Текст книги "Серебряное пламя"

Автор книги: Ханна Хауэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

– Идите к повозке, – велел Фартинг близнецам, протянув руку к Шайн.

Гэмел поспешно притянул ее к своему боку.

– Куда это вы собрались? – осведомился он.

– Сынок, вы не успеете собраться так быстро, – вмешался лорд Магнуссон. – Они слишком близко.

– Тогда им придется спрятаться внутри повозки, пока я запрягу лошадей и соберу вещи, – сказал Фартинг и повернулся к Гэмелу. – Отпусти ее, – ветел он.

– Она останется здесь.

Одна мысль, что ей придется встретиться со своими врагами, когда она к этому совершенно не готова, вывела Шайн из шока, в который ее повергло сообщение стражника.

– Нет! – воскликнула она, вырвавшись из хватки Гэмела. – Не сейчас.

Леди Эдина придержала Гэмела за локоть, когда он снова потянулся к Шайн.

– Как я понимаю, у вас нет желания встречаться с этими людьми. Но именно этим вы рискуете, если попытаетесь покинуть крепость сейчас, когда они на подходе. Почему для вас так важно избежать встречи с Броуди?

– Вы правы… мы не хотим встречаться с ними, но сейчас не время для объяснений, – ответила Шайн. – Клянусь могилой отца, дело не в неприязни. Это вопрос жизни и смерти, миледи. Вы не могли бы отказать им в приюте?

– Без уважительной причины? Нет. Но, как ты сказала, сейчас уже поздно пускаться в объяснения. Лигульф, отведи девушку и ее братьев в мою спальню. Там они будут в полной безопасности, – заверила леди Эдина нахмурившегося Фартинга. – Это единственная комната, куда ни один гость не посмеет войти без разрешения.

– Полагаю, я вправе знать, что все это означает, – произнес наконец лорд Уильям.

– Конечно, милорд, – согласилась Шайн, двинувшись следом за Лигульфом и братьями. – Как только Броуди уедут, я расскажу вам все, что вы пожелаете.

Лорд Уильям распорядился, чтобы никто из домочадцев не упоминал о Шайн и ее братьях. Фартинг не разделял уверенности хозяина дома, что его распоряжение будет выполнено, даже если его доведут до сведения всех обитателей Данкойла, что также вызывало сомнения. Впрочем, он понимал, что у них нет выбора. Велев стражнику передать посланцу Броуди, что его хозяин может рассчитывать на любезный прием, лорд Уильям повернулся к Фартингу. Тот чувствовал себя неуверенно.

– Ты не мог бы объяснить, что все это означает? – осведомился он.

– Не сейчас. У нас слишком мало времени, – ответил Фартинг. – Более того, я не рискнул бы говорить на эту тему, пока Броуди находятся в этих стенах. Шайн нисколько не преувеличила, когда говорила, что это вопрос жизни и смерти, милорд. Клянусь вам, она не совершала никаких преступлений против этих людей. Так что можете не волноваться, что вы укрываете ее от правосудия. Это все, что я могу сказать сейчас.

– Понятно. Я встречался с бароном однажды. Этого хватило, чтобы понять, что он за птица. Так что меня совсем не волнует, если я укрываю от него кого-либо. Можешь быть спокоен. Он не узнает, что твои друзья здесь.

– Спасибо, милорд. – Взгляд Фартинга упал на медальон, висевший на шее Гэмела. – Спрячь это, если не хочешь, чтобы все наши усилия пропали даром, – резко бросил он.

– Думаешь, я не в состоянии защитить то, что мне принадлежит? – проворчал Гэмел, засовывая медальон под одежду. – Не по этой ли причине ты требуешь, чтобы мы прятали все и всех?

– Когда ты узнаешь всю правду, ты поймешь, почему в данный момент самое разумное, что можно сделать, это спрятаться, – отрезал Фартинг и, слабо улыбнувшись, добавил: – Когда Шайн Катриона справится со своим страхом, никакая сила не заставит ее прятаться.

Едва войдя в просторные, богато убранные покои лорда и леди Логан, Шайн бросилась к окнам в надежде, что сможет наблюдать за прибытием Броуди. Однако обзор ограничивался внутренней частью двора. Разочарованная, она постаралась убедить себя, что это к лучшему. Если она будет торчать у окна, не исключено, что Броуди ее заметят.

– Что ты там высматриваешь? – поинтересовался Лигульф, следуя за ней от окна к окну. – Боишься, что кто-нибудь заберется сюда снаружи? Тебе следовало бы знать, что это невозможно.

Шайн улыбнулась:

– Знаю. Я пытаюсь найти безопасное место, откуда можно было бы наблюдать за Броуди, когда они появятся в крепости.

– Пойдем. – Лигульф взял ее за локоть, увлекая за собой. Близнецы двинулись следом. – Эти двери ведут в детскую, а оттуда можно видеть все, что происходит во дворе. – Он сдернул скатерть со стола, мимо которого они проходили, и сунул ее Шайн. – Если ты прикроешь свои волосы, тебя примут за любопытную горничную.

– Здорово, а то я опасалась, что меня заметят.

– Такие волосы нечасто встретишь.

– Да уж. Я еще не встречала никого с таким же цветом волос, – заметила Шайн, обмотав голову скатертью, и осторожно приблизилась к окну.

Сердце ее бешено колотилось. Помимо привычного страха она испытывала тысячу других эмоций. Прошло шесть долгих лет с тех пор, как она в последний раз видела тех, кому жаждала отомстить. Страх, который выгнал ее из родного дома, всегда был с ней. Но теперь она обнаружила, что не желает скрываться. Ей хотелось предстать перед своими врагами, бросить им в лицо обвинения и заставить их ответить за многочисленные преступления. Но она подавила это желание, сознавая, что еще не пришло время.

– Почему ты отказываешься выходить замуж за Гэмела? – спросил Лигульф.

– Если я соглашусь на это, то окажусь привязанной к нему. Я не могу себе этого позволить, – ответила она, не отрывая взгляда от крепостных ворот.

– Но такой союз дал бы тебе силы, которые требуются для борьбы.

– Вряд ли меня спасет один воин, каким бы сильным и умелым он ни был.

Не успел Лигульф вывести ее из заблуждения относительно возможностей Гэмела, как во двор Данкойла въехали Броуди. Катриона смертельно побледнела, черты ее лица напряглись, в глазах вспыхнул странный блеск. Лигульф нахмурился, наблюдая за ней. В его голове теснилась сотня вопросов, но он решил набраться терпения и выслушать ее историю вместе с остальными.

Броуди уже подъезжали к воротам, когда леди Эдина улучила минутку, чтобы обработать ссадины Гэмела.

– Жаль, что вежливость требует, чтобы мы оказали гостеприимство этим людям, – заметила она, промокая влажной салфеткой его лицо.

– Вы их недолюбливаете, миледи? – поинтересовался Фартинг, поспешно стирая грязь с собственного лица.

Она скривила губы в неопределенной улыбке.

– У меня бывают предчувствия, связанные с некоторыми людьми. Кто-то может сказать, что это не более чем глупость, однако интуиция меня еще ни разу не подводила.

– И нас тоже, – добавил Гэмел.

– И что, при встрече с Броуди у вас были такие предчувствия? – не отставал Фартинг.

– Да. От одного вида барона у меня стыла кровь. У него в душе царит мрак. Это видно по глазам, несмотря на его внешне учтивые речи, приятные манеры и нарядную одежду. Я не из тех, кого можно обмануть подобными вещами. Я видела его всего лишь раз и не испытываю особого желания встретиться снова.

Фартинг кивнул.

– А с его женой вы тоже встречались?

– Нет. Мы познакомились с ним, когда были при дворе. Он приехал с супругой, но я ее не видела. Мы с Уильямом уже уезжали, а они только приехали. Полагаю, она отдыхала с дороги. В любом случае можно только пожалеть женщину, связанную с таким человеком.

– Напрасно, – холодно обронил Фартинг. – Эти двое стоят друг друга.

– Ты их знаешь? – спросил Гэмел.

– Да, сэр Гэмел, хотя никогда не встречался с ними. Честь для них – пустой звук. Эта парочка погрязла в предательстве и убийствах. Они способны, сидя с улыбкой за вашим столом, вонзить вам кинжал между ребер, если им это выгодно. Думаю, что любой из их свиты, мужчина или женщина, может оказаться шпионом или лазутчиком.

– Получается, что в мой дом вот-вот проскользнет клубок гадюк, – протянула леди Эдина.

– Именно так, миледи.

– Не надо хмуриться, мастер Магнуссон, – мягко произнесла она. – Я не сомневаюсь в ваших словах. Собственно, они только подтверждают мои впечатления. Однако мы не можем не впустить их в крепость. Так что нам ничего не остается кроме как следить за ними и быть настороже. – Она успокаивающе улыбнулась. – Ваши друзья в безопасности. Пока они будут находиться в наших покоях, а когда придет время ложиться спать, Гэмел отведет их в потайные комнаты. Я бы поместила их туда прямо сейчас, но там темно и тесно, как в тюремных камерах. Их проектировали не для удобства, а как тайное убежище. – Она проигнорировала недовольную гримасу Фартинга и добавила: – Эту ночь вам придется провести в спальне Гэмела.

Теперь уже Гэмел хмуро уставился на нее:

– А ты не боишься, что мы поубиваем друг друга?

– Нет, сын. Я уверена, что чувство долга возобладает у вас над мелкими ссорами.

– Мелкими? – взвился он. – Ничего себе мелкая ссора! Он пытается присвоить то, что является моим.

– Катриона не твоя, – возразил Фартинг.

– Это когда-нибудь кончится? – в отчаянии вопросила леди Эдина. – Не будь вы так заняты выяснением отношений, то заметили бы, что наши гости уже въезжают в ворота. Ваше нелепое поведение может вызвать у них любопытство, что нам совершенно не нужно. И даже опасно!

Метнув в Фартинга последний испепеляющий взгляд, Гэмел стиснул зубы, чтобы удержаться от ответной реплики. Он не знал, почему Шайн так боится Броуди, но ее страх был для него достаточным основанием. Если она считает, что они представляют для нее угрозу, он должен сделать все, что в его силах, для ее защиты.

Но труднее всего ему было сдерживать нетерпение. Шайн находилась в пределах досягаемости, а ему приходилось ждать, держась от нее на расстоянии. Гэмел так и не избавился от опасений, что она найдет способ вновь ускользнуть от него, и подозревал, что ему предстоит нешуточная борьба с самим собой, чтобы не сторожить ее постоянно после того, как Броуди уедут.

Даже сейчас, наблюдая за прибытием незваных гостей, он боролся с желанием подняться в спальню родителей, где находилась Шайн. Его тело томилось по ней. Никогда прежде Гэмел не испытывал такой страсти к женщине. Хотя это было именно то, чего он так долго искал, он не был уверен, что действует правильно. За последние дни его жизнь настолько изменилась, что он поневоле задавался вопросом, чего больше в его нынешнем состоянии: радостей или мучений. Раздосадованный этими мыслями, он постарался выбросить их из головы и сосредоточил внимание на Броуди.

– Вырядились, как королевские персоны, – заметил Фартинг.

Гэмел кивнул, поморщившись.

– Сами в шелках и драгоценных каменьях, а слуги дрожат от холода в рваном тряпье.

– У них такой измученный и голодный вид, будто их держат в черном теле. Но меня беспокоит вооруженный отряд, – сказал Фартинг.

– Наемники, причем их худшая разновидность. Не то что мой отец в молодости.

– Эти вояки не знают, что такое преданность. Они лояльны только до тех пор, пока им платят. Или пока не поступит лучшее предложение.

– А пока они придерживаются своей сомнительной лояльности, нет бесчестного деяния, которое они отказались бы выполнить. Боюсь, сегодня ночью в казарме будут беспорядки, а то и парочка смертей.

– А нельзя их поселить отдельно от ваших людей?

– К сожалению, нет, – ответил Гэмел. – Разве что во дворе. Но подобное проявление недоверия вызвало бы вопросы, на которые у нас пока нет ответов. То, что барон нанимает подобную публику, характеризует его самого.

– С самой худшей стороны, – буркнул Фартинг. – Эти вояки наняты совсем не для того, чтобы воевать, можешь мне поверить. Барон – такой же негодяй, как его наемники.

Гэмел нахмурился, пристально вглядываясь в мужчину, приближавшегося к его отцу. Малис Броуди был строен и недурен собой. Его богатая одежда и обилие сверкающих драгоценностей буквально слепили глаза. Но этот блеск не мог скрыть хитрое выражение его глаз.

Многое переняв у своей мачехи, Гэмел стал изучать лица людей, их нравы. Вскоре он выделил определенные черты и поступки, которые могли рассказать ему о характере человека почти столько же, сколько говорили Эдине ее инстинкты. Его метод так часто давал результаты, близкие к суждениям Эдины, что он не мог полностью отмести его.

На красивом лице лорда Броуди играла любезная улыбка, но она не вызвала у Гэмела доверия. В ней было что-то фальшивое, словно он долго репетировал перед зеркалом. Его глаза были полуприкрыты, но Гэмел не сомневался, что из-под полуопущенных век он изучает Данкойл и его обитателей, их силу и особенно их слабости. То, как Броуди двигался, его жесты и улыбка сказали Гэмелу, что за этим человеком нужно следить, и очень внимательно. И тем не менее, признал Гэмел, если бы не страх Шайн, настроивший его на подозрительный лад, он мог бы легко обмануться. встретившись с Броуди при других обстоятельствах.

– Позвольте поблагодарить вас за вашу доброту, лорд Уильям, – произнес Малис вкрадчивым тоном. – И вас, дорогая леди Эдина. В округе развелось столько всякого отребья, что я боялся, что не смогу обеспечить безопасность моей дорогой жены, если мы продолжим путь на ночь глядя.

– Да, – отозвался лорд Логан, – путешествия становятся все более опасными в наше время.

– Верно, а дорога в Стирлинг пользуется у разбойников особым спросом. Ведь по ней путешествуют самые богатые и знатные господа, направляющиеся к королевскому двору. Приходится только сожалеть, что нет другого пути от наших владений до королевского замка. Впрочем, в такой мощной крепости, как эта, мы будем чувствовать себя в полной безопасности.

– Надеюсь, вам будет удобно здесь, лорд Малис… вам и вашей благородной супруге.

– Вы знакомы с моей женой?

– Нет, – ответила леди Эдина, – мы не встречались.

– В таком случае позвольте мне представить ее. – Малис взял руку женщины, стоявшей рядом с ним. – Моя жена, леди Арабел Броуди.

Обратив наконец внимание на жену барона, Гэмел словно оглох, не слыша представлений и обмена любезностями. Он отвечал скорее по привычке, чем осознанно, завороженный видением, которое предстало перед его глазами.

Он смотрел в огромные, до боли знакомые фиалковые глаза. Из-под роскошного головного убора виднелось несколько серебристых прядей. Даже в грудном голосе леди Броуди звучали знакомые нотки, хотя и несколько подпорченные неискренностью, с которой она выражала свою радость от встречи с ними.

Нос у женщины был острее, чем у Шайн, а в прекрасных глазах и линиях выразительного рта угадывалась жесткость, несмотря на призывный взгляд, которым она одарила его. Чем больше он смотрел на нее, тем больше находил различий, но они не могли опровергнуть мысль, зародившуюся у него в голове.

Взглянув на друзей и родителей, Гэмел убедился, что не он один пережил шок. Они это неплохо скрывали, но любой, кто знал их так же хорошо, как он, заметил бы признаки потрясения на их лицах и в поведении. Лорд Магнуссон изучал носки своих сапог, явно пытаясь скрыть выражение лица, пока ему не удастся овладеть собой.

Но только в черных глазах Фартинга Гэмел нашел подтверждение своей догадке. Когда он на мгновение встретил его взгляд, то не увидел в нем ни шока, ни удивления, ни замешательства. Зато в них сверкнуло предостережение. Фартинг явно опасался нечаянно выдать тот факт, что столкнулся лицом к лицу с женщиной, невероятно похожей на Шайн. Гэмел не мог более отрицать очевидное: леди Арабел Броуди – мать Шайн.

Глава 6

– Так говоришь, это вопрос жизни и смерти? – приглушенно спросил лорд Уильям, входя вместе с Фартингом в большой зал. Гости уже успели освежиться после дороги и теперь собирались на обед.

Фартинг спокойно встретил его недоверчивый взгляд.

– Да, милорд. Клянусь своей бессмертной душой. – Он нахмурился, глядя на одного из подручных Броуди, который крутился поблизости от них.

– Дьявол, – пробормотал лорд Уильям, свирепо глянув на мужчину, который привлек внимание Фартинга. – За мной шпионят в моем собственном доме, очевидно, в благодарность за оказанное гостеприимство. Не могу дождаться завтрашнего утра, когда мы распрощаемся с незваными гостями. – Он перевел взгляд на леди Броуди. – У этой особы очень голодные глаза, парень.

– Да, милорд. Будьте осторожны, если не хотите заставить свою супругу ревновать.

Лорд Уильям усмехнулся:

– С нее станется. – Они обменялись короткими смешками, затем их лица снова стали серьезными. – Леди Броуди пожирает глазами всех, кто в брюках, а ее муж облизывается на всех, кто в юбке. Думаю, это будет очень утомительная трапеза.

Гэмел попытался сосредоточиться на еде, но напряжение, витавшее над столом, было слишком сильным, чтобы не обращать на него внимания. Леди Броуди бесстыдно строила глазки его отцу, приводя Эдину в ярость, выражавшуюся в ледяной вежливости. Гэмел знал, что мачеха доверяет отцу, но наблюдать, как гостья соблазняет твоего мужа за твоим собственным столом, было слишком большим испытанием даже для Эдины.

Когда леди Броуди, явно разочарованная отсутствием отклика на ее авансы со стороны лорда Логана, переключила свое внимание на него, Гэмел испытал очередной шок. Он уже привык к внешнему сходству между ней и Шайн, а каждое новое проявление ее подлой натуры только уменьшало это сходство. Однако свидетельство того, что леди Броуди – прирожденная шлюха, подействовало на него угнетающе. Она сидела рядом с мужем и всем своим видом демонстрировала, что готова одарить своими милостями каждого мужчину, присутствующего в зале, если он того пожелает. Хуже того, она делала это так тонко, используя для возбуждения мужчин свою красоту, голос и врожденную чувственность, что было на удивление легко увлечься этой женщиной. И забыть, что одно упоминание об этой красивой и утонченной даме заставляет Шайн бледнеть от ужаса.

Что нужно сделать, размышлял он, чтобы заставить ребенка бояться собственной матери так, как Шайн боялась леди Броуди? Как бы Гэмел ни презирал женщину, которая произвела его на свет, он никогда ее не боялся. Его мать пыталась избавиться от него еще до рождения, но, отдав его Уильяму, она перестала влиять на его жизнь, и все зло, что она причинила, было направлено против его отца и Эдины. Трудно было поверить, что мать может представлять реальную угрозу для собственного ребенка. Тем не менее Гэмел не сомневался, что у Шайн имеются основания для страха.

– Вы счастливица, леди Логан, – проворковала Арабел. – У вас столько здоровых детей.

– Бог был очень добр к нам, – отозвалась Эдина. – А у вас есть дети?

– Увы, Бог не благословил нас с Малисом ребенком, хотя мы женаты почти семь лет.

– Вы не должны отчаиваться.

– О, это не единственная моя печаль. Мое дитя, рожденное в первом браке, унесла болезнь. Это была девочка. Увы, бедная Шайн Катриона была слишком хрупкой и слабой, чтобы бороться с недугом, который свел ее в могилу в двенадцатилетнем возрасте.

Может, Шайн и была внешне хрупкой, подумал Гэмел, но духовно определенно не слабой. Впрочем, не повстречай он Шайн раньше, наверняка принял бы трагическую историю леди Броуди без всяких вопросов. Подобные утраты не были редкостью. Леди Броуди достаточно убедительно изображала горе. Не знай Гэмел, что Шайн жива и здорова, он легко бы проникся сочувствием к безутешной матери.

– Боюсь, род моего покойного мужа был обречен на угасание, – продолжила Арабел. – Даже его незаконные сыновья умерли в том ужасном году.

Пока Эдина произносила все приличествующие случаю слова, выражая соболезнования, Гэмел наблюдал за Фартингом, сидевшим напротив. Тот никак не отреагировал на слова леди Броуди. Тем не менее Гэмел не сомневался, что троица, прятавшаяся в покоях его родителей, была той самой, которая, по словам леди Броуди, давно умерла. Во что же он ввязался, спрашивал он себя. Похоже, ситуация, связанная с Шайн, гораздо запутаннее и опаснее, чем ему казалось. Вопрос жизни и смерти, как сказал Фартинг. С каждым мгновением Гэмел все более убеждался, что его соперник тут прав.

Сидя за столом, Фартинг изучал пару, заставившую Шайн Катриону и ее братьев бежать из родного дома, спасая собственные жизни. Он никогда не сомневался в истории, которую рассказала ему Шайн Катриона, да и последующие годы предоставили достаточно доказательств ее правоты. Для четы Броуди убийство и предательство были обычным средством достижения своих целей и устранения противников. Однако теперь Фартинг пришел к мысли, что даже Шайн Катриона не понимает, насколько вероломна эта парочка. Оберегая ее от лишних страданий, он не рассказывал ей о наиболее гнусных поступках, которые числились за ее матерью и отчимом. Скорее всего Шайн Катриона не сознавала, как много сил ей потребуется для борьбы с ними. Только смерть могла остановить интриги Броуди. В этом Фартинг не сомневался.

Он твердо решил, что не позволит Шайн Катрионе и близнецам приблизиться к чете Броуди. Его всегда поражало, сколько бедолаг попадалось в расставленные ими сети. Но теперь он понял, в чем секрет их успеха. Внешне благопристойные, любезные, они вводили людей в заблуждение, пользуясь их доверчивостью. Не знай Фартинг правду, он и сам бы поверил в их дружеское расположение и симпатию. Именно это знание заставляло его смотреть глубже и держаться настороже. И если у Шайн Катрионы хватало сообразительности, чтобы почуять опасность, то близнецы были совершенно беззащитны перед этими хитрыми и беспринципными людьми.

Его забавляли взгляды, которые леди Броуди бросала в его сторону. Когда Фартинг ответил на ее ужимки, ее муж не выказал и намека на ревность. Лорд Броуди явно не возражал, чтобы его жена удовлетворяла свою похоть, как она того пожелает, предоставив себе такую же свободу. Забавы ради Фартинг откликнулся на игривую тактику Арабел. Поскольку он был единственным, кто это делал, вскоре он безраздельно завладел ее вниманием. Леди Броуди явно была не прочь сходить «налево».

На мгновение Фартинг усомнился, стоит ли ему поощрять эту женщину. Но только на мгновение. Это был шанс получить ценную информацию, удовлетворив потребности тела. Слишком соблазнительное сочетание, чтобы от него отказаться. К тому моменту, когда трапеза закончилась и отец отвел его в укромный уголок, Фартинг уже принял решение.

– Зачем ты отвечаешь на заигрывания этой потаскушки? – осведомился лорд Магнуссон со смесью неодобрения и замешательства.

– А почему бы и нет? – поинтересовался Фартинг.

– Ты хочешь сказать, что собираешься переспать с этой гадюкой?

– Да, но это не значит, что она укусит меня.

– Ты так уверен в этом?

– Не беспокойся отец. Мной руководит отнюдь не похоть.

– Об этом я уже догадался. Однако благородные побуждения не защитят тебя от яда этой женщины. Неужели ты думаешь, что сумеешь обмануть такую прожженную бестию и получить от нее полезные сведения?

– Она не единственная, кто способен на коварство. Возможно, мне не удастся добыть ничего ценного, но я не могу упустить такой шанс. Не волнуйся. Я очень хорошо понимаю, насколько опасна эта особа.

– Что ж, тебе виднее. – Лорд Магнуссон нахмурился, глядя на Марго, которая разговаривала с одним из приближенных Малиса по имени Мартин. – Жаль, что я не испытываю такого же доверия к суждениям Марго.

– Похоже, она увлеклась этим молодым человеком.

– Это один из ближайших подручных Малиса и его родственник, кажется, кузен. Я узнал об этом, когда мы были при дворе. Он шпионит для Малиса, выбирая жертвы для его козней.

Фартинг помолчал, наблюдая за парой.

– Малису следовало бы тщательнее подбирать себе подручных.

– Что ты имеешь в виду?

– Взгляды, которые Мартин бросает на Малиса, не похожи на взгляды преданного слуги или любящего родственника. В них сквозит горечь с примесью цинизма. Мартин явно недолюбливает своего кузена. Но этого маловато, чтобы считать его порядочным человеком. Кстати, где тот парень, за которого ты собирался выдать Марго?

Лорд Магнуссон удрученно улыбнулся:

– Я собирался выдать ее за Гэмела.

– Понятно. И что, все надежды на этот брак улетучились? – поинтересовался Фартинг, хотя заранее знал ответ.

– Да, и тебе это отлично известно. Я уже рассказал об этом Марго. По-моему, она даже испытала облегчение. Гэмел слишком сильный и страстный мужчина для такой скромной и застенчивой девушки. Ей нужен более тихий, спокойный муж. Возможно, поэтому ее заинтересовал этот парень, предпочитающий держаться в тени, – добавил он.

К ним присоединился лорд Уильям.

– К сожалению, это близко к истине, – заметил он, услышав последнюю реплику. – Рядом с Марго приближенный лорда Броуди и его соглядатай. Он всегда следует за своим господином.

Лорд Магнуссон нахмурился:

– Знаю. Нужно увести Марго подальше от этого типа.

– Почему, отец? – Фартинг пожал плечами. – Что плохого в невинном флирте?

– Марго не слишком опытна в словесных увертках. Она может случайно проговориться.

– Мне тоже пришла в голову такая мысль, – сказал лорд Уильям. – Я попросил юного Лигульфа, чтобы он покрутился рядом с ними. Пусть девушка немного развлечется, Томас. У Лигульфа очень острый слух. Если она начнет говорить лишнее, мальчишка вмешается. – Он взглянул на Фартинга: – Наша гостья снова бросает на тебя призывные взгляды.

– Вижу. Увы, долг зовет, – произнес Фартинг с преувеличенной неохотой.

– Он понимает, во что ввязывается? – поинтересовался лорд Уильям, когда Фартинг отошел.

– Надеюсь. Он не новичок в таких играх и при необходимости может быть очень хитрым. Мне кажется, он все это затеял, чтобы разузнать побольше о наших незваных гостях. Если дело нечисто, Фартинг именно тот, кто способен это выяснить. – Лорд Магнуссон огляделся и, увидев, как педантично люди Броуди расположились по периметру большого зала, пробормотал: – Неужели наступит момент, когда мы снова сможем свободно разговаривать?

Уже близилось время ложиться спать, когда Гэмелу наконец удалось остаться наедине с отцом.

– Скажи Фартингу, что он может наслаждаться полным уединением в моей спальне. Я переночую в другом месте.

– С братьями?

– Угу, с братьями, – буркнул Гэмел и поспешно отошел, завидев лорда Магнуссона, направлявшегося к ним.

Уильям нахмурился, глядя вслед сыну.

– Что-нибудь не так? – поинтересовался Томас Магнуссон, проследив за его взглядом.

– Гэмел сказал, что переночует в комнате своих братьев.

– Понятно. И ты не веришь в правдивость его слов.

– Нисколько. Может, он и проведет часть ночи с ними, чтобы не выглядеть лгуном, но, как только все заснут, он устремится на поиски Шайн. – Уильям тихо рассмеялся. – Я только что сообразил, как он рассчитывает добраться до нее. Убежище, где мы спрятали Шайн с братьями, имеет еще один вход. Он редко используется, и я совсем забыл о нем. Но Гэмел наверняка помнит. Бьюсь об заклад, что он намерен воспользоваться им.

– Может, лучше перевести Шайн в другое место? Или хотя бы предупредить ее?

– Нет. Я не стану вмешиваться в их отношения. Гэмел никогда не обидит девушку.

– Я этого и не думал. Но они вроде бы разругались.

– В пух и прах. Надеюсь, часок-другой, проведенный наедине, положит ссоре конец. Гэмел сходит с ума от страсти. И от ревности, хотя отлично знает, что у нее никогда не было другого мужчины. Я бы даже пожалел парня, если бы не знал, какая награда ждет его по окончании всех этих терзаний.

– А мне жаль девушку, – вставила Эдина, подойдя к мужу. – Представляю, как страдает бедняжка от его дурацкого поведения. Пожалуй, мне следует перемолвиться словечком с ним или с ней, а может, с обоими.

– Не стоит, дорогая, – возразил Уильям, обняв жену за плечи и поцеловав в щеку. – Самое лучшее, что мы можем сделать, – это не вмешиваться. Пусть сами разбираются.

– Ладно, не буду. Посмотрю, как пойдут дела. – Эдина повернулась к Томасу: – Вы тоже не хотите одернуть своего сына?

– Вы имеете в виду тот факт, что он ответил на призывные взгляды леди Броуди?

– Да. Вам не кажется, что это опрометчивый поступок? Не хочу никого поучать, но…

Томас поднял руку, останавливая ненужные возражения.

– Наверное, вы правы. Но молодые люди чаще руководствуются жаром в крови, чем голосом рассудка. Хотя некоторый смысл в его поступке есть.

– Да, – кивнул Уильям. – Возможно, Фартингу удастся добыть полезные сведения. А почему у тебя такой озадаченный вид? – спросил он у жены.

– Я вообще не понимаю, как он мог принять кокетничание леди Броуди за чистую монету.

– С готовностью, как любой другой мужчина.

– И все-таки… Вспомни, что говорил нам Гэмел про ранение Фартинга. – Эдина поспешно прижала ладонь ко рту, виновато глядя на лорда Магнуссона.

– Ах да, – Уильям бросил на собеседника осторожный взгляд, – та рана.

– Какая рана? – нахмурился Томас, переводя взгляд с одного на другую. – Фартинга недавно ранили?

– Ну, я точно не знаю. – Уильям помедлил, колеблясь. – Не хотелось бы выступать в роли вестника печальных новостей.

– Говорите! Я должен знать.

– Гэмел сказал нам, – ответила Эдина, – что Фартинг получил в свое время тяжелое увечье, сделавшее его неспособным обладать женщинами. – Она нахмурилась, когда Томас, ошарашенно уставившийся на нее, вдруг расхохотался.

– И вы поверили? – вымолвил он, стараясь совладать с приступами смеха. – Единственная проблема Фартинга в общении с женщинами состоит в том, что он слишком часто и слишком быстро отвечает на их домогательства. – Его веселье еще более усилилось, когда губы Уильяма расплылись в медленной ухмылке.

Эдина подбоченилась, хмуро глядя на мужчин:

– Значит, это был обман. Странно. Честно говоря, я не понимаю, что вас так рассмешило и зачем нужно было лгать? Какой смысл?

– Дорогая, – ответил Уильям, – как проще всего объяснить, почему замужняя женщина оказалась невинной? Оберегала свою девственность для любимого. Воображаю, как удивился Гэмел, сделав такое открытие. – Он снова рассмеялся, глядя на Эдину, которая, в свою очередь, улыбнулась.

– И когда Фартинг услышит о том, как его оклеветали, – добавил Томас, присоединившись к дружному смеху четы Логанов, – он встанет на дыбы.

Фартинг лукаво улыбнулся, когда дверь его комнаты тихо приоткрылась. Не приходилось сомневаться, чей женский силуэт на мгновение обозначился на пороге, прежде чем дверь закрылась. Тем не менее он изобразил удивление. Сделав вид, что опасается нападения, Фартинг схватил свой меч и направил его на вошедшего.

– Мой добрый рыцарь, – вкрадчиво промолвила леди Броуди. – Это не то оружие, которое я хотела бы увидеть без ножен.

– В таком случае подойдите ближе, миледи, и вы убедитесь, что мой второй меч находится в боевой готовности.

– Боюсь, это будет неблагоразумно с моей стороны. – Она неуверенно шагнула к постели, словно пребывая в нерешительности.

Очевидно, это был способ убедить партнера, что его мужская притягательность оказалась сильнее ее скромности и моральных принципов. Фартинг едва не рассмеялся. Эта женщина определенно владела искусством обольщения.

– Поверьте, ваше доброе имя будет в полной безопасности. – Он осторожно притянул ее к кровати. – Клянусь, я не обмолвлюсь ни единым словом, порочащим вас, и сделаю все от меня зависящее, чтобы вы ни о чем не сожалели.