Текст книги "Повелитель воронов (ЛП)"

Автор книги: Грейс Дрейвен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Глава 9

– Что значит, половина ритуала пропала?!

Шилхара хмуро уставился на разложенные перед ними листы бумаги. Сквозь библиотечные окна струилось лунное мерцание, вальсируя с отблеском свечей. Мартиса сидела подле своего учителя, потирая от раздражения переносицу. Этот жест привёл Шилхару в замешательство. Его ученица обычно так старательно скрывала свои эмоции, а сегодня уже два раза выказала своё разочарование в нём. Сначала зажатый в кулаке нож за обедом, теперь вот это. Он не знал, рассмеяться или отчитать. Но не мог упустить шанса подразнить.

– Ты потеряла дополнительные листы? Я не потерплю подобного разгильдяйства, Мартиса.

Он услышал, как она заскрежетала зубами.

– Нет, господин. Нечего было терять.

Она потёрла виски. Было уже за полночь, а они двое изучали этот фолиант с тех пор, как Шилхара вернулся в библиотеку и обнаружил Мартису на полу в окружении книг лича.

– Как вы можете сами убедиться, из книги выпадают страницы. – Она указала на доказательство своих слов. – Переплёт древний, нити сгнили. Чудо, что книга до сих пор не развалилась. – Она нерешительно покосилась на Повелителя воронов. – Возможно ли, что несколько страниц выпало, когда вы укра... в смысле, позаимствовали книги?

Шилхара откинулся на спинку стула и выругался.

– Невозможно. Наверное. Уж больно не хотелось задерживаться, чтобы насладиться особенным гостеприимством пожирателя душ. Те страницы, как и другие, скорее всего, до сих пор пылятся в библиотеке Ивехвенна. – Он ухмыльнулся. – И, обычно, я осторожный вор.

Мартиса покраснела и потупила взгляд.

– Я не хотела вас оскорбить.

– Ах, очередные извинения. У тебя внушительный арсенал примирительных фраз. Я не знаю рабов более смиренных, чем ты.

Выразительные губы Мартисы вытянулись в тонкую линию.

«А у неё довольно красивый подбородок и лебединая шея».

Шилхара ранее этого не замечал.

«Уловка лунного света», – подумал он. Омытая лучом серебристого сияния, льющегося через окно, она напомнила ему мотылька – бесцветного при свете дня, но эфемерного ночью.

Он бросил мрачный взгляд на бумаги, исписанные строками древнего текста. За годы в Конклаве он хорошо овладел транскрипцией и переводом, но его навыки не шли ни в какое сравнение с мастерством Мартисы. Вместо того, чтобы днями и ночами корпеть над учёбой, он был слишком занят, устраивая потасовки с другими послушниками в тёмных коридорах и терроризируя учителей непредсказуемой силой своего дара, вызывая тем самым хаос в оплоте Конклава.

– Прочти ещё раз с самого начала. Здесь должно хватить сведений.

Её слабый вздох был полон неохотного согласия. Шилхара пообещал себе, что будет слушать внимательно и не поддастся колдовским чарам её голоса, когда Мартиса прочтёт отрывок в третий раз.

– В весну чёрной луны до того, как Пустоши покрыли земли между горами Кора и ледяным морем, тринадцать королей собрались на кургане Гладиа, дабы изничтожить ложного бога Амонса. Из этих тринадцати, лишь один явился из земли солнца. Бирдисан. Связанные кровью и светом, они поклялись…

Шилхара застонал и поднял руку, прерывая её.

– Боги, побереги наши уши от бардовских виршей. Мы просидим до рассвета, прежде чем почивший писец перейдёт к сути. – Лёгкая улыбка Мартисы рассеяла усталость в её чертах. – У тебя прекрасный голос, Мартиса, но я хочу спать. Давай покороче.

Он начал зажимать пальцы, отмечая ключевые моменты.

– Несколько тысяч лет назад дюжина магов-царей собрались убить одного ложного бога, который до жути напоминает родню Скверны. Они прибегли к клятве на крови, самому сильному и смертоносному ритуалу. Один из королей, Бирдисан, вызвался на роль мученика и пожертвовал собой в ходе ритуала. Но как?

Мартиса пожала плечами.

– Нужны потерянные листы.

– Озвучь то, чего я не знаю.

Он побарабанил пальцами по креслу и тихо выругался. Ему придётся вернуться в Ивехвенн и найти те страницы. Если повезёт, они до сих пор там, где он их уронил, в руинах библиотеки лича. И если повезёт ещё больше, он выберется из той крепости во второй раз, живым.

Вместе со своей ученицей.

Она массировала поясницу.

– Какой бы ритуал ни использовали короли, у них получилось. Амонс не упоминается в более поздних историях. Нет и развалин храмов, построенных в его честь, даже на севере.

Шилхара заметил, что она старается скрыть зевоту ладонью. Под её глазами чернели тёмные круги, а веки, несмотря на все усилия, полуприкрытые. За последние две недели он взвалил на неё множество работы, прибавляя всё больше и больше обязанностей, ожидая, что она не выдержит. Мартиса не просто не сбежала, но и вносила значительный вклад в существование его поместья. Он был одновременно рад и раздосадован.

– Мы направляемся в Ивехвенн.

Его заявление было встречено недоверчивым взглядом.

– Мы? – пропищала Мартиса.

– Именно, мы. – Шилхара выгнул бровь. – Я не знаюдревнехеленесийский, а из этой книги пропало несколько страниц. Из других, скорее всего, выпало ещё больше. Мне нужно убедиться, что мы заберём нужные страницы. Меня не прельщает повторная вылазка в логово пожирателя душ. И демоны меня побери, я не собираюсь к нему на огонёк в третий раз.

Мартиса судорожно сглотнула.

– Но как пройти незамеченным мимо пожирателя?

Шилхара поднялся со стула. Мартиса поспешно последовала его примеру.

– Я могу накрыть нас обоих заклинанием скрытности. Эти чары одурачат некроманта.

– Я слышала, он обладает великой силой и чует живого, как волки – кровь.

– Всё верно. Я не знаю, существовал ли когда-либо более смертоносный хищник.

Его манило прикоснуться к ней, легонько провести пальцами по гусиной коже на её руках.

– А если он нападёт?

– Тогда мы расчистим себе путь боем.

Мартиса развела руками.

– Я не воин и не маг. От меня мало толку в драке.

Его грубоватый смех прохрипел от усталости.

– Мне не нужен дюжий боец, а моя магия сильнее, чем у скопища священников. Если ты знаешь хеленесийский и умеешь на нём быстро читать, то будешь мне очень полезна.

– А если вашей магии окажется недостаточно? – Её голос зазвенел от ужаса, а глаза приобрели тёмный оттенок.

Её поведение оправдано. Всем служителям Конклава рассказывали о тех редких, но чрезвычайно могущественных и злобных силах, величаемых личами или пожирателями душ. Мартиса прекрасно понимала, что произойдёт, если лич Ивехвенна их схватит. Шилхара был благодарен ей за это знание. Ему не надо объяснять опасность и разжёвывать все риски их затеи.

Он выдержал её взгляд.

– Я оборву твою жизнь прежде, чем он тебя коснётся. – Мартиса вздрогнула от столь откровенной констатации факта, и по какой-то необъяснимой причине Шилхаре захотелось смягчить свои слова: – Есть судьба хуже быстрой смерти.

– Полагаю, мне не позволено вежливо отклонить ваше предложение? – Она одарила его слабой улыбкой.

– Ты можешь отказаться, но тогда тебе придётся покинуть Нейт. – Этот выбор быстрее, чем любой жестокий урок, который он мог ей преподать, оценит её решимость. – Если мне нечего дать тебе на перевод, то я не нуждаюсь в твоих услугах и отсылаю обратно к епископу.

Мириады эмоций промелькнули в её глазах: страх, принятие, искра гнева и, самое главное, решимость.

– Когда мы выезжаем?

Она зауважал её ещё сильнее. Она смертельно напугана, но готова сопровождать его. Смелая женщина, и достаточно мудрая, чтобы признать свой страх. Это сохранит ей жизнь.

– Завтра.

– Так скоро?

– Я хочу заполучить эти страницы как можно скорее. На следующей неделе мне нужно продавать урожай на рынке. Прятки с пожирателем душ не входили в мои планы.

Он потушил три из четырёх зажжённых свечей на столе. Оставшийся свет создал слабый ореол вокруг него и Мартисы.

– Убери книги и бумаги. Разберёмся с ними по возвращению.

Выйдя в коридор, он передал ей свечу. Единственная точка света во мраке, пламя мерцало и плясало, придавая Мартисе облик призрака из-за широко распахнутых медных глаз.

– Отдохни, если сможешь, и соберись налегке. Захвати сменную одежду, не более. Жду тебя во внутреннем дворе за час до рассвета.

Она протянула ему свечу.

– Разве вам она не нужна?

Темнота скрыла его удивление.

– Я привык ходить тёмными путями, Мартиса. Тебе свет нужен больше, чем мне.

Она кивнула в знак благодарности и поднялась по лестнице. Он слышал, как скрипят половицы, пока она осторожно пробиралась в свои покои. Свеча действительно нужна ей больше, чем ему. Он мог осветить путь колдовским огнём, но даже этого не нужно. Он прожил в Нейте почти двадцать лет и мог пройти по его извилистым коридорам с завязанными глазами, ни разу не наступив на погнутую или сломанную доску.

Мучившая его в библиотеке сонливость прошла, как только он дошёл до своей спальни. Поднявшаяся высоко в небо яркая луна серебрила балкон и комнату. Звезда Скверны зависла поверх всего, заливая своим гибельным светом рощу и плоские равнины. Шилхара чувствовал близость бога, его хищный взгляд. Лучше не спать. Он мог только догадываться, какие ужасы поджидают его в некогда мирной дремоте.

– Тебе больше нечего делать, кроме как досаждать мне во сне и осквернять мою магию? – Он вспомнил слова Мартисы. – А как же накликать мор? Уничтожать деревни? Воскрешать мёртвых гончих?

Он подготовил хукка, хотя привычное время вечернего ритуала уже давно прошло, и попытался не обращать внимания на пустой смех, заполнивший его разум.

Осквернять? Я думал, ты оценишь небольшой вкус власти. Моё предложение безгранично, если примешь.

Шилхара сделал затяжку, наблюдая за тем, как след от дыма выплыл в окна призрачными завитками.

– Твой небольшой «вкус власти» лишил меня магии на целый день. Я не заинтересован в том, что не могу контролировать.

И снова смех бога заскрежетал в его черепе.

Мы очень похожи, колдун. Поклонись мне, и ты станешь могущественнее всех магов. Твой дар покажется детской палкой по сравнению с настоящим клинком, и ты будешь владеть им, обладая мощью бога.

Сладкий вкус табака матал обжёг глотку. Так заманчиво. Шилхара не мог сопротивляться уговорам Скверны. Его дар – благословение, единственное, что делало его полноценным, равным тем, кто в противном случае плевал бы на него на улицах. Проявившись во время, когда он задыхался и корчился в хватке своего палача, дар изменил его жизнь, позволил вырваться из кишащей мерзостями грязи и жестокости доков Восточного Прайма.

Конклав, уже настороженно относящийся к силе его дара и мастерству, с которым он развил свои навыки, пришёл бы в ужас, прими он предложение Скверны. Священство и сам маг прекрасно понимали, что Конклав станет первой жертвой приобретённой божественности Шилхары. Его глаза были закрыты. Сладостные образы знаменитого оплота, обращённого в руины, и священников, в частности епископа Ашера, заключённых в темницу, либо встретивших кончину на плахе, проигрались перед его мысленным взором.

Как ты не понимаешь? Один щелчок пальцев, и с моей помощью всё это воплотится в реальность. Всё равно, что прихлопнуть назойливого комара.

Голос Скверны ласкал и умасливал, и Шилхару убаюкало в его объятиях. Память о сне заменила фантазию о разрушении Конклава. Безлунное небо над чёрным океаном, мёртвые воды рассекает левиафан. Шилхара распахнул глаза, отчаянно желая удостовериться, что луна и её спутницы-звёзды по-прежнему царят в ночи. Роща спокойно спала. Живые и плодоносящие деревья служили заветами его воли дабы выжить и победить.

Его губы сжались в презрительную усмешку, когда божья звезда замерцала.

– Мягко стелишь… – Маг выдохнул завитки дыма в направлении звезды. – Как будто без тебя не хватает льстивых бездельников. Ты разглагольствуешь о мечах, царях, богатствах и неизмеримой власти. Но цена... – Он покачал головой. – Меня зовут магом-падальщиком. Поддавшись тебе, я превращусь в омерзительного клеща, вздувшегося на крови мира.

Кто же знал, что ты так благороден.

Шилхара рассмеялся, его смех был столь же неискренен, как и у бога.

– В чём благородство, стать марионеткой в руках лжебожества? – Смех внезапно прервался. – Я уничтожу тебя!

Скверна принялся глумиться.

Серьёзно? И кто станет жертвой? Выступишь в роли убийцы? Или мученика? И что ты будешь творить, Шилхара из Нейта, став нищим, всеми отвергнутым... и свободным?

Шилхара отложил хукка и закрыл ставни. Его покои погрузились во внезапный мрак, напоминая склеп.

– Ты задаёшь неправильный вопрос, – произнёс он в абсолютной темноте. – Лучше поинтересуйся, чего я не натворю?

Глава 10

Если она сумеет пережить это путешествие, то Мартиса намеревалась убить своего бывшего господина в момент, когда станет свободной.

Она прошествовала мимо Гарна, поджидавшего её во внутреннем дворе. До недавнего времени, всю свою неприязнь она хранила для Шилхары и его неортодоксальных методов обучения, но Повелитель воронов ещё ни разу её не обманул. Она знала с самого начала, что он беспощадный учитель, и ожидала худшего.

А вот Камбрия изначально слукавил. Он предупредил о переменчивом характере и остром языке Шилхары, его силе и репутации, но преуменьшил её роль в качестве шпиона. Приключения не входили в план.

Делай то, в чём тебе нет равных. Наблюдай, слушай и запоминай каждую деталь. Он выдаст себя. Ни один человек, даже Шилхара, не сможет скрывать свои секреты вечно.

– Ха! – хмыкнула она со злостью, игнорируя недоумённый взгляд Гарна. Пока Повелитель воронов прекрасно скрывал всё, что может обрушить молот правосудия Конклава на его голову. Никаких доказательств влияния на него Скверны, и ни малейшего интереса к небесному присутствию бога. Если только Конклав не запрещает сбор апельсинов и кражу книг, то тогда да, Шилхара – покойник. В противном случае, у неё ничего нет.

Ничего, кроме сосущего ощущения под ложечкой и жёлчного страха, поднимающегося в горле при мысли о прятках в цитадели лича. Риск приехать и жить в Нейте стоил возвращения души. Но встреча с личем? Камбрия и словом не обмолвился о бесстрашной целеустремлённости Шилхары и наличии у него в соседях пожирателя душ.

Его тягловая лошадь встала рядом с ней и стала трепать шаль Мартисы лёгким дыханием. Та похлопала коня по шее и почесала шерсть за ремнём уздечки. Спокойный гнедой мустанг совсем не походил на норовистых скакунов Камбрии. Осёдланный и увешанный мешками с припасами, включая арбалет и пару длинных ножей, он также ждал Шилхару.

Мартиса взглянула на Гарна.

– Как думаешь, он ещё спит?

– Я не ложился спать, ученица. Имей немного терпения.

Стоя спиной к кухонной двери, она не заметила его появления. Как обычно, он двигался беззвучно. Мартиса поклонилась, чтобы скрыть смущение.

– Доброе утро, господин.

Шилхара окинул взглядом её шаль, длинную тунику и самодельные бриджи. Он не единственный, кто сегодня не сомкнул глаз. Мартиса провела оставшиеся часы до рассвета, кроя юбку и перешивая её в нечто, напоминающее клетчатые штаны, пригодные для верховой езды.

Шилхара был одет в свою обычную поношенную рубашку, потёртые чёрные штаны и сапоги. Его волосы, без привычной косы, спадали шелковистым водопадом за широкие плечи, обрамляя измождённое лицо. Несмотря на потрёпанный вид и усталость в глазах, в нём чувствовалась аура аристократа – мощный, наглый, уверенный в своём месте в мире. Мартисе иногда было трудно поверить, что он сын низкорожденной гурии.

Она отвела взгляд, испытывая неловкость от приятного покалывания, танцующего от ступней до поясницы. Она находила его привлекательным с момента первой встречи и даже после, когда он делал всё возможное, чтобы она в ужасе убежала из Нейта. Теперь, привыкнув к его поведению и убедившись в его честности по отношению к обитателям поместья, её ещё больше тянуло к нему. Она скрестила руки и молча укорила себя за подобные чувства. Надо играть свою роль, достичь цели. Цена её свободы росла с каждым днём.

– Что за мрачные мысли гнетут тебя в столь ранний час, Мартиса? – Его хриплый голос вырвал её из задумчивости, и она выпрямилась. – Ты что, уснула на ходу? Я дважды спросил, готова ли ты выезжать.

Извинения вертелись на кончике её языка.

– Я готова, господин. Лишь гадала, сколько продлится наше путешествие

– Большую часть дня. Мы разобьём лагерь в трёх милях от Ивехвенна, а к крепости доберёмся за час или два до захода солнца. В Нейт вернёмся утром.

День и ночь наедине. Даже больше, если она рассчитывает вернуться из крепости живой. Беспокойство воевало с тревожным возбуждением.

– Тогда не стоит медлить.

Его губы изогнулись, но он не ответил. Мустанг замер, когда Шилхара взял поводья, проворно перекинул их на широкую спину лошади и погладил коня по холке.

– Ты разжирел от равнинной травы, Комарик. Это путешествие пойдёт тебе на пользу.

У Мартисы округлились глаза.

– Комарик? Вы назвали своего коня Комариком?

Она уставилась на эту мускулистую и ширококостную гору, с таким обхватом груди, что ни каждый на него сядет, и высотой как минимум семнадцать ладоней в холке.

Комарик махнул своей огромной головой в её сторону, словно ставя заданный вопрос под сомнение. Из-за того, что он смотрел на неё сверху вниз восседая на жеребце, его облик стал более надменным.

– Стрекоза показалась мне неуместной.

В горле Мартисы забулькал предательский смех.

– Нет, – сказала она, отрывая взгляд и с усилием сдерживая смех. – Я полагаю, нет.

В глазах Шилхары промелькнула искра – так быстро, что Мартиса едва её заметила. Она усмехнулась и нежно провела рукой по мягкому носу Комарика.

– Большой мальчик… никто в жизни не догадается, как тебя зовут.

Гарн коротко усмехнулся и дал знак, что посадит её на спину Комарика. Но стоило слуге обхватить талию Мартисы, как Шилхара остановил его.

– Отпусти её, Гарн. Ты не поедешь с нами. Она должна сделать это без посторонней помощи. – Он наклонился и протянул руку. – Обхвати мою ладонь, Мартиса. Используй её в качестве опоры.

Она уставилась на изящную ладонь. Её пальцы задрожали в предвкушении магического покалывания, которое передастся от его прикосновения – его дар был настолько силён, что струился сквозь пальцы. Мартиса сжала его ладонь и тихо ахнула, тело будто пронзила молния, в следующее мгновение она оказалась за спиной Шилхары. Мартиса уверенно приземлилась на круп Комарика и сразу же поехала в бок, скользя в другую сторону. Дабы не упасть, ей пришлось вцепиться в рубашку и руку Шилхары.

– Глупая женщина, – огрызнулся он. – Усядься, пока ты не стащила нас обоих с этой клячи.

– Я пытаюсь.

Наконец, ей удалось сесть прямо. Шилхара хмыкнул, когда Мартиса обняла его за талию и крепко сжала. Ведомая единственным желанием – удержаться на месте, а не свалиться на землю, маячившую далеко внизу, – она действовала инстинктивно, не задумываясь о последствиях.

– Для такой малышки, у тебя хватка покрепче, чем у Гарна. Ты переломаешь мне все рёбра.

Он повёл плечами, чтобы она ослабила хватку.

Мартиса отпустила своего учителя и чуть не рухнула с Комарика во второй раз.

Разочарованный рык Шилхары разнёсся по всему двору.

– Держись за меня. Просто не души как змея.

– Мне очень жаль.

– Естественно. – Он хмуро посмотрел на неё через плечо. – Теперь ты готова?

– Да.

Мартиса смахнула влажные пряди волос, прилипшие ко лбу. Даже холодным утром она умудрилась вспотеть от усилий самостоятельно взобраться и удержаться на коне. На этот раз она легонько обхватила бока своего учителя, чувствуя, как напрягаются его мышцы, когда он повёл Комарика через двор. Гарн шёл подле них, кивая после каждого поручения Шилхары.

– Проверь юго-западный угол рощи. Мне показалось, одно из деревьев заболело. Если его нельзя спасти, то спили и сожги. – Они подождали, пока Гарн отопрёт ворота внутреннего двора. – Завтра мы вернёмся. Если этого не произойдёт, пусти Каеля по нашему следу.

Гарн нахмурился на последних словах. Как и Мартиса. Если удача на их стороне, они вернутся в безопасный Нейт и найдут Каеля на обычном месте под кухонным столом.

Она улыбнулась, несмотря на страх.

«С каких пор я начала думать, что Нейт безопасен?»

Мартиса попрощалась с Гарном, сжав его протянутую ладонь, когда они проехали через ворота. Перед ними, окутанные призрачным плащом тумана, простирались владения Нейта. Лишь кончики высокой равниной травы поднимались над мглой, трепеща, точно светлячки, словив яркий краешек восходящего солнца. Шилхара направил Комарика по пологой тропе, обвивавшей усадьбу полукругом, и привёл их к закрытому двору, усыпанному кладбищем битого камня. У ворот Шилхара произнёс несколько кратких слов. Замок щёлкнул и проскользнул по удерживающей его цепи, пока не лязгнул о металл. Петли мучительно запели, и ворота отворились. Ещё одно заклинание, и Мартиса увидела, как ворота закрылись за ними. Цепь ожила точно змея, скручивая и перекручивая себя вокруг прутьев, пока замок не захлопнулся с громким щелчком.

Более волнистый туман застилал главный тракт, перекатываясь тонкими приливами, которые разбивались об окаймляющие дорогу солнечные дубы. Капли росы свисали с корявых ветвей, как драгоценные камни, иногда падая на шерсть Комарика или плечи Шилхары. В отличие от капризных скакунов епископа, обозный конь поплёлся по дороге, отбивая чёткий ритм копытами.

– Господин, – прошептала Мартиса. – Могу я спросить вас кое о чём.

– Почему ты шепчешься? – Голос Шилхары, который никогда не был пронзительным, казалось, звучал громом в беззвучной мгле.

Вопрос застал её врасплох. Почему она шепчет? Они не выскользнули из Нейта, точно воры. В этих полуразрушенных руинах просто нечего красть. И всё же, нависшая над лесом своеобразная тишина чуть ли не требовала говорить более приглушённым тоном. А ещё Мартиса не могла избавиться от ощущения, что за ними наблюдают.

Она попробовала говорить громче:

– Почему Комарик не боится этой дороги? Епископу и мне пришлось идти в усадьбу пешком, потому что его кони встали на дыбы у начала тракта.

Его презрительное фырканье чуть не потонуло в тягостной тишине.

– Я мог бы бросить ремарку по поводу искусственной селекции лошадей и хозяев, но это старческое нытье и не ответ на твой вопрос. – Он наклонился вперёд и похлопал Комарика по шее. – Он привык. Первый раз я привёл его сюда, когда ему был всего год, и мне пришлось использовать успокаивающее заклинание, чтобы въехать на территорию Нейта. Проклятая магия – сильный сдерживающий фактор.

Он не преувеличивал. Даже сейчас, в сопровождении мага, который наложил подобную магию на лес, Мартиса не могла избавиться от тревоги. В воздухе повис аромат тёмной магии, порождающей демонов и затрагивающей узы силы.

Шилхара усмехнулся от её облегчённого выдоха, когда они выехали из тени аллеи на открытую равнину. Купаясь в бледном утреннем свете, среди редеющего тумана возник океан травы. Равнина раскинулась перед ними, уступая пологим холмам и плато, усеянным оливковыми и апельсиновыми рощами. Шилхара остановил Комарика и сделал глубокий вдох. Его талия поднялась под её руками, тёплая на ощупь.

– Когда Конклав изгнал меня в Нейт, я думал, что буду скучать по морю. Но оно есть и здесь, просто здесь волны из травы.

– Море – единственное, чего мне не хватало, когда я покидала оплот Конклава, – призналась Мартиса. Ритм прилива служил утешением в бесконечные годы тренировок.

Он взглянул на неё через плечо.

– Близость к морю была единственным спасительным преимуществом оплота.

Он пустил Комарика рысью, направляя его на восток, к восходящему солнцу и обители пожирателя душ. Больше они не говорили. Страдавшую от нехватки сна Мартису укачало в седле. Убаюканная покачивающейся походкой Комарика, она вскоре задремала, прижавшись щекой к спине Шилхары. Солнце согревало её плечи, а другой жар разливал тепло по груди. Она прижалась к нему, вдыхая пряный аромат табака матал и наслаждаясь почти забытым ощущением мужского тела.

Ей показалось, что она закрыла глаза всего на мгновение, когда резкое движение плечами и окрик: «Мартиса!» – заставили её проснуться. Она прищурилась затуманенным взором на простор белой рубашки и сдула длинную прядь чёрных волос Шилхары, прилипшую к её нижней губе. Над ней ярко и жарко светило солнце. От утренней прохлады не осталось и следа. Она потёрла горячую щеку, влажную от того места, где она прижалась лицом к его спине.

– Как долго я спала? – Её голос был почти таким же хриплым, как и его.

– Три часа. Может быть, чуть больше. – Он открыл один из тюков, привязанных к спине Комарика, и протянул ей бурдюк с водой. – Вот. Пей вволю. Тут недалеко есть ручей. Мы остановимся, напоим Комарика и наполним бурдюки.

Вода была прохладной и безвкусной, но на пересохшем языке казалась сладостней вина. Шилхара отмахнулся от бурдюка, когда она протянула ему.

– Спасибо, что дали мне поспать. Я устала сильнее, чем ожидала.

– Естественно, если перешивать гардероб в последнюю минуту.

Она рассмеялась и посмотрела на свои импровизированные бриджи. Его юмор никогда не переставал её удивлять. Хорошо, что она пожертвовала ночью сна. Попытки оседлать Комарика в юбке ни к чему бы ни привели.

– Твоё пение можно использовать как отдельную разновидность пытки, но у тебя прекрасный смех. – Его голос смягчился до шелковистого рокота. – Тебе надо почаще смеяться.

Мартиса покраснела от неожиданного комплимента.

– Спасибо. Вы иногда заставляете меня смеяться. – Она поспешила поправить себя, чтобы он не понял её замечания превратно: – Не над вами, конечно.

– Нет, конечно, нет. – В его голосе звучало веселье.

Она замолчала, довольная тем, что покачивается в такт лёгкой походке Комарика и осматривает окрестности. Спина Шилхары закрывала большую часть обзора спереди, но Мартиса всё равно восхищалась окружающими их равнинами и слушала шёпот травы, когда лошадь пробиралась через море голубых стеблей и семян. Вскоре равнина сменилась более холмистым ландшафтом, трава поредела, а оливковые деревья встали рядами на низких холмах. Стада овец и коз заполнили склоны, их отдалённое блеяние доносил горячий ветер, плывущий по земле.

Шилхара указала на место, затенённое рощей.

– Там протекает ручей. Если засуха не иссушила его, мы устроим привал.

Удача не покинула их. Ручей, бурлящий поток ледяной воды, вытекавший из растаявших снегов Драморинских гор, петлял по извилистой тропинке мимо сливовых деревьев, прежде чем повернуть на юг. Комарик ускорил рысь без всяких уговоров, страстно желая напиться и попастись на сочной траве, растущей у кромки воды.

– Тпру! – крикнул Шилхара. Конь остановился, нетерпеливо перебирая копытами, ожидая, когда хозяева спешатся и освободят его от припасов. Шилхара накинул поводья на шею животного и шлёпнул его по крупу.

– Давай, парень! – сказал он. – Наслаждайся, пока можешь. Мы не задержимся здесь надолго.

Мартиса нашла удобное местечко в густой тени молодой сливы и принялась опустошать мешки. Сосредоточившись на том, чтобы развернуть и разложить еду, которую Гарн упаковал им в дорогу, она не замечала действий Шилхары, пока до её ушей не донёсся всплеск, сопровождаемый цветистой цепочкой ругательств. При виде этого зрелища у неё перехватило дыхание.

Шилхара последовал за Комариком к ручью. Присев на корточки у берега, снял рубашку и облил водой плечи и руки. Ручейки прочертили блестящие дорожки на коже, потемневшей до гладкого орехово-коричневого оттенка за дни, проведённые под южным солнцем. Волосы прилипли к широкой спине и изогнулись вдоль рёбер. Несколько влажных прядей упали вперёд и обвились вокруг предплечий. Он был худощавым мужчиной с тонкой талией и длинными мускулистыми руками, но в высоком жилистом теле сокрыта дюжая сила. Она видела, как он с лёгкостью перетаскивал тяжёлые ящики в телегу Гарна. Он произносил заклинания, которые могли бы поставить на колени менее могущественного мага, и за один день мог собрать апельсинов намного больше, чем она и его слуга вместе взятые.

Она сглотнула, во рту пересохло, словно от пыли, когда он набрал в ладони воды и вылил себе на голову. Дрожь сотрясла его тело, но он повторил этот жест ещё дважды, прежде чем вытереть лицо сброшенной рубашкой. Шилхара был прекрасен – этюд гибкой грации и едва сдерживаемой силы.

Когда он поднялся, она сделала вид, что роется в пустых мешках.

– Что упаковал нам Гарн? И самое главное, есть ли вино?

Повернувшись к нему, она приняла безмятежный облик. Мартиса понадеялась, что её учитель не заметит, какое впечатление произвёл на неё, окутанный блеском воды и солнца. Её усилия были почти напрасны. Он уселся рядом с ней, так и не надев рубашку, открыв взору Мартисы каждый мускул на плечах и груди. Пятна света плясали на его лице и руках, смягчая строгие черты лица. Его волосы свисали по спине, мокрые и гладкие, как тюленья шкура.

– Мартиса? Ты не сводишь с меня глаз.

Он посмотрел сначала на неё, а потом на смятый винный бурдюк в её руке. Омертвев от страха, что он заметил, какое гипнотическое произвёл на её впечатление, она протянула ему вино и стала лихорадочно соображать, что бы сказать.

«Шрам!»

Она залюбовалась Шилхарой, почти не обратив внимания на белый воротник сморщенной кожи, обвивавший шею. Но теперь, когда его пытливый взгляд пригвоздил её к месту, то нашла готовое оправдание, каким бы грубым оно ни казалось.

Она коснулась собственного горла.

– От чего он?

Шилхара глотнул вина, а потом положил руки на расставленные колени. Винный бурдюк повис между пальцами.

– Я впечатлён. Ты продержалась несколько недель, прежде чем тебя одолело любопытство.

«Не совсем».

Ей было любопытно, но лучше уж он сочтёт её снующейнос не в своё дело, чем она признает, что не могла оторвать глаз от того, как он купался в ручье. И учитель ничуть не облегчал задачу, сидя тут перед ней с голой грудью. Мартиса отодвинулась, чтобы разобрать завёрнутые в ткань припасы. Еда была простая. Хлеб, варёные яйца, оливки и неизменные апельсины. У Шилхары скривилась верхняя губа, когда цитрус подкатился к нему.

– Мне было одиннадцать, когда я его получил. – Он провёл пальцем по морщинистому шраму. – Наказание за воровство.

Мартиса ахнула.

– Вы были совсем ребёнком!

– Я был вором, и хорошим. Большинство дней. Но голод ослабляет, замедляет. Я был недостаточно быстр, и меня поймали.

Он протянул ей вино и потянулся за яйцом. Мартиса с болью в груди наблюдала, как явственнее проступают морщинки вокруг его губ.

– Что вы украли?

Наверняка что-нибудь ценное. Кошелёк богача, зеркало тщеславной женщины, украшенное драгоценными камнями, кусок бесценного шелка из лавки неповоротливого торговца.

– Апельсин.

Бурдюк выпал из её дрожащих пальцев. Винная лента подобно струйке крови потекла по траве. Шилхара схватил бурдюк и заткнул его пробкой, прежде чем пролилось бы ещё больше жидкости.

– Смотри, что творишь, девчонка! Мне это вино не задаром досталось.

В его окрике больше не слышалось привычной резкости. Ошеломлённая его словами, Мартиса вытаращила глаза.