Текст книги "Первый укус (СИ)"
Автор книги: Гульнара Черепашка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
Гульнара Черепашка
Зажигалочка. Первый укус
Глава 1
Запах моря. Ласковый ветерок слегка треплет волосы, касается лица и шеи.
Тихий шелест накатывающих на прибрежную гальку волн баюкает и умиротворяет. А вот эта самая галька, врезающаяся в бок, не умиротворяет совсем.
И вообще.
Паника накатила волной, адреналин напрочь вымел остатки сонливости. Секунда – и Андрей, вскочив, озирается дико по сторонам.
Раннее утро. Пляж. Судя по виду, Шесхарис.
Шесхарис, мать твою! Как? Как он здесь очутился?!
Это же край географии. Дикий пляж – один из тех, что идут уже под серпантином. Почему он спит на пляже, на голых камнях, под открытым небом за выездом из города?! Еще и промерз – только сейчас понял, что все тело затекло, а сам он трясется от холода. Правильно, в одной футболке и джинсах дрыхнуть на пляже вздумал. Оно конец мая, конечно – но ночью-то прохладно. Тем более – возле воды. Та еще не прогрелась толком. Только простыть осталось для полного счастья!
Это ж надо так накидаться. Что он пил-то хоть? И не помнит. Ни что, ни где, ни с кем. Это уже провалы в памяти. Те самые, после вчерашнего. Хана.
Он суетливо огляделся, принялся хлопать себя по карманам. Где телефон – бог весть. Но хоть несколько купюр в переднем кармане джинсов нашлись. На проезд хватит.
А бумажник с карточками? А эту проблему можно будет решить только дома. Сейчас ничего не поделаешь.
Андрей, матюкаясь и спотыкаясь на каждом шагу, потопал по пляжу туда, где наверх, к дороге выводила тропинка. Нет, все – впредь ни капли в рот!
Твою ж дивизию. Ноги трясутся. И жопа болит так, словно он ею всю ночь гвозди заколачивал!
*** ***
Брести по булыжникам, ломая ноги, и переползать по скалам над водой оказалось не самым страшным.
Хуже оказалось тащиться по длинному-длинному Сухумскому шоссе к городу. Потому что, проторчав, по ощущениям, едва не час на остановке, Андрей понял, что никакой транспорт не придет. Ни троллейбусов, ни маршруток не наблюдалось. И он, плюнув, потопал пешком. Решил – если встретит какой-нибудь транспорт, сядет. А так – пусть медленно, но пешком-таки дойдет.
Странно – день вроде рабочий, а машин в обе стороны практически нет.
Правда, Андрей и не был уверен, что сегодня – именно рабочий день. А что сегодня за день-то недели? Конец мая – он точно помнил. А какое число?
Он еще раз клятвенно заверил себя, что к спиртному больше не притронется. Только на компрессы!
При последней мысли нервно захихикал. Вот так оно и бывает: сначала провалы в памяти и сдохла печень – никто не вечен. А потом – я танцую пьяный на столе. И каждую пятницу я в говно…
Андрей принялся напевать себе под нос, шагая по бесконечной гусенице шоссе.
Попить бы. И сожрать чего-нибудь. Вот только, проходя мимо Магнита, он обнаружил – магазин закрыт. Открытие заставило в животе зашевелиться неприятный холодный комок. Почему-то закрытый магазин показался парню пугающим. А еще – отчего-то не слишком хорошо работающий после ночи на диком пляже мозг связал вид спущенных роллетов с чахлым движением по трассе и отсутствующим общественным транспортом.
Хотя какая может быть связь?
Это все с перепою. И внезапный приступ паники – просто белая горячка. Или что там еще бывает с перепою…
Успокоив себя таким образом – не слишком успешно, правда – Андрей зашагал дальше. Не все ведь магазины по дороге окажутся закрытыми?
Хотя, к слову…
Мелкие магазины на остановках тоже были закрыты. Он тогда внимания не обратил – башка была, как в тумане. А теперь вспомнил – потому что, если бы они были открыты, он бы вспомнил о еде и питье еще тогда. Шутка ли – шастать, с утра не евши!
Шагал теперь, впрочем, куда как более резво. Тревога смела остатки сонливости, заставила забыть про ватные ноги, ноющую поясницу и пятую точку. Надо скорее добраться домой! А то эта смутная беспредметная тревога покоя ему не даст. Загрызет прямо по дороге.
И где он, блин, телефон посеял?!
Ни позвонить никому. Ни карты заблокировать – а в чьих они руках? Бумажник он – сто пудов – посеял там же, где и телефон. Придурок! Алкаш.
Господи, и почему его занесло именно на Шесхарис?! Район, длиннючий, как змея – ни сократить, ни срезать. Притулился сонной макарониной, растянувшись между морем и горами. Шагай теперь до посинения.
Кстати о посинении – еще один магазин закрыт. Роллеты спущены. Чего у них, выходной у всех хором, что ли? Дружно празднуют?
Что сегодня за число-то все-таки? Хотя какие праздники! В праздники магазины наоборот должны до упора работать. Пока все празднующие не упорются. Вон, как он вчера.
И денек ясный, радостный – как назло. Солнце ползло по небосклону все выше, в зенит – а Андрей полз по тротуару. В какой-то момент даже мелькнула мысль поймать попутку и слезно попросить докинуть до центра. Но те не останавливались. Наоборот – прибавляли газу, едва он подходил к обочине и поднимал руку. Это усиливало смутное дурное предчувствие.
Он их увидел после полудня, когда миновал больницу Моряков, свернув на дорогу к центру.
Андрей даже приободрился чуть – самая длинная и тяжелая часть пути осталась позади. К тому же грела надежда – не по всему ведь городу встал общественный транспорт? Может, сядет на какую-нибудь маршрутку.
Сначала он услышал музыку. Громкую, откуда-то из-за домов. Резвый танцевальный мотив звучал радостно и отчетливо. Видать, кто-то решил поделиться личным праздником с прохожими и вынес колонку на улицу. Или на балкон малоэтажного дома…
К музыке почти сразу примешался радостный гомон и топот.
По идее, это должно было успокоить – да, сегодня какой-то праздник. Ну, совпал он с забастовкой маршрутчиков и водителей троллейбусов – что ж теперь.
Но тревога усилилась. И не зря.
Музыка делалась громче, приближалась. Как и топот. Они шли колонной по улице Тихоступа. Демонстрация, что ли? – ошалел слегка Андрей. А чего тогда с музыкальной колонкой – может, какие-нибудь геи и трансвеститы, которых тут давеча запретили законодательно?
Ладно, голых вроде не видно. Пожалуй, он даже успеет проскочить перед ними. А то жди потом, пока все пройдут.
И да, он успел проскочить. Его даже не затоптали.
Его просто догнали. Люди, шагающие – япона мать их, эти парадоксальные тавтологии – нестройным строем, за заводилами с мощной колонкой, свернули в ту же сторону, куда направлялся Андрей.
Казалось бы – ну, какова вероятность, что его затопчут? Он идет по тротуару, они – по дороге…
А его и не затоптали.
Его просто-напросто покусали.
Да, совершенно вульгарным и неприкрытым образом. Признаться, парень оторопел. Да что там – он просто оцепенел от ужаса. Его в жизни собаки не кусали! Ну, может, домашние коты. Иногда.
Колонна демонстрантов поравнялась с Андреем и направилась дальше. Забавно, что люди, танцевавшие на ходу, как во время бразильского карнавала по телевизору, двигались быстрее, чем он. Заводилы в голове колонны не обратили на него внимания. А вот нескольких барышень он чем-то привлек. Возможно, тем, что не танцевал.
Одна из них, лихо вильнув попой под особенно забористый аккорд, запрыгнула на тротуар, и… пребольно впилась зубками в плечо Андрея.
Ошалевший от неожиданности парень дернулся, заорал.
Он не успел родить ни одного нецензурного слова – еще пара дамочек отбилась от толпы, перегородив ему дорогу. Остекленевшие глаза невидяще таращились на него. Он дернулся было бежать назад – но путь к отступлению отрезали. За спиной их уже оказалось четверо. Андрей опомниться не успел, как оказался покусан с разных сторон – за плечи, руки, спину. Какая-то малолетка лет восьми-девяти цапнула за бок.
Приступ паники, накрывший его давеча на пустынном пляже, показался мелочью в сравнении с теперешним комешным ужасом.
Кажется, он орал так, что сорвал голос. Когда пришел немного в себя и приподнялся с тротуара, на котором сжался в позу эмбриона, горло нещадно драло. Колонна демонстрантов ушла далеко вперед, музыка теперь доносилась смутно. Редкие отставшие, проходившие, танцуя, мимо Андрея, не проявляли к нему ни малейшего интереса.
Не воплями же своими он их распугал?
Парень, трясясь всем телом и истерически всхлипывая, поднялся на ноги. Один из шагавших мимо сумасшедших остановился, с интересом глядя на него и пританцовывая. Явный пенсионер – а все туда же!
– А ты больше пока не с нами, – пропел он, радостно улыбаясь.
Андрей с невнятным воплем – точнее, хрипом – шарахнулся от него.
Тот дружелюбно улыбнулся, помахал рукой и заторопился догонять колонну с музыкой. На ходу пытался выписывать задом какие-то кренделя.
А у Андрея вдруг что-то смутно забрезжило в памяти. Кажется, он не так давно тоже выписывал задом кренделя. Не потому ли тот теперь так и болит – ну, не считая сна на пляже, разумеется.
А еще – его, кажется, уже кусали раньше. И тоже за плечо.
Торопливо задрал рукав футболки. Так и есть – рядом с двумя свеженькими, наливающимися краснотой отметинами, красовался тоже не слишком давний, но уже насыщенно-фиолетовый синяк.
Что, едри его за ногу, это такое?!
*** ***
Шагал быстро. Этих сраных покусанных неведомыми блохами демонстрантов он все равно не догонит. А общественного транспорта не дождется – теперь он был в этом уверен железобетонно.
Сворачивать не стал – не хотелось снова нарваться на еще одну ходяче-кусачую дискотеку. А такие в городе будут – в этом он тоже был уверен. Шел по Магистральной к центру. Так короче, да и шансов меньше нарваться на кого-то – выходы из жилых районов он миновал. Разве что его догонит еще одна демонстрация.
В центре маршрутки тоже, конечно, не ходят. Но вдруг ему таки повезет!
Становилось понятным, почему автомобилисты увеличивали скорость, завидев одинокого голосующего пешехода. Вдруг он такой же танцор, только пересилил себя на время ради того, чтобы напасть на беззащитного автолюбителя!
Пожалуй, с визитом домой придется повременить. Для начала недурно бы завернуть в травму! Вдруг его бешенством заразили – чего они на него накинулись-то?!
Если не поймает никакого транспорта – придется скверно: до травмы через весь город пилить! Можно, правда, завернуть в какую-нибудь поликлинику по дороге…
Блин! Шагал же мимо третьей поликлиники по Сухумскому. Но не подумал зайти, обратиться к врачам за помощью. Как и в больницу Моряков, собственно – рядом же совсем был, когда его погрызли! Совсем дурно с головой нынче.
А в центре станет хуже – существенно хуже, чем теперь. Сейчас-то он шагает мимо сплошного забора, огораживающего промышленную зону.
Здесь из города на трассу свернуть неоткуда. Разве что со стороны железнодорожных путей кто забредет. Но кто станет ходить демонстрацией по рельсам?
А в центре напороться на еще одну такую демонстрацию будет – как два пальца об асфальт! Эдак он живым до травмы не доберется. Может, в поликлинике ему скорую вызовут… по крайней мере, надежда умирает последней.
За спиной было тихо, впереди тоже никого не видать. Андрей замедлил шаг.
Во-первых, спина с поясницей по-прежнему болели. Во-вторых, он просто устал. В-третьих, ноги и так-то были ватными после ночевки на пляже. А после пережитого испуга, когда на него накинулись кусачие дамочки, вовсе налились тяжестью и так и норовили подломиться.
А в памяти начинали всплывать кое-какие обрывки.
Последний день, который он мог вспомнить, был рабочим. Андрей точно помнил, как поехал на работу.
Добрался благополучно, безо всяких происшествий. Потрындел с ребятами-замерщиками. Переодеться не успел – да и не к спеху было. Срочных заказов не было. Включил чайник – кофе сделать, вышел покурить…
Точно! Тогда-то его в первый раз и укусили.
Ольга из бухгалтерии вышла на крыльцо вместе с ним. Стрельнула сигарету. А когда он полез за пачкой, в офисе заиграла музыка. Он не обратил внимания на несколько танцевальных па, которые она выписала – ну баба, что с нее взять? Тем более, молодая, фигуристая. А она взяла и цапнула его за плечо!
Он еще, кажется, знатно прифигел – хотя и не перепугался так, как вот недавно.
Вместо того, чтобы извиниться или как-то объяснить внезапный припадок, она, глупо хихикая, поскакала с крыльца. И попилила вниз по улице, пританцовывая. Он тогда просто ругнулся – ненормальная, мол.
Потом хихикнул про себя – утро только началось, а она уж переработала.
А дальше все терялось в тумане.
Кажется, у него закружилась голова, и резко бросило в жар и пот. Помнил, как хватался за перила, а крыльцо все равно уходило из-под ног. Падал? Возможно. Потом он услышал откуда-то музыку. Собственно, музыка так и играла в офисе – просто он до этого не замечал ее. Кажется, он пытался подпевать, а потом понял, что танцевать под эту музыку куда веселее и проще.
И вообще – это так естественно: танцевать!
Кажется, он кого-то кусал. Только кого и как – уже не помнил, это терялось в тумане. Может даже, и кого-то из ребят-замерщиков. Или коллег-установщиков. А может, и самого шефа – эта мысль вызывала истерический смешок. Но он определенно шел, куда глаза глядят, в компании таких же, как и он. И танцевал, танцевал…
Когда оно было-то? И сколько продолжалось.
*** ***
Вход в поликлинику, помнится, со двора.
Ох, что-то стремно заходить туда! Мало ли, на кого нарвешься. Эти соображения чуть пригасили острый стыд, принявшийся терзать, когда стали всплывать обрывки воспоминаний.
Андрей точно помнил, что ему казалось совершенно естественным двигаться в такт музыке, забывая обо всем на свете. А еще – страшно бесили те, кто этого не делал. Так и хотелось укусить, чтобы попрыгали как следует!
Это не алкоголь, явно. Это какое-то сумасшествие!
Да, у этих, что он встретил на дороге, глаза горели совершеннейшим безумием. Точнее – они просто таращились перед собой остекленевшими, совершенно бессмысленными гляделками.
Вот что заставило его так качественно свернуться с ума? Вопросец. Не иначе – то же самое, что и всех остальных таких же. Но что именно это было? Этого он никак не мог вспомнить. Вероятно, дело было в укусах. В укусе – в том самом, что был самым старым, и успел налиться фиолетовым к моменту, как он получил новые.
Спрашивается – почему он не сошел с ума снова, когда его погрызли эти демонстранты. И как он вообще вернулся в норму. Морской воздух мозги прочистил?
Так значит, нужно всех сумасшедших в море искупать и принудительно заставить дышать морским воздухом? Нет, ну главное – лекарство существует.
А что это – дело десятое. Ну, и… он остановился. На кой он, в таком случае, шагает к поликлинике? Ему домой надо! Срочно. Что-то там творится – если по городу всюду таскаются такие чокнутые демонстранты с музыкой…
Сделалось дурно. Дома – отец, мать, двое котов.
У матери гипертония, у отца – сердце. У котов… котов хозяева могут покусать! Или вообще какие-нибудь мимокрокодилы.
Да! Что он в поликлинике рассказывать станет? Как пришел в чувство, поспав на пляже? А если его все равно закроют в изоляторе в инфекционке?! Или в дурке. Раз по городу шатаются целые демонстрации, уж наверняка все давно на ушах! Вон, транспорт-то не ходит. А еще…
А еще он совершенно не обратил внимания на добрый десяток военных грузовиков, выстроившихся по другую сторону Магистральной, когда шел сюда.
Уж не просто так они там торчат! Вон, кстати, и ребятишки в камуфляже – рассредоточились по двору, маячат в незаметных углах. За кустами, под козырьками подъездов. И таращатся на него. Андрею разом сделалось неуютно под множеством подозрительных взглядов. К нему пока никто не пытался подойти – но это дело времени.
Нет, точно надо идти домой. А донести ценную информацию о целебном действии моря он сумеет как-нибудь потом. Не факт еще, что оно кому-то надо.
С этой мыслью Андрей развернулся к выходу из дворов.
И столкнулся с парнишкой. Тот шагал навстречу, улыбаясь и пританцовывая.
Он моментально понял – этот из тех самых. Ни тени сомнения! Слишком расхлябанная походка. Да и рожа…
Прошибла паника.
Бежать! Бежать, пока не покусал. Бежать – может, и не догонит. Эти сумасшедшие плясуны все-таки слишком заняты танцами.
Со всех ног рванул прочь. Одна беда – едва не напоролся на скамейку, замешкался, и парень ловким прыжком перегородил ему дорогу. Увернуться не успеет, – понял Андрей. И в механической попытке защитить многострадальное плечо прикрылся ладонью. Парня это не смутило – он с энтузиазмом впился зубами в палец.
Тихий дворик огласил вопль.
Псина бешеная, как же больно! Он же ему палец сейчас отгрызет напрочь! Андрей захрипел – он и так сорвал голос еще тогда, когда на него в первый раз набросились.
Парень как ни в чем не бывало разжал зубы и направился прочь. Вот только его тут же перехватили двое в камуфляже. Подставили резиновую дубинку – и он, не успев среагировать, ожесточенно вгрызся в нее.
– Кусай-кусай, – добродушно проговорил один из вояк. – Вкусно?
И повели прочь. Вот где вы были, родные, две минуты назад?!
– Ну, и ты пойдем, – похлопали по плечу Андрея, заставив скривиться. – Кусаться-то пока не хочешь?
Н-да. Приняли так приняли. Гадство!
Глава 2
– Он мне палец чуть не отгрыз! – возмутился хрипло Андрей, показывая руку.
А с пальцем сделалось скверно. Посинел, и кровь выступила.
– Блин! – он только сейчас понял, что дело совсем плохо. – Этот плясун что, сустав перегрыз?! Он же почти болтается! – фаланга и правда торчала как-то неестественно.
– Ничего, счас тебе и первую помощь окажут, – посулили добродушно. – Но ты ж понимаешь – с такими укусами отпускать нельзя. Ты скоро сам таким же станешь!
– Я уже был, – запротестовал Андрей. – И меня уже покусали. За больницей Моряков.
– Врачу расскажешь, – равнодушно отозвался один из военных. – Ты от больницы Моряков сюда шел? Зачем из дома вышел? Для кого объявление делали?
– Пешком сюда с час добираться, – заметил второй. – Да ты крепкий парень! Длинный период инкубации.
– А ты вспомни того, который больше суток после укуса ходил, как нормальный, – отозвался первый. – Так нахрена выходил-то? Да еще и пошел так далеко. Чего вам всем, медом на улице помазано? Сказано же было – сидеть по домам, в городе эпидемия! Вот вкатят тебе еще штраф, как оклемаешься.
Снова накатила волна паники. Эпидемия! Что ж это за зараза? Но этот сказал – оклемается. Значит, не смертельно.
– Я вообще очнулся на пляже, на Шесхарисе, – выдавил Андрей. – Я оттуда шел. До дома не добрался. Хотел в поликлинику завернуть – меня покусали за больницей Моряков…
Он сам не заметил, как повторяется.
– Ну, ничего. Доктор разберется, – успокоили его. – Заходи давай, раз пока адекватный.
Его завели на крыльцо и впихнули в коридорчик перед регистратурой. Там уже толпилась куча народу.
– Принимайте! – крикнул первый из камуфляжных. – Этого только покусали, сам еще не бросается! – и захлопнули за его спиной дверь.
*** ***
Нормально! Разобрались. Да с таким представлением его слушать никто не станет!
– Только покусанные – в очередь! – рявкнула бабулька со шваброй.
– Кто крайний? – робко осведомился Андрей. – И мне бы палец забинтовать…
– Не мельтеши, всех оформят! – прикрикнула уборщица. – Ишь ты, как тебя, – она покачала головой. – Видать, зомбак твой голодный нынче из дома вышел.
Твою шпингалетку. Гуманизм цветет махровым цветом. Андрей и забыл, когда был в последний раз в поликлинике – последние пару лет предпочитал платные. Ну, сейчас разом наверстает все упущенное!
– А ты пальцем своим тут не тряси, – зло буркнула какая-то тетка, обернувшись к нему. – Меня вон за шею тяпнули – я ж не жалуюсь! Мужики нежные пошли, как фиалки, – прибавила она с отвращением.
Андрей глянул на ее шею и отшатнулся. Еще б немного – и вены бы разорвали! Что ж ее никто в кабинет первой помощи не направит?
А может, удастся свалить отсюда? Доберется потом как-нибудь потихоньку до частной клиники – не могли ж они позакрываться?
– Ты на дверь не зыркай, – пригрозила бабка ему шваброй. – Выйти ты отсюда только без зубов сможешь! Чтоб наверняка уж не погрыз никого, зомбак! – и она скрипуче рассмеялась своей же шутке.
В очереди оживились – видно, бабуля-уборщица здесь исполняла на совмещении роль охранника и аниматора для страждущих.
Андрей огляделся. Очередь стояла мрачная и, кажется, не двигалась. Ну да, точно! Те, что торчали перед окошком регистратуры, так там и стояли. И ничего!
– А почему очередь не движется? – тихо осведомился он у пенсионера, стоявшего рядом.
– Дык транспорт-то ушел, – отозвался тот. – Вот вернется за нами – и движение пойдет, – он усмехнулся. – В три минуты всех погрузят!
– В смысле – погрузят?! – ужаснулся Андрей.
– Да в том самом смысле и погрузят, – давешняя тетка услышала разговор, а ей, видать, страсть хотелось с кем-нибудь поругаться. – Ты ж покусанный, как мы все! Не к людям ведь тебя выпускать? Повезут… куда следует, – она скривилась.
– Стойте-стойте, – парень ощутил, как паника накатывает снова – в который уже раз. – А поесть хоть дадут?
– Ага, – заржали в очереди. – Потом догонят и еще раз дадут!
Да твою дивизию! Вот это он влип. И есть сразу захотелось – сил никаких. Он же с утра ничего не ел, а марш-бросок устроил – будь здоров, не кашляй. И что значит – за три минуты всех погрузят?
– А как это – за три минуты погрузят? – робко осведомился он – кажется, здесь все знали о происходящем куда больше, чем он. – А как же палец? Этот чокнутый, кажется, сустав повредил – как псина на кость набросился!
А палец-то распух – очень нехорошо распух и сделался какой-то фиолетовый. Быстро его разнесло. И боль противная – ноющая, пульсирующая.
– Да ты задолбал со своим пальцем, пиздюк, – взревала вдруг тетка. – Я счас тебе его совсем отгрызу! Нет пальца – нет проблемы, – и она ринулась к нему.
Андрей в ужасе шарахнулся в сторону, наткнулся на девчонку-подростка, торчавшую в телефоне. Та испуганно взвизгнула.
К его удивлению, на помощь пришла та самая бабулька – уборщица. Она ловко выскочила перед взбешенной теткой, подставив черенок от швабры.
Склочная бабища так и впилась зубами в дерево, аж зарычала. Глаза налились кровью. Андрей в ужасе таращился на эту картину. Не каждый день такое увидишь! Хотя в поликлинике, может, это и не редкость – в очередях всякое случается. Он потому и перешел на частные клиники, едва появилась такая возможность.
– А ну, ребята! – браво гаркнула бабуля. – Одна, кажись, спеклась!
Появились двое санитаров. Лениво скрутили рычащую женщину, повели куда-то. Та вырывалась.
– Все равно все уже покусанные, – пробурчала девчонка, которую пихнул Андрей.
– Извините, – пробормотал он. – Я не хотел. На меня сегодня уже бросались…
– На нас на всех сегодня уже бросались, – та флегматично пожала плечами.
– Пошли, страдалец, – бабуля – не иначе, сжалившись – хлопнула Андрея по руке. – Палец-то и правда распух. Может, и перелом. А транспорт придет – так не до того будет. В суете так и погрузят, а там – бог весть, когда тебя обработают, – она потянула его к двери регистратуры. – Девочки, сведите парня к доктору. Пусть палец ему посмотрит.
– Ой, еще с болячками их возиться, – заворчала регистраторша, неохотно поднимаясь. – Ну, идем, – она кивнула Андрею. – Води их к доктору… а они тебе раз – и доктора покусают, – ворчала она, шагая по коридору. – И кто тогда будет пациентами заниматься?
– Я не покусаю, – робко отозвался Андрей, спеша за ней.
В душе всколыхнулась надежда. Увезут? Ладно! Можно даже без еды потерпеть – только бы палец хоть посмотрели. Как он работать будет, если срастется неправильно? А ну, как заражение, инфекция – еще и ампутировать придется.
– Ой, молчи уж, – регистраторша махнула рукой. – Видали таких – не покусаю, – передразнила она. – Все вы такие – знаешь, сколько навидались со вчерашнего дня?
И он смолк. Не передумала бы!
*** ***
– Перелом, – вздохнул усталый врач, осматривая палец. – Вот рентгена нет – и не отправишь вас туда.
– Почему?
– Ну как, почему. Видели, что творится. Вот сейчас вы тоже взбеситесь да кусаться начнете.
– Не начну! Меня еще у больницы Моряков покусали, – Андрей пересказал вкратце историю своих злоключений.
– Ну! Аж у больницы Моряков, говорите. А с тех пор уж больше часа прошло. Вот какой у вас окажется инкубационный период? То-то и оно! Другим-то от пяти минут до получаса хватает. Вы ж в любой момент можете озвереть! По-хорошему, я и права не имею вот так вас в кабинете держать. Сидите уж, – он поднялся. – Схожу за хирургом – повезло вам, как раз приехал и дежурит, – и вышел из кабинета.
Андрей остался, вконец озадаченный. И подавленный. У него перелом – а этих волнует только, что он покусать кого-нибудь может! Нет, понять-то можно – чего стоит только та тетка, которую санитары уволокли. Да и псих улыбающийся, который его цапнул перед самой поликлиникой, не лучше. Про тех демонстрантов лучше вовсе не вспоминать!
Врач вернулся минут через пять, да не один. Небольшой кабинет наводнили люди в белых халатах: еще один врач, медсестра. И двое медбратьев – тех самых, что уводили склочницу от регистратуры.
Один стал за спиной Андрея, цепко ухватил за плечи.
Да чтоб тебя! Они что, без анестезии собираются сустав вправлять, или что? Но нет – хирург тоже ощупал палец, поморщился в задумчивости. Заявил, что гипс наложить хватит – а там пусть разбираются на пункте назначения. И взялся за дело. Даже укол вкололи, и боль сразу ослабла.
Андрей попытался рассказать, как проснулся на диком пляже, но от него отмахнулись. Заявили – там разберутся.
Где – там? Не иначе – на небесах.
Спасибо хоть, в туалет потом проводили и воды попить дали. Даже не из крана – выдали бутылку минералки, которую он тут же и опустошил чуть не наполовину.
Жить сразу стало легче.
Вот только в это самое время пришел пресловутый транспорт.
Погрузка завершилась и правда в считанные минуты. Тетка, которую скрутили санитары у регистратуры, и давешний псих, уже сидели в автобусе, кода туда усаживали остальных. Оба приплясывали, чуть подпрыгивая на сиденьях, и что-то напевали.
В этом они оказались не одиноки. Кое-кто из загруженных с энтузиазмом принялся подпевать и приплясывать. Остальные понемногу втягивались: притопывали, дергали плечами. Тинейджерка, которую Андрей чуть не сбил с ног, убрала свой телефон и тоже подергивала головой, отбивая такт пальцами по поручню.
Он отодвинулся подальше, в конец автобуса. Однако даже задняя площадка не стала надежной защитой.
Автобус тронулся. Вдобавок в салоне зачем-то включили музыку, и теперь пританцовывали все.
Все, кроме Андрея. Кошмар ситуации дошел до него только сейчас: он остался внутри салона один, наедине с толпой танцующих! Тех, кого «догнало». И ни одного медбрата, ни одноговоенного! Правильно, им-то чего подставляться – их же покусают в этой закрытой клетке.
А его одного они просто загрызут. Вот банально.
Даже если на него это сумасшествие по каким-то причинам не действует и не передается –что проку? Тот псих чуть не отгрыз ему палец – теперь рука в гипсе. А толпой они его просто порвут!
Вон уже, поглядывают на него косо. Пока вроде сдерживаются…
А автобус, как назло, катит так неторопливо по пустым улицам, словно никуда не торопится. Пока приедет – от него точно лоскутки останутся. Андрей ошалело осматривался, ища хоть какой-то защиты. Тщетно! В чьих-то глазах он еще видел сочувствие, но оно медленно таяло, уступая место сумасшествию. Да и те, кто ему пока сочувствует, вступаться не станут. А бабули со шваброй здесь нет.
Надо было швабру попросить перед погрузкой. Хотя кто бы ему дал.
Хотя… друг друга-то они не кусают! Чуют своих. А как чуют? Андрей чуть не запрыгал от восторга, сообразив. Они не кусают тех, кто уже танцует!
Настроение, конечно, не дискотечное – это ж натуральный пир во время чумы. Но жить захочешь – еще не так раскорячишься.
И он неловко повел плечом. Принялся вилять тазом, притопывать.
Получалось, конечно, далеко не так ловко, как, смутно помнилось, выходило, когда в первый раз бегал покусанный. И без огонька – в отличие от остальных. Но тех, кажется, и это устроило. Интерес к нему потеряли. И он продолжал конвульсивно подергиваться, стараясь попасть в такт продолжавшей играть музыке.
Автобус катил неторопливо – видимо, чтоб не растрясти плясунов на поворотах и лежачих полицейских. Андрей, приплясывая, поглядывал в окна.
Можно было, конечно, повернуться вовсе спиной к салону. Но он боялся. Кто их знает, этих покусанных – кинутся сзади, заметив, что он потерял бдительность!
Музыка сделалась громче.
Как назло, заиграла какая-то бодрая композиция – кажется, что-то латиноамериканское. Самба, румба, зумба – он в этом не разбирался.
Господи, как хорошо, что он не повернулся к ним спиной! Андрей оторопело глядел, как пляшущие зомбаки дружно подхватились, выстроившись в некоем подобии порядка. И принялись отплясывать в лад.
Нет, его вялых подергиваний точно не хватит для маскировки!
Пришлось вытягиваться во фрунт и шевелиться бодрее. Теперь возможности глазеть в окно не было – Андрей только краем глаза выхватывал время от времени знакомые ориентиры. Все силы уходили на то, чтоб не рухнуть, когда автобус дергал или притормаживал. Ехали от центра по Анапскому, к выезд в направлении Краснодара – куда их везут, хотелось бы знать? Там же ни одной больницы, насколько он помнил. За город, что ли, вывезти собираются?
А там закопать. Или сжечь – чтоб заразу не распространяли. Потому и музыку включили. Напоследок. От этих мыслей разом сделалось дурно.
Прямо ложись да помирай – только очень уж не хочется, чтоб его зубами рвали. Так не хочется, что он продолжал дергаться под музыку, уже осознавая всю тщетность этого занятия.
А зомбакам – хоть бы хны! Пляшут – и хоть трава не расти.
И почему он все-таки не такой, как они? Их вон всех накрыло. А он – стеклый, как трезвышко, только ноги гудят. И сердце колотится, как сумасшедшее.
Еще и кондиционера нет. Музыку, главное, включили – а кондиционер, значит, зомбям без надобности. А он-то уже потом обливается!
Этим – хоть бы хны.
Господи, когда ж и его наконец накроет! Или морской воздух нынче поутру излечил его окончательно и бесповоротно? Андрей не представлял, что станет мечтать о том, чтобы превратиться в танцующего зомби, как о величайшем из благ.
Ничего не соображать. Ничего не понимать и не ощущать. Просто двигаться под музыку и получать от этого кайф. Господи, ну пожалуйста!
Автобус докатил до автозаправки и лихо повернул. Видно, водитель таки забыл, что везет живых людей, которые не держатся за поручни.
Впрочем, внимание на это обратил только Андрей – даром, что одной рукой он таки придержался. И все равно чуть не улетел. Остальные даже, кажется, не заметили – как плясали, так и продолжили плясать. Никто даже с темпа не сбился.
Он один выбился, и ближайшие зомбаки сразу принялись кидать на него кровожадные взгляды.
