Текст книги "Кофейня - любовь, с привкусом кофе"

Автор книги: Горовая Ольга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Глава 6

До больницы они добрались быстро. За сорок минут.

Хотя, когда Лена наблюдала, как именно Леша пытался одеть ребенка, ни за что бы ни поверила, что эти двое и до вечера управятся. Но на ее попытку встать со стула и помочь, шикнули оба, даже ее карапуз. Алексей еще и строго посмотрел, кивком головы указывая на руку, которую Лена все еще зажимала полотенцем. Ткань над раной, уже почти полностью, пропиталась кровью.

Лена обиженно фыркнула и обиженно пробурчала, что прекрасна управлялась сама все это время. Но Алексей так посмотрел на нее после этого замечания, что слова в горле застряли. В его глазах было слишком много всего – боли, вины, раскаяния. Он сжал челюсти с такой силой, что скулы обострились еще больше, и настолько же тихо, как и она сама, ответил:

– Хорошо, заслуженно. Но сейчас я здесь, и ты же можешь позволить мне о вас позаботиться? – Леша отвернулся, не дожидаясь ответа, и снова попытался расправить перекрутившиеся лямки комбинезона сына, который внимательно прислушивался к их беседе, пытаясь подсобить отцу.

Она многое могла бы ответить.

Могла бы сказать, что уже поздно для возвращения, что они не нуждаются в его помощи. Могла просто выгнать, только послушался бы Леша? Ушел бы? Лена не была в этом уверена.

Да и не в этом, даже, было дело – ей было хорошо от того, что Алексей рядом. Да больно, да горько, но так… щемяще-сладко, просто от того, что она смотрела на его затылок, пока Леша обувал сына…

И как бы ужасно, и в корне неверно, не звучало бы подобное признание, от себя Лена такого скрывать не собиралась.

В конце концов, без его помощи, сейчас, им, в самом деле, пришлось бы сложно. Так стоило ли сопротивляться?

Решив, что вполне может позволить себе принять его помощь, как и помощь любого постороннего человека, Лена со вздохом поднялась и попыталась снять свое пальто с вешалки. Но Алексей предупредил ее попытку. Он поймал ее ладошку своей большой рукой, и крепко, осторожно удерживая, второй рукой сам снял пальто.

Помог Лене одеться, набрасывая одежду ей на плечи, поверх все той же футболки. И нежно, легко, словно бы случайно, погладил ладонью ее затылок, будто подбадривал.

Это было слишком приятно.

Неправильно.

Но Лена ничего не сказала, и даже, совершенно непроизвольно, подалась назад, сильнее прижимаясь к его пальцам.

Кое-как собравшись, они наконец-то добрались до его машины, и вот тут, наблюдая за Лешей из-под полуопущенных век, она впервые задумалась над тем, что будет, если он, в самом деле, вернется…?

Однако ей было так страшно теперь хоть в чем-то довериться, так боязно оступиться еще раз, поверив в мираж, что Лена приказала себе забыть о подобных глупостях.

Отвернувшись к окну, она молча смотрела на снег, который укрывал все улицы плотным покрывалом, и очень старалась отрешиться от понимания того, кто именно был рядом. Пробовала не замечать, что дыхание срывалось и ее бросало в жар, каждый раз, как Леша задевал ее бедро при переключении передач.

Это от продолжающегося кровотечения, убеждала Лена саму себя, и сама же себе не верила…

Игорь ждал их в приемном отделении.

Стоило внедорожнику Алексея затормозить у входа, как ее врач и личный ангел-хранитель по совместительству, уже был в дверях. Первым к нему добрался Лешка, которому Алексей открыл двери перед тем, как обойти машину и помочь Лене выйти.

– Клестный!!! – с громким криком, всполохнувшим трех ворон, сидевших на голых ветках тополя у самого здания больницы, ребенок помчался к Игорю. – Мой папа велнулся!!!

Тот подхватил Лешку на руки и, улыбнувшись крестнику, едва ли не впился взглядом в Алексея, но продолжил, как не в чем ни бывало, кивать и что-то отвечать мальчугану.

Лена чувствовала себя неловко.

Она, опираясь на руку Леши из-за легкого головокружения, шла к Игорю Валентиновичу, и не знала, как это все объяснить человеку, который за последние три года, практически заменил ей отца. Ведь она ему и про аварию еще не успела рассказать, а тут такая новость…

Но тот ни о чем не спрашивал.

На какое-то мгновение они все замерли в тишине, и Лена даже не дышала, наблюдая за тем, как двое мужчин смотрят друг на друга. Оценивают один другого.

Леша не мог не узнать этого врача. Но Лена никак не могла понять, что он думает обо всем происходящем. И хоть и не об этом должна была бы волноваться, а ничего не могла поделать – переживала.

Никто из них не представился и не протянул руку для приветствия. Казалось, что оба не могли определиться с тем, как стоит отнестись к наличию второго мужчины.

Наконец, так и не проронив ни слова, но скептично скривив губы, Игорь опустил Лешку на землю, и подтолкнув того к Алексею, переключил все свое внимание на нее. Он протянул к ней руку, и Лена послушно шагнула вперед, отпуская локоть Леши.

– Доигралась, солнце? – Игорь нахмурился, но она видела в его карих глазах тревогу. Он очень переживал за нее. Все эти три года знакомства. Считал себя виноватым в том, что все так вышло. – Я же говорил, что пора ложиться в стационар, пора, – отчитывая ее, он, тем не менее, не терял время. И уже разматывал полотенце, пережимая ей руку выше раны.

Игорь чуть расслабился, осмотрев порез.

– Прости, я… не думала, что дотяну до обострения, – Лена виновато улыбнулась и вздохнула свободней, видя, как разглаживаются морщинки в углах рта Игоря. Похоже, все не очень страшно.

– Не думала она! – перекривил ее Игорь Валентинович, тихо хмыкнув. – Кто у нас врач? О здоровье думаю я, а ты – слушаешься. Пошли, – он обхватил ее за плечи, и повел в двери приемного покоя, – будем анализы делать.

Лена послушно пошла за ним, краем глаза видя, как Леша сыном на руках, заходят в двери за ними.

Алексей сидел в полутемном больничном коридоре, у выкрашенной в бледно-голубую краску стены, на каком-то хлипком и шатком стуле, держа на руках Лешку.

Ребенок был полностью поглощен телефоном, который Леша ему доверил "подержать". И хоть было совершенно не ясно, что именно трехлетний карапуз мог разобрать в достаточно сложном коммуникаторе, Алексей решил не мешать ему. Он воспользовался этим временем, чтобы подумать.

То, что происходило – было чем-то ненормальным.

Непонятным.

Лена ничем серьезным никогда не болела. У нее не было хронических заболеваний. Да она даже простуды не "подхватывала" ни разу за то время, что они жили вместе.

Зато, Леша точно помнил, что она часто бывала неосторожной и пару раз резалась. На ее левом запястье даже был шрам. Однажды она поранилась достаточно глубоко. Им тогда пришлось ехать в травмпункт, чтобы Лене наложили швы. И никогда с этим не было проблем. Не было такого ее страха. И столько крови – не было.

Что же здесь произошло за то время, пока Алексей отсутствовал?

Он уткнулся подбородком в макушку сына, елозящего пальчиками по сенсорному экрану телефона, и уперся взглядом в дверь палаты, куда завели Лену. Судя по всему тому, что Алексей успел услышать, ее, как минимум на сегодняшнюю ночь, оставят в больнице.

Этот факт не добавлял ни грамма спокойствия, черт побери!

Леша не знал, что именно там сейчас делали с Леной в этой треклятой палате, но отдал бы все те деньги, что зарабатывал неясно для кого в Чехии, лишь бы ему сказали, что с ней все в порядке.

Ужас, который он увидел в карих глазах при первых каплях крови, выступивших на ее ладони – навсегда, наверное, врежется ему в память.

Алексей никогда не видел такого страха в глазах любимой. И он не имел ни малейшего представления о том, чего она боится. Что ему надо сделать, чтобы этого ужаса не было? Леша в тот момент был готов на все, лишь бы Лена хоть немного успокоилась.

Даже тот разговор, который он мимовольно прослушал, не затронул его. Алексей слишком сильно опасался за любимую.

Она звонила этому Игорю. Но он придушил в себе ревность, вспыхнувшую от того, что какой-то мужчина разговаривал с ней так нежно, от того, что она обратилась за помощью к этому "другому".

Глупо было надеяться, даже зная, что Лена так и не вышла замуж, будто все эти три года она не строила отношений с мужчинами. Это было просто нереально, тем боле, что она-то думала, будто Алексей бросил ее.

И не ему было упрекать Лену.

А когда они приехали в больницу и этот врач вышел…

Он узнал его.

Сложно не узнать того, кого три года ненавидишь всеми фибрами своей души, считая, что он забрал у тебя все, что составляло твое счастье, что являлось смыслом жизни.

Соперника.

Но этот мужчина оказался не совсем таким, каким Алексей его себе представлял.

Игорь был старше его самого лет на двенадцать. По виду, Леша дал бы ему лет сорок-сорок два. Значит, у них с Леной – разница лет в пятнадцать.

Много.

Но не настолько, чтобы исключить вероятность романа.

Только Алексей мог поклясться, что между ними не было романа. Ни сейчас, ни вообще, хоть когда-то. Он не сумел бы четко сформулировать причину своей уверенности, но что-то в отношениях этих двоих, не наводило ни на единую мысль о романтической связи.

Хотя какая-то связь между ними, все же, была.

Врач обращался с Леной нежно, да. Бережно. При этом, не стесняясь и ругать. А она виновато улыбалась и извинялась, признавая свою неправоту. Спокойно и уверенно держалась за руку это врача. И ее пальцы не дрожали. А сам Игорь смотрел на нее и поддержал Лену так…, так… Словно бы Лена была немного несмышленым ребенком, которого стоило оберегать…

Так, как и сам Алексей, держал сейчас сына, пожалуй.

Серьезно, после всего увиденного, Леша поспорил бы на то, что только идиот мог решить, будто эти двое – любовники.

И он оказался таким идиотом.

Понимание того, как он ошибался все это время, как несправедлив был в тот день, обвиняя любимую, основываясь на словах и фото своего никчемного брата – больно резало внутри. Алексею хотелось бы сказать ей это. Покаяться. Признаться, что он понял.

Вероятно, этого хотела его совесть. Чтобы получить прощение. Чтобы малодушно успокоиться, затушить то, что разливалось пекущей кислотой внутри.

Но сейчас его внутренние покой и комфорт не являлись главными. И его раскаяние, чувство вины и самобичевание, не играло никакой роли. Он задвинул все свои потребности и переживания на задний план.

Лишь бы с Леной все было в порядке.

Все так же, не отрываясь, Алексей следил за закрытой дверью, из-за которой доносились неясные звуки.

– Тут нет игрл, – Лешка дернул его за пальто, отвлекая, заставляя посмотреть вниз. Мальчуган казался расстроенным таким фактом. Даже разочарован.

Несмотря на все происходящее, Леша не смог не улыбнуться. Он даже не представлял, что общение с маленьким ребенком может быть настолько интересным и забавным.

И дело было не в словах. Лешка не умел еще говорить ясно, и мало общался словами. Но его мимика, жесты, рожицы, которые он корчил, стараясь подражать взрослым – каждая черточка характера этого ребенка, которого он узнал совсем недавно – вызвало в Алексее умиление и восхищение.

О, он готов был признать, что львиную долю в этом восторге – составляло осознание того факта, что это его сын.

Его и Лены.

Каждый раз, глядя в его голубые глаза, он видел, как причудливо переплелись в ребенке их черты. Так тесно, что невозможно было разобрать, на кого же мальчик был похож больше. Потому что во всем, в каждой черточки лица – проглядывали они оба.

Лешка, словно бы стал мостиком между ними, тем, во что оба вложили часть себя, но при этом, он был и уникальным, похожим только на себя.

Глядя на своего сына, Алексей испытывал неоправданную, но все же надежду – у них с Леной был сын. Может быть, это хоть как-то поможет? Заставит ее хоть подумать над тем, чтобы попробовать еще раз ему поверить?

– Пап, – мальчик положил теплую ладошку ему на щеку, вырывая Лешу из мыслей. – Ты, сто, спишь?

– Нет, – Алексей усмехнулся, – игры, говоришь? Я как-то об этом не думал. А ты что, умеешь играть? – недоверчиво спросил он, глядя, как сын продолжает тыкать по экрану пальцем.

– Умею, – с явной гордостью, которой просто лучилась широкая улыбка, ответил мальчуган, и кивнул, в подтверждение своих слов. – Я во все иглы на мамином телефоне иглал.

Леша улыбнулся еще шире. Он сомневался, что малыш, в самом деле, "умел" играть, скорее, просто нажимал клавиши до какого-то результата. Но ему совершенно не хотелось разочаровывать или расстраивать Лешку.

– Хорошо, я как-нибудь решу этот вопрос, – кивнул он, взъерошив мягкие темные волосы. – Будут тебе игры, – пообещал он, и ощутил тепло от радостного и довольного вида своего сына. – Вот только узнаем, что там с мамой.

Малыш погрустнел.

– Навелное, ее опять оставят тут, клестный часто ее тут оставляет, а меня тетя Надя забилает, когда маме плохо, – от былой радости не осталось и следа, Лешик позабыл про телефон, который до этого занимал все его внимание, и уткнулся Алексею в грудь, громко сопя носом.

– А ей часто бывает плохо? – осторожно, стараясь не испугать ребенка, уточнил Леша, крепче обнимая погрустневшего сына. Он совершенно не понимал, что же не так с Лениным здоровьем.

– Нет, но я без нее скучаю,– тихо признался ребенок, теребя пальцем шерстяные петли свитера. – Только ты ей не говоли, она плачет, когда я ластлоенный.

– Хорошо. Не скажу, – пообещал Алексей, ощущая, как все внутри стягивается в узел от нового приступа вины.

Господи! О них совершенно некому было все это время заботиться. Эти двое – его семья, так нуждались в опоре. А он…

– Пап, – Лешка настойчиво дернул его за рукав, с непонятным оживлением начиная ерзать на коленях. – Ты же навсегда велнулся?

– …Да, – не совсем понимая, что именно Лешка хочет услышать, согласился он.

– Значит, мне не надо ехать к тете Нади, – с восторгом резюмировал ребенок. – Я зе теперь не останусь сам. У меня есть ты!

Алексей растерялся.

Нет. Он не был против. Господи! Да он был бы только рад, если бы Лешку с ним оставили. Только…, согласиться ли Лена на такое?

В этот момент, прерывая его раздумья, дверь палаты наконец-то открылась и в коридор вышел Игорь.

Алексей встал, так и держа Лешку на руках, и хмуро посмотрел на врача. Тот ответил ему не менее тяжелым взглядом, но переведя глаза на ребенка – улыбнулся.

– Лешик, беги к маме, развесели ее, а то – она загрустила оттого, что я ее таблетками лечил. Они горькие, – Алексей молча наблюдал, как тот подмигнул крестнику.

Лешка завозился на его руках, и он без всяких возражений поставил сына на пол.

– Я ей конфету дам, можно? – ребенок высоко запрокинул голову, глядя на врача.– Она сладкая-сладкая, и маме веселее будет, – он полез в карман и вытащил оттуда несколько леденцов, завернутых в яркие фантики.

Алексей невольно усмехнулся. Если бы все, в самом деле, можно было решить так просто…

Улыбнулся и врач.

– Конечно, можно, – он потрепал мальчугана по голове, и подтолкнул к приоткрытой двери. – Беги, лечи маму, а я пока с твоим… отцом поговорю, – взгляд Игоря снова уперся в Алексея.

Он спокойно встретил его. Им действительно надо было поговорить. Давно. Еще три года назад.

Лешик послушно зашел в палату, и до Алексея донесся тихий голос Лены.

Невольно, его пальцы сжались в кулаки, от желания увидеть ее. Просто заглянуть и удостовериться, что с ней все хорошо. Глаза Леши, в обход его воли, метнулись к щели между стеной и дверью в палату.

– С ней все в порядке, – словно поняв, о чем думает Леша, недовольно проговорил врач. – Теперь, по крайней мере. Хотя, она опять дотянула до последнего. Совершенно не слушается, – он скривился, словно бы и не с ним разговаривая, а просто озвучивая собственные мысли.

– Что с ней?

Алексей не удержался, задал вопрос, который не давал покоя, мучил его все эти полтора часа, пока он с сыном сидел в коридоре.

Игорь промолчал, внимательно его рассматривая, словно пытался что-то понять.

– Пошли в мой кабинет, – наконец, хмуро произнес он, отворачиваясь, и направился к выходу из отделения. – Нам давно надо поговорить.

Без дальнейших вопросов Алексей пошел за ним. Хоть и не удержался, на одну короткую секунду замер у двери, слушая, как Лена что-то тихо говорит их сыну. И быстро пошел вслед врачу. Он понимал, что, судя по всему, не знает еще очень много о происходящем тут. И Леше был нужен тот, кто расскажет, даже, если этот человек не в восторге от такой перспективы. А то, что врач без энтузиазма относился к его новому появлению в жизни Лены – было видно и без лупы.

Алексея это не беспокоило. Не так, как все остальное.

Глава 7

Стоило ему, вслед за врачом, переступить порог небольшого кабинета на этом же этаже и закрыть двери, как Игорь обернулся и вперился в Алексея тяжелым взглядом.

– Ты зачем объявился? – без лишних вступлений хмуро поинтересовался врач, и сел в потертое кресло, стоящее сбоку от стола.

– За Леной, – таким же тоном ответил Леша, без приглашения садясь на свободный стул.

Ему давно хотелось закурить, но сигареты и зажигалка остались в кармане пальто, которое он, вместе с одеждой Лешика сдал в гардероб на первом этаже. Потому, пришлось ограничиться тем, что Алексей крепко сжал пальцы.

– Нормально, – Игорь хмыкнул и начал барабанить по полированной поверхности стола пальцами. – А ты не поздно спохватился, а, парень? – он чуть дернул головой, словно поражаясь его наглости. – Где ты был три года назад, когда она в стационаре лежала четыре месяца? Где был потом, когда я ее с того света вытягивал? Какого черта ты сейчас приперся и опять ее доводишь? Думаешь, Лена мало натерпелась?

– Я не знал, что она беременна и в больнице. Собирался вернуться через месяц, чтобы разобраться, помириться, – суставы на сжатых кулаках побелели от силы, с которой он вдавил ногти в ладонь.

Алексей ощутил, как у него похолодело на сердце. Ему не понравилось упоминание о смерти. Да что же тут было?!

– Так уж и не знал? – Игорь хмыкнул, и откинулся на спинку, оставляя в покое стол. Кресло скрипнуло от этого движения, и противный звук громко прозвучал в напряженной тишине, повисшей в кабинете. – Разве она тебе не сказала, когда уходила, что беременна?

Говорила.

Леша сжал челюсти так, что заломило зубы.

Что он мог тут сказать? Та фотография и подозрения, навеянные россказнями брата, теперь не казались ему достойными хоть какого-то упоминания. Он ощущал себя гадом.

И, наверное, в чем-то, этот врач был прав, глядя на него именно с этим определением в глазах.

Как можно назвать мужчину, который уехал, оставив любимую женщину с ребенком? Один на один с проблемами, ответственностью и таким ворохом нерешенных вопросов. С обидой. А ведь она, в самом деле, ему сказала, пусть и в такой момент…

И почему? Потому что самому было обидно? Настолько, что и разобраться не хватило ни ума, ни выдержки?

Алексей не сдержался – резко встал и подошел к окну, пересекая небольшой кабинет за пару шагов. Он не видел светлой краски на стенах, не разбирал, что нарисовано на картинах, висящих над столом, за которым сидел Игорь. Просто уставился в стекло, в который раз за этот день, вспоминая тот вечер, когда они поссорились, и еще один, когда звонил из Чехии Витьке. И десятки других вечеров, каждый из которых был гвоздем в его кресте, неимоверной тяжестью лежащим на плечах.

– Мне сказали, что она вышла замуж, – глухо проговорил он, так и не отводя глаз от окна. – За вас. И что беременности не было.

– Угу, это она мне уже сказала, пока я в нее лекарства заталкивал, – хмуро буркнул Игорь. Алексею казалось, что он физически ощущал взгляд этого врача. – Почему ты поверил? Почему с ней не поговорил тогда? Неужели такое – не было поводом? – опять насмешливо, осуждающе произнес Игорь.

Это разозлило Алексея. Слишком много произошло всего за последние сутки. Слишком много накопилось за последние три года у него внутри.

Резко развернувшись, он смерил этого мужчину ответным яростным взглядом.

– Слушайте, я признаю, что совершил чертову уйму ошибок, но может, просто скажете, что с ней, а не будете вместо этого пытаться меня вычитывать?! – он все еще сжимал кулаки, опираясь ими на холодный подоконник с огромной силой, продавливая кожу незаметными бугорками краски на бетоне. – С нравоучениями себе – я и сам справлюсь.

– Ну, уж нет, парень, – Игорь встал, чтобы быть с ним вровень, и оперся на стол. Его лицо осталось невозмутимым, а вот глаза стали такими же злыми, каким, наверное, казались в тот момент и глаза Алексея. – Ты будешь меня слушать, черт возьми! – Игорь ударил раскрытой ладонью по столу. – Это я ходил к тебе, чтобы объяснить, как все было, когда Лена лежала в реанимации, едва не потеряв твоегоребенка. И я был тем, кто вливал в нее успокаивающее, когда она не могла перестать плакать, узнав от меня, что ты уехал в Чехию, не сказав ей ни слова, – мужчина резко выдохнул, в свою очередь, сжимая кулаки. – Да, возможно она сглупила, когда не говорила тебе сразу, боялась. Но она же не хотела тебя отягощать, идиот чертов! – врач опять ударил рукой по столу. – Хотела быть уверенной, что ее ненаглядному Леше не придется сложнее из-за этой беременности!

Алексей смотрел на этого мужчину, который отвернулся от него, упершись в спинку кресла обоими ладонями, и чувствовал себя так, словно прилетел с другой планеты.

Они не понимал ни одного слова. Вся речь Игоря была просто лишена для него смысла. Однако, и несмотря на это, Леша чувствовал, что за злостью, за экспрессией этого мужчины стояло что-то тяжелое. То, что слишком много задевало в душе.

Ему стало страшно.

Алексей был простым человеком, не всезнающим героем с супер возможностями, и ему не нравилось чувствовать свою вину. Не приносило никакого удовольствие ядовитое, разъедающее ощущение самобичевания внутри.

Но он его заслужил. И не собирался отворачиваться и уходить от ответственности за все свои прошлые глупости.

Потому, глубоко вздохнув, Алексей умерил свою злость, на которую, в общем-то, не имел никакого права, и откинулся назад, утыкаясь затылком в холодное стекло окна.

– Пожалуйста, хоть вы, можете объяснить мне все по-человечески? – обратился он к Игорю. – Что здесь случилось? Почему она сразу не сказала мне, что беременна? И кто вы такой для нее, черт вас возьми?!

Эта просьба, очевидно, оказалась для врача неожиданной. Игорь повернул голову и с явным удивлением посмотрел на Алексея. А потом на его губах появилась улыбка. Кривая, немного грустная, но все же – улыбка.

– Знаешь, парень, ирония в том, что я был никем, и в то же время, каким-то дурацким образом, оказался виноват во всех ваших проблемах, – Игорь хмыкнул. – Лена так не думает. Все время говорит, что это она сама виновата. Но я не уверен, – он потер лоб и сел в свое кресло.

Поставив локти на стол, он уперся подбородком в сложенные пальцы. Так, что Леше стал хорошо виден резкий профиль этого доктора. Он не решился его перебивать, подумав, что вопросы задаст и после. Сейчас, Алексей просто хотел услышать ту часть своей собственной жизни, о которой столько лет даже не подозревал.

– Я десятки раз проклинал себя, что разрешил Лене сохранить эту беременность, – Игорь не повернулся к нему, так и остался сидеть боком к Алексею, начав свой рассказ. – Все коллеги были в шоке. Я – гематолог, если ты еще не понял, занимаюсь болезнями крови. Возможно, тебе не ясно, какое отношение я имею к беременным, но бывает и так, что мы решаем, оставлять или нет беременной женщине будущего ребенка. Лене все запретили рожать. Она говорила, что с первого же анализа крови, сделанного ей участковым гинекологом, когда она пришла, только подозревая о возможной беременности – каждый считал своим долгом ей сказать, что ей не выносить плод, – Игорь стиснул пальцы и уткнулся в них лбом.

А Леша…, он просто не дышал. Вслушивался в каждое слово, которое тихо говорил этот врач, и боялся пошевелиться, чувствуя, как ледяной, противный, липкий страх лезет по позвоночнику.

– У нее было тридцать тысяч тромбоцитов в анализе, при норме – триста тысяч. Это клетки, которые отвечают за остановку кровотечения при любой травме или порезах, – не прерываясь, будто ему часто приходилось так делать, пояснил Игорь. – Опасная цифра. Срок – маленький. Все были за то, чтобы подлечить ее немного, хоть чуток поднять уровень – и сделать аборт. Хоть были и минусы в этом. Но все же – надеялись, что пройдет хорошо. Такое бывает, когда у совершенно здоровой женщины развивается подобная реакция на плод. Как аллергия. И при другой беременности – подобного могло и не произойти. Я был последним, к кому ее прислали для подтверждения, – Игорь замолчал, прижав костяшки кулаков к губам. – Потом, сидя у ее кровати в реанимации по ночам, я десятки раз задумывался над тем, на кой черт взял такое на свою голову?! Зачем добавил и себе и ей столько горя, проблем?! Надо было отговорить Лену. Но видел бы ты ее. Она пришла, почти девочка, худая, измученная, бледная, как смерть. И испуганная. Такая испуганная. Я, видя ее первый раз в жизни, не мог спокойно на это смотреть. Помню, спросил, почему она пришла сама, обычно женщины приходят с мужьями. Им нужна поддержка в такой момент. А она сказала, что не хочет говорить тебе о беременности, пока точно не будет знать. Не хочет расстраивать своего мужа. Что у него и так проблем много, и забот. С этим она сама справится. Это я потом узнал, что она обманывала тебя. Что не говорила о том, куда ходила все эти полтора месяца, когда ее гоняли по врачам, пока Лена ко мне не попала. Глупый поступок. Но она пыталась оградить того, кого любила от лишних волнений. Не могу сказать, что не понимаю этого мотива.

Алексею захотелось удариться головой об стенку. Сильно. Раз пять. Так, чтоб расшибить свою дурную голову. Чтоб было больно.

Как он мог быть таким слепцом, чтобы не видеть, что происходило?! Ведь они не предохранялись. Хотели ребенка. Почему же он сомневался в ней тогда?!

Сейчас, вспоминая о том времени во время рассказа Игоря, он видел все, что подталкивало его к этой мысли. Почему же он не додумался сам?! Почему?!

Сейчас поздно было сожалеть об упущенной возможности, но Леша не мог прекратить задавать себе этот вопрос в уме.

Он смотрел на своего собеседника, и не хотел упустить хоть одно слово из того, что тот рассказывал.

– Мне стало жалко ее. Просто, по человечески. Она так хотела этого ребенка от своего любимого мужчины. Полностью понимала, чем рискует, я проверял, и все равно, готова была на это. И я поддался слабости. Разрешил. Мне понравился ее дух, уверенность в том, что она сможет, что вместе с тобой, все преодолеет, – Леша закрыл глаза и прикусил щеку от этого укора, который слышался в тихих словах. Справедливого и заслуженного, и оттого, еще более горького. Он не был с ней в этом. Предал. – Я разрешил ей оставить ребенка. Долго говорил, объяснял. Отговаривал. И все равно – разрешил. У нас одна с ней группа крови, – внезапно Игорь улыбнулся почти весело, – глупо, конечно, тем более, после стольких лет практики, но это как-то повлияло на меня. А она так обрадовалась, что уходя – обняла, благодаря за то, что я оставил ей и ребенку надежду. В тот день мы виделись первый раз. И, возможно, он стал бы и последним, если бы все случилось иначе.

Алексей выругался сквозь зубы, все же ударяясь затылком о стекло. Рама задребезжала, и Игорь хмыкнул, услышав звон. Но ничего не сказал, просто продолжил рассказ.

– А потом, среди ночи, меня вызвали в реанимацию к пациентке, увидев мою фамилию в карточки, и мое "добро" на эту беременность. После того, я не отходил от нее. Считал, да и считаю, несмотря на все, чтобы Лена там не говорила, что моя вина во всем – весомая, – Игорь тяжело вздохнул. – Я ходил к тебе по ее просьбе, думал объяснить, как все было на самом деле, только опоздал… У меня нет семьи, – Игорь наконец повернулся, и в упор посмотрел на Алексея, которому казалось, что его заживо пытают, так больно и противно было от этих слов. От осознания, сколько боли он принес Лене своей порывистостью и глупой гордостью. – И после того, как я просидел с ней в больнице почти всю беременность, которую Лена категорически отказалась прерывать, хоть сама ходила еле живая – она мне стала как дочь. Да еще и ее роды… – Игорь закрыл глаза и прижал веки пальцами, скривившись так, словно целиком съел лимон. – Я многое видел, но такое… У нас не хватало крови. Специально заготовленных препаратов для этого дня, для плановых родов Лукьяненко – просто не хватало. Кровотечение не останавливалась. Мы, наверное, влили в нее в три раза больше изначального объема, но все без толку. Мне даже показалось, что в какой-то момент, она просто сдалась, потеряла смысл. Не видела цели в жизни после того, как ты уехал. И ей так хотелось покоя…

Он поднялся и подошел к окну, становясь рядом с Алексеем, который был не в состоянии что-то сказать.

– С того дня, я действительно считаю ее своей дочкой, и мне плевать, что по паспорту это не так. Я переливал ей свою кровь. Не препараты, а напрямую подключив систему, пока главврач поднимал на уши весь город, в поисках доноров. Лежал на соседней кушетке и уговаривал бороться, рассказывая человеку без сознания, что не смогу жить с таким грузом на душе, с пониманием того, что я, мое решение, привел ее к смерти. У самого было отвратительно состояние, но я отказывался отключать капельницу, хоть коллеги и требовали, а я все продолжал на нее орать, что она не имеет права бросать сына на чужых людей, раз уж решилась его родить. Матерился, так, как и в армии не ругался ни разу, и не мог оставить ее в покое. В какой-то момент, она ответила. Открыла глаза. Заплакала, но кивнула мне, – Игорь скривил губы в слабом подобии ухмылки. – Скорее, едва веки приоткрыла, если честно, но, я понял, что она будет бороться. Потом уже и кровь привезли. Мы ее выходили. Она мой ребенок, кто бы там что ни говорил, понимаешь? – этот мужчина повернулся и посмотрел Леше прямо в глаза. – А ты тот, кто ее столько мучил. Так что, ты будешь меня слушать. Придушишь свою гордость, и выслушаешь все, что я захочу сказать. Потому что – это я забирал из роддома твою любимую женщину и твоего сына. Я смотрел на ее красные глаза, когда по утрам приходил в гости. И если бы не то, что я знаю – она до сих пор плачет из-за тебя, если бы не то, что и там, в палате, когда ей было плохо и больно, она тебя защищала – я бы просто прогнал тебя отсюда, и навсегда заставил забыть дорогу к Лене. Но ради того, чтобы увидеть эту девочку счастливой, я готов рискнуть, и вправить немного мозгов в твою голову. Потому, скажи мне, что тебе надо от нее, или избавь нас всех от проблем – убирайся из их жизней. Только в этот раз – безвозвратно.

Игорь замолчал, и на какое-то время в кабинете повисла тишина.

Гнетущая. Тяжелая. Обвиняющая.

Алексей просто не мог сказать ни слова. Не потому, что не был уверен в своих словах. Он четко знал, зачем приехал и не собирался отказываться от своей цели. Потому что без Лены его жизнь не имела смысла. За три года он имел достаточно времени, чтобы убедиться и перепроверить это.