Текст книги "Договоренность: Семья Ферро. Книга 6 (ЛП)"
Автор книги: Х. М. Уорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
– Да, – он сжал челюсть после того, как произнес это.
– Он целовал мою шею, грудь, перед тем как он… – Я тяжело дышала. Не могла рассказать ему подробности. Выглядело так, будто я собственноручно убиваю его. Боль, отразившаяся на его лице, заставила меня перейти к самому главному: – Шон, у нас пока ничего не было.
Он моргнул так, будто не совсем понял то, что только что услышал: – Что?
– Я нравлюсь Генри. Он хотел пригласить меня на свидание, но так как я работаю на Блэк…
– Он не может.
– Верно, поэтому он заказал меня. У меня еще не было с ним секса.
– Еще?
Я кивнула: – Он снова хочет меня. И в эти выходные он хочет переспать.
Шон прижал меня к себе крепче: – Чего хочешь ты?
– Не имеет значения, чего я хочу, я не…
– Скажи мне. Ты хочешь его? Ты бы согласилась быть с ним? Он хороший человек. В нем есть все то, чего лишен я. Он был бы хорошей парой тебе, Эвери.
Улыбнувшись ему, я ответила: – Я не хочу Генри. Я хочу тебя. Дело в том, что я не могу полностью узнать тебя. Ты не хочешь открыться мне. Без этого я не вижу какого-либо будущего для наших отношений. – Я запуталась пальцами в волосах у него на затылке и накрутила один локон.
Шон улыбнулся, но это было быстро и практически незаметно. Закрыв глаза, он стоял и беззвучно дышал так какое-то время: – Ты еще одна девушка у Блэк, которая по контракту делает все, что угодно, так?
– Да, но…
– Тогда я заказываю тебя на эти выходные. Мы можем попробовать это, возможно.
– Ты уверен, что просто не пытаешься держать меня подальше от Генри?
Он ухмыльнулся: – Это дополнительный бонус.
Глава 6
На следующее утро я сидела в центре аудитории по психологии. Я была на на одном конце стола, а другая студентка, которую я не так хорошо знала, сидела напротив меня с листом бумаги и ручкой на коленях. Нашим заданием было поработать над практическим применением тех техник, которые мы учили в течение семестра.
Ссутулившись, я сжалась, сидя на своем месте. Бабочки порхали в животе, но не от радости. Я ненавидела быть на виду у всех. Другие пятьдесят или около того студентов развалились на своих местах и приготовились наблюдать. В последующие три дня мы практикуем стандартные ответные тактики поведения. Пример первый, Эвери Стэнц. Единственное хорошее здесь было то, что никто не знал, насколько сильно я сломлена внутри. А пока я размышляла, сможет ли эта девушка пробраться через мои стены к моей сущности и надавить на нужные рычаги. Сомневаюсь. Я скрестила руки на груди. Ей-богу, как ярмарочный уродец, и совершенно не настроенный на участие.
Наш профессор, доктор Прэтс, стоял напротив стола. Он был долговязым мужчиной в возрасте, с лысиной, но легкая седина волос еще проглядывала на его висках. Профессор был одет в футболку и брюки цвета хаки. Подошвы его туфель были изношены, а еще он носил носки разных цветов. Иногда я думала, делал ли он это специально, чтобы мы заметили, потому что наши занятия предполагают, что мы должны быть наблюдательными и заметить сей факт, понять, что имеется в виду.
Доктор Прэтс обратился к студентам, объясняя порядок предстоящего практикума: – У Эвери и Эммы будет пять минут на разговор. Задача Эммы будет состоять в том, чтобы направлять ход беседы и помочь Эвери распознать и идентифицировать ее чувства по любой теме разговора, которая может возникнуть. Во время этого упражнения, если кто-то из вас достигнет сути разговора, приоткроет «больную» тему для собеседника, сеанс заканчивается. Цель этого задания – помочь вашему оппоненту вычислить его эмоции. Это все. – Он обернулся к нам: – У вас есть пять минут. Вперед! – Нажав на кнопку на своих часах, он присел на пустое место в первом ряду.
Эмма нервничала. Свои светло-каштановые волосы она заправляла за уши. Одета была в джинсы и розовый свитер, в ушах жемчужные сережки. Оценив ее вид в первые секунды, я решила, что мы с ней далеко не продвинемся. Эмма выглядела как девушка, у которой жизнь легка и проста. Я могла видеть это в ее глазах.
Она сидела на краешке своего стула. Затем заерзала немного и, наконец, взглянула на меня, озадаченно улыбнувшись: – Итак, Эвери, как ты сегодня поживаешь?
– Прекрасно.
– Эвери, – доктор Прэтс остановил меня, поучая, – ты должна, по крайней мере, быть хотя бы наполовину такой же участливой в этом задании. Мисс Стэнц, настоящий пациент был бы более активным.
– Не подросток, – учтиво добавила я.
– Вы не подросток. Говорите полноценными предложениями, пожалуйста. И да, я буду останавливать каждую из вас, если это потребуется. – Он снова нажал на кнопку на своих часах. – Продолжаем.
Я выпрямилась на своем месте: – Сегодня у меня все хорошо.
Эмма посмотрела на доктора Прэтса, но на этот раз он не вмешался: – Звучишь немного напряженно. Что-то беспокоит тебя?
Я затрясла головой и уставилась на ногти на руках: – Не то чтобы очень. Просто обычный предэкзаменационный стресс и попытки все успеть вовремя.
– О, у тебя обычно проблемы с этим?
– Нет, – я не хотела говорить об этом перед всеми людьми в аудитории, но меня оценивали в этот раз. Поэтому я добавила: – Просто в последнее время такое чувство, что время ускользает от меня. Добавь к этому итоговые семестровые работы, и я просто загружена под завязку. Ничего серьезного. Наступит лето, и тогда свободного времени прибавится. Время оно ведь такое, так ведь? Его или слишком много или слишком мало. Никогда не бывает золотой середины, – улыбнулась я ей.
Эмма кивнула: – Какие самые основные занятия отнимают все твое время?
– Работа и учеба.
– Я понимаю, что это довольно трудновато. Где ты работаешь?
Дерьмо. Я выпрямила спину и солгала: – В стейк-хаусе.
– Стоп, – доктор Прэтс прервал нас и сделал шаг между нами. Повернувшись к Эмме, он сказал: – Вы ощущаете, что продвигаетесь вперед в разговоре?
Эмма сжалась на своем стуле: – Да, полагаю, что так.
– Эвери, так как у нас осталось всего лишь несколько минут, предоставьте карт-бланш собеседнику. Продолжаем. – Он сделал шаг назад, и часы снова затикали.
Предоставить карт-бланш? Каким блин образом мне это сделать? Я пыталась придумать, что же такое сказать ей о себе, чтобы никто далее не захотел покопаться у меня в голове. Я выбрала кое-что, казавшееся, в целом, безобидным: – Мои друзья напрягают меня. Точнее один очень сильно волнует меня. Он продолжает твердить, что изменится, но так ничего и не происходит. – Ну, подойдет для затравки? Я не уточнила, что говорю о Шоне, но это должно дать ей достаточно пищи для размышлений, чтобы занять нас еще на несколько минут.
Доктор Прэтс кивнул мне, довольный ходом событий. Это хорошо.
Эмма поджала губы. Морщинка пролегла между ее бровей от напряжения: – А, то есть ты считаешь, что люди не могут измениться?
– Люди не меняются.
– Итак, ты полностью отвергаешь эту мысль? Полагаешь, человек не может поменяться, если он поставил себе такую цель?
– Нет, и теория изменения это всего лишь теория. Люди не меняются. Назови хотя бы одного человека, кто на самом деле, по-настоящему изменился, – Эмма, было, открыла рот, но так ничего и не сказала. Я подталкивала ее к ответу: – Ну, давай. Хоть кого-нибудь.
– Стоп, – сказал доктор Прэтс. Он поднялся и встал между нами, сказав Эмме: – Она уже управляет этим разговором. А это твоя задача – контролировать его. Верни его в прежнюю колею, чтобы вопросы исходили по тому пути, который нужен тебе, иначе одному Богу известно, чем это все окончится. Продолжаем.
Эмма тяжело сглотнула: – Почему твоему другу нужно измениться?
Потому что у него извращенное мировоззрение, и он хочет, чтобы я тряслась от страха, когда мы займемся сексом: – Чтобы избавиться от призраков прошлого.
– Что-то плохое произошло с ним в прошлом? – Я кивнула. – Понимаю. Тогда скажи мне, как человек, на твой взгляд, может избавиться от травмирующего прошлого? – Я запнулась. Бесстрастное выражение сошло с моего лица. Она заметила это и пошла напролом: – Что-то такое же случилось с тобой? Чувствуешь, что не можешь уже измениться? Ощущаешь себя загнанной в угол?
Сердце билось как бешеное, и холодный пот выступил на лбу. Я старалась не показывать своей реакции, но было такое чувство, будто каждый уже понял, что она нащупала что-то. Я уставилась на нее с таким взглядом, как будто хотела стукнуть ее позже на парковке, когда мы закончим. Старалась, чтобы голос был непринужденным, а лицо не выражало никаких эмоций, но не получалось. Во мне было слишком много желчи и обиды из-за произошедшего: – Да.
– Это изменило тебя?
Я кивнула. Нас учили, что если человек решил измениться, то он сможет. Что-то щелкает в его мозгу еще до того, как сам процесс заканчивается. Но так было не со мной. Я не выбирала то, что произошло. Проснувшись в один прекрасный день, я ощутила всю силу тех изменений, что навалились на меня. Я глянула на доктора Прэтса, надеясь, что он остановит ее, но тщетно. Эмма спросила: – И именно поэтому ты считаешь, что люди не могут меняться, так как сама не можешь сделать то же самое?
Что-то внутри меня дрогнуло, наверное, Эмма зацепила больное место в моей душе. Вся наша группа замерла, наблюдая за нами. Я глядела на нее. Измениться по собственному желанию невозможно. Если бы это было реально, я бы не была такой, как сейчас.
– Люди не меняются, – выдавила из себя я. Горло сжалось слишком сильно, и голос стал напряженным.
– Ты хочешь изменить свою жизнь? Возможно ли, что это ты не можешь представить перемены в жизни, а не твой друг?
Я сжалась. Забыла на какое-то мгновенье, что я не одна и кругом куча людей. У меня все эмоции на лице написаны. – Нет, это потому что некоторые изменения просто не происходят. Они не могут так просто осуществиться. Некоторые люди слишком закрыты в себе, слишком сломлены внутри. И их уже нельзя исправить, поэтому не важно, о чем ты просишь или как ты это представляешь, в итоге результат всегда будет…
Доктор Прэтс оборвал меня: – Все, время. И тут я осознала, что Эмма добралась до сути. Я даже до конца не уверена, как она это сделала, но у нее получилось. Позволять людям лезть в душу других и давить на больное – просто сумасшествие какое-то. Мне-то лучше не стало. Я чувствовала себя глупой. Доктор Прэтс продолжил: – Эмма, очень хорошо, но больше никогда так навязчиво и внезапно не лезь в сознание человека, нажимая на разные кнопки, чтобы увидеть, что произойдет. Когда ты идентифицируешь уязвимое место, как то, что ты нащупала сегодня. Это может быть как совсем недавняя душевная рана из-за ущемленного самолюбия, так и давнишняя внутренняя травма. Если надавишь рычаги в том месте, где человек все еще ощущает боль, это обернется эмоциональным крахом. Ты лишишься контроля в управлении сеансом и самим клиентом. На сегодня все. Занятие окончено. – Доктор Прэтс развернулся к нам с Эммой: – Пожалуйста, соберите свои вещи и следуйте за мной в консультационный центр.
Эмма запротестовала: – У меня еще занятия после этого.
– Тогда ступай, я покажу тебе в следующий раз. Эвери, идем со мной, – доктор Прэтс уже был за дверью до того, как я успела схватить все свои учебники. Я последовала за ним. Он был чертовски высоким, и за его размашистым шагом я едва поспевала. Когда настигла его, он взглянул сверху на меня: – Я же все вижу, ты ведь понимаешь.
Я уже знала, о чем он. Он заметил бардак в моей голове. Тут не было никакой загадки для таких, как он, простой обмен информацией без каких-либо слов: – Я понимаю. Тебе необходима помощь?
Я смотрела прямо перед собой и сильнее прижала к груди учебники: – Никто не может помочь мне.
– Хм. Тогда немного слов в качестве предупреждения на будущее: призраки следуют за нами ровно до того момента, пока мы не решаемся бороться с ними. До сего момента они пытаются любыми путями проникнуть в нашу реальную жизнь и разрушить все до основания.
– Это как полтергейст.
– Точно, – мы дошли до нужной двери, и он толкнул ее, позволяя мне войти первой.
Именно здесь, в консультационном центре колледжа, я хотела писать свою дипломную работу. Если я продолжу работать на Блэк, то смогу начать уже этим летом. Волнуюсь и в тоже время нервничаю, находясь тут. Я хочу помогать людям, но мне самой нужно не меньше помощи. И это дает мне серьезные основания размышлять, получится ли у меня. Какое-то время я считала, что вся та боль, пережитая мною, поможет мне преуспеть в этой деятельности, но сейчас я уже не была так уверена. Иногда боль внутри только и доставляет страдания.
Доктор Прэтс подошел к общей доске, захватил свои бумаги, и я проследовала вслед за ним в его кабинет: – Присаживайся.
Я не была уверена, что он хотел от меня, но все равно присела: – Эвери, я знаю, что ты хочешь быть допущена к выпускной программе в следующем году. Она довольно тяжелая и сложная и, честно говоря, я обеспокоен, сможешь ли ты осилить ее в полной мере.
Это была новость для меня. Паника зародилась где-то внизу живота: – Я смогу ее осилить. Знаю, что все получится. Я закрыла свой средний балл для зачисления на программу. У меня были хвосты, но я все отработала.
Он сложил руки ладонями вместе и смотрел на меня какое-то время. Его темные глаза выражали полное понимание и обеспокоенность, но это все еще вызывало неприятное чувство в животе: – Ты права. Ранее в этом году твоя успеваемость была не на высоте. Потом она улучшилась, но я чувствую, что у тебя есть какие-то внешние факторы, которые отвлекают тебя от твоей основной работы по курсу. Есть что-то, о чем ты хочешь поговорить? – Я покачала головой и смущенно улыбнулась ему. – Если когда-нибудь захочешь обсудить, я здесь. Хочу, чтобы ты успешно все окончила, Эвери.
– Я нашла способ начать выпускную программу этим летом. Я могу окончить для начала курс полегче, но работать с ним целый год, если вы, конечно, считаете, что мне следует, доктор Прэтс. Мне действительно нужно это. Я так много трудилась, чтобы поступить сюда. Обещаю, что все свое время и внимание буду уделять этой работе.
– Эвери, мне нравится идея того, чтобы ты растянула свой курс, дабы осилить его и после лета. Возможно, это позволит тебе чуть разгрузить свой рабочий график. Твоя выпускная стипендия все еще остается. Следующие несколько месяцев очень важны. Участие в программе этим летом является очень хорошей альтернативой для тебя. Единственное, что тебе следует усвоить – это научиться устанавливать для себя обоснованные цели и ожидания. Если ты будешь давить на себя все сильнее и сильнее, в итоге ты сломаешься.
– Да, сэр.
Мы поговорили еще какое-то время, и когда я покинула его кабинет, то осознала, что мои планы на будущее, возможно, находятся за гранью моих возможностей. Теперь мне нужно просить Мисс Блэк об уменьшении заказов и увеличении оплаты.
Глава 7
На улице похолодало. Большие хлопья снега падали с неба, пока я шла по кампусу. Когда я наконец-то добрела до своей комнаты, Эмбер стояла там, чертыхаясь, собираясь на свои вечерние занятия. Она натянула свитер и глянула на меня мельком: – Ненавижу снег.
– Тогда переезжай во Флориду. – Эмбер сердито нахмурилась и выскочила за дверь.
Я присела на свою кровать, на минутку. Когда была младше, снегопад вызывал у меня радость и счастье. Как только снег плотным слоем покрывал землю, я делала одно и то же каждый раз – лепила снеговика. Не будет ли сумасшествием попробовать сделать подобное сейчас? Я подошла к окну и посмотрела на улицу. Все еще шел снег. Улыбка слега тронула губы. К черту все. Мне плевать, если люди подумают, что я тронулась рассудком.
Ухватившись за свою учебную сумку, я вытряхнула все ее содержимое на кровать, затем направилась к шкафу с одеждой. Собрав все необходимое, я пошла к своей машине. Все еще не могла поверить, что Шон починил ее для меня. Ухмыльнувшись моей давней подружке на колесах, я потрепала ее по капоту, будто она племенная лошадь: – Я бы скучала по тебе.
Я залезла внутрь и вставила ключ. Машина сразу же завелась. Внутренняя отделка была новой, и все кругом блестело. Пробежалась пальцами по приборной панели, думая, а что еще Шон поменял тут. Все выглядело очень новым. Я повернула рычаг и включила печку. Продолжая держать руку на рычаге, я ожидала от нее треска и белого дыма, но все прекрасно работало. Он исправил печку. Я не ношу сейчас пальто, поэтому Шон починил еще и печку. Обычно все тепло выходило сразу через окно, но не сейчас. Окна были закрыты. Я нагнулась к ним и подвигала ручку вверх-вниз.
О! Они двигаются! Боже мой! Окна работают! Шон вернул мою машину к жизни. Она больше не глохнет. Больше не ползет, как каракатица. Она едет как нормальная машина. Я сидела, улыбаясь, пока снежинки покрывали лобовое стекло. Почти боялась включать дворники, но и они заработали.
– Он починил все, – я взглянула на пассажирское сиденье и поняла, что ремень безопасности тоже работал.
Сделав глубокий вздох, я не смогла перестать улыбаться, точно зная, чем теперь заняться. Я выехала с парковки и направилась на Парквэй. Ехала на восток, а снег падал все больше и больше. К тому времени, как я добралась туда, все кругом было под снежным покрывалом. Выглядело прекрасно.
Я повернула к старому кладбищу. Снег лежал на верхушках надгробных плит. Я ехала вниз по дорожке к участку с могилами моих родителей и затем заглушила мотор. Схватив сумку, вылезла наружу. Тут было не так чтобы много снега, но вполне достаточно. Я слепила небольшой снежок и стала катать по земле. Он становился все больше и больше, пока я его не докатила прямо до самой могилы родителей.
Я разговаривала с ними, пока делала это. Рассказывала им все то, что приключилось со мной, как моя жизнь уходит у меня из-под ног. Я любила мужчину, который не отвечал мне взаимностью. И я девушка по вызову. Наконец-то могла связно все это сформулировать: – Мне это не нравится. Все не так, как я предполагала. Раньше не считала себя девушкой, которая спит со всеми направо и налево, поэтому вдвойне странно себя ощущаю. К тому же, я ненавидела ложь. Но у меня такое чувство, что за последнее время я лгала всем подряд.
Я стала катать уже другой шар, пока разговаривала, затем приподняла его и поставила на первый. Слепила третий, и когда он стал уже размером с тыкву, поставила его поверх предыдущих двух. Мой снеговик все же был не очень аккуратным. Я облепила его снегом вокруг и разгладила неровности. Когда я закончила, то встала перед ним. Снеговик был чуть меньше меня ростом. Я схватила шарф и пуговицы из моей сумки. Прижала на место глаз две ярко-розовые пуговицы и обернула вокруг его шеи розовый шарф. Итак, он снеговик-трансвестит. Мне нравится розовый. Я продолжала говорить с родителями, пока заканчивала украшать снеговика, но наконец-то поток слов иссяк.
Закончив и с этим, я выпрямилась, вдохнув холодный воздух, взглянула на их надгробия. Воспоминания вспыхнули в сознании. Мама любила первый снег. Папа рассказывал мне историю их знакомства так много раз, что я вряд ли уже забуду. Они оба были еще подростками и вышли покататься на санках. Пока ехали, их санки столкнулись по пути, это точно была судьба. Когда была ребенком, они брали меня в парк Кардиаг Хилл на Санкен Медоу. Они пересказывали эту историю много раз. Зима всегда была наполнена теплыми воспоминаниями.
Я улыбнулась сама себе. Сейчас чувствовала себя в полном порядке. Ощущала, что могу вернуться и разобраться со всеми своими проблемами. Мне следует переговорить с Блэк. Я безумно хотела, чтобы сейчас мои родители были живы. Мечтала не жить нынешней жизнью, но мои мечты не претворялись в реальность. Настало время перестать жалеть себя. Я могу сделать это. Должна. И я сделаю.
Я подняла глаза и посмотрела вперед через огромное дерево рядом. Взгляд упал на могилу Аманды Ферро. Прямо напротив надгробной плиты виднелись на снегу следы от чьих-то ботинок. Шон, должно быть, был здесь. Я осмотрелась в поисках него, но никого не увидела. Едва осознав, что делаю, я уже направлялась к ее могиле. Остановилась напротив и взглянула вниз на снег под ногами. Не знаю, что нашло на меня, но я скомкала снежок в руках. Стала катать его также по земле и сгребать снег в одну кучу, пока рядом с ее плитой не оказался еще один снеговик.
У Шона могла бы быть семья. Они могли бы вместе ходить за рождественскими покупками. Его жена готовила бы праздничный обед и всякие другие зимние вкусности, наполнявшие дом восхитительным ароматом. Вместо этого, она здесь со своим единственным малышом, а Шон один.
И я одна.
Развернувшись, я направилась назад к своей машине. Ехала обратно что есть мочи до того, как Шон стал бы мне везде мерещиться. И думала, как долго он наблюдал за мной, и заметил ли он там меня вообще.
