоночник сжимается от страха, которого не понимаю. Я хочу охотиться на нее так же сильно, как мне нужно ее защищать.

– Когда я нахожусь в клетке, наступает момент, когда мой противник осознает ошибку, которую он совершил, не только на ринге, но даже согласившись вообще выйти на него. Он знает, что проиграет. Знает, что его жизнь подходит к концу. Это вызывает у меня дикие, безумные эмоции. Мне это нравится. Я чувствую их страх. Мне нравится происходящая в них перемена, покорность, прежде чем они обманывают себя, думая, что у них может быть шанс, если они будут бороться немного упорнее. Они пытаются, но их разум потерян из-за страха, они сдаются. Для меня.

– Ты чувствуешь себя сильным, живым, – тихо отвечает она.

– Да, принцесса.

– Так ты на самом деле не хочешь, чтобы я убегала?

– И да, и нет. Я бы предпочел, чтобы ты бежала ко мне, а не прочь, но если ты убежишь, тогда у меня будет причина наказать тебя. Я буду наблюдать, как ты подчиняешься, становишься послушной. Буду владеть твоим страхом. С тобой я почувствую себя живым.

Кивнув, она расстегивает ремень безопасности и забирается на меня верхом. Мои глаза вспыхивают от удивления. Она обхватывает мое лицо руками и крепко целует.

– Что, если ты потеряешь контроль? – шепчет она мне в губы.

– Молочный коктейль, – хрипло произношу я.

Дверь со щелчком открывается, и холодный зимний бостонский воздух заставляет ее дрожать у меня на коленях. Я все еще пристегнут к своему сиденью. Она осторожно выходит за дверь и смотрит на меня, ее зрачки расширены от страха.

Черт.

Она захлопывает дверь и бросается в бег. Короткие ноги с силой отталкиваются от земли, устремляясь к густой лесной полосе. Я считаю до десяти, наблюдая, как она удаляется от меня, и мое тело пульсирует от желания схватить ее и притянуть к себе. То, что она выжила на улице – чудо.

Я отстегиваю ремень, захлопываю дверь и слышу вдалеке ее визг. От этого член пульсирует. Я вижу, как она сворачивает вправо, поэтому бросаюсь за ней. Мои широкие шаги сокращают расстояние в два раза быстрее.

Темно, луна высоко, а облака тяжелые, так что моим глазам требуется некоторое время, чтобы привыкнуть, когда я достигаю густой линии деревьев. Она маленькая, но шумная, и я резко оборачиваюсь, когда слышу хруст ветки.

– Надеюсь, тебе нравится вкус грязи, принцесса! – кричу я. – Твое хорошенькое личико будет покрыто ее, когда найду тебя. Здесь также много больших камней, на которые можно упасть.

Хрустит еще одна ветка, и я бросаюсь в том направлении. Влажная грязь и гниющие листья прилипают к моим ботинкам, когда перепрыгиваю через поваленное дерево и спускаюсь к ручью, протекающему через этот лес.

Мое сердце бешено колотится, тело напрягается от желания. Тихий шум воды пульсирует электричеством по моим нервам.

Вижу вспышку розового впереди, когда изо всех сил бегу к большому дубу. Я ухмыляюсь в темноту и оглядываюсь, ожидая снова увидеть свою маленькую воровку. Она слишком напугана, чтобы пошевелиться, а это значит, что я близко.

Успокаиваю дыхание, потому что мое сердце сбивается с ритма и стучит в ушах. Закрыв глаза, я прислушиваюсь к ней. Слабый шорох впереди, у небольшой группы деревьев, заставляет мои глаза сузиться, чтобы сфокусироваться в темноте.

– Тебе бы этого хотелось, Айви Адамс? Ты бы склонилась над камнем, чтобы я отшлепал эту непослушную маленькую попку, пока трахал бы своим большим членом, – замечаю розовые волосы, развевающиеся на ветру, и ухмыляюсь.

Пригнувшись, жду, когда Лев пройдет мимо меня, но вместо этого он тихо движется в моем направлении, его шаги мягки, как воздух, когда он приближается. Даже мертвые листья внизу, кажется, подчиняются ему и замолкают. Его насмешка разносится по лесу, раскачивается в ветвях и вызывает дрожь возбужденного страха, пробегающую по мне.

Бедра сжимаются, и я подавляю всхлип, когда он подходит ближе. Мне нужно передохнуть.

Вскакивая, я убегаю, мои ноги горят подо мной, а он смеется, темный сексуальный рокот преследует в тошнотворной мелодичности.

– Мне действительно понравится наказывать тебя, Айви, – его голос полон восторга, не радостного порыва, а чего-то зловещего.

Мне следовало остаться в машине.

Я увидела вспышку животного возбуждения, когда вышла из машины. Этого было достаточно, чтобы захлопнула дверь и в шоке умчалась прочь.

Я взволнована, но в то же время боюсь, что, когда он все-таки доберется до меня, то не смогу принять наказание.

Спотыкаюсь о камни и упавшие ветки. Из-за мокрой земли бежать становится труднее, мои кроссовки становятся тяжелее от грязи. Я ныряю под ветку, и она сразу же ломается. Вскрикиваю, понимая, насколько Лев близко.

Бросаясь влево, я сожалею об этом. Большая рука обхватывает меня спереди, выталкивая воздух из легких.

– Поймать тебя, чертовски легко, Айви, – рычит он, прижимая меня к земле, мокрая трава впивается в спину, когда он опускается на меня сверху.

Лев заводит мои руки за голову, его бедра агрессивно вжимаются между моими, а в глазах какой-то пиздец. Густыми волнами, от него исходит темное возбуждение.

Он трется об меня, громко рыча: – Слишком, блять, легко. Ты как новорожденный жеребенок, копошащийся повсюду. Маленький и уязвимый. Такая легкая добыча, – насмехается он.

Я сопротивляюсь, извиваясь телом, как ножом, и тяжело дышу, пытаясь оттолкнуть его, но от одного его веса у меня перехватывает дыхание за считанные секунды. Лев смеется и наклоняется, чтобы укусить меня за грудь через одежду. Я кричу от боли, он двигается, разворачивает меня и прижимает обратно к земле. Грязь скользит по моему лицу, пока он удерживает меня. Лязг его пряжки кажется неестественным среди успокаивающего покачивания деревьев. Мое платье задирается, и я извиваюсь, но скользкая земля удерживает меня под ним.

– Подчиняйся, – выдыхает он.

Я качаю головой, карабкаясь, как пойманная птица, мои руки и ноги размазывают грязь.

– Подчиняйся! – его зубы впиваются в мою шею, и я выгибаюсь, открыв рот. Я дрожу несмотря на то, что возбуждаюсь.

– Отвали от меня, придурок! – кричу я и бросаю в него горсть листьев, но он хватает меня за волосы и кусает за губу.

– Подчинись мне, принцесса, – я моргаю в ответ, его глаза горят, возбуждение ощутимо. – Отдайся мне, вся, – он посасывает мою губу, постанывая, его член трется о мою задницу.

Я киваю, уже измотанная бегством и борьбой с ним.

– Скажи это, – шипит он, дергая меня за волосы.

– Я подчиняюсь тебе.

Расслабленно опускаюсь на землю, и от его искреннего рычания у меня по спине пробегает дрожь. Без предупреждения, без попытки подразнить, член пронзает меня быстрым болезненным толчком, и я вскрикиваю от жжения, когда он растягивает меня.

– Лев, – выдыхаю я. – О боже.

– Моя.

– Ты слишком большой, – хриплю я.

– Моя, – он снова толкается, и на этот раз легче. Не менее агрессивно, но мое тело принимает его.

Я раздвигаю ноги, расслабляю бедра. Он грубо ругается, прижимая меня к земле и трахая. Хрустят ветки, шуршат листья, отчетливый звук шлепков кожи о кожу наполняет воздух повторяющимся стуком. Моя сердцевина начинает таять вокруг него, тело наклоняется, чтобы принять его глубже. Я всхлипываю от удара, умоляя, когда удовольствие полностью ослепляет меня.

– Ты собираешься кончить? – он шипит, входя и выходя из меня.

– Мои оргазмы контролируются только с прямого разрешения мистера Льва Петрова, – кричу я умоляющим тоном, и он делает глубокий вдох. Я понимаю, что говорю серьезно. Жажду этого. За то короткое время, что знаю этого человека, я полностью попала под его чары. Мне кажется, я влюбляюсь в него.

Лев застывает надо мной и вырывается. Он разворачивает меня, и я моргаю, глядя на него.

Почему он остановился?

Его глаза становятся более сфокусированными, когда он обводит ими все мое лицо, во взгляде появляется удивление, и он берет меня за подбородок, приподнимая лицо, чтобы страстно поцеловать.

– Будь ты проклята, Айви Адамс, – он закидывает одну из моих ног себе на бедро и скользит обратно в меня.

Я стону ему в рот, и он замедляет толчки, затем берет мои руки и закидывает их за голову. Я обхватываю его другой ногой, полностью открываясь.

– Будь проклят каждый гребаный идеальный дюйм твоего тела.

Всхлипываю от его сдавленных слов, и целую в ответ, когда он скользит языком в мой рот. Толчки усиливаются. Его бедра вдавливают мое тело в землю. Я громко дышу, постанывая от того, что его тело врезается в мое.

– Лев, пожалуйста. Я так близко.

– Ты только что подвергла весь мир опасности, – говорит он, прикусывая мою губу и входя глубоко. – Ни один мужчина не застрахован от того, чтобы смотреть на тебя, ни одна женщина не защищена от того, чтобы обнажить свои когти. Ты только что неосознанно подписала им смертный приговор, маленькая воровка.

– Я умоляю тебя, – мое тело содрогается на пороге оргазма, пока борюсь, чтобы сдержать его.

– Кончай, принцесса, – рычит Лев, его собственное тело напрягается.

Он смотрит на меня, когда я вскрикиваю, киска пульсирует.

– Черт, – шипит он, мои глаза закрываются, и я извиваюсь от удовольствия под ним. Я чувствую, как напрягается его член, а затем он стонет мое имя и наполняет меня спермой.

– Никаких новых зацепок. Соломона снова видели, пока нас не было в городе, но наши ребята потеряли его в Чайнатауне.

– Он скользкий ублюдок, – бормочу я, откидываясь на спинку офисного кресла. Василий сидит напротив, пока мы просматриваем информацию, присланную этим утром. – Он здесь не просто так. Он никогда не был настолько наглым, чтобы приближаться к клубу раньше. – Соломон что-то ищет, что-то, ради чего готов выйти из тени. Это слабое место, которое могу использовать против него, но я пока не знаю, что это. – Проверьте еще раз последние три месяца, были ли какие-либо изменения в клубе: новые члены Хранилища или недовольные участники торгов, все, что может дать нам зацепку.

Стучу костяшками пальцев по столу.

– После моего последнего боя мы еще не заключили новую сделку, и с учетом того, как я свернул шею Якубу, неудивительно, что другие испугались. Может, дело в поляках, – высказываю я свое предположение.

– Если он играет за обе команды, возможно. Я попрошу ребят разобраться с этим, – отвечает Василий. – Тарун также отследил информацию от парней, которые подожгли клуб. Похоже, они встречались на причале. Я отправил туда одного из наших людей, и он думает, что сегодня вечером произойдет какая-то сделка.

Это в двух шагах отсюда.

– Пойдем, – говорю я, вставая.

Я убираю телефон в карман пиджака и беру ключи, следуя за ним из кабинета. Мы поворачиваем за угол, я обгоняю его и вижу Айви, сидящую по-турецки на диване перед телевизором. Субтитры бегут по экрану.

Я хлопаю Василия по груди, останавливая, и наблюдаю, как она делает паузу и хмурится, ее губы медленно шевелятся. Она перематывает назад, нажимает кнопку воспроизведения и произносит слова одними губами, пока говорят актеры, повторяя процесс снова, когда появляется следующий набор субтитров. Это вбивает клин в мое сердце, от того, как она борется, но видя ее старания, и улыбку, когда она читает без звука, заставляет меня улыбаться.

Телефон вибрирует в моем кармане, громко гудя о ключи, и она выключает телевизор, вскакивая, покраснев.

– Привет, – пищит она.

– Смотришь порно? – шучу я, и она закатывает глаза.

– Нет, просто девчачьи штучки, – отмахивается она.

Айви, при всей своей розовой шевелюре, – самая не девчачья женщина, которую знаю. Конечно, она миниатюрная и женственная, но она не носит макияж, и, кроме тех двух нарядов, что у нее есть, она, кажется, не особо беспокоится о том, чтобы иметь больше. Она так и не надела ничего из того, что я купил ей.

– Ты уходишь? – она кусает внутреннюю сторону щеки, пытаясь скрыть беспокойство, но вижу, как сужаются ее глаза, напрягаются плечи.

– Ненадолго. Я скоро вернусь. Если не успею, Тарун отвезет тебя в клуб на смену.

Василий отходит от нас, достает телефон и начинает набирать сообщение, вероятно, давая указания Таруну глубже копать по Соломону и отвезти Айви на работу.

Она берет подушку и прижимает ее к груди.

– А потом я вернусь в подсобку? – она сглатывает, ее глаза беспокойно бегают между мной и входной дверью.

– Зачем тебе возвращаться туда? – я наклоняю голову. Мы еще не обсуждали это, или ее место в моей жизни, но я думал, что раз уж привез ее сюда после Нью-Йорка, она понимает, что значит для меня.

– Потому что я украла у тебя.

Теперь она крадет у меня гораздо более ценные вещи – мой рассудок, мысли. Мышцы в груди странно сжимаются, но я отказываюсь признавать это прямо сейчас.

– Твой долг уплачен, Айви, – я подхожу к ней, и она медленно наклоняет шею, пока не смотрит на меня. Я обхватываю ее подбородок. – Тебе вообще не нужно работать в клубе.

Она хмурится, ее губы приоткрываются.

– Значит, я могу уйти?

Нет.

Мысль приходит мгновенно. Такая собственническая.

Мое сердце колотится по другой причине, той, которая причиняет боль. Я чертовски ненавижу это.

Сглатываю и стискиваю зубы.

– Ты этого хочешь? Уйти? – я прижимаюсь к ней, двигаясь так, чтобы она шла назад, мягко ударяясь о стену. – Есть ли место, где ты бы предпочла быть, маленькая воровка?

Она сглатывает, ее язык высовывается, чтобы облизать нижнюю губу. Она пожимает плечами, щеки пылают. Опускаю голову, не сводя с нее глаз, ожидая, что она ответит мне простым – нет.

Я провожу языком по ее пухлым губам.

– Значит, сегодня моя последняя смена в клубе? – шепчет она, теперь, похоже, неуверенно.

– Да, – шиплю, раздраженный тем, что она не дает мне желаемого ответа. Я хочу знать, собирается ли она вернуться домой после смены.

Домой.

Эта мысль сидит в моем сознании, как красивый маленький сувенир, розовый и драгоценный, как она.

Проведя большим пальцем по ее губам, она вздыхает. Я прижимаюсь своими губами в быстром, крепком поцелуе.

Ей лучше, блядь, вернуться домой.

– Босс, – зовет Василий, прижимая телефон к уху. – Движение на причале.

Инстинкт подсказывает поцеловать ее снова, но гордость держит мою спину прямо. Я киваю и поворачиваюсь, уходя. Тарун, вероятно, позже отвезет Айви на работу. Если на причале есть движение, то ночь будет насыщенной.

Я выхожу из квартиры, и через несколько минут мы едем в сторону набережной.

Василий паркуется, когда рядом с нами останавливается вторая машина, и мы спускаемся к контейнерам в дальнем конце терминала. Уже стемнело, стоит пронизывающий зимний холод. Я поднимаю ворот пальто и вытаскиваю пистолет из кобуры, пока мы обходим контейнеры уверенными, но тихими шагами. Свистит ветер, и через некоторое время мы слышим голоса. Нам требуется несколько минут, чтобы найти их.

Мы видим машину с открытым багажником, несколько мужчин в темной одежде переносят что-то, похожее на наркотики, из контейнера в багажник. Я подаю Василию сигнал рукой, чтобы он обошел с другой стороны, с двумя нашими людьми, и он кивает, указывая им следовать за ним. Я выглядываю из-за контейнера, когда парень кладет еще несколько белых кирпичей в багажник, на спине его толстовки изображен красный дракон.

Чертово бинго!

Я снова обыскиваю место происшествия в поисках Соломона, но его здесь нет. Со своего наблюдательного пункта замечаю, как Василий подтверждает количество целей, и по моей команде мы выпрыгиваем, устраивая засаду на парней.

Раздаются выстрелы, крики, и один парень бежит на меня, размахивая кулаками, как сумасшедший, хотя я наставил на него пистолет. Полагаю, он планирует пасть в бою. Легкое нажатие на спусковой крючок, и пуля толкает его назад, он падает на землю мертвым.

– Пять баллов за старания, – бормочу, глядя на труп.

Пуля попадает в контейнер рядом со мной и рикошетом пролетает мимо моей щеки. Присев, я выглядываю из-за контейнера, где водитель хаотично стреляет из окна. Я прицеливаюсь и стреляю в водителя, он оседает на сиденье. Кто-то выскакивает из-за кучи поддонов и бежит от нас.

– Беглец! – кричу я, когда Василий стреляет в его сторону, но промахивается, поскольку парень сворачивает в мою сторону.

Встав, я делаю три выстрела. Худое тело падает на землю, кровь и мозги разбрызгиваются по асфальту. Довольно скоро все мужчины мертвы.

Все закончилось, даже не начавшись, и я смеюсь над тем, как легко мы разделались с этими ублюдками.

Парень с драконом на спине стонет, переворачиваясь, задыхаясь, когда кровь хлещет изо рта.

– О, какое удовольствие, – размышляю я и пинаю парня, заставляя его перевернуться на спину. Я надавливаю на его рану ботинком. – Узнаешь меня, тупой придурок?

Удерживая ногу на его животе, я присаживаюсь на корточки, пока мои люди начинают загружать тела в контейнер. Они транспортируют последние несколько кирпичей того, что, по нашим предположениям, является кокаином, в машину, и один из них прыгает в нее и уезжает.

– Передай своему боссу, что я иду за ним. За его наркотиками, наемниками, за ним, – я давлю на живот ботинком, и он хрипит. – Передай, что его время на исходе.

Я киваю Василию, который поднимает парня на ноги. Тот сгибается, защищая живот, пока вдали воют сирены. Один из наших будет следить за ним до больницы и до любого места, куда он пойдет после. Он падает на колени, задыхаясь от боли.

Я иду к своей машине и сажусь в нее. Василий тихо переговаривается с нашими людьми, затем мы уезжаем, оставив парня на земле.

Вытащив телефон, я звоню Назу.

– Да, – отвечает он, на заднем плане щелкает клавиатура.

– Мне нужно, чтобы ты отключил дорожные камеры, – говорю я.

– Где?

– Терминал Конли и все, что указывает на мою машину и другой внедорожник, – я устраиваюсь поудобнее на сиденье.

– Без проблем, – слышу, как он продолжает стучать по клавишам. – Готово. Мне удалось частично идентифицировать Соломона возле метро, он направлялся в Ритц. Я на девяносто девять процентов уверен, что это он. Одежда совпадает, волосы, рост. Похожие черты лица, но запись нечеткая.

– Я проверю.

– Я просматриваю гостей отеля, в поисках возможного псевдонима, но парень хитер, – продолжает он.

– Спасибо, Наз. Если что-нибудь еще, просто дай мне знать.

– Конечно. Он принял звонок у твоего клуба. Может, пусть твой человек вытащит запись и послушает?

– Он ответил на звонок? Этого не было на записи? – я выпрямляюсь.

– Это попало на дорожную камеру, а не на записи клуба. Он просто не попал в кадр. Тащил маленького парня в переулок, предполагаю, для получения информации. Затем звонок происходит сразу после восьми вечера в тот вечер, когда вы прибыли в Нью-Йорк. Надеюсь, вы сможете что-нибудь узнать, если нет, пришлите мне.

Не успеваю сбросить звонок, как тут же звоню Эрике и прошу прислать запись.

Видео приход через несколько минут, я увеличиваю громкость и нажимаю воспроизведение, пока Василий нахмурено смотрит на меня. Соломон ходит туда-сюда по дороге. Через несколько минут кто-то выходит из клуба, скрываясь из виду и уходит в переулок, несомненно, из-за Соломона.

– Нам нужно идентифицировать этого клиента, – говорю Василию, он кивает, когда клиент выбегает из переулка и исчезает.

Низкий гул разговора просачивается сквозь телефон. Тихий, но достаточно четкий, чтобы я мог разобрать.

– Нет, босс, мне нужно подтвердить, что она здесь. Да, розовые волосы.

Моя рука сжимается в кулак, он говорит об Айви. Я не должен удивляться, что ее присутствие в моей жизни вызвало переполох. Я свернул парню шею, чтобы защитить ее, и она работает на меня. Не говоря уже о том, что взял ее с собой в Нью-Йорк.

Я готов выбросить телефон в окно, когда следующая фраза погружает меня в слепую ярость.

– Она идеальна, и схватит Петрова за яйца. Я всегда знал, что Айви заставит меня гордиться. Хотя не ожидал, что она опустится так низко, общаясь с русскими, чтобы произвести на меня впечатление, – он смеется. – Да, я позабочусь о том, чтобы ее должным образом вознаградили. Ей всегда нравился мой член.

Я прерываю видео и с яростью бью кулаком по окну, рыча от бешенства. Тарун звонит на мой телефон, но сбрасываю вызов, слишком злой, чтобы говорить.

Следующим начинает звонить телефон Василия.

– Что случилось? – хрипло говорит он, осторожно глядя на меня.

– Нападение в клубе. Я попал в засаду. Айви исчезла. Хенли следит. Я сейчас отправлю запись.