355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Гровер Ферр » 1937. Правосудие Сталина. Обжалованию не подлежит! » Текст книги (страница 1)
1937. Правосудие Сталина. Обжалованию не подлежит!
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 20:13

Текст книги "1937. Правосудие Сталина. Обжалованию не подлежит!"


Автор книги: Гровер Ферр


Соавторы: Владимир Бобров

Жанры:

   

История

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Гровер Ферр, Владимир Бобров
1937. Правосудие Сталина
Обжалованию не подлежит!

Предисловие

Книга-исследование, которую пытливый читатель держит сейчас перед глазами, посвящена драматическим событиям, во многом изменившим ход советской да, пожалуй, и мировой истории – политическим заговорам в среде партийно-правительственной элиты СССР 1930-х годов. Паутина взаимосвязанных и переплетающихся друг с другом конспираций опутала высшие эшелоны государственной власти, получила всесоюзный размах. Заговорщические группы не гнушались ни убийств, ни актов саботажа, ни изменнических контактов с эмиссарами враждебных держав.

В ответ на раскрытие серии антиправительственных заговоров власти санкционировали арест и уголовное преследование многих высокопоставленных чиновников. О некоторых из них стало известно из материалов открытых судебных слушаний на московских процессах, проходивших в августе 1936-го, январе 1937-го и марте 1938 годов. Кризис власти поставил страну на грань национальной катастрофы, поверг партийно-правительственное руководство СССР в состояние «большой паники» – время лихорадочного поиска выхода из тупикового положения, искаженно представленного в исторической литературе как годы «большого террора»…

Так или почти так должны выглядеть события советской истории 1930-х годов, если при этом придерживаться не зазубренных схем «канонических» концепций, а строго следовать документальным источникам. Вряд ли будет преувеличением сказать, что правда о том времени еще не сказана и мы пока лишь в самом начале ее постижения: слишком уж долго политически ангажированные круги в России и за ее рубежами занимались укрывательством объективной информации.

Искаженное видение советской истории поставило авторов перед необходимостью посвятить многие страницы книги историографии. Ибо, как выясняется, почти все, что в научно-исторической литературе написано о заговорщической деятельности оппозиции, на поверку оказывается неправдой. И хуже того – плодом сознательного искажения или замалчивания многих, как теперь становится ясно, неоспоримых фактов советской истории сталинского времени.

Что, конечно, не должно никого удивлять. С самого начала антисталинская историография служила не поискам истины, а целям пропаганды. В СССР эта тенденция берет начало с клевет и наговоров на Сталина и Берию в печально знаменитом «закрытом» докладе Н.С. Хрущева на XX съезде КПСС (1956). Вслед за чем все советские историки ринулись конкретизировать и развивать хрущевскую «партийную линию». В отсутствие же самих первичных источников по истории сталинского СССР (и категорическом нежелании властей их рассекретить) заполучить желаемые «выводы» можно было лишь путем обмана и фальсификаций.

Хрущевская ложь дала обильные всходы на Западе. Роберт Конквест, изобретатель термина «большой террор» как профессиональный пропагандист работал на британские спецслужбы. Его пухлое сочинение в значительной степени опирается на неправды Хрущева и его присных с добавлением источников, которые независимо от своей надежности подбирались по степени их враждебности к Сталину. За Конквестом потянулись многие другие. Вопрос о мошеннической природе историографии хрущевского времени затрагивается нами в главе, посвященной широко известной биографии Н.И. Бухарина, написанной Стивеном Коэном, точнее – ее 10-й (заключительной) главе, где ярко и полно, но в то же время весьма лаконично представлена господствующая ныне концепция политической истории СССР. Опираясь везде, где возможно, на первичные источники, мы стремились показать: доказуема лживость едва ли не каждого из утверждений Коэна ключевой из глав его когда-то очень нашумевшей книги. Более того, легко увидеть, что Коэн располагал кое-какими свидетельствами вины его главного героя – Бухарина, но предпочел скрыть их в угоду своим предвзятым и доныне господствующим представлениям о советском прошлом.

Хрущев и его сообщники добились того, что права познакомиться с архивными документами были лишены даже члены Президиума ЦК КПСС. Но и доныне поистине огромный массив первичных источников, раскрывающих подоплеку и детали заговорщической деятельности антисталинской оппозиции, хранится за семью печатями в архивах Российской Федерации. Гриф секретности снят пока с малой части материалов, а доступ к ним дозволен лишь узкому кругу привилегированных лиц, и, как правило, именно тем из них, кто причастен к тиражированию и актуализации концептуально лживых представлений о советском прошлом.

Однако сколь ни суровы заслоны, прорехи случаются и там. За два десятилетия после распада СССР – и, заметим, почти всегда при весьма странных обстоятельствах – были преданы огласке многие первичные источники. Поэтому скрупулезнейшие усилия по их выявлению и изучению могут увенчаться успехом, и тогда историкам удается разглядеть проступающие контуры реальных событий. В исключительных случаях получается узнать гораздо больше. Но независимо от степени везения и, соответственно, глубины проникновения в прошлое анализ самих исторических свидетельств неизменно показывает несостоятельность антисталинской интерпретации истории Союза ССР.

Среди всех вопросов советской истории вопрос о заговорах оппозиции 1930-х годов подвергся наиболее изощренной и масштабной фальсификации. Представители господствующего направления в исторической науке (по неслучайному совпадению все они, заметим, оказываются антикоммунистами) отвергают саму возможность существования таких заговоров, что называется «с порога». Но такая отрицательная метода с научно-исторической точки зрения никуда не годится. Ибо доступные сегодня источники убедительно доказывают как само существование паутины оппозиционных конспираций, так и справедливость их разоблачений на московских открытых процессах.

Часть глав нашей книги посвящена Н.И. Бухарину. Но не из-за особого пристрастия к этой, несомненно, неординарной личности, а в первую очередь потому, что за истекшие десятилетия в распоряжении исследователей оказалось значительное число архивных источников, связанных с его именем, жизнью и деятельностью. Последнее обстоятельство объясняется вниманием к Бухарину советских лидеров, таких как Н.С. Хрущев и М.С. Горбачев, годы правления которого положили начало т. н. «бухаринскому буму» в историографии.

По-видимому, не последнюю роль в такой популяризации сыграла характеристика, которую В.И. Ленин однажды дал Бухарину, назвав его «любимцем всей партии». Как стало ясно из последующего, Хрущев и Горбачев лишь прикрывались именем Ленина, чтобы придать видимость ленинизма проводимой ими политике. В случае Бухарина их оправдательная логика сводилась к следующему: не мог же Ленин так ошибаться, а человек, которого «наш Ильич» назвал партийным «любимцем», соответственно, совершить настолько тяжкие государственные преступления!..

Бухарин – не просто самый известный из всех, кто был осужден на московских открытых процессах 1930-х годов. Со временем он стал некой знаковой фигурой, символизирующей (и, как доказывается на страницах этой книги, ошибочные) представления о неправедном характере судебных разбирательств и выдвинутых на них обвинениях. Изучение документов, связанных с делом Бухарина, позволяет не только установить его несомненную вину, но и нащупать нить, с помощью которой начинает распутываться клубок антиправительственных заговоров, в том числе тех, о которых стало известно благодаря московским процессам.

Одна из глав нашей книги посвящена документальным свидетельствам по делу Бухарина. И как становится ясным после их подробного изучения, все выявленные на сегодняшний день источники подтверждают тезис о бухаринской виновности по меньшей мере в тех преступных деяниях, в которых он сам покаялся на предварительном следствии и затем подтвердил в ходе открытых слушаний на процессе. А в них Бухарин ни много ни мало выступил с разоблачением подпольной сети или тайного оппозиционного «блока» высокопоставленных заговорщиков против Советского правительства, раскрыл их связи с высланным из СССР Л.Д. Троцким и занимающими высокое положение военачальниками, включая маршала М.Н. Тухачевского, указал на наличие контактов Троцкого и группы военных с нацистской Германией. Поэтому вслед за признанием достоверными бухаринских показаний мы вынуждены признать вину не только Бухарина, но и других изобличенных им соучастников заговора независимо от того, подвергались ли они избиениям, запугиваниям или каким-то иным «методам» следствия.

В специальной главе книги показана причастность Бухарина и других «правых» заговорщиков к руководимой Н.И. Ежовым кампании по уничтожению тысяч ни в чем не повинных советских граждан в ходе массовых репрессий. Бухарин мог спасти многие жизни и положить конец «ежовщине». Но вместо этого «любимец», наоборот, выступил в поддержку кровавых акций.

В другой из глав, используя недавно обнаруженный, но все еще секретный в нынешней России документ, доказывается, что ради вынесения «реабилитационного» решения по делу Бухарина Верховный суд СССР прибег к грубой фальсификации. Располагая фактами, удостоверяющими виновность Бухарина, Верховный суд и Прокуратура СССР совершили подлог, представив все так, будто эти материалы, напротив, свидетельствуют об отсутствии бухаринской вины. Остается лишь отметить: то была самая первая «реабилитация» времен перестройки и гласности, и именно она открыла дорогу другим «реабилитационным» решениям такого же сорта.

Неотъемлемая часть «бухаринского мифа» – предсмертное послание «любимца» («Коба, зачем тебе понадобилась моя смерть?»), якобы отправленное Сталину в марте 1938 года. И само бухаринское письмо (хотя никто не видел его подлинника), и вся связанная с ним «история» не вызывали сомнений и всеми считались безусловно подлинными. В отдельной главе представлены доказательства, что в действительности мы имеем дело с грубой исторической фальшивкой.

В книге, посвященной заговорам оппозиции, московским процессам и разоблачению лжи, нагроможденной вокруг событий тех лет, нам поневоле приходится касаться личности И.В. Сталина. Но только потому, что в историографии, в СМИ и в массовом сознании все вопросы, связанные с заговорами 1930-х годов, сводятся, как правило, лишь к одному Сталину. В предлагаемой вниманию книге предпринята попытка отыскать правду о событиях, имевших огромное значение для российской и советской истории и, возможно, судеб остального мира. Увязывать ее с чьей-то апологией или сталинизмом просто неуместно.

От вас, дорогие читатели, – от тех, кто вместе с нами заинтересован в поисках истины ценой отказа от своих предвзятых представлений, – мы ожидаем критических отзывов и просим вас о них. Мы, авторы, несем полную ответственность за все, что написано в этой книге. В то же время мы будем признательны всем, кто сообщит о замеченных логических и фактологических ошибках и неточностях.

Гровер Ферр

e-mail: [email protected]

Владимир Бобров

e-mail: [email protected]

Часть 1
Вердикт: виновен!
Глава 1
Вердикт: виновен!

3–13 марта 1938 года в Москве проходил последний из трех показательных процессов, где рассматривалось дело антисоветского правотроцкистского блока. Шестнадцати подсудимым инкриминировались обвинения в измене Родине, подготовке государственного переворота, убийстве деятелей советского государства, совершении вредительских и диверсионных актов, сношениях с враждебными державами ради получения от них помощи для осуществления своих замыслов в обмен на предоставление им экономических или территориальных уступок.

Многие из подсудимых были довольно известными людьми, занимавшими важные посты в советской партийной и государственной иерархии. К примеру, Г. Г. Ягода в 1934–1936 годах возглавлял Наркомат внутренних дел; с 1924-го по 1930-й А.И. Рыков стоял во главе Советского правительства и входил в состав Политбюро; А.П. Розенгольц руководил Наркоматом внешней торговли; Н.Н. Крестинский был первым заместителем наркома иностранных дел СССР.

Но, пожалуй, самой большой известностью обладал Николай Бухарин. Благодаря репутации одного из близких соратников В.И. Ленина его избирали в Центральный Комитет, Политбюро и руководящий состав Коммунистического Интернационала. Он редактировал центральные газеты – «Правду» и «Известия». Долгое время считавшийся верным сторонником Сталина, Бухарин выступил резко против сталинской политики коллективизации и затем был освобожден с высоких партийных должностей за раскольническую деятельность в ВКП(б). К 1934 году он отрекся от оппозиции, заявил о своем полном согласии с линией партии и выступил в ее защиту на XVII партсъезде (январь 1934-го).

На третьем московском процессе государственный обвинитель А.Я. Вышинский возложил на Бухарина ответственность за принадлежность к руководящему центру подпольного фракционного «блока «правых» и троцкистов». Последние сговорились свергнуть партийное и советское руководство и выработали совместную политическую программу, ведущую к реставрации капитализма в СССР. Для достижения намеченных целей заговорщики не гнушались таких средств, как убийств партийно-государственных вождей, и в том числе Сталина (террор), ослабления военной и экономической мощи СССР (вредительство и диверсии), контактов с Германией и Японией с целью добиться от них признания нового правительства, которое заговорщики собирались установить, ценой уступок военного, территориального или как минимум экономического характера (измена Родине).

Все подсудимые признали свою вину, хотя кое-кто из них отрицал некоторые из обвинений. Что касается Бухарина, то, взяв ответственность за совершение одних тяжких деяний, он энергично отстаивал свою невиновность в совершении других, вменявшихся ему государственным обвинителем. Суд вынес приговор 13 марта. После отказа удовлетворить поданные ходатайства о помиловании (в том числе написанные Бухариным) все приговоренные к смертной казни были расстреляны.

Расхождения во взглядах

Мнения о судебном процессе, который часто называют «бухаринским», разделились еще в 1930-е годы. Многие, в том числе официальные наблюдатели из разных стран, поверили обвинениям и признаниям. Другие сочли обвинения сфальсифицированными, а показания лживыми. Тогда же стали утверждать, что последние получены по принуждению (под пытками, с помощью угроз расправиться с членами семьи или посулами улучшить условия тюремного содержания). В романе «Слепящая тьма» (1940) британский писатель Артур Кестлер предположил, что подсудимые признавались в несовершенных ими преступлениях в силу извращенных представлений о преданности партии, служению которой большинство из них посвятило всю жизнь.

В «закрытом» докладе на XX съезде КПСС Никита Хрущев возложил вину на умершего к тому времени Сталина за многие тяжкие преступления. Тем временем незаметно для общественности начался процесс, который вскоре получил известность как реабилитация. 3 июня 1957 года реабилитации удостоился первый из подсудимых «бухаринского» процесса Акмаль Икрамов. Единственным аргументом в пользу вынесения такого решения стало то, что обвинявшие Икрамова лица (а среди них Бухарин) одновременно оговорили и тех, кого к середине 1957 года уже провозгласили реабилитированными. [1]1
  Реабилитация: Как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы. В 3 томах. Т.2. Февраль 1956 – начало 80-х. – М.: МФД, 2003, С. 810, 851 (далее – РКЭБ-2).


[Закрыть]
И ни слова, ни намека, что сам Икрамов, выступивший с подробными показаниями на суде, или те, кто обвинял его самого, будто бы действовали по принуждению. К декабрю 1957 года таким же образом реабилитацию получили еще несколько лиц, осужденных по делу правотроцкистского блока.

Но не Бухарин. Как очевидно, советские руководители не сошлись во мнении, сколь оправданны были такие реабилитации. [2]2
  В Записке комиссии ЦК КПСС под председательством В.М. Молотова, подготовленной в декабре 1956 года, о представлении выводов по рассмотренным материалам московских процессов 1930-х годов отмечалось, что «оснований для пересмотра дел в отношении Бухарина, Рыкова… не имеется, поскольку они на протяжении многих лет возглавляли антисоветскую борьбу, направленную против строительства социализма в СССР». См.: РКЭБ-2, С. 207.


[Закрыть]

В воспоминаниях, написанных в конце 1960-х, Хрущев рассказывает, что с реабилитацией Бухарина в 1956 году решили повременить из-за противодействия со стороны руководства ряда зарубежных компартий:

«В вопросе об открытых процессах 30-х годов тоже сказалась двойственность нашего поведения. Мы опять боялись договорить до конца, хотя не вызывало никаких сомнений, что эти люди невиновны, что они были жертвами произвола. На открытых процессах присутствовали руководители братских компартий, которые потом свидетельствовали в своих странах справедливость приговоров. Мы не захотели дискредитировать их заявления и отложили реабилитацию Бухарина, Зиновьева, Рыкова, других товарищей на неопределенный срок. Думаю, что правильнее было договаривать до конца». [3]3
  Хрущев Н.С. Время. Люди. Власть. (Воспоминания.) В 4 книгах. Книга 2. Часть III. М.: Московские новости, 1999, С. 192.


[Закрыть]

Если же верить мемуарам А. И. Микояна (в 1950-е годы одного из преданнейших сторонников Хрущева), от идеи реабилитировать Бухарина отказался сам Никита Сергеевич при поддержке еще одного своего верного соратника – Фрола Романовича Козлова; причем, по словам Микояна, сам Анастас Иванович будто бы выступал за реабилитацию. [4]4
  «После XXII съезда Козлов видел главного противника во мне. Как я сказал, к Хрущеву он нашел подход подхалимством. Хрущев это любил. Козлов был ограниченный, но хитрый. Сговаривался с Хрущевым вдвоем. Иногда я ставлю какой-либо вопрос, а Хрущев говорит: «Мы с Козловым это уже обсудили и решили так». Это Козлов на этой стадии (после Суслова в 1950-х годах) помешал опубликовать материалы, доказывающие неправильность процессов 1936–1938 годов, реабилитации Бухарина и других. Документ был подготовлен и уже подписан Шверником, Шелепиным, Руденко. А он хитро подошел к Хрущеву. Вспомнил, как в 1956 году французские коммунисты были в трудном положении. Им говорили: «Вы молились на Сталина. Теперь посмотрите, кто он был». Козлов внушал: «Отложим до лучших времен». – «До каких лучших? Нельзя дольше молчать», – возражал я. Когда я убеждал Хрущева наедине перед этим, он отвечал: «Вот Козлов считает, что надо подождать. И другие секретари считают, что большое недовольство будет среди коммунистов в Европе». Так и не согласился. А я понял, что Козлов уже договорился с Сусловым. Пономарев (заведующий Международным отделом ЦК) вряд ли стал бы так отвечать Хрущеву, но противоречить Суслову он бы тоже не решился». (См.: А.И. Микоян. Так было. М.:, Вагриус, 1999, гл. 49 «Хрущев у власти», С. 611; см. также: http: //militera.lib.ru/memo/russian/mikovan/05.html.)


[Закрыть]

Хрущева освободили со всех постов на октябрьском (1964) Пленуме ЦК. При его преемнике Л.И. Брежневе реабилитации фактически прекратились, и на протяжении двух десятилетий все ходатайства по поводу Бухарина оставались без внимания. Но как только настало время горбачевских реформ, к пересмотру дела Бухарина вернулись. Под впечатлением от написанной Стивеном Коэном биографии Бухарина М.С. Горбачев, как утверждают, инициировал процесс, который в конце концов привел к юридической и партийной реабилитации Бухарина и других подсудимых мартовского процесса (кроме Ягоды) в соответствии с постановлением Пленума Верховного суда СССР от 4 февраля 1988 года. [5]5
  Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы. В 3 томах. Т. 3. Середина 80-х годов – 1991. М.: МФД, 2004. – С. 49 (далее – РКЭБ-3). Сообщение о реабилитации Бухарина опубликовано в «Правде» 10 февраля 1988 года. См. также: РКЭБ-3, прим. 33, с. 615.


[Закрыть]

Исторические свидетельства

Подобно многим другим видным большевикам, арестованным и приговоренным к смертной казни в 1937–1940 годах, Бухарин был официально провозглашен невиновным и осужденным по сфабрикованным обвинениям, а его показания, что, правда, лишь подразумевалось, отныне следовало считать ложными. Но по контрасту с открытым судебным процессом, вынесшим приговор, процедура признания бухаринской невиновности носила откровенно келейный характер.

После распада СССР достоянием гласности стали многие документы из бывших советских архивов. Хотя большая часть фондов Коммунистической партии и Советского правительства по-прежнему недоступна исследователям, многие известные ныне источники дают основания к пересмотру прежних предвзятых представлений о событиях истории сталинского времени.

В годы пребывания Горбачева у власти, и особенно после распада СССР, некоторые историки, по преимуществу враждебно настроенные к социализму советского типа, получили возможность работать в закрытых архивных хранилищах, пытаясь выявить там документы, которые могли бы доказать необоснованность сталинских репрессий. Благодаря этим усилиям мы теперь узнали о многих документах, связанных с жизнью и деятельностью Бухарина. Однако все выявленные на сегодняшний день исторические свидетельства только подтверждают тезис о бухаринской вине. Именно они будут предметом нашего пристального внимания.

Бухарину, можно сказать, повезло больше других: широкая известность плюс высокое положение привлекли большое внимание к его личности и судьбе. Найдено или во всяком случае появилось в распоряжении исследователей значительное количество документов, связанных с его деятельностью. Все указанные причины – популярность, высокое положение и множество известных источников – позволяют и нам сосредоточить внимание на Бухарине.

Исторические свидетельства, доказывающие виновность Бухарина, имеют различную природу. К ним относятся:

А. «Реабилитационные» материалы.

Б. Стенограммы допросов свидетелей и подследственных с обвинениями против Бухарина.

В. Признательные показания Бухарина, его письма и ходатайства.

Г. Свидетельства, оправдывающие Бухарина.

В числе последних три документа, которые в представлении большинства историков доказывают невиновность Бухарина. Речь идет о его письме Сталину от 10 декабря 1937 года, еще об одном письме, адресованном «будущему поколению руководителей партии», а также о реабилитационном постановлении Пленума Верховного суда СССР от 4 февраля 1988 года, из которого до настоящего времени публиковалась лишь очень короткая выдержка. Отметим также, что обстоятельно и энергично Бухарин отрицал вину до своих первых признательных показаний на Лубянке, датированных 2 июня 1937 года. Последние затем были опровергнуты им как в одном из последующих признаний, так и в вышеупомянутом письме к Сталину.

Внимательный читатель, должно быть, обратил внимание на отсутствие в нашем перечне показаний подсудимых на процессе по делу правотроцкистского блока в марте 1938 года. И это не случайно: они нами действительно не рассматриваются. Но не потому, что авторы считают их ложными; скорее, наоборот, проделанный далее анализ говорит о том, что в общем и целом они соответствуют истине. Поскольку мы собираемся оценить правдивость заявлений на процессе, нельзя же пользоваться ими для подтверждения самих себя! Следовательно, все внимание должно быть сконцентрировано исключительно на внешних по отношению к процессу свидетельствах.

А.Реабилитационные материалы

Как в случае Бухарина, так и при реабилитации других осужденных, советские власти и не думали представлять какие-либо факты, могущие подтвердить их собственные заявления, что признания подсудимых лживы или добыты у них с помощью насилия или запугивания.

Стивен Коэн почти всю жизнь изучал Бухарина. В 2003 году историк наконец признался: «В отличие от многих других жертв репрессий, в том числе командиров Красной Армии, к нему (Бухарину. – Г.Ф., В.Б.), похоже, не применяли физических пыток в тюрьме». [6]6
  Коэн С. Бухарин на Лубянке. // Свободная мысль. 2003. № 3. С. 60–61.


[Закрыть]

После сказанного трудно понять, почему Коэн продолжает считать Бухарина невиновным, а его признательные показания ложными.

В реабилитационной справке комиссии Н.М. Шверника, созданной Хрущевым в 1962 году и завершившей работу в 1964-м, утверждается, что обвинения против Бухарина на процессе по делу правотроцкистского блока были сфальсифицированы, а самого блока будто бы никогда не существовало. [7]7
  РКЭБ-2, с. 625–630.


[Закрыть]
Однако материалы из личного архива Л.Д. Троцкого доказывают обратное: блок троцкистов и «правых» был действительно создан.

Во время московских показательных процессов Троцкий энергично опровергал какие-либо контакты с осужденными лицами после своей высылки в 1929 году. Но 1986 году Дж. Арч Гетти на основе материалов из архива Троцкого в Хоутонской библиотеке Гарвардского университета показал: на самом деле Троцкий состоял в переписке со своими сторонниками в СССР, что по меньшей мере относится к 1932 году, когда он отправил личные секретные письма лидерам бывшей оппозиции К.Б. Радеку, Г.Я. Сокольникову, Е.А. Преображенскому и другим. Хотя содержание писем не известно, есть основания думать, что как минимум Троцкий пытался в них склонить своих адресатов вернуться к оппозиции. Скорее всего там содержались какие-то заговорщические инструкции вроде тех, о которых Радек поведал на процессе, проходившем в январе 1937 года. В том же архиве Гетти выявил другую тайную связь Троцкого со сподвижниками внутри СССР – переписку с бывшим троцкистом Е.С. Гольцманом.

Либо сам Троцкий, либо кто-то из его помощников предпринял специальные усилия для уничтожения следов тайных связей. Вот что о его личных секретных письмах пишет Гетти: «В противоположность буквально всем другим письмам Троцкого (включая даже самые сентиментальные) никаких копий этих писем не сохранилось в бумагах Троцкого. Кажется, в какой-то период времени они были убраны из архива. Сохранились только почтовые квитанции. На своем процессе в 1937 году Карл Радек свидетельствовал, что он получил письмо от Троцкого, содержавшее «террористические инструкции», но мы не знаем, шла ли речь об этом самом письме или о другом» (выделено нами. – Г.Ф., В.Б.). [8]8
  Гетти Дж. Арч. Троцкий в изгнании: основание IV Интернационала. // Вопросы истории КПСС. 1991. № 5, прим. 18, с. 76.


[Закрыть]

В 1932 году тот же Гольцман встретился в Берлине с сыном Троцкого Львом Седовым и передал послание от ветерана троцкистского движения Ивана Смирнова, в котором речь шла о создании в СССР объединенного оппозиционного блока троцкистов, зиновьевцев и остававшихся тогда в стороне «правых». Седов лично передал Троцкому столь важную информацию. Французский историк-троцкист Пьер Бруэ тоже исследовал материалы архива Троцкого и подтвердил его связи со сторонниками в Советском Союзе.

Сказанное означает: сведения, представленные в реабилитационной справке комиссии Н.М. Шверника, неверны. [9]9
  Гетти, сообщение на академическом Интернет-форуме H-Rus– sia от 24 ноября 1998 года, см.: http: //tinvurl.com/8ogmk. Для нас не важно, почему исследователи, процитировавшие это сообщение, пришли к отличному от Гетти мнению о блоке. Возможно, их кто-то проинструктировал прийти к «умозаключению», что такого блока не существовало, дабы начатый еще Хрущевым процесс реабилитаций мог, таким образом, обрести внешне легитимное продолжение.


[Закрыть]
Сегодня ни один серьезный историк не станет отрицать, что некий оппозиционный блок в СССР все-таки существовал. С намеком на сложность внутренних связей, раскрытые фрагменты переплетающихся между собой заговоров в НКВД называли то клубком, то паутиной. Если хоть одну часть сплетения этих заговоров признать существовавшей, тогда трудно не признать наличия остальных, поскольку подсудимые втягивали друг друга по цепочке, соединявшей прямо или опосредованно одного с другими и каждого со всеми. Выявленные в архиве доказательства существования блока «правых» и троцкистов ставят, таким образом, под сомнение истинность всех «реабилитационных» материалов как хрущевского, так и горбачевского времени. [10]10
  Истинность этих материалов ставит под сомнение и проделанное Юрием Жуковым исследование «кремлевского дела», о чем еще будет сказано далее.


[Закрыть]

Б. Стенограммы допросов свидетелей и подследственных с обвинениями против Бухарина

Стенограммы допросов некоторых из подследственных содержат прямые обвинения Бухарина. Самые подробные, объемистые из ныне известных (и одновременно самые жесткие) находим в показаниях В.Н. Астрова, в прошлом одного из бухаринских учеников, и бывшего наркома внутренних дел Г. Г. Ягоды, который вместе с Бухариным предстал на скамье подсудимых третьего московского показательного процесса. Мы также располагаем стенограммами очных ставок с участием Бухарина и лиц, вменявших ему совершение различных государственных преступлений.

Валентин Астров

Как очевидец Астров дал убийственные для Бухарина показания о его руководящей роли в правотроцкистском блоке. По словам Астрова, Бухарин считал необходимым убить Сталина и принимал участие в антисталинском заговоре, ставившем своей целью совершение «дворцового переворота». Для его осуществления, как показал Астров, Бухарин и Томский проводили работу среди сотрудников охраны Кремля. Т. н. «рютинская платформа» [11]11
  «Рютинская платформа» впервые опубликована в: Реабилитация: политические процессы 30—50-х годов. / Под общ. ред. А.Н. Яковлева. М.: Политиздат, 1991. С. 113–252; затем она была переиздана в: Рютин М.Н. На колени не встану. / Сост. Б.А. Старков. М.: Политиздат, 1992. С. 113–252, см.: http: //scepsis.ru/librarv/ id 939.html.


[Закрыть]
– документ объемом в несколько сот машинописных страниц и с двухстраничной «программой» в конце, полный злых и оскорбительных нападок лично на Сталина, – была в основном подготовлена Бухариным, Рыковым, Томским, Углановым. Бухарин советовал «правым» внедряться в партийно-государственные институты, не стесняться двурушничать, восхвалять Сталина и генеральную линию ВКП(б), лишь бы оставаться на высоких постах, которые могут очень пригодиться в случае государственного переворота. [12]12
   Генрих Ягода. С. 132.


[Закрыть]

Астров повторил те же самые обвинения на очной ставке с Бухариным два дня спустя. Чуть ниже – там, где речь пойдет о свидетельствах, оправдывающих Бухарина, – нам предстоит вернуться к Астрову и его показаниям, чтобы рассмотреть написанное им много позже «отречение».

Генрих Ягода

Восемь протоколов допросов Генриха Ягоды на предварительном следствии, а также другие важные документы, касающиеся его самого и его коллег, загадочным образом в 1997 году были изданы в Казани тиражом всего 200 экземпляров. [13]13
  Один из протоколов допросов позднее был с сокращениями переиздан в 2004 году в солидном полуофициальном сборнике международного фонда «Демократия». Опубликованный там отрывок текстуально совпадает с изданием 1997 года, что подтверждает подлинность представленных там документов. Сравни: Генрих Ягода. Нарком внутренних дел СССР, Генеральный комиссар государственной безопасности. Сборник документов. Казань, 1997. С. 109–137; Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД. 1937–1938. М.: МФД, 2004. С. 135–144 (далее – Лубянка-2).


[Закрыть]
На допросах Ягода описывает свои связи с группировкой «правых» во главе с Рыковым, Томским, Бухариным.

Среди прочего Ягода рассказывает, как летом 1936 года по поручению Бухарина к нему явился Радек, с которым он личных связей не поддерживал. Радек поведал о контактах с эмиссарами Германии, что подтверждается как показаниями Радека, так и Бухарина (см. ниже). Описывая план переворота, запланированного на 1934 год, Ягода отмечает нерешительность и колебания Бухарина. Многие другие подробности из показаний Ягоды совпадают с тем, что следствию сообщали Бухарин, Радек и другие.

Очные ставки

В ходе судебных слушаний на первом московском процессе в августе 1936 года (а, стало быть, и в ходе предварительного следствия) Зиновьев, Каменев и по меньшей мере еще один подсудимый И. И. Рейнгольд назвали Бухарина среди тех «правых», с кем они поддерживали конспиративные связи как соучастники антисталинского заговора. Бухарин узнал об этих показаниях, находясь в отпуске далеко от Москвы, и потребовал очной ставки с Зиновьевым и Каменевым. Но последние были уже казнены, когда Бухарину удалось наконец вернуться в столицу. Впоследствии Ягода дал показания, что он просил Зиновьева и Каменева не волноваться, но одновременно приказал ускорить их казнь, чтобы те не смогли раскрыть его собственную причастность к заговору. [14]14
  Генрих Ягода. С. 192, 198.


[Закрыть]

21 августа 1936 года Прокурор СССР Вышинский объявил о начале следственных действий в отношении «правых» – Бухарина, Рыкова, Томского. На состоявшемся в тот же день партсобрании Томский покаялся в своих «преступных связях» с осужденными по процессу 16, а следующим утром на даче в Болшеве покончил жизнь самоубийством.

8 сентября в присутствии Кагановича, Ежова и Вышинского состоялась очная ставка между Бухариным и Рыковым, с одной стороны, и Сокольниковым – с другой. Как явствует из опубликованного короткого фрагмента стенограммы, Сокольников узнал о роли Бухарина и Рыкова в троцкистско-зиновьевском блоке не от них самих, а от расстрелянного к тому времени Каменева. 10 сентября «Правда» сообщила о прекращении следственных действий по делу Бухарина и Рыкова за отсутствием оснований для привлечения их к судебной ответственности. В опубликованном не так давно письме к Сталину Каганович отмечает, что склонен верить аргументам, оправдывающим Бухарина и Рыкова.

Однако допросы Радека и Пятакова, проведенные в преддверии второго московского процесса (январь 1937-го), заставили вернуться к выдвинутым против Бухарина обвинениям. С декабрьского (1936) по февральско-мартовский (1937) Пленум ЦК состоялось еще несколько очных ставок с участием Бухарина и его обвинителей. В настоящее время опубликованы стенограммы его очных ставок с участием Астрова, Куликова, Пятакова, Радека и Сосновского. Хотя подробный анализ последних выходит за рамки поставленной задачи, мы не можем пройти мимо некоторых характерных особенностей, присущих этим стенограммам.

Присутствовавшие

Не принуждались ли обвинители Бухарина на очных ставках к ложным показаниям против него и самих себя? Истина состоит в том, что никаких доказательств, свидетельствующих о чем-то похожем, просто нет. Очные ставки с Куликовым и Сосновским, состоявшиеся 7 декабря 1936 года, проводились в присутствии членов Политбюро – Сталина, Кагановича, Ворошилова, Молотова, Андреева, Орджоникидзе, Жданова и Микояна. Сталин и другие присутствовавшие вели себя очень активно, задавали много вопросов и больше всего Бухарину. Их поведение полностью отвечало желанию выяснить, что именно произошло в действительности. И если бухаринские обвинители подвергались насилию, почему бы им тогда не признаться в том Сталину?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю