Текст книги "Украденный экстаз"
Автор книги: Ханна Хауэлл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Она развернулась и побежала. Услышала, как он громко и грубо выругался и нетвердыми шагами затопал вслед за ней. Но Лина уже успела выбежать из коридора. Оглянувшись, она увидела, что шериф собирается припустить следом за ней. Рванувшись вперед, она со всего размаху наткнулась на что-то живое, но не менее сокрушительное, чем кирпичная стена. Сильные руки обхватили ее плечи. Через секунду округлившимися от ужаса глазами она уставилась на лицо в черной маске. Ее крепко держал грабитель банка, которого все в шайке называли Хантером.
Глава 2
Хантер смотрел на девушку сверху вниз. Ее огромные лавандовые глаза блестели от ужаса, лицо побелело. Хантер мельком глянул на ее тело и замер от вида обнаженной груди. Его словно лягнули в живот – и очень больно. Это была небольшая девичья грудь. Кожа цвета слоновой кости, а форма – Господи! – именно такая, чтобы удобно разместиться в мужской ладони. Розовый сосок потемнел и затвердел на холодном ночном воздухе. Хантер почувствовал, как его рот наполнился слюной. Он даже потянулся к груди губами, но тут же услышал грохот шагов Мартина. Это мгновенно привело его в чувство. Он толкнул девушку к себе за спину и вытащил пистолет. Мартин вышел из камеры и, прищурившись, уставился на Хантера.
– Какого дьявола ты сшиваешься тут? Отдай мне эту сучку!
– Нет. Я забираю ее с собой.
– Только после того, как я разделаюсь с ней. Шериф шагнул вперед. Хантер поморщился и попятился. Девушка, прижатая к его спине, двинулась вместе с ним.
– Боже, ты весь провонял, Мартин.
– Эта шлюха выплеснула на меня горшок с дерьмом.
Хантер молча наблюдал, как шериф, пошатываясь, прошел к поилке для лошадей и окатил себя водой. Но прислушивался Хантер совсем не к тому, что говорил шериф. По городу бродил тщедушный и совершенно неопасный патруль из местных жителей – его он не боялся. Но вдруг в городке остался кто-то, достаточно ловко владеющий оружием, чтобы проделать дырку в неожиданном госте? Или поднять шум, если хватит смелости? Глядя на шерифа, с которого капала вода, Хантер решил, что тому придется еще долго отмываться, потому что легкое обливание водой ничуть не убавило вони. Она словно приклеилась к его телу и одежде.
– Проклятие, я теперь навек останусь пропитанным этой дрянью! – простонал шериф.
– А ты никогда и не был другим, – пробормотала Лина, чувствуя себя в безопасности за широкой спиной Хантера. Она знала, что он не даст ее в обиду, хотя и был закоренелым преступником. Девушка послушно сжала губы, когда тот оглянулся и взглядом велел ей помалкивать.
– Дай мне отвести с ней душу, Хантер.
– Она поедет со мной.
– За каким дьяволом?
– Постарайся хоть на минуту задуматься. Она знает слишком много. И кто-нибудь может оказаться умнее, чем ты думаешь. К ее словам могут прислушаться.
– Никто не станет слушать эту выскочку.
– Не стал бы полагаться на это.
– Тогда просто подожди, пока я поимею ее, а потом можешь забирать, куда хочешь.
Хантер почувствовал, как крошечное тело испуганно прижалось к его спине и задрожало.
– На подобные глупости нет времени, Мартин. Лучше соображай, как объяснишь ее исчезновение.
Продолжая следить за Мартином, Хантер выудил девушку из-за своей спины и покосился на нее:
– Ты поедешь со мной.
Он подтолкнул ее к лошади и тут почувствовал, что она сопротивляется.
Лина подняла лицо вверх, но практически мало что видела, кроме сузившихся глаз и нахмуренных бровей. Он был преступником. Что бы ни собирался он с ней сделать, добротой здесь и не пахло. Что-то около шести футов жестких мускулов и ни одной мягкой черточки во всем облике. С ним не очень-то поборешься. Но надо совершенно спятить, чтобы отправиться с ним куда-то, к тому же темной ночью. Настоящий разбойник с большой дороги.
Но если она останется в городишке, то ей придется иметь дело с этим гнусным, озверевшим в своей мести и провонявшим дерьмом шерифом. Ее уже бросили за тюремную решетку, обвинили в воровстве, и пока еще никто не выразил желания защитить или хотя бы выслушать ее. Чего можно ожидать от столь сердобольных горожан? Лишь того, что ее быстренько осудят на пожизненный срок и отправят в какую-то солидную тюрьму штата.
– У меня нет выбора, – печально прошептала она.
– Нет, – подтвердил Хантер.
Он вскочил на лошадь и протянул ей руку. Она послушно позволила втянуть себя в седло и уселась позади Хантера. Лина потуже стянула на себе накидку, пытаясь прикрыть жалкие лохмотья, оставшиеся от ночной рубашки. Затем ухватилась за узкую талию сидевшего впереди мужчины и постаралась выкинуть из головы все страхи. Когда он тронул лошадь, быстро перешедшую по знаку хозяина на бешеный галоп, она вцепилась в Хантера с ужасом утопающей. А он и не собирался уменьшать скорость. Пришлось ей прижаться лицом к его взмокшей спине и сосредоточиться на том, чтобы просто удержаться на лошади и не слететь, подобно лепестку, подхваченному вихрем. Пусть везет куда угодно, лишь бы подальше от этого мерзопакостного городка и его жителей, чтоб им провалиться в тартарары! И не сломать бы себе шею на таком скаку.
Поглядывая на маленькие, бледные ручки, вцепившиеся судорожной хваткой в его рубашку, Хантер гадал, как выберется из этой заварухи. Брать ее с собой было рискованно, а возможно, и просто грозило смертью им обоим. Более того, это могло поставить под угрозу все то, ради чего он тяжко вкалывал весь прошлый год. Но увы, оставлять ее в городишке было не менее рискованно. И безвыходность ситуации определенно действовала ему на нервы.
Взяв ее с собой, он избавился от лишних тревог – теперь она не выболтает ничего, а знает девчонка слишком много. Но зато с этой минуты придется не спускать с нее глаз, и не только из-за ее возможных попыток удрать, но и ради ее же безопасности. Судя по тому, что ему удалось рассмотреть, она была довольно соблазнительной штучкой, так что придется смотреть в оба за своими парнями.
Вспомнив собственную реакцию на ее обнаженную грудь, которую и видел-то мельком, он поморщился, признавая, что надо бы контролировать и самого себя. Снова лишние хлопоты, без чего он предпочел бы обойтись. Тут любые осложнения могут привести к беде, а он и так накушался ее досыта. В его теперешнем деле удача важнее всего.
А удача отвернулась от него в прошлом году. Он немало вкалывал, чтобы изменить свою судьбу. Но стоило понадеяться, что, кажется, впереди забрезжил успех, как случилось непредвиденное. Эта крохотуля, прилипшая сейчас всем телом к его спине, могла оказаться его самым большим поражением.
Однако как он ни напрягал мозги, так и не смог придумать, куда бы пристроить ее, чтобы быть уверенным и в ее безопасности... и в том, что она не станет болтать лишнего. Это было его первое разбойное нападение на банк... а он оказался на волосок от гибели. Ведь запросто могли поймать и линчевать. А если власти получат его описание...
Когда они наконец остановились и Лина выглянула из-за его спины, она увидела четверку компаньонов-преступников, которые недавно вместе с Хантером ограбили банк. Компания сидела вокруг костра. Надо же, совсем обнаглели, устроились лагерем рядом с их городком. Хотя, конечно, им вряд ли грозила опасность. Городской патруль, натолкнись он на них, так ничего и не понял бы. Хорошо еще, что другие преступники не догадались о том, каким беззащитным и уязвимым является их городишко.
Лина соскользнула с лошади на землю, судорожно стискивая накидку на груди.
– Ну и за каким дьяволом ты приволок ее сюда? – недовольно пробурчал один из преступников.
– Я уже объяснил все довольно подробно, не будем толочь воду в ступе, Люк. – Голос Хантера был ровным, но все равно как бы замораживал собеседника. – Садись. – Он подтолкнул Лину к огню.
Лина села и внимательно посмотрела на мужчин, расположившихся у огня. Тот, кому она прострелила пятку, сверкнул на нее гневным взглядом. Это был крепко сбитый мужчина среднего роста, с широкой костью – его плечи поражали необъятной шириной. В остальном – обычный человек, не преступник из ночных кошмаров. Тот же, кого Хантер назвал Люком, был не просто страшен, он был настоящим уродиной. Высоченного громилу, почти такого же высокого, как и Хантер, но пошире в плечах, с пудовыми кулаками, звали Томом.
Он так взглянул на Лину своими темными глазами, что ее охватила дрожь страха. Тип, который склонился над ногой раненого и неумело делал ему перевязку, имел совершенно нeзапоминающуюся серенькую внешность. Все в нем было средним: лицо, рост и фигура. Компания как на подбор – грязная, небритая и хмурая.
– Если тебя так волнует, что она проболтается, пристрелил бы ее, и точка. – проговорил Люк равнодушно, словно речь шла о мухе.
– Эй, что это еще за бред? – всполошился Джед, на лице которого отразился шок. – Сбрендил, что ли? В женщин стрелять!
То, что именно Джед вступился за нее, страшно удивило Лину. А вот от Люка она другого и не ждала – в его духе. Но что заставило ее похолодеть – это то, что Хантер, казалось, серьезно обдумывал его предложение.
Вручив ей крошечную кружку с крепким кофе, Хантер помедлил, а затем произнес:
– Может, это и просто, но не мудро.
– Почему? – рыкнул в ответ Люк. – Тогда уж точно не откроет пасть.
– Верно. Но ее смерть взбесит всю округу. И вслед за нами бросятся все кому не лень.
– Но ведь они считают, что она принимала участие в нападении на банк. Они обзывали ее воровкой.
– Все это не имеет никакого значения. Женщин не убивают, понимаешь? Не принято. Вот и не стоит ворошить осиное гнездо. Пока что мы только воры. Вот и останемся ими. А то, что ее считают нашей сообщницей, заставит ее помалкивать. Поможем девице устроиться где-нибудь в другом месте, так чтобы судебные ищейки не добрались до нее. У нее небогатый выбор: либо мы, либо тюрьма. Вот и ладно. Нас это устраивает.
– Ты что, задумал тащить ее с нами весь путь до Мексики?
Когда Хантер кивнул, Люк простонал:
– Ладно, уж если нам придется мириться с ее присутствием, то хоть развлечемся от души. – Люк приподнялся и потянулся к Лине.
Лина была поражена не меньше Люка, когда Хантер громко взвел курок своего пистолета. Мужчины застыли и настороженно уставились друг на друга. Люк сделал шаг назад. И хотя все это до смерти испугало Лину, она вдруг ощутила невероятное облегчение – есть верный знак, что она не станет подстилкой для преступников. Она, конечно, понимала: никто не гарантирует ей, что не будет попыток со стороны того или другого бандита атаковать ее, но, пожалуй, ей не грозит пережить кошмар группового изнасилования.
– Она моя, Люк.
– Ты имеешь в виду, что не собираешься делиться с нами?
– Ты понял меня правильно. Именно это я и имел в виду. Я рисковал, отправившись выручать ее из тюрьмы, поэтому и имею право претендовать на нее.
– Отлично! – рыкнул в ответ Люк. – Она твоя – со всеми вытекающими последствиями. Значит, не жди помощи, когда понадобится держать в узде эту глупую сучку.
– Я и не жду. – Хантер медленно убрал пистолет и принялся за свой кофе.
После этого мужчины практически игнорировали Лину. Она воспользовалась относительным покоем и внимательно рассмотрела человека, который держал ее жизнь в своих руках. Худощавое лицо, сухопарый, даже излишне. Нос с горбинкой казался слишком аристократичным для выбранной им профессии. Черные, выгнутые дугой брови постоянно хмурились, и на этом хмуром лице с упрямо выпяченным подбородком и сжатыми в прямую линию губами вдруг такие длинные, почти девичьи ресницы.
Лине хотелось понять, откуда в нем злость и горечь, которые она постоянно чувствовала. Вряд ли он злился из-за нее, в этом она почему-то была уверена. Конечно, она для него обуза. Но, похоже, горечь его имела гораздо более глубокие корни. Она не стала ломать себе голову насчет ее причин. Единственное, чему жизнь уже успела научить ее, так это тому, что понять истоки эмоций другого человека весьма непросто.
Тут в ее размышления резко вмешался Хантер, Взяв у нее опустевшую кружку, он спросил:
– Как тебя зовут?
– Лина. Лина Саммерс.
– А меня Хантер. А это вот Люк, Том, Чарли и Джед. Кивнули только Чарли и Джед. Том и Люк молча глазели на нее. От холода в их глазах ее буквально зазнобило, и она опасливо придвинулась поближе к Хантеру.
– А что ты делала на улице чуть ли не в полночь? Разве тебя не учили, что это верный путь нажить неприятности?
Хотя это его и не касалось, она ответила:
– Моя мать выгнала меня из дома. Выяснилось, правда, что она мне не мать. Заявила, что даже не является мне родней по крови. Так, седьмая вода на киселе – тетка через замужество. Выпалила все это и выгнала на улицу.
– Мать вышвырнула свою дочь на улицу посреди ночи?!
– Я же только что объяснила, что она мне не родная мать. Хотя я всегда считала ее мамой...
– А с чего вдруг ей припекло выгнать тебя? И почему раньше она играла роль матери, а тут ей вдруг это надоело?
– Оказывается, мой отец платил ей, чтобы она была мне матерью. Так она утверждала. А за последние три месяца задолжал.
– Поэтому она и выгнала тебя?
– Нет. Просто.., она водила к себе мужчин... И ее последним кавалером был Кловис. А он попытался потихоньку выбраться из ее постели и забраться в мою. Она взбесилась и поверила этому мерзкому слюнтяю, когда тот обвинил во всем меня. Дескать, я его усиленно соблазняла.
Лину передернуло от мерзких воспоминаний.
– Это смехотворно! Надо знать этого уродину, чтобы понять, насколько нелепа сама мысль об этом. Кловис – жуткий страхолюдина и старый к тому же.
– Но она все равно вообразила, что ты отбиваешь у нее дружка? Можно сказать, прямо у нее под носом, – произнес Чарли.
Тут Лина сообразила, что слушает ее рассказ не только Хантер, но и остальные. И хотя на лицах у Люка и Тома отражалась скука, Чарли и Джед казались заинтересованными. Она почувствовала, как покраснела под их взглядами, но было уже поздно, и пришлось закончить свою историю.
– Да она ничего не хотела слушать! А может быть, сообразила, что это отличная возможность просто избавиться от меня и зажить попросторнее. Кловиса-то она не собиралась выгонять.
– И все равно непонятно, как ты очутилась возле банка.
– Ну-у, я подумала и решила, что она не имеет права выгонять меня совсем без вещей. Она же сама сказала, что отец платил ей, значит, вся одежда была куплена на его деньги. Вот я и отправилась к шерифу, чтобы он помог мне потребовать у нее мои вещи. А шериф стоял снаружи у банка, заглядывал туда через окно, а еще постоянно оглядывался. В общем, вел себя очень странно.
– Говорил же я вам, что у него мозгов кот наплакал, – пробурчал Люк.
– Безмозглый он или нет, а все же выполнил то, что ему поручил Уоткинс. А Уоткинс никогда и не утверждал, что его братец гений, – ответил Хантер и повернулся к Лине. – Ну и?..
– Он совершенно не слушал меня, а только повторял как заведенный: идите домой да идите домой. Вот я и разозлилась на эту бестолочь и решила посмотреть, что это его так отвлекает в этом банке. Ну и увидела, как вы обчищаете банк. Я велела ему заниматься тем, за что ему город платит деньги, а он все валял дурака. Тогда я и выхватила пистолет у него из кобуры. А он взял да и убежал. Тогда я совершила самую большую глупость в своей жизни. Остальное вам известно.
– И горожане не поверили ни одному твоему слову?
– Нет. А громче всех кричала о моей виновности моя так называемая мамаша, или тетка, или кем она там мне приходится.
– А чего она вдруг так озверела? Мне это кажется странным. Родня, пусть и дальняя, обычно стоит друг за друга.
– Думаю, ей пришло в голову, что участие в ограблении – отличная причина, по которой я вдруг оказалась посреди ночи на улице. Не рассказывать же всем, как выгнала дочь в ночной рубахе за то, что заподозрила в ней соперницу. Теперь весь город сочувствует ей. Ей это всегда нравилось.
– А что там у тебя произошло с шерифом?
– Мне показалось, что тут и так все ясно. – Она сокрушенно покачала головой, словно дивясь человеческой подлости. – Кловис рассказывал небылицы о наших с ним отношениях. А шериф оказался легковерным идиотом и безоговорочно поверил ему. Боюсь, что в городе многие поверили в его басни.
– И ты надеешься, что я тоже поверю во все, что ты тут наговорила?
– А почему бы и нет? С чего бы это мне наговаривать на себя?
Он пожал плечами.
– Ты могла выскользнуть из дома на свидание.
– Уж лучше бы так оно и было. Сомневаюсь, что сумела бы вляпаться в более скверную и опасную историю.
– Наверное, нам лучше всего отвезти тебя к твоему отцу, – вслух подумал Хантер.
– Ага, а он уже через минуту заставит ее все выложить ищейкам, – с насмешкой произнес Люк.
– Он может оказаться поумнее, чем ты думаешь. Вряд ли отец захочет скандала, в котором станут на все лады склонять имя дочери. А ведь это непременно произойдет, если кто-нибудь узнает, что ей пришлось провести с нами несколько дней и ночей, прежде чем мы добрались к ее папаше.
– А может случиться и так, что он тут же поспешит спровадить меня еще кому-либо, еще одной мамочке, – с отвращением в голосе сказала Лина. Она всегда придерживалась того мнения, что врать самой себе – последнее дело. – И мы снова окажемся в том же положении, что и раньше. Я устала, – сказала она, резко меняя тему разговора.
– Я постелил тебе вон там, Хантер, – сказал Чарли. Хантер кивнул ей в сторону одеяла.
– Иди и располагайся.
Она взглянула сначала на одеяло, затем на него. Он молча ожидал ее действий. Вздохнув, она встала, подошла к одеялу, увидела, что их два – одно на другом, и осторожно влезла в середину этого нехитрого сооружения. В данный момент ей уже не хотелось ни думать, ни спорить, голова от усталости перестала соображать.
Повернувшись к мужчинам спиной, она закрыла глаза. Но сон не шел. Ничего удивительного. Хотя усталость и брала свое, все же слишком многое произошло за этот день, чтобы после всего спокойно уснуть.
Итак, ее мать вовсе не ее мать. Тогда кто же ее родил? Отцом был человек, который долгие годы аккуратно выдавал Черити деньги на расходы – короче, сам он не хотел возиться со своей дочерью. Она не знала, что из себя представляет этот человек. Но теперь знала хотя бы его имя. Вдруг она ощутила щемящую боль в груди. Вся ее жизнь была сплошной ложью.
Зная, что, сколько ни вспоминай прошлое, новых сведении или фактов из него все равно уже не выудишь, она принялась размышлять о настоящем и поняла, что оно еще более запутанное и туманное. Поскольку у нее не было ни хотя бы завалящего оружия, ни лошади, ни обуви, а в город возвращаться нельзя, ибо там ее все считают членом банды, то нечего и думать о том, чтобы удрать от этих преступников. Даже если ей удастся раздобыть все необходимое для побега, то куда отправиться? Есть ли на свете место, где ее ждут, где будут ей рады?
На глаза набежали слезы, и ей пришлось поднапрячься, чтобы справиться с собой. Слезы тут, ясное дело, не, помогут, а демонстрировать свою слабость перед преступниками нечего. Но когда первая слезинка все же своевольно выскользнула из-под ресниц, она решила, что если кому и нужно выплакаться, так это ей. Главное – не всхлипывать и не производить никакого шума. Молча глотая слезы, она молилась, чтобы Хантеру не вздумалось начать укладываться спать именно сейчас.
А Хантер сидел и допивал еще одну кружку кофе, не сводя подозрительных глаз с незваной и чересчур привлекательной гостьи. Та отвернулась и делала вид, что спит. Он не был уверен, что все в ее рассказе можно принять за чистую монету. Но как она сама сказала, кому взбредет в голову придумать столь несуразную историю? Законченная лгунья придумала бы нечто более жалостливое и не такое невероятное. Либо она говорит правду, либо очень плохая лгунья.
Он покачал головой. Она смотрела ему прямо в глаза, когда рассказывала о себе. Если бы она плела совсем уж бездарную ложь, он сразу заметил бы. А тут вот поверил, каким бы невероятным ни выглядел ее рассказ. Нет, тут все вроде бы сходится.
Но одна часть ее рассказа вызывала у него сомнения. Судя по болтовне шерифа, у нее была чудовищная репутация в городе. Конечно, этот Кловис мог соврать что угодно, лишь бы выгородить себя, но, возможно, она и впрямь пыталась соблазнить его. Он сам очень рано узнал, что женщины умело пользуются ложью для достижения своих целей. А-а, ладно! Если она не девственница, то, возможно, и его порадует в постели.
«Ну и болван, – мысленно обругал он себя, – вроде не понимаешь, что только запутаешь все окончательно».
Ему сейчас всякие такие привязанности и нежности телячьи, что собаке пятая нога. Даже если это – примитивное удовлетворение похоти. Подспудно он чувствовал, что с Линой просто так ничего не получится. Поэтому нечего и распаляться. Но в мыслях он почему-то все время возвращался к маленькой, словно точеной девичьей груди и кремовой шелковистой коже. Похоже, самец, который сидит в нем, совершенно не желает, чтобы его игнорировали, особенно если она постоянно будет находиться под боком.
Очнувшись от своих дум, он заметил, что все уже приготовились ко сну. Еще раз обругав себя за дурацкое витание в облаках, он решительно шагнул в сторону спящей девушки. Хантер помнил, что заявил этим ублюдкам, что она – его собственность, значит, и вести себя следует соответственно. Иначе добра не жди. Эти подонки сразу заподозрят неладное и не потерпят его в роли собаки на сене. В ту же секунду, когда он выразит колебание или отсутствие интереса, Люк не замедлит вмешаться и занять его место.
Усевшись на своей половинке одеяла, он стащил с усталых ног тяжелые ботинки. Что действительно должно было занимать его мозги, так это то, что он угрожал пистолетом Люку. Что его подвигло вдруг на это? Делить женщину с другими всегда было делом кровопролитным, ибо редкие мужчины умеют относиться к подобному спокойно или справедливо. Пускались в ход не только кулаки, но частенько ножи и ружья. Женщины тоже редко терпели подобные вещи. Так что общак исключался уже исходя из здравого смысла. Но вряд ли Хантер поэтому прицелился в лоб Люка. Он не потерпел бы и того, чтобы девушку изнасиловали. Хотя был уверен, что она защищалась бы до последнего, используя и ногти, и зубы, и кулачки, как боролась с шерифом Мартином. Но вряд ли сам он взвел курок по этой причине. Его просто тошнило от мысли, что Люк прикоснется к ней. Его нахальное заявление, что только он имеет право претендовать на нее, почему-то показалось сейчас очень правильным и разумным. Вот это-то его и беспокоило.
Скользнув под одеяло, Хантер в ту же секунду понял, что его соседка, не выходившая в последние часы у него из головы, не спит. Еще через мгновение он сообразил, что она плачет, и чертыхнулся про себя. Женские слезы он совершенно не выносил, вернее, они всякий раз трогали его. Он так и не научился попросту игнорировать их, даже если на сто процентов был уверен, что это сплошное притворство. Он лег на бок и увидел, что ее спина вздрагивает от тихих всхлипов: она явно старалась скрыть свое отчаяние.
– Слезы еще никому не помогали, девушка.
– Я не плачу, – пробормотала она, но ее охрипший и дрожащий голос тут же выдал, что она лжет.
– Конечно, нет. Ты просто шмыгаешь носом. – Он стиснул пальцы в кулак, чтобы удержаться и не погладить густые золотистые волосы.
– Ну и что, а если я и вправду плачу? Имею полное право. Не каждый день вляпываешься в подобное дерьмо. – Она повернулась на спину и сердито взглянула на него.
– Я вытащил тебя из тюрьмы.
– Какое великодушие! Уж лучше бы ты оставил меня там, чем волочь в это логово преступников!
Она заметила, как сузились его глаза, и засомневалась, стоило ли так высказываться. Глупо оскорблять этого опасного человека. Ведь он держит ее жизнь в своих руках. Но Лина слишком устала и расстроилась, чтобы долго размышлять над всем этим.
– Ты не самая умная, малышка.
– Это уж точно, иначе не оказалась бы в этом трижды проклятом месте.
– Ну уж слезы-то точно не помогут тебе выбраться отсюда.
Хантеру стало неуютно: неприятно было видеть ее залитое слезами лицо, освещенное бледным светом луны.
– Без тебя знаю, – отрезала она. – Но имею же я право на минутную слабость!
Когда он протянул ей носовой платок, она взяла его, проверила, насколько он чистый, а затем принялась вытирать слезы.
– Сама виновата. Никто ведь не загонял тебя в банк насильно.
– А в том, что этот кусок собачьего дерьма напал на меня...
– Собачьего дерьма?
– Кловис! Скажешь, что и тут я виновата? А может, и в том, что моя мать оказалась не той, за кого себя так долго выдавала? Но вот в том, что мой отец бросил меня на эту никчемную и злобную бабу, да еще и платил ей за услуги – это уж прости, тут моей вины нет нисколечко! Мне и в голову не могло прийти, что Черити поверит этому гнусному Кловису, а не мне! Или что вышвырнет меня из дома в одной ночной рубашке. Я искала шерифа, чтобы попросить у него помощи. Ведь его для того и выбрали. И деньги ему платят за это. Разве могло мне прийти в голову, что он – член воровской шайки? А потом вы просто бросили меня там расхлебывать то, что сами заварили. Сделали из меня к-к-козла... э-э... козлиху отпущения, – Она громко высморкалась.
– Поскольку ты не принадлежала... к этой воровской шайке, то мне и в голову не пришло, что ты пожелаешь отправиться с нами.
– Я и не хотела. Но мне даже в самом кошмарном сне не могло привидеться, что эти безмозглые трусы обвинят меня в воровстве! Да еще и мигом поволокли в тюрьму, словно я самая опасная преступница на свете. А в довершение ко всем несчастьям этот фальшивый шериф – эта куча конского навоза! – напал на меня. Вот теперь и подумай, имею ли я право расстроиться. Теперь я черт знает где! И ночью. И с кем – с шайкой бандитов, промышляющих ограблениями банков! А весь город думает, что я – член этой шайки, их пособница, ни больше ни меньше! А у меня нет с собой даже туфель. Так что не смей говорить, что я не заслужила минутной слабости. Имею полное право.
– Заслужила или нет – все равно это ничего не изменит.
– Это и без подсказок ясно. – Она снова повернулась к нему спиной. – А зачем ты вернулся за мной?
– Ведь ты знала, что шериф – наш пособник.
– Будто эти бестолочи поверили бы в то, что я им говорю.
– А вдруг бы нашелся один умник? Возможно, не сразу.
Она нахмурилась, задумавшись над его словами. Вероятно, в этом есть доля правды, и стоит попытаться вернуться в город, чтобы заставить их выслушать ее.
– Даже не думай об этом.
– А откуда ты знаешь, о чем я думаю?
– Просто я могу представить, о чем стал бы думать сам на твоем месте. Из этого ничего путного не выйдет. Во-первых, я не собираюсь дать тебе ускользнуть, чтобы ты начала болтать обо всем, что теперь знаешь. Во-вторых, даже если тебе удастся добраться до города, то шериф не позволит тебе раскрыть рот, даже чтобы поздороваться. В-третьих, ты какое-то время пробыла с нами – шайкой преступников, которых теперь разыскивает полиция. И это против тебя. Кроме того, я освободил тебя из тюрьмы. Специально вернулся и отбил тебя у стража закона. Ты еще не забыла об этом?
– Я сама выбралась оттуда. А ты просто оказался рядом, когда я старалась убежать.
– Но шериф-то расскажет совсем другую историю.
Его спокойное заявление поразило ее так, словно ей нанесли жестокий и расчетливый удар под дых. Она ахнула. Как же она не подумала, что шерифу Мартину придется придумать байку, чтобы спасти свою собственную жизнь! И уж он-то постарается обрисовать ее самыми черными красками. Вряд ли он стал терять время. Наверное, такого уже понаболтал, что в глазах горожан она давно добровольный член шайки. Притом важная штучка, не случайно преступники не бросили ее в беде, а с риском для жизни вернулись, чтобы вызволить из тюрьмы. Так что если она решит вернуться в город, то пусть благодарит судьбу, если ее не повесят сразу же. От осознания мрачной безысходности своего положения ей опять захотелось плакать.
– Только не начинай снова свой рев.
– А не мог бы ты заткнуться?! – в отчаянии прошипела она.
– Знаешь, умные люди в твоем положении поняли бы, что не стоит распускать свой язычок.
Но его слова ничуть не охладили ее пыла. Она буквально взвилась:
– А некоторые умники уже давно бы пустили себе пулю в лоб.
Сказано было это презрительно, но с такой уверенностью, что он похолодел. Уж не задумывает ли девчушка нечто подобное? Его вдруг охватила непонятная паника.
– Я надеюсь, что тебе такие идиотские мысли не приходят в голову?
– А что? Это избавило бы тебя от многих забот.
– Ну да. От одних избавишь, а другие взвалишь. Так и вижу, как пытаюсь оправдаться, почему тебя вдруг нашли мертвой. И хотя тебя и обвинили в воровстве, мне несдобровать, если добавят ко всем обвинениям еще и это.
Он говорил с такой яростью, что она тоже взбеленилась:
– Надо же, как ты вдруг переполошился. Польщена.
– Ладно. Спи!
– Что? И меня даже не изнасилуют? Боже, мир полон чудес!
– Я не насилую женщин, – прошипел он.
– Конечно, конечно. Вы всего лишь обираете бедняг до последней нитки.
Он сверкнул на нее горящими глазами.
– Кажется, ты передумала насчет самоубийства? Стараешься довести меня до того, чтобы я задушил тебя собственными руками?
Она медленно повернулась на спину и взглянула на него. В груди у нее похолодело, когда она увидела, в какой он ярости. Но увидела и другое – как он потрясающе красив, И сердце ее вдруг ухнуло куда-то вниз. Пожалуй, умнее сосредоточиться на его ярости, решила она. Но она была не в том настроении, чтобы утешить его или хотя бы помолчать. И дискуссия продолжилась.
– Уж не собираешься ли ты поведать мне, что решил повторить деяния благородного разбойника? Современный Робин Гуд!
– А как же! Краду у богачей и отдаю все бедняку – себе.
– Надо же, какой оригинальный филантроп. Я потрясена.
– Если ты немедленно не закроешь свой ротик и не уснешь, то я тебя точно задушу. Хм, а может быть, ты не можешь уснуть по какой-нибудь другой причине?
Ей совершенно не понравилась ухмылка, которой он одарил ее.
– Да, ты прав. Я хочу быть уверенной, что не просплю тот счастливый момент, когда закон настигнет вас. Уж эту сцену не хотелось бы пропустить ни за какие деньги.
– Серьезно? А я было подумал, что ты ждешь не дождешься, чтобы я занялся с тобой любовью на этом жалком лежбище. Очень отвлекает от мрачных мыслей.
Не успела она открыть рот и отбрить этого нахала, как он оказался наверху. Она испуганно вскрикнула, когда его вес пригвоздил ее к месту. И хотя сердце выпрыгивало из груди, она постаралась не выказать своего страха. Холодно улыбнувшись, она горящим от гнева взором уставилась на него. А когда заговорила, то и сама была довольна, что голос ее звучал спокойно и отрезвляюще:
– Ну, и что это вы, мистер, затеяли?
