Текст книги "Серебряное пламя"
Автор книги: Ханна Хауэлл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
– Я знаю это, мой прекрасный рыцарь. Вот почему я рискнула своей бессмертной душой, явившись сюда.
Когда она скользнула в постель рядом с ним, Фартинг отодвинул меч в сторону, но оставил его в пределах досягаемости. Он был не прочь воспользоваться леди Броуди для удовлетворения тайных страстей, но не собирался расслабляться в ее присутствии. Зато был бы рад ослабить ее бдительность – ровно настолько, сколько требуется, чтобы выудить полезные сведения.
Обнимая Арабел, Фартинг помнил о Гэмеле и Шайн, но решил, что сейчас не время переживать по этому поводу. Даже если Гэмел найдет способ уединиться с Шайн, та в состоянии позаботиться о себе. В конце концов, она уже не ребенок и знает что делает.
* * *
Шайн внезапно проснулась, охваченная страхом, когда чья-то ладонь зажала ее рот. Прежде чем она успела оказать сопротивление, ей воткнули в рот кляп и завернули в одеяло, спеленав по рукам и ногам, а затем подняли и перебросили через широкое плечо. К этому моменту от ее страха не осталось и следа, зато пробудился гнев. Не враги выследили ее в тайном убежище, а Гэмел вытащил из мягкой и теплой постели. Что ж, она заставит его пожалеть о своих разбойничьих повадках.
– Ты уверен, что правильно поступаешь, Гэмел? – поинтересовался Блейн, заняв место Шайн на ее кровати.
– Не уверен, но я все равно это сделаю, – заявил Гэмел, пропустив мимо ушей смешок своего оруженосца.
– То, что пробивается через кляп, не похоже на слова любви.
Усмехнувшись, Гэмел похлопал Шайн по заду.
– Знаю. У меня нет сомнений, что мои уши будут гореть от проклятий, которые она обрушит на меня, когда я вытащу кляп. Пусть бранится. Это все, что она может сделать. Ей придется сидеть там, где я ее устрою, пока Броуди не уберутся из Данкойла. Вряд ли от сознания этого факта ее настроение улучшится. – Он ухмыльнулся.
– Было бы разумно убедиться, что она не вооружена, прежде чем развязывать ее, – посоветовал Блейн.
Тихо рассмеявшись, Гэмел выбрался из потайной комнаты и направился в западную башню Данкойла, стараясь держаться темных коридоров и редко используемых лестниц. Возможно, он поступил безрассудно, выкрав Шайн из ее убежища, зато помнил об угрожавшей ей опасности. И облегченно вздохнул, когда, никем не замеченный, добрался наконец до комнаты на верхнем этаже башни.
Закрыв за собой дверь и задвинув засов, Гэмел осторожно поставил Шайн на ноги и высвободил ее из одеяла. Сердитый жест, которым она откинула с лица волосы, и яростный взгляд заставили его помедлить, прежде чем вытащить у нее изо рта кляп. Ясно было, что потребуется немало хитростей и уговоров, чтобы успокоить ее. Глядя на нее, одетую в тонкую сорочку, со спутанными локонами, рассыпавшимися по хрупким плечам, Гэмел не горел желанием заниматься ни тем, ни другим.
– Ты, видно, совсем сошел с ума, – процедила Шайн сквозь стиснутые зубы.
– Вполне возможно. – Гэмел притянул ее в объятия, не обращая внимания на напряжение, сковавшее ее изящную фигурку. – Ты зажгла в моей крови такую лихорадку, что она способна опровергнуть все доводы рассудка, – шепнул он, обводя кончиком языка ее ухо.
Шайн вздрогнула и вцепилась в передок его туники. Как она ни старалась не позволить ласкам Гэмела смягчить ее гнев, все оказалось напрасным. А когда его руки скользнули под подол ее сорочки и обхватили ягодицы, остатки сопротивления мигом растаяли, и она пылко откликнулась на его поцелуй.
К тому же Гэмел давеча говорил о браке, избавив ее от опасений, что она всего лишь объект сильной, но быстротечной страсти. Желание, кипевшее в ее крови, откликнулось на это воспоминание, оттеснив недовольство его поведением и прогнав страх, терзавший ее с того мгновения, как Броуди въехали в ворота Данкойла. И потому Шайн даже не пыталась мешать Гэмелу, когда он снял с нее сорочку. Закрыв глаза, она отдавалась наслаждению, которое доставляли ей его ласки, и издала протестующий звук, когда его губы оторвались от ее груди и двинулись ниже. Однако прежде чем она успела выразить свое разочарование, он раздвинул шелковистые завитки на стыке ее бедер и медленно лизнул языком припухшие складки.
Шайн вскрикнула, шокированная этой интимной лаской, и вцепилась пальцами в его густые волосы. Ощущения были столь необычными и восхитительными, что она ощутила слабость в коленях, и Гэмелу пришлось придержать ее за бедра, чтобы она не упала. Когда наслаждение достигло пика, Шайн выкрикнула его имя, содрогаясь всем телом. Однако Гэмел не прекратил возбуждающей пытки, и вскоре Шайн снова воспламенилась.
Внезапно Гэмел подхватил ее на руки и уложил на постель. Дрожа от нетерпения, Шайн ждала, пока он избавится от одежды. Несмотря на туманившую сознание страсть, она не могла не отметить, как он великолепен в своей наготе. Когда Гэмел расположился между ее бедрами, Шайн нахмурилась, недовольная его медлительностью. Он явно не спешил закончить то, что начал. Обхватив ногами его поясницу, она попыталась притянуть его к себе, но он не поддавался, оставаясь в возбуждающей близости.
– Гэмел?
– Ты хочешь меня, Шайн?
– Разве я находилась бы здесь, будь иначе? – Она раздраженно нахмурилась, когда у него хватило наглости ухмыльнуться.
– Скажи это, – потребовал он. – Я хочу слышать, как ты скажешь, что хочешь меня.
– Я хочу тебя. Теперь ты доволен?
– Да. – Он снова усмехнулся. – Хитрюга.
Прежде чем она успела выразить протест, он медленно вошел в нее, и Шайн мгновенно забыла обо всем, кроме наслаждения, к которому стремились их слившиеся тела. Наконец волна высвобождения захлестнула ее, и она вскрикнула, радуясь хриплым возгласам Гэмела, разделившего с ней экстаз.
Чуть позже, когда они немного пришли в себя после бурных занятий любовью, Шайн вспомнила, как она попала в эту комнату. Эта мысль вытеснила из ее сознания все связанное с чувственностью. Пробормотав проклятие, она ткнула Гэмела кулаком. Он отодвинулся, потирая плечо.
– Выходит, мои ласки не успокоили твой праведный гнев?
– Они всего лишь заставили меня забыться на мгновение.
– На мгновение?
Шайн постаралась не обращать внимания на его саркастический тон.
– Какое ты имел право притащить меня сюда? – Сев на постели, она обмотала вокруг себя одну из простыней, чтобы прикрыть наготу. – Ты хоть понимаешь, что я в опасности? И отсиживалась в тайном убежище вовсе не ради удовольствия.
– Я позаботился о том, чтобы нас никто не видел.
– В таком случае отнеси меня назад.
– И не подумаю.
– Что значит – не подумаешь? Ты мне не хозяин и не повелитель. Или ты собираешься держать меня здесь как пленницу?
– Нет, я собираюсь сделать тебя своей женой.
– Я не могу выйти за тебя замуж.
Гэмел схватил ее за плечи и встряхнул.
– Почему?
Шайн оттолкнула его руки и нахмурилась, обеспокоенная его настойчивостью.
– Я уже объяснила твоему брату почему. И раз ты носишь мой медальон, он передал тебе мое послание. – Она обнаружила, что все-таки тронута этим жестом, свидетельствовавшим о чувствах, которые он испытывал к ней.
– Послание было слишком лаконичным. Что-то насчет клятвы, которую ты должна исполнить, но ни слова о том, что заставило тебя дать ее.
– И ты, конечно, не мог подождать до утра, когда все объяснится?
– Конечно. – Он встал с постели, подошел к столу и налил вина. – Выпьешь?
– Да. – Шайн помолчала, хмуро наблюдая за ним. – Ты все это заранее спланировал, – сказала она, когда он сел на постель рядом с ней и протянул кубок. – Даже комнату подготовил.
Гэмел кивнул, сделав глоток.
– Я решил, что лучше держать тебя взаперти. Чтобы ты не сбежала потихоньку с первыми лучами рассвета.
– Можешь не сомневаться – я попытаюсь это сделать. Я готова на все, лишь бы не попасть в руки Броуди. – Шайн пригубила вино, недовольная тем, что он лишил ее всякой возможности побега, пусть даже это не входило в ее планы.
– Леди Арабел – твоя мать.
Шайн вздохнула, глядя на него со смесью раздражения и смирения. Было очевидно, что он не успокоится, изводя ее вопросами, пока она не расскажет ему всю правду. До чего же нахальный и упрямый тип! Странно, почему ее так тянет к нему.
– Да, она моя мать. Как говорится, кровное родство. Никаких других связей между нами нет. Она обрубила их, когда убила моего отца и мать близнецов. И потом обратила свой взгляд на нас. Наступала наша очередь.
– Ты уверена? Как ни ужасны эти убийства, они могли быть следствием ревности. Близнецы намного моложе тебя. Это означает, что твой отец нарушил супружеские клятвы, принесенные твоей матери.
– Да, но только после того, как она сама много раз нарушила их. После моего рождения она отказала ему в близости, не желая делить с ним постель и вынашивать его детей. Я была слишком мала, чтобы понять все это. Близнецы настолько младше меня потому, что отец был верен супружеским обетам, несмотря на ее вероломство и безнравственность. Ослепленный любовью, он не замечал недостатков, которые видели другие мужчины, соблазненные и преданные ею. Но затем он встретил леди Ситон, мать близнецов. Она была вдовой с нежным любящим сердцем, и отец, измученный черствостью собственной жены, потянулся к ней в поисках тепла. Мальчики носят его имя, хотя по закону считаются незаконнорожденными. К счастью, в Шотландии к незаконным детям относятся более снисходительно, чем, как я слышала, в Англии. – Она покачала головой и, поставив пустой кубок на стол, продолжила: – Скорее всего моей матерью руководила ревность. Арабел цепко держится за все, что считает своим. Она не любила отца, но не желала делить его с другой женщиной. Ей была ненавистна сама мысль, что он может быть счастлив вопреки ее проискам. Но в основном ею двигала жадность. Арабел и Малис обнаружили, что у них много общего – например, полное отсутствие морали. Им хотелось завладеть землями Броуди, но на их пути стоял мой отец. Я могу только предполагать, что они убили леди Ситон и мою бабушку по отцу, чтобы предупредить обвинения, которые те могли выдвинуть против них. Следующими на очереди были я и мои братья как последнее препятствие на пути к вожделенной цели.
– Шесть убийств? Слишком много, чтобы это сошло им с рук. Наверняка в обществе могли возникнуть вопросы.
– Может, кто и заподозрил неладное, но смерть в наших краях не такая уж редкость, а эти двое очень тщательно готовили свои преступления. Те, кто мог повлиять на события, либо боялись Малиса, либо верили в его ложь. Арабел – даже более искусная лгунья, чем Малис. При желании она могла бы убедить некоторых мужчин, что солнце черное, а небо зеленое. – Шайн пожала плечами. – Ложь, угрозы – все пускалось в ход, чтобы заставить замолчать чересчур любопытных. Моя бабушка была старой. Никто особенно не задумывается, когда умирают старики.
– Но, как я понимаю, она умерла не от старости?
– Нет. От яда. Бабушка сама сказала мне об этом, лежа на смертном одре. Все думали, что она не в состоянии говорить, поэтому и оставили меня с ней наедине. Она умоляла меня предупредить отца, но было слишком поздно. Арабел ненавидела бабушку и, когда бедная женщина умирала, издевалась над ней, рассказывая о предстоящей гибели ее единственного сына. Папа находился при дворе, и по замыслу Арабел его должны были убить разбойники, когда он кинется к своей умирающей матери. Его любовница тоже должна была погибнуть, а бабушка очень любила леди Ситон.
– Но и ты не успела предупредить их? – Гэмел сжал в своей ладони ее крепко стиснутый кулачок.
– Нет. – Она содрогнулась при воспоминании о безумной скачке по дороге, ведущей на север. – Когда я прибыла на место, было уже поздно и мне оставалось лишь оплакивать мертвых. Папа, леди Ситон и три вооруженных охранника погибли, пронзенные стрелами. Это произошло недалеко отсюда, милях в пяти. Их обстреляли из засады, не дав даже шанса сразиться за свою жизнь. Притаившись в лесу возле дороги, я узнала одного из мужчин, который помогал раздевать тела, чтобы сделать правдоподобной версию нападения разбойников. Я вернулась в Дорчебейн и солгала. Думаю, довольно натурально. Сказала, что пыталась встретить папу, но заблудилась, что вполне могло приключиться с десятилетним ребенком. Однако Малис и Арабел заподозрили, что я знаю слишком много.
Гэмел поставил свой кубок рядом с ее кубком и, придвинувшись ближе, обнял ее за плечи.
– Тем не менее они не решились убить близнецов, оставшихся совершенно беззащитными.
– Не совсем беззащитными. После убийства отца мальчики остались с родней по матери, однако Арабел легко уговорила этих простодушных людей отпустить детей к ней. Ведь теперь они становились наследниками значительной части собственности своего отца, а Ситоны были людьми бедными и престарелыми. Их ничего не стоило убедить, что близнецы должны воспитываться в Дорчебейне, где их научат благородным манерам и рыцарскому искусству. Впрочем, в этом не было ничего необычного. Сыновьям лорда, законным или нет, полагалось жить в крепости отца. Я думала, что нас оставят в покое хотя бы на некоторое время, – продолжила свой рассказ Шайн. – Ведь мы были совсем маленькими. Арабел и Малис могли еще много лет наслаждаться тем, что оказалось в их распоряжении. Убив нас слишком быстро, они бы только усугубили те немногие подозрения, которые могли возникнуть. – Шайн склонила голову на плечо Гэмела и прижалась к нему, испытывая потребность в защите. – А потом я услышала, как они рассуждают о том, как избавиться от нас с наименьшим риском для себя. – Шайн замолчала.
– И как они собирались это сделать? – поинтересовался Гэмел, когда молчание затянулось.
Она пожала плечами.
– У них было несколько вариантов: яд, несчастный случай. Даже подумывали о том, чтобы заразить нас болезнями, которые, как эпидемии, часто вспыхивали в окрестностях. Кого удивит жертва эпидемии? Взяв с собой близнецов, я отправилась к одному из наших соседей, но либо он слишком боялся Арабел и Малиса, либо решил, что я, совершив побег, тронулась рассудком. В общем, он вернул нас назад. О, я забыла сказать, что к этому времени Арабел вышла замуж за Малиса. Это произошло через несколько недель после похорон отца.
– Неужели столь поспешная свадьба не вызвала вопросов?
– Все знали, что у папы была любовница и что Арабел ему не верна. Так что никто особенно не удивился.
– И тогда вы сбежали.
– Да. Ведь теперь Арабел и Малис не просто подозревали, что я догадалась об их игре, они были уверены в этом. Я кралась по собственному дому, как вор, подслушивая под каждой дверью. Кстати, ты не видел среди людей, прибывших с Броуди, человека по имени Мартин Робертсон? – внезапно спросила она.
Гэмел кивнул.
– Это кузен Малиса и один из его ближайших подручных.
Шайн кивнула, прижавшись щекой к его груди.
– Он видел, что я подслушиваю, но не донес на меня. Правда, и ничем не помог, но, думаю, он не настолько предан Малису, как тот считает. Даже молчание и бездействие могли обойтись ему очень дорого. Он рисковал жизнью. Должно быть, в нем есть что-то человеческое, раз он позволил нам бежать. Мне кажется, он мог бы сыграть роль слабого звена во вражеском лагере.
– Надо будет подумать об этом. Ты не рассказала, когда вы сбежали?
– Я обнаружила, что Арабел и Малис собираются отправить нас с близнецами в семью, пораженную какой-то болезнью, возможно, чумой. Больше ждать было нельзя. Я поняла, что теперь, когда они нашли способ избавиться от нас, не рискуя возбудить подозрений, шансов на спасение почти нет. Ведь дети заболевают и умирают каждый день. Я не могла больше медлить, – повторила Шайн. – Я знала семью, куда нас собирались отправить. Еще недавно сильные и здоровые люди, они умирали один за другим. Я была уверена, что близнецы не устоят перед заразой, которая косила эту семью. Поэтому взяла мальчиков за руки, и мы ускользнули из дома под покровом ночи.
– И встретились с Фартингом, – буркнул Гэмел.
Бросив на него короткий взгляд, Шайн решила не обращать внимания на его хмурую гримасу.
– Да. И Фартинг позаботился о том, чтобы мы остались живы.
– Научив вас воровать, подвергаясь постоянной опасности, правда, другого рода. Почему он не обратился за помощью к своему отцу? Кажется, они привязаны друг к другу.
– Да, но там имелись свои сложности. Леди Магнуссон была неплохой женщиной, но ее беспокоила особая связь, существовавшая между ее мужем и его незаконным сыном. Материнское сердце заставляло ее опасаться, что интересы ее собственных детей будут ущемлены. А когда пришло время женить ее сына, девушки открыто предпочитали Фартинга, заставляя молодого человека страдать от ревности. – Она пожала плечами. – В общем, Фартинг не стал дожидаться, когда в семье разразится скандал, и зажил собственной жизнью. Предпочел свободную профессию фокусника.
Интересно, подумал Гэмел, не тогда ли Фартинг получил ранение, лишившее его мужской силы, но решил не задавать лишних вопросов. Он мог понять семейный раздор, о котором говорила Шайн. Ему не понадобилось много времени, чтобы понять, что Эдина является скорее всего исключением среди мачех. Она любила его и научила своих детей относиться к нему как к брату, а не как к «ублюдку». Хотя Гэмел не сомневался, что лорд Магнуссон не отказал бы сыну в помощи, он мог легко понять нежелание Фартинга обращаться к отцу.
– Но теперь Фартинг может мне помочь, – продолжила Шайн.
– Я сам помогу тебе. – Обхватив пальцами ее подбородок, он приник к ее губам в нежном поцелуе. – А Фартинг может прийти на нашу свадьбу, – прошептал он, осыпая короткими поцелуями ее запрокинутое лицо. – И показывать фокусы.
– Очень мило с твоей стороны, но я пока не говорила, что выйду за тебя замуж.
Гэмел чертыхнулся и навис над ней, прижав к постели.
– Не вижу причин, почему бы тебе этого не сделать.
– А моя клятва? Не говоря уже о том, что есть люди, которые постараются убить меня, если узнают, что я жива. Сейчас не время думать о свадьбе. И твои проклятия, – добавила Шайн, когда он снова приглушенно выругался, – не заставят меня передумать.
– Я найду способ заставить тебя передумать. – Гэмел потянул вниз простыню и обхватил ладонью ее обнажившуюся грудь.
– Давай оставим эту тему, – предложила Шайн с хрипловатыми нотками в голосе.
– Потому что я незаконнорожденный? Тебе не нравится, что ты выше меня по рождению? – Он склонил голову и принялся дразнить языком напрягшиеся маковки ее грудей.
– Не говори глупостей, – выдохнула она, зарывшись пальцами в его волосы.
– Это вполне резонный вопрос.
– Я больше не хочу никаких вопросов. Я уже ответила на многие из них. А завтра мне придется отвечать снова.
– Не придется. Я сам расскажу родителям все, что только что узнал. А когда ты присоединишься к нам, ты ответишь только на те немногие вопросы, которые останутся. По крайней мере я избавлю тебя от повторения этой мучительной истории. Согласна?
– Почему бы нет?
– Решено. А чего еще ты не хочешь, Шайн Катриона?
– Я не хочу бояться. Не хочу тревожиться. Хочу все забыть, хотя бы на время. Устала от своих страхов и переживаний.
Повернувшись на бок, Гэмел сдернул с нее простыню. Мгновение он молча изучал ее тело, упиваясь ее красотой и дивясь силе желания, которое она возбуждала в нем. Затем положил руку ей на живот и скользнул вниз, к серебристым кудряшкам на стыке ее бедер. Понаблюдав за своими пальцами, интимно ласкавшими ее, он поднял глаза и встретил ее затуманенный взгляд. Шайн желала его – так же яростно, как он ее. Что ж, для начала неплохо.
– Ну как, полегчало?
– О да. – Она издала нетвердый смешок. – Так полегчало, что в голове не осталось ни одной мысли, будь ты проклят.
– Проклятия меня не остановят, – лениво протянул Гэмел и улыбнулся, когда она ответила хрипловатым смешком.
– Боюсь, я еще не нашла способ останавливать тебя.
– Ну и хорошо.
– Да, для тебя.
– И для тебя, поскольку я избавляю тебя от страха и тревог.
– На одну ночь.
– На эту ночь – и на все остальные, – промолвил он, склонив голову к ее губам.
Глава 7
– В общем, это все, что мне известно о делах Шайн, – подытожил Гэмел, откинувшись в массивном дубовом кресле и пристально наблюдая за отцом.
Не успела улечься пыль под копытами четы Броуди и их свиты, покинувших Данкойл, как он приступил к выполнению обещания, которое дал Шайн Катрионе. Собрав всех в личной гостиной старших Логанов, Гэмел пересказал своим родителям историю Шайн и ответил на их вопросы. Временами, когда у него не было ответа, в разговор вступал Фартинг, к неудовольствию Гэмела, которого бесила осведомленность бывшего фокусника о делах Шайн.
И теперь он напряженно ожидал решения отца о дальнейшей судьбе своей возлюбленной.
– Девушка затеяла опасное предприятие. Правда на ее стороне, но враги коварны и могущественны, – задумчиво произнес Уильям после долгой паузы.
Гэмел подался вперед.
– Мы поддержим ее? – нетерпеливо спросил он, с волнением ожидая решения отца.
– А ты хочешь этого?
– Да.
– У нас слишком мало сил: не более двадцати воинов. Правда, мы можем рассчитывать на наших крестьян, слуг.
– Лорд Магнуссон готов помочь людьми. – Гэмел бросил короткий взгляд на отца Фартинга. Тот кивнул. – Это почти удвоит наш отряд.
– Только если Томас оставит свою крепость и земли без всякой защиты, – заметил Уильям, едва заметно улыбнувшись, когда Гэмел вспыхнул и тихо выругался. – Я пока еще не сказал «нет».
– Но ты не сказал «да».
– Сын, ты просишь меня ступить на зыбкую почву из убийств, обмана и предательства. Я встречался с этими Броуди при дворе и слышал о них только самое дурное от тех, кто способен видеть дальше внешнего блеска и хитрых уловок. Поднять оружие против тех, у кого нет чести, кто способен перерезать тебе горло во сне, – это поступок, требующий тщательных раздумий. Иначе мы навлечем на себя всевозможные беды, ничего не добившись. Кроме того, я несу ответственность за жизни людей, которые верно служили мне долгие годы.
– Понятно. Сколько тебе нужно времени, чтобы принять решение? – спросил Гэмел, не в состоянии придумать ни одного довода в поддержку своей позиции, кроме того, что он отстаивает справедливость.
– Я уже решил. – Уильям поморщился, получив тычок от своей жены, недовольной, что он заставляет Гэмела мучиться от неопределенности. – Мы будем сражаться за девушку. И да поможет нам Господь!
Гэмел с облегчением вздохнул.
– Это будет долгая и кровавая схватка, – счел нужным заметить он.
– Мы все это понимаем, – отозвалась Эдина, вложив свою руку в шершавую ладонь мужа. – Я согласна с твоим отцом, хотя и боялась подобного развития событий. Но будет гораздо хуже, если мы повернемся спиной к девушке. Она стала жертвой чудовищной несправедливости и нуждается в помощи.
– Спасибо от меня и от Шайн, – сказал Гэмел, поднимаясь. – Привести ее сюда?
Уильям кивнул:
– Да, разумеется. Пора ей присоединиться к нам.
– Ну что, удалось тебе узнать что-нибудь заслуживающее внимания от леди Арабел? – осведомился лорд Магнуссон у Фартинга, как только Гэмел вышел из комнаты.
Фартинг посмотрел на отца, недоумевая, почему тот ждал с этим вопросом, пока Гэмел не отправится за Шайн.
– Может, подождем Гэмела и Шайн, чтобы обсудить то немногое, что мне удалось выведать у ее матери?
– Тебе не кажется, что девушке будет неловко, если она узнает, что ты переспал с ее матерью? – поинтересовался лорд Магнуссон.
Фартинг ненадолго задумался.
– Хм, пожалуй. Но Гэмелу плевать на это. Почему бы не подождать, пока он сможет выслушать мой рассказ?
– Он может случайно проговориться Шайн. Я убежден, что все-таки будет лучше, если она не узнает о твоих шашнях с ее матерью.
– Возможно. Впрочем, это не важно. Мне особо нечего рассказывать.
– Вот как? Твоего искусства соблазнителя оказалось недостаточно, чтобы заставить даму распустить язык?
Фартинг решил не обращать внимания на иронию отца.
– Леди Арабел сообщила мне только одну вещь, представляющую интерес, – имена некоторых своих любовников. Она успела переспать со многими весьма влиятельными людьми, начиная с шерифов и кончая членами королевского совета. Даже удивительно, как много ей известно о них. Вряд ли им понравится, если эти сведения станут достоянием гласности.
– Ты хочешь сказать, что она может заставить их действовать в ее пользу? – проговорил Уильям, нахмурившись.
– Да, – сказал Фартинг. – Нам следует быть предельно осторожными, иначе придется иметь дело не только с Броуди и их подручными. Арабел заручилась поддержкой влиятельных лиц.
Уильям кивнул.
– Тебе лучше назвать эти имена, чтобы нас не обвели вокруг пальца и не застали врасплох. Возможно, нам даже удастся перетянуть кое-кого из ее союзников на свою сторону. Ведь все знают, что мне можно доверить любую тайну. – Он поднял руку, останавливая Фартинга, который начал что-то говорить. – Потом. Я слышу, Гэмел возвращается.
Эдина встала, чтобы обнять Шайн, когда Гэмел ввел ее в комнату.
– Ах ты моя бедняжка. Сколько же ты перенесла!
Шайн напряглась в ее объятиях, но тут же устыдилась своей реакции. Это не Арабел, и можно не опасаться кинжала, спрятанного в женской руке. Встретившись взглядом с Эдиной, она увидела в ее глазах понимание и немного успокоилась.
– Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь тебе, даже если придется сражаться с оружием в руках. Мой муж принял решение. Хотя я надеюсь, что дело не дойдет до вооруженной схватки.
– Я тоже надеюсь, что обойдется без кровопролития, – промолвила Шайн, не в силах скрыть своего замешательства. Гэмел был незаконнорожденным, однако Логаны собирались поддержать его всеми своими силами.
Эдина понимающе улыбнулась.
– Ты не первая, кого озадачивают отношения в нашей семье, дорогая, – тихо проговорила она, взяв Шайн под руку и подведя ее к скамье, обитой мягкой тканью. – Гэмел – наш сын. Этим все сказано.
Размышляя над ее словами, Шайн села. Гэмел тут же уселся справа от нее, и ее захлестнули воспоминания о жарких объятиях, которым они предавались большую часть ночи. Чтобы отвлечься от неуместных мыслей, Шайн посмотрела на Фартинга, который поспешил сесть по другую сторону от нее. Свирепые взгляды, которыми он и Гэмел обменивались друг с другом, заставили ее вздохнуть. Их постоянное соперничество становилось утомительным. Эдина, видимо, разделяла ее чувства.
– А вам, молодые люди, надо бы пригладить свои взъерошенные перышки, – сказала она.
– Взъерошенные перышки? – возмущенно переспросил Гэмел.
Эдина продолжила, словно он ничего не говорил:
– Мы должны объединить усилия, чтобы помочь Шайн и близнецам.
– Мы с отцом уже предложили свою помощь, – натянуто отозвался Фартинг.
Лорд Магнуссон, стоявший за спиной сына, легонько постучал костяшками пальцев по его голове.
– Чем больше нас будет, тем лучше, и ты это хорошо знаешь. Чем нам следует заняться сейчас, так это обсудить, как объединить наши силы, наилучшим образом использовать то, чем мы располагаем. А вы двое сможете продолжить свои препирательства, когда дело будет улажено.
– Это не просто препирательства, – проворчал Фартинг.
Шайн подавила смешок. Своим надутым видом Фартинг напомнил ей близнецов, когда их отчитывают. Сообразив вдруг, что братьев нет в комнате, она нахмурилась.
– А где Белдейн и Бэрри? – спросила она.
– Учитывая их юный возраст, я решил, что им незачем присутствовать при обсуждении наших планов.
– Не волнуйся, детка, – вмешалась Эдина. – Они вполне счастливы, играя с нашими младшими сыновьями. Но если хочешь, мы можем позвать их.
– Не надо. Пусть играют. Им так редко удается бывать в компании сверстников. Фартинг прав: они слишком малы, чтобы обременять их взрослыми проблемами. Я очень благодарна всем вам за помощь, – добавила она. – Но это опасное предприятие, и можно понять сомнения, которые вы испытываете, ввязываясь в него. Я не вправе просить…
– Тебе не нужно просить, – перебил ее лорд Логан. – Найдется немало людей, которые хотели бы видеть, как эта парочка понесет заслуженное наказание. Я вспомнил, что воевал однажды плечом к плечу с твоим отцом. Вот почему медальон, который ты дала Гэмелу, показался мне знакомым. Я испытал настоящий шок, увидев такой же медальон на шее Малиса Броуди. Твой отец прикрыл меня в бою, и очень жаль, что он умер прежде, чем я смог заплатить ему долг.
– Я уверена, вы непременно сделали бы это, если бы вам представился шанс, – сказала Шайн.
– Похоже, это время настало. Могу я задать тебе один вопрос?
– Какой? – спросила Шайн, когда он замолчал, задумчиво глядя на нее.
– Ты понимаешь, что отмщение за смерть твоего отца и возврат всего, что должно принадлежать тебе и близнецам, может означать, что твоя мать должна умереть – либо от наших рук, либо от руки закона?
– Понимаю.
– В таком случае давай начнем с того, что ты расскажешь нам все, что знаешь, о крепости Броуди, Дорчебейне. – Уильям подошел к столу, где были приготовлены перо и бумага, и жестом предложил остальным присоединиться к нему.
– Боюсь, я мало что помню, милорд, – предупредила Шайн, подойдя к столу с Гэмелом по правую руку и Фартингом полевую.
– Расскажи все, что помнишь, дорогая, – предложил Уильям. – Надо же с чего-то начать. Остальное приложится.
Шайн кивнула и начала рассказывать о Дорчебейне, стараясь не упустить ни одной детали. С каждым заданным ей вопросом становилось все более очевидно, сколь туманны и поверхностны ее воспоминания. Чем больше она говорила, тем труднее было бороться с пугающим осознанием, что она начинает битву, к которой плохо подготовлена.
Шайн стояла на высокой внешней стене Данкойла, устремив взгляд на поля, окружавшие крепость. Большая часть утра ушла на обсуждение плана действий, направленных против Броуди, но она почти не принимала в этом участия. Она ответила на вопросы, касающиеся Дорчебейна, а также Малиса и Арабел, но этим ее вклад в общее дело и ограничился. Ее клятва наконец-то начала исполняться, но все происходило помимо нее.
Мысли девушки все время возвращались к тому, что сказал лорд Логан: любые попытки вернуть отцовское наследство и отомстить за его смерть могут стать смертным приговором для ее матери. Шайн казалось, что она уже смирилась с этим фактом, но сейчас поняла, что испытывает сомнения. Малис убил ее отца и бабушку и намеревался покончить с ней и близнецами – и все это с одобрения и с помощью ее матери. В ее колебаниях не было ни малейшего смысла. Но по какой-то причине теперь, когда она приблизилась к своей цели, Шайн не хватало сознания собственной правоты, которое она несла в себе долгие годы.
Она почувствовала приближение Гэмела раньше, чем увидела его. Это тоже приводило ее в замешательство. Они были знакомы совсем недолго, а Гэмел превратился в неотъемлемую часть ее жизни. С этим трудно было смириться, и Шайн внутренне протестовала, раздраженная легкостью, с которой он это проделал. Поэтому, когда Гэмел заправил под капюшон выбившуюся прядь ее волос, она одарила возлюбленного не слишком приветливым взглядом.
