Текст книги "Разум божий. Рассказы"

Автор книги: Говард Фаст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

НЛО

– Ты никогда не читаешь в постели, – сказал мистер Натли своей жене.

– Раньше читала, ты просто забыл, – возразила миссис Натли. – Но со временем мне стало нравиться просто лежать и думать. Чтобы собрать свою голову вместе – так говорят дети.

– Завидую. Ты всегда быстро засыпаешь.

– Не совсем так. Обычно, – ответила она. – Я думаю, просто женщины меньше мужчин переживают из-за пустяков.

– Меня это вовсе не волнует, – запротестовал мистер Натли, откладывая в сторону последний номер журнала «Нью-Йоркер» и выключая свет, – хотя и нахожу это чертовски неприятным. Дело не в бессоннице. Просто в голову иногда приходит мысль, которую трудно оттуда выбить.

– Сейчас тебе тоже пришла в голову такая мысль?

– Как сказать… Этот Ральф Томсон мне словно гвоздь в заднице, если это можно назвать мыслью.

– Во всяком случае, это не повод для бессонницы. Должна заметить, что он всегда казался мне довольно милым – как сосед. Мы иногда бываем хуже.

– Возможно.

– Почему ты так настроен против него? – спросила миссис Натли, подтягивая одеяло к подбородку.

– Потому что я никак не могу понять, когда он говорит серьезно, а когда – нет. Не выношу художников и писателей, а его больше всех. То, что я таскаюсь в город каждое утро и честно вкалываю целый день, делает меня, как он выражается, членом истеблишмента, а также объектом приложения его сомнительного чувства юмора.

– Ты этим расстроен?

– Нет, не расстроен. Но почему проходит час, прежде чем я нахожу достойный остроумный ответ на насмешку этой лошадиной задницы?

– Потому что ты честен и благопристоен, за что я тебе благодарна. Что он еще ляпнул?

– Главное не что, а как он это сказал, – ответил мистер Натли. – Таинственно-насмешливо. Он сказал, что видел, как летающая тарелка прилетела со стороны заходящего солнца и опустилась в долину за холмом.

– Ха! Это даже не остроумно. Ты, наверно, попался на крючок и стал доказывать, что летающих тарелок не бывает.

– Я хочу спать, – сказал мистер Натли. Он отвернулся, устроился поудобнее под одеялом и затих. Через минуту или две он поинтересовался, спит ли миссис Натли.

– Что-то не спится.

– Да, я ответил: почему бы тогда ему не сходить туда и не посмотреть на тарелку, раз он точно знает, где она приземлилась? А он сказал, что не хочет нарушать границы собственности миллионеров.

– Он действительно считает нас миллионерами?

– Человек, встречающий летающие тарелки, может думать все что угодно. Куда катится наша страна? Когда я был маленьким, никто и думать не думал об этих летающих тарелках. Тогда никого не грабили, никто не принимал наркотики. Я хочу спросить: ты, когда была маленькой, видела хоть одну летающую тарелку?

– Может быть, тогда их просто не было? – предположила миссис Натли.

– Конечно, их не было.

– Нет, я хотела сказать, что их не было тогда, а сейчас они есть.

– Ерунда.

– Ну, может быть, не совсем, – мягко сказала миссис Натли, – многие люди их видят.

– Это доказывает только, что мир заполнили ненормальные. Что может быть глупее летающих тарелок? К чему все это?

– Может из любопытства?

– О чем ты?

– Ну, – объяснила миссис Натли, – мы любопытны, они любопытны. Почему нет?

– Вот именно такое направление мыслей и представляет сегодня самую главную опасность. Идиотские предположения, не имеющие под собой никаких оснований. Ты знаешь, что вчера из-за того, что кто-то высказал нелепое предположение, а репортеры его подхватили, биржевой курс упал на десять пунктов? Если бы ты и тебе подобные крепче стояли на земле, а не витали в облаках, нам всем жилось бы лучше.

– Кого ты называешь людьми, подобными мне?

– Тех, кто ничего не знает о мире, в котором живет.

– Как я? – мягко спросила миссис Натли. Она вообще редко сердилась.

– Ну скажи, чем ты занята весь день здесь, в пригороде, в шестидесяти милях от Нью-Йорка?

– Я занята делами, – кротко ответила она.

– Недостаточно быть просто занятой, – мистер Натли начал одну из своих нравоучительных проповедей, которые, как подсчитала миссис Натли, он выдавал с удручающей регулярностью приблизительно раз в две недели, когда его особенно мучила бессонница. – Человек должен оправдывать свое существование.

– Делая деньги. Но ты всегда говоришь мне, что денег у нас достаточно.

– Я говорю не о деньгах. Дело в том, что, когда дети пошли в колледж, а ты решила завершить образование и получить докторскую степень в биологии растений, я был полностью за. Не так ли?

– Да, это так. Ты проявил понимание.

– Не в этом суть. Суть в том, что вот уже два года как ты получила степень, а пользы из этого ты никакой не извлекаешь. Ты проводишь свои дни здесь и тратишь их попусту.

– Ты сердишься на меня, – сказала миссис Натли.

– Я не сержусь.

– Я пытаюсь себя занять. Я работаю в саду. Я собираю образцы.

– У тебя есть садовник. Я плачу ему сто десять долларов в неделю. У тебя есть повар. У тебя есть прислуга. Я прочитал статью в «Санди Обзервер» о бесцельной жизни женщин верхнего и среднего классов общества.

– Да, я читала ее тоже.

– Ты так и будешь меня перебивать? – сказал раздраженно мистер Натли. – Мы говорили о летающих тарелках, которые ты готова принять как факт.

– Но сейчас мы говорим о чем-то другом, не так ли? Тебя раздражает, что я не ищу работу в каком-нибудь университете в качестве биолога и не могу доказать, что занимаю достойное место в жизни. Но тогда мы практически не будем видеться. А я люблю тебя.

– Разве я сказал хоть слово о работе в университете? Хотя в радиусе двадцати миль есть четыре колледжа, каждый из которых с радостью взял бы тебя к себе.

– Ну, это еще не факт. А потом, я люблю мой дом.

– Стало быть, ты миришься со скукой. Ты миришься со скучным, бессмысленным существованием. Ты миришься…

– Знаешь, тебе не следует работать допоздна, – сказала миссис Натли тихо. – Потом тебе трудно заснуть. Может, выпьешь стакан теплого молока?

– Почему ты не даешь мне закончить мысль?

– Я хотела принести тебе молоко. Это всегда помогало тебе уснуть.

Она вылезла из постели, включила лампу на ночном столике, надела халат и направилась в кухню. Там она подогрела молоко. Из банки в шкафу она взяла пакетик снотворного и высыпала порошок в стакан. Затем налила туда горячего молока. Муж выпил молоко под ее любящим взглядом.

– В молоко ты добавляешь волшебство, – сказал мистер Натли. – Извини, я раздражаюсь оттого, что не могу уснуть.

– Да, конечно.

– Просто я думаю целый день о тебе и…

– Но я так люблю этот дом.

Она подождала, пока его дыхание станет ровным и тихим.

– Бедный ты мой, – сказала она со вздохом, выждала еще десять минут, а затем встала и надела одежду из грубой ткани, походные ботинки, рубашку и свитер, осторожно спустилась по лестнице и вышла из дома.

Она пересекла сад в направлении сарая. Луна светила так ярко, что ей не понадобился висящий на поясе фонарь. В сарае лежал рюкзак, полный образцов растений, которые она собрала и систематизировала за последние три недели. Она заботливо обкладывала каждое растеньице сырым мхом, чтобы сохранить его свежесть, его теплые краски. Не то чтобы ей мало платили за работу. Мистер Натли был абсолютно прав. Квалификация должна достойно оплачиваться, и у нее была старая сумочка, наполовину заполненная алмазами. Миссис Натли хранила ее в верхнем ящике столика. Работодатели сразу объяснили ей, что в их краях алмазов не меньше, чем придорожных камешков у нас, так что миссис Натли не чувствовала неудобства за чрезмерную оплату.

Она вскинула рюкзак на плечи, вышла из сарая и направилась через холм в прятавшуюся за ним долину, где вдали от глаз циничных скептиков удобно устроилась летающая тарелка. Миссис Натли шла уверенной походкой пятидесятилетней женщины, поддерживающей отличную форму. В этом ей помогала работа на открытом воздухе. Она шла и думала, как хорошо было бы, если бы мистер Натли мог проводить свое время на природе, а не в душном городском офисе.

Обоснование

Надо сказать, что акция проводилась с немалым размахом: в США передача велась по трем национальным радиоканалам, в Англии по каналам Би-би-си, в остальных странах – на волнах самых популярных радиостанций. Не осталось в стороне и телевидение.

Сообщение гласило следующее:

«Вы должны обосновать, почему население Земли не может быть уничтожено».

Подпись была столь же простой и лаконичной:

«Аз есмь Господь Бог ваш».

Сообщение передавалось один раз в день, в одиннадцать часов утра в Нью-Йорке, десять часов утра в Чикаго, семь часов утра в Гонолулу, два часа ночи в Токио, в полночь в Бангкоке и так далее по всему земному шару. Информация читалась на всех языках мира, голос диктора был глубоким и спокойным, а сигнал обладал такой силой, что перекрывал любую передачу, которая транслировалась в данный момент.

Первая реакция была легко предсказуемой. Русские набросились на Соединенные Штаты, утверждая, что поскольку США, по их сведениям, по уши погрязли во всевозможных грехах, то они вряд ли остановятся и перед диверсионным загрязнением радио– и телевизионного эфира. США обвиняли в этом китайцев, а китайцы – Ватикан. Арабы обвиняли евреев, а французы – Билли Грэма, англичане – русских, а Ватикан безмолвствовал, занятый целым комплексом секретных расследований.

Короче, первые две недели, прошедшие с момента появления таинственных объявлений, были почти целиком посвящены взаимным обвинениям. Государства, организации, органы, секты, группы – словом, любые объединения, имеющие доступ к энергии, обвиняли друг друга, пытались выявить источник сигнала. Постепенно обвинения потонули в теле-, радио– и газетных дебатах по данному вопросу. Источник вещания обнаружить так и не удалось. Публичные обсуждения в конце концов были обнародованы. Частные – нет, что придает еще большую историческую ценность приводимым ниже выдержкам.

КРЕМЛЬ.

Резнов: – Я не радиоинженер. Вот товарищ Гриновский – радиоинженер. На его месте я тотчас отправился бы в школу еще лет на десять. Это лучше, чем на десять лет загреметь в Сибирь.

Гриновский: – Похоже, товарищ Резнов лучше меня разбирается в научных проблемах.

Болов: – Наглость, товарищ Гриновский, не заменяет компетентности. Товарищ Резнов – марксист, что позволяет ему проникать в самую суть дела.

Гриновский: – Вы тоже марксист, товарищ Болов, да к тому же министр связи. Почему же вы еще не проникли в самую суть дела?

Резнов: – Кончайте пререкаться. В вашем распоряжении – все возможности советской науки, товарищ Гриновский. Это не просто помехи на радиолиниях, это покушение на основные принципы нашей философии.

Гриновский: – Мы уже использовали все возможности советской науки.

Резнов: – И к чему же вы пришли?

Гриновский: – Ни к чему. Мы не знаем, откуда исходит сигнал.

Резное: – Товарищ Болов, что вы можете предложить в свете заявления товарища Гриновского?

Болов: – Мы можем расстрелять товарища Гриновского, а можем пригласить зайти сюда митрополита. Он ожидает в приемной.

Резное: – Кто вызвал митрополита?

Гриновский (слегка улыбаясь): – Я.

БЕЛЫЙ ДОМ.

Президент: – Где Билли? Я же предупредил его, что мы начнем в два часа. Где же он?

Госсекретарь: – Я лично звонил ему. Пока мы можем выслушать профессора Фостера из Массачусетского технологического института.

Президент: – Я хочу, чтобы Билли слышал, что скажет профессор Фостер.

Профессор Фостер: – У меня очень короткое сообщение. Оно напечатано в нескольких экземплярах. Я могу отдать один Билли или прочесть еще раз.

Министр юстиции: – Уверяю вас, за всем этим скрывается Си-би-эс. ЦРУ согласно со мной.

Федеральный министр связи: – Си-би-эс не скрывается за этим. Думаю, нам следует выслушать профессора Фостера. Он работает на переднем крае науки.

Президент: – Где Билли, черт возьми?

Министр обороны: – Должны послушать профессора Фостера. Если у него короткое сообщение, он еще раз зачитает его Билли.

(Открывается дверь. Входит Билли.)

Билли: – Приветствую всех. Да благословит вас Бог.

Министр юстиции: – Вы уверены, что говорите от его лица?

Президент: – Профессор Фостер имеет сообщить нам кое-что. Всю прошедшую неделю он провел в совещаниях с моей специальной ученой комиссией. Зачитайте ваше сообщение, профессор.

Профессор Фостер: – Зачитываю. «Несмотря на все наши усилия, нам не удалось выявить источник сигнала».

Президент: – Это все?

Профессор Фостер: – Да, сэр. Это все.

Министр юстиции: – Черт возьми, сэр, уж вы-то должны знать, откуда исходит сигнал. Из космоса? С Земли? Это проделки русских?

Профессор Фостер: – Я придерживаюсь своего заявления.

Президент: – Итак, от нас требуют обоснования. Билли, мы можем дать обоснование?

Билли: – Я думаю об этом.

Президент: – Да или нет?

(Молчание.)

ИЕРУСАЛИМ.

Премьер-министр: – По предложению профессора Гольдберга я пригласил на это собрание раввина Коэна.

Министр иностранных дел: – Зачем? Чтобы еще больше усложнить эту мистификацию?

Премьер-министр: – Давайте выслушаем профессора Гольдберга.

Профессор Гольдберг: – Мы безуспешно работали над этой проблемой денно и нощно, затем связались с американцами. Они тоже не могут определить источник сигнала. Полагаю, нам следует выслушать раввина Коэна.

Премьер-министр: – Раввин, что делать неевреям – это их проблемы. У нас более личный интерес, поскольку, если поразмыслить, наш народ уже сталкивался однажды с подобной проблемой. Мы стоим перед необходимостью дать обоснование. Мы можем дать обоснование?

Раввин Коэн (печально): – Боюсь, что нет.

УАЙТХОЛЛ.

Начальник службы безопасности: – Я подключил четырех наших лучших сотрудников. Мы забрасываем их на север через афганскую границу.

Премьер-министр: – Что вы от них узнали?

Начальник службы безопасности: – Связь с ними потеряна.

Премьер-министр: – Думаю, вам следует связаться с архиепископом.

Начальник службы безопасности: – Этим займется один из моих лучших сотрудников.

(Многозначительное молчание.)

ВАТИКАН.

Первый кардинал: – Никак не могу поверить. После стольких лет усилий…

Второй кардинал: – Изнурительных усилий.

Первый кардинал: – И ни слова благодарности. Давайте обоснование, и все тут.

Второй кардинал: – Вы беседовали с юридическим отделом?

Первый кардинал: – О да… да, конечно. Он не превысил своих полномочий.

Приведенные выше выдержки являются всего лишь примером того, что происходило в высших правительственных кругах разных стран.

Ватикан и Израиль, вследствие исключительности своего прошлого, попытались выяснить, сколько времени дано на размышление, и им по меньшей мере четырежды дали возможность воспользоваться мощнейшим передатчиком «Голоса Америки», как на средних, так и на коротких волнах; но их неистовые обращения типа «Сколько нам осталось времени?» просто-напросто игнорировались. День за днем гулкий и могучий голос в один и тот же час, в одну и ту же минуту призывал людей Земли найти обоснование.

По прошествии третьей недели Россия, Китай и зависимые от них государства обнародовали совместное заявление, в котором назвали обращение безвкусной буржуазной выходкой, нацеленной на разрушение духовного единства миролюбивых стран; они признавали, что источник сигнала еще не обнаружен, но утверждали, что его выявление – вопрос короткого времени. Однако усилия Москвы заглушить голос оказались тщетными, и Китай в конце концов обвинил Москву в причастности к западному заговору, направленному на то, чтобы всучить восточной цивилизации свою примитивную антропоморфную концепцию библейского Бога.

Между тем реакция людей колебалась в широчайших пределах: от откровенного презрения и безразличия до гнева, бунта и паники. Президент Соединенных Штатов имел долгую и серьезную беседу со своим другом Билли. Нам известны только результаты этой беседы, и ее содержание мы реконструируем. Тем не менее, вполне можно предположить, не погрешив против истины, что она протекала приблизительно так:

– Я прочитал твой отчет, Билли. Он не слишком-то убедителен, – сказал президент.

– Да? Впрочем, я и сам его не очень высоко ставлю.

– Думаю, ты мог бы написать что-нибудь получше.

– Может быть, да. Может быть, нет. Я не люблю, когда мне приказывают давать обоснования. Я вообще не убежден, что такие требования конституционны.

– Они конституционны, – заверил его президент. – Я долго говорил об этом с председателем Федерального суда. Он уверяет, что это вполне соответствует конституции.

– Я говорю в широком смысле слова. Это нельзя понимать слишком узко.

– Человек ко всему привыкает, – признался президент. – Ты должен согласиться, что мы всегда выступали на стороне Бога.

– Вопрос в том, на нашей ли Бог.

– Ты разуверился, Билли?

– Мне кажется, он просто испытывает нашу веру.

– Он должен быть на нашей стороне, – упорствовал президент. – Об этом говорит даже само требование обоснования. Наша страна первой применила прием юридических обоснований. С их помощью мы положили конец подрывным забастовкам задолго до того, как остальной мир задумался о применении этого инструмента. А что касается нас самих – в какой еще стране мира гарантируется такая же свободная и изобильная жизнь, как в Америке?

– Думаю, сейчас эта тема не совсем уместна.

– Билли, я никогда раньше не видел тебя в таком состоянии. Похоже, ты самый самонадеянный человек на Земле. Ты хочешь, чтобы я отстранил тебя и передал дела министру юстиции? У него отличный штат юристов, и если они подумают вместе, то придут к заключению, которое покажется вполне убедительным суду присяжных.

– При чем тут суд присяжных. От нас требуют прямого обоснования. Это момент истины.

– У нас и раньше бывали моменты истины, и мы их благополучно переживали.

– Это совсем другое.

– Почему?

Билли посмотрел на президента, а президент – на Билли; наконец, не выдержав противостояния, президент кивнул головой.

– Положение безнадежно?

– Я кое-что придумал, – произнес Билли.

– Что именно? Я предоставлю в твое распоряжение все ресурсы страны.

– Если как следует разобраться, – сказал Билли, – то самое трудное – это найти обоснование. Одно дело – проповедовать на большом стадионе в Хьюстоне, но когда выступаешь, например, в ООН, то все твои аргументы не выдерживают никакой критики.

– Не выдерживают, черт возьми.

– Ну, с Англией и Гватемалой – еще куда ни шло, но где то подавляющее большинство, которое мы имели десять лет назад?

– Мы ничуть не хуже любой другой страны и уж гораздо лучше красных.

– В этом вся сложность.

– Ты сказал, что что-то придумал.

– Да. Давай воспользуемся большим компьютером в Хьюстоне. Начнем программировать его. Мы заложим в него все – хорошее и плохое… используем лучших программистов и будем вводить в него все факты, скажем, в течение целой недели или десяти дней.

– Мы не знаем, сколько времени осталось в нашем распоряжении.

– Нам придется надеяться на то, что Он знает, какие действия мы предпринимаем, и подождет, пока мы не закончим работу над обоснованием.

– Разве это не преднамеренный риск?

– Я бы сказал, что это в большей степени научная догадка. Боже мой, он ведь располагает всем временем в мире. Это он придумал его.

– Тогда почему бы нам не подключить к этому делу Ай-би-эм? Они соединят все свои компьютеры, и наши проблемы покажутся детской забавой.

– Правительству придется оплатить все расходы. Я не уверен, что Ай-би-эм смотрит на происходящее нашими глазами.

Идея с Ай-би-эм была реализована. Фирме разрешили использовать не только свои собственные вычислительные центры, но и те, что принадлежали министерству обороны. Прошло не более двух недель, и ученые приступили к программированию.

Денно и нощно информация вводилась в гигантский компьютерный комплекс. Этим занимались более трехсот лучших специалистов-программистов. Ровно через тридцать три дня работа была завершена. В компьютерный комплекс была заложена вся доступная информация, касающаяся роли человечества на планете Земля.

Пробило три часа утра. На центральном пульте управления поджидали результатов страдающий бессонницей президент, весь кабинет министров, около двух дюжин местных светил, а также представители иностранных государств.

Весь мир замер.

– Ну, что там, Билли? – спросил президент.

– Мы заложили в машину проблему и исходные данные. Теперь ждем ответа. – Он повернулся к главному инженеру Ай-би-эм. – Ваша очередь.

Главный инженер кивнул и решительно нажал на кнопку. Колоссальный вычислительный комплекс ожил, загудел, замерцал огоньками. Ему потребовалась целая минута, чтобы переварить введенную информацию, и еще десять секунд – чтобы отпечатать ответ на ленту.

Все замерли на своих местах.

Президент посмотрел на Билли.

– Давайте, – подбодрил его тот.

– Вам действовать, – сказал Билли.

Президент медленно подошел к машине, оторвал ленту. Прочитав написанное, он повернулся к Билли и молча передал ему ленту.

На ленте было напечатано «ГАРВИ ТИТТЕРСОН».

– Гарви Титтерсон, – произнес Билли.

Подошел министр юстиции и взял из рук Билли ленту.

– Гарви Титтерсон, – повторил он.

– Гарви Титтерсон, – сказал президент. – Миллион долларов вложено в крупнейший компьютерный проект – и что же мы имеем?

– Гарви Титтерсон, – сказал госсекретарь.

– Кто такой этот Гарви Титтерсон? – поинтересовался британский посол.

Кто же он, в самом деле? Два часа спустя президент Соединенных Штатов и его друг Билли сидели в Белом доме, глядя на бульдожье лицо директора ФБР.

– Гарви Титтерсон, – сказал президент. – Мы хотим, чтобы вы нашли его.

– Кто это? – спросил стареющий директор ФБР.

– Если бы мы знали, кто это, мы не обратились бы к вам, – объяснил президент медленно и почтительно. Он всегда был почтителен в разговоре с директором ФБР. – Мы просто хотим узнать, где он находится. Желательно, чтобы его не беспокоили и не тревожили никоим образом; строго говоря, мы бы предпочли, чтобы он остался в полном неведении насчет специального наблюдения. Мы просто хотим выяснить, кто он и где он находится.

– А в телефонную книгу вы не заглядывали?

– Мы связывались с телефонной компанией, – ответил президент. – Вы должны понять, что, зная, до какой степени ваше ведомство загружено работой, мы сочли, что телефонная компания может облегчить нашу задачу. Однако у Гарви Титтерсона нет телефона.

– Может быть, номер просто не внесен в справочник?

– Нет. Телефонная компания оказала нам огромную помощь. У него вообще нет телефона.

– Я сообщу вам о результатах, господин президент, – заверил директор ФБР. – Я задействую двести лучших агентов.

– Постарайтесь не терять времени.

– Хорошо, сэр.

Следует отдать должное ФБР и проницательности его директора. Через три дня на стол президента лег доклад. Папка была помечена грифом «Конфиденциально, совершенно секретно, для служебного пользования и лично Президенту Соединенных Штатов».

Президент пригласил Билли в кабинет.

– Билли, – мрачно сказал он, – это твоя епархия. Я имел дело с Россией и красным Китаем, но в этой области дипломатии принимать решение должен ты. Мы прочтем доклад вместе.

Он открыл папку и увидел:

«Специальный секретный доклад о Гарви Титтерсоне, 22 лет, сыне Фрэнка Титтерсона и Мэри Титтерсон (Бентли). Родился в Плейнфилде, шт. Нью-Джерси. Закончил среднюю школу в Плейнфилде и Калифорнийский университет в Беркли. Специальность – философия.

Дважды арестовывался за хранение марихуаны. В первый раз исполнение приговора отсрочено. Во второй раз осужден на тюремное заключение сроком 30 суток. В настоящее время проживает по адресу: 921, 8-я Ист-стрит, Нью-Йорк. Род занятий неизвестен».

– Так вот он какой, Гарви Титтерсон, – сказал президент. – Странно он ведет себя.

– Я бы не стал винить его, – сказал Билли. – На нашем горизонте Гарви появился благодаря компьютерам.

– Предлагаю тебе взять это дело в свои руки, – сказал президент. – Я дам тебе исключительные полномочия. Если потребуется, в твоем распоряжении будут ВВС, а также мой личный вертолет. Это твоя миссия, и не стоит лишний раз напоминать, что на карту поставлено слишком многое.

– Сделаю все, что в моих силах, – пообещал Билли.

Через два часа черный правительственный лимузин остановился у дома номер 921 по 8-й Ист-стрит – старого многоквартирного здания без горячего водоснабжения. Из машины вылез Билли, поднялся на четвертый этаж и постучал в дверь.

– Входи, брат, – раздался голос.

Билли открыл дверь и вошел в комнату, в которой находились стол, стул, односпальная кровать и коврик. На коврике, скрестив ноги, сидел молодой человек в очень старых протертых джинсах и футболке. Рыжеватые усы и борода, золотистые волосы, падавшие на плечи, ярко-голубые глаза делали его похожим на духовного наставника Билли.

Билли пристально посмотрел на молодого человека, который ответил ему тем же, и любезно произнес:

– Ты явно не легавый и не домовладелец, поэтому ты, наверное, ошибся дверью.

– Вы Гарви Титтерсон?

– Точно. По крайней мере, порой мне кажется, что я – это он. Установление личности – непростое дело.

Билли назвал себя, и молодой человек понимающе осклабился:

– Ты не отстаешь от моды, приятель.

– Позвольте мне перейти к делу, – сказал Билли, – нельзя терять ни минуты. Я пришел к вам, пытаясь разрешить основную дилемму.

– По поводу войны во Вьетнаме?

– Нет, я имею в виду обоснование, которое мы должны дать.

– Ты сбиваешь меня с толку, приятель. Какое еще обоснование?

– Разве вы не читаете газет? – изумился Билли.

– Никогда.

– Но уж наверняка слушаете радио… смотрите телевизор.

– У меня нет ни того, ни другого.

– Общаетесь с людьми на работе. Об этом повсюду говорят.

– Я не работаю.

– Так чем же вы занимаетесь?

– Ты слишком прямолинеен, дружище, – заметил Гарви Титтерсон. – Я покуриваю травку и медитирую.

– А на какие средства вы живете?

– Состоятельные родители. Они терпят меня.

– Но вся эта заваруха тянется уже несколько недель. Вы не могли об этом не слышать. Вы, наверно, были в отъезде.

– Да, я совершал длительное медитативное путешествие.

– Так вы сектант? – проявил эрудицию Билли, подпустив в голос нотку уважения.

– Нет, не думаю. У меня свой путь.

– Тогда позвольте ввести вас в курс дела. Несколько недель назад в одно и то же время по всем информационным каналам мира стал звучать голос, вещающий: «Вы должны обосновать, почему население Земли не может быть уничтожено. Аз есмь Господь Бог ваш». Вот что он говорил.

– Круто, – сказал Гарви, – просто круто.

– Так повторяется каждый день. Тот же самый голос, те же самые слова.

– Круто.

– Можете представить себе результаты, – сказал Билли.

– Должно быть, паника.

– Китай, Россия – по всему миру.

– Трудно представить, – согласился Гарви.

– Мы с президентом – друзья…

– Да?

– Я убедил его, что ответ найти будет непросто. В подобных вопросах он полагается на меня. Это большая честь, но в данном случае задача оказалась непосильной.

– Это точно, – снова согласился Гарви.

– И вот я выдвинул идею. Мы собрали крупнейший в мире компьютер и ввели в него всю имеющуюся информацию. Всю. А вместо решения он выдал нам ваше имя.

– Брось! Ты меня разыгрываешь.

– Даю честное слово, Гарви.

– Потрясающе.

– Теперь вы понимаете, что вы значите для нас, Гарви. Вы наша последняя надежда. Вы можете дать обоснование?

– Трудно… очень трудно.

– Может, вам нужно время?

– Вы сами просто не хотите думать об этом, – сказал Гарви.

Билли промолчал.

Гарви Титтерсон надолго закрыл глаза, потом взглянул на Билли и сказал просто:

– Мы те, кто мы есть.

– Что?

– Мы те, кто мы есть.

– Как это?

– Ты должен знать это, дружище. Подумай. «И сказал Бог Моисею: „Я тот, кто я есть“».

Билли посмотрел на часы. Было без трех минут одиннадцать.

Быстро поблагодарив, он выскочил из комнаты, бросился вниз по лестнице и вскочил в большой черный лимузин.

– Включай радио! – закричал он шоферу. – Настраивай на восемьсот восемьдесят килогерц!

Шофер нервно завертел ручки.

– Восемьсот восемьдесят… что ты мешкаешь?

– Говорит Колумбийская радиовещательная компания, – раздался голос диктора. – Радио Си-би-эс, Нью-Йорк. Как и все последнее время, мы освобождаем эфир для специального сообщения.

Потом наступила тишина. Тишина. Минуты шли одна за другой. Тишина. Неуверенно зазвучал голос диктора:

– Очевидно, сегодня нас не будут перебивать…

На четвертом этаже старого дома Гарви Титтерсон свернул цигарку и затянулся.

– Псих, – беззлобно произнес он.