Текст книги "Зубная Фея"

Автор книги: Грэм Джойс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Грэм Джойс
Зубная Фея

Graham Joyce The Tooth Fairy

Copyright © 1996 by Graham Joyce. All rights reserved

Перевод с английского Василия Дорогокупли

Посвящается Кристоферу Фаулеру

Глава 1. Щука

Клайв находился у дальнего конца запруды, где истязал тритончика с гребнем-короной на макушке, а Сэм и Терри бездельничали на берегу под старым дубом, опустив босые ноги в темную воду. Дуб раскинул ветви далеко над прудом; водное зеркало пестрело отражениями узорчатых листьев и зеленых, еще далеких от созревания желудей.

Был разгар лета. Дикие голуби ворковали среди листвы; на лужайке поодаль расположилась на пикник семья Клайва. Двое ребят постарше Сэма и Терри удили окуней шагах в тридцати. Когда Сэм заметил щуку, он сперва принял ее за полузатопленное бревно. Рыбина зависла в нескольких дюймах от поверхности совершенно неподвижно, словно была вморожена в глыбу льда. Золотисто-зеленый фантом, пришелец из иных миров. Сэм хотел крикнуть, предупредить, но щука-призрак, казалось, загипнотизировала мальчика. А уже в следующий миг она рванулась вперед, блеснула длинным телом и канула в глубину, попутно успев отхватить пару пальцев на левой ноге Терри.

Хищница исчезла задолго до того, как Терри сообразил, что случилось. Он медленно поднял ногу из воды. На месте двух пальцев были алые обрубки, один кровоточил особенно сильно. Терри повернулся к Сэму, растерянно улыбаясь, как будто полагал это чьей-то шуткой. Но когда он начал ощущать боль, улыбка исчезла и мальчик издал пронзительный вопль.

Родители Клайва, в этот выходной взявшиеся присмотреть за детьми, лежали на травке; папа удобно пристроил голову на коленях мамы. Сэм побежал к ним. Папа Клайва поднял голову, дабы узнать причину переполоха.

– Терри укусила зеленая рыба, – сообщил Сэм.

Папа Клайва с низкого старта рысцой припустил вдоль берега пруда. Терри меж тем продолжал вопить, держась за покалеченную ногу. Мистер Роджерс наклонился, разнял его руки, и лицо его вмиг утратило остатки румянца. Почти бессознательно он взял в рот и начал обсасывать обрубки пальцев.

Вскоре и мама Клайва подбежала к своему мужу. Парни, рыбачившие неподалеку, оставили свои удочки и подошли взглянуть.

– Что случилось? Он упал в воду?

Клайв все еще возился на другой стороне пруда. Сэм позвал его. Мистер Роджерс трясущимися руками нашаривал в карманах носовой платок. В конце концов он его отыскал, кое-как перевязал рану, взял Терри на руки и понес его в сторону жилья.

Подбежал, задыхаясь, Клайв:

– Что тут у вас?

– Пойдем, – скомандовала мама сердито, как будто Клайв был в чем-то виновен.

Она поспешно связала в узел скатерть с закусками и повела детей через луг. Юные рыболовы все еще пытались дознаться, в чем дело, но она не удостоила их ответом.

Сэм шел за ней, понемногу осознавая, что Терри, которому было всего лишь пять лет, уже лишился двух пальцев на ноге – и, судя по всему, лишился их навсегда. В глубине души он надеялся, что его собственная жизнь сложится несколько удачнее.

Папа Клайва дотащил Терри до домика-фургона, где тот жил со своими родителями и парой братьев-близнецов, которым еще не исполнилось и девяти месяцев. Старый и порядком проржавевший фургон семьи Моррисов стоял в запущенном саду позади коттеджа, владельцу которого они платили сущие гроши за аренду земли. Сам этот владелец, дряхлый старик, давно уже не выбирался на белый свет из своего логова. Сэм жил в одном из сблокированных двухквартирных домов семью номерами дальше по той же улице.

Фургон покоился на столбиках красных кирпичей, заменявших ему колеса, и задней частью вплотную примыкал к живой изгороди в самом удаленном от коттеджа конце сада. В изгороди было множество отверстий, проделанных соседскими детьми и бродячими животными, а за ней начинался поросший кустарником пустырь. Определенный ущерб, наносимый социальному статусу мистера Морриса фактом его обитания в автоприцепе, полностью компенсировался наличием у него спортивной машины. В те времена отец Сэма не мог себе позволить иметь машину; та же роскошь была недоступна и родителям Клайва. Очевидная несправедливость, по мнению мальчиков, заключалась в том, что отцы Сэма и Клайва, работавшие на автомобильном заводе, не имели собственных машин, тогда как отец Терри, о ро-де деятельности которого можно было лишь строить догадки, являлся гордым обладателем «эмджи миджета» (колеса со спицами и откидной верх), чей внешний вид дополнительно выигрывал от соседства с непрезентабельным фургоном.

Когда Эрик Роджерс с плачущим Терри на руках добежал до фургона и рывком распахнул дверь, семейная пара Моррисов была занята делом сугубо интимного свойства. Близняшки мирно спали в детской кроватке. Мистер Моррис громко выругался, и мистер Роджерс попятился вон, крича, чтобы они скорее заканчивали, выходили и позаботились о своем сыне. Когда Крис Моррис появился на пороге, взгляд его был растерян и дик, а правая рука мучительно пыталась застегнуть молнию на ширинке. Но уже несколько мгновений спустя он усадил Терри на заднее сиденье машины и запустил двигатель. Тут объявилась и миссис Моррис – в выцветшем шелковом халатике, со спутанными рыжими кудрями и густым румянцем после любовных утех – и захотела ехать с ними, но вовремя одумалась, вспомнив о спящих близнецах. Мистер и миссис Моррис принялись орать друг на друга и орали до тех пор, пока глава семьи не дал газу, умчавшись в направлении муниципальной больницы.

Однако что могли сделать медики? В палате скорой помощи они забинтовали ногу и сделали Терри укол от столбняка. И еще они погладили мальчика по золотистой головке и посоветовали ему быть храбрым солдатом. Запасных пальцев в их заведении не нашлось.

– Щука? – с сомнением переспросил врач. – По-вашему, это была щука?

Нев Саутхолл, отец Сэма, заметил зеленый «миджет», когда тот возвращался из больницы. Он уже знал о случившемся от Сэма и, помедлив минут пятнадцать, двинулся к жилищу Моррисов. Здесь он застал Криса, который нервными движениями привязывал большой нож для резки гипсокартона к ручке от метлы.

– Как парнишка, Крис?

– Спит.

– Что это ты делаешь?

– Я поеду туда и прикончу эту щуку.

Нев окинул взглядом импровизированную острогу, а также валявшуюся на полу старую сеть и сокрушенно покачал головой. Если он хоть в чем-то знал толк, так это в рыбной ловле.

– С этим дело не выгорит.

– Ничего другого у меня нет.

Моррис принялся запихивать острогу и сеть в машину. Нев знал, что его затея обречена: добыть крупную щуку непросто даже при хорошем снаряжении. Но он не мог допустить, чтобы Крис сейчас отправился к пруду в одиночку.

– Погоди, у меня найдутся кое-какие снасти. Устроим все в лучшем виде.

Они заехали к Неву и взяли пару спиннингов, большой рыболовный сачок и плетеную корзину, а заодно прихватили с собой Сэма. Шел уже шестой час, бледно-желтый солнечный диск опускался к горизонту, на воде играли блики. Сэм показал место, где все произошло.

– Эту рыбину можно ловить до бесконечности, – сказал Нев, готовя спиннинг. – Шансы дохлые.

Крис Моррис его не слушал. Он стоял на берегу, опустив в воду сачок, словно рассчитывая, что щука заплывет в него по собственной воле.

Сэм заметил, что в последнее время говорил только его отец, а отец Терри не произнес ни слова и лишь неотрывно смотрел в темную воду. Наступили сумерки. Нев решил, что он уже достаточно потрудился, пытаясь помочь ближнему в практически безнадежном деле.

– В другой раз, Крис, – сказал он, – не сегодня.

– Идите домой, – сказал отец Терри. – Только оставь мне сачок. Потом я его верну.

– Хочешь продолжать?

– Да.

Нев и Сэм оставили мистера Морриса бродить по берегу пруда и отправились домой пешком.

– Он поймает щуку? – спросил Сэм, когда они отошли достаточно далеко и отец Терри не мог их услышать.

– Черта лысого он поймает, – сказал Саутхолл-старший.

Глава 2. Зубы

Если Терри зачастую спотыкался даже на ровном месте, то Клайв легко брал высоту за высотой. Этот мучитель тритонов был, что называется, «высокоодаренным ребенком». Будь его родители учеными-ядерщиками или университетскими преподавателями, эта «высокоодаренность» не казалась бы таким уж несчастьем его отцу Эрику, сборщику на конвейере автозавода, и его матери Бетти, работавшей на полставки в местном кооперативном магазине, нарезая бекон и раскладывая товары на полках.

Выслушивать поучения от кого-либо моложе тебя всегда неприятно; Клайв же завел привычку пополнять скудный интеллектуальный багаж своих предков уже в четырехлетнем возрасте, еще до того злополучного дня, когда Терри лишился двух пальцев на ноге. Через некоторое время вся округа была оповещена, что этот вундеркинд ежедневно читает газеты. Означало ли это беглый просмотр по утрам бульварных листков, как это делает большинство взрослых, или же он штудировал солидные издания от политических комментариев вплоть до спортивных страниц и на закуску разгадывал кроссворд – это было в точности не известно. Говорили только, что пятилетний мальчишка регулярно читает газеты.

В шесть лет он принял участие в международном конкурсе для школьников, организованном НАСА. Незадолго до того Юрий Гагарин совершил первый орбитальный полет; у американцев его примеру последовал Джон Гленн, и кого-то в НАСА посетила идея проконсультироваться у юных жителей индустриальных районов Центральной Англии по поводу перспектив своей космической программы. Удивителен уже сам по себе тот факт, что Клайв в столь нежном возрасте проявил интерес к этому конкурсу. Школьников попросили придумать эксперименты, которыми могли бы занять свое время астронавты, дабы они не чувствовали себя простым балластом и не маялись бездельем, пока их корабль наматывает круги по орбите. Клайв предложил им взять в космос пауков, чтобы посмотреть, как они справятся с плетением паутины в невесомости. Парни из НАСА пришли от этой идеи в восторг.

Как победитель конкурса Клайв вместе с родителями был приглашен на мыс Канаверал, чтобы наблюдать за запуском очередного космического корабля. Его фотография появилась в «Ковентри ивнинг телеграф», правда, смотрелся он довольно глупо, сидя с выпученными глазами в центре гигантской паутины. Увы, будучи знаменитостью в мире взрослых, он не пользовался и тенью подобного успеха у сверстников на школьном дворе. Он получил прозвище Мальчик-паук,

и только ленивый упускал случай дать ему пинка под зад на перемене. Клайв старался не оставаться в долгу и с ходу бил в зубы всякому, от кого слышал ненавистное ему прозвище, в ответ обычно получая гораздо более солидные порции зуботычин.

Однажды, когда Терри, Клайв и Сэм возвращались из школы под водительством Линды, старшей кузины Терри, Клайв выбил Сэму молочный зуб, каковой мелкий инцидент возымел очень далеко идущие последствия.

– Мальчик-паук! – сказал в тот раз Сэм без сколько-нибудь серьезного повода.

И Клайв тут же ударил его – просто в силу привычки, даже как следует не разозлившись.

Сэм замер на месте как вкопанный. Остановился и Клайв, ожидая драки.

– Что такое? – подскочил к ним Терри. Сэм поднес ладошку к лицу и сплюнул: в лужице кровавой слюны лежал выбитый зуб.

– Прости, – сказал Клайв, искренне ужасаясь содеянному. Как-никак, они были друзьями. – Прости.

– Пустяки, – сказал Сэм слегка дрожащим голосом. – Он и так уже шатался.

Линда, всегда державшаяся шагах в десяти перед ними, ибо ее глубоко оскорбляла навязанная ей роль няньки при трех сопливых малолетках, остановилась и крикнула, чтобы они поторапливались.

– Положи зуб под подушку, – сказал Терри. – Зубная Фея отвалит тебе за него шестипенсовик [1]1
  Легенда о фее, вознаграждающей детей за потерянные ими молочные зубы, распространена во многих странах Европы и Америки. Истоки ее прослеживаются в мифологиях кельтов и древних скандинавов, но обычай класть зуб под подушку ребенка и впоследствии заменять его мелкой монетой возник сравнительно поздно, лишь во второй половине XIX века.


[Закрыть].

– Зубных Фей не бывает, – сказал Клайв.

– Всякий раз, когда у меня выпадал зуб, я находил под подушкой шесть пенсов! – запальчиво возразил Терри.

– А что ты получил, когда потерял целых два пальца? Ничего.

– Вот и нет! Я получил пять фунтов. Целых пять фунтов.

– То были деньги твоего папы, – сказал Сэм. – Это совсем другое дело. Зубным Феям нет дела до пальцев. И потом, твои пальцы достались не фее, а щуке. Так тебе щука и заплатит.

– Целых пять фунтов! – не унимался Терри. После той печальной истории он слегка прихрамывал.

– Есть отличная возможность проверить, – сказал Клайв. – Положи зуб под подушку, но ничего не говори о нем маме и папе.

– Чего вы разорались? – спросила Линда, когда они наконец ее догнали.

– У Сэма выпал зуб, – быстро сказал Клайв.

– Послушай, а Зубная Фея вправду существует? – спросил Сэм.

Линда тут же поспешила восстановить дистанцию между собой и этими наивными сопляками.

– Только не вздумай его проглотить, – сказала она, – иначе у тебя в животе вырастет зубное дерево.

– Что?! – хором воскликнули трое мальчиков.

– Зубное дерево, – повторила Линда, уже удаляясь. – Оно растет прямо из кишок.

Сэм крепко сжал зуб в кулаке, словно опасаясь, что какой-нибудь злой дух заставит его поднести руку ко рту и сунуть зуб туда, где тот еще недавно находился. На протяжении всего оставшегося пути до дома он не проронил ни слова.

Сэм ничего не сказал родителям о выпавшем зубе. Возможно, он в тот вечер показался им слишком уж молчаливым, но комментариев по сему поводу не последовало. Впрочем, Сэм и так считался мальчиком рассеянным и слишком занятым своими мыслями; он, например, мог подолгу предаваться мечтам, уставившись в одну точку и не замечая ничего вокруг.

– Опять в облаках витает, – говорила в таких случаях Конни, его мама. – Быть может, он у нас аутист?

– Аутист? – переспрашивал Нев, отрываясь от чтения «Ковентри ивнинг телеграф». – А что такое аутист?

Тут Конни начинала вспоминать, что она читала об этом в одном из журналов.

– Ну, это такой человек, который все время витает в облаках.

Нев не верил в реальное существование вещей, названия которых он не мог запомнить. Он полагал, что его сын попросту что-то внимательно рассматривает, и напряженно пытался определить направление его взгляда. Сэм был в курсе этих разговоров вполголоса, но притворялся, что их не слышит.

– Чушь, – говорил в конце концов Нев и возвращался к своей газете.

Этим вечером Сэм еще раз осмотрел зуб при свете ночника у своей постели. В целом молочно-белый, тот был слегка желтоват у самого корня. Колечко запекшейся крови ближе к основанию живо напомнило ему то болезненное ощущение, с каким зуб покинул свое место в челюсти. Это кровавое пятнышко имело форму его, Сэма, боли. Кончиком языка он ощупал дырку в десне, оставленную зубом. Дырка тоже имела форму его боли. Он выключил свет и сунул зуб под подушку.

Несколько часов спустя он ненадолго проснулся и услышал, как родители уходят в свою спальню. Мама на минутку заглянула к нему, чтобы подоткнуть одеяло и поправить подушку. Он повернулся на другой бок и вновь погрузился в сон.

Посреди ночи он пробудился от холода. Окно его комнаты было широко раскрыто, и дыхание ночного ветра колыхало шторы. Тонкий лунный серп давал очень мало света. Ветерок принес на своих крыльях странный запах – знакомый, но никак не поддающийся определению. Точнее, это была смесь самых разных запахов, включая аромат травы после дождя. При том что в последние дни стояла сухая погода.

Почуяв неладное, Сэм откинул одеяло и сел в постели.

В спальне был кто-то еще.

У Сэма вдруг возникло такое чувство, будто кожа его выворачивается наизнанку, как перчатка. Тьма густой паутиной окутывала комнату. Его белая рубашка, выглаженная и готовая к утреннему походу в школу, висела на спинке кресла и слегка шевелилась от сквозняка. Сэм уставился в том направлении и разглядел темную фигуру, маячившую позади кресла. Жуткая тишина в комнате, казалось, вздувается как огромный волдырь, вот-вот готовый лопнуть.

– Я знаю, что ты там. Я тебя вижу.

Фигура замерла и как будто слегка съежилась.

Сэм был испуган, но при этом в глубине его страха таились уверенность и спокойствие – он ведь был у себя дома. Тем не менее голос его Дрожал.

– Можешь не прятаться. Я знаю, что ты за креслом.

Фигура издала короткий вздох. Теперь она была полностью скрыта висящей рубашкой. «Взломщик, – подумал Сэм. – Ночной вор». Между тем незваный гость решил покинуть свое укрытие. Он медленно распрямился и вышел из-за кресла. Шторы качнулись от очередного порыва ветра; далеко в ночи тявкнула лисица, три раза подряд. Сэм мог разглядеть лишь смутные очертания фигуры – это был невысокий человек тщедушного телосложения. Фигура приблизилась и стала в изножье кровати.

– Ты меня видишь? В самом деле? – Это было сказано глухим надтреснутым шепотом.

За окном по-прежнему висел ущербный месяц, похожий на обрезок ногтя, и слабо освещал лицо незнакомца. То, что увидел Сэм, ему совсем не понравилось. Он увидел два глаза – глубоко посаженных, темных с зеленоватым, как на панцире жука, отливом. Глаза эти сильно косили, взирая из-под копны спутанных черных волос, обрамлявших скуластое смуглое лицо. Слово «полукровка» тотчас пришло на ум. Сэм слышал, как это слово употребляют взрослые, причем всегда с оттенком неприязни или отвращением. Когда фигура подошла ближе, оказалось, что именно от нее, а вовсе не с улицы исходил тот странный запах, что Сэм почуял сразу по пробуждении. Помимо запаха травы после дождя, в этом букете присутствовали запахи лошадиного пота, птичьего помета и цветов ромашки. Существо – Сэм затруднялся определить его пол – по-петушиному резко склонило голову набок и вдруг улыбнулось. В неверном свете луны неожиданно ярко сверкнули два ряда зубов – если Сэм не ошибся, все они имели необычную треугольную форму, напоминая остро отточенные кинжалы. Ростом пришелец едва достигал четырех футов, то есть был всего-то парой дюймов выше Сэма. Темнота не позволяла различить детали его костюма, но Сэм заметил брюки в горчичную и зеленую полоску и тяжелые грубые башмаки, какие носят работяги на стройке.

– Да, я тебя вижу.

– Это плохо. Очень плохо.

Сэм кивнул в знак согласия. Он не знал, почему это так уж плохо, но предпочел не возражать.

Незнакомец таращил косые глаза и как будто не мог решить, что ему делать дальше.

– И ты меня слышишь, в этом нет сомнений. Дело дрянь.

Заостренные зубы вновь сверкнули в лунном свете, как маленькие голубые молнии. Палец его коснулся спинки кровати, послышался легкий треск, и по телу Сэма от пяток до затылка пробежали мурашки, а волосы поднялись дыбом. Незнакомец был насыщен статическим электричеством.

Внезапно Сэм догадался, кто перед ним.

– Тебе нужен зуб, верно?

Его поначалу сбил с толку внешний вид Зубной Феи. Если до этой ночи он как-то и представлял себе фею, то разве что как хрупкую леди дюйма три ростом в кружевах и чепчике. Вонючий бандит в тяжелых ботинках никак не соответствовал данному образу.

– Ты пришла за моим зубом?

– Ш-ш-ш-ш! Не разбуди весь дом! Проблема в том, что ты меня видишь. И как это ты смог меня вычислить?… Постой-постой, не отвечай.

Зубная Фея вытянула вперед руку: пять белоснежных пальцев с превосходным маникюром и тонким серебряным колечком на каждом.

– Сколько пальцев ты видишь?

– Пять.

– Это плохо. Очень плохо. – Зубная Фея сжала большим и указательным пальцами свою переносицу. Похоже, она была в сильном замешательстве. – Это худшая из всех возможных ситуаций. Хуже просто не бывает.

– Так ты возьмешь мой зуб?

– Что?

– Зуб. Тебе ведь нужен он?

Сэм протянул ей на ладони маленький молочный зуб. Фея долго рассматривала предложенную вещь, прежде чем ее взять. Соприкоснувшись с ее пальцами, Сэм снова получил заряд электричества. Зубная Фея отошла к окну, чтобы внимательно изучить зуб при лунном свете.

– Ты хоть понимаешь, во что мы с тобой вляпались? Ты и я – мы оба. Ты меня увидел! Знаешь, к чему приводят такие вещи? – Фея продолжала вертеть в пальцах зуб.

– Не кричи! Ты разбудишь маму и папу.

– Ну их к лешему/

Злость, с которой были произнесены последние слова, глубоко потрясла Сэма. – Я им все расскажу!

Зубная Фея возвратилась к кровати. Ее рука с длинными, изящными и в то же время очень сильными пальцами легла на рот мальчика. И вновь удар статического электричества. Рука сильно сдавила его щеки, острые ногти впились в кожу.

– И что ты им скажешь? Что видел Зубную Фею? Да они решат, что ты просто свихнулся. А ты знаешь, что делают со свихнутыми мальчиками?

Из соседней комнаты донесся глухой шум и скрип кроватных пружин. Рука отпустила Сэма.

– Вот дерьмо! – сказала Зубная Фея, отступив к окну и ставя ногу в тяжелом ботинке на подоконник. – Пора сваливать.

– Погоди! Ты ничего не дала мне за зуб! Фея обернулась. Ее бандитская физиономия

была искажена гримасой ужаса. Она бросила взгляд за окно и на какое-то мгновение застыла, разрываясь между желанием бежать и необходимостью соблюдения условий контракта. В соседней комнате послышались шаги. Торопливо порывшись в карманах, фея нашла серебряный шестипенсовик и щелчком пальцев подбросила его в воздух. Монета, крутясь, блеснула в лунном свете, упала на подушку и тут же исчезла, как будто провалилась сквозь нее. Сэм сунул было руку под подушку, но его остановил яростный окрик феи:

– Оставь ее там до утра, чертов щенок! Оставь до утра!

Ручка двери повернулась, скрипнула половица. Зубная Фея взобралась на подоконник.

– Я тебя еще увижу? – спросил Сэм.

– На свою беду. – Фея прыгнула в ночную тьму; в тот же миг отворилась дверь и спальню пересекла полоса яркого света. Это была мама. Войдя, она зажгла ночник у постели.

– Все в порядке, Сэм? Мне показалось, ты разговаривал во сне. Зачем ты открыл окно?

Она притворила оконную раму и задернула шторы, а затем привычным движением поправила подушку, легонько поцеловала Сэма в лоб и накрыла его одеялом до подбородка.

– Спи спокойно, – сказала она.