Текст книги "Магнус Красный: Повелитель Просперо (ЛП)"

Автор книги: Грэм Макнилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

9
Выжившая/В могилу/Что они сотворили?

Моргенштерн накрывали ураганы планетарных масштабов, но Жаррукин оказался глазом всемирной бури. До этого город был почти целиком уничтожен, однако Магнус мысленно восстановил его по уцелевшим фрагментам зданий.

– В данной области должны свирепствовать сдвигающие магнаштормы и тектонические возмущения, – сказал Ариман и поглядел на безоблачное небо. – Как такое возможно?

Ответить не сумел никто, даже примарх.

По пути из Калэны они изучили данные о магнитных полюсах Моргенштерна, но не нашли объяснения такому спокойствию на отдельно взятом участке. Тот факт, что столица тоже пострадала намного меньше остальной планеты, указывал на чей-то умысел. В чем же заключались цель и мотив?

Новая «Грозовая птица» Магнуса остужала двигатели, приземлившись за сотню метров от другого челнока в цветах Тысячи Сынов. Его турбины были холодными, корпус – открыт всем стихиям. Вокруг опущенной штурмовой аппарели завивалась пыль.

– Похоже, брошен экипажем, – произнес Т’Кар, резким жестом показывая влево.

Два отделения легионеров обошли десантный корабль с борта. Ариман махнул рукой вправо, и его подчиненные также двинулись вдоль фюзеляжа.

– Нет, – возразил примарх, шагая прямо к машине, – внутри есть кто-то живой. Человек.

Легионеры осторожно приблизились к входу в пассажирский отсек, держа болтеры наготове. Коснувшись разума на борту, Магнус ощутил страх и неуверенность смертной женщины. Мгновенно узнав ее, Циклоп вскинул кулак.

– Стоять, – скомандовал он. – Ариман, Фозис Т’Кар, за мной.

Примарх поднялся на корабль и быстро прошел через десантный отсек в кабину пилота. Дверь висела на петлях, замок был выбит взрывом масс-реактивного снаряда. Сам болтер кто-то прислонил к переборке у входа.

Нагнув голову, Магнус пролез внутрь и увидел Нико Ашкали, сгорбившуюся в кресле второго пилота. Кожа хранителя сильно побледнела, губы пересохли и растрескались.

– Сколько она пробыла здесь? – спросил Азек.

– Так долго, что решилась попробовать легионную провизию.

Наклонившись, Циклоп поднял два обрывка фольги и влажный гидратор[78]78
  Гидратор – мягкая емкость для жидкости с приспособлением для питья.


[Закрыть], которые лежали у ног Нико.

– Трон! Она еще жива?

– На грани, – ответил примарх, обследовав хранителя при помощи своего дара. У женщины был нитевидный пульс, сердце трепетало, как птица в клетке. Вещества из состава легионного пайка нанесли тяжелейший вред здоровью Ашкали.

– Разве она не знала, что наши еда и питье ядовиты для людей? – поинтересовался Фозис.

– Может, и знала, но решила, что стоит рискнуть – вдруг удастся протянуть еще немного? – предположил Магнус, поднимаясь к седьмому Исчислению.

Движением мысли он очистил организм Нико от соединений, несовместимых с физиологией смертной. Эффект оказался почти мгновенным.

Женщина сложилась вдвое, и ее начало обильно, судорожно рвать на приборную панель: так отравленное тело очищало себя от токсинов. Поддерживая со смертной пси-связь, примарх обновлял ее измученные клетки и исправлял страшный урон, причиненный специальными питательными составами Астартес.

Наконец хранитель шумно втянула воздух, ее глаза широко распахнулись.

– Тише, тише, госпожа Ашкали, – заговорил Магнус. – Все уже в порядке. Вы в безопасности.

– Что… – начала Нико, стараясь сосредоточиться на лице примарха. – Что случилось?

– Вы употребили легионный сухпаек, – объяснил Циклоп. – Эта специально разработанная пища придает космодесантнику сил и повышает его боеспособность. Для обычных людей она почти смертельна. Еще повезло, что у вас крепкое сердце.

Сплюнув едкой массой на палубу, женщина утерла рот рукавом и выдавила слабую улыбку.

– Простите. – Она оглядела растекающееся на приборной доске месиво. – Кажется, я испортила вам корабль.

– Не переживайте, – отозвался Магнус, – у нас таких много.

Развернувшись в кресле, Ашкали поглядела ему за спину, на Аримана и Т’Кара.

– Атхарва с вами? Он уже поднялся?

– Нет, Атхарва не отзывается с тех пор, как покинул Калэну, – сказал примарх. – Мы прибыли, чтобы найти его. Вы знаете, где он?

Нико кивнула:

– Да, он и другие воины спустились в звездолет.

– Какой звездолет?

– Колониальный корабль. Мы нашли его благодаря буре.

– Показывайте, – велел Циклоп.

От хвостовой части «Грозовой птицы» еще что-то оторвалось. Услышав, как оно простучало по корпусу, Пертурабо быстро взглянул на панель управления в поисках новых аварийных сигналов.

Ее заполняли индикаторы опасности, и сложно было определить, какой вспыхнул последним. До этого примарх отключил множество из них – тревожный вой систем сливался воедино, и казалось, что сам челнок кричит от боли.

Через залитый водой фонарь из бронестекла Пертурабо видел поистине апокалиптические картины. Небо и океан словно перемешались и скрылись за неистовыми бурями, ярящимися вплоть до линии Кармана[79]79
  Линия Кармана – условная граница между атмосферой планеты и космосом. Для Земли составляет 100 километров над уровнем моря.


[Закрыть]. Ветвистые молнии рассекали высь стробоскопическими вспышками, ударные волны могучих раскатов грома швыряли корабль, будто мошку в урагане.

Первый шторм обрушился на имперцев уже в пяти километрах от Калэны. Злобный циклонический вихрь, появившись из ниоткуда, едва не сбросил «Грозовую птицу» в свирепые валы темной воды, но Пертурабо сумел вновь набрать высоту. Внутри другой грозы им почти закоротило управление, однако Обаксу Закайо удалось смастерить из подручных средств изоляционный кожух. Молнии ожесточенно били по корпусу, с недавно приваренных к крыльям машины токоотводов тянулись лилово-синие шлейфы электрических разрядов.

Десантный корабль содрогался под ударами Моргенштерна. Планета атаковала ураганными ветрами, ливневыми шквалами и порывами ЭМИ-импульсов; после любого из них могли отказать двигатели, и сердца воинов колотились в напряженном ожидании.

«Грозовая птица» преодолевала опаснейшие бури лишь благодаря метеосводкам, с минимальной задержкой поступавшим от магоса Танкорикса, и феноменальному пилотажному искусству Пертурабо.

Позади него, на пороге пассажирского отсека, встал Барбан Фальк. За спиной кузнеца войны сидели в сдержанном молчании остальные легионеры.

– Мой господин, – начал он, вцепившись в переборку до побелевших костяшек, – корабль рвется на части!

– Я знаю, Барбан, – бросил примарх, сражаясь с ручкой управления; крутящий момент пытался разломить килевую балку машины. Бросив ее в штопор, Пертурабо зафлюгировал турбины и потянул нос вверх, чтобы использовать инерцию спирального движения. Раздался металлический визг корпуса, рассчитанного на гораздо меньшие нагрузки. Оторвалась еще какая-то деталь, перед олимпийцем сердито вспыхнул очередной тревожный огонек.

– Мой господин, – Фальк оттолкнулся от косяка, рухнул в кресло второго пилота и поспешно пристегнулся, – как вам вообще удается держать курс?

Хмыкнув, примарх взглянул через бронестекло на безумный круговорот среди звезд, видимый ему даже сквозь ужасающий всепланетный ураган Моргенштерна.

– Есть штормы похуже этого, – сказал Пертурабо.

– Правда?

– Да. И мы не можем повернуть, только не сейчас. Источник совсем близко.

– Я не это хотел предложить, мой господин.

– Что же в таком случае?

– Ну, вообще, да, я хотел предложить именно это, – признался Барбан, вглядываясь в надвигающуюся грозу. Разряды молний озаряли пилотскую кабину. – Мне просто нужно понять, какую цель вы себе поставили.

Примарх ответил не сразу.

– Я хочу разрушить то, что убивает планету, – наконец произнес он.

– Как сказал магос Танкорикс, уже слишком поздно, и катастрофу на Моргенштерне не обратить вспять, – возразил Фальк. – Отыскав и уничтожив источник бурь, мы ничего не изменим.

– Я понимаю. – Дернув рычаг, Пертурабо отвернул от быстро разрастающегося ЭМИ-торнадо.

Десантный корабль недовольно взвыл, но примарх тут же выровнял измученную машину.

– Тогда зачем мы здесь, мой господин? Почему рискуем жизнями на этом задании?

– Потому что я не покину Моргенштерн, пока нашим врагам не отвечу ударом на удар! – огрызнулся примарх. – Я прослежу, чтобы виновники гибели этого мира поплатились кровью.

Фальк понимающе кивнул.

– Но отчего вы не сказали так сразу?

– Это чисто эмоциональная реакция, а мне нужно поддерживать репутацию.

«Грозовая птица» тошнотворно резко дернулась вниз, и Барбан крепче вцепился в сиденье. Цунами километровой высоты угрожали сбить машину с небес.

– Я сохраню вашу тайну, – пообещал воин. – Похоже, унесу ее в могилу.

Усмехнувшись, Пертурабо направил корабль в пологий спуск. Подрагивающие индикаторы на приборной доске указывали, что Имперцы достигли отправной точки апокалипсиса.

Примарх вел «Грозовую птицу» к стене непроглядной тьмы, нависшей над миром, подобно отвесной скале. Внутри их ждал лишь электромагнитный хаос.

– Держись, – сказал олимпиец. – Приступаем.

Люк был рассчитан на смертных созданий, однако Магнус все же протиснулся внутрь колониального звездолета, в тесный воздушный шлюз со стенами из матовой стали, выложенными керамической плиткой. Судя по немного скошенному полу, корабль приземлился неровно.

Дверь в дальней переборке была распахнута, за ней начинался длинный коридор с такой же отделкой. Из потрескивающих кабелей на потолке время от времени сыпались пучки белесых искр, что разгоняли темноту.

Выйдя из шлюза, примарх направился вглубь судна. Легионеры следовали за ним вдоль стен, упирая болтеры в наплечники. Перейдя к нижним Исчислениям, Магнус раскинул перед собой сеть пси-восприятия. Он не ощущал ни угроз, ни признаков жизни, однако держал наготове боевые заклятия. По горькому опыту, полученному за годы завоеваний, Циклоп знал, что не каждого врага можно обнаружить псионическими методами.

Какое-то незримое устройство, обнаружив присутствие воинов, зажгло горстку уцелевших световых шаров, что свисали с потолочных балок. Мигающий свет пролился на голые стены с расколотыми окнами и запертыми раздвижными дверями по обе стороны коридора. Чуть выше уровня пола виднелись смазанные пятна цвета ржавчины, в которых невозможно было не узнать кровавые отпечатки ладоней.

– Разумеется, как же без крови, – заметил Ариман, вставая за левым плечом примарха.

– Теперь только трупов не хватает, – добавил Фозис Т’Кар.

Магнус шагал вперед, к округлому пересечению проходов. По пути он заглядывал во все окна, но стекла были мутными от времени и дыма минувших пожаров. Циклоп ничего не различал внутри, в спертом воздухе пахло заброшенностью. Примарх начал проверять двери.

– Есть что-нибудь? – поинтересовался идущий справа Фозис. На кончиках его пальцев плясали разряды кин-энергии.

– Они запечатаны так же, как и входной люк, – сказал Магнус, добравшись до перекрестка четырех одинаковых коридоров. На стенах красно-золотыми письменами было обозначено, какой из них куда ведет.

– Вы можете прочесть? – спросил Азек.

– Нужно время, – ответил примарх. – Это наречие погибших Драконьих Народов.

– Атхарва был просто одержим теми краями, – припомнил Т’Кар.

– Возможно, интерес к восточным империям заставил его забыть об осторожности, – предположил Ариман.

Повелитель Сынов кивнул в сторону выцветших эмблем на переборках у потолка: крылатый посох, обвитый змеем[80]80
  Посох Асклепия (Эскулапа) – распространенный медицинский символ.


[Закрыть].

– Тут находилась медпалуба.

Стены здесь также были запачканы высохшей кровью – артериальной, судя по густоте и ширине дугообразных следов. Помедлив, Циклоп приложил к стальной переборке ладонь и ощутил слабую, но регулярную пульсацию. На него накатила волна чьего-то застарелого ужаса, воспоминания о жуткой боли, однако определить источник эмоции Магнус не сумел.

– Сюда, – велел он, следуя в один из проходов по линии световых шаров.

Продвинувшись дальше, воины Тысячи Сынов обнаружили, что все коридоры приблизительно одинаковы, лишены обозначений и наводят на мысли о древней эпохе космоплавания. Легионеры не нашли ни архивов, ни останков членов экипажа – только очередные пятна крови. По дороге им попадались инфотерминалы, но устройства не были запитаны, и к тому же никто не знал, как получить к ним доступ. Тишину в корабле нарушали только отзвуки шагов Астартес и треск вокс-помех в их шлемах.

С каждым вдохом примарх ощущал, как усиливается нескончаемая боль, словно бы запертая внутри космолета. Для госпитального судна в этом не было ничего странного, однако Циклоп воспринимал не только память о боли.

Он чувствовал продолжающиеся мучения.

Воины шли за путеводной нитью световых шаров и перебитых кабелей, минуя покинутые отсеки, уставленные пустыми каталками, ряды небрежно сваленных друг на друга машин и складские помещения, где валялись на полу громоздкие комплекты герметичной экзоброни. Чем дальше легионеры углублялись в недра корабля, тем сильнее тянуло запустением и тем настороженнее вел себя Магнус.

– Столько реликвий… – произнес он.

– Барахло, – бросил Т’Кар.

– История, – возразил Ариман.

– Тогда почему отсюда ничего не вынесли?

Ответа ни у кого не нашлось. Звездолет был сокровищницей невероятных артефактов далекой эры, «капсулой времени», где могли содержаться бесценные сведения о Золотой эпохе человечества. И все их оставили здесь, под землей.

Полоса световых шаров закончилась в гулком сводчатом отсеке, в котором находились гигантские механизмы и похожие на гробы капсулы со стеклянными крышками. Каждый резервуар заполняла стоячая жижа, явно протухшая и непрозрачная. Когда-то она подавалась по витым шлангам, с которых сейчас на палубу сочились вязкие капли. Вдоль стен были выстроены тысячи таких криоконтейнеров; их ряды уходили вдаль и терялись во мраке. В нескольких модулях виднелись дыры, похожие на пробоины от выстрелов, но множество других действовали до сих пор. Их поверхности покрывал иней, изнутри вылетали струйки охлажденного воздуха.

Магнус двинулся вперед, и его сыновья построились наконечником стрелы, острием которого стал примарх.

Под каждым блестящим цилиндром находилась металлическая каталка, привинченная к полу, с прочными кожаными ремнями и фиксатором черепа, усеянным иглами. Если остальной корабль ощущался заброшенным, казался чем-то вроде каркаса для поистине важного отсека, то зал криокапсул по-прежнему функционировал. У него было предназначение.

И Магнус ненавидел его.

Чутье просто визжало, призывая спасаться, пока еще есть шанс. Мышцы напряглись – тело реагировало на угрозу, готовясь бить или бежать. Примарх считал себя выше таких животных реакций, но, как видно, ошибался.

– Что происходит? – спросил Ариман, уловив изменения в его ауре. – Где опасность?

– Ее нет, – ответил Магнус, хотя слова показались ему горькой ложью. – По крайней мере, я ее не вижу.

– Чем они тут занимались? – Фозис, опустив болтер, подошел к одной из каталок. Встав на колени, легионер вытащил из-под нее какой-то ящик и откинул крышку. Оказалось, что сундучок доверху заполнен кольцами, ожерельями и всевозможными ювелирными изделиями, мерцающими подобно кладу скупца.

– Для чего это? – Зачерпнув горсть перстней и браслетов, Т’Кар показал их примарху. – Они привезли сюда безделушки? Со Старой Земли?

Циклоп ощутил приступ странного необъяснимого головокружения. Сама мысль о прикосновении к драгоценностям показалась ему омерзительной.

– Положи назад. Сейчас же.

– Почему?

– Не спрашивай!

Фозис пожал плечами и, высыпав вещицы обратно в кучу, поднялся. В этот же момент Циклопа охватил удушающий страх, какого он не испытывал с тех пор…

…с тех пор, как увидел сыновей, раздираемых на части хворью, засевшей в их собственной плоти…

Образ был настолько искаженным и неполным, что казалось, будто воспоминание принадлежит кому-то другому. Оно походило на гнусную иллюстрацию к мельком услышанным россказням, фантастический вымысел на тему подавленного ужаса.

– Что они сотворили здесь? – произнес Магнус. – Трон Терры, что они наделали?..

Из тьмы ему ответил стенающий хор чудовищно сплетенных голосов, которые дрожали от сдерживаемой силы и непреходящей ярости.

– Вырвали нашу суть…

– Разрезали серебряную нить…

– Лишили нас способностей…

Резко обернувшись, примарх увидел, как в глубине отсека сливаются воедино потоки грозной пси-энергии. Те, кто испытывал здесь боль и страх, не упокоились с миром. И не собирались прощать.

В центре слияния возвышались шесть фигур.

Легионеров очерчивало жуткое сияние, из-за чего их силуэты мерцали, как при взгляде сквозь воду. Магнус знал их; они все были его сынами, но… измененными.

– Нужно уходить, – заявил Ариман. – Немедленно.

– Нет, – отрезал Магнус. – Еще рано.

– …поздно уходить, – заговорило одно из созданий, выходя из света.

Узнав его в лицо, примарх ощутил тошнотворный ужас.

– Слишком поздно, – повторил Атхарва. – Никто не уйдет от Шай-Тана.

Тьма была полной и незыблемой.

Десантный корабль завертело, Пертурабо мгновенно утратил ориентацию в пространстве. Первозданная мощь швырнула «Грозовую птицу» в пасть бури, корпус завизжал под натиском хаотических стихий. Рычаг управления вырвался из рук примарха.

– Оно порвет нас в клочья! – выкрикнул Фальк.

– Нет, пока моя сила со мной. – Железный Владыка вцепился в рычаг обеими руками.

Ручка дергалась, как дикий зверь на привязи, мешая Пертурабо выровнять машину. Гравитационные и электромагнитные поля толкали ее во все стороны сразу. Приборы стали бесполезны – гироскопы и бортовая электроника выдавали бессмысленные, противоречивые данные. «Грозовая птица» одновременно набирала высоту, пикировала, вертелась в штопоре, рыскала и переворачивалась через крыло.

Найти нужный эшелон было почти невозможно.

Но примарх не нуждался в приборах – его вела путеводная звезда. Сейчас Пертурабо не мог рассмотреть космическую аномалию, всегда следившую за ним издалека, но он чувствовал ее, ощущал присутствие знакомого круговорота, словно надежную опору, неподвижную точку отсчета, и в кои-то веки радовался этому.

Он увеличил тягу. Мышцы на руках вздулись буграми, однако Пертурабо удержал машину на верном курсе. Ему противостояли колоссальные стихийные силы, но он был Железным Владыкой и не сдавался.

И в единый миг шквалы отступили, словно осознав, что его не одолеть; десантный корабль ворвался в око бури.

Внезапное спокойствие после неистово бурлящего хаоса ошеломило всех. «Грозовая птица» облегченно вздрогнула, Пертурабо медленно повел ее вниз по дуге.

– Мать-Олимпия… – пробормотал Барбан Фальк. – Это что такое?

Примарх не знал.

Внизу до самого горизонта кипел океан, с клокочущей поверхности взметались гейзеры перегретого пара. Точно под машиной расстилалась исполинская, прикрытая силовыми щитами стальная агломерация, опоры которой уходили в глубину. По величине этот механический надводный мегаполис не уступал орбитальным верфям Юпитера.

– У Моргенштерна была раньше космическая платформа вроде «Ваальбары» или «Родины»[81]81
  Ваальбара, Родина (Родиния) – гипотетические суперконтиненты Земли.


[Закрыть]? – спросил Барбан, все еще стараясь осознать масштабы увиденного. – Возможно, она рухнула? Может, мы наткнулись на нее?

– Это не остов упавшей орбитальной станции, – возразил Пертурабо. – Платформу построили здесь!

Десантный корабль облетел стоящие друг за другом башни, исхлестанные волнами и громадные, как жилблоки улья. Стены построек пульсировали титанической энергией.

Внутри очерченного ими круга диаметром в несколько сотен километров океан низвергался в бездонный провал, рядом с которым отвесные горные ущелья Олимпии показались бы крошечными трещинками.

Примарх направил машину вниз, решив осмотреть грохочущий водопад. Закладывая вираж, он увидел в гигантских стенах разлома слои породы из древних геологических эпох планеты.

– Последний раз эти скалы видели солнце миллионы лет назад, – заметил Фальк.

Железный Владыка понимал, что перед ним, но не верил своим глазам.

Он указал на расколы в осадочных пластах и ровные изломы между породами разных эонов.

– Перед нами край литосферной плиты, – объяснил Пертурабо, начиная осознавать, какую исключительную работу проделали здесь неизвестные строители.

За годы, проведенные в исследованиях хребтов Олимпии, примарх изведал устойчивость гор. Он понимал концепцию «глубокого времени»[82]82
  Глубокое время – концепция геологического времени, исходящая из чрезвычайно медленного характера протекания геологических процессов и неимоверной древности Земли.


[Закрыть], знал, что для сотворения или разрушения планеты требуются миллионы лет. Но сейчас этот процесс совершался у него на глазах.

– Город-машина толкает одну тектоническую плиту под другую, – сказал Железный Владыка. Та часть его разума, что была сродни металлу и камню, анализировала чудовищные, невозможные события, происходившие на Моргенштерне. – Матосы геологикус давно предполагали, что сдвиг достаточно массивной континентальной плиты под ее соседку и далее в мантию приведет со временем к глобальному искажению геомагнитного поля. Правда, обычно скорость погружения не превышает пары сантиметров в год, и эффекты столь постепенного воздействия почти не заметны на протяжении жизни отдельного человека.

– Ну, здесь они вполне заметны, – отозвался Барбан.

Исполинские отвесные стены разлома уходили на сотни километров в недра планеты. Обширные камнепады сыпались в эту адскую пасть, глубины которой напоминали старинные представления о кошмарном подземном мире, где проклятые души претерпевали вечные муки.

– Они построили станцию с одной-единственной целью, – неверяще произнес олимпиец. – Уничтожить свой мир.

– Для ее создания наверняка потребовались колоссальные ресурсы, людские и материальные, – предположил Фальк. – Как эти фанатики из Сынов Шайтана сумели не только возвести платформу, но и скрыть ее от имперского командования?

Пертурабо уже какое-то время раздумывал над тем же. Когда он нашел ответ, тот оказался настолько очевидным, что примарх рассердился на себя за недогадливость.

– Им не нужно было прятаться, – буркнул Железный Владыка.

– О чем вы?

– Губернатор с ними заодно.

– Кто ты? – потребовал ответа Магнус.

– Ты ведь способен распознать собственную плоть и кровь? – спросило нечто в теле Атхарвы.

Легионера окружал световой ореол, будто сплетенный из множества фонарных лучей, каждый из которых отбрасывал на соседей грязно-бурую тень.

– Говоря через моего сына, ты не становишься им, – возразил Циклоп. – Прекрати этот поганый фарс. Как твое имя?

– Имя мне – легион, поскольку нас много, но ты будешь называть нас Шай-Тан.

– Шай-Тан? На Моргенштерне у этого слова свое значение.

Тело-марионетка вскинуло руки, как проповедник в церкви, и необузданная пси-энергия засочилась с его пальцев, подобно каплям ртути. Из ниоткуда подул ветер, тысячелетняя пыль на полу закружилась безумными вихрями.

– Так называется мой звездолет, – ответил Шай-Тан, проведя рукой по стене. На металле остались болезненно яркие борозды. – Корабль-сеятель давно погибшей империи Старой Земли, он вез по бескрайним просторам космоса десятки тысяч людей, надеявшихся на светлое будущее.

Голос принадлежал Атхарве, но сквозь него проступали и другие – голоса множества истерзанных душ, получивших наконец шанс выразить свою ярость.

– Что же с вами случилось? – осведомился примарх.

– Мы умерли! – взревел Шай-Тан, и буря кин-силы пронеслась по отсеку, словно ударная волна орбитальной бомбардировки.

Магнус лишь наклонился вперед. Легионеров же сбило с ног и впечатало в переборки; рухнув на пол, они в считанные секунды снова были на ногах и передернули затворы болтеров, готовясь дать залп.

– Прикажете стрелять, мой господин? – подал голос Ариман.

– Запрещаю. Это ваши братья.

– Уже нет, – заявил Шай-Тан. – Теперь они – наши вместилища.

Тела Атхарвы и еще пятерых воинов шагнули вперед, покидая тошнотворные переливы пси-света. Походка их была скованной и неуклюжей, словно сила внутри них еще не до конца вспомнила, как управляться с плотью.

– Расскажи мне, что здесь произошло, – попросил Магнус, говоря медленно и размеренно.

– Ты уже знаешь. По крайней мере, догадываешься. – Над кончиками пальцев Шай-Тана возникли искрящие шаровые молнии, его глаза полыхнули огнем.

– Расскажи.

– Нет. Я хочу услышать это от тебя. – Создание метнуло в Циклопа сгусток электричества. Примарх отразил его собственным заклятьем и судорожно вздохнул, опаленный жаром. Как только пламя угасло, Магнус подавил искусством Атенейцев новую вспышку агрессии своих легионеров.

Шагнув к противнику, он направил разум в самые дальние пределы Исчислений. Коснувшись обжигающей ауры психического конгломерата, примарх ощутил, что в похищенном теле его сына завывают от боли тысячи душ. Их неистовый гнев был взрывоопасным, как чистый фуцелин, и безудержным, словно лавина.

Выдохнув, Циклоп увидел пар изо рта – температура в отсеке резко упала. Магнус уловил неожиданный всплеск эфирной энергии, сокрушительная сила бросила его в стену зала и распластала, будто подопытный экземпляр на столе.

Из расколотой криокапсулы на примарха хлынул консервирующий состав с резким химическим запахом, на плече повис раздутый, почти белый труп с висячими складками размокшей кожи.

Никакие чары теперь не удержали бы Сынов, жаждущих возмездия. Очереди масс-реактивных снарядов устремились к цели; навстречу им взметнулся шквал эфирного огня, и болты детонировали в полете.

– Вы надеетесь одолеть украденный пси-потенциал целого мира пальбой? – не поверил Шай-Тан.

– Остановись! – крикнул Магнус, но расправа была неизбежна.

Сущность в теле Атхарвы испустила губительный пси-вопль, мгновенно испепеливший трех легионеров – их тела вспыхнули внутри доспехов, будто магниевые факелы. Сверхмощный поток кин-силы разорвал на куски еще двоих, словно изменников, которых в древности привязывали к лошадиным хвостам. Четверо поднесли болтеры к шлемам и вышибли себе мозги.

Псионический визг отражался от стен камеры, пока сыны Циклопа сбрасывали ментальные оковы. Каждый из них отточил свой дар, следуя учениям отца и практикам Просперо.

Они были самыми могучими воинами-псайкерами в Галактике.

Но Шай-Тан превосходил даже их.

Ярость его тысячелетиями взрастала под землей. Захваченные им легионеры Тысячи Сынов обрушивали на боевых братьев пламя, молнии и беспримесную силу.

Криокапсулы лопались под перекрестным огнем, изрыгая на палубу новых разбухших мертвецов и реки химикатов – сгустившись, эти когда-то безвредные вещества стали опаснейшим ядом. Масс-реактивные болты и эфирные разряды рикошетили от стен. Металл выкручивался и сминался под натиском кин-энергии.

Встав перед примархом, Шай-Тан поднял голову лежащего на нем трупа за длинные склизкие волосы. Плоть отслоилась от размягченного черепа, как плавленая резина. Из пустых глазниц потекла смрадная кашица разжиженного мозгового вещества.

– Знаешь, что сотворили эти машины? – спросила сущность.

Магнус выплюнул зловонное месиво химикатов и телесных жидкостей мертвеца.

– Нет.

– Лжец! – оглушительно взревел Шай-Тан.

Уцелевшие крышки капсул разлетелись фонтанами блестящих, кинжально острых осколков. При виде разбитых стекол, что вращались и падали вокруг, Циклоп на мгновение ощутил дурное предчувствие.

Из контейнеров вываливались тела, побелевшие и раздувшиеся после тысячелетнего вымачивания в консервирующем составе. Пол заливала вязкая, мерзко пахнущая жидкость.

Перед провидческим взором Магнуса замелькали бесконечные ряды мужчин, женщин и детей, пристегнутых к металлическим каталкам. Под черепом зазвучали их крики; казалось, что человеческие глотки неспособны издавать такие хриплые, звериные вопли.

Из разумов людей выдирали их пси-потенциал.

– Трон, нет… – пробормотал Циклоп.

– Теперь увидел, верно? – спросил Шай-Тан.

– Да, – всхлипнул Магнус.

Раньше он не представлял себе, что возможны такие страдания. От мысли о том, что их причиняли намеренно, его замутило.

– Они вырвали наш дар, выхолостили наши умы, – подтвердил Шай-Тан.

На потолке один за другим взорвались люмены, и отсек погрузился в сумрак, озаряемый вспышками искаженной пси-энергии и электрических разрядов.

После увиденных зверств Циклоп чувствовал себя опустошенным. Из него словно вытянули душу.

– Они взяли нечто прекрасное и убили его… – задыхаясь, произнес он.

– Думали, что убили, – поправило создание, – но мы выжили. Прикованные к этому залу, бесформенные и потерянные, однажды мы пробудились. Как только наши мучители наконец поняли, что происходит, они бежали с корабля, закрыли и запечатали его, но опоздали. Их разумы уже изменились по нашему образу и подобию. Они стали вестниками конца времен, сеятелями погибели этого мира.

– Так возникли Сыны Шай-Тана… – понял примарх.

Кивнув, сущность с лицом Атхарвы легко подняла Циклопа и с размаху опустила его на хирургическую каталку. Неодолимая псионическая сила надежно удерживала Магнуса, пока давно бездействовавшие устройства гудели, вновь набирая энергию. Подголовник металлического лежака сдвинулся и повернулся, наверх поднялся золотой шлем черепного фиксатора.

Механизм обхватил виски примарха, и Шай-Тан наклонился к нему.

Сверкнули и начали вращаться иглы. Дали искру электроды.

– Ты тоже увидишь грезы о тьме за пределами Моргенштерна, – пообещало создание. – Ты станешь величайшим из Сынов Шай-Тана.