Текст книги "Детектив Флетч Флетчер"

Автор книги: Грегори Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– Это правда. Если я не получу эту чертову "Бронзовую звезду", меня уволят. Что тогда будут делать все мои жены?

– Они будут ждать вас в суде, мистер Флетчер, вместе с представляющими их честными адвокатами.

– О боже!

– Более того, мистер Флетчер, сегодня утром я подал в суд необходимые документы по обвинению вас в подлоге.

– Подлоге?

– Подлоге, мистер Флетчер. Закон запрещает представлять чеки по несуществущим банковским счетам.

– Как вы могли так поступить!

– Я исполнял свой долг. Как адвокат, практикующий в штате Калифорния, я обязан поставить в известность суд.

– Вы заложили меня. Из-за вас я – преступник.

– Я исполнял свой долг, мистер Флетчер.

– Вы просто укусили руку, которая вас кормит. Разве я смогу платить алименты, сидя в тюрьме?

– Я укусил руку, которая отказалась кормить нас. Своим женам вы еще не заплатили ни цента.

– Мистер Джиллетт!

– Да, мистер Флетчер?

– Я подумал, а не встретиться ли нам в каком-нибудь тихом месте, подальше от торных дорог, допустим в баре, и поехать за город, провести ночь или две...

– Вы серьезно?

– Разумеется, серьезно.

– Я думаю, это чудесная идея. Не знаю, как вы догадались, но вы мне очень понравились, мистер Флетчер. Сначала нам следует уладить судебные дела, не так ли?

– Я – то думал, что судебные дела как раз могут и подождать.

– Ваши судебные дела касаются только вас и ваших жен, мистер Флетчер. А теперь, естественно, вами займется и уголовный суд. Наши с вами взаимоотношения никак с этим не связаны.

– Вы уверены?

– Мистер Флетчер, вы насмехаетесь надо мной?

– Именно так.

Джтллетт откашлялся, прежде чем заговорить вновь.

– Не знаю, то ли вы очень жестокий человек, то ли глубоко заблуждаетесь. Предпочитаю последнее. Я – член английской общины. Если вы заблуждаетесь, я с удовольствием продолжу этот разговор в скором будущем. А пока напоминаю о повестке, вызывающей вас в суд в пятницу утром. Советую сегодня, до полудня, явиться в полицию и назвать себя, после чего вас арестуют. Тогда у вас хватит времени освободиться под залог и предстать в пятницу перед судом.

– Премного вам благодарен, мистер Джиллетт. Увидимся в вашей церкви.

Флетч дожевывал вторую половину первого сэндвича, коря себя за разговор с Сандрой Фолкнер, когда вновь зазвонил телефон.

– Да?

– Флетч? Это Барбара.

– Барбара, моя первая жена?

– Несколько дней звоню тебе каждые полчаса, надеясь поговорить с тобой до того, как придет повестка.

– Я получчил ее к ленчу.

– Прости, Флетч.

– Какие пустяки, дорогая. Забудь о ней. Стоит ли давним друзьям портить отношения из-за неуважения к суду.

– Это все адвокаты, Флетч. Они настаивают. Их очень беспокоят те восемь тысяч долларов, которые ты мне задолжал.

– Так много?

– Восемь тысяч четыреста двенадцать долларов.

– О-го-го. Мне следовало помнить об этом. С моей стороны это не простительно.

– Я действительно не виновата, Флетч. Я имею в виду неуважение к суду. Это все они.

– Не волнуйся, Барбара. Ерундовое дельце. Заскочу в суд в пятницу утром, и в мгновение ока вопрос будет решен.

– Ты прелесть, Флетч.

– Ну, ну...

– Мне не так уж нужны эти деньги. Я знаю, сколько ты получаешь в газете. Тебе негде их взять.

– Понятно.

– Правда?

– Конечно, Барбара.

– Флетчер, я все еще люблю тебя.

– Я знаю. Ужасно, правда?

– Мы развелись два года назад.

– Так давно?

– С тех пор я тебя ни разу не видела. Я пополнела.

– Неужели?

– Слишком много ем. Слышала, ты снова женился и опять развелся.

– Теперь-то я понимаю, что ты – моя единственная любовь.

– Правда? А почему ты снова женился?

– На меня что-то нашло.

– Но потом ты развелся.

– Видишь ли, Барбара, я не поладил с котом. Один из нас должен был уйти. Кот ушел первым.

– Я не звонила тебе, пока ты был женат.

– Спасибо.

– Только на прошлой неделе узнала, что ты развелся. Слуайно встретила Чарли.

– Как он поживает?

– Флетчер, а может, у нас все наладится?

– Ты сильно поправилась?

– Очень. Я стала толстухой.

– Жаль.

– Мне не нравится моя квартира. А ты по-прежнему живешь на Клипуотер – стрит?

– Да.

– Я жалею о том, что развелась с тобой, Флетчер. Не могу себе этого простить.

– А, ерунда. Легко сошлись, легко разошлись.

– Это не смешно.

– Я никак не могу доесть сэндвич.

– Флетч, я хочу извиниться. За то, что развелась с тобой.

– Не думай об этом.

– С тех пор я повзрослела.

– Наверно, это приходит с лишним весом.

– Знаешь ли, меня очень беспокоили женщины.

– Женщины?

– О, Флетч. Ты же спал со всеми подряд. Постоянно. Иногда ты уезжал на несколько дней кряду. Иногда на целую неделю. Я хочу сказать, ты никогда не колебался.

– Меня легко соблазнить.

– Я не могла этого перенести. Казалось, глаза всех женщин говорили мне: я тоже спала с твоим мужем. Я сходила с ума.

– Это хороший повод для развода.

– Но теперь я повзрослела и готова с этим смириться.

– Правда?

– Да, Флетч. Я все поняла. Ты – нимфоманка мужского пола.

– Нет.

– Да, Флетч. Ты не пропускаешь ни одной юбки, чтобы не залезть под нее.

– Ну...

– Ты не станешь этого отрицать.

– Ну...

– Я с этим смирилась. Но тогда я этого не понимала.

Флетч отпил молока из пакета.

– Флетч?

– Да, Барбара?

– Как, по-твоему, мы сможем снова жить вместе?

– Какая прекрасная мысль.

– Tы серьезно?

– Разумеется, Барбара.

– В конце недели у меня кончается аренда.

– Переезжай ко мне в пятницу.

– Правда?

– В пятницу утром. К сожалению, я не смогу помочь тебе перенести вещи. Мне надо забежать в суд на несколько минут.

– Я знаю. Это ужасно.

– Но все уладится, если ты будешь в моей квартире, когда я вернусь.

– У меня много вещей. Придется нанимать фургон.

– Ничего. Воспользуйся грузовым лифтом. Расставь все, как тебе хочется. А потом я приглашу тебя на ленч.

– Потрясающе! Флетч, ты – чудо.

– Все будет, как прежде, Барбара.

– Мне пора собираться.

– Увидимся в пятницу. Может, я смогу вырваться на уик-энд.

– Флетч, я тебя люблю.

Флетч потянулся за второй половиной второго сэндвича, когда раздался очередной звонок. Время близилось к двум часам.

– И. M. Флетчер слушает.

– Флетчер, это ты?

– Линда... моя вторая жена?

– Что случилось с тобой той ночью?

– Какой той ночью?

– В пятницу. Ты попросил меня приехать к тебе. Но тебя не было.

– Меня задержали.

– Это не смешно, Флетчер. Если это шутка, то мне она не понравилась.

– Ты сердишься?

– Разумеется, нет. Придя в твою квартиру, я приготовилась. Вымыла голову и все остальное. Еле фен разыскала.

– Ты вымыла голову?

– Я ждала и ждала... Даже заснула на кушетке.

– Бедная Линда!

– Это не смешно.

– Я же говорил тебе, что накурился травки.

– И что произошло?

– Оказался на берегу океана.

– Разве ты не мог подождать меня?

– Не знал, что так выйдет.

– Ты провел ночь с женщиной?

– Да.

– Чего ж от тебя ждать!

– Линда, я думал...

– Оставь свои мысли при себе.

– После той ночи мне пришлось задуматься.

– Я понимаю. Ты всегда был мыслителем.

– После той ночи я постоянно думаю о тебе. Как ты знаешь, в газете платят мало.

– Знаю. Кстати, мистер Джиллетт сказал, что по твоему чеку нельзя получить деньги.

– Да. В пятницу утром я предстану перед судом.

– Бедный Флетчер.

– Полностью с тобой согласен. Линда, мы должны решить, что делать дальше.

– О чем ты?

– Ну, я зарабатываю не так уж много, ты потеряла работу в магазине. Короче, нам нет смысла платить за две квартиры.

– Мы же в разводе.

– Что из этого? Ты же хотела вернуться в прошлую пятницу.

– И сейчас хочу.

– Так что тебя останавливает? Сдай свою квартиру и переезжай.

– Я не возражаю.

– Вот и отлично. Переезжай.

– Когда?

– В пятницу утром. Мы сможем вместе провести уик-энд.

– Ты хочешь, чтобы я переехала к тебе насовсем?

– Конечно. Сдай свою квартиру, закажи грузовой фургон и привози вещи в пятницу. Расставь все, как тебе нравится, и жди, пока я вернусь из суда.

– Правда?

– Ну, конечно же! Ты это сделаешь?

– Обязательно. Чудесная идея.

– Я думаю в этом есть смысл, не так ли?

– Я все равно ненавижу квартиру в которой живу.

– Может, тебе стоит прготовить ленч к моему возвращению? А в субботу утром мы куда-нибудь уедем.

– Непременно приготовлю. Я так тебя люблю, Флетч.

– Я тоже. Люблю тебя. До пятницы.

Глава 24

– Клара Сноу – бестолковая идиотка. Она ничего не понимает в журналистике. И не способна ничему научиться.

Френк Джефф, главный редактор "Ньюс – Трибюн", бывал трезвым лишь несколько минут в день. И уж, во всяком случае, не в два часа пополудни. В девять утра он сидел набычившись, с налитыми кровью глазами. К одиннадцати начинал соображать, что к чему, но уже нервничал: каждый кто входил в кабинет, являлся помехой на пуути к первому мартини. В одиннадцать тридцать он покидал редакцию От двух до половины четвертого он еще мог соображать. После пяти его нетерпение достигло предела. Вечерняя выпивка начиналась с шести. К девяти часам Фрэнк напивался как сапожник. По вечерам он часто звонил в редакцию, выкрикивая распоряжения, которые никто не мог разобрать. Немалую часть следующего дня он отменял эти распоряжения. Кроме него, их никто не помнил и соответственно не выполнял. Из кабинета главного редактора выплескивался целый поток "разъяснений", которые только нервировали сотрудников.

Флетч даже удивлялся, как Френку хватало сил на Клару Сноу.

– Что? – Взгляд Френка остановился на Флетче.

– Клара Сноу – бестолковая идиотка, не понимает, как готовятся статьи. Она так глупа, что не может этому научиться.

– Она – твой начальник.

– Она – бестолковая идиотка. Из-за нее меня чуть не убили. Возможно, еще и убьют.

– Что она сделала?

– Я пишу статью о распространении наркотиков...

– И, надо сказать, чертовски долго.

– Клара Сноу сообщила начальнику полиции, что я провожу расследование и кое-что нащупал.

– И что тут плохого? Тебе может понадобиться защита полиции.

– Я уверен, что наркотики попадают на побережье через начальника тамошней полиции.

– Ты шутишь.

– Отнюдь.

– Через Грэхема Каммингса? Я знаю eго десять лет. Пятнадцать. Это прекрасный человек.

– Наркотики идут через него.

– Как бы не так.

– Именно так.

Френк не любил смотреть в глаза собеседнику.

– Флетчер, я думаю, тебя пора снимать с задания.

– Черта с два!

– Ты угробил столько времени, и все впустую. Колешься небось на пляже да развлекаешься.

– Если вы снимете меня с этой статьи, Фрэнк, я отнесу ее в "КроникалГазетт" и опубликую с примечанием, что вы отказались принять ее у меня.

– В последнее время ты что-то ополчился на полицию.

– Наркотики на побережье привозит Грэхем Каммингс.

– У тебя есть доказательства?

– Я все напишу.

– Доказательств у тебя нет.

– Вдобавок он вышвырнул меня из города. Если бы утром я честно признался, что у меня есть доказательства, он бы меня убил. Просил же Клару Сноу не звонить в полицию.

– А Клара обратилась ко мне. Я ей разрешил.

– Это же глупо, Фрэнк. Если бы мне требовалось полицейское прикрытие, я бы сам нашел Каммингса. А так вы и Клара, не выходя из kабинета, подставили меня под удар.

– Ты сказал Кларе, что подозреваешь Каммингса?

– Нет. Когда я говорил с ней в прошлую пятницу, я его еще не подозревал.

– Так в чем дело?

Фрэнк походил на печальную жабу, сидящую на дороге. По мере того, как до него доходил смысл слов Флетча, грудь его расширялась, щеки надувались, глаза вылезали из орбит. Лицо Фрэнка багровeло.

На врaщающемся кресле он развернулся в полоборота к столу. В таком положении он мог не смотреть на Флетча.

– А теперь выслушай меня, Флетчер. Клара говорит, что ты – отвратительный тип. Одеваешься, как бродягa, ходишь по редaкции босиком, никогда не берешь телефонную трубку. Она понятия не имеет, работаешь ты или бездельничаешь. Не признаешь редакторской правки, грубишь, не выполняешь ее указаний.

– Стоит ли тогда удивляться, что она подставила меня под пулю.

– Опять ты грубишь. Клара даже не подозревала, к чему может привести ее звонок в полицию, да и меня ты еще не убедил. Грэхем Каммингс – честный человек.

– Я говорю, что Клара – идиотка, она утверждает, что идиот – я. Знаете, какой напрашивается вывод?

– Какой же?

– Разведите нас. Если вы считаете, что она должна быть редaктором, пусть она портит кровь кому-то еще.

– Я этого не сделаю. Придется тебе жить с ней.

– Нет. Хватит того, что с ней живете вы.

Фрэнк резко повернулся к Флетчу. Попытался пронзить его взглядом, но вместо этого еще больше побагровел.

– Ты висишь на ниточке, парень.

– Ваша газета держится на мои статьях.

– Если б не твоя "Бронзовая звезда", я бы уволил тебя сию минуту.

– Речь идет о том, Фрэнк, что я готовлю статью о распространении наркотиков на побережье. Я не драматизирую ситуацию, но меня могут убить. Если убьют, руководство газеты должно знать, почему это произошло. Я уверен, что наркотики поступают через начальника полиции Грэхема Каммингса. Своим звонком Клара Сноу предупредила Каммингса, что я иду по его следу. Сегодня утром он вызвал меня к себе, чтобы выяснить, много ли я знаю. Это случилось после того, как воскресной ночью я попытался попасть в тюрьму: уложил трех полицейских в присутствии их начальника. Меня стукнули по голове, но не арестовали. В кабинете Каммингса я прикинулся дурачком. Круглым идиотом. Я сказал, что ничего не знаю, за исключением самого очевидного. Он велел мне убираться из города. Отсюда следует, что он мог убить меня, заподозрив, что у меня есть доказательства его вины. Я мог умереть из-за вас и вашей бестолковой Клары Сноу.

– Ты слишком драматизируешь.

– Возможно.

– И что дальше? Ты не хочешь заканчивать эту статью?

– Я ее напишу.

– Когда?

– Очень скоро.

– Я хочу посмотреть ее.

– Вы ее посмотрите.

– И не забудь про вручение "Бронзовой звезды" в пятницу утром.

– Kaк можно, Фрэнк. Присылайте репортеров. Не терпится увидеть свою физиономию в субботнем утреннем выпуске. Вот тогда-то меня точно укокошат.

– Ты получишь эту медаль.

– Обязательно, Фрэнк. В пятницу, в десять утра, из рук командира военноморской базы.

– Ты получишь медаль, Флетч, или пятница станет твоим последним днем в газете.

– Постараюсь не разочаровать вас, Фрэнк.

– Между прочим, Клара также сказала, что вокруг тебя без конца вьются какие-то скользкие адвокаты. Держи их подальше от редакции.

– Хорошо, Фрэнк.

Флетч встал. Тон его голоса враз переменился:

– Что вы можете сказать об Алане Стэнвике?

– Дерьмо.

– Почему?

– Стэнвик выступал против каждого законопроекта по охране окружающей среды, представленного за последние пять лет.

– И добивался своего?

– Да, добивался.

– Что еще вы о нем знаете?

– Ничего. Дерьмо он, и все. Иди за своей пулей. Может, тогда у нас будет, что печатать.

– Спасибо, Фрэнк.

– Всегда рад помочь.

Глава 25

– Добрый день, сэр. – Старший официант узнал его, хотя Флетч пришел в костюме. Работая в теннисном павильоне, этот человек зарывал талант в землю. – Вы ищите Андервудов?

– Честно говоря, я ищу Джоан Стэнвик, – ответил Флетч.

– Миссис Стэнвик играет в теннис. На третьем корте. На балконе есть свободный столик. Вы позволите принести вам апельсиновый сок с водкой?

– Благодарю.

Флетч прошел к круглому столику. Зал украшали корзины цветов. Джоан Стэнвик играла с какой-то женщиной.

– Ваш сок, сэр. Записать его на счет Андервудов?

– Пожалуйста.

Половина корта находилась в тени, что затрудняло подачу. Флетч подумал, что в "Рэкетс-клабе" Джоан Стэнвик могла бы получить корт получше.

В теннисном павильоне еще не все сменили шорты на костюм, хотя время близилось к шести.

Джоан Коллинз Стэнвик играла профессионально, но без той страсти, что отличает чемпионов. Хорошо обученный, опытный игрок, она не вкладывала в игру душу. Она все умела и откровенно скучала.

Джоан выиграла сет, подошла к сетке, обменялась рукопожатием с соперницей и улыбнулась. Точно такая же улыбка появилась бы на ее лице и при проигрыше. Обе подхватили со скамейки свитера и пошли к павильону.

Флетч развернулся к входной двери.

Она здоровалась со многими, пожимала руки и улыбалась так же равнодушно, как и у сетки. Взгляд ее не сразу поймал Флетча.

Он встал.

Извинившись, она тут же направилась к нему.

– О, Джон. Я думала вы в Милуоки.

– В Монтане, – поправил ее Флетч.

– Да, конечно. В Монтане. – Она села за столик.

– Я как раз собирался на аэродром, но тут позвонил шеф и попросил задержаться еще на несколько дней. Появились новые клиенты.

– Почему вы не позвонили мне?

– Был занят с клиентами. – Флетч отпил из бакала. -Кроме того, я подумал, что мне лучше зайти во вторник.

– Почему во вторник?

– Потому что вы говорили, что по вторникам ваш муж приходит домой довольно рано.

Несмотря на загар, она заметно покраснела.

– Понятно.

– Разве вы не говорили, что вторники ваш муж оставляет для вас?

– Мне кажется, вы смеетесь надо мной, не так ли, Джон?

– Пытаюсь.

Джоан Стэнвик, не отрывая от него глаз, рассмеялась.

– Ну...

– Извините, я не могу предложить вам мартини.

– Вы задали гораздо больше вопросов, чем я могла бы ожидать от вас, Джон. И, более того, вы внимательно выслушали все ответы. Должно быть, вы мастер своего дела.

– Какого?

– В продаже мебели, конечно. Вы сами говорили об этом.

– Действительно, я специалист по краватям.

– Представьте, у меня как раз есть одна.

Кравать стояла посреди комнаты с окнами на бассейн. Джоан называла ее "раздевалкой", но это была настоящая спальня с большим шкафом, забитым теннисной амуницией, юбками, свитерами, вечерними туалетами и обувью.

Джоан объяснила, как пройти к ней. Когда Флетч постучался, она вышла из душа завернутая в большое полотенце.

Любовные ласки нравились Джоан Коллинз Стэнвик несколько больше, чем теннис. И здесь она была обучена и умела, но вновь без чемпионского огонька и игривой радости новичка.

– Это удивительно, Джон.

– Правда?

– Я имею в виду другое.

– Что именно?

– Твою фигуру

– По-моему, она неплохая. Мне, во всяком случае, нравится.

– Но ты ничего не заметил?

– А что я должен был заметить?

– В душе в Техасе?

– Я уже давно не мылся в техасском душе.

– Фигура Алана.

– Фигура Алана? А причем тут она?

– Она не отличается от твоей.

– То есть?

– Я хочу сказать, что ширина твоих плеч, длина спины, руки, бедра, ноги такие же, как у Алана.

– Твоего мужа?

– Да. Разве ты этого не замечал? Вы же мылись с ним в душе в Техасе. Форма головы... все.

– Неужели?

– Вы как будто не похожи. Ты – блондин, он – брюнет. Но фигуры у вас как две капли воды.

Она перекатилась на локти, разглядывая его рот.

– У тебя отличные зубы. Прямо как у Алана.

– Тебе нравятся?

– Держу пари, у тебя нет ни одной пломбы.

– Нет.

– И у него тоже.

– Как интересно.

– Теперь я могу поспорить, что ты обиделся.

– Ничуть.

– Наверное, невежливо сравнивать тебя с моим мужем.

– Мне представляется это интересным.

– А про себя думаешь: "Эта дама увлеклась мной только потому, что у меня такая же фигура, как у ее мужа". Сознайся.

– Да. Я оскорблен до глубины души.

– Я не хотела обижать тебя.

– Сейчас расплачусь.

– Пожалуйста, не плачь.

– Я уже умираю от разбитого сердца.

– О, не умирай. Только не здесь.

– Почему?

– Потому то придется вывозить твое тело. А я никогда не смогу выговорить твою фамилию. Меня это раздражает.

– Тебя раздражает пребывание в одной постели с мужчиной, фамилию которого ты не можешь выговорить?

– Допустим, ты умрешь и тебя придется увезти. Что я скажу людям? Его зовут Джон, давний друг нашей семьи, только не спрашивайте, как его фамилия. Повтори ее мне, Джон.

– Заманауинкералески.

– О боже, ну и фамилия. Заманауинк... повтори ее снова.

– Заманауинкералески.

– И с такой фамилией ты смог жениться?

– Да. Теперь на земле бегают трое маленьких Заманауинкералески.

– А как ее девичья фамилия? Твоей жены?

– Флетчер.

– Какая милая фамилиия. Ну почему она стала Заманабанги...

– Заманауинкералески. Куда экстравагантнее, чем Флетчер.

– Настолько экстравагантно, что никто не может выговорить такую фамилию. Она что, польская?

– Румынская.

– Не понимаю, в чем разница.

– Это знают только поляки ии румыны.

– Так в чем же?

– Тебя интересует, чем отличаются поляки от румын? Они по-разному любят женщин.

– О?

– Польский стиль мы уже попробовали. Теперь я покажу тебе румынский.

– Люббовь по-польски мне понравилась.

– Но ты еще не знаешь, что такое любовь по-румынски.

– А почему мы не начали с нее?

– Я думал, ты еще не готова.

– Теперь я готова.

Часы показывали половину девятого.

Через сорок восемь часов Флетчер должен был убить ее мужа.

Глава 26

Среда. Утро. Флетчеру совсем не хотелось, чтобы полиция засекла его. Каммингс наверняка приказал задержать журналиста, появись тот в городе. Похоже, начальник полиции боится расследования. Но он может осложнить Флетчу жизнь. В его комнате найдены героин и марихуана. Он ударил трех полицейских. Поэтому Флетч очень и очень осторожен.

В джинсах, без рубашки и босиком, он сразу же после восхода солнца начал поиски Гамми.

Без четверти девять Джули сказала ему, что видела Гамми в фургончике, "фольксваген", припаркованном на Главной улице.

Флетч нешел расписанный цветами фургон и притаился в ближайшем подъезде.

Гамми появился без двадцати десять. Дожидаясь его, Флетч насчитал пять патрульных машин, проследовавших по Главной улице.

Флетч подошел, когда Гамми уже открыл дверцу.

– Поедем ко мне, Гамми. Мне надо поговорить с тобой.

Прыщавое лицо Гамми перекосила гримаса.

– Поедем, Гамми. Нам надо поговорить. О Бобби.

– ...

– Бобби умерла, Гамми, – сказал Флетч, когда они вошли в комнату.

– О! – выдохнул Гамми.

Флетч ударил его кулаком в лицо.

Голова Гамми откинулась назад, длинные волосы свалились на лицо. Но он не упал. Его глаза наполнились слезами. Похоже, раньше его никогда не били.

– Я сказал, Бобби умерла, и одного "О! " недостаточно. Ее убил ты. И ты это знаешь.

Гамми шагнул к двери.

– У меня плохие новости, Гамми. Смерть Бобби означает расследование. Толстяк Сэм согласился стать свидетелем обвинения.

– Брехня.

– Он дал мне писменные показания и признал, что наркотики поступают к нему от начальника полиции Грехэма Каммингса. В его показаниях есть все, включая твою гавайскую рубашку. Он написал, что наркотики продаешь ты. А он лишь хранит их у себя.

Подросток остановился, не дойдя до двери. Его глаза широко раскрылись.

– Я никогда не торговал наркотиками. Я лишь приносил их.

– Обмен наркотиков на деньги шел через тебя.

В уголке губы Гамми выступила кровь.

– Я никогда ничего не продавал.

– Толстяк Сэм утверждает совсем иное.

– Мерзавец!

– И он подписал показания своим настоящим именем, которое я уже успел забыть.

– Чарльз Уитерспун.

– Как?

– Чарльз Утерспун.

– Именно так он и расписался.

– Где его показания?

– У меня дома. Неужели ты думаешь, что я привезу их сюда? Он подписал их как Чарльз Уитерспун.

– Дерьмо!

– Я могу помочь тебе, Гамми. – Флетч снял футляр с пишущей машинки, вложил в каретку три листа, проложенные копиркой. – Теббе нужна помощь.

Гамми стоял в темной комнате, засунув руки в карманы.

– Между прочим, Гамми, я – И. М. Флетчер из "Ньюс-Трибюн".

– Репортер?

– Да.

– Я узнал о тебе кое-что интересное. На пршлой неделе я видел тебя в сером "ягуаре". Кажется, в прошлый четверг.

– Ты говорил кому-нибудь, что видел меня?

– Нет.

Гамми сел на пол. Прижался спиной к стене.

– Если я дам показания, то не попаду в тюрьму?

– Не попадешь, если станешь свидетелем обвинения.

– Что это значит?

– Ты должен дать показания и подписать их. Честно признаешься, какова твоя роль в распространении наркотиков на побережье.

– Я приносил наркотики от шефа полиции Толстяку Сэму.

Флетч, скрестив ноги, уже сидел перед пашущей машинкой.

– Этого мало. Расскажи мне все. Я буду записывать. А ты подпишешь.

– Зачем тебе мои показания?

– Я отдам их моему другу, который работает у окружного прокурора. Мы вместе служили во флоте. Он знеат, как с ними поступить.

– Меня убьют. Каммингс очень жесток.

– Я обеспечу тебе защиту полиции.

– Защиту полиции? Забавно.

– Я говорю не о местной полиции. Я согласен с тобой, Каммингс – опасный человек.

– Тогда какой же? Полиции штата?

– Возможно, придется привлечь Федеральное Бюро по борьбе с наркотииками. Или обратиться к самому окружному прокурору. Не знаю. Но о тебе позаботятся. Я хочу, чтобы ты припер Каммингса к стенке.

– Хорошо. – Гамми заметно побледнел. – Наркотики поступали на побережье через Каммингса.

– Все наркотики?

– Да все.

– Где он их брал?

– Точно не знаю. Но каждые несколько недель он ездит в Мексику и обратно. Он говорит людям, что хочет купить там дом или поместье, где собирается жить, выйдя на пенсию. С собой он привозит наркотики. Таможенники ни о чем не спрашивают начальника полиции.

– Откуда таможенникам известно, что он – начальник полиции?

– Неужели ты не видел его машину? Собственную машину. На номерных табличках написано: начальник полиции. На крыше установлен маячок. В приборную доску вмонтировано полицейское радио. У него там даже специальная подставка для "винчестера".

– Я видел ее. На этой машине он проезжает через границу?

– Да.

– Он едет в форме?

– Не знаю. Я никогда не ездил с ним. С такой машиной ему не нужна форма.

– В мексику он ездит с женой?

– Да. И с дочерью.

– Откуда тебе это известно?

– Я видел, как они уезжали. Тогда я уже знал, куда они едут.

– Хорошо, Гамми. А теперь скажи мне, как ты получаешь наркотики от Каммингса?

– Каждую неделю или десять дней они арестовывают меня и привозят в полицейский участок для допроса.

– Кто тебя забирает?

– Местные фараоны. Двое, если я на улице один. Если я на пляже, их приходит больше. Как в воскресенье. Все одеты, как на разгон демонстрации. Они опасаются, что кто-нибудь может прыгнуть на них. как ты воскресной ночью. Кстати, Флетч, зачем ты это сделал?

– Я хотел, чтобы они забрали и меня. Я хотел попасть в полицейский участок вместе с тобой и увидеть, что там происходит.

– Они, должно быть, проломили тебе голову. Треснуло, будто выстрел.

– Мне тоже так покажалось. Каммингс всегда приходит с полицейскими, которые арестовывают тебя?

– Нет. Но они всегда говорят, что шеф хочет меня допросить. Они глупы, как пробки.

– Что происходит в полицейском участке?

– Меня отводят в кабинет шефа. Затем приходит он и запирает дверь. Притворяется, будто допрашивает меня. Я отдаю ему деньги, он мне – наркотики. Все очень просто. Иногда меня держат в камере всю ночь. Получается правдоподобнее.

– Как Каммингс узнает, что тебя пора арестовывать... что ты принес деньги?

– Я ставлю фургончик в определенном месте, чтобы он увидел его из окна кабинета.

– Сколько денег ты приносишь ему каждый раз? В среднем?

– Примерно двадцать тысяч долларов.

– Каждые две или три недели?

– Каждые десять дней или около этого.

– Как переносишь деньги?

– Ты же говорил, что Толстяк Сэм все рассказал.

– Я хочу услышать от тебя.

– В поясе. Под гавайской рубашкой.

– И точно так же доставляешь наркотики Толстяку Сэму?

– Да. Я приношу их в том же поясе.

– Как ты передаешь их Толстяку Сэму?

– Ему я ничего не передаю. Я просто отхожу в дальний угол лачуги и бросаю пояс на пол. Потом Толстяк Сэм подбирает его. А сам встаю в очередь и притворяюсь, что покупаю очередную порцию.

– Это я видел. Даже меня одурачил. И что ты с этого имеешь?

– Бесплатные наркотики. Сколько хочу.

– Но не деньги?

– Нет. Никогда.

– Как ты оплачиваешь фургон?

– Он принадлежит Тостяку Сэму. Разве ты этого не знаешь? Он не сказал тебе?

– Нет. Я никогда не видел его за рулем.

– Он никогда не уходит с пляжа.

– Почему?

– Боится, что кто-нибудь попытается ограбить его. Все уверены,, что он набит деньгами и наркотиками. На самом деле у него ничего нет. И то, и другое ношу я.

– Как он отдает тебе деньги?

– В денежном поясе. Я вроде бы покупаю у него наркотики через каждые несколько дней. Когда я вижу лежащий на полу денежный пояс, я сажусь рядом и надеваю его под гавайскую рубашку.

– Хорошо, Гамми. Из тебя выйдет отличный рассказчик.

– Наверное.

– Когда Каммингс забирает деньги и дает тебе наркотики, в кабинете, кроме вас двоих, никого нет?

– Нет. И дверь заперта.

– Полицейские никогда не помогали тебе передавать деньги или наркотики?

– Никогда.

– Как ты думаешь, кому-нибудь из сотрудников полиции известно, что наркотики попадают на побережье через их начальника?

– Они же тупицы. Никто ничего не знает. Даже не подозревает.

– Разве им не кажется странным, что каждые неделю или десять дней он допрашивает тебя и только тебя?

– Мой отец – директор школ округа. Поэтому, думают они, Каммингс так возится со мной. Возможно, они считают меня доносчиком, полагая, что я шпионю для Каммингса.

– Как долго все это продолжается?

– Сколько лет?

– Да. Сколько лет?

– Примерно четыре года.

– А сколько лет тебе, Гамми?

– Семнадцать.

– Значит, вначале ты не мог использовать машину, чтобы привлечь внимание Каммингса. Как ты выходил из положения?

– С помощью велосипеда. Я ставил его на стоянке. Каммингс видел его через окно. На моем велосипеде было лиловое сиденье и большое зеркало заднего обзора.

– Как ты стал курьером?

– Я пристрастился к наркотикам в школе. Тогда наркотики носил старшеклассник по имени Джефф. Он застрелился. Только после его смерти я узнал что он носил наркотики.

– Тебя подключил Толстяк Сэм?

– Нет. Через день после смерти Джеффа я почувствовал себя плохо. Организм требовал очередной дозы. Только тогда, собственно, до меня дошло, что я стал наркоманом. Но Джефф застрелился, и поступление наркотиков прекратилось. А потом двое полицейских задержали меня на велосипедной стоянке у школы и отвезли в участок. Я насмерть перепугался. Меня провели к Каммингсу, он запер дверь кабинета, и состоялся наш первый разговор. Мы заключили первую сделку.

– То есть к распространению наркотиков тебя привлек начальник полиции?

– Да.

– А впервые ты получил наркотики у Толстяка Сэма?

– Нет. У Джеффа. Прямо в школе. Бесплатно. У него был излишек. Он дал их мне. Так как я был сыном директора, они решили, что затянув меня, обеспечат себе дополнительное прикрытие. Во всяком случае в школе. Несколько месяцев спустя Джефф отказал мне и послал к Толстяку Сэму. Он сказал, что я требую слишком много. Некоторое время, пока Джефф не застрелился, мне приходилось платить за наркотики.

– Где ты брал деньги?

– Трижды грабил родителей.

– Собственный дом?

– Да. Я боялся влезть к кому-то еще. Я же был ребенком. Особенно жалел, что пришлось украсть цветной телевизор.

– Родители не подозревали тебя?

– Нет. Они просто сообщали о кражах Каммингсу. И, получив страховку, покупали новые вещи.

– Родители знают, что ты наркоман?

– Да. Наверное, знают.

– Они никогда не говорили с тобой об этом?

– Нет. Отец не хочет поднимать шума. В конце концов он директор школ округа.

– Хорошо, Гамми, ты подожди, а я напечатую все, что ты сказал.

Показания Гамми заняли почти целый лист. Он подписал все три экзепляра. Льюис Монтгомери. У него был почерк девятилетнего. Флетч заверил каждую подпись.