Текст книги "Тигр наступает"

Автор книги: Григорий Бабаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Клятва

Полуденный зной сменился мягкой вечерней прохладой. Цветочные клумбы в газонах расточали густой аромат резеды и душистого табака. На обочинах главной улицы городка вкрадчиво шелестели окрепшие липы.

Учитель Алексей Иванович Жуков любил эти предвечерние часы, располагающие к размышлениям, отдыху, мечтам. Правда, сейчас ему было не до мечтаний. Посматривая поверх развернутой газеты на пустынную улицу, Алексей Иванович ждал своего любимого ученика Сергея Антонова и мысленно готовился к серьезному разговору с ним, сортировал «тревожные факты», перечисленные недавно на заседании исполкома райсовета.

Особенно рьяно выступал на заседании Иван Лукич Дремов. Он прямо-таки метал громы и молнии в адрес неизвестных разбойников и упрекал начальника милиции Ильиных в попустительстве.

– Я-то знаю, что может получиться из этих хулиганов, именующих себя «тиграми»! – негодовал Лукич. – Посмотрим фактам в лицо! Рогдая у меня сперли? Сперли! Но это мелочь! Согласен! Евстрату Потапычу в его собственный огород пустили мыльную воду? Пустили! Это, допустим, баловство. Но, дорогие товарищи, завтра может произойти другое! Принесут ко мне конвертик с письмом такого содержания: дорогой или там уважаемый Иван Лукич! Сегодня к восьми часам доставьте к старой котельной, что за городской баней, пятьсот рублей. Что вы на это скажете?

– И доставишь! Ей-ей, доставишь! – вдруг весело проговорил Ильиных.

– В том-то и дело… – Лукич умолк, обвел взглядом повеселевшие лица присутствующих и с обидой заключил: – Не шутить, а горевать надо, товарищ Ильиных! Да, да… У вас под носом активно действует какая-то тайная хулиганская организация, а вы шутите. Категорически настаиваю на радикальных мерах!

В комнате наступило короткое затишье.

– А городской парк и аллея лип? Это ведь тоже «тигры»! – заметил один из горкомхозовцев.

Но это робкое замечание утонуло в шквале негодования многих других:

– Правильно, Иван Лукич! Надо выловить этого «тигра»!..

– У рыбаков монинского колхоза на озере капроновая сеть исчезла! Правда, мелкоячеистая, ею ловить нельзя, но это же опять «тигры»!

– Что там сеть! – выкрикнул заведующий дорожным отделом, курчавый, низкорослый человек с круглым животом, очень похожим на крупный арбуз, припрятанный под рубашкой. – У меня на днях трактор и трамбовку с участка увели! Машины-ы-ы! Это ж понимать надо!..

– Загибаешь! – поправил его Ильиных. – Твои машины в твоем же сарае обнаружили. Прочитай-ка записку, которая при них была. Что? Не хочешь? Тогда я напомню. – Он достал из полевой сумки затрепанный блокнот, полистал его и громко процитировал: – «Ваши машины, тов. Свиридов, уже месяц стоят без дела под открытым небом. Как сказал поэт: «Их моют дожди, засыпает их пыль, и ветер волнует над ними ковыль». Тигр». Не ковыль, а вы должны волноваться, товарищ Свиридов! Машины – государственная собственность, наши машины! Надо за подобные факты штрафовать руководителей организаций и предприятий. Небось, никто свои холодильники и пылесосы на улице не оставит. А машины, что валяются в поле, в десять раз дороже.

– Так ты с «тиграми» заодно? – спросил испуганно Свиридов.

– Я их еще пока не знаю, – ответил Ильиных.

Тут же слова попросил директор промкомбината:

– Товарищи, дело серьезнее, чем вы предполагаете. Эта банда уже вооружена. На той неделе наши работники из артели «Швейник» на покос отправились. Покосы у них в лесу. Вот они для безопасности ружья и захватили. День проработали, а на ночь – в балаган. Утром просыпаются – нет ружей. Пять двустволок, будто корова языком слизнула! Пять ружей с большим запасом патронов! Я считаю, что наша милиция…

– И это нам известно, – спокойно прервал его Ильиных. – Уголовного дела не вижу. Вот слушайте сообщение участкового милиционера Федотова. – Он вытащил из сумки листок и стал читать: «21 июля утром я обнаружил вышеуказанные ружья у себя в сенях вместе с комплектами патронов. В патронник одного из ружей оказалась вложенной записка: «Товарищ Федотов! Согласно действующим правилам охоты, утвержденным облисполкомом, ружья конфискованны у горожан – рабочих артели «Швейник» тт. Лушникова И. Ф., Самарина К. К., Тешева Л. И., Барзуна И. В., Старанова И. И., которые в неположенное время охотились на водоплавающую дичь. Тигр».

– Тигр! – выкрикнул Иван Лукич Дремов. Но больше ничего не сказал.

«Чего доброго, попадут мои «тигры» в историю», – подумал Алексей Иванович, вспоминая заседание исполкома.

Из переулка показались ребята: Сергей Антонов, за ним Наташа с Виктором. Наташа была задумчива, а Виктор, жестикулируя, то и дело забегал вперед и что-то горячо доказывал Сергею.

– Наконец-то пожаловали, – ответив на приветствие, с шутливым недовольством проговорил Алексей Иванович. – Зову, зову… Или на каникулах вы со мной уж и не считаетесь? Проходите, проходите смелее! Теперь долго не отпущу!

В комнате учителя было тесновато. У окна, обращенного в сторону фруктового сада, стоял письменный стол, заваленный книгами и рукописями. У одной стены широченный диван, у другой – книжный шкаф до потолка. Виктор так и зашарил глазами по корешкам книг. Но большинство из них было произведениями ученых-математиков: Алексей Иванович преподавал математику. Правда, Виктор заметил и целую полку маленьких томиков – «Библиотечки поэта». Так много поэзии Виктор еще никогда ни у кого не видел. Он потянулся было к зеленому аккуратному томику Ивана Бунина, но получил ощутимый толчок в спину и поспешно отошел к дивану.

– Веди себя прилично, – шепнула ему Наташа.

– Это, Виктор, одно из первых изданий Бунина. Посмотри. Там очень любопытные произведения, – проговорил Алексей Иванович, пряча улыбку. – Мне нравится Бунин. Это был настоящий певец природы. Вы помните?

 
Тепло и влажный блеск. Запахли медом ржи,
На солнце бархатом пшеницы отливают,
И в зелени ветвей, в березах у межи
Беспечно иволги болтают…
 

– Да, «беспечно иволги болтают»… – повторил он задумчиво. – Вот она, южная Россия, Орловщина. Наш край суровее, но он не менее прекрасен. Только мало поется о нем песен, мало пишется стихов. А они нужны. Нужны, чтобы не только уральская рябина, но и сами Уральские горы, и серебристые хариусы в речках, и варакушки – наши соловьи, подобно бунинским иволгам, стали известны всей стране, стали богатством общерусским.

– Слыхал? – многозначительно спросила Наташа Сергея. – А ты еще на Виктора нападаешь.

– Кстати, коль уж зашла речь о стихах… – Учитель порылся в груде газет на столе. – Нате-ка, прочтите!

Наташа взяла в руки газету. Сергей и Виктор заглянули через ее плечо. Все трое про себя читали стихотворение Николая Агеева «Чусовая».

– Вот это здорово! – не выдержал Сергей.

 
Чусовая гулко катит воды
И бурлит в проемах меж камней:
Посмотри, от каждого завода
Водостоки вывели ко мне…
 

– Витька, ты чувствуешь? – Сергей выхватил у Наташи газету и стал читать вслух:

 
Я смотрю с сыновьим сожаленьем
На тебя, уральская река…
Пусть мои стихи,
Как заявление,
Разберет президиум ЦК.
 

– Вот это сила! Вот это поэзия!

Мало-помалу со стихов перешли к летнему отдыху, к съемкам фильма о природе.

– Сергей не помогает, – пожаловалась Наташа. – Все раскритиковал! Вы помните первоначальный замысел?

– Поэма о природе нашего края?

– Ничего не осталось от поэмы! Сергей разгромил наш сценарий! Теперь мы снимаем браконьеров, порубщиков и всякую прочую нечисть.

– Он, пожалуй, прав, – согласился Алексей Иванович. – Природу надо охранять активно. А критика фактами – действенная вещь.

– Критика?! – Наташа даже вскочила. – Пленки у меня кот наплакал! Надо было предлагать это раньше.

– Пленку раздобудем! – вмешался Сергей. – На премиальные деньги купим.

– Премиальные? Откуда? За что? – удивился Алексей Иванович.

– Волчий выводок в Камышном болоте ликвидировали, – небрежно, но в душе гордясь объяснил Виктор. – Волка и волчат взяли, а волчица скрылась!

– Поздравляю, поздравляю! – Алексей Иванович был искренне доволен успехом. – Выводок?! Уж не после этого ли рейда карикатура в БОКСе райкома комсомола появилась? Кого это вы там изобразили? Не наши как будто?

– Толстый и тонкий, длинный и короткий! – подхватил Виктор.

– Туристы-любители! Аполлон Мясников и Василий Дремов!

– Родственник Ивана Лукича?

– Племянник! Утят сетями ловили!

Наташа рассказала о первой встрече с Василием Дремовым и Аполлоном Мясниковым, о их поведении в городском саду, где они демонстрировали «провинции» новые модные танцы.

– Комсомольский патруль вчера вывел их с танцевальной площадки! А Дремов даже распространяться начал о том, что-де передовое всегда с трудом пробивает себе дорогу. Дурак! – заключила Наташа. – Гонору много, а вот смелости…

– Зато у вас ее хоть отбавляй, – деловым тоном заметил Алексей Иванович. – Об этом-то я и хочу поговорить. Знаете ли вы, что в нашем районе действует какая-то таинственная организация, именующая себя «Тигром»? Наименование, как видите, очень привлекательное, а дела…

– И дела… – Виктор хотел возразить Алексею Ивановичу, но Сергей так взглянул, что Виктор поспешно умолк.

– По имеющимся сведениям, – продолжал учитель, – «тигры» натворили… много такого, что граничит с хулиганством.

– Деятельность «тигров» не должна вас беспокоить, – твердо и резко проговорил Сергей. – Они поступают справедливо. Я могу за это поручиться! Это мы, Алексей Иванович, называемся «тиграми», – смущенно добавил Сергей. – Так мы называем наш боевой отряд. У нас уже человек тридцать…

Наступило неловкое молчание. Учитель раньше догадывался, что все это проделки Сергея, но – отряд!.. Это было для Алексея Ивановича новостью: раньше были только разговоры на эту тему и туманные планы, которые ждали подробной разработки после согласования с руководством района.

– Могу ли я поступить в отряд? Примете? Или по возрасту не подхожу? – наконец проговорил он.

– Мы принимаем всех, кто разделяет наши взгляды. – Сергей повернулся к Виктору. – Клятву!

Не без торжественности Виктор вытащил переплетенную в пластмассовые пластины тетрадь-книжечку. На ней была выгравирована клыкастая морда тигра. Под рисунком четко выведено:

оТряд

лИквидации

уГрозы

пРироде.

Выделенные крупные вторые буквы каждого слова даже при беглом взгляде читались четко: «Тигр».

Алексей Иванович взял книжечку в руки.

«Я, – громко начал читать он, – с этого момента принимаю под свою охрану великое наследство, которое оставили мне предки. Это наследство – чудесная природа нашего родного Урала!

Понимая ответственность перед грядущими поколениями, я клянусь беречь, пестовать наши реки и озера, горы и долины, леса, поля и луга.

Я клянусь охранять животный и растительный мир Урала.

Я клянусь восстанавливать загубленное и создавать новое, чтобы природа нашего края стала еще богаче и прекраснее, под стать наступающей эпохе коммунизма.

Я клянусь беспощадно, энергично, инициативно и творчески бороться с браконьерами, злоумышленниками и всеми, кто сознательно или невольно стал врагом природы!»

– Где ставить подпись? – спросил Алексей Иванович.

Взрыв на воде

Коротки летние ночи. Выи слушаешь две-три побывальщины какого-нибудь рыбака, и уже зорька тебе подмигивает – за дело браться велит.

Иван Лукич любил поговорить, ошарашить неискушенных слушателей потрясающей историей из своей «бродячей жизни». После ужина он сел на своего конька и стал рассказывать байку за байкой. Шофер, которому все эти похождения были давно известны, курил, время от времени сплевывая на угли. Василий из вежливости слушал дядюшку. Аполлон спал.

– Странный у тебя приятель, – заметил Иван Лукич, когда храп Аполлона заставил его повысить голос. – Молчит, как пень.

– Он и на экзаменах молчит, – ответил Василий. – Даже профессора удивляются.

– Ладно, утром развеселим. Небось, и ты еще не видел настоящей рыбалки.

И шофер, и Василий заснули. А Иван Лукич не спал почти всю ночь. Он то подкладывал хворост в огонь, то вновь принимался пить крепкий чай, то прислушивался к сонным голосам обитателей озера. Озеро плескалось совсем рядом, за узкой каймой прибрежных тростников. В глубокой лощине меж лесистых холмов протянулось оно километров на двадцать в длину и на четыре-пять в ширину. На озере было множество небольших каменистых островов с довольно поэтическими названиями: Соколиный, Черемуховый, Боец, Синий. Все они поросли буйным лесом. Само озеро звалось Долгим.

Из Долгого вытекала единственная речушка. У истока этой речки Дремов и остановился. Здесь был наилучший подъезд к берегу и, главное, глубочайшая яма. Не в первый раз Иван Лукич приезжает на эту яму.

«Не яма, а золотое дно», – думал Дремов, прихлебывая чай из своей большой походной кружки.

В тростниках тревожно прокричала лысуха. Ей откликнулась другая. И вновь тишина, нарушаемая лишь мерным шелестом тростников, да потрескиванием хвороста в костре.

– Ночь-то какая! – вздохнул Лукич и оглядел своих спящих товарищей. – Спят… А ведь сколько таких-то ночей в жизни бывает? Раз-два и обчелся! – Дремов мог на память пересчитать свои ночи, проведенные у рыбацких и охотничьих костров, осиянные трепетным светом звезд и озвученные шелестом ветвей над головой. В такие ночи он чувствовал себя настоящим человеком, здоровым, сильным, удачливым. Свет далеких звезд и ночной шелест ветвей обычно нашептывают людям тревожные мысли о вечности и пространстве, о бесконечности вселенной и о краткости человеческой жизни. И Лукичу они шептали о том же, но Дремов был слишком практичным человеком.

«Да, жизнь коротка, – думал он, – а на земле так много удовольствий. Ими нужно успеть насладиться. Разве можно проспать такую ночь? А вот Васька может. Он еще не знает…» – тут и самого Ивана Лукича одолела дремота.

Перед рассветом возле машины послышался подозрительный шорох. Ивану Лукичу показалось, что какая-то тень метнулась из кабины в чащу.

Вскочив, он осмотрел машину, окрестности и ничего не обнаружил.

Иван Лукич подошел к берегу озера. Солнце выкатилось из-за горизонта, и первые лучи его золотили спокойные воды. Далеко протянулась водная гладь. В легком утреннем тумане, словно большие корабли с темными парусами, плавали по озеру лесистые острова. «Красота!» – восхитился Лукич, потягиваясь.

– Бу-бу-бу! – прокричала в тростниках выпь.

«Ну, старшина проснулся, теперь все птахи начнут вставать!» – подумал Дремов. И действительно, после крика выпи начали просыпаться другие птицы. Затрещала камышовка. Стая скворцов, ночевавшая в тростниках, снялась с разноголосыми криками, закрякали утки. Откуда-то из-за леса к озеру потянули чайки. Они летели медленно, плавно махая белыми, косо обрезанными крыльями. Следом за чайками летели серые вороны. Они тоже хотели полакомиться рыбкой. «На вашу долю сегодня рыбки достанется!» – ухмыльнулся Лукич.

Он глянул вдоль тростников и увидел, как плавно, не шевеля крыльями, низко над зарослями скользил болотный лунь. Белое надхвостье серебром поблескивало в косых солнечных лучах.

«Вот и сам «хозяин» пожаловал. Значит, и нам пора!» Лукич отправился будить своих рыбаков.

Рыбаки просыпались с неохотой. Аполлон даже пытался доказать Дремову, что самый лучший сон на рассвете. Но Лукич был неумолим.

Когда сунулись за припасенной взрывчаткой, ее под сиденьем в кабине не нашли. Остался всего один пакет в рюкзаке Ивана Лукича. Спорили, спорили – и решили, что забыли взрывчатку дома. Иван Лукич скомандовал шоферу быстренько съездить за нею, но тот никак не мог завести машину; в моторе почему-то прекратилась бензоподача.

Лодка была маленькая. В нее сели только двое: на весла Аполлон, на корму – Васька Дремов. Иван Лукич, засучив штаны до колен, остался на берегу. Шофер продолжал безуспешно заводить машину, продувал насосом бензопровод.

Иван Лукич, беспокоясь за племянника, кричал:

– Не мешкай, Василий! Бросай в самую глубину!.. А ты, молчун, сразу к берегу, к берегу!.. Поняли?

– Понятно, дядя Ваня!

Васька усвоил дядюшкины наставления. Вот он поднялся, держа в одной руке взрывчатку. Аполлон выгреб на середину озера и развернул плоскодонку. Васька поднес горящую спичку к запалу. Бикфордов шнур вспыхнул, и пакет взрывчатки полетел в воду. Аполлон подналег на весла, и лодка помчалась к берегу. Грохнул взрыв. Вода зеленым светящимся конусом поднялась над поверхностью и опала. Тяжелая, плотная волна прокатилась по озеру, сильно ударила в берег и затихла.

Иван Лукич, как всегда, выбрал удачное место: не прошло и минуты, как поверхность воды закипела от всплесков. Начала всплывать оглушенная взрывом рыба. Васька заметил громадную щуку.

Перевернувшись кверху брюхом, она все еще шевелила плавниками и двигалась, описывая круги.

– Гони! – рявкнул Васька на Аполлона. – К щуке греби! Вот это экземплярчик! Дай сачок! – И стал вычерпывать из воды в лодку полуживых окуней, чебаков, щук…

Иван Лукич, по грудь в воде, руками выхватывал из шевелящегося серебряного месива самую крупную, самую лучшую рыбу и выбрасывал на песчаный берег.

– Вас фотографируют! – громко закричал шофер Ивану Лукичу.

– Что? Кто? – Иван Лукич круто повернулся, на всякий случай закрывая локтем лицо.

На большом камне возле берега стояла девушка в синем купальном костюме. В руках она держала черную камеру. До Ивана Лукича донесся мерный шелест шестеренок киноаппарата.

– Как ты смеешь?! – Иван Лукич бросился к берегу. Выскочил, побежал по отмели, поднимая тучи брызг, прямо на объектив. Испятнанное рыбьей чешуей его лицо было искажено гневом, трикотажная рубашка расстегнулась, обнажая волосатую грудь. В бешенстве, не замечая ничего, он с маху кинулся в воду, к камню. Но на глубине его кто-то схватил за штаны и потянул на середину озера.

– Василий! – успел крикнуть Иван Лукич. Ему пришлось делать отчаянные усилия, чтобы удерживаться на поверхности. – Поймайте! Да пленку, пленку…

– Жми! – гаркнул Васька в лодке. – Это она!..

Аполлон сделал неловкий рывок, и одно весло, выскочив из уключины, упало в воду.

– Лови, раз-зява!..

Но поймать весло Аполлону не удалось. Едва он наклонился через борт, из воды вынырнула голова в маске аквалангиста. Аполлон лишь успел увидеть сощуренные, решительные глаза за огромными стеклами – сильные руки схватили его за плечи и стащили в воду.

Лодка так накренилась, что Васька тоже мгновенно оказался за бортом. Под водой его больно ущипнули за мягкое место.

– Ай! – заголосил он.

Васька и Аполлон что было сил поплыли к берегу. А их лодку, оставшуюся на озере, кто-то начал по-всякому вертеть, крутить, переворачивать. Там то и дело взметались ярко-зеленые ласты, сверкали стекла маски, блестели серебристые баллончики со сжатым воздухом на сильной загорелой спине.

Камень к тому времени опустел. Лишь колыхались ветки густого черемушника на берегу да где-то в глубине чащи хрустел сухой валежник.

– Ушла, – с сожалением сказал доплывший первым к камню Васька подоспевшему Ивану Лукичу. – Что теперь делать будем?

– Будем составлять документ! – громко сказал кто-то на берегу.

Рыбаки повернулись, как по команде. У воды стоял капитан милиции Ильиных.

– А-а-а… Петр Савельевич! – сделал вид, что очень обрадовался, Иван Лукич.

Возвратились к машине. Водитель все еще не мог запустить мотор.

– Опять эти «тигры»? – мрачно спросил Иван Лукич у начальника милиции.

– Да, я получил записку, что надо принять срочные меры. Получил и вещественные – две пачки взрывчатки, ваш портфель, фуфайку. Не отказываетесь? Ваши? – с насмешкой сказал Ильиных и стал составлять протокол, удобно расположившись в коляске мотоцикла, на котором приехал.

Иван Лукич ласково заговорил:

– Послушай, Петр Савельевич! Человек ты заслуженный, серьезный. И зачем тебе нужно скандалы устраивать, районных руководителей дискредитировать? Зачем? «Охраняйте природу», «Рыбу берегите»… «Лес не рубите»… Ты думаешь, я за это не болею? Я сам за охрану природы обеими руками проголосую, за настоящую охрану! А то что получается: охотников да рыболовов развели, а дичь и рыбу истребили. Леса повырубали, древесину хлыстами вывозят, молодняк, подрост губят. Реки сточными водами, сплавом загадили – ни попить, ни искупаться. А ведь я, брат, в этих местах с малолетства живу. Дичи-то, рыбы-то здесь было! Ай-ай-ай-ай!.. Коробами зайцев с охоты возили. Рыбу в Ирбит обозами отправляли. А теперь? Закон настоящий, строгий закон нужен! Вот! Тогда его уважать будут. В прошлом году ко мне из области приезжал. «Поедем, предлагает, уточек постреляем». Я в ответ: «Одиннадцать дней до начала охоты, инспектор засечет, штраф платить будешь». А он и спрашивает: «Сколько платить-то?» Поглядели в правилах охоты – два с полтиной уточка стоит. Друг мой даже рассмеялся: «Давай, говорит, сюда твоего инспектора, заплатим ему двадцатку вперед и поохотимся как следует. Могу я себе, как отпускник, такую роскошь позволить?» Вот почему, Петр Савельич, нужен суровый закон! Стащи кто-нибудь утку с прилавка магазина – дадут самое малое год исправительно-трудовых работ, а с водоема – всего два с полтиной. Но ведь и там и здесь уточка народная, государственная… Ну как? – повернулся он к шоферу. – Скоро поедем?

– Придется вам на этот раз пойти пешком, – сказал Ильиных. – «Тигры» вам в бензин сахару насыпали. Вот, видишь, сами они об этом докладывают. Это для того, чтобы вы прежде времени не уехали с места вашего браконьерства.