Текст книги "Оболганный сталинизм. Клевета XX съезда"
Автор книги: Гровер Ферр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
«Дорогой Иосиф Виссарионыч,
эти дни как-то всё думается о вас и хочется пожать вам руку. Тяжело терять близкого человека. Мне вспоминается пара разговоров с вами в кабинете Ильича во время его болезни. Они мне тогда придали мужества.
Ещё раз жму руку. Н. Крупская».
Письмо ещё раз показывает, что и после декабрьской ссоры 1922 года Сталин продолжал поддерживать по-товарищески тёплые отношения с супругой Ленина.
Вообще, в кругу ленинских домашних Сталин пользовался большим уважением. Писатель А. Бек записал воспоминания Лидии Фотиевой, в которых она подчёркивает:
«Вы не понимаете того времени. Не понимаете, какое значение имел Сталин. Большой Сталин. (Она не сказала «великий», сказала «большой». – Прим. А. Бека.). …Мария Ильинична ещё при жизни Владимира Ильича сказала мне: «После Ленина в партии самый умный человек Сталин» … Сталин был для нас авторитет. Мы Сталина любили. Это большой человек. Он же не раз говорил: “Я только ученик Ленина”»[20]20
Цит. по: А. Бек. К истории…
[Закрыть].
Хрущёв решил выставить Сталина в дурном свете, не пытаясь разобраться в том, что произошло в действительности.
Нетрудно убедиться: из контекста вырваны все ленинские письма и тем самым серьёзно искажена суть случившегося. В частности, Хрущёв ни словом не обмолвился о резолюции Пленума Центрального комитета, согласно которой на Сталина возлагалась персональная ответственность за изоляцию Ленина от политической жизни во имя сохранения его сил и здоровья. Запрет был наложен и на ленинские отношения с «друзьями» и «домашними». Поскольку секретари едва ли осмелились нарушать директиву ЦК, под словом «домашние» подразумевались сестра Ленина и Н. К. Крупская, его жена. Именно её Сталин критиковал за нарушение предписаний высших партийных инстанций.
Ничего не сказал Хрущёв и о датированном 7 марта 1923 года письменном ответе Сталина на записку Ленина, а также о более поздней и тоже адресованной Сталину просьбе Ленина достать для него яда. Выбросив из рассмотрения эти документы, Хрущёв превратно истолковал обстоятельства, в которых Ленин потребовал от Сталина извинений, и тем самым представил характер их отношений в нарочито искажённом свете.
В докладе ничего не сообщается о свидетельствах сестры Ленина М. И. Ульяновой. В 1956 году ещё были живы бывшие личные секретари Ленина Мария Володичева и Лидия Фотиева, равно как и бывший секретарь Крупской Вера Дридзо, но их воспоминания тоже остались невостребованными. Хрущёв оставил без внимания и то обстоятельство, что нарушение Крупской предписаний ЦК о строгой изоляции Ленина от политических дел, по-видимому, дважды становилось причиной резкого ухудшения состояния его здоровья. Не стал говорить Хрущёв и о том, что всего через две недели после предполагаемого разрыва Ленин обратился именно к Сталину с очень деликатной просьбой – добыть для него яда. Наконец, в хрущёвской речи нет ничего о восстановлении нормальных отношений между Крупской и Сталиным.
Хрущёв стремился во что бы то ни стало выставить Сталина в дурном свете; истинный ход событий или понимание их смысла его нисколько не интересовали.
ИсточникиНеприятие культа самим Сталиным
Очень многие свидетельства говорят о том, что на протяжении многих лет Сталин выступал резко против насаждения культа своей личности. Вот лишь некоторые выдержки из писем, выступлений и бесед Сталина, в которых выражена эта точка зрения.
Июнь 1926 года:
«Должен вам сказать, товарищи, по совести, что я не заслужил доброй половины тех похвал, которые здесь раздавались по моему адресу. Оказывается, я и герой Октября, и руководитель компартии Советского Союза, и руководитель Коминтерна, чудо-богатырь и всё, что угодно. Всё это пустяки, товарищи, и абсолютно ненужное преувеличение. В таком тоне говорят обычно над гробом усопшего революционера. Но я еще не собираюсь умирать…
Я, действительно, был и остаюсь одним из учеников передовых рабочих железнодорожных мастерских Тифлиса»[21]21
И. В. Сталин. Ответ на приветствия рабочих главных железнодорожных мастерских в Тифлисе 8 июня 1926 г. // И. В. Сталин. Сочинения. Т. 8. – М.: ОГИЗ; Госполитиздат, 1948, С. 173. См.: http://www.hrono.ru/libris/stalin/8-19.html.
[Закрыть].
Октябрь 1927 года:
Декабрь 1929 года:
«Ваши поздравления и приветствия отношу на счет великой партии рабочего класса, родившей и воспитавшей меня по образу своему и подобию. И именно потому, что отношу их на счет нашей славной ленинской партии, беру на себя смелость ответить вам большевистской благодарностью»[23]23
И. В. Сталин. Всем организациям и товарищам, приславшим приветствия в связи с 50‑летием т. Сталина. // Там же. Т. 12, С. 140. См. также: http://www.hrono.ru/libris/stalin/12-6.html.
[Закрыть].
Апрель 1930 года:
«Иные думают, что статья “Головокружение от успехов” представляет результат личного почина Сталина. Это, конечно, пустяки. Не для того у нас существует ЦК, чтобы допускать в таком деле личный почин кого бы то ни было»[24]24
И. В. Сталин. Ответ товарищам колхозникам. // Там же, C. 213. См. также: http://www.hrono.ru/libris/stalin/12-11.html.
[Закрыть].
Август 1930 года:
«Вы говорите о Вашей “преданности” мне. Может быть, это случайно сорвавшаяся фраза. Может быть… Но если это не случайная фраза, я бы советовал Вам отбросить прочь “принцип” преданности лицам. Это не по-большевистски. Имейте преданность рабочему классу, его партии, его государству. Это нужно и хорошо. Но не смешивайте её с преданностью лицам, с этой пустой и ненужной интеллигентской побрякушкой»[25]25
И. В. Сталин. Письмо тов. Шатуновскому. // Там же. Т. 13, C. 19. См. также: http://www.hrono.ru/libris/stalin/13-31.html.
[Закрыть].
Декабрь 1931 года:
«Что касается меня, то я только ученик Ленина и цель моей жизни – быть достойным его учеником…
Марксизм вовсе не отрицает роли выдающихся личностей или того, что люди делают историю… Великие люди стоят чего-нибудь только постольку, поскольку они умеют правильно понять эти условия, понять, как их изменить. Если они этих условий не понимают и хотят эти условия изменить так, как им подсказывает их фантазия, то они, эти люди, попадают в положение Дон Кихота…
Нет, единолично нельзя решать. Единоличные решения всегда или почти всегда – однобокие решения. Во всякой коллегии, во всяком коллективе имеются люди, с мнением которых надо считаться. Во всякой коллегии, во всяком коллективе имеются люди, могущие высказать и неправильные мнения. На основании опыта трёх революций мы знаем, что приблизительно из 100 единоличных решений, не проверенных, не исправленных коллективно, 90 решений – однобокие…
Никогда, ни при каких условиях наши рабочие не потерпели бы теперь власти одного лица. Самые крупные авторитеты сходят у нас на нет, превращаются в ничто, как только им перестают доверять рабочие массы, как только они теряют контакт с рабочими массами»[26]26
И. В. Сталин. Беседа с немецким писателем Эмилем Людвигом. // Там же, C. 105–107 и 110. См. также: http://www.hrono.ru/libris/stalin/13-2.html.
[Закрыть].
Февраль 1933 года:
«Письмо Ваше о переуступке мне второго Вашего ордена в награду за мою работу – получил.
Очень благодарен Вам за тёплое слово и товарищеский подарок. Я знаю, чего Вы лишаете себя в пользу меня, и ценю Ваши чувства.
Тем не менее я не могу принять Ваш второй орден. Не могу и не должен принять не только потому, что он может принадлежать только Вам, так как только Вы заслужили его, но и потому, что я и так достаточно награждён вниманием и уважением товарищей и – стало быть – не имею права грабить Вас.
Ордена созданы не для тех, которые и так известны, а главным образом – для таких людей-героев, которые мало известны и которых надо сделать известными всем.
Кроме того, должен Вам сказать, что у меня уже есть два ордена. Это больше чем нужно, – уверяю Вас»[27]27
И. В. Сталин. Письмо тов. И. Н. Бажанову. // Там же, C. 235. См. также: http://www.hrono.ru/libris/stalin/13-29.html.
[Закрыть].
Май 1933 года:
«Робинс. Я считаю для себя большой честью иметь возможность Вас посетить.
Сталин. Ничего особенного в этом нет. Вы преувеличиваете.
Робинс(смеётся). Самым интересным для меня является то, что по всей России я нашёл всюду имена Ленин – Сталин, Ленин – Сталин, Ленин – Сталин вместе.
Сталин. Тут тоже есть преувеличение. Куда мне с Лениным равняться?»[28]28
И. В. Сталин. Беседа с полковником Робинсом 13 мая 1933 г. (Краткая запись). // Там же, C. 260. См. также: http://www.hrono.ru/libris/stalin/13-3.html.
[Закрыть].
Январь 1937 года:
«Фейхтвангер. Я здесь всего 4–5 недель. Одно из первых впечатлений: некоторые формы выражения уважения и любви к вам кажутся мне преувеличенными и безвкусными. Вы производите впечатление человека простого и скромного. Не являются ли эти формы для вас излишним бременем?
Сталин. Я с вами целиком согласен. Неприятно, когда преувеличивают до гиперболических размеров. В экстаз приходят люди из-за пустяков. Из сотен приветствий я отвечаю только на 1–2, не разрешаю большинство их печатать, совсем не разрешаю печатать слишком восторженные приветствия, как только узнаю о них. В девяти десятых этих приветствий – действительно полная безвкусица. И мне они доставляют неприятные переживания.
Я хотел бы не оправдать – оправдать нельзя, а по-человечески объяснить, – откуда такой безудержный, доходящий до приторности восторг вокруг моей персоны…
Очень большое дело – освобождение от эксплуатации, и массы это празднуют по-своему. Все это приписывают мне, – это, конечно, неверно, что может сделать один человек? Во мне они видят собирательное понятие и разводят вокруг меня костёр восторгов телячьих.
Фейхтвангер. Как человек, сочувствующий СССР, я вижу и чувствую, что чувства любви и уважения к вам совершенно искренни и элементарны. Именно потому, что вас так любят и уважают, не можете ли вы прекратить своим словом эти формы проявления восторга, которые смущают некоторых ваших друзей за границей?
Сталин. Я пытался несколько раз это сделать. Но ничего не получается. Говоришь им – нехорошо, не годится это. Люди думают, что это я говорю из ложной скромности.
Хотели по поводу моего 55‑летия поднять празднование. Я провёл через ЦК ВКП(б) запрещение этого[29]29
Как отмечает публикатор документа Л. Максименков, 19 декабря 1934 года по заявлению Сталина Политбюро принимает решение: «Уважить просьбу т. Сталина о том, чтобы 21 декабря в день пятидесятипятилетнего юбилея его рождения никаких празднеств или торжеств, или выступлений в печати или на собраниях не было допущено» (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Ед. хр. 1048. Л. 26). См.: Л. Максименков. Очерки номенклатурной истории советской литературы. Западные пилигримы у сталинского престола (Фейхтвангер и другие) // Вопросы литературы. 2004, № 2. См. также: http://magazines.russ.ru/voplit/2004/2/max13.html.
[Закрыть]. Стали поступать жалобы, что я мешаю им праздновать, выразить свои чувства, что дело не во мне. Другие говорили, что я ломаюсь. Как воспретить эти проявления восторгов? Силой нельзя. Есть свобода выражения мнений. Можно просить по-дружески.Это проявление известной некультурности…
То, что некоторых людей за границей это огорчает, тут ничего не поделаешь. Культура сразу не достигается…
Фейхтвангер. Я говорю не о чувстве любви и уважения со стороны рабочих и крестьянских масс, а о других случаях. Выставляемые в разных местах ваши бюсты – некрасивы, плохо сделаны. На выставке планировки Москвы, где всё равно прежде всего думаешь о вас, – к чему там плохой бюст? На выставке Рембрандта, развернутой с большим вкусом, к чему там плохой бюст?
Сталин. Вопрос закономерен. Я имел в виду широкие массы, а не бюрократов из различных учреждений. Что касается бюрократов, то о них нельзя сказать, что у них нет вкуса. Они боятся, если не будет бюста Сталина, то их либо газета, либо начальник обругает, либо посетитель удивится. Это область карьеризма, своеобразная форма “самозащиты” бюрократов: чтобы не трогали, надо бюст Сталина выставить.
Ко всякой партии, которая побеждает, примазываются чуждые элементы, карьеристы. Они стараются защитить себя по принципу мимикрии – бюсты выставляют, лозунги пишут, в которые сами не верят. Что касается плохого качества бюстов, то это делается не только намеренно (я знаю, это бывает), но и по неумению выбрать. Я видел, например, в первомайской демонстрации портреты мои и моих товарищей: похожие на всех чертей. Несут люди с восторгом и не понимают, что портреты не годятся. Нельзя издать приказ, чтобы выставляли хорошие бюсты – ну их к чёрту! Некогда заниматься такими вещами, у нас есть другие дела и заботы, на эти бюсты и не смотришь»[30]30
Запись беседы товарища Сталина с германским писателем Лионом Фейхтвангером. 8 января 1937 года. Цит. по: Л. Максименков. Очерки номенклатурной истории… См. также: http://magazines.russ.ru/voplit/2004/2/max13.html. Описание того же самого фрагмента беседы см.: Л. Фейхтвангер. Москва 1937.Отчёт о поездке для моих друзей. – М.: Художественная литература, 1937. Гл. 3. См. также: http://istoria.h10.ru/lib/read.php?what=moscow37&p=28 http://istoria.h10.ru/lib/read.php?what=moscow37&p=29.
[Закрыть].
Февраль 1938 года:
«Я решительно против издания “Рассказов о детстве Сталина”.
Книжка изобилует массой фактических неверностей, искажений, преувеличений, незаслуженных восхвалений. Автора ввели в заблуждение охотники до сказок, брехуны (может быть, “добросовестные” брехуны), подхалимы. Жаль автора, но факт остаётся фактом.
Но это не главное. Главное состоит в том, что книжка имеет тенденцию вкоренить в сознание советских детей (и людей вообще) культ личностей, вождей, непогрешимых героев. Это опасно, вредно. Теория “героев” и “толпы” есть не большевистская, а эсеровская теория. Герои делают народ, превращают его из толпы в народ – говорят эсеры. Народ делает героев – отвечают эсерам большевики. Книжка льёт воду на мельницу эсеров. Всякая такая книжка будет лить воду на мельницу эсеров, будет вредить нашему общему большевистскому делу.
Советую сжечь книжку»[31]31
И. В. Сталин. Письмо в Детиздат при ЦК ВЛКСМ. // Вопросы истории. 1953, № 11. См. также: http://www.hrono.ru/libris/stalin/14-29.html.
[Закрыть].
«Подобные начинания ведут к усилению “культа личностей”»
Ниже приводятся свидетельства мемуаристов и выдержки из вторичных источников, где также поднимается вопрос о «культе личности» и отношении к нему Сталина.
Вадим Роговин со ссылкой на «Вопросы истории КПСС» (1990, № 3, С. 104) отмечает, что в 1934 году на письмо Всесоюзного общества старых большевиков, в котором предлагалось провести пропагандистскую кампанию, посвящённую его 55‑летию, он наложил резолюцию: «Я против, так как подобные начинания ведут к усилению “культа личностей”, что вредно и несовместимо с духом нашей партии»[32]32
В. З. Роговин. Сталинский неонэп. – М., 1994, глава «Культ Сталина и фальсификация истории». См.: http://trst.narod.ru/rogovin/t3/xli.htm.
[Закрыть].
В статье «Культ. Заметки о словах-символах в советской политической культуре» Леонид Максименков приводит ряд (из большого множества) документированных примеров осуждения Сталиным возвеличения его личности:
«Прочитав в 1933 году рукопись пьесы “Ложь” А. Н. Афиногенова, Сталин написал драматургу пространное письмо, в примечании к которому отметил: “P.S. Зря распространяетесь о «вожде». Это нехорошо и, пожалуй, неприлично. Не в «вожде» дело, а в коллективном руководителе – в ЦК партии. И. Ст[алин]” Что имел в виду Сталин? Один из героев пьесы, заместитель наркома Рядовой, в споре с бывшим оппозиционером Накатовым с пафосом утверждал: “Я говорю о нашем Центральном комитете… Я говорю о вожде, который ведет нас, сорвав маски со многих высокообразованных лидеров, имевших неограниченные возможности и обанкротившихся. Я говорю о человеке, сила которого создана гранитным доверием сотен миллионов. Имя его на всех языках мира звучит как символ крепости большевистского дела. И вождь этот непобедим…” Сталин собственноручно отредактировал и исправил эту тираду, заменив ключевые слова-символы: “Я говорю о нашем Центральном комитете, который ведёт нас, сорвав маски со многих высокообразованных лидеров, имевших неограниченные возможности и обанкротившихся. Я говорю о Центральном комитете партии коммунистов Советской страны, сила которого создана гранитным доверием сотен миллионов. Знамя его на всех языках мира звучит как символ крепости большевистского дела. И этот коллективный вождь непобедим…”»[33]33
Л. Максименков. Культ. Заметки о словах-символах в советской политической культуре. // Свободная мысль. 1993, № 10. См. также: http://www.situation.ru/app/j_art_677.htm.
[Закрыть].
«В 1936‑м вышел в свет биографический очерк о жизни Серго Орджоникидзе, составленный М. Д. Орахелашвили. Сталин прочитал эту книгу и на её страницах оставил много пометок. В очерке, например, об июльском кризисе 1917 года рассказывалось так: “В этот тяжёлый для пролетарской революции период, когда перед лицом надвинувшейся опасности многие дрогнули, на посту руководителя ЦК и петроградской партийной организации твёрдо оставался товарищ Сталин (Ленин находился в подполье. – Прим. Л. Максименкова.). Тов. Орджоникидзе был непрерывно с ним, ведя под его руководством энергичную, беззаветную борьбу за ленинские лозунги партии”. Приведенные слова были подчеркнуты Сталиным, а на полях он красным карандашом написал: “А ЦК? А партия?” В другом месте шла речь о VI съезде РСДРП (лето 1917 года), о том, как Ленин, скрываясь в Разливе, “давал руководящие указания по вопросам, стоявшим в повестке дня съезда. Для получения директив Ленина т. Орджоникидзе, по поручению Сталина, дважды ездил к Ленину в шалаш”. Сталин опять задал свой вопрос: “А ЦК где?”»[34]34
Там же.
[Закрыть].«27 января 1937 года, просмотрев сценарий кинофильма “Великий гражданин” (сюжет фильма режиссера Ф. М. Эрмлера напоминал историю с убийством С. М. Кирова), Сталин направил письмо руководителю советской кинематографии Б. З. Шумяцкому, в котором дал знакомое конкретное указание: “Упоминание о Сталине нужно исключить. Вместо Сталина следовало бы поставить ЦК партии”»[35]35
Там же. См. также: Суровая драма народа: Учёные и публицисты о природе сталинизма. / Сост. Ю. П. Сенокосов. – М.: Политиздат, 1989, С. 494.
[Закрыть].
В дневнике Георгия Димитрова, видного деятеля болгарского и мирового коммунистического движения, есть запись о торжественном обеде на кремлёвской квартире К. Е. Ворошилова в связи с 20‑летием Великой Октябрьской социалистической революции. Взяв слово для тоста, Димитров стал развивать мысль о Сталине как продолжателе дела Ленина:
«Д[имитров]: …Нельзя говорить о Ленине, не связывая его со Сталиным! (Все поднимают бокалы!)
Сталин: Я очень уважаю т. Димитрова. Мы друзья и останемся друзьями. Но я не согласен с ним. Он даже не по-марксистски выразился. Для победы дела необходимы соответствующие условия, а вожди найдутся»[36]36
Цит. по: Застольные речи Сталина. Документы и материалы. Вступительная статья, составление, комментарий, приложение В. А. Невежина. – М.: АИРО – XX; СПб.: Дмитрий Буланин, 2003, С. 149.
[Закрыть].
Другая дневниковая запись относится к встрече в Кремле 26 апреля 1939 г., во время которой обсуждалось первомайское воззвание Коминтерна. На вопрос Сталина, видел ли Димитров текст воззвания, тот ответил, что в последней редакции – нет, но что это – плод коллективного творчества, а Мануильский – главный редактор. Сталин обратил внимание на фрагменты воззвания, восхваляющие его личность (Да здравствует наш Сталин! Сталин – это мир! Сталин – это коммунизм! Сталин – наша победа!), и заявил:
«Мануильский – подхалим! Он был троцкистом! Мы его критиковали, что он, когда шла чистка троцкистских бандитов, он молчал, не выступал, а он начал подхалимничать. Это что-то подозрительно! Его статья в “Правде” “Сталин и мировое коммунистическое движение” вредная, провокационная статья».
«Иосиф Виссарионович, – записал далее Димитров, – не согласился оставить в воззвании “под знаменем Маркса – Энгельса – Ленина – Сталина”, а только “Маркса – Энгельса – Ленина”[37]37
The Diary of Georgi Dimitrov. 1933–1949. (New Haven; London, 2003), P. 104–105.
[Закрыть].
60‑летие Сталина совпало с советско-финляндской войной, а 65‑летие – с Великой Отечественной, поэтому устройство пышных празднеств в те годы было неуместным. Но, как отмечает Акакий Мгеладзе, Сталин выступил резко против устройства торжеств и в более спокойное время, в 1949 году, и с большой неохотой поддался на уговоры соратников по ЦК:
«Сталину сообщили, что члены Политбюро высказываются за то, чтобы широко отметить семидесятилетие со дня его рождения. Иосиф Виссарионович категорически возражал.
– Думаю, – сказал Поскрёбышев, – что Политбюро всё же примет такое решение, и товарищу Сталину придётся подчиниться. Ведь его юбилей, по замыслу Политбюро, имеет большое политическое значение: во-первых, для усиления влияния коммунистических, рабочих партий на массы, и, во-вторых, это прекрасный повод для того, чтобы лидеры всех коммунистических и рабочих партий собрались в Москве, а там, сами знаете, какие актуальные вопросы они обсудят. Сталин не может игнорировать эти обстоятельства, он должен будет дать согласие…
Поскрёбышев попытался заговорить о предстоящем юбилее, но Сталин не терпящем возражений тоном остановил его:
– Изберите другую тему.
Больше об этом… не заговаривали.
Несмотря на возражения Сталина, Политбюро приняло решение о праздновании его семидесятилетнего юбилея. Был образован юбилейный комитет во главе с Н. М. Шверником.
Юбилей широко отмечался 21 декабря 1949 года…
Юбилей прошёл под знаком ещё большего сплочения народов под знаменем марксизма-ленинизма. Кроме того, он позволил провести в Москве ряд совещаний, консультаций, обмен мнениями руководителей коммунистических и рабочих партий по важнейшим вопросам мирового коммунистического движения»[38]38
А. И. Мгеладзе. Сталин. Каким я его знал. Страницы недавнего прошлого. – б/м., 2001, С. 125–126.
[Закрыть].
Во время одной из бесед с писателем Феликсом Чуевым В. М. Молотов стал рассказывать о присвоении Сталину звания Героя Советского Союза после войны:
«Сталин сказал, что он не подходит под статус Героя Советского Союза. Героя присваивают за лично проявленное мужество. “Я такого мужества не проявил”, – сказал Сталин. И не взял Звезду. Его только рисовали на портретах с этой Звездой. Когда он умер, Золотую Звезду Героя Советского Союза выдал начальник Наградного отдела. Её прикололи на подушку и несли на похоронах.
– Сталин носил только одну звёздочку – Героя Социалистического Труда… – добавляет Молотов»[39]39
Ф. И. Чуев. Молотов: Полудержавный властелин. – М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1999, С. 311.
[Закрыть].
Владимир Аллилуев, вспоминая события того же 1945 года, отмечает:
«На другой день после парада Указом Президиума Верховного Совета СССР И. В. Сталину было присвоено звание Героя Советского Союза. Инициативу в этом проявил Маленков, но Сталин от этой высокой чести отказался да ещё с Калининым, подписавшим Указ, поговорил круто – я, мол, в боевых действиях участия не принимал, подвигов не совершал, я просто руководитель»[40]40
В. Ф. Аллилуев. Хроника одной семьи: Аллилуевы – Сталин. – М.: Мол. гвардия, 1995, С. 195.
[Закрыть].
Крупнейший из знатоков советских наград Валерий Дуров в одном из своих очерков приводит проект решения, которое было направлено на рассмотрение в Политбюро ЦК ВКП(б) 22 июня 1945 года и подписано видными советскими государственными и военными деятелями:
«В ПОЛИТБЮРО ЦК ВКП(б)
Вносим на рассмотрение Политбюро следующие предложения:
1. Наградить тов. Сталина орденом «Победа»;
2. Присвоить тов. Сталину звание Героя Советского Союза;
3. Учредить орден Сталина;
4. Соорудить Сталинскую Арку Победы при въезде в Москву на автостраде Москва – Минск.
Соответствующие указы предлагаем принять на XII сессии Верховного Совета.
В. Молотов
Л. Берия
Г. Маленков
К. Ворошилов
А. Микоян».
22. VI.45 г.
Два последних предложения не были осуществлены. В левом верхнем углу есть пометка карандашом: «Мой архив. И. Сталин»[41]41
В. А. Дуров. Орден Сталина Сталин не утвердил. // Родина. 2005, № 4. См.: http://chss.montclair.edu/english/furr/research/durovorden.pdf.
[Закрыть].
В 1937–1938 годах предлагалось переименовать Москву в Сталинодар:
«Однако переименование не состоялось. М. И. Калинин проинформировал Президиум Верховного Совета СССР и РСФСР о том, что И. В. Сталин высказался категорически против этого предложения»…
Москва осталась Москвой[42]42
Б. А. Старков. Как Москва чуть не стала Сталинодаром. // Известия ЦК КПСС. 1990, № 12, C. 126–127. См.: http://chss.montclair.edu/english/furr/research/stalinodar.pdf.
[Закрыть].
Попытка Г. М. Маленкова созвать Пленум ЦК, чтобы обсудить на нём вопрос о «культе»
По словам Юрия Жукова, Г. М. Маленков предложил незамедлительно, в апреле 1953 года, созвать внеочередной Пленум ЦК и обсудить на нём вопрос о культе личности. Со ссылкой на РЦХИДНИ (теперь РГАСПИ) историк подробно цитирует проект выступления Маленкова, где среди прочего говорилось:
«Известно, что товарищ Сталин решительно осуждал такой культ личности и квалифицировал его как эсеровщину. В связи с этим Центральный комитет КПСС признаёт необходимым осудить и решительно покончить с немарксистскими, по существу эсеровскими тенденциями в нашей пропаганде, идущими по линии культа личности и умаления значения и роли выработанной партией политики, умаления значения и роли сплочённого, монолитного, единого коллективного руководства партии и правительства.
Многие из присутствующих знают, что т. Сталин не раз в этом духе высказывался и решительно осуждал немарксистское, эсеровское понимание роли личности в истории».
И далее Жуков отмечает:
«Ему (Маленкову. – Г. Ф.) не позволили собрать Пленум для осуждения культа личности. Кто именно – сегодня установить невозможно… Противниками же могли оказаться… Н. С. Хрущёв…»[43]43
Ю. Н. Жуков. Тайны Кремля. – М.: ТЕРРА – Книжный клуб, 2000, С. 617–621. Тезисы из предполагаемого выступления Маленкова подробно цитируются в: М. П. Одесский, Д. М. Фельдман. Культ Личности. (Материалы к гиперссылке). // Освободительное движение в России. 2003. Вып. 20. См.: http://old.sgu.ru/users/project/pdf/osv_dv/vipusk20/09.doc.
[Закрыть]
Июльский (1953) Пленум ЦК: нападки на Берию за критику «культа»
Выступая на июльском (1953) Пленуме ЦК, ближайший из хрущёвских приверженцев А. И. Микоян обрушился с резкой критикой Л. П. Берии за его отрицательное отношение к культу:
«В первые дни [после смерти Сталина] он ратовал о культе личности. Мы понимали, что были перегибы в этом вопросе и при жизни товарища Сталина. Товарищ Сталин круто критиковал нас. То, что создают культ вокруг меня, говорил товарищ Сталин, это создают эсеры. Мы не могли тогда поправить это дело, и оно так шло. Нужно подойти к личности по-марксистски. Но Берия ратовал. Оказалось, что он хотел подорвать культ товарища Сталина и создать свой собственный культ»[44]44
Лаврентий Берия. 1953. Стенограмма июльского Пленума ЦК КПСС и другие документы. – М.: МФД, 1999, С. 168.
[Закрыть].
А. А. Андреев тоже выступил на Пленуме с осуждением Берии, но отметил, что выплывший «откуда-то вопрос о культе личности» давно решён и в марксистской литературе, и в жизни[45]45
Там же. С. 207.
[Закрыть]. В том же ключе выступил Каганович[46]46
Там же. С. 283.
[Закрыть].
В действительности за всеми подобными рассуждениями о «культе» содержалась скрытые порицания Маленкова!
Максименков тоже оценивает критику «культа личности» Маленковым в марте 1953 года как «самокритику», т. к. именно его этот вопрос касался в самую первую очередь. Но порицание Берии за «культ» на июльском (1953) Пленуме ЦК КПСС – очевидный образчик нечистоплотной критики со стороны Андреева.
Кто раздувал «культ»?
Из стенограммы очной ставки между Л. С. Сосновским и Н. И. Бухариным в ЦК ВКП(б) от 7 декабря 1936 года:
БУХАРИН:
– Я припоминаю один такой эпизод. По указанию Климента Ефремовича я написал статью относительно выставки Красной Армии. Там говорилось о Ворошилове, Сталине и других. Когда Сталин сказал: что ты там пишешь, кто-то возразил: посмел бы он не так написать. Я объяснил все эти вещи очень просто. Я знаю, что незачем создавать культ Сталина, но для себя я считаю это целесообразной нормой.
СОСНОВСКИЙ:
– А для меня вы считали это необходимым.
БУХАРИН:
– По очень простой причине, потому что ты бывший оппозиционер. Ничего плохого я в этом не вижу[47]47
Стенограммы очных ставок в ЦК ВКП(б). Декабрь 1936 года // Вопросы истории. 2002, № 3, С. 28.
[Закрыть].
Акцентируя внимание читателей на том, что именно «Радек, будучи троцкистом, в течение многих лет вёл самую активную борьбу против Сталина», Рой Медведев в ставшей классикой антисталинизма книге «К суду истории» пишет:
«В первом номере газеты «Правда» за 1934 год была помещена на двух полосах огромная статья К. Радека, в которой он прямо-таки упивается восхвалениями в адрес Сталина… Это была, по-видимому, первая большая статья в нашей печати, специально посвященная восхвалению Сталина. Весьма характерно, что эта статья Радека была вскоре выпущена как брошюра огромным для того времени тиражом в 225 тысяч экземпляров»[48]48
Р. А. Медведев. К суду истории. Генезис и последствия сталинизма. – Нью-Йорк: Alfred A. Knopf, 1974, С. 303–304.
[Закрыть].
Сталин тоже догадывался, что во многих случаях культ его личности раздували скрытые оппозиционеры. Финский ревизионист Туоминен рассказывает, что в 1935 году, когда Сталина проинформировали, что его бюсты повсеместно расставлены на самых видных местах в Третьяковской галерее, он возмущённо воскликнул: «Это откровенный саботаж!»[49]49
Цит. по: William Bland. The Cult of the Individual (1934–52). См.: http://www.mltranslations.org/Britain/StalinBB.htm.
[Закрыть].
Хрущёв и Микоян
По мнению британского исследователя Уильяма Бланда[50]50
Там же.
[Закрыть], Хрущёв был одним из тех, на ком лежит личная ответственность за раздувание «культа».
Именно Хрущёв предложил использовать термин «вождь» (аналог немецкоязычного слова «фюрер»). На московской партийной конференции, состоявшейся в январе 1932 года, свою речь он закончил такими словами:
«Московские большевики под руководством МК[51]51
МК – Московский комитет ВКП(б).
[Закрыть], сплочённые как никогда вокруг ленинского ЦК, вождя нашей партии т. Сталина, бодро и уверенно идут к новым победам в боях за социализм, за мировую пролетарскую революцию» (выделено мной. – Г. Ф.)[52]52
Рабочая Москва. 26 января 1932.
[Закрыть].
В 1934 году на XVII съезде ВКП(б) Хрущёв – и один только он – назвал Сталина «нашим гениальным вождём»[53]53
XVII съезд Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). 26 января – 10 февраля 1934 г. Стенографический отчёт. – М.: Партиздат. 1934, С. 145. См.: http://www.hrono.ru/vkpb_17/6_4.html.
[Закрыть].
В августе 1936 года во время процесса над Каменевым и Зиновьевым (т. н. «процесса 16») «Правда» опубликовала статью «Московский партийный актив (читай: Хрущёв. – Г. Ф.) – великому вождю коммунизма, любимому другу, отцу и учителю трудового народа товарищу Сталину!», где говорилось:
«Наш близкий друг, наш мудрый вождь, товарищ Сталин! С твоим именем неразрывно связана победоносная борьба нашей партии за социализм…
Ты, товарищ Сталин, высоко поднял над всем миром и несёшь вперёд великое знамя Маркса – Энгельса – Ленина…
Имя – Сталин (так в тексте. – Г. Ф.) – живёт в сердцах миллионов нашей страны, как надежда, как радость настоящего, как прекрасное будущее всего человечества.
Мы заверяем тебя, товарищ Сталин, что московская большевистская организация – верная опора Сталинского Центрального комитета – ещё выше поднимет сталинскую бдительность, выкорчует без пощады остатки троцкистско-зиновьевских контрреволюционных последышей, ещё сильнее сплотит ряды партийных большевиков вокруг Сталинского Центрального комитета и великого Сталина»[54]54
Правда. 23 августа 1936.
[Закрыть].
Как отмечает Бланд, именно Хрущёв предложил именовать принятую на Чрезвычайном VIII съезде Советов СССР (ноябрь – декабрь 1936) Конституцию «сталинской». По словам того же оратора, она якобы «от начала и до конца написана рукой товарища Сталина»[55]55
Там же. 2 декабря 1936.
[Закрыть]. Между тем об особой роли Сталина в создании Конституции ничего не сказал ни тогдашний глава Советского правительства (председатель СНК) В. М. Молотов, ни первый секретарь Ленинградского обкома и горкома партии А. А. Жданов. Наконец, именно в этой речи Хрущёв «изобрёл» термин «сталинизм»:
Речь Хрущёва, произнесённая на многотысячном митинге во время суда над Радеком и Пятаковым, состоит из тех же неумеренно восхвалительных выражений:
«Подымая руку против товарища Сталина, они подымали её против нас всех, против рабочего класса, против трудящихся! Подымая руку против товарища Сталина, они подымали её против учения Маркса – Энгельса – Ленина! Подымая руку против товарища Сталина, они подымали её против всего лучшего, что имеет человечество, потому что Сталин – это надежда, это – чаяния, это – маяк всего передового и прогрессивного человечества. Сталин – это наше знамя! Сталин – это наша воля! Сталин – это наша победа!»[57]57
Правда. 31 января 1937.
[Закрыть]
На XVIII съезде ВКП(б), состоявшемся в марте 1939 года, Сталин был представлен Хрущёвым как «наш гениальный руководитель, вождь, наш великий Сталин». В другом месте своей 20‑минутной речи Хрущёв говорил, что Сталин – это «величайший гений человечества, учитель и вождь, который ведёт нас победоносно к коммунизму»[58]58
XVIII съезд… См.: http://www.hrono.ru/vkpb_17/6_4.html.
[Закрыть]. В речи Хрущёва Сталин был упомянут в общей сложности 32 раза.
Микоян не только не отставал от Хрущёва, но и во многом опережал его. В декабре 1929 года, т. е. ещё до избрания Хрущёва секретарём Бауманского райкома Москвы, Микоян в поздравительной речи в связи с 50‑летием Сталина заявил:
«Заслуга т. Сталина заключается не только в том, что он, как меткий наводчик, помог партии произвести артиллерийскую подготовку всеобщего наступления на фронте борьбы за социализм…
Великие победы нашей партии в строительстве социализма, в постановке и разрешении звеньевых (так в тексте. – Г. Ф.) вопросов хозяйственной политики пролетарской диктатуры неразрывно связаны с именем тов. Сталина»[59]59
Известия. 21 декабря 1929.
[Закрыть].
И ещё:
Но и через 10 лет Микоян в речи по случаю 60‑летия Сталина всё продолжал настаивать на создании научной его биографии.
Ленинское «завещание»
Л. Д. Троцкий в статье «По поводу книги Истмена “После смерти Ленина”», опубликованной в 1925 году в журнале «Большевик», писал:
«В нескольких местах книжки Истмен говорит о том, что ЦК “скрыл” от партии ряд исключительно важных документов, написанных Лениным в последний период его жизни (дело касается писем по национальному вопросу, так называемого “завещания” и пр.); это нельзя назвать иначе, как клеветой на ЦК нашей партии. Из слов Истмена можно сделать тот вывод, будто Владимир Ильич предназначал эти письма, имевшие характер внутриорганизационных советов, для печати. На самом деле это совершенно неверно. Владимир Ильич со времени своей болезни не раз обращался к руководящим учреждениям партии и её съезду с предложениями, письмами и пр. Все эти письма и предложения, само собою разумеется, всегда доставлялись по назначению, доводились до сведения делегатов XII и XIII съездов партии и всегда, разумеется, оказывали надлежащее влияние на решения партии, и если не все эти письма напечатаны, то потому, что они не предназначались их автором для печати. Никакого “завещания” Владимир Ильич не оставлял, и самый характер его отношения к партии, как и характер самой партии, исключали возможность такого “завещания”. Под видом “завещания” в эмигрантской и иностранной буржуазной и меньшевистской печати упоминается обычно (в искажённом до неузнаваемости виде) одно из писем Владимира Ильича, заключавшее в себе советы организационного порядка. XIII съезд партии внимательнейшим образом отнёсся и к этому письму, как ко всем другим, и сделал из него выводы применительно к условиям и обстоятельствам момента. Всякие разговоры о скрытом или нарушенном “завещании” представляют собою злостный вымысел и целиком направлены против фактической воли Владимира Ильича и интересов созданной им партии»[61]61
Л. Д. Троцкий. По поводу книги Истмена “После смерти Ленина”. // Большевик № 16, 1 сентября 1925 года, C. 68. Цитируется по оригиналу; фрагмент статьи воспроизведён в речи Сталина «Троцкистская оппозиция прежде и теперь. Речь на заседании объединённого Пленума ЦК и ЦИК ВКП(б). 23 октября 1927 года». См.: http://www.magister.msk.ru/library/stalin/10-15.htm.
[Закрыть].
Именно ЦК партии наделил Сталина полномочиями по изоляции Ленина:
