Текст книги "Тайна раджи"

Автор книги: Хари Апте

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

МУРАДЕВИ ОБРЕТАЕТ СЫНА

Суматика уже все рассказала Чанакье. По тому, как вела себя Мурадеви в последнее время, брахман догадывался, что назревает перелом, и был готов к неожиданностям. Он был наблюдательным человеком, хорошо изучил Мурадеви и знал, что на нее нельзя полагаться полностью. Чанакья давно обдумал, что предпринять, если Мурадеви начнет колебаться. Он был из тех, кто не успокаивается до тех пор, пока не доводит начатое дело до конца.

– Почему ты так поспешно вызвала меня? – спросил брахман, увидя Мурадеви. – Ты, должно быть, боишься, что замысел наш сорвется? Скажи, я прав?

– Нет, мудрый Чанакья, – ответила Мурадеви, – все может сойти благополучно. Но мне теперь кажется, что не следует совершать убийства. Вот потому я и позвала вас. Отмените все приготовления, уберите западню – иначе я постараюсь сделать так, что махараджа сегодня не выйдет из моего дома. Если он не послушает меня, я все расскажу о заговоре. Вы же с Чандрагуптой бегите немедля: мне придется действовать против вас.

– Ты выбрала очень удачный момент, чтобы изменить план, госпожа, – рассмеялся Чанакья. – Я всего лишь брахман, который молится и приносит жертвы богам, и ты сама втянула меня в эту затею. Я привел Чандрагупту в Магадху для того, чтобы ты могла сдержать свою клятву. И твой племянник получит царство. На его пути уже нет препятствий. Что же я скажу ему теперь?

– Говорите тише, – остановила его Мурадеви, – нас могут подслушать. Подумайте, что будет, если кто-нибудь донесет радже. Лучше спасайте себя и Чандрагупту, бегите из Паталипутры. Еще не поздно. А я уже все решила: попробую задержать махараджу здесь. Если не получится – расскажу ему все начистоту. Но убить его не позволю!

– Не позволишь? – проговорил Чанакья, наклоняясь к Мурадеви. – Но зато убьешь своего родного сына?

– Родного сына?! Я?! – воскликнула та в изумлении. – Какой сын? Да что вы такое говорите?

– Ты ведь поклялась, – продолжал Чанакья, – отомстить убийце и оскорбителю и посадить на престол родственника. А теперь ты нарушаешь клятву и сама хочешь убить своего сына!

– Вы сошли с ума! Все время твердите, что я хочу убить своего сына. Что это значит? Может, думаете, что я беременна? И раджа приговорит меня к смерти, когда узнает о заговоре? Так знайте – я не жду ребенка!

– Я-то, госпожа, знаю все. А вот ты до сих пор ни о чем не догадываешься. Раджа тогда приказал убить твоего сына, но из этого ничего не вышло. Теперь же ты сама делаешь все, чтобы погубить его.

Мурадеви молча смотрела на брахмана. От изумления она не могла вымолвить ни слова. Это и нужно было Чанакье.

– Я не хочу больше скрывать от тебя, госпожа, – сказал он. – Не буду мучить тебя понапрасну. Я давно хотел открыть тебе тайну. Но случай представился только сегодня. Твой сын жив!

– Жив мой сын! – закричала Мурадеви. Все поплыло у нее перед глазами.

– Да, – сказал Чанакья с улыбкой, – он жив.

– Уж не смеетесь ли вы надо мной? – спросила Мурадеви.

– Сейчас не время смеяться, – ответил Чанакья. – К тому же шутить над ближним противно моей природе.

– Так, значит, тогда моего мальчика не убили?

– Нет, он остался жив. И я готов доказать тебе это.

Мурадеви словно окаменела. Слова Чанакьи, казалось, не доходили до ее сознания.

– Где он теперь? – тихо проговорила она наконец.

– Сейчас он в городе, совсем неподалеку отсюда, – ответил брахман.

– Так вы говорите, он не умер? Он в Паталипутре? Не мучайте меня, Чанакья. Расскажите все.

– Что рассказывать? Разве ты еще ни о чем не догадалась?

– Кажется, догадываюсь. Но не знаю, так ли это.

– Понять тебе поможет сердце.

– До сих пор оно не помогло.

– Сердце не поможет, если не обращаться к нему за помощью.

– Значит, Чандрагупта – мой сын? Вы не обманываете меня, Чанакья? Может, вы это выдумали, чтобы сделать меня орудием в своих руках? Чандрагупта действительно мой сын?

– Да, – ответил Чанакья, – Чандрагупта – твой сын, который мог быть сейчас царем в Паталипутре. Разве ты не замечала, как вы похожи? Неужели при виде его в тебе не заговорило материнское чувство? Раньше ты ведь часто расспрашивала меня о нем. Тогда я сказал, что это твой племянник. Я сделал так для того, чтобы никто не удивлялся, видя ваше сходство. Но я никогда не думал, что ты можешь поверить в мою выдумку. Мне хотелось открыть тебе все, как только у тебя возникнут подозрения. Но ты как будто бы не сомневалась.

Мурадеви почти не слушала Чанакью.

«Правда ли все это? – думала она. – Неужели Чандрагупта – мой сын? А вдруг брахман просто хочет, чтобы я отказалась от своих намерений и помогла ему?»

– Вы говорите, что это мой сын, – сказала она. – Но где доказательства?

– Тебе мало вашего сходства?

– О, это еще не доказательство. Может быть, есть что-нибудь более убедительное?

– Разве сейчас время препираться впустую? – строго спросил Чанакья.

– Неужели вы не понимаете, что мне необходимо знать точно?

– Ну, раз так, изволь. Это доказательство было у младенца на запястье.

Тут Чанакья вынул браслет и показал его Мурадеви.

– Ребенка бросили в лесу в Гималаях, и в одну из лунных ночей его нашли пастухи, – сказал он. – Они-то и назвали мальчика Чандрагуптой.

Как только Мурадеви увидела браслет, все ее сомнения рассеялись. От удивления и радости она не могла произнести ни слова. Чанакья решил не беспокоить ее некоторое время, оставить наедине со своими мыслями.

– После того как ты сказал, что Чандрагупта – мой сын… – произнесла Мурадеви.

– Что значит «сказал»? Разве я не убедил тебя?

– Ну хорошо, убедил. Но что мне теперь делать? Позволить радже уйти? И пусть его убьют?

– Как – что делать? Если хочешь, чтобы твой сын стал царем, молчи. В тот раз его не убили. А если ты расскажешь все радже, его убьют теперь. Ты говоришь, чтобы я бежал вместе с Чандрагуптой. Но этого не будет. Я поклялся посадить его на престол Нандов или погибнуть и должен сдержать свою клятву. Если же ты меня выдашь, раджа убьет и меня, и Чандрагупту. Подумай о своем сыне! В твоей власти погубить его или сделать царем. Пойми, если ты будешь молчать, он получит трон. Если нет – он погибнет. Я ухожу, а ты сама решай, что делать.

И Чанакья быстро удалился. Он был уверен, что его слова произвели должное впечатление и Мурадеви ради спасения своего сына будет молчать.

Между тем Мурадеви пребывала в мучительном раздумье.

«Чандрагупта – мой сын, он может немедленно получить царство, – говорила она себе. – Но необходимо спасти раджу. Ему надо все рассказать и положиться на его доброту. Другого выхода нет». И снова возвращалась к началу: «Я должна помешать ему уйти. Ах, что делать, если это не удастся?»

Мурадеви казалось, что она сходит с ума. Из этого круговорота мыслей ее вывел голос Дханананда.

Раджа проснулся, когда уже наступил день. Он удивился, что Мурадеви, судя по всему, давно встала, хотя ночью спала очень мало.

– Все волнуешься, не спишь, – сказал Дханананд. – Все думаешь, что я не вернусь.

– Махараджа, не выходите сегодня из дому, – проговорила Мурадеви. – Подождите до завтрашнего дня.

– Почему? Не вижу причины. Помоги мне собраться. Я ухожу. Ракшас, наверное, все уже приготовил.

– Повелитель, мне страшно. Смотрите – у меня дергается правый глаз. Это дурная примета.

– Вечером твой страх пройдет, – улыбнулся раджа. – Я вернусь, и твои опасения исчезнут.

СУПРУГ ИЛИ СЫН?

Как ни старалась Мурадеви под разными предлогами задержать раджу, как ни просила его, чтобы он изменил свое намерение и не ходил в совет, Дханананд ничего не хотел слушать.

– Хватит об этом, – сказал он. – Мой выход из дома – единственный способ покончить с твоими страхами. Хочешь – поезжай со мной. Сядешь на слона. Когда ты будешь рядом, никто не посмеет украсть мое сердце. Так едешь? Сейчас велю начать приготовления.

Раджа шутил, но Мурадеви поняла, что дело проиграно. В таком состоянии она была не в силах ответить шуткой. Голова у нее кружилась.

«Если я ничего не скажу, – думала Мурадеви, – мой сын получит царство. Но великий грех убийства мужа падет на мою голову, и я пойду в ад. Я все время буду надеть перед собой мертвого раджу, и не будет у меня радости. Сознание греха день и ночь станет мучить меня. Нет, я не должна молчать! Нужно все рассказать мужу. В конце концов, что он сделает со мной? Бросит в тюрьму? К тюрьме я привыкла… Прикажет убить? То или другое – не все ли равно! А мой мальчик? Что станет с моим сыном, которого я считала погибшим и обрела через столько лет? Чанакья будет негодовать, что именно я расстроила заговор. Он все расскажет Дханананду, и раджа убьет и Чандрагупту. Ведь приближенные будут говорить, что все случилось потому, что тогда не был убит этот мальчишка, который, мол, к тому же скорее всего и не сын раджи. Кто знает, как поступит после этого Дханананд? Он и мысли не допустит, что Чандрагупта – его сын. Что же делать? Самой убить своего сына? Быть виновницей его гибели?»

Этого Мурадеви не могла допустить. Она хотела спасти обоих. Мурадеви понимала, что теперь, когда ее сын жив, она сможет позаботиться о том, чтобы трон достался ему, а не Сумалье. Только сейчас ей стало ясно, как слепо она повиновалась во всем брахману.

«Теперь, – говорила себе Мурадеви, – если Чанакья что-нибудь заподозрит, то, не думая о своей безопасности, погубит меня и моего сына. Он брахман, и Дханананд, может быть, не убьет его. Я женщина, и мне, возможно, раджа сохранит жизнь. Но никто не простит сына, который хочет убить отца ради захвата трона».

Мурадеви содрогалась в ужасе, думая о том, что Чандрагупте грозит смертельная опасность.

«Если раджа останется жив, – повторяла она, – погибнет сын. Но этого нельзя допустить. Что же делать? Значит, погубить мужа? Нет, не бывать этому!»

Мурадеви казалось, что она сходит с ума. Она прислуживала радже, но так рассеянно, что Дханананд, конечно, заметил это.

«Все оттого, – думал он, – что я не послушал ее. Но вечером, когда я вернусь, от ее тоски не останется и следа».

И раджа сделал вид, что ничего не замечает. Тут Мурадеви решила в последний раз попытаться его удержать. Сложив руки, со слезами на глазах она обратилась к мужу:

– Умоляю вас, не покидайте меня сегодня, повелитель!

– Не будем говорить об этом, – твердо сказал Дханананд.

Видя, что просьбы ни к чему не ведут, Мурадеви решила все открыть ему.

– Махараджа, – проговорила она, опускаясь на колени, – вы не слушаете меня, но позвольте мне в последний раз…

Однако решению Мурадеви не суждено было осуществиться. В этот миг до нее донеслись приветственные клики. «Да сопутствует победа махарадже!», «Да здравствует махараджа!» – кричало множество голосов. Мурадеви подняла голову и увидела нескольких юношей и министра Ракшаса, которые радостно и почтительно приветствовали раджу. Среди них находились Сумалья и Чандрагупта. Это была первая встреча Мурадеви и Чандрагупты после того, как она узнала, что он ее сын. Она почувствовала безграничную нежность к этому прекрасному, гордому юноше, почти мальчику, и всем своим существом потянулась к нему.

«Да, это мой сын», – прошептала Мурадеви, словно заново открывая его необычайное сходство с собой. И, увидев новыми глазами живым и здоровым того, кого она считала давно умершим, Мурадеви подумала, что Чандрагупта должен получить принадлежащее ему по праву. Как только взгляд ее упал на Сумалью, ее охватила ненависть к этому юноше.

«Раджа мог бы воспитать моего сына так же, как и этого, – подумала она. – Если бы он не поверил Ракшасу и не приказал убить моего мальчика, сейчас все было бы по-другому. Но теперь пусть раджа погибнет и царство получит мой сын – это воля Всевышнего. Я не должна становиться ему поперек дороги. Пусть случится то, что должно случиться».

Приди Сумалья и Ракшас немного позже, Мурадеви все рассказала бы радже. Но едва она увидела этих двоих, в ней заговорила ненависть, и она изменила свое решение. Мурадеви была особенно рассержена тем, что Сумалья и Ракшас застали ее стоящей перед раджей на коленях.

– Повелитель, – сказала Мурадеви поднимаясь, – они пришли за вами. Я ухожу. Да поможет вам всевышний быть мудрым в решениях. Возвращайтесь скорее.

Она вышла. Проходя мимо сына, Мурадеви с любовью посмотрела на него.

Между тем все было готово к церемонии выезда раджи. Слон, на котором должен был ехать Дханананд, уже ждал его. Раджа вышел в сопровождении слуг на улицу и уселся на роскошное, покрытое коврами сиденье на спине слона. Затрубили трубы, заиграли рожки, забили барабаны – и процессия тронулась.

На ветру трепетали флаги. По правую руку раджи на другом слоне восседал молодой царь. А слева тоже на слоне ехал министр. Семь других сыновей Дханананда были на лошадях. Чандрагупта же ехал один впереди царя, вслед за музыкантами, которые открывали шествие. Солдаты окружили слонов раджи и его сына и оттесняли толпу.

Мурадеви жила довольно далеко от главного дворца. Когда ее лишили свободы, она по приказу раджи должна была находиться в этом доме. И после освобождения Мурадеви настояла на том, чтобы остаться здесь.

Итак, шествие направлялось к царскому дворцу. Воздух был напоен пьянящим ароматом. Тут и там возвышались арки из ветвей и листьев, висели гирлянды цветов, и процессия медленно двигалась под ними. Из окон домов на раджу и его сыновей сыпался цветочный дождь. Можно было подумать, что в Паталипутре давно не видели царского выезда или видят его впервые.

Вдруг перед процессией появился несущийся во весь опор всадник. В толпе стали спрашивать, кто это и почему он так спешит. Всадник между тем подъехал поближе к слону, на котором сидел Ракшас, наколол на копье какой-то лист и протянул его министру. Ракшас взял записку, быстро прочел, и его лицо выразило крайнее удивление. Раджа в это время был чем-то занят и не обратил внимания на министра. Ракшас почувствовал облегчение: значит, Дханананд ничего не заметил. Министр посмотрел на раджу и медленно подъехал к нему.

– Махараджа! – сказал он. – Я должен отлучиться. Поеду другой дорогой прямо в совет: нужно кое-что подготовить.

Не дожидаясь ответа, министр повернул своего слона.

Дханананд не придал этому никакого значения. Его внимание было поглощено молодыми женщинами, которые бросали ему цветы. Тем временем процессия подошла к тому месту, где была сделана яма. Чандрагупта на мгновение задержался перед роковым местом и, заметив условный знак, направил лошадь так, чтобы избежать опасности.

Мурадеви, видя, что процессия двинулась, снова начала мучиться сомнениями. «Какая низость, – думала она, – что я позволяю убить мужа ради того, чтобы сын получил царство. Я хочу видеть Чандрагупту царем – и убиваю свое счастье. Но еще можно предупредить раджу, еще можно спасти его. Суматика… нет, не послушается…»

Мурадеви позвала Вриндамалу и приказала приготовить носилки. Та удивилась и вопросительно посмотрела на свою госпожу. Мурадеви бросилась к служанке.

– Вы думаете, что я собственными руками убью своего мужа? – воскликнула она, не владея собой. – Иди, иди. Не мешкай. Если мы не догоним раджу – все пропало. Ступай!

Вриндамала побежала. Через несколько минут все было готово. Усевшись в носилки, Мурадеви приказала носильщикам догнать процессию. Носильщики шли быстро, но она все время торопила их.

– Скорее! – кричала Мурадеви. – Пошевеливайтесь!

И тут до нее донесся страшный крик.

ЗЛОДЕЯНИЕ СОВЕРШЕНО

Мурадеви до сих пор думала догнать раджу и спасти его, но теперь потеряла всякую надежду.

«Все погибло, – в отчаянии сказала она себе. – У меня было время предотвратить несчастье, но я не сделала этого. На что же я надеюсь теперь, в последний момент?»

В голове у нее помутилось. Ей хотелось убить себя, но мысли путались, она не могла прийти ни к какому решению. Носильщики продолжали двигаться вперед, и вдруг Мурадеви услышала, как толпа закричала: «Да здравствует министр! Да здравствует Ракшас!»

Удивленная Мурадеви стала прислушиваться. Ее удивление сменилось радостью.

«Так, значит, – говорила она себе, – Ракшас разоблачил коварного Чанакью и спас раджу. Будь благословен Ракшас! Я возненавидела Дханананда и хотела его смерти, но ты спас ему жизнь. Теперь я должна понести кару. Я искуплю вину своей жизнью, и мне простятся все грехи».

Носильщики, которых она больше не подгоняла, замедлили шаг. Издали все доносился многоголосый шум и приветственные крики в честь Ракшаса. Носилки двинулись быстрее, и тут Мурадеви увидела людей, с воплями бегущих навстречу. Толпа неслась прямо на них и чуть не сбила носильщиков с ног. Еще немного – и носилки опрокинулись бы, но, к счастью, носильщики удержали свою ношу. Они опустили носилки на землю и встали вокруг, чтобы защитить их от бегущих мимо людей. Дальше идти было невозможно – огромная толпа двигалась сплошным потоком.

Толчок отвлек Мурадеви от ее мыслей. Она хотела спросить, в чем причина остановки, но тут подошел один носильщик.

– Дальше идти нельзя, госпожа, – сказал он. – Это не толпа, а море. Оно смоет нас. Никто не знает, что случилось. Одни проклинают Ракшаса, другие кричат о каком-то страшном несчастье. Ничего нельзя понять. Прикажите – я пойду и узнаю, в чем дело.

Слова носильщика удивили Мурадеви. «Если говорят о несчастье, значит, Чанакья добился своего, – думала она. – Но что означали те приветствия?»

– Иди и узнай, – приказала Мурадеви носильщику. – Дальше мы пока не пойдем. Остальные пусть останутся со мной, будут охранять меня.

Ее охватило страшное беспокойство. Спустя некоторое время, встревоженная тем, что носильщик не возвращается, Мурадеви позвала второго и приказала ему отправиться на поиски и заодно узнать, что происходит.

– Он сейчас придет, госпожа. Не беспокойтесь о нем, – сказал тот.

Но Мурадеви не слушала его.

– Все равно иди, – повторила она.

– Вы, двое, охраняйте носилки! – бросил носильщик оставшимся и ушел.

Мурадеви была не в силах сдерживать тревогу. Прошло всего несколько минут с тех пор, как ушел второй носильщик, но она уже обратилась с вопросом к двум оставшимся:

– Вернулся кто-нибудь? Если никто сейчас не явится, я сама пойду. А вы двое будете охранять меня и поведете через эту толпу. Посмотрите, может быть, это они. Постойте, я сейчас выйду.

Мурадеви быстро вышла из паланкина и решительно приблизилась к носильщикам.

– Вам лучше остаться на месте, госпожа, – сказал один из них. – Вы привыкли ходить только дома по коврам. Как же вы пойдете через эту толпу? Ведь они несутся, словно их гонит ураган. Да и куда идти? Позвольте нам все самим разузнать.

– Я пройду и не через такую толпу, – ответила Мурадеви. – Вы только будьте рядом.

Мурадеви бросилась вперед. Страшные мысли кружились у нее в голове, ужас и отчаяние сжимали сердце. Но Мурадеви упорно шла вперед с какой-то мрачной решимостью. Носильщики изо всех сил старались уберечь ее от толчков и ударов обезумевшей толпы. Но, увы, это им не всегда удавалось. В другое время люди, завидев Мурадеви, сами расступились бы, чтобы дать ей дорогу. Сейчас же они будто ослепли. Их крики были исполнены смятения и страха. Людской поток с неистовой силой несся вперед, словно подгоняемый смертельной опасностью. Мурадеви, пробирающаяся в сопровождении только Двух слуг, не выделялась в толпе, ее не замечали.

– Махарани, – взмолились носильщики, – сил нет идти дальше! Не вернуться ли назад?

Но Мурадеви не согласилась. «Если Дханананд погиб в западне, – думала она, – я сама брошусь туда».

– Не оставляйте меня, – попросила она носильщиков. – Отведите ко дворцу. Вы не пожалеете, вас щедро наградят.

Обещанная награда и любопытство сделали свое дело: слуги согласились сопровождать Мурадеви дальше. Они пошли рядом с ней и, без устали работая локтями, довели ее наконец до дворца.

Перед Мурадеви возникло страшное зрелище: на дне огромной ямы грудой лежали тела, залитые кровью. Вокруг стояли стражники, некоторые из них криками и угрозами отгоняли собравшихся. Мурадеви замерла от леденящего ужаса, в глазах у нее потемнело. Потом она вся задрожала и почувствовала, что сознание вот-вот покинет ее. В этот момент к Мурадеви сзади приблизился какой-то человек.

– Женщины не должны смотреть на подобные вещи, – услышала она шепот. – Ты очень смела, госпожа. Сама пришла поглядеть, как удалась затея. Смотри же! Свершилось все, чего ты хотела. Но это считают делом рук Ракшаса. Он исчез очень своевременно, когда свита раджи подходила к яме. А теперь поспеши уйти отсюда. Я тоже больше здесь не останусь.

Лицо Мурадеви было закрыто покрывалом, но Чанакья (а это был он) узнал ее. Для него появление Мурадеви не было неожиданностью. Брахман предвидел, что она придет сюда. Он подошел к Мурадеви вплотную и сделал знак солдатам, чтобы те оттеснили людей, которые находились поблизости. Чанакья говорил очень тихо, но Мурадеви сразу узнала его голос. Ее охватил гнев. Не в силах сдержать себя, она резко повернулась к брахману.

– Злодей! – воскликнула она. – Ты заставил меня совершить то, чего не сделала бы ни одна дочь арьев. Лучше бы мне с сыном раньше умереть. Но я всем расскажу правду и сама брошусь в эту яму. А с тобой и моим сыном, которого ты подчинил себе, поступят так, как вы того заслуживаете. Если он понесет кару, то простится ему тот грех, что я навлекла на него.

Мурадеви отбросила с лица покрывало.

– Слушайте, люди! – закричала она. – В этом злодействе Ракшас не…

Но тут один из солдат, то ли по знаку Чанакьи, то ли сам заподозрив что-то неладное, подошел к Мурадеви, намереваясь ее оттеснить. И в это время Мурадеви увидела, что к ней из толпы, оглядываясь на Чанакью, бегут несколько бхилов.

«Если они меня схватят – все погибло, – подумала она. – С Чанакьей бороться бесполезно. Он все равно победит, снова околдует меня. Только бы искупить… Скорее, скорее…»

И Мурадеви бросилась к краю ямы.

– Подлый Чанакья! – закричала она. – В будущей жизни ты станешь злым демоном. А я умираю как сати[53]53
  В Индии существовал обычай самосожжения вдовы на погребальном костре мужа. Женщина, проявившая таким образом преданность супругу, называлась сати, буквально – «святая».


[Закрыть]!

С этими словами Мурадеви прыгнула вниз. Яма была глубокая, и по приказу Чанакьи там находились его люди, чтобы добить тех, кто свалился в нее. Но убивать Мурадеви не было необходимости. Судьба сжалилась над ней: она лежала на дне ямы застывшая и недвижимая.

Читатель уже знает, каким образом министр Ракшас покинул Дханананда и его свиту. В письме, поднесенном на кончике копья, говорилось, что город окружен войсками Парватешвара. Прочтя послание, Ракшас решил немедленно действовать. Уверенный, что теперь раджа благополучно доедет до места, министр отправился узнать, когда и при каких обстоятельствах у стен Паталипутры появился Парватешвар. Вскоре после того как Ракшас скрылся из виду, шествие подошло к краю замаскированной ямы, вырытой около дворцовых ворот. Те, кто ехал впереди, рухнули вниз. Вместе с двумя слонами в яму упали все Нанды. Горцы Чанакьи, которые прятались в яме, зарубили раджу и его сыновей мечами и закричали, как им было приказано: «Да здравствует министр Ракшас!». Другие заранее наученные люди подхватили этот клич. Потрясенная толпа решила, что министр имеет прямое отношение к случившемуся. А те, кто знал, что раджа покинул дом Мурадеви по настоянию Ракшаса, были полностью убеждены в виновности министра.

Этого как раз и добивался Чанакья. Именно он послал Ракшасу письмо с сообщением об осаде. Брахман намеревался сделать так, чтобы все думали, будто министр уничтожил Нандов и теперь готов отдать Паталипутру Парватешвару. Осада города, таким образом, тоже должна была выглядеть как заговор Ракшаса. По замыслу Чанакьи защитником Магадхи должен был явиться Чандрагупта, которому отводилась роль победителя Парватешвара, спасителя чести рода Нандов.

Впервые имя юноши привлекло внимание народа, когда еще один отряд переодетых горцев с криками: «Победа царевичу Чандрагупте!» – кинулся в яму, чтобы ранить для виду двух-трех исполнителей убийства и помочь бежать остальным.