Текст книги "Хочу харчо (Рассказы, Монологи, Сценки, Пьесы)"

Автор книги: Григорий Горин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Ничего! – кричат они. – Сейчас все мигом будет... Нам ведь дворец не нужен, нам самочувствие поправить – и ладно!

Кинулись – кто к телефону, кто на базу поехал, кто неизвестно откуда рамы принес... Гляжу, через пятнадцать минут грузовик подъезжаете материалами, за ним другой – со столами и стульями, за ним автобус маляров привез...

Я глазам не верю, но вижу – к концу дело идет! Один уже паркет положил, проциклевал да натирает, другой окна моет, занавески вешает, третий столы устанавливает, четвертый из меню ненужное вычеркивает...

– Все одно, ничего у вас не выйдет! – кричу я. – Персонала нет, смета не утверждена!

– Не паникуй, дядя! – говорят они мне. – Смету потом утвердим, а персонал уже ведут!

Смотрю – действительно ведут. Официанток где-то раздобыли, буфетчицу, кассира. Заведующую, толстую такую тетеньку, просто на руках несут. Заведующая смеется, отбивается, кричит:

– Отпустите меня, граждане! Я ведь еще не оформлена!..

– Оформлена, оформлена, – говорят они ей. – План выполнять пора!

А в это время какой-то малый в спецовке – бог знает откуда он взялся бочку с рассолом прикатил да пиво на самосвале привез. Короче, хотите верьте, хотите – нет, но только ровно в семь открылась столовая, сели они за столики, выпили, закусили, "беломорчиком" подымили и все разом встали.

– Прощай, дядя, – говорят они мне. – Извини, если что не так! Нам еще на свою работу поспеть надо...

И ушли.

Вот тогда я сел за столик, обхватил голову руками и заплакал. Грустно мне чего-то сделалось за них, за себя. И еще обидно было, что я им сдуру сказал, что столовая типовая, одноэтажная. Под горячую руку они высотное здание запросто могли махнуть...

Протекция

(Рассказ вахтера)

... И вот, гражданин следователь, разрешите, я расскажу вам все по порядку, а вы уж меня не сбивайте, не то я что-нибудь важное забуду, а потом стану переживать.

А переживаний тяжелых у меня и без того достаточно – в душе такой нарыв, что, ей-богу, уже нет никаких сил терпеть.

Все, как было, расскажу вам, гражданин следователь, и, коли я преступник, пусть меня в тюрьму сажают, а коли нет, так я сам в первый санаторий уеду... Нервы, они ведь не из проволоки сделаны.

Значит, начну с того, что я – Зенков Иван Сергеевич, шестьдесят два года мне, работаю сотрудником Медицинского института в должности вахтера.

Работа, сами понимаете, нехитрая, с утра до вечера сижу на посту в вестибюле, выдаю ключи от кабинетов, по телефону на звонки отвечаю – мол, институт слушает, и вообще слежу за порядком. На работе мною довольны, никаких замечаний – наоборот, благодарности по праздникам выносят за подписью всего треугольника,

И вот так текла она, моя жизнь, до того самого дня, пока это все не приключилось, не закрутило меня да не привело к вам, гражданин следователь, а видеть вас, сами знаете, радость маленькая. Извините...

Так вот летом у нас в институте, как известно, экзамены. Вступительные. Одним словом, абитуриентов принимаем. Народу к нам поступает много, все хотят быть докторами, иметь высшее образование. На каждое место человек десять поступает... можете представить, что творится.

В вестибюле летом не протолкнешься. Все ходят, волнуются, шепчут, в книжки заглядывают... Здесь же родители стоят кучками, тихонько пугают друг дружку... Этот, мол, доцент, страшный, а тот, мол, еще страшнее! Пропадут, мол, наши дети! Запугивают друг дружку до обмороков.

Я даже специально в столе бутылку валерьянки держу. Как кому плохо, так в стаканчик накапываю. Очень помогает от нервной системы.

Так вот в тот памятный день из-за валерьянки и началось. Стояла в вестибюле одна мамаша с дочерью – абитуриенткой. У обеих вид был ужасно перепуганный. Дочка дрожала, а мать ее по голове гладила. Гладила, гладила да вдруг за сердце сама и схватилась.

Ну, я свое дело знаю. Достал валерьянку, отлил в стаканчик и к ней.

– Выпейте, говорю, гражданка! Очень помогает от нервной системы.

Она выпила и говорит:

– Спасибо вам большое, а то мне что-то плохо сделалось.

Я говорю:

– Напрасно вы себя изводите. Сдаст ваша дочка.

Дочка говорит:

– Ни в коем случае! Я сегодня физику доценту Грачеву сдаю, а он же зверь!

Я говорю:

– Какое вы имеете, девушка, право оскорблять наших сотрудников? Товарищ, говорю, Грачев Виктор Георгиевич очень даже хороший человек. Я его прекрасно знаю!

Сказал и отошел к своему рабочему месту.

Только вскоре подходит ко мне эта мамаша и говорит:

– Уважаемый товарищ дежурный! У меня к вам интимный разговор. У меня дочка очень нервная. С ней вот-вот должна произойти истерика. Помогите, ради бога!

Я говорю: "Пожалуйста!" – и лезу за валерьянкой.

– Нет, – говорит мамаша, – вы меня не так поняли. Я прошу у вас протекции. Вы сами сказали, что хорошо знаете доцента Грачева. Так не смогли бы вы за нас замолвить словечко? Ничего такого особенного не надо, лишь бы он к ней подобрее отнесся...

И смотрит на меня так жалобно-жалобно. А сзади дочка выглядывает – вся бледная и губы кусает.

И вот тут, гражданин следователь, дал я слабину! Мне бы шугануть их да кулаком стукнуть, а я расчувствовался.

– Хорошо, говорю, мамаша. Попробую. Как фамилия?

– Николаева, – говорит.

– Ладно, говорю, попытаемся!

Встал и пошел на кафедру физики. Постоял там пять минут, папироску покурил – и назад.

Эта Николаева – ко мне.

Я говорю:

– Все в порядке! Пусть сдает и не сомневается.

Мамаша Николаева говорит:

– Спасибо вам большое!

Я говорю:

– Не стоит!

Для чего я это сделал, гражданин следователь? Просто для поднятия духа, как говорится. Подумал: пусть девчонка думает, что за нее хлопотали. Все нервы спокойнее будут. А там, глядишь, ежели действительно учила, то и сдаст. Вот какие мысли у меня были, гражданин следователь, и ничего больше.

Действительно, выбегает вскоре эта девчонка и вся сияет. "Пятерка, кричит, мама!"

Тут они с мамашей целуются от радости и прыгают.

Я тоже сижу довольный, что мой фокус удался.

Только затем подходят они ко мне и начинают благо, дарить. Мол, я спаситель, чудесный человек и все такое.

Я, понятно, сижу смущаюсь.

Но после этих слов мамаша лезет в сумку и сует мне двадцать пять рублей.

Гражданин следователь, я отказывался. Я их ни в какую не брал. Говорил даже: "Да что вы, ей-богу!.."

Но эта женщина сунула мне в карман деньги и убежала вместе с дочкой.

Весь вечер потом я совестью мучился. Переживал вовсю. Водки выпил. "Нехорошо, думаю, получилось!" И твердо решил утром деньги этой гражданке вернуть. На другой день пришел рано на работу, сел за стол, жду. А ее нет и нет. В вестибюле опять полно народу. Ходят, волнуются.

И вдруг подходит ко мне незнакомая женщина. Такая вся из себя полная.

– Здравствуйте, говорит, Иван Сергеевич. Я к вам по рекомендации Николаевой. У меня сегодня сын физику сдает. Выручайте!

Я прямо обомлел.

– Да вы что, говорю, рехнулись? Ничего я не могу сделать. Отойдите и не мешайте работать!

А она в слезы.

– Голубчик, говорит, умоляю! Не будьте так жестоки. Мой сын должен стать врачом. Он – талант. Он с детства лягушек резал и все такое. Если он не поступит, я не переживу. У меня давление высокое!

Ну что было делать, гражданин следователь? Ведь все мы люди. Все должны друг другу помогать. У нас так и в кодексе записано, что висит на стене в главном корпусе. Что тут поделаешь?! И опять, конечно, я дал слабину. Проявил нестойкость.

– Ладно, говорю, попробую помочь. Но ничего не гарантирую.

Она говорит:

– Конечно, какие гарантии?! Просто слово замолвите!

Опять пошел я на кафедру. Покурил там, выхожу.

– Все в порядке, – говорю. – Пусть идет, не сомневается!

– Спасибо! – говорит мамаша.– Я вам буду очень благодарна. Только ведь вы фамилию у меня не спросили!

– Ничего, – говорю. – Я его по приметам описал.

– Так вы ж его ни разу не видели, – говорит.

– Ничего, – говорю. – Я ваши приметы описал. Он ведь на вас похож?

– Не очень, – говорит. – Он у меня приемный!

Я даже разозлился. Говорю:

– Не волнуйтесь, мамаша! Все сделано! Лишь бы знал хорошо!

И вот, гражданин следователь, можете поверить: через полчаса подбегает к этой мамаше какой-то парень в очках, целует ее и кричит: "Пятерка!"

Она его ко мне посылает:

– Благодари, говорит, Ивана Сергеевича.

Меня этот парень хватает за руки, трясет, всякие слова говорит, а мамаша, чувствую, в это время что-то в карман кладет.

Я туда-сюда, хочу отказаться, но этот парень за руки держит. Просто не было сил отбиться. Опять, значит, дал я слабину.

А эта гражданка говорит на прощание:

– Завтра, Иван Сергеевич, мой племянник сдает. Орлов фамилия. Прошу составить и ему протекцию...

А на меня, знаете ли, такая усталость напала, что мне уж все равно.

– Валяйте, говорю, присылайте племянника. Пусть сдает – мне не жалко!

И вот с тех пор пошло и пошло. Каждый день ко мне родители идут. Просят, умоляют.

Я, конечно, никому конкретно не обещаю.

Сдаст человек – так сдаст. А не сдаст – я не виноват.

– Извините, говорю, не получилось. Уж видно, совсем ваш ребенок ничего не знал, ежели после моей протекции сумел провалиться. Не быть, значит, ему доктором!

Очень многие моей помощью пользовались.

Я уж потом стал и на других кафедрах гарантировать.

А потом уж и в другие институты стал устраивать.

Придет ко мне родитель, скажет:

– Иван Сергеевич, у меня сын в юридический или, скажем, в авиационный поступает! Не можете помочь?

А мне что, жалко?

– Пусть поступает, – говорю. – Все, что смогу, сделаю. Пусть сдает и не сомневается.

Многие потом благодарить приходили...

И, конечно, деньги совали, и я, натурально, проявлял слабость.

А что, гражданин следователь, если тебе деньги ни за что ни про что дают, а ты еще отказываешься, а тебе все-таки их засовывают, – неужто это преступление?!

Я ведь из-за этого сна лишился. Нервничать стал ужасно. Уж валерьянку никому не капал – сам все больше пил.

Денег-то у меня порядком собралось. Хотел я их, так сказать, в фонд науки передать, чтоб собак на них купили для опытов. Да побоялся. Еще начнут выяснять, откуда у меня такие средства.

В общем, совсем извелся я. Вечерами дома сижу, как крот. Все жду, когда милиция придет. И дождался.

Вчера вечером звонят в дверь, открываю – наш участковый. У меня внутри все и оборвалось.

– Вы гражданин Зенков? – спрашивает.

– Я,– говорю и чувствую – ноги подкашиваются.

– Вы работаете в институте? – спрашивает.

– Работаю, – говорю.

– Значит, все верно, – говорит. – А я к вам по личному делу. У меня брат поступает в ваш институт, так не смогли бы вы чем-нибудь посодействовать?

Чего он еще говорил, не помню.

Я сознания лишился, на пол упал.

Меня на постель положили, стали отхаживать.

Всю ночь я метался, горел весь, аж, поди, паленым пахло.

Одним словом, утром встал и сам пошел к вам, гражданин следователь. Судите меня по всей строгости.

Все равно больше нет сил маяться. Нервы ведь тоже не из проволоки.

У вас, простите, никто из родственников в институт не поступает?.. Нет?..

Тогда разрешите папироску...

Новый обычай

(Рассказ одного молодого активиста)

Я, товарищи, лично считаю, что у нас очень плохо обстоит дело с внедрением новых современных обычаев.

Вот, скажем, еще давно была хорошая идея заменить крестины октябринами.

Вроде бы очень полезная идейка!

Приносили новорожденного младенца на торжественное собрание и над его колыбелью всякие напутственные речи говорили. Так сказать, окунали младенца вместо купели сразу в гущу общественной жизни.

Хорошая идея была! А не прижилась...

Новорожденные пугались громких голосов и аплодисментов и сразу намокали. А если новорожденный намок, он сразу забывает, где находится, поднимает истерический крик и не дает слова сказать о том, какая светлая жизнь его ждет впереди...

Не прижился обычай! А жаль.

Или вот другая хорошая идейка была: устраивать комсомольские свадьбы. Чтоб, значит, вместо всяких родственников, папаш да мамаш приглашать на нее общественность и представителей районных организаций. А также отдельных вышестоящих товарищей.

Казалось бы, очень интересная идея! Но тоже плохо приживается...

Некоторые невесты, например, отказываются целоваться на глазах у представителей районных организаций. Стесняются.

Опять же с местами за столом на данных свадьбах возникают затруднения.

Приходит, скажем, вышестоящий товарищ. Возникает вопрос: где его посадить?... Где-нибудь в уголке неудобно! Сажают на почетное место – рядом с невестой. Но из-за этого бывают неприятности. Некоторые несознательные женихи выпивают лишнее и начинают наседать на вышестоящих товарищей в смысле ревности. Возникают печальные инциденты!.. У нас в районе, например, из-за этих свадеб несколько вышестоящих товарищей полегло в больницы...

В общем, не приживается обычай! А жаль.

Нам эти новые обычаи очень нужны. Вот мы тут недавно собрались с товарищами из нашей организации и стали советоваться: какой бы такой новый современный обычай придумать?

Один товарищ, между прочим, и говорит:

– Давайте, говорит, устроим комсомольские поминки!!

Я поначалу не понял товарища.

– Как же так? – говорю. – Ведь для поминок, говорю, обязательно усопший требуется. А его не всегда можно приурочить к данному мероприятию.

А мне в ответ этот товарищ резонно замечает:

– А зачем, говорит, усопший? Это в старом патриархальном обычае друзья собирались вместе и об усопшем всякие хорошие слова говорили. А зачем, спрашивается, хорошие слова? Ему от них теплее не станет! А вот мы, по нашему новому обычаю, про живого так говорить будем! А то у нас отдельные товарищи работают-работают, а доброго слова о себе не слышат...

Честно говоря, мне эта идейка очень понравилась. Так свежо и оптимистично.

Поддержал я идейку. Установили число. Выбрали кандидатуру.

Есть у нас такой Коля Гвоздев, хороший парень, общественник, редактор стенной газеты и все такое. Его-то для начала и решили помянуть.

Собрали в назначенный день актив в красном уголке, вызвали Колю Гвоздева и говорим:

– Ты, Коля, сейчас ступай за дверь, а мы тебя здесь будем хорошими словами поминать. Можешь послушать!

Коля вышел, а я поднялся из-за стола и говорю:

– Дорогие товарищи! Вот от нас ушел хороший человек. Коля Гвоздев. Много лет он честно работал, и пусть его сейчас нет среди нас, но мы всегда будем помнить его добрые дела!

Очень проникновенно я говорил. Многие девушки даже разрыдались. Затем стали другие товарищи выступать. Каждый вспоминает о Коле хорошее, секретарь поминки протоколирует – все идет как по маслу.

Но тут один из выступающих товарищей вдруг зарвался. В раж вошел. Говорил-говорил, да вдруг как крикнет:

– Спи, говорит, спокойно, дорогой Коля. Мы отомстим за тебя!!

Чего он этим хотел сказать, не знаю. Только после этих слов открывается дверь, вбегает бледный Коля Гвоздев и со всего маху бьет данного товарища в лоб.

Ну, конечно, мы поминаемого скрутили, связали и вынесли из комнаты ногами вперед.

В общем, сорвалось начинание!

Мы, правда, и потом пробовали его несколько раз повторять, но все неудачно. Каждый раз поминаемый товарищ не выдерживал.

Не прижился обычай! А жаль.

Теперь вот сижу и голову ломаю, какой бы такой новый обычай придумать, чтоб он был современный, красивый и чтоб без травм.

Мысли гражданина Кравцова

О семейном бюджете

...Нет, что ни говори, жизнь нынче трудная... Сам посуди: я зарабатываю 140 рублей, жена – 100. Всего выходит 240. Это как-никак, 80 поллитровок! Кажется, жить можно?

Но теперь считай. За квартиру платить надо? Надо! Три поллитровки долой. За свет – две поллитровки, за телефон – одну.

Вот оно и выходит, что на жизнь всего 74 бутылки остается.

Теперь дальше... Мне – проездной билет, жене – проездной билет, – два поллитра долой! Дочка у меня в восьмом классе, отличница, на пианино играет, ей на карманные расходы надо? Надо! В буфет зайти, мороженое купить... одним словом, пять поллитровок – ребенку на питание...

Теперь культурный досуг. В кино семьей сходить – четвертинки нету. Потом жена требует хоть один раз в месяц театр посетить. А театр – вещь дорогая! На премьеру пошел – хоть и на балконе места, а поллитра просидишь, это точно.

О покупках я уже не говорю... Туфли женские – пять поллитровок, кашне мужское в цветочках – три!..

В общем, туда-сюда, считай-прикидывай, а все равно на житье 30 поллитровок остается, не больше! Говоря яснее: бутылка в день. А у меня семья – три человека!.. Что есть бутылка на троих? Не мне тебе рассказывать... Так, тьфу! Щекотание горла! Вот и живи как знаешь...

Только пустая посуда и выручает! Ей-богу! В прошлый месяц бутылки сдал – телевизор купили, теперь на сервант собираю...

А тут, слышь, ребята болтали, что водку в бумажных пакетах выпускать будут... Вроде как молоко. Это что ж? Это ж такой удар по семейному бюджету! Как жить тогда, я просто не знаю...

О научных открытиях

...Я не против науки, я, можно сказать, всей душой ее поддерживаю. Но я против научных открытий, которые мне ни к чему!.. Я всегда говорил: открыть что-нибудь – это ерунда, это и дурак сделает, но если ты – ученый человек, профессор, так ты, прежде чем открывать, подумай, что ты этим хочешь сказать... Польза ли от этого или наоборот!

Вот, к примеру, медики рак открыли... Для чего, спрашивается? К чему? Жили наши предки не тужили, умирали как люди: кто – от чахотки, кто – от холеры, кого – медведь задерет... И не знали никакого там рака. И вот, пожалуйста, открыли его на нашу голову! Вот он народ-то и косит! А ведь академик, который его открывал, должен был головой-то думать, что открывает и что из этого выйти может...

Или возьмем ботаников, душа из них вон! Все, понимаешь, скрещивают, все скрещивают... Вишню – с черешней, малину – с рябиной! Кому, я тебя спрашиваю, от этого польза? Идешь на рынок: картошка, как яблоки, стоит, а яблоки – как апельсины... Наскрещивали, паразиты!

А уж про Эйнштейна я и не говорю! Он свою относительную теорию для чего открыл?.. Спроси его – сам не знает... У меня друг – электрик, такой мне ее всю объяснил... Ведь там что получается: человек в космос на год улетел, а здесь, на земле, десять лет проходит... Кому это надо?! Выходит, улечу на звезду, возвращусь, а у меня здесь десять лет за квартиру не плачено... Пеня знаешь какая набежит?!! Полечу я после этого в космос? Да ни в жизнь!

Вот химики – другое дело. Эти – молодцы! Изобрели кипяток... И заварку к нему! Сиди, пей чай, рассуждай о разном..

О прелестях городской жизни

...Я лично город люблю. Когда городскую жизнь кто-то хает, то я с этим не согласен. Не нравится – не живи, а нам не мешай!

Вот, говорят, у нас в городе воздух загрязненный. Вредный, мол. На это я скажу: кому как! Мне, который привык, этот воздух даже очень полезен. Меня, наоборот, от озона мутит. Ей-богу! Час по лесу походишь – сердце свербит, а "Беломор" закуришь – вроде и отпускает. О прошлый месяц коллективно за грибами ездили, так, поверишь, со мной в роще обморок случился. Надышался кислородом – организм и не выдержал. Хорошо еще, ребята сообразили: подтащили меня к автобусу, к выхлопной трубе... Еле отдышался!

Я и тишину не люблю. Она мне на перепонки вредно действует. К сестре в деревню ездил, так спать не мог. Ночью тихо, как на кладбище... Жуть! Мигрень разыгралась отчаянная... Слава богу, свояк пожалел, стал меня по ночам на мотоцикле возить... Только так и высыпался...

А которые говорят, что в городе кругом давка да очереди, так те не гуманисты. Я, например, многолюдье люблю... Я в пустой трамвай и не сяду. Чего в пустом ехать-то? Уж лучше в такси. Там хоть с шофером поговоришь за свои же деньги. А вот по утрам я на транспорте ездить люблю... Там тебя сожмут, стиснут, сдавят... Все, думаешь, конец!.. Ан нет! Выкинут тебя на остановке, расправишь ты грудь, чувствуешь – жив! И такая радость на тебя находит, такое воодушевление... Чувствуешь, что горы своротить можешь!.. Садишься на трамвай и едешь в другую сторону...

О всеобщей взаимосвязи

...Вот вы не верите, что в мире все связано дружка с дружкой, а я вам это научно докажу. Я недавно прочитал в журнале про такой любопытный факт: где-то там – то ли в Африке, то ли в Америке – были джунгли. Пышные, между прочим, джунгли, наполненные растительностью и всякой жизнью. И вот в этих джунглях проживала одна мушка. Маленькая такая мушка, жужжащая и совсем вроде бы бесполезная. Кроме того, она всех кусала – людей и зверей. У людей от этого волдыри вскакивали, и это их нервировало. И решили люди эту мушку извести. Посыпали они джунгли ДДТ – и вся мушка погибла. Не стало мушки!

И что ж, вы думаете, произошло? Страшная вещь!

Скоро в джунглях исчезли маленькие птички, которые, оказывается, питались этой самой мушкой. Потом исчезли большие птички, которые питались маленькой птичкой. Исчезли птички, зато появились всякие жучки-таракашки, которые этих птичек боялись. Появилось, значит, много жучков, и эти вредные жучки стали жрать траву и вообще всякую зелень.

Сожрали они зелень, и тогда исчезли косули и антилопы, которые без зелени жить не могут. Ну а потом и хищники пропали – всякие львы, ягуары... Им без антилоп тоже голодная смерть!

Короче, через некоторое время захирели джунгли, задул в них суховей и вообще на этом месте образовалась пустыня!

И все, значит, это из-за одной малюсенькой мушки!

Я к тому это рассказываю, что и во всем другом такая цепочка имеется...

Вот вы скажите: отчего в мире прогресс происходит? Оттого, что заводы и фабрики растут и новую продукцию производят. Отчего они новое производят? Оттого, что их наука движет! Отчего наука движется? Оттого, что ей ученый идею дает!! Отчего ученый идею дает? Оттого, что он за столом сидит, думает, ночь не спит!

Отчего ж он, голубчик, не спит?

Оттого, что я у него под окном пою!

Отчего я пою? Оттого, что выпил...

Теперь я спрашиваю, учитывая эту всеобщую взаимосвязь: имею я право хоть один день не выпить?!!

Нет, дорогие мои, не имею!

История мне этого не простит!..

Письма гражданина Кравцова

Письмо в Министерство культуры

Уважаемые товарищи!

В то время когда читаешь в газетах о различных благородных поступках наших советских людей, особенно обидно писать о недостойном и негуманном поведении артиста филармонии, конферансье Фулина П. С., которое имело место недавно в нашем городе.

Пятнадцатого апреля мы с женой, Кравцовой Е. Т., пошли на концерт артистов филармонии в наш Дворец культуры, купив при этом билеты в 7-м ряду, места 14-е и 15-е.

Настроение у нас было замечательное, и поэтому мы с радостью восприняли начало концерта, когда выступил конферансье Фулин П. С. и объявил о выступлении скрипача товарища Чернова В. Т., исполнившего "Полет шмеля" композитора Римского-Корсакова Н. А.

И вот, слушая эту замечательную музыку, моя жена, Кравцова Е. Т., вдруг с ужасом обнаружила, что ею потерян кошелек, в котором находились три рубля денег и ключи от квартиры.

Естественно, что это событие очень взволновало нас с женой, так как три рубля – это бог с ними, но двери квартиры заперты, а ключи у нас одни, то есть есть еще и другие, но наша дочь, Кравцова Т. В., ушла на день рождения к подруге, а их не взяла, то есть мы никто не сможем попасть домой.

Огорченный этим инцидентом, я уже совершенно не мог слушать замечательный "Полет шмеля", а наоборот, встал и, тихо выйдя из зала, прошел за кулисы, где обратился к конферансье Фулину П. С. с просьбой помочь нам, то есть объявить со сцены – дескать, нами потерян кошелек с тремя рублями денег и ключами от квартиры, чтобы те из зрителей, кто нашел, передали его нам, ряд 7-й, места 14-е и 15-е.

Каково же было мое удивление, когда конферансье Фулин П. С. вместо сочувствия и взаимопомощи наотрез отказался выполнить мою просьбу, несмотря на то, что я ему подробно обрисовал создавшееся положение, упомянув и про дочь, Кравцову Т. В., которая ушла на день рождения к подруге, а вторых ключей не взяла.

Тогда я обратился к находившемуся здесь же певцу Рубаеву И. Т. с аналогичной просьбой. Но и певец Рубаев И. Т., несмотря на свой хороший голос, тоже отказался сделать такое объявление со сцены, а конферансье Фулин П. С. даже пытался поднять меня на смех.

Естественно, меня возмутило такое негуманное поведение артистов, тем более что мы все видели по телевизору замечательный фильм "Если бы парни всей земли...", где люди разных национальностей пришли на помощь морякам, съевшим несвежую колбасу.

Я пытался этим примером усовестить зарвавшихся артистов, но натолкнулся на равнодушие и скептицизм.

На мое счастье, в это время в комнату вошла артистка Кулакова Г. И., чтица, лауреат Всероссийского конкурса. Эта замечательная артистка сочувственно отнеслась к моей просьбе и, войдя в мое положение, пообещала объявить о кошельке со сцены.

Я вернулся в зал и, успокоив свою жену, стал ждать.

Но и тут конферансье Фулин П. С. проявил себя бесчувственным человеком. Вместо того чтобы сразу выпустить чтицу Кулакову с ее выступлением, он стал тянуть время, пропустив вперед скрипача Ремизова Л. Т., исполнившего "Цыганские напевы" Сарасате, и певицу Ползунову С. И., которая исполнила арию Царевны-Лебеди и потом еще арию Розины композитора Россини.

Наконец – видно, под давлением товарищей – конферансье объявил выступление чтицы Кулаковой Г. И.

Товарищ Кулакова блестяще прочитала стихи Блока и Некрасова, за что и имела шумный успех, а на бис эта замечательная артистка объявила о потере нашего кошелька с ключами.

Зрители с волнением и сочувствием отнеслись к нашему горю и, порывшись в карманах, отыскали наш кошелек, который и передали нам в 7-й ряд.

Взволнованный таким чутким отношением незнакомых людей, я снова прошел за кулисы и обратился к конферансье Фулину П. С. с просьбой поблагодарить со сцены всех зрителей от нашего с женой имени за внимание и поддержку.

Однако конферансье Фулин П. С. отказался выполнить даже эту мою незначительную просьбу.

Расстроенный таким бюрократизмом, я вернулся в зал и стал слушать выступление пианиста Рябкина В. М., исполнявшего этюд номер десять композитора Шопена.

Но в этот момент моя жена, Кравцова Е. Т., с ужасом обнаружила, что найденный кошелек не наш, хотя и похож на наш, но в нем лежат не наши ключи и не наши три рубля.

Расстроенный таким чудовищным совпадением, я снова прошел за кулисы и обратился к конферансье Фулину П. С. с просьбой, чтобы он объявил о том, что произошла ошибка, и мы готовы вернуть чужой кошелек в обмен на наш.

Но конферансье Фулин П. С. не только не посочувствовал нам: на этот раз, он, побледнев, стал истошно орать и размахивать руками, после чего буквально вытолкнул меня из-за кулис.

Возмущенный, я вернулся в зал и, естественно, уже не мог спокойно слушать "Времена года" композитора Чайковского в исполнении пианиста Фельдмана И. А.; более того, в скором времени мы с женой покинули концерт и пошли домой.

На наше счастье, мы в этот день все-таки попали домой, потому что оказалось, что моя жена, Кравцова Е. Т., забыла запереть квартиру. Особенно порадовал нас тот факт, что чужие люди, не в пример конферансье Фулину П. С., проявили в этом вопросе сочувствие и не воспользовались открытой дверью нашей квартиры.

Я заканчиваю свое письмо и думаю, что ответственные товарищи сделают соответствующие выводы из бездушного поведения конферансье Фулина П. С.

К остальным же артистам я не имею претензий и желаю им успехов в личной жизни и работе, а также желаю чаще радовать нас, зрителей, своим искусством.

Письмо в Министерство финансов

Уважаемый товарищ министр!

В то время как Вы на своем посту бережете каждую государственную копейку и бьетесь над бюджетом страны, как раненый голубь, находятся люди, которые запустили руку в казну и тянут оттуда неимоверные деньги.

Находятся люди, которые зарабатывают несметные суммы шаляй-валяй, бог знает за что.

Я имею в виду наших славных писателей, наших замечательных инженеров человеческих душ.

Поясню свою мысль примером.

Живет в нашем доме некто Рябкин Г. С., поэт, прозаик, переводчик одним словом, человек без определенных занятий.

Недавно он напечатал в центральной газете свое новое стихотворение про любовь.

Стихотворение мне понравилось, и я, естественно, спросил Рябкина Г. С., сколько он за него получил.

– Тридцать рублей! – ответил мне Рябкин Г. С.

– А сколько времени вы его писали? – спросил я.

– Два часа! – ответил мне Рябкин Г. С.

Теперь я предлагаю Вам небольшую арифметическую задачу, которую вы, как министр финансов, сможете легко решить.

За два часа Рябкин Г. С. зарабатывает 30 рублей.

Вопрос: сколько зарабатывает Рябкин Г. С. за сутки, если в них 24 часа?

Ответ: 360 рублей! Новыми!

Конечно, мне скажут, что надо отбросить 7-8 часов на сон. Но, товарищи, давайте смотреть правде в глаза: кто это будет спать за такие деньги?

Далее, в результате беседы с Рябкиным Г. С. мною установлено, что наши поэты получают в среднем по одному рублю за строчку. Трудно поверить в подобное расточительство, но это факт! Стоит им написать какую-нибудь ерунду, вроде:

"В небе солнышко встает,

Птичка песенку поет!"

и пожалуйста – два рубля!

Это килограмм докторской колбасы, товарищ министр!

За несколько ночей, работая с арифмометром, я пересчитал сборники стихов наших известных поэтов и получил такие суммы, от которых болит душа.

Далее, мною установлено, что некоторые поэты с целью обогащения пишут стихи лесенкой, а некоторые прозу записывают столбиками (так называемые "белые стихи").

Чудовищные аферы устраивают поэты-песенники, которые повторяют припев после каждого куплета, добиваясь, таким образом, до 500 процентов прибыли с одного припева.

Уважаемый товарищ министр!

Наша страна богата, но я считаю, что ее экономика сейчас испытывает большую опасность со стороны литературы.

Как известно, стихи могут писать все, только многие стесняются.

Однако, если мои подсчеты станут известны широкой общественности, то вполне вероятно, что миллионы рабочих и колхозников сядут за перо, и тогда кризис, экономический упадок.

В связи со всем вышеизложенным я предлагаю принять срочные меры по предотвращению грозящей экономической диверсии. Необходимо для наших поэтов и писателей установить нормированный рабочий день и перевести их на твердую зарплату.

Поскольку они – инженеры человеческих душ, то в основу их заработка надо положить оклад инженера.

При этом, конечно, надо соблюдать определенную финансовую шкалу. Скажем, мой сосед Рябкин Г. С. должен получать как младший инженер, Евтушенко Е. А. – как старший инженер, Симонов К. М. – как директор, Шолохов М. А. – как начальник главка, и т. д. и т. п.

Таким образом, предлагаемая реформа кроме экономической выгоды даст еще и определенный общественный эффект: отпадет нужда в критике.

Судя по зарплате, можно будет решать, какой писатель хороший, а какой не очень.