Текст книги "Тысяча Сынов"
Автор книги: Грэм Макнилл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц)
Грэм Макнилл
ТЫСЯЧА СЫНОВ
Все прах
Посвящается Эвану.
Один есть, остается еще
девятьсот девяносто девять.
Это легендарное время.
Могущественные герои сражаются за право управлять
Вселенной. В результате Великого Крестового Похода
Император Человечества покорил Галактику, миллиарды
чуждых рас были смяты лучшими воинами Империума
и стерты с лица истории.
Встает рассвет новой эры господства человеческой расы.
О победах Императора свидетельствуют сверкающие
цитадели из мрамора и золота. В миллионах миров звучат
триумфальные восхваления могущественных и непобедимых
воинов.
Самые выдающиеся из них – примархи, героические
существа, ведущие Легионы космодесантников Императора
от одной победы к другой. Появившиеся на свет
в результате блестящего генетического эксперимента
Императора, примархи непобедимы и не ведают преград.
Космический Десант состоит из самых сильных
представителей человеческой расы Галактики, и каждый
из них в бою способен одолеть сотню, и даже больше,
обычных солдат.
Космодесантники образуют огромные армии, десятки тысяч
воинов и под руководством своих предводителей-примархов
сражаются по всей Вселенной во имя Императора.
Главный среди примархов – Хорус, прозванный
Великолепным, Сияющей Звездой, любимец Императора,
почти что сын. Он великий Воитель, главнокомандующий
императорских военных сил, покоритель тысяч и тысяч
миров, завоеватель Галактики. Это воин, равного которому
нет в мире, превосходный дипломат с безграничным
честолюбием.
И пока пламя войны распространяется по всему Империуму,
всем лидерам Человечества предстоят суровые испытания.
Действующие лица
ТЫСЯЧА СЫНОВ
Магнус Красный– примарх Легиона Тысячи Сынов
Корвиды
Азек Ариман– главный библиарий Тысячи Сынов
Анкху Анен– страж Великой библиотеки
Амон– капитан Девятого братства, советник примарха
Пирриды
Калофис– капитан Шестого братства
Аурамагма– капитан Восьмого братства
Павониды
Хатхор Маат– капитан Третьего братства
Атенейцы
Балек Утизаар– капитан Пятого братства
Рапторы
Фозис Т’Кар– капитан Второго братства
Фаэль Торон– капитан Седьмого братства
ПРИМАРХИ
Леман Русс– примарх Космических Волков
Лоргар– примарх Несущих Слово
Мортарион– примарх Гвардии Смерти
Сангвиний– примарх Кровавых Ангелов
Фулгрим– примарх Детей Императора
КОСМИЧЕСКИЕ ВОЛКИ
Амлоди Скарссен Скарссенссон– лорд Пятой роты Космических Волков
Охтхере Судьбостроитель– рунный жрец Пятой роты Космических Волков
КУСТОДЕС
Константин Вальдор– командир Кустодес
Амон– страж-кустодий
ДРУГИЕ ПЕРСОНАЖИ
Малькадор Сигиллит
Каллиста Эрида– летописец
Махавасту Каллимак– личный летописец Магнуса Красного
Камилла Шивани– археоисторик архитектуры
Лемюэль Гамон– социетал-бихевиорист
Ятири– вождь агхору
Странствия древних рыцарей в поисках Святого Грааля, стремление алхимиков найти философский камень – все это часть Великого Деяния, а потому не имеет конца. Любые успехи лишь открывают новые блестящие возможности. Это бесконечное занятие, приносящее безграничную радость, – ведь вся Вселенная и все ее чудеса... что это, как не бескрайняя игровая площадка для Коронованного и Непобедимого Сына ненасытных, невинных и вечно ликующих наследников Галактики и вечности, имя которым Человечество?
Книга Магнуса
Знание – это единственное благо, и единственное зло есть невежество.
Азек Ариман
Увенчанные тучами башни, великолепные дворцы, торжественные соборы, сама великая планета – все грандиозное наследие рассеется, словно призрачное видение, не оставив и следа.
Пророчество Амона
Все прах...
Какими же пророческими оказались сегодня эти слова.
Их, или что-то подобное, произнес мудрец из Древней Терры. [1]1
Ссылка на Экклезиаста.
[Закрыть] Вероятно, он был таким же одаренным, как и я. Я говорю одаренным, но с каждым проходящим днем все больше склоняюсь к мысли, что мои способности – это мое проклятие, а не дар.
Я смотрю с вершины своей башни на безумный ландшафт, где бушуют энергетические бури, и вспоминаю, как, будучи на Терре, прочел эти слова в ветхом фолианте. С тех пор прошли столетия, и я прочел все тексты древних веков, имеющиеся в огромных библиотеках Просперо, но мне кажется, что до сегодняшнего дня и не понимал их смысла.
Я ощущаю его приближение с каждым вдохом, с каждым ударом сердца.
И то и другое для меня настоящее чудо, особенно сейчас.
Конечно, он идет, чтобы меня убить. Я ощущаю его злобу, его уязвленную гордость и его великое раскаяние. Он получил неожиданную, непрошеную и неестественную силу. Со временем все силы истощаются, но только не эта.
Тот, кто овладел ею однажды, уже никогда не сможет от нее отказаться.
Своими способностями он превосходит любого другого человека. Он мог бы убить меня, находясь на другом конце Галактики, но не станет этого делать. Уничтожая меня, он хочет смотреть мне в глаза. По крайней мере, он благороден, и это одно из его слабых мест.
Он относится к другим так, как хотел бы, чтобы относились к нему.
И это его погубит.
Я знаю, что он обо мне думает. Он считает, что я его предал, но это не так. В самом деле я не предавал его. И никто из нашей группы. Мы лишь старались спасти своих братьев.
И вот дошло до того, что отец намерен убить своего любимого сына.
Это величайшая трагедия Тысячи Сынов. Нас назовут предателями, но ирония ситуации не отмечена даже в утерянных книгах Каллимака. Мы храним верность, как хранили ее всегда.
Никто нам не поверит – ни Император, ни наши братья, ни даже волки, которые и не были волками.
Историки скажут, что на нас спустили Волков Русса, но они ошибаются. На нас обрушилось нечто более страшное.
Я слышу его шаги на ступенях моей башни.
Он решит, что я поступил так из-за Ормузда, [2]2
Ормузд(Ахурамазда) и Ариман – божества добра и зла в религии древних персов.
[Закрыть] и отчасти будет прав. Но дело не только в этом.
Я разрушил свой Легион – Легион, который всегда любил и который меня спас. Я уничтожил Легион, который он хотел сберечь, и, убив меня, он тоже будет прав.
Я заслуживаю смерти, а может, и не только смерти.
Да, но прежде, чем погибнуть, я должен рассказать вам о нашей судьбе.
Только вот с чего начать?
В мирах Великого Океана нет ни начал, ни концов. Прошлое, будущее и настоящее смешались между собой, и время не имеет смысла.
Следовательно, для начала я должен произвольно выбрать какое-то место.
Я начну с Горы.
С Горы, Пожирающей Людей.
Книга первая
В ЦАРСТВЕ
СЛЕПЫХ
Глава 1
ГОРА, ПОЖИРАЮЩАЯ ЛЮДЕЙ
КАПИТАНЫ
НАБЛЮДАТЕЛИ
Гора стояла здесь десятки тысяч лет, и ни один из обитателей Агхору [3]3
Агхору– от агхори, секты аскетов-шиваитов, «не-ужасных», склонных к каннибализму и медитациям на кладбищах.
[Закрыть]не мог даже представить себе силы, вызвавшие к жизни этот грандиозный скальный массив. Тем не менее, хотя эти люди не обладали знаниями ни о геологии, ни о тектонических движениях, ни об энергии смещений или изостатических подъемах коры, они знали достаточно, чтобы понимать: такая огромная и величественная Гора не могла оказаться естественным образованием.
Расположенная посреди холмистых солончаков, которые древние агхору считали дном высохшего океана, Гора поднималась вверх приблизительно на тридцать километров и была выше даже марсианского Олимпа, кузницы генерал-фабрикатора.
Величественно вздымающаяся вершина царила в ярком коричневом небе, словно мавзолей какого-то древнего правителя, построенный с невообразимым размахом. В ее очертаниях не было правильных линий, и ни один ремесленник из человеческого рода не смог бы сформировать эти суровые склоны, но самому отъявленному скептику хватило бы лишь взгляда, чтобы убедиться в том, что возникновением Гора обязана сверхъестественным силам.
Ничего не росло на ее каменистых склонах – ни деревьев, ни кустов утесника, ни самой чахлой травы. Окружавшая Гору земля дрожала от испепеляющего жара солнца планеты, висевшего над горизонтом подобно огромному перезревшему плоду.
Несмотря на жару, склоны Горы были холодными и скользкими на ощупь, как будто только что поднялись из темных глубин океана. Солнечные лучи избегали ее поверхности, сумрачных ущелий, глубоких впадин и темных холодных расщелин, словно под вершиной действовал мощный ледяной гейзер и его холод странным образом пропитывал всю громаду Горы.
По краям Горы неровными кругами стояло множество одиноких камней, каждый из которых был втрое выше обычного человека. Эти монументы свидетельствовали о величайших достижениях инженерной мысли в обществе, не знавшем ни механических подъемников, ни уменьшавших массу приспособлений и не имевшем доступа к титаническим машинам Механикум. Но по сравнению с искусственно созданной Горой они казались примитивными ухищрениями, крошечными пятнышками на фоне мрачной застывшей бесконечности. Какая же сила могла создать на этой планете такую Гору?
Никто из собравшихся на Агхору людей не мог ответить на этот вопрос, хотя в поисках разгадки величайшие умы напрягали все свои силы.
Для народа Агхору Гора была осью мира и местом поклонения.
Для воинов-ученых из Легиона Тысячи Сынов Гора и народ стали предметом любопытства, секретом, который надлежало раскрыть, и, возможно, решением загадки, которое их знаменитый предводитель искал уже почти два столетия.
Но в одном мнения обеих культур совпадали полностью.
Гора – это место для мертвых.
– Ты его видишь? – раздался далекий и призрачный голос.
– Нет.
– Он уже должен был прийти обратно. – Голос зазвучал отчетливее и более настойчиво. – Почему он не возвращается?
Ариман погрузился в Исчисления. Благодаря чувствам, намного превосходящим те, которыми сочла необходимым наделить его природа, он ощущал психическое присутствие троих Астартес, собравшихся под алым куполом его шатра. Их психическая сущность вызывала незаметную вибрацию тел, словно от сдерживаемых раскатов грома, возбужденную и гневную у Фозиса Т’Кара, печальную и тщательно контролируемую у Хатхора Маата.
Рядом с двумя их мощными, пылающими солнцами эфирное поле Собека казалось слабым огоньком свечи.
Ариман почувствовал, как его тонкое тело соединилось с физической плотью, и открыл глаза. Разорвав связь со своим Хранителем, он обратил взгляд на Фозиса Т’Кара. Солнце уже спускалось, но светило еще ярко, и Ариману пришлось прищуриться от отраженных солончаком лучей и даже прикрыть глаза ладонью.
– Ну? – нетерпеливо спросил Фозис Т’Кар.
– Я не знаю, – сказал Ариман. – Аэтпио не видит ничего, кроме мертвых камней.
– И Ютипа тоже, – добавил Фозис Т’Кар. Он присел на корточки, и беспокойные мысли подняли в воздух соленую пыль. Его тревога отзывалась в мозгу Аримана электрическими искрами. – Почему взгляд Хранителей не может проникнуть глубже?
– Кто знает? – Ариман не смел даже самому себе признаться, насколько сильно он встревожен.
– Я думал, ты сумеешь туда заглянуть. В конце концов, ты же Корвид.
– Здесь это не поможет, – заметил Ариман и плавно поднялся на ноги.
Он отряхнул кристаллы соли, осевшие на украшенных надписями пластинах темно-красной брони. Все тело напряглось, и мышцам после полета в эфире потребовалось некоторое время, чтобы восстановить контроль над конечностями.
– В любом случае не думаю, что было бы разумно проверять это в здешнем мире. Стены между нами и Великим Океаном слишком тонкие, кроме того, здесь очень много ненаправленных потоков энергии.
– Вероятно, ты прав, – согласился Фозис Т’Кар. Вдоль старого шрама, пересекавшего его выбритый череп, на шею скатывались капельки пота. – Думаешь, мы потому и задержались на этой планете?
– Вполне возможно, – кивнул Ариман. – Здесь присутствует сила, но агхору благополучно прожили не одно столетие, не испытывая никаких отрицательных последствий и не подвергаясь мутации. Это стоит исследовать.
– Конечно, – подтвердил Хатхор Маат, по всей видимости не слишком страдавший от палящего зноя. – В этих пропеченных солнцем скалах больше нет ничего интересного. И я не доверяю агхору. Я уверен, они что-то скрывают. Как можно прожить в подобном месте так долго без всяких признаков мутации?
От Аримана не укрылось раздражение, с каким его друг капитан буквально выплюнул последнее слово. В отличие от Аримана и Фозиса Т’Кара, Хатхор Маат обладал бледной и гладкой, как отполированный мрамор, кожей, а его золотистые волосы словно были позаимствованы с героических мозаик Атенеума. На его красивом лице не было ни одной капли испарины.
– Мне все равно, как они этого достигли, – сказал Фозис Т’Кар. – Это место наводит на меня скуку. Прошло уже шесть месяцев, и нам давно пора отправиться в скопление Причал Ковчега. Нас ждет Сорок седьмая экспедиция Лоргара, и Русс тоже. И можете мне поверить, не стоит заставлять Волков ждать больше, чем это необходимо.
– Примарх приказал остаться, и мы остаемся, – заметил Ариман.
Собек, его преданный Практик, [4]4
Практик,Философ и т. д. – степени посвящения ордена тамплиеров.
[Закрыть]шагнул вперед и протянул кубок с прохладной водой. Ариман одним глотком осушил сосуд, но покачал головой, когда Собек приподнял бронзовый кувшин, чтобы снова наполнить кубок.
– Нет, отнеси это летописцу Эриде, – приказал он. – Она сейчас где-то в мертвых камнях, и вода ей нужнее, чем мне.
Собек кивнул и без единого слова покинул шатер. Боевая броня Аримана охлаждала его тело, сохраняя влажность и отражая значительную часть тепла. Летописцы, спустившиеся на поверхность, не имели подобного снаряжения, и уже не один из них был вынужден вернуться в медицинский отсек «Фотепа» из-за тепловых ударов и обезвоживания.
– Ты балуешь эту женщину, Азек, – заметил Хатхор Маат. – Не так уж и жарко.
– Тебе легко говорить, – вмешался Фозис Т’Кар, вытирая пот со лба клочком ветоши. – Но не всем же быть Павонидами. Кое-кому приходится бороться с жарой собственными средствами.
– При надлежащем упорстве, постоянных медитациях и внутренней дисциплине ты мог бы достичь такого же мастерства, каким обладаю я, – заявил Маат, и, несмотря на шутливый тон, Ариман понимал, что его друг говорит серьезно. – Вы, Рапторы, слишком воинственны, но не так уж трудно овладеть несколькими необходимыми Исчислениями.
Фозис Т’Кар нахмурился, и с земли рядом с ним взмыла вверх плотная гроздь соляных кристаллов, направленная в голову Маата. Но она не достигла цели, перехваченная молниеносным движением руки воина.
Маат раздавил кристаллы, и соль высыпалась сквозь пальцы.
– Я надеюсь, ты способен не только на это?
– Хватит, – сказал Ариман. – Вам обоим следует тщательнее контролировать свои силы. Не стоит устраивать дешевые спектакли, особенно поблизости от простых смертных.
– Зачем же терпеть их присутствие? – удивился Маат. – Отошли ее вместе со всеми остальными, вот и все.
– Вот и я постоянно твержу ему то же самое, – подхватил Фозис Т’Кар. – Если уж ей так хочется изучать Великий Крестовый Поход, надо отправить ее в Легион, добивающийся бессмертной славы. К Ультрамаринам, например, или к Несущим Слово. У нас ей нечего делать.
Эти доводы были хорошо знакомы Ариману, поскольку он не раз выслушивал их от своих товарищей капитанов. Хотя Т’Кар не обладал достаточным красноречием, этим свойством в большей мере отличался Калофис, капитан Шестого братства. Какую бы идею ни высказал Т’Кар, Калофис мог выразить ее более красочно.
– Разве мы недостойны того, чтобы о нас вспоминали? – возразил Ариман. – Из всех трудов Ордена Летописцев, которые я прочел, произведения Каллисты Эриды отличаются наибольшей проницательностью. Почему же нам не войти в анналы истории Великого Крестового Похода?
– Ты сам знаешь почему, – сердито бросил Фозис Т’Кар. – Не так давно добрая половина Империума еще желала нам смерти. Они боятся нас.
– Они боятся того, чего не понимают, – покачал головой Ариман. – Примарх сказал, что страх происходит от невежества. И мы должны рассеять этот страх светом знаний.
Фозис Т’Кар насупился и мысленным взором вырезал спираль на поверхности соляного кристалла.
– Чем больше они узнают, тем сильнее будут нас бояться. Попомни мои слова, – мрачно предрек он.
Ариман проигнорировал его замечание и вышел из шатра. Ощущения странствия в тонком теле уже почти полностью рассеялись, уступив место физическим свойствам материального мира: опаляющему жару, от которого кожа уже через час после приземления «Грозовой птицы» приобрела красновато-коричневый оттенок, неистребимой пленке маслянистой испарины, покрывавшей его крепкое тело, и резким запахам нагретой солнцем соли и пряностей.
А еще бушующим эфирным ветрам, свободно носившимся над поверхностью этого мира.
Ариман чувствовал, как сила течет сквозь его тело; психический потенциал был подобен яркому следу кометы и пробуждал желание преобразовать энергию в нечто осязаемое. Более сотни лет тренировок позволяли ему свободно пропускать поток сквозь себя, не доводя до опасного повышения эфирного потенциала. Как ни заманчиво было уступить его натиску, Ариман слишком хорошо сознавал опасность. Он прикоснулся рукой к серебряному дубовому листу на правом наплечнике, сделал глубокий вдох и при помощи нескольких строф Исчислений успокоил свое эфирное поле.
Ариман взглянул на возвышающуюся Гору, задумался о силах, ее воздвигших, и о том, чем занят внутри нее примарх. Он и не подозревал, насколько слеп, пока не лишился дара заглядывать за пределы видимого мира.
– Где же он? – прошептал Фозис Т’Кар, вторя мыслям Аримана.
Прошло уже четыре часа с тех пор, как Магнус Красный вместе с Ятири и его племенем ушел внутрь Горы, и с тех пор капитанов не покидало тревожное напряжение.
– Ты о нем беспокоишься, не так ли? – спросил Хатхор Маат.
– С каких это пор ты овладел мастерством Атенейцев? – усмехнулся Ариман.
– Мне этого не требуется, и так понятно, что вы оба встревожены, – ответил Маат. – Это очевидно.
– А ты? – поинтересовался Фозис Т’Кар.
– Магнус сам в состоянии о себе позаботиться, – напомнил Хатхор Маат. – Он сказал, чтобы мы его ждали.
Примарх Тысячи Сынов действительно приказал им дожидаться его возвращения, но Ариман не мог отделаться от неприятного ощущения, что происходит нечто ужасное.
– Ты что-нибудь видел? – не удержался от вопроса Фозис Т’Кар, заметив выражение его лица. – Ты что-то увидел во время странствий по Великому Океану, не так ли? Говори!
– Я ничего не видел. – В голосе Аримана прозвучала горечь.
Развернувшись, он снова прошел в шатер и открыл длинный оружейный ящик, сделанный из дерева акации и украшенный нефритами. В первую очередь Ариман пристегнул к поясу кобуру с пистолетом – настоящим произведением искусства оружейников, как и все, что выходило из мастерских Саламандр Вулкана. Боковые поверхности оружия были выполнены в виде острых ястребиных крыльев, а рукоятка отделана тисненой кожей. Затем он достал длинный посох-хеку [5]5
Хека– один из символов власти фараона.
[Закрыть]из слоновой кости с искривленным лезвием на конце и с золотыми накладками на рукояти, усиленной голубыми медными полосками.
– Что ты задумал? – спросил Хатхор Маат, когда Ариман вышел из шатра в полном боевом снаряжении.
– Я возьму Сехмет [6]6
Сехмет– название Первого братства Тысячи Сынов и имя древнеегипетской богини войны и палящего солнца, изображавшейся с головой львицы.
[Закрыть]и поведу их в Гору, – ответил Ариман. – Вы со мной?
Лемюэль Гамон привалился спиной к одному из мертвых камней у подножия огромной Горы, стараясь не высовываться из тени, и пожалел, что не отличается миниатюрностью. Он вырос в кочевом улье на континентальных просторах Нордафрики и привык к жаре, но этот мир сильно отличался от его родной планеты.
Длинная легкая рубаха из льна, укрывающая тело Лемюэля, пестрела разноцветными вышитыми изображениями переплетающихся молний, спиралей и различных малопонятных символов. Одежду по его собственному дизайну изготовил слепой портной из мелкой мастерской в Сангхе, а рисунки были взяты с древних свитков, хранящихся в его секретной библиотеке на вилле в Мобаи. Темнокожий и гладковыбритый человек не сводил взгляда глубоко посаженных глаз с лагеря Тысячи Сынов и время от времени делал пометки в пристроенном на бедре блокноте.
В солончаковой долине стояло около сотни алых шатров с поднятыми полотнищами, и каждый из них вмещал один из отрядов Легиона. Лемюэль записал представленные там братства: Тайные Скарабеи Аримана, Четвертое братство Анкху Анена, Шестое братство Калофиса, Третье Хатхора Маата и Второе Фозиса Т’Кара.
Под Горой собрались значительные воинские силы Астартес, в окружающей атмосфере ощущалась странная напряженность, но Лемюэль не мог определить, чем это вызвано. Они явно не ожидали нападения врагов, но так же явно проявляли беспокойство.
Лемюэль прикрыл глаза и позволил своему духу последовать за потоком силы, от которой воздух дрожал не меньше, чем от невыносимого жара. И с закрытыми глазами он ощущал энергию этого мира, представляющуюся ему разноцветной паутиной, более яркой, чем величайшие полотна Серены д’Анжело и Келана Роже. Позади мертвых камней черной непроницаемой стеной, плотной, как адамантий, стояла Гора.
Но на плоской солончаковой равнине картина разительно менялась и сверкала яркими красками.
Лагерь Тысячи Сынов представлялся адской мешаниной цветов, словно застывший атомный взрыв. Но даже в этом сиянии выделялись особенно яркие огни, и три таких выдающихся разума собрались в шатре, который, как было известно Лемюэлю, принадлежал капитану Ариману. В мыслях этих троих что-то назревало, и Лемюэль от всей души пожалел, что недостаточно силен, чтобы приблизиться к ним. В центре лагеря обычно пылал огонь, сравнимый разве что с сиянием суперновой звезды на фоне мерцающих свечей, но сегодня его не было видно.
Возможно, в этом и состояла причина тревоги Тысячи Сынов.
Их прославленный предводитель отсутствовал.
Разочарованный Лемюэль отвлекся от лагеря Астартес и позволил мысленному взору переместиться на убогие жилища агхору. Вырытые в иссушенной земле норы выглядели настолько же безжизненными и темными, насколько лагерь Тысячи Сынов искрился красками и жизнью. Обитатели Агхору были такими же неинтересными, как солончаковая долина, без малейшей искры духовной жизни.
Лемюэль открыл глаза и, чтобы уменьшить сердцебиение, прочел мантру сангомы. [7]7
Сангома– шаманы у зулусов.
[Закрыть]Затем он сделал глоток из обернутой полотном фляги. Вода была теплой и мутной, но тем не менее удивительно вкусной. Рядом с ним в свертке лежали еще три полные фляги, но эта вода предназначалась для второй половины дня. После захода солнца надо будет снова их заполнить, поскольку с наступлением темноты безжалостная жара лишь слегка ослабевает.
– И как можно жить в такой жаре? – уже не в первый раз удивился он вслух.
– А они и не живут, – раздался позади него голос, вызвавший у Лемюэля улыбку. – Основное население сосредоточено в плодородных поймах рек на севере или на западном побережье.
– Это ты так говоришь, дорогая Камилла, – возразил он. – Но добровольное переселение из цветущих областей в это унылое место кажется мне абсолютно нелогичным.
Его собеседница появилась в поле зрения, и Лемюэль прищурился от яркого солнца, глядя на молодую женщину, одетую в облегающую блузку, легкие укороченные брюки и запыленные сандалии. На шее у нее висело комбинированное устройство из вокс-самописца и пиктера, а из полотняной сумки на плече торчали блокноты и альбомы с зарисовками.
Камилла Шивани, в темных защитных очках, с ее смуглой от солнца кожей и длинными черными волосами, свисавшими из-под свободно повязанного шелкового тюрбана, являла собой превосходное зрелище. Лемюэлю очень нравились ее покрытое загаром лицо и решительные манеры. Она улыбнулась, глядя на него сверху вниз, и он ответил своей самой привлекательной улыбкой, на какую был способен. Все это было напрасно: такие, как он, не привлекали Камиллу, но проявить вежливость никогда не мешало.
– Лемюэль, когда дело касается людей, даже самых дальних и затерянных колоний, невозможно логическим путем объяснить их поведение, и тебе это должно быть хорошо известно, – заметила Камилла, стряхивая пыль с тонких перчаток, в которых обычно работала.
– Это точно. Иначе зачем бы мы здесь торчали, когда нет ничего достойного упоминания в летописях, – сказал он.
– Ничего достойного? Чепуха, здесь можно многое узнать, – заявила Камилла.
– Для археоисторика – возможно.
– Я целую неделю прожила с агхору и исследовала руины, на которых расположено их поселение. Это удивительно, ты обязательно должен пойти со мной в следующий раз.
– Я? И что я могу там узнать? – пожал плечами Лемюэль. – Я изучаю развитие общества после приведения к Согласию, а не мертвые развалины.
– Да, но прошлое оказывает влияние на будущее. Тебе должно быть известно, что невозможно сменить одну цивилизацию на другую, не учитывая историю предыдущей культуры.
– Верно, но агхору, как мне кажется, не обладают значительной историей, – грустно заметил Лемюэль. – Я не думаю, что после прихода Империума от их культуры вообще что-то останется.
– Возможно, ты и прав, но тем более важно успеть изучить их общество.
Лемюэль поднялся на ноги, и даже это незначительное усилие вызвало обильное выделение пота.
– Этот климат не подходит для толстяка, – пробормотал он.
– Ты не толстый, – сказала Камилла. – Ты просто щедро одарен природой.
– Это великодушно с твоей стороны, но я не питаю на свой счет никаких иллюзий. – Лемюэль отряхнул с рубахи приставшие кристаллы соли, а затем окинул взглядом круг мертвых камней. – А где твои компаньоны?
– Анкху Анен час назад вернулся на «Фотеп», чтобы заглянуть в списки Розетты. [8]8
Ссылка на Розеттский камень.
[Закрыть]
– А госпожа Эрида? – поинтересовался он.
Камилла усмехнулась:
– Калли копирует рисунки на мертвых камнях восточного склона Горы. Она скоро должна вернуться.
Каллиста Эрида, Камилла и Анкху Анен провели немало времени в бесплодных попытках расшифровать изящные, плавные руны, покрывавшие мертвые камни. До сих пор они не достигли больших успехов, но если кто-то и мог постичь значение загадочных надписей, то только эта троица.
– Вы уже приблизились к разгадке надписей на мертвых камнях? – спросил Лемюэль, махнув рукой в сторону древних менгиров.
– Мы над этим работаем. – Камилла сбросила с плеча сумку и сняла с шеи пиктер. – Калли уверена, что это одна из форм протоэльдарского наречия, более древнего, чем сами эльдары, из чего следует, что понять его точный смысл почти невозможно. Но Анкху Анен утверждает, что на Просперо имеются рукописи, способные пролить свет на эту головоломку.
– На Просперо? – внезапно заинтересовался Лемюэль.
– Да, в Атенеуме, какой-то огромной библиотеке в домашнем мире Тысячи Сынов.
– А что еще он говорил о библиотеке? – спросил Лемюэль.
Камилла пожала плечами, сняла защитные очки и потерла уставшие глаза:
– Вроде бы ничего. А в чем дело?
– Ни в чем, – сказал он и улыбнулся подошедшей Каллисте, радуясь возможности сменить тему.
Эта красивая женщина с оливковой кожей, одетая в просторную джеллабу, [9]9
Джеллаба– арабская верхняя одежда.
[Закрыть]при желании могла бы завоевать сердца всех летописцев-мужчин, приписанных к Двадцать восьмой экспедиции. Хотя их было не так уж и много: в Легионе Тысячи Сынов было принято тщательно отбирать тех, кто удостаивался чести сопровождать воинов в боевых походах и описывать их подвиги.
Так или иначе, Каллиста отвергала все ухаживания и большую часть времени проводила в обществе Лемюэля и Камиллы. Он же и не мечтал о связи ни с одной из этих женщин, довольствуясь дружбой с двумя исследовательницами неизвестного.
– С возвращением тебя, дорогая, – произнес он и, пройдя мимо Камиллы, взял Каллисту за руку.
Кожа ее была сухой и горячей, на пальцах остались темные пятна от копировальной бумаги, свернутые листы которой торчали из наплечной сумки.
Каллиста Эрида изучала историю, и полем ее деятельности были способы получения и передачи информации древними народами. На борту «Фотепа», в библиотеке, она как-то раз показала Лемюэлю голографические пикты старинного текста, известного под названием «Ши цзи», [10]10
«Ши цзи»– «Исторические записки», труд историографа династии Хань Сыа Цяня (кит.).
[Закрыть]исторические записки о древних императорах исчезнувшей культуры Терры. Каллиста объяснила, что точность изложения в этом произведении вызывает сомнения, поскольку просматривается старание автора опорочить императора, предшествовавшего тому, которому он служил. Таким образом, утверждала она, любой исторический текст можно истолковывать только после того, как будут известны пристрастия и предубеждения составителя.
– Лемюэль, Камилла, – обратилась к ним Каллиста, – нет ли у вас воды? Я забыла взять запасную флягу.
Лемюэль хихикнул:
– Только ты способна в таком мире забыть о дополнительной порции воды.
Каллиста кивнула и провела рукой по золотисто-рыжим волосам и покрасневшему от загара лицу. Ее зеленоватые глаза заблестели от веселого смущения, и Лемюэль понял, почему эта женщина привлекала к себе внимание всех мужчин. Она казалась настолько уязвимой, что каждому мужчине хотелось ее либо защитить, либо изнасиловать. Как ни странно, сама она об этом как будто и не догадывалась.
Лемюэль присел рядом со своей сумкой, чтобы достать фляжку, но Камилла вдруг дернула его за рукав:
– Смотри-ка, похоже, нам что-то несут.
Он обернулся и прикрыл ладонью глаза от яркого солнца. К ним направлялся один из Астартес, с бронзовым продолговатым кувшином в руках. На гладко выбритом черепе воина выделялся пучок оставленных черных волос, лицо, покрытое золотистым загаром, было до странности плоским, а темные глаза смотрели исподлобья, как у кобры. При виде холодного мерцания силы, окутывавшего силуэт Астартес, Лемюэля, несмотря на жару, пробрала дрожь.
– Собек, – произнес он.
– Ты его знаешь? – спросила Камилла.
– Понаслышке. Он один из ветеранов Легиона, состоит в отряде Тайных Скарабеев. И еще он является Практиком капитана Аримана, – пояснил Лемюэль. Заметив недоуменный взгляд Каллисты, он добавил: – По-моему, это что-то вроде показателя степени квалификации, например особо одаренный ученик.
– Ага.
Воин остановился и навис над ними несокрушимой керамитовой глыбой. Его боевая броня была затейливо украшена, и в символах, начертанных на красных пластинах, Лемюэль заметил точно такие же, что были вышиты на его рубахе. На правом плече Собека красовался золотой скарабей, а на левом наплечнике была выгравирована звезда с извивающимися лучами – эмблема Тысячи Сынов.
В центре звезды виднелась черная голова ворона. Она была меньше, чем скарабей, но, судя по расположению, имела большое значение. Это был символ Корвидов – одного из братств Тысячи Сынов, хотя за все время работы в Двадцать восьмой экспедиции Лемюэль так и не смог почти ничего узнать о его доктрине.
– Лорд Ариман посылает кувшин с водой, – произнес Собек.
Его звучный, раскатистый голос, казалось, доносился из самой глубины грудной клетки. Лемюэль решил, что это обусловлено значительными метаморфозами, которым подвергался организм человека при превращении в Астартес.
– Весьма великодушно с его стороны, – сказала Камилла и протянула руки, чтобы взять сосуд.
– Лорд Ариман приказал передать воду летописцу Эриде, – заметил Собек.
Камилла нахмурилась:
– Ладно. Вот и она.
Каллиста с благодарной улыбкой приняла кувшин.
– Передай, пожалуйста, лорду Ариману мою благодарность, – сказала она, опустив тяжелую ношу на землю. – Я польщена его вниманием.
