Текст книги "Зеленоглазый горец"

Автор книги: Ханна Хауэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Глава 19

Анноре начинало казаться, что она того и гляди свалится прямо в грязь. Она знала, что может упасть в любую минуту, но чувствовала моральную поддержку двух мужчин, шагавших рядом, и продолжала идти вперед. Она чувствовала их безграничное уважение. А ей тем временем хотелось сесть – или лучше лечь, – и пусть эти люди суетятся вокруг и ухаживают за ней. Путь из деревни казался ей бесконечно долгим, но Аннора, несмотря ни на что, вела Торманда и сэра Саймона туда, где находился тщательно замаскированный вход в подземелье.

– Еще долго осталось? – прошептал Торманд.

– Всего несколько ярдов, – ответила Аннора, когда они углубились в чащу леса.

– Может быть, вы присядете и немного отдохнете?

– Боюсь, что, если присяду, я не смогу снова подняться и идти дальше, – ответила Аннора.

Саймон протянул ей бурдюк, и Аннора, поблагодарив мужчину улыбкой, взяла вино и сделала пару глотков.

– Только не упадите в обморок, – сказал Торманд. – Может быть, мне понести вас на руках, а вы будете показывать нам дорогу? И правда, может, так и сделаем?

– Спасибо, вы очень добры. Однако вряд ли это облегчит мои страдания, – сказала Аннора, у которой болело все тело.

– Может быть, вы сможете рассказать на словах, как отсюда добраться до Данкрейга, или начертите для нас схему подземелья?

– Нет, к сожалению. Я всего один раз пользовалась потайным ходом. Я запомнила, как найти вход, потому что за три года, которые живу в Данкрейге, изучила в лесу каждую тропинку. Только попав в подземелье, я смогу сориентироваться и показать вам дорогу.

– Вы точно там не заблудитесь? Вы сами сказали, что были там всего один раз.

– Я уверена, что запомнила дорогу. Мне бывает нелегко объяснить кому-нибудь, как куда-то пройти, или трудно нарисовать карту, но стоит мне один раз побывать в каком-нибудь незнакомом месте, я больше там не заблужусь.

– Интересно, – пробормотал сэр Саймон.

– Так и есть. – Аннора перевела взгляд на Торманда и спросила: – А вам не кажется, что вести Макларенов в Данкрейг по потайному ходу небезопасно? Ведь они имеют зуб на Данкрейг.

– Не на Данкрейг, а на вашего кузена, – поправил ее Саймон. – Если после того, как все закончится, Джеймс будет волноваться из-за того, что о потайном ходе стало известно соседям, он может замуровать вход в подземелье.

– Вы правы. – Аннора вздохнула. – А сейчас нам пора двигаться дальше.

Саймон и Торманд помогли ей удержаться на ногах, когда Аннора зашаталась, чуть не потеряв равновесие. Торманд своей сильной рукой обхватил ее за талию. Так они и добрались до входа в подземелье – Торманд все время шел рядом с Аннорой, поддерживая ее. Хотя вход был надежно замаскирован ветками и корнями деревьев, Аннора сразу же нашла его.

Торманд вошел в туннель первым. Аннора по-прежнему испытывала физические страдания, но она обнаружила, что научилась скрывать это. Она все время мечтала о том, что скоро будет лежать в мягкой постели, примет лечебное снадобье, которое облегчит боль. А еще сможет побыть наедине с собой и выплакаться. Несколько раз она даже представляла, как обеспокоенный ее здоровьем Джеймс кружится возле нее, заботливо ухаживает за ней, прикладывает ей на лоб прохладный компресс, смоченный приятно пахнущей лавандовой водой. Эта милая ее сердцу картина придавала ей сил, чтобы двигаться дальше, хотя ей хотелось лечь и больше не вставать и громко плакать, как ребенку.

Торманд оставил Эдмунда наверху, возле входа, чтобы он помог остальным найти туннель, а сам вернулся к Анноре. Когда она наткнулась в темноте на каменную стену, Торманд зажег факел, и яркий свет резко ударил Анноре в глаза. Она вела Торманда и Саймона вдоль по туннелю, потом несколько раз они повернули, а затем сделали еще один поворот. Наконец Саймон остановил Аннору:

– Куда ведет этот поворот? – спросил он.

– В темницу, – ответила она, совершенно отчетливо вспоминая, как Джеймс медлил, показывая ей дорогу в темницу. – Если бы мы сейчас не повернули, то тот туннель вывел бы нас прямо на кухню. Идите прямо и будьте осторожны, не оступитесь – там неровные ступеньки. Поднимитесь по ступенькам, и наверху вы увидите дверь. Она ведет в кладовую, которая никогда не запирается.

– Ждите меня здесь.

– А куда я отсюда денусь? – пробормотала Аннора. Торманд тихо, почти беззвучно, рассмеялся, а она улыбнулась.

– Как вы думаете, что он задумал?

– Он хочет послать несколько наших людей в крепость через кухню.

– Надеюсь, он предупредит их, чтобы они остерегались Большой Марты.

– Наверняка она знает, что должно произойти что-то важное, поэтому не станет поднимать шум и не помешает им. А далеко ли нужно идти по этому проходу, чтобы добраться до темницы?

– Джеймс говорил, что для того, чтобы туда попасть, нужно идти прямо, никуда не сворачивая. И если двигаться медленно и осторожно, потребуется минут десять. А если идти не скрываясь и не боясь шумом привлечь к себе внимание, и того меньше. Я не особенно интересовалась тем, сколько времени уйдет на дорогу, больше спрашивала о том, куда ведет туннель и как нужно идти, чтобы попасть в то или иное место. Мне надо было лишь знать, как вернуться туда, откуда я пришла.

– А вы в прошлом жили в разных местах? И вам приходилось убегать оттуда?

– Да. Одна моя родственница имела обыкновение отводить меня к другой моей родне, не удостоверившись предварительно, дома ли эти родственники и в состоянии ли они меня принять. Прежде чем кузен принял меня и разрешил мне поселиться в его доме, тетя Агнесса водила меня сюда три раза.

Торманд ничего не сказал, но Аннора видела сочувствие в его глазах, однако его жалость не казалась ей чем-то унизительным.

Саймон вскоре вернулся, и они продолжили путь. Когда вдали послышался гул голосов, стало ясно, что скоро они доберутся до места назначения. Торманд загасил факел, и они очутились в кромешной темноте. Аннора ожидала, что сейчас у нее начнется приступ паники, что обычно случалось с ней в такой ситуации, но ничего подобного не ощутила. Наверное, страх за жизнь Джеймса и стремление его спасти пересилили все остальное. Самым ужасным на свете сейчас ей казалась вероятность того, что они могут не успеть спасти Джеймса от жестокости Маккея.

Когда от слабости Аннора стала медленно сползать по стене, рискуя упасть на каменный пол, Торманд подбежал к ней и подхватил ее.

– Держитесь, детка, – шепнул он, наклоняясь над ее ухом. – Я нашел для вас укромное, безопасное местечко, где вы будете сидеть, пока мы будем спасать Джеймса, – добавил он и отвел ее в сторонку – туда, где в стене была расположена ниша. Теперь уже Аннора отчетливо слышала доносящиеся до них голоса и убедилась, что находится всего в нескольких футах от места, куда Доннел заточил Джеймса. Услышав свист кнута, Аннора ахнула от ужаса и прикрыла рот рукой.

– Не волнуйтесь, милая. Вы же сильная и смелая. Вы нам это показали. Крепитесь, – сказал Торманд.

– Маккей избивает Джеймса, – прошептала Аннора, широко раскрыв глаза. Она боялась, что не выдержит и разрыдается. – Он может замучить его до смерти.

– Осталось ждать совсем немного. Мы спасем Джеймса.

Решительность, с которой Торманд это проговорил, воодушевила Аннору. Она чувствовала, что в душе у Торманда закипает гнев, но на этот раз гнев не пугал ее, а, напротив, вселял уверенность. Торманд Мюррей заставит Маккея дорого заплатить за каждый волосок, упавший с головы Джеймса, каждую царапину на его красивом теле. Аннора молча кивнула и отвела глаза. Они ушли, а она осталась. Сидя в нише, прислонясь спиной к холодной и влажной каменной стене, Аннора слышала, как мимо нее молча один за другим проходили люди Торманда, и чувствовала в каждом из них мрачную решимость. И от этого ее страх за Джеймса ослабевал. Сердце ее подсказывало, что жестокому правлению Доннела пришел конец.

Джеймс знал, что Маккей ни перед чем не остановится, чтобы причинить ему как можно больше боли, и испытывал безотчетный страх.

– Ты крепкий орешек, Джеймс Драммонд, – спокойно заметил Маккей. – Упрямый малый.

Именно это холодное спокойствие, с которым вел себя Маккей, больше всего ужасало Джеймса. Едва ли он вел бы себя так же спокойно и невозмутимо, если бы Джеймс не был закован в цепи. Окажись они один на один и будь они в равных условиях, Доннел не был бы таким смелым. Большинство таких, как он, – жестоких деспотов, на самом деле подлые трусы. Как только появится угроза его жизни, Маккей, несомненно, предпочтет спасаться бегством. Джеймс в этом не сомневался.

– А ты, Маккей, трусливая свинья. Для того чтобы расхаживать с важным видом перед закованным в цепи человеком, смелость не нужна. Сними с меня оковы и сразись со мной – и тогда мы посмотрим, так ли ты смел на самом деле.

После этих слов Джеймс получил еще один удар кнутом.

– Не ты здесь распоряжаешься, Драммонд, – сквозь зубы процедил Маккей, и сквозь завесу его холодности и равнодушия прорвались злоба и зависть. – Я здесь хозяин.

– Твоя власть зиждется на лжи и предательстве. Тебе не кажется, что твое торжество не продлится долго?

– Моя власть будет длиться столько, сколько я пожелаю. Того, кто мог бы предъявить законные права на это место, либо уже нет в живых, как твоей женушки Мэри, либо они сейчас в бегах.

– Наверное, тебе доставляло особую радость то, что моя жена спала с тобой, наставляя мне рога?

– Мэри сначала принадлежала мне.

– Почему в таком случае ты не женился на ней?

– Потому что ее отец давал за ней очень большое приданое и хотел выдать свою дочь замуж за кого-то побогаче меня. Но мне были нужны ее деньги. Я их заслужил.

– Заслужил? Как это?

Маккей выпрямился и выпятил грудь, став похожим на боевого петуха. Джеймсу хотелось, чтобы Доннел рассказал все о совершенных им злодеяниях. Даже если Джеймсу жить осталось недолго, он хотел бы покинуть этот мир, зная ответы на все свои вопросы. Ему нужно знать всю неприглядную правду в подробностях.

– Я заставил эту глупую корову влюбиться в меня, – сказал Маккей. – Просто удивительно, как легко оказалось завоевать ее расположение. Знаешь, почему Мэри тебя ненавидела? Почему делала все, что я хотел от нее, и снова и снова тебя предавала?

– Ну что ж, признаюсь, мне интересно, почему она променяла молодого привлекательного и богатого лэрда на тебя – грубое животное, – сказал Джеймс и стиснул зубы от боли, потому что Маккей снова ударил его кнутом.

– Глупец! Ты так никогда и не узнал женщину, на которой женился. На самом деле она не была такой паинькой и скромницей, каким ее все считали. Она была настоящей шлюхой. Бьюсь об заклад, что в первую брачную ночь ты даже не заметил, что твоя невеста не была целомудренна. Этому фокусу ее научила одна женщина из таверны.

Джеймс не понимал, как он мог быть так глуп и доверчив. Возможно, Мэри легко было обвести его вокруг пальца, потому что до этого он никогда не был в постели с девственницей.

– И ты тем не менее решил убить женщину, которую так долго любил.

– А кто сказал, что я любил эту корову? Она была любовницей, которой нравилась грубая животная страсть. А когда ее выбрали тебе в невесты, я хотел воспользоваться этим для того, чтобы добыть для себя каких-нибудь привилегий. Но ты не предложил мне никакой высокой должности, достойной моего ума и моей хитрости. – То, с какой злостью Маккей это сказал, показывало, что в его сердце до сих пор жила смертельная обида. Доннел так и кипел от возмущения. – Поэтому я решил, что, раз так, я сам возьму судьбу в свои руки и займу твое место. Я узнал об одном человеке, который, доказав, что другой человек убил кого-то из его родственников, завладел всем имуществом, которое было до этого в распоряжении убийцы. Он потребовал материального возмещения за смерть своей родственницы и предъявил права на это имущество. И тогда я понял, что Мэри может быть мне полезна. Я убедил ее выйти за тебя замуж и дал ей клятву, что в скором времени она овдовеет.

– Ты долго ждал своего часа, чтобы осуществить свой дьявольский план.

Вдруг в дальнем конце темницы мелькнула какая-то тень – возле того места, где с кружками эля в руках сидели стражники и с интересом слушали, как их лэрд признавался в своих преступлениях. Затем Джеймс заметил какое-то движение и замер. Его сердце забилось чаще, потому что в нем затеплилась надежда на спасение. Чтобы не привлекать внимания к тому, что происходит в дальнем конце помещения, Джеймс не отводил взгляда от Маккея.

– Да, я проявил выдержку и терпение, – гордо проговорил Маккей. – Мне нужно было собрать союзников, облеченных властью людей, которые могли позаботиться о том, чтобы я получил материальное возмещение, когда тебя обвинили в убийстве твоей жены, которая являлась моей родственницей. У меня имелись свидетели, которые могли подтвердить, что мы с Мэри были любовниками, а это значит, я мог заявить, что Маргарет – моя дочь, если не по закону, то по крови. Этот факт говорил в мою пользу и служил достаточным основанием для обвинений – ты мог убить свою жену по причине того, что она родила дочь от меня.

– Но Мэри на самом деле не погибла во время пожара в той хижине, не правда ли? Ведь на пепелище был обнаружен труп другой женщины.

– Да, там погибла девушка из соседней деревни. Мы с ней были любовниками, и Мэри застала нас вдвоем. Сначала она присоединилась к нашей любовной игре, но затем в ней взыграла ревность, и она в порыве гнева убила девушку. Для осуществления моего замысла мне необходимо было, чтобы тебя обвинили в преступлении, приговорили, а после этого я бы прибрал к рукам Данкрейг. Тогда я решил выдать труп деревенской девушки за тело Мэри, и мой план начал осуществляться.

Низко опустив голову, Джеймс украдкой взглянул туда, где сидели стражники, и чуть не ахнул от изумления. Стражники куда-то исчезли. Джеймс не сомневался в том, что кроме них с Аннорой, больше никому не было известно о потайном ходе, поэтому стража не могла покинуть темницу через подземный ход. Очередной удар кнута и последовавшая за ним резкая боль, от которой у Джеймса перехватило дыхание, прервали его размышления.

– Как я вижу, рассказ о моих успехах тебя утомил? – хмыкнул Маккей.

– Может быть, тебе не стоит так много ему рассказывать? – заметил Эган.

– Почему это? Кому он может передать мои слова? Еще немного – и он будет гнить в могиле и кормить червей. Мертвые не выдают чужие тайны.

Эган скривил лицо.

– По-моему, чем меньше людей посвящено в твои тайны, тем лучше.

– Мертвые не в счет, Эган. А этот болван уже стоит одной ногой в могиле. Он не понимает, что чем быстрее отдаст концы, тем будет легче для него.

– Так где же скрывалась Мэри? – спросил Джеймс, как только пришел в себя.

– То там, то сям, – ответил Маккей. – Я велел ей переезжать с места на место, чтобы ее не могли обнаружить. Однако эта упрямая женщина не послушалась меня и не сделала так, как я ей сказал. Околачивалась поблизости, а потом и вовсе начала требовать, чтобы я на ней женился. Эта идиотка отказывалась понять, что дорога обратно в Данкрейг ей закрыта навсегда. Она вбила в свою дурную голову, что, коль скоро Данкрейг находится в моих руках, она может снова стать здесь хозяйкой, выйдя за меня замуж. Я несколько месяцев пытался уговорить ее уехать подальше отсюда, и вдруг она заявляет, что ждет от меня ребенка. Тебе не обязательно знать, почему я был уверен в том, что ребенок не мой, но я точно знал, что он не от меня. Тогда мне стало ясно, что Мэри заводила себе любовников, не заботясь о том, что ее могут узнать. Я не сомневался, что если Мэри поймают, она не станет меня выгораживать. И тогда мне пришлось ее убить. Это случилось спустя год после того, как тебя обвинили в ее убийстве.

– Где покоится ее прах, Маккей?

– Какая тебе разница, где гниют ее кости?

– Она мать Мегги и хотя бы поэтому заслужила быть похороненной по-человечески. Я потрясен, что ты даже не удосужился, чтобы у Мэри была нормальная могила, чтобы время от времени навещать ее.

– С какой стати я должен навещать ее могилу?

– Хотя бы по той простой причине, что если бы она не была так слепа, ты бы никогда не прибрал к рукам Данкрейг.

– Вижу, ты соскучился по этому кнуту. – Маккей ударил Джеймса, и кровь тонкой струйкой побежала по его правому бедру.

Джеймс пересилил боль и не отвел взгляда от Маккея.

– Где она похоронена?

– Какое тебе дело?

– Однажды Мегги может спросить меня об этом, и я хочу показать ей, где могила ее родной матери.

– Показать Маргарет могилу? Да ты спятил, наверное. Как ты сможешь что-то показать дочери, когда тебя самого скоро не будет на свете? Ты – мертвец, понимаешь. Драммонд? Мер-твец, – повторил он по слогам.

Джеймс увидел, как в темноте промелькнула фигура его брата, Торманда, и догадался, что исчезновение стражников – только начало. Наверное, это Аннора привела кого-то, чтобы вызволить его из плена. Зная, что в любой момент начнется атака, Джеймс посмотрел на Маккея и торжествующе улыбнулся:

– Нет. Это ты мертвец, а не я.

Глава 20

Атака началась так стремительно, что Аннора не успела и глазом моргнуть. Она сидела на том же месте, где ей велел оставаться Торманд. Откровенные признания Доннела в своих страшных злодеяниях потрясли ее до глубины души. Она радовалась, что советник короля слышит каждое слово ее кузена.

Через некоторое время она увидела, как Эдмунд оттащил в сторону неподвижное тело последнего стражника. Саймон, Торманд и остальные начали приближаться к Доннелу и Эгану. Поглощенный рассказом с своем прошлом триумфе, ее кузен не заметил потери шести своих бойцов. Не заметил он также, что на него медленно надвигается группа вооруженных людей. Аннора вылезла из ниши и осторожно выглянула из-за угла, чтобы увидеть, как дела у Джеймса.

Когда она увидела его – полуобнаженного и закованного в цепи, – Аннору охватило негодование. Его прекрасное тело было покрыто рубцами, которые оставил на нем кнут Доннела. Аннора с облегчением вздохнула, когда поняла, что у Джеймса нет серьезных увечий. Только бы Доннел не успел его покалечить, прежде чем Джеймса удастся освободить. И пускай Джеймс сейчас испытывает невыносимую боль, раны на его теле со временем заживут.

Но в следующую минуту Эган вдруг взглянул в ее сторону. Аннора была уверена, что ее не было видно, но несколько человек, которые в это время пытались подкрасться к Доннелу, оказались в его поле зрения.

Эган резко выхватил меч из ножен, и люди Торманда с боевым криком поднялись, и завязался бой. Шум битвы отдавался эхом в каменном подземелье, и Аннора закрыла уши ладонями. Она ни на секунду не отводила взгляда от Джеймса и беззвучно молилась о том, чтобы теперь, когда он находится в двух шагах от спасения, с ее любимым ничего не случилось.

Эган закричал, стремясь предупредить Доннела. Джеймс видел, как смертельно побледнело лицо Доннела, когда Торманд, Саймон и полдюжины вооруженных людей ворвались в темницу. Он быстро понял, какую совершил ошибку, признавшись в своих преступлениях. Он вынул меч и горящими от ярости глазами посмотрел на Джеймса. Джеймс не знал, как будет защищаться, и приготовился к самому худшему. Но Доннел в следующий момент оттолкнул Эгана к наступавшим бойцам и бросился вверх по ступенькам, ведущим в дом. Эган был вне себя от злости и не стал тратить время на обдумывание того, что ему делать – защищаться или сдаваться, – он бросился вверх по ступенькам вслед за своим трусливым лэрдом.

– Ради всего святого, да освободите же вы меня наконец от этих проклятый цепей, – закричал Джеймс, когда ему показалось, что все до одного сейчас помчатся вслед за Доннелом и Эганом, совершенно забыв о нем и оставив его висеть прикованным к стене.

– Да, сейчас, подожди немного, – сказал Торманд. – Я как раз ищу ключи к твоим кандалам.

– Они здесь, – сказал Эдмунд, выходя из темноты подземелья и протягивая Торманду ключи. – Они были у последнего стражника.

– Хорошо, я займусь Джеймсом, а вы все поднимайтесь наверх и посмотрите, не требуется ли кому-то из наших помощь. Нам нужно открыть ворота. – Сказав это, Торманд поспешил к Джеймсу и принялся отпирать замки на его кандалах.

– Ты привел с собой целую армию? – спросил Джеймс.

– Небольшой отряд, – ответил Торманд, поддерживая Джеймса, который после нескольких часов, проведенных в висячем положении на стене, неуверенно держался на ногах.

– Откуда они взялись?

– Я собрал несколько деревенских жителей, которые умеют обращаться с мечом. Еще в мой отряд вошло около полудюжины твоих бывших стражников, которые все время хранили тебе верность. И еще там есть несколько воинов Макларена.

– Макларена? Они же затаили на нас обиду. Сын их лэрда был убит во время последнего набега Доннела.

– Саймону удалось убедить их в том, что большинство жителей Данкрейга не виноваты в твоих злоключениях. Он сказал, что, если они хотят наказать того, кто в самом деле несет за это ответственность, лучше всего им стать твоими верными союзниками. Дать присягу на верность тебе – это все равно что присягнуть самому королю. Им во что бы то ни стало нужно было заполучить Доннела.

– Как и мне. Ты слышал все, что он сказал? – Джеймс, все еще немного пошатываясь, нашарил свою одежду и стал одеваться, горя желанием присоединиться к битве, которая сейчас наверняка разгорелась наверху.

– О да! Мы с Саймоном боялись пропустить хоть слово из его жуткого рассказа. Полагаю, после всего случившегося Саймон хочет взять Доннела живым, потому что ему нужно услышать от него имена облеченных властью лиц, которые помогли ему осудить невинного человека.

Пристегивая меч к поясу, Джеймс сказал:

– Мне он нужен живым, чтобы его признания могли услышать все. Мне не терпится смыть с себя клеймо позора от ложных обвинений. А теперь скажите мне, как вы нашли сюда дорогу? Когда мне пришлось бежать из Данкрейга, я не успел начертить для вас карту подземелья. Никто не знает, как сюда добраться.

– Это не так, – возразил Торманд. – Твоя девушка знает дорогу.

– Аннора? Но она была здесь один-единственный раз.

– Похоже, она все ловит на лету и отлично запомнила дорогу.

– Удивительно. Так где же она сейчас? Наверняка Эган избил ее. Я беспокоюсь о ней. Мне нужно знать, все ли с ней в порядке.

– Не волнуйся. Она здесь. – Джеймс нахмурился, а Торманд только пожал плечами. – Аннора сказала, что не знает, как объяснить на словах, как добираться сюда, и не может начертить план, но, очутившись на месте, сразу же вспомнит дорогу.

– Какая ерунда!

Услышав эти слова, Аннора вздохнула и, опираясь о стену, попыталась подняться.

– Я много раз слышала сегодня эти слова, – сказала она.

– Аннора!

Джеймс поспешил к ней навстречу, но затем остановился. Несмотря на то что Аннора стояла в темноте, вид у нее был ужасающий. Джеймс бережно взял ее за руку и подвел к освещенной факелом стороне темницы. Когда Джеймс хорошенько рассмотрел ее лицо, в нем закипел гнев.

– Ах, что же они сделали с твоим прекрасным личиком, милая, – воскликнул он со слезами в голосе. – Скажи, кто посмел поднять на тебя руку? Опять Эган?

– Да. Они допрашивали меня, но я им ничего не сказала. Однако ты выглядишь не лучше, – добавила она, дотрагиваясь до синяка на лице Джеймса.

– Ничего, заживет.

– У меня тоже все заживет.

– С тобой точно все в порядке?

Аннора улыбнулась и кивнула. Она чувствовала, как Джеймсу хочется поскорее присоединиться к битве за свой родной Данкрейг, и понимала, что не должна его задерживать. Сама она сейчас едва стояла на ногах и была не в состоянии сражаться вместе со своим любимым. Так пусть он идет сражаться с врагом без нее.

– Поспеши, Джеймс, – сказала она. – Тебе надо спасать Данкрейг.

– Но если тебе вдруг понадобится моя помощь… – начал он.

– Нет, я справлюсь сама. Я прекрасно понимаю, что ты должен идти. Но постарайся не убить Доннела: Саймон считает, что Маккей нужен ему живым.

– Хорошо, я постараюсь, но позволь мне расправиться с Эганом.

Его глаза загорелись, а лицо приняло такое по-мальчишески озорное выражение, что Аннора не удержалась от улыбки.

– Хорошо, позволяю. Думаю, его смерть никого не расстроит.

Джеймс нежно поцеловал Аннору в губы и поднялся по ступенькам. Аннора перевела взгляд на Торманда, который внимательно наблюдал за ней.

– Ему нужно сейчас сражаться и выиграть этот бой.

– А вам надо сейчас же отправляться в постель, – сказал Торманд. – Вам нужна моя помощь, чтобы дойти до спальни?

– Нет, благодарю. Я сама доберусь. А вы лучше отправляйтесь к Джеймсу и прикрывайте его.

Однако тут же выяснилось, что без помощи Торманда Аннора не может преодолеть ни одной ступеньки. Она поднялась по лестнице, опираясь на него. А точнее, Аннора была так слаба, что Торманду пришлось почти тащить ее на себе.

Очутившись в большом зале, они увидели, что между Саймоном, Доннелом, Джеймсом и Эганом разгорелась ожесточенная схватка. Торманд посадил Аннору на скамью возле двери на кухню, а сам бросился помогать Джеймсу. Из кухни вышла Большая Марта, а из-под ее широких юбок выглядывала Мегги, которая пряталась за спину кухарки. Увидев свою няню всю в синяках и кровоподтеках, девочка испугалась, но Аннора нашла в себе силы, чтобы ободрить ее улыбкой.

– Помочь тебе добраться до спальни? – спросила Большая Марта.

– Подожди, не сейчас, – ответила Аннора. – Мне нужно посмотреть на это.

Большая Марта мгновение внимательно смотрела на ее покрытое синяками лицо, а потом кивнула:

– Да, понимаю. Тебе надо это увидеть.

– Ты привел Макларенов в Данкрейг! – вопил Доннел, как будто это Джеймс был во всем виноват.

– Они мне не враги, – ответил Джеймс. – Они пришли, чтобы поквитаться с тобой, и мне кажется, они должны отомстить за смерть старшего сына своего лэрда. – Джеймс перевел взгляд на Эгана: – А что касается тебя, я собираюсь изрезать тебя на кусочки за каждый синяк на теле Анноры.

– Выходит, я был прав, – сквозь зубы процедил Эган и впился в Джеймса взглядом. – Аннора стала твоей шлюхой.

Джеймс знал, что нельзя позволять, чтобы гнев руководил его действиями, но ничего не мог с собой поделать – его охватила безудержная ярость, и он набросился на Эгана. Но, пару раз взмахнув мечом, Джеймс сумел овладеть собой. Как только к нему вернулось прежнее хладнокровие, без которого невозможен успех в поединке, Джеймс несколькими ловкими ударами загнал Эгана в угол.

Стиль боя Эгана был слишком поспешным и необдуманным и состоял главным образом из попыток снести голову врага. Джеймс знал, что у него хватит умения, чтобы одолеть своего соперника, и не преминул воспользоваться этим умением сполна. Уже через несколько минут Эган получил дюжину мелких царапин, но все это время ему успешно удавалось избегать смертельного удара.

– Ты сдаешься? – спросил Джеймс, считая долгом чести предложить Эгану возможность выбора.

– Зачем мне это надо?

– Возможно, ты сможешь заслужить снисхождение, рассказав обо всех преступлениях твоего лэрда.

– Не думаю.

Неожиданная и внезапная атака Эгана застала Джеймса врасплох, и он заплатил за свою небрежность жестоким ударом меча в бок и меньшим по силе ударом в ногу. Однако у Эгана не было достаточного навыка воспользоваться замешательством противника. Мгновенно овладев собой, Джеймс набросился на Эгана, и исход битвы был предрешен. Когда бездыханный Эган упал на пол, Джеймс повернулся к Доннелу.

– Итак, ты сдаешься? – спросил он.

К его удивлению, Маккей сдался. Он бросил меч Саймону под ноги и без лишних слов позволил ему связать себе руки.

– Саймон, вы слышали все, что сказал этот человек? – спросил Джеймс.

– О да! Того, что я слышал, более чем достаточно. К тому же у нас есть дневник и свидетели. Этого хватит, чтобы снять с вас все обвинения.

– Дневник? Какой еще дневник? – спросил Доннел.

– Мэри вела дневник, в котором описала все твои злодеяния, – ответил Джеймс.

По выражению лица Доннела Джеймс понял, что он пожалел о том, что сдался. Было ясно, что, сдаваясь, он думал, что выпутается из сложной ситуации, пустив в ход свои дружеские связи или при помощи шантажа влиятельных людей. Теперь он понял, что на этот раз у него ничего не получится.

Когда Саймон и Эдмунд увели Доннела, Джеймс сел на скамью рядом с Аннорой. Большая Марта принесла сумку с целебными снадобьями и принялась врачевать его раны. Глядя на Джеймса с опаской, Мегги подошла к отцу, и он через силу, превозмогая боль, попытался ей улыбнуться. Однако Мегги по-прежнему смотрела на него с тревогой. И еще у нее в глазах было огромное любопытство. И Джеймс ожидал, что с минуты на минуту на него обрушится град вопросов.

– Кто ты? – спросила Мегги. – Ты ведь не краснодеревщик, правда?

– Нет, детка, я – сэр Джеймс Драммонд, бывший лэрд Данкрейга.

– Ты знаешь, а так звали моего папу. Он был женат на моей маме, когда мы жили все вместе. А значит, он – мой отец. Верно?

– Верно. Это значит, что он – твой отец. – Джеймс не видел смысла в том, чтобы уклоняться от этого разговора или перевести беседу на другую тему. Он подозревал, что его малышка не из тех, кого можно отвлечь от вопроса, который разжег ее любопытство. Не позволит она и отложить этот важный для нее разговор.

Было видно, как у Мегги изменилось выражение лица. Анноре стало не по себе, когда карие глаза девочки гневно сверкнули. После того как однажды Мегги призналась своей няне, что не верит, что Доннел ее настоящий отец, она время от времени вспоминала о бывшем лэрде, подозревая, что, раз он был женат на ее матери, он, вероятно, и был ее настоящим отцом. Аннора сочла нужным воздерживаться от каких-либо замечаний по этому поводу, потому что знала – Джеймс хочет сам рассказать дочери всю правду.

– Раз ты сэр Джеймс Драммонд, значит, ты мой отец?

– Да, это так.

– Почему ты ушел от нас с мамой? – спросила Мегги.

– Потому что Маккей убедил всех в том, что я убил твою мать, и меня объявили преступником. Разве ты не слышала эту историю?

– Да, я кое-что слышала. Но ведь это не ты ее убил.

– Нет, ее убил Маккей.

– Я так и знала! Он убил много, очень много людей.

– И что ты теперь намерена делать, Мегги, моя малышка? – спросил Джеймс. – Ты готова признать во мне своего отца? Или ты хочешь, чтобы мы еще обсудили это с тобой?

Мегги, кусая губы, пристально смотрела на сидящего перед ней мужчину.

– Так, значит, ты ушел не потому, что я была плохой девочкой?

– Нет! Мне пришлось уйти, потому что только так я мог остаться в живых, избавиться от обвинений, вернуть себе доброе имя и мои земли, – сказал он. – Я бы никогда не бросил тебя из-за твоих шалостей.

Мегги посмотрела на него внимательно и улыбнулась:

– Ну ладно!

Джеймс взял ее на руки, прижал к себе и поцеловал в макушку. Он почувствовал, как его душат слезы, но сдержался, потому что не хотел еще больше огорчить Мегги. Когда через минуту-другую она попыталась освободиться, он отпустил девочку, понимая, что ей нужно время, чтобы к нему привыкнуть.