Текст книги "Тайна раджи"

Автор книги: Хари Апте

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

ЕЩЕ ОДНА ЛОЖЬ

Беседа была окончена, и министр собрался уходить. «Если бы только я смог на некоторое время удалить раджу из дворца Мурадеви! – размышлял Ракшас. – Тогда большая часть задачи была бы выполнена».

Министр очень надеялся на то, что, когда Мурадеви не будет рядом, ему удастся задержать Дханананда неотложными делами и восстановить раджу против Мурадеви настолько, чтобы тот не захотел больше к ней возвращаться.

Когда Ракшас ушел, Мурадеви сказала радже:

– Как странно: иному покажется, что это я не выпускаю вас отсюда. Неужели я мешаю вашим делам? Все думают, что это именно так, я слышала разговоры.

– А разве люди лгут? – улыбнулся Дханананд и потрепал Мурадеви по щеке.

Это проявление нежности обрадовало Мурадеви, но она нахмурила брови и притворилась рассерженной.

– Зачем вы-то так говорите? – недовольно спросила она. – Пусть так считают другие, в этом нет ничего странного. Разве я не пускаю вас в совет, мешаю заниматься делами государства? Бывало ли так когда-нибудь?

– И не один раз, – весело ответил раджа. – Если бы ты предостерегала меня единожды, я запомнил бы, когда именно это было. Но ты повторяла это много раз.

– Ну хорошо, предостерегала, – возбужденно сказала Мурадеви. – Я боялась отпускать вас, предчувствовала, что вам угрожает опасность. Мне будет страшно до тех пор, пока я не узнаю, отчего умерла моя белая кошечка. Я уверена, что министр ничего не замышляет против вас. Зато другие наверняка что-то затевают. И в такое время вам…

Тут Мурадеви всхлипнула и отвернулась.

– Как можно, госпожа! – воскликнула Суматика, стоявшая неподалеку. – Что вчера бабка говорила? Чтобы вы теперь не смели плакать, нельзя вам. И разве вы сегодня не хотели рассказать махарадже о своем счастье? То-то махараджа обрадуется!

– Суматика, кто тебе разрешил вмешиваться? Болтунья ты этакая! – сердито проговорила Мурадеви.

– Какая же тут болтовня, госпожа? – возразила Суматика. – Просто я вспомнила, что нужно рассказать радже о нашей радости. Пусть я болтаю, как вы говорите. Все равно махараджа не разгневается, а наградит меня.

– Разве я не велела тебе замолчать, Суматика? Доколе ты будешь испытывать мое терпение? – проговорила Мурадеви с притворным гневом и украдкой посмотрела на раджу.

– Я-то замолчу, – не унималась Суматика, – но разве ваша бледность и томный вид ничего не скажут махарадже?

– Подожди, сейчас оторву тебе болтливый язык! – с угрозой произнесла Мурадеви и поднялась.

– О чем ты говоришь, Суматика? – спросил раджа, удерживая Мурадеви. – Что она хочет скрыть от меня?

– Махараджа! – ответила Суматика. – Сколько бы мы ни скрывали, у госпожи все равно родится воин. А его от вас не спрячешь.

Слова Суматики удивили и обрадовали Дханананда.

– Неужели, Суматика? – проговорил он. – У госпожи родится… воин? Это большая радость для меня. Я должен тебя отблагодарить.

Тут раджа заметил, что глаза Мурадеви полны слез.

– Милая, – сказал он, – я так рад, что у нас будет сын. Почему же ты плачешь? Тебя это печалит?

Мурадеви ничего не ответила, только молча вытирала слезы концом покрывала. Она плакала все сильнее, и раджа, огорченный, стал ее утешать.

– Почему ты плачешь? Что с тобой? – ласково говорил он. – Скажи все без утайки. Ведь я счастлив узнать, что ты ждешь ребенка. Теперь наша любовь станет еще сильнее, а ты такая грустная. В твоих глазах слезы печали, а не радости. Мне очень тяжело, поверь, а ты молчишь. Зачем ты меня мучаешь? Ну говори же. Почему плачет твоя госпожа, Суматика?

– Причина-то одна, махараджа, – ответила служанка. – Госпожа думает, что как много лет назад, так и теперь…

– Замолчи! – крикнула Мурадеви. – Не болтай глупостей.

Суматика сразу умолкла.

– Что же это такое? – сказал раджа, повернувшись к Мурадеви. – Сама ничего не говоришь и другим не даешь. Продолжай, Суматика. Я тебе приказываю.

– Господин, – смущенно начала Суматика, – как мне быть? Махараджа приказывает одно, махарани – другое. Но вас я не могу ослушаться, господин. Госпоже, видите ли, кажется, что рождение ребенка ничего хорошего никому не сулит.

Но тут служанка замолчала: Мурадеви, не в силах больше сдерживаться, разрыдалась. Махараджа нежно обнял ее.

– Как же так, милая? – тихо проговорил, он. – Мы ведь решили не вспоминать прошлого. Пусть оно канет в вечность. Зачем вновь предаваться мрачным мыслям? У тебя нет причин быть печальной.

– Нет, повелитель, это не так, – сквозь слезы ответила Мурадеви. – Теперь случится то же самое, что и тогда. Завтра вы уйдете отсюда. А я знаю коварство Ракшаса. Мне кажется, что он решил во что бы то ни стало разлучить нас на некоторое время, а потом помешать вам вернуться сюда. Пока я рядом с вами, он не может говорить обо мне все, что ему вздумается. А когда вы будете вдали от меня, дело другое. Помеха будет устранена, и он сумеет настроить вас против меня. Ах, я не знаю, как мне жить здесь, когда вы уйдете! Передо мной так и стоит то, что случилось шестнадцать лет тому назад. Господи, зачем я родилась! И почему из-за меня гибнут наши дети?!

Лицо Мурадеви выражало неподдельное горе, и раджа не знал, как утешить ее.

– Я никуда не пойду. Ты довольна? – сказал он наконец. – Не будешь больше плакать? Я соберу совет здесь, ты согласна?

– Нет, нет. Это ни к чему, – проговорила Мурадеви, вытирая глаза. – Идите в совет, как решили. Но помните: вы должны вернуться сюда, несмотря ни на что. Министр готов на все, чтобы помешать вам это сделать.

– Помешать мне?! – воскликнул со смехом раджа. – О чем ты говоришь!

– Да, да. Он сможет помешать вам, – тихо продолжала Мурадеви. – И я очень боюсь того, что случится со мной после вашего ухода. Тогда убили моего ребенка, а меня бросили в тюрьму. Если теперь повторится то же самое, пусть и меня убьют. Это моя единственная просьба.

Мурадеви склонилась к ногам раджи и громко зарыдала. Дханананд был в полном замешательстве.

– Раз ты так говоришь, я не пойду, – твердо сказал он.

– Нет, нет, – возразила Мурадеви, поднимая голову. – Не делайте этого. Если вы не исполните своего обещания министру, винить будут меня. Когда Ракшас узнает, что вы остались, он назовет меня коварной лгуньей. Ведь в его присутствии я не возражала против вашего ухода. До этого дело доводить нельзя. Раз вы обещали, нужно сдержать слово. Если вы еще любите меня… О себе я не беспокоюсь, я тревожусь за вас.

В порыве нежности раджа крепко обнял Мурадеви.

– Не беспокойся, – проговорил он. – Я пойду, раз ты меня просишь. Но пробуду там недолго и скоро вернусь.

Теперь, узнав, что у Мурадеви будет ребенок, Дханананд был счастлив. Он любил Мурадеви еще сильнее. Он говорил ей о своей любви и о том, что немедленно исполнит любое ее желание.

– Я вижу, что вы по-прежнему любите меня, – ответила Мурадеви. – У меня под сердцем ваш сын – и мне больше ничего не нужно, у меня есть всё.

Было далеко заполночь, когда раджа Дханананд погрузился в глубокий, непробудный сон, какой наступает от колдовского зелья. Как только он уснул, Мурадеви и Суматика посмотрели друг на друга и улыбнулись – так два заговорщика радуются своей удаче.

– Суматика, – сказала Мурадеви, – если бы не ты, все мои планы давно бы рухнули. Вриндамала по глупости своей не одобряет моих действий. Но она преданный человек и нигде никогда не проговорится. Вриндамала очень сочувствует буддистам, и я слышала, что она собирается принять буддийскую веру. Ну хорошо. Скажи, когда же придет брахман?

Тут вошла рабыня и сказала, что Чанакья просит принять его. При этих словах Мурадеви радостно оживилась.

Чанакья теперь был главным советником Мурадеви. Оба они поддерживали связь через Суматику, которая стала верной почитательницей брахмана. Любое приказание Чанакьи было для нее законом. Она никогда не спрашивала, почему нужно делать так, а не иначе.

– Мы ждали вас, благородный брахман, – сказала Мурадеви, как только Чанакья вошел. – Сюда снова приходил Ракшас и настойчиво просил раджу отправиться завтра в государственный совет. Дханананд сначала колебался, но я вмешалась и заставила его дать обещание Ракшасу. И вот послала за вами. Скажите мне, приготовления все еще продолжаются?

– Да, конечно. Впрочем, что значит «продолжаются»? Я уже все подготовил. Друг Ракшаса Чандандас живет рядом с дворцом. От его дома к дворцовым воротам прорыт подземный ход. А рядом с воротами поставлена арка. Все это я поручил соорудить одному человеку, мастеру на все руки, по имени Дарукарма. Он знает свое дело. Под этой самой аркой тоже уже все приготовлено. Помех быть не может, успех обеспечен. Не беспокойся.

– Я знаю, что вы опытны и мудры, учитель. Отсутствие трудностей в самом начале – половина успеха. Но они могут неожиданно возникнуть впоследствии и погубить нас. Я спрашиваю потому, что это пугает меня.

– Дочь моя Мурадеви, – проговорил брахман, – запомни: заговор Чанакьи никогда не будет раскрыт. Мы победим. Дарукарма – человек ловкий, сообразительный, он сделает все как надо. Ну а Чандандас, любимец Ракшаса, ничего не знает, да так и не узнает, что собирается сделать Дарукарма у дворцовых ворот. С этой стороны опасность не угрожает. Это просто невозможно. А я хочу нанести оттуда два удара. И если точно рассчитать, род Нандов погибнет. Один или вместе с семьей, но Дханананд умрет. В этом можешь не сомневаться.

– Хорошо, – сказала с волнением Мурадеви. – Но почему нельзя уничтожить остальных, не убивая раджи? Если умрет не этот негодяй Сумалья, а махараджа, то к власти придет Ракшас. А уж он узнает, кто хотел смерти махараджи, и нам тогда не поздоровится.

Чанакья только рассмеялся в ответ.

– Я считал тебя более дальновидной, – сказал он. – Но оказывается, ум у тебя такой же, как и у других женщин. Я уже позаботился о том, чтобы в случае гибели раджи в убийстве заподозрили министра, а Дарукарму считали исполнителем его воли. Все будут говорить, что виновник несчастья – Ракшас, которого обуяло властолюбие: это он вызвал раджу в совет, устроил подкоп из дома своего друга. А потом я посажу на трон твоего племянника Чандрагупту. Зачем тревожиться понапрасну?

Слова Чанакьи почти совсем успокоили Мурадеви, она испытывала радость при мысли, что ее желание скоро осуществится.

Было уже совсем поздно, когда Мурадеви простилась с Чанакьей.

МУРАДЕВИ В СМЯТЕНИИ

Когда Чанакья ушел, у Мурадеви было радостно на душе. «Теперь наконец свершится возмездие, – говорила она себе. – И раджа, этот убийца, бросивший меня в тюрьму, поплатится за все».

Но скоро радость сменилась смутной тревогой. До сих пор Мурадеви только жаждала отмщения, и ей казалось, что Чанакья – лучшее орудие для осуществления ее намерений. Постепенно брахман подчинил ее своей воле, она прониклась к нему почтением и считала, что он ниспослан ей свыше. Теперь же, когда час возмездия приближался, Мурадеви охватило непонятное беспокойство.

Она отправилась в спальню, легла и попыталась уснуть, но, несмотря на все усилия, сон не приходил и спокойствие не возвращалось.

Раджа по-прежнему спал. Мурадеви думала о предстоящем убийстве и повторяла себе, что, если бы Дханананд не поверил злым наветам и не погубил ее мальчика, ему бы теперь ничто не грозило, а вместо Сумальи царствовал бы ее сын.

Тут Мурадеви показалось, что раджа бормочет какие-то слова, и она стала прислушиваться.

– Не вспоминай прошлое, милая, – тихо простонал Дханананд. – Мальчика нашего… коронуем… Не гневайся на меня… Все сделаю для тебя… прости…

Он произнес что-то еще, но так невнятно, что Мурадеви не могла разобрать. Подобные речи приходилось слышать ей и раньше. Но сегодня эти слова прозвучали для нее совсем по-иному. Она вдруг осознала, что раджа глубоко привязан к ней, что он по-настоящему ее любит. Мурадеви овладели противоречивые чувства, она всеми силами старалась разобраться в них.

«Уловки, притворство, хитрость – все, на что я пускалась до сих пор, – думала она, – было необходимо. Но продолжать ли действовать дальше? Можно ли предать человека, который так любит меня?»

Мурадеви вскочила и в страхе стала озираться кругом. В душе ее было смятение. В доме царила тишина. Горел только один светильник. Пламя едва теплилось, лучи его почти не проникали сквозь наброшенное рукой Мурадеви покрывало: она с вечера позаботилась, чтобы свет не беспокоил раджу. В слабом, неверном свете колыхались огромные черные тени. Эта темнота внушала ей ужас. Человек – странное и непонятное существо. Но женщина – самое загадочное и непонятное. Ведь еще вчера Мурадеви горела жаждой мести, а теперь это казалось ей безумием и преступлением.

«Раджа не заслужил такого жестокого возмездия, – говорила она себе. – Отомстить нужно тем, кто оклеветал меня и помутил его разум. Дханананд погибнет? А ведь он виновен только в том, что женился на мне и у меня родился сын. Если его и можно осуждать, то лишь за то, что он поверил этим людям.

До чего я дошла! Неужели я подниму руку на своего мужа? Неужели сама разрушу свое счастье? – спрашивала себя Мурадеви. – Кому будет польза, если раджа погибнет и престол достанется моему племяннику? Во всех мирах я буду носить клеймо мужеубийцы. Господи, что мне теперь делать?»

Мурадеви была в полном отчаянии, но мысль о том, что с раджой ничего не должно случиться, крепла в ней. Правда, она не знала, какой найти выход, и страдала от этого.

Бывает, что человек долго готовится совершить преступление. Но когда дело доходит до решительных действий, он не может переступить последнюю черту и останавливается.

С Мурадеви произошло то же самое. Раньше мысль об убийстве казалась ей естественной, теперь же, когда можно было осуществить свой замысел, она искала способ спасти раджу.

Сначала Мурадеви подумала разбудить Дханананда и во всем ему признаться. Но тогда раджа мог бы снова посадить ее в тюрьму или даже казнить. Было еще одно средство – помешать радже в ближайшие дни выходить за пределы дома. Это представлялось Мурадеви легко осуществимым.

«Раджа любит меня, – думала она. – Я притворюсь больной или скажу, что мне приснился страшный сон и я боюсь беды. Он выполнит мою просьбу и останется».

Поначалу в этом ей виделся выход. Однако спокойствие было недолгим: ведь если Дханананд не пройдет под злополучной аркой, то в яму случайно свалится кто-нибудь другой, и тогда все обнаружится. Поэтому Мурадеви решила позвать Чанакью и обо всем с ним поговорить. Самое лучшее – совсем убрать западню. Но как убедить в этом Чанакью? Сможет ли он остановить приготовления? Удастся ли ему благополучно избежать последствий заговора?

Мурадеви не находила себе места, она не знала, что делать. Тут проснулся раджа и, увидев рядом Мурадеви, позвал ее. Мурадеви подошла и почтительно склонилась перед ним.

– Почему ты не спишь? – спросил раджа.

Мурадеви захотелось тут же все рассказать ему. Но внутренний голос говорил, что этого делать не следует. Ей казалось почти невероятным, что раджа пощадит ее, даже если она спасет ему жизнь.

– Я никак не могу уснуть сегодня, – ответила Мурадеви.

– Что с тобой? – сказал Дханананд. – Все, наверное, из-за того, что я собираюсь отлучиться?

– Да, поэтому сон не идет, – тихо проговорила Мурадеви. – Но почему все-таки вы должны идти?

– Что значит «должен»? – ответил раджа. – Однако лучше пойти, если я обещал.

– Я очень беспокоюсь, – сказала Мурадеви. – Мне кажется, что случится несчастье.

– Что за чудеса! – воскликнул Дханананд. – У тебя предчувствия… Да и мне приснился очень странный сон.

– Какой сон? Вы что-то говорили недавно, но я не расслышала.

– Должно быть, я говорил во сне, – рассмеялся раджа. – Ах, какой это был странный сон!

– Чем странный? – спросила Мурадеви. – Мне нельзя об этом узнать?

– Вот я и думаю, говорить или нет, – ответил раджа. – Мне хочется рассказать, но я не решаюсь.

– Уж лучше расскажите, – попросила Мурадеви. – Расскажите все.

– Но, может быть, ты после этого рассердишься? – проговорил Дханананд.

– Я рассержусь на вас? Зачем вы так говорите! – воскликнула Мурадеви.

– Нет, нет. Обязательно рассердишься, да еще и обидишься.

– Нет, не обижусь. Даю вам слово. Теперь согласны?

– Ну ладно. Слушай! Так вот, приснился мне очень странный сон.

– Это вы уже говорили. Что же это за сон?

– А если я не скажу и ты ничего не узнаешь, что тогда?

– Меня все время будет мучить беспокойство. Только и всего.

– Мне снилось, – начал раджа, – что мы с тобой идем по дремучему лесу. Кругом темно-темно.

– Боже мой, – проговорила Мурадеви. – В дремучем лесу… Совсем одни…

– Да, – сказал раджа, – совсем одни. И никого рядом, никого.

– Действительно странно! Ну а дальше? Что было дальше?

– А дальше… – проговорил раджа и запнулся. – Хорошо, раз ты настаиваешь, скажу. Однако…

– Продолжайте же. Скорее, скорее!

– Так вот, мы в лесу, – снова заговорил Дханананд. – Вдруг ты берешь у меня лук, и в этот миг из зарослей выскакивает огромный тигр. Он бьет хвостом, свирепо рычит и смотрит прямо на меня.

Мурадеви, которая внимательно слушала, при этих словах вздрогнула и придвинулась к мужу.

– О махараджа! – проговорила она. – Мне страшно.

– Но если ты боишься, зачем рассказывать?

– Когда вы рядом, мне не так страшно.

– Дальше случилось вот что: тигр приготовился к прыжку…

– Боже мой!

– Ведь это же только сон.

– Да, да, правда. Что же потом, махараджа?

– Я боюсь говорить. Не знаю, что скажешь, когда услышишь.

– Я ничего не скажу и…

– Когда тигр готов был прыгнуть, я попросил у тебя свой лук. Но ты не дала и пустилась бежать.

– Зачем говорить неправду? Разве могу я убежать от вас? Боже мой! Как хорошо, что это только сон. Вдруг вы подумаете так наяву!

– Я закричал, стал умолять тебя отдать лук. «Ни за что! – ответила ты. – Теперь вы узнаете, как тигр съел моего мальчика». Я весь похолодел и… проснулся.

Мурадеви отпрянула от раджи. Лицо ее было мертвенно-бледно.

НОВОЕ РЕШЕНИЕ

Рассказ раджи привел Мурадеви в ужас. У нее возникло подозрение, что Дханананд догадывается о ее предательстве и выдумал этот сон, чтобы испытать ее. Страх теснил ее грудь, она прерывисто дышала и готова была разрыдаться. Радже казалось, что он слышит, как стучит ее сердце, но причину волнения Мурадеви он истолковал по-своему.

– Милая Мурадеви, – сказал он, – как я тебя растревожил… А если бы это был не сон и настоящий тигр набросился на меня?

Вопрос раджи отвлек Мурадеви от ее мыслей.

– Я умерла бы на месте, – проговорила она. – Но, сын арьев, я так боюсь теперь, что вы поверите сну и покинете меня.

Она обняла раджу и заплакала.

– Дурочка, – сказал Дханананд, крепко прижимая ее к себе. – Неужели я настолько глуп, чтобы верить этому? Даже если бы я наяву такое увидел, и то не поверил бы.

– И у вас нет подозрений, мой повелитель? Я все спрашиваю потому, что однажды в жизни пережила такое горе и теперь совсем беззащитна. Кроме вас, у меня никого нет в этом мире.

– Зачем так плакать, дорогая? Разве я не сказал, что бесконечно люблю тебя? Я сделаю все, что ты хочешь. Говори!

– Что я хочу? – тихо спросила Мурадеви. – Я хочу, чтобы… О махараджа! Вы непременно хотите идти к себе во дворец?

– Не ты ли сказала при министре об этом? Я не хотел идти без твоего согласия. Но ведь ты не возражала? Правда?

– Да, я говорила, но…

– Что случится, если я пойду? – перебил ее раджа. – Почему бы мне и не пойти?

– Почему? – чуть слышно спросила Мурадеви.

Она колебалась, не признаться ли во всем, но сдержалась и на этот раз.

– Я просто не хочу, чтобы вы уходили, – сказала она. – Тогда я согласилась, но теперь мне кажется…

– Понял, понял! – засмеялся Дханананд. – Ты думаешь, что я могу не вернуться. Вы, женщины, все одинаковы. Боитесь, что стоит нам уйти куда-нибудь, как мы сразу о вас забудем. Так ведь?

– Не только это… – ответила, запинаясь, Мурадеви.

Ей хотелось упасть к ногам раджи и молить о прощении, но она вспомнила об опасности, которая грозит ей, если Дханананд узнает о заговоре. И Мурадеви стала думать, как помешать радже уйти.

– А что же еще? – спросил Дханананд, видя ее замешательство. – Почему ты не отвечаешь?

– Я не могу сказать, – прошептала Мурадеви. – Мне не хочется, чтобы вы уходили отсюда.

– Почему не можешь сказать? Не можешь или не хочешь? Но я и так знаю.

Раджа потрепал ее по щеке.

– Завтра я иду в совет. Вернусь – и все страхи твои пройдут, иначе нам от них не избавиться. Больше не будем говорить об этом. Скоро утро. Давай спать. И ты ложись.

Дханананд вскоре уснул. До рассвета оставалось еще несколько часов, однако Мурадеви не могла уснуть. Ею владела только одна мысль – как задержать раджу. Но она ничего не могла придумать. Мурадеви хотелось поделиться с кем-нибудь своими сомнениями и попросить совета, но она не знала, к кому обратиться. У нее были две преданные души, две служанки и подруги – Вриндамала и Суматика. На первую Мурадеви не слишком полагалась. Вриндамала была добра и отзывчива, но не очень сообразительна, и в той страшной игре, которую вела Мурадеви, от нее было бы мало пользы. Зато Суматике Мурадеви доверяла во всем. Та могла выполнить любое поручение и была полностью посвящена в замыслы своей хозяйки. Мурадеви решила, что за помощью нужно обратиться именно к ней. Махараджа крепко спал. Мурадеви вышла из спальни и направилась в комнату Суматики. В этот миг ей почудились чьи-то быстрые шаги. Она оглянулась – никого не было. Когда Мурадеви вошла, Суматика спокойно спала. Мурадеви окликнула ее, но та не просыпалась. Поднялась только рабыня, которая лежала рядом.

– Что прикажете, госпожа? – спросила она.

– Разбуди-ка Суматику! – приказала Мурадеви. – Спит как убитая!

Рабыня тряхнула Суматику за плечо. Та, не замечая Мурадеви, быстро поднялась.

– В чем дело, Сварналата? – с тревогой спросила она. – Зачем ты меня разбудила?

Тут Суматика увидела Мурадеви.

– Боже мой! – воскликнула она. – Простите меня. Я видела такой чудесный… Я вам нужна? Какое-нибудь поручение?

– Да. Я хочу тебе кое-что сказать. Выйди-ка, Сварналата, закрой дверь и не вздумай подслушивать. Сюда пока никто не должен входить. Если кто-нибудь придет, не впускай. Когда мы поговорим, я позову тебя. Ступай!

Рабыня вышла. Мурадеви опять охватили сомнения.

«Суматика все время поддерживала меня, – думала она. – Но если я скажу теперь, что мои намерения изменились, то это ей может и не понравиться. Как же тогда рассчитывать на ее помощь?

Нет, я не должна раскрывать своих карт, если хочу спасти жизнь раджи так, чтобы он ни о чем не узнал. Суматика может выступить против меня. И тогда…»

– Послушай, – сказала Мурадеви, – я не могу уснуть сегодня. Ты думаешь, наш план осуществится?.. А что будет с нами, если ничего не выйдет?

Суматика была умной женщиной и сразу поняла, что Мурадеви пришла не для того, чтобы сказать только это.

– Все кончится к нашему благу, я уверена, – сказала она. – Чанакья никогда не ошибается. Не беспокойтесь, ваш племянник получит престол.

– Тише, Суматика, – проговорила Мурадеви, закрывая рот своей подруге. – Об этом не нужно громко говорить. Теперь и у стен есть уши. Нам постоянно грозит опасность, и незачем рисковать понапрасну.

Тут Мурадеви опять начали мучить сомнения. Она подумала, что, в конце концов, помочь может только Суматика, и решилась.

– Что я буду делать, Суматика, – начала Мурадеви, – когда племянник получит царство? Я не вижу ничего плохого в том, чтобы наш раджа остался на троне. Мне хочется быть счастливой. Я долго сидела в тюрьме. У меня убили сына. Я ненавидела раджу и хотела ему отомстить. Но теперь я не могу этого сделать. Иди и скажи Чанакье, чтобы он вместе с Чандрагуптой бежал из города. Я приложу все силы, чтобы махараджа не выходил из моего дома. Но если он не послушает меня, я все ему расскажу и буду умолять о прощении. Помилует – хорошо, а нет – пусть наказывает как хочет. Я не дам убить его. Махараджа не виноват. Если, Суматика, ты хочешь спасти раджу и меня – помоги, посоветуй, а нет – я сделаю как сказала.

Слова Мурадеви привели Суматику в полное замешательство.

«Неужели это Мурадеви? Уж не сплю ли я?» – думала она.

– Что случилось? – спросила она. – Что с вами? Если хотите, я пойду к Чанакье и позову его.

– Иди, иди, – ответила Мурадеви. – Когда раджа все узнает, жизнь брахмана будет в опасности. Лучше предупредить его, сказать, чтобы он бежал отсюда. Иди же, не теряй времени, а то будет поздно.

Суматика поняла, что Чанакью нужно привести сейчас же. Она ушла и вскоре вернулась вместе с брахманом.