Текст книги "Серебряное пламя"
Автор книги: Ханна Хауэлл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
Улыбнувшись, Шайн потерлась о него всем телом. И просветлела лицом, когда он тихо застонал.
– Ты, конечно, предпочитаешь, чтобы мой темперамент проявлялся не на поле битвы, а где-нибудь в другом месте?
– Например, здесь. – Он уложил ее на спину и расположился сверху. – Не поддавайся своим страхам, дорогая, – шепнул он. – Борись с ними. Страх – это слабость, которую Арабел Броуди быстро почует и обратит против нас.
– Постараюсь, – пообещала Шайн, обхватив его лицо ладонями и притянув его к своим губам.
Она знала свою мать и молилась, чтобы сдержать это обещание. Арабел без раздумий воспользуется ее страхами, чтобы ослабить ее и погубить. Хуже того, она попытается использовать их, чтобы нанести вред каждому, кого она, Шайн, любит.
Глава 10
– Ах, эта сладкая свобода! – Шайн широко раскинула руки, подняв к небу улыбающееся лицо. – Она ударяет в голову, как выдержанное вино.
Взявшись снова за поводья, она радостно рассмеялась и пустила свою резвую кобылу быстрой рысью. Шестеро мужчин, сопровождавших ее, устремились следом. Их старания обеспечить ее безопасность забавляли и слегка раздражали Шайн. Она вырвалась из надежных, но ограничивающих свободу стен Данкойла, но не из-под надзора своих добровольных стражей.
Ей понадобилось три дня, чтобы убедить Гэмела, что она сойдет с ума, если он не выпустит ее за стены крепости. Тот неохотно согласился отвезти ее в Килбег – деревеньку, расположенную на принадлежавших Логанам землях, куда раз в неделю съезжались торговцы, устраивая небольшую ярмарку. К ним присоединился Фартинг – отчасти, чтобы защитить ее, а отчасти, чтобы досадить Гэмелу, – а также сэр Лесли, Лигульф, Найджел и Норман. И теперь все они скакали рядом с Шайн, готовые отразить любое нападение. Это была впечатляющая свита.
Шайн чувствовала себя немного виноватой, но была готова терпеть угрызения совести ради удовольствия побыть более или менее свободной хотя бы несколько часов. Интересно, гадала она, сколько времени понадобится Гэмелу, чтобы понять, что поездка за швейными принадлежностями – всего лишь предлог. В Данкойле не только имелось все, что требовалось для шитья, но сама она так плохо владела иглой, что ограничивалась штопкой. Набрав полную грудь чистого прохладного воздуха, она решила, что это стоит любого наказания, которое ждет ее по возвращении. При виде хмурого лица Гэмела, скакавшего справа от нее, она задалась вопросом, не раскусил ли он ее маленькую хитрость.
– Что-нибудь не так? – спросила она.
– Не считая того факта, что мы представляем собой легкую мишень для нападения?
– Да, не считая этого. – Шайн приятно улыбнулась в ответ на его недовольный взгляд.
– Ты твердишь о свободе, словно мы держим тебя в сырой темнице закованной в цепи. – Гэмел выругался про себя, понимая, что его слова звучат по-детски, но будучи не в состоянии подавить обиду, вызванную восторгом Шайн от пребывания вне стен Данкойла.
Шайн вспыхнула от смущения, смешанного со стыдом. Она ни разу не задумалась, как ее сетования воспринимаются остальными обитателями крепости. Гэмел по праву гордился своим домом, и называть его тюрьмой было не слишком деликатно.
– Дело не в Данкойле, Гэмел, – сказала она. – Немногие крепости могут сравниться с ним по надежности удобству и величию. Я протестую не против Данкойла, а против тех, кто заставляет меня трусливо отсиживаться за его стенами. Извини, если мои необдуманные слова задели тебя. Я не хотела никого обижать.
– Ладно. – Гэмел скорчил гримасу. – Мне тоже не следовало обижаться. – Он улыбнулся. – Несколько лет назад я воевал во Франции и оказался в крепости, которую осадили англичане. Нам удалось выжить благодаря тому, что она оказалась мощной, хорошо защищенной и имела большой запас продовольствия. Это было великолепное сооружение, достойное короля. Однако когда осада окончилась и ворота наконец распахнулись, я был одним из первых, кто бежал из крепости, хотя мы выиграли сражение.
– Он даже не дал нам толком отпраздновать победу, – заметил сэр Лесли.
Это ироничное замечание вызвало дружелюбную пикировку между Гэмелом и его другом. Шайн расслабилась, наслаждаясь прекрасной погодой и ощущением безмятежности. Когда вдали показались крытые соломой домишки, среди которых толпился народ, ее охватило радостное возбуждение, словно она въезжала в Эдинбург. Видимо, она не создана для монастырской жизни, кисло подумала Шайн, если после непродолжительного заточения так радуется виду маленькой деревеньки в рыночный день. Узкие улочки были запружены домашними животными. Мужчины тащили упирающихся коз, между лошадьми сновали куры, по изрезанной колеями дороге седой пастух неторопливо гнал отару овец.
Оставив лошадей в конюшне при кузнице, они направились к торговым рядам. Шайн жадно разглядывала каждый предмет, выставленный для продажи или обмена. Хотя ее спутники старались не спускать с нее глаз, вскоре они начали отвечать на улыбки деревенских красоток. Подняв глаза от приглянувшегося ей керамического сосуда, Шайн заметила Фартинга, удалявшегося в обнимку с пышногрудой девицей. Вскоре один только Гэмел терпеливо следовал за ней, пока она придирчиво рассматривала каждый клочок ткани и моток пряжи. Это было не самое подходящее занятие для рыцаря, особенно на деревенской площади в базарный день, где не было и намека на опасность, и Шайн гадала, долго ли он продержится.
– Может, тебе пойти и выпить эля с братьями? – предложила она наконец. – У тебя вид скорее жертвы, чем стража.
– Не хотелось бы оставлять тебя одну, – сказал он, бросив завистливый взгляд в сторону братьев, которые угощались хмельным напитком, смеясь и обмениваясь шутками.
– Гэмел, ты изучил здесь каждого и не обнаружил ничего подозрительного. Иди. Я позову тебя, если замечу какую-нибудь опасность. Даже если наши враги здесь, в чем я сомневаюсь, вряд ли они посмеют что-нибудь сделать при таком стечении народа. Броуди предпочитают действовать без свидетелей.
– Пожалуй, ты права. Оставайся здесь. Я буду вон там, у прилавка торговки элем. – Он поцеловал ее в щеку и отошел.
На мгновение Шайн ощутила панику и огляделась по сторонам. Она не знала, что рассчитывает увидеть: предательский нож в руке мужчины или недобрый огонек в глазах женщины. Ей пришлось призвать на помощь всю свою силу воли, чтобы успокоиться и вернуться к прерванному занятию. Ей нечего опасаться. Арабел и Малис никогда не заедут в такую бедную деревеньку.
– Кузен Томас! – воскликнула Марго, вбежав в большой зал.
Лорд Магнуссон, сидевший за столом с хозяином дома поднял глаза от карты Дорчебейна, которую они старательно рисовали.
– Марго, детка, что с твоими манерами? – мягко укорил он.
Марго торопливо присела.
– Покорнейше прошу прощения, милорд, но я не могла не торопиться. Я только что получила весточку от Мартина.
– Еще одну? Так скоро? Ну, давай, прочитай ее нам, если ты считаешь ее такой важной.
– Это устное сообщение. Мартин прислал мальчика, чтобы передать, что он хочет встретиться со мной.
– Где и когда?
– В течение ближайшего часа он будет ждать меня в лесу, примерно в миле отсюда.
– Значит, Броуди уже в пути, направляясь из Стирлингшира в Дорчебейн?
– Да, но, боюсь, все гораздо хуже. Броуди остановились в деревне неподалеку отсюда – в той самой, куда отправились сэр Гэмел и леди Шайн.
Лорд Уильям выругался.
– Хорошо еще, что ее сопровождают шестеро мужчин и все умелые воины.
– А мы ничего не можем сделать? Ведь они могут столкнуться лицом к лицу с Броуди.
– Вполне, – согласился лорд Уильям. – Я пошлю кого-нибудь в деревню, чтобы предупредить их. Это самое большее, что я могу сделать. Полагаю, с секретностью, которой мы наслаждались до сих пор, покончено. Придется менять планы.
– А как быть с Мартином? Отказаться от встречи?
Лорд Магнуссон покачал головой:
– Не надо. Возьми двух сопровождающих и поезжай.
– Вы считаете, что у Мартина что-нибудь недоброе на уме?
– Нет, но тебе не следует оставаться наедине с мужчиной, а относительно этого типа у нас имеются определенные сомнения. Мои люди не станут вмешиваться, просто будут находиться поблизости на тот случай, если тебе понадобится помощь.
– И я по-прежнему должна молчать о леди Шайн и ее братьях? Я так расстроена известием, что ее враги совсем рядом, что, боюсь, мне не удастся скрыть этот факт.
– Ничего страшного, малышка. По правде сказать, я удивлюсь, если Мартин не поинтересуется у тебя, зачем Логанам понадобилось шпионить за Броуди. Даже если он не намерен использовать тебя против нас, его гложет любопытство.
– Да, – согласился лорд Уильям. – Мартин доказал, что способен на многое, чтобы выжить. Такому человеку просто необходимо знать, что происходит вокруг. Можешь рассказать ему, что мы спасаем детей, которых леди Арабел пыталась убить шесть лет назад. Только это. И ничего больше. Интересно будет посмотреть на его реакцию.
– Но разве это не тайна? – нахмурилась Марго.
– Уже нет. Вряд ли Шайн Катрионе удастся остаться незамеченной в такой крохотной деревне, как Килбег. Так что больше нет нужды таиться. Пора нанести нашим врагам небольшой удар и посмотреть, как они будут вертеться.
Спустя некоторое время Марго стояла в роще в миле от Данкойла. Глядя на приближающегося Мартина, она совсем не была уверена, что ей хочется узнать, кто же он на самом деле. Реакция Мартина на известие, что Шайн и близнецы живы, могла положить конец тем немногим надеждам, которые она лелеяла относительно их будущего. Если выяснится, что он верный слуга своих хозяев, ей придется расстаться с ним навсегда. Как она рассталась когда-то со своим женихом, унесенным чумой.
Она трепетно улыбнулась, когда он взял ее руку и поцеловал. В его темных глазах светилось участие, и ей отчаянно захотелось верить ему.
– Я не был уверен, что вы приедете, – сказал Мартин, увлекая ее к высокой осине. Он сел на густую траву и усадил ее рядом с собой.
– Я приехала не одна.
Мартин слегка напрягся, затем криво улыбнулся:
– Да, конечно. Вас бы и не отпустили одну, особенно если учесть, что стоит теперь между Логанами и Броуди.
Марго устремила взгляд на деревья, за которыми притаились двое стражников, приставленных к ней лордом Магнуссоном.
– Что вы имеете в виду, Мартин? Что стоит между ними? Они едва знакомы.
Мартин взял ее за подбородок и повернул ее лицо к себе, улыбнувшись, когда она застенчиво потупилась.
– Вы плохая притворщица, дорогая. Собственно, именно это привлекло меня в вас, хотя эта черта обычно не приносит человеку ничего, кроме неприятностей. Логаны шпионят за Броуди. И мы с вами оба это знаем. Они собрали немало сведений о моих печально известных хозяевах. Я хотел бы знать зачем. Но я пойму, если вы не скажете мне. Я никогда не заставлю такую милую и неискушенную девушку, как вы, познать горький вкус предательства.
– Теперь уже нет необходимости хранить эту тайну. Вашим хозяевам придется ответить за то, что они сделали. Думаю, они уже в курсе этого.
– Что вы имеете в виду?
– Шайн Катриона Броуди и ее младшие братья живы. Как сказал лорд Логан, Логаны и Магнуссоны спасают детей, которых ваши хозяева пытались убить шесть лет назад.
Марго нервно переплела пальцы рук, сложенных на коленях, глядя, как Мартин пытается осознать то, что она ему только что сказала. Он смертельно побледнел, устремив на нее потрясенный взгляд. Затем, к ее полному замешательству, расхохотался.
– Живы? – переспросил он, все еще смеясь. – Шайн и ее братья живы?
– Да. Что здесь смешного?
– Ничего. Ничего такого, что вы могли бы понять. – Он обнял ее за плечи и поцеловал в щеку, явно пребывая в превосходном настроении. – Хотел бы я быть рядом с Арабел, когда она это обнаружит. После шести лет отсутствия каких-либо известий об отпрысках ее мужа она начала верить, что они умерли.
– Но почему она хотела их смерти? Ведь Шайн – ее собственная плоть и кровь.
– Арабел ненавидела несчастное дитя с момента зачатия. Она помешана на тщеславии. И патологической алчности. Малышка Шайн не только имела наглость испортить фигуру Арабел, пока находилась в ее чреве, но и оставила на ее теле пару отметин, когда родилась. К тому же в детстве Шайн была очень похожа на Арабел. Та просто не могла видеть, как девочка хорошеет с каждым годом, тогда как ее собственная красота увядает. Мне кажется, Арабел вбила себе в голову, что Шайн отбирает у нее красоту, высасывая ее, как пиявка кровь. Видимо, ей казалось, что она может остановить собственное старение, убив Шайн.
– Но это же безумие, – прошептала Марго, содрогнувшись.
Мартин кивнул:
– Да, алчность более понятна. Отец оставил Шайн с братьями большое состояние, а Арабел с Малисом решили завладеть им. Они ненасытны в своей жадности. Им всегда мало.
– Почему вы остаетесь с ними? Ясно, что вы видите все зло, которое они творят, однако не порываете с Броуди.
– А куда мне податься? Я бедный родственник Малиса. У меня нет ни земли, ни денег. Я попал на службу к Малису в очень юном возрасте. Это мой мир. Другой жизни я не знаю. И потом, я настолько увяз в их темных делишках, что, даже если уйду от них, эта грязь останется со мной навечно. Придется быть с ними до конца, хотя, похоже, он уже близок. С воскрешением малышки Шайн из мертвых Арабел и Малиса постигнет наказание, которого они так долго избегали.
– Вы действительно в это верите?
– Да. Возможно, Арабел предчувствовала это и потому так стремилась лишить Шайн жизни. Она видела в ребенке не только свою уходящую молодость, но и грядущую расплату за прегрешения, свое неминуемое поражение, и это приводило ее в ужас.
– А теперь вы поспешите назад, к Броуди?
– Нет. – Он снова обхватил ее лицо ладонями. – Я свободен до вечера и хотел бы провести это время с вами. Я мечтал об этом с того момента, как уехал из Данкойла. Это свидание тем дороже для меня, что, боюсь, оно последнее.
– Вы не должны так говорить, – сказала Марго, хотя в душе и опасалась, что он прав.
– Хорошо. Сегодня мы будем говорить только о приятном. А потом я вернусь к тем, кто держит мою жизнь в руках, а вы вернетесь к себе домой, чтобы находиться подальше отсюда.
– Вы предлагаете мне уехать? Нет, я останусь в Данкойле. Фартинг и кузен Томас – это вся родня, что у меня осталась. Неужели вы думаете, что я сбегу, когда им грозит опасность?
Мартин вздохнул:
– Я подозревал, что вы откажетесь, но продолжал надеяться. Ах, моя милая Марго, нас ждут мрачные времена. Когда Арабел обнаружит, что Шайн с братьями живы, начнется настоящее безумие. Я могу только молиться, чтобы победили праведники.
Шайн нахмурилась, пытаясь решить, какая из двух полосок кружева, которые она держала в руках, лучше. Теперь у нее было достаточно денег, чтобы выбрать то, что понравится, но это оказалось совсем не просто. Женщина, торговавшая кружевами, сообразила, что покупательница может позволить себе более дорогой товар, чем тот, что был выставлен на прилавке перед ее крохотным домом, и Шайн обнаружила, что ее деликатно, но твердо втаскивают в тесную комнатушку, заваленную образцами работы хозяйки, которые предназначались для благородных господ.
Перебирая кружева, Шайн слышала, как торговка приглашает в дом еще одну покупательницу. Несмотря на возбужденный тон хозяйки, она даже не повернула головы, чтобы посмотреть на вновь прибывшую, пока совсем рядом с ней не раздался полузадушенный возглас. По спине Шайн пробежал озноб. Озадаченная, она повернулась на звук. Кружево выпало у нее из рук, когда она обнаружила, что смотрит в глаза собственной матери. Часть ее сознания, еще способная спокойно мыслить, задавалась вопросом, написан ли на ее лице такой же ужас, как на лице Арабел.
– Я же сказала, миледи, что девушка удивительно похожа на вас. – В бодром голосе кружевницы появились нервные нотки. – Я не думала, что это произведет на вас такое впечатление.
– Ты жива, – хрипло прошептала Арабел.
– Да, матушка. – Шайн буквально выплюнула это слово, словно это было грязное ругательство. – Это ваша единственная ошибка, не так ли?
– Проклятие, как тебе удалось выжить? Ты была совсем ребенком, а эти отродья едва выбрались из пеленок.
Шайн пропустила мимо ушей злобное упоминание о близнецах, надеясь, что сможет скрыть их существование от Арабел.
– Не все так ненавидят детей, как вы.
При виде ярости и ненависти, исказивших черты матери, Шайн ощутила болезненный укол. Это привело ее в неистовство. Она хотела бы ничего не чувствовать. Шесть долгих лет она убеждала себя, что у нее нет матери, и теперь испытывала досаду, осознав, что ей не удалось добиться цели. В ее сердце все еще жила маленькая девочка, мечтавшая о материнской любви.
Впрочем, до любви тут далеко, подумала Шайн, пристально вглядываясь в Арабел. Губы женщины были плотно сжаты в злобной гримасе, глаза яростно сузились, что делало заметными морщинки, наметившиеся вокруг глаз и рта, несмотря на все старания Арабел сохранить молодость. Это было беспощадное лицо, лицо убийцы и жестокого врага. И, что самое пугающее, удивительно похожее на ее собственное.
Эти тягостные мысли не помешали Шайн заметить, как в руке Арабел появился кинжал, и она успела уклониться, когда та бросилась на нее. Кружевница вскрикнула и выскочила из дома. Глядя на кинжал, сверкавший в руке Арабел, Шайн могла только молиться, чтобы женщина подняла тревогу. Безоружная, зажатая в тесной полутемной коморке, она совсем не была уверена, что сможет защититься от следующей атаки Арабел.
– Это не Блейн там? – поинтересовался Лигульф, всматриваясь в толпу мужчин, наблюдавших за петушиными боями.
Гэмел, потешавшийся над грубоватым описанием сэром Лесли прелестей дочек торговки элем, резко оборвал смех и посмотрел в сторону, куда указывал Лигульф. Он напрягся, узнав своего оруженосца, который озирался по сторонам, явно разыскивая кого-то в веселящейся толпе. Перехватив взгляд Блейна, он махнул ему рукой. Когда тот бросился к ним бегом, Гэмел ощутил первый укол тревоги.
– Что-нибудь случилось в Данкойле? – требовательно спросил он, когда Блейн оказался рядом.
– Пока нет, но скоро случится. Броуди здесь, в этой деревне.
– Здесь? Какого черта им тут понадобилось? Даже если они узнали, что Шайн жива, как они могли догадаться, что мы приедем сюда сегодня? Откуда ты сам это узнал?
– От их подручного, Мартина Робертсона. Он прислал записку мистрис Марго с просьбой о встрече. Броуди действительно здесь, сэр. Не важно почему. Меня послали предупредить вас.
Оглядев рыночную площадь и не обнаружив Шайн, Гэмел повернулся к своим спутникам.
– Где Шайн?
– Когда я видел ее в последний раз, она разговаривала с кружевницей – перед тем коттеджем, – ответил Лигульф.
Там Шайн не было, и Гэмел уже собрался отправиться на поиски, когда к ним подошел Фартинг в обнимку с цветущей девицей. У парочки был такой довольный вид, что не знай Гэмел об увечье Фартинга, то решил бы, что они только что занимались любовью.
– Нужно найти Шайн, – сказал он Фартингу. – Здесь Броуди.
Фартинг выругался, поцеловал девицу, с которой провел приятные полчаса, и отправил ее прочь.
– Тогда нам лучше разыскать ее, и как можно быстрее.
– Вы же не думаете, что они попытаются убить ее прямо здесь? – Сэр Лесли покачал головой. – При таком количестве свидетелей они не посмеют. Ведь за убийство полагается смертная казнь.
– Верно, но они будут так потрясены, что могут удариться в панику, – возразил Фартинг. – Никто не знает, что взбредет им в голову. Нам не следовало оставлять Шайн одну.
– Нам не следовало приезжать сюда, – буркнул Гэмел, направившись к коттеджу кружевницы. – Надо срочно увезти ее отсюда.
Не успел он сделать и нескольких шагов, как из дома выскочила хозяйка. Она пребывала в таком явном возбуждении, что ледяная рука страха сжала его сердце. Он застыл на месте, скованный пугающим нежеланием увидеть, что так расстроило женщину.
Кружевница подбежала к нему и схватила за локоть.
– О, сэр, как хорошо, что я встретила вас, – воскликнула она, увлекая его к своему коттеджу. – Девушка, которая приехала с вами, нуждается в помощи.
– Она там не одна? – спросил Гэмел, выйдя из ступора.
– Да, милорд. Я так удивилась, когда увидела очень похожую на нее даму. Но когда я свела их вместе, они вовсе не обрадовались. Боюсь, я совершила ужасную ошибку.
– Что с девушкой? – отрывисто спросил Гэмел.
– Не знаю, милорд. Но видели бы вы взгляд той женщины! Клянусь, у нее глаза убийцы.
Гэмел отодвинул женщину в сторону и побежал к ее дому, на бегу вытаскивая меч.
Шайн ловко уклонилась от смертельного выпада Арабел, стараясь держаться так, чтобы между ней и ее разъяренной матерью находился рабочий стол хозяйки. Ее единственным спасением было добраться до двери и выскочить наружу, но Арабел успешно пресекала все ее попытки сделать это.
– Вы, должно быть, сошли с ума, – сказала Шайн, зорко наблюдая за Арабел, изготовившейся к очередной атаке. – На этот раз вам не удастся убедить людей в своей невиновности. Здесь слишком много свидетелей, чтобы преступление сошло вам с рук.
– Никто, кроме кружевницы, не видел, как я вошла сюда. А заткнуть ей рот ничего не стоит. К тому же я не снимала капюшона. Что могут сказать эти деревенские олухи, помимо того, что видели женщину в роскошном синем плаще? Этого явно недостаточно, чтобы отправить меня на виселицу. Впрочем, сомневаюсь, что они видели хотя бы это. Все их внимание занято петушиными боями. Ты умрешь, как и предполагалось шесть лет назад в Дорчебейне.
– Но теперь есть люди, которые знают, почему мне пришлось бежать из отчего дома. Они потребуют у вас ответа. И не только они. Многим из ваших врагов и союзников не терпится разоблачить ваши преступления.
– Пустые разговоры. Нет, Шайн Катриона, пришел твой смертный час. Ты умрешь, а потом я разделаюсь с этими ублюдками, которых прижил твой отец.
Гэмел появился на пороге как раз вовремя, чтобы услышать последние слова Арабел. Ему понадобилась вся его выдержка, чтобы не пронзить ее мечом на месте. К тому времени, когда подоспели его спутники, он уже овладел собой. Невозможно было поверить, что эта женщина – мать Шайн.
– Если вы прольете хоть каплю ее крови, – сказал он, заставив мать и дочь посмотреть в его сторону, – я вырежу ваше сердце и скормлю его бойцовым петухам.
– Гэмел, – шепнула Шайн, ослабев от облегчения, и бросилась к нему.
Гэмел поставил ее так, что она оказалась между ним и сэром Лесли. Выглянув из-за спины Гэмела, она увидела, что ее мать ловко убрала кинжал в карман, спрятанный в складках юбки.
– Я не собиралась причинять ей вред, – отозвалась Арабел невозмутимым тоном. – Просто не справилась с эмоциями. Поневоле выйдешь из себя, когда после шести лет страданий выясняется, что твоя дочь жива, но не удосужилась известить тебя об этом. – Арабел скорбно улыбнулась, сложив руки в умоляющем жесте. – Неужели вы думаете, что я могу причинить вред собственной плоти и крови?
– Избавьте нас от вашей лжи, миледи, – резко бросил Гэмел. – Мы слишком хорошо знаем, что вы из себя представляете.
– Если кто здесь лжет, то именно Шайн Катриона, а вы ей безоговорочно верите.
– Зачем упорствовать, Арабел? – Шайн покачала головой. – Или вы считаете всех совершенно безмозглыми?
– Не безмозглыми, а введенными в заблуждение. Свобода сделала тебя еще более непочтительной, чем ты была в детстве. Мне следовало бы предоставить тебя твоей судьбе, но ты мой единственный ребенок. Поэтому ты поедешь со мной. Мы немедленно возвращаемся в Дорчебейн. Возможно, нам удастся преодолеть отчуждение, которое возникло между нами.
– Поехать с вами? Вы, наверное, сошли с ума, – сказала Шайн, жестко осадив маленькую девочку, жившую внутри ее, которой отчаянно хотелось верить своей красивой матери.
– Я твоя мать.
– Вы никогда не были мне матерью.
– Твое мнение о том, как я исполняла свой материнский долг, никого не волнует. Ты мое дитя, и по закону я могу делать с тобой все, что пожелаю. А я желаю вернуть тебя в Дорчебейн. И перестань перечить мне, это ничего не даст, кроме лишних хлопот. – Арабел перевела взгляд на Гэмела: – А вы, сэр, извольте отпустить мою дочь. Полагаю, вы не станете препятствовать, если я заберу то, что принадлежит мне по праву. В противном случае вы рискуете быть обвиненным в похищении.
– Едва ли, – холодно отозвался Гэмел. – По закону муж должен держать свою жену при себе.
– Муж? – взвизгнула Арабел, сжав кулаки. – Вы женаты?
– Да, мы поженились около двух недель назад.
– По брачному контракту? Это не считается.
– Нет, нас обвенчал священник. Шайн – моя жена, миледи, и я не собираюсь отдавать ее вам.
– Вы пожалеете об этом. Ее родня никогда не признает этот брак. А я не сдамся без борьбы.
– Боритесь, – сказал Фартинг. – Есть немало желающих отразить любой ваш удар.
Арабел свирепо уставилась на него:
– Теперь я понимаю, зачем вам понадобилось соблазнять меня.
– Соблазнять вас? Я всего лишь откликнулся на призывные взгляды, которые вы раздавали всем и каждому в Данкойле. Хотя ваше искусство предательства и обмана не имеет себе равных, вы не единственная, кто умеет играть в эти игры.
Арабел зашипела от ярости и устремилась к двери. Шайн и мужчины поспешно посторонились не столько из страха, сколько из желания избежать ее прикосновения. Оказавшись снаружи, Арабел обернулась и одарила их всех злобной улыбкой.
– Вам не выбраться из этой деревни живыми. – Она с неожиданной прытью понеслась к гостинице в дальнем конце деревни.
– Милорд! – воскликнула кружевница, шагнув к Гэмелу. – Ее сопровождают десятка два, если не больше, стражников. Вам лучше уехать, пока не поздно.
– Мудрые слова, – пробормотал Фартинг. – Преимущество явно не на нашей стороне, так что лучше отступить. Сразиться мы еще успеем.
– Пожалуй, – согласился Гэмел. – Нет смысла проигрывать сражение раньше, чем оно началось.
Шайн подхватила юбки и бросилась бегом к лошадям. Мужчины последовали за ней.
– Фартинг! – окликнула она его на бегу. – Я не совсем поняла, на что намекала Арабел.
– Побереги дыхание, дорогая. Мы обсудим это потом.
Добравшись до конюшни, Гэмел громогласно потребовал своих лошадей. Как только лошадей вывели, Гэмел забросил Шайн в седло и хлопнул ее кобылу по крупу.
Выехав на свободное пространство, Шайн оглянулась через плечо. Возле гостиницы толпились вооруженные мужчины, спешно седлавшие лошадей. Пришпорив лошадь, она понеслась во весь опор, стараясь не отставать от своих спутников.
Не успели они проскакать и пары миль, как сзади послышался топот копыт. Шайн стиснула зубы и сосредоточилась на скачке, сдерживая желание оглянуться, так как это замедлило бы ее продвижение. Когда впереди показались мощные стены Данкойла, Блейн издал торжествующий возглас. Бросив взгляд назад, она поняла, чем он так доволен. Наемники Арабел, не желая рисковать, прекратили погоню, остановившись на расстоянии полета стрелы от Данкойла.
Когда они въехали во двор крепости, Гэмел приказал закрыть ворота. Все спешились, и конюхи увели взмыленных лошадей. Пока Шайн пыталась успокоиться и перевести дыхание, Гэмел отдал распоряжения стражникам, дежурившим на стене. Она не удивилась, увидев спешащих им навстречу лордов Логана и Магнуссона. Их сопровождали двое мужчин с мрачными лицами, которых Шайн не знала.
– Шайн, тебе лучше зайти внутрь, – велел ей Гэмел.
– Почему? Мы в безопасности, и я хочу поговорить с Фартингом.
– Поговоришь с ним позже. Возможно, нам придется принять сражение.
Шайн собралась спорить, но, поймав взгляд Фартинга, направилась в башню. Как ни раздражал ее приказной тон Гэмела, она понимала, что это один из тех случаев, когда лучше подчиниться тем, у кого больше опыта. Мужчины разбираются в ратных делах, а она нет. Так что придется ей подождать, пока опасность минует, чтобы расспросить Фартинга о соблазнении Арабел.
– Что случилось? – спросил лорд Магнуссон, обращаясь к сыну. – Блейн не успел предупредить вас?
– Успел, но Броуди теперь знают, что Шайн жива и где она находится. Представляешь, она столкнулась лицом к лицу со своей матерью. – Фартинг покачал головой. – Эта чертовка пришла в ярость, увидев свою дочь невредимой. А когда она узнала, что Шайн замужем, еще больше рассвирепела. Ведь она собиралась забрать Шайн с собой.
– Это ее псы гнались за вами?
– Да, они преследовали нас до самого Данкойла.
– Погоня не удалась, и теперь они попытаются придумать что-нибудь другое, – сказал Гэмел. – Но пока можно считать, что нам ничего не угрожает.
– Вам, может, и не угрожает, а вот ему очень даже угрожает, – прорычал один из мужчин, вышедших во двор вместе с Томасом и Уильямом, и шагнул вперед, свирепо уставившись на Фартинга. – Я сэр Питер Макдугал, и вы, Фартинг Магнуссон, ответите за свои действия. Вы нанесли мне оскорбление, когда были в Перте.
– И мне, – заявил второй мужчина. – Я его кузен, Дэвид Макдугал.
– Чем же это я вас оскорбил? – Фартинг нахмурился, пытаясь вспомнить мужчин.
– А вы полагаете, что мне льстит, когда проезжий жеребец покрывает мою жену? – резко бросил Питер, вытаскивая меч.
– Или мою дочь, – пробормотал Дэвид, также доставая оружие.
Гэмел поспешно встал между ними и Фартингом.
– Сэр, это невозможно.
– Почему? – Питер перевел свирепый взгляд на Гэмела. – Этот тип крутился вокруг моей жены все время, пока находился в Перте.
– Да, – кивнул Дэвид. – И вокруг моей дочери.
– Я не отрицаю, что подобное поведение в его духе, но не более того. – Гэмел подался ближе к мужчинам, чтобы как можно меньше народу могло услышать о постыдной тайне Фартинга. – Он не может обладать женщиной. Его уже заставили заплатить за распутство, и очень дорого.
– Вы лжете, чтобы защитить его, – буркнул сэр Питер.
– Я не стану заострять внимание на этом оскорблении, ибо понимаю ваши чувства. Однако я готов поклясться, что Фартинг Магнуссон, хоть и ведет себя как распутник, давно уже им не является. Если вам действительно наставили рога, это был кто-то другой, а не он.
Продолжая убеждать разгневанных мужчин, Гэмел заметил, что его отец, Томас и даже Фартинг прячут улыбки. Недоумевая, что их так забавляет, он в очередной раз задался вопросом, зачем он старается спасти шкуру Фартинга. Ответ был один – Шайн. Она никогда не простит его, если он хотя бы не попытается сделать это.
