Текст книги "Кофейня - любовь, с привкусом кофе"

Автор книги: Горовая Ольга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Но не тут-то было, Лена не собиралась упускать такой шанс избавиться от него.

Широко улыбнувшись, она кивнула, уже направляясь к инспектору, подозвавшему всех участников аварии.

– Конечно, Влад, я справлюсь.

– Если что, звони, даже не думай, что это неудобно, – не уверенный в том, что поступает верно, Владислав все же отвернулся, направляясь к своей машине. – Слышишь, Лена? Звони.

– Конечно,– махнула она головой, уже отворачиваясь.

Но тут же, беззаботная улыбка слетела с ее лица, и у Лены перехватило дыхание от напряженного и злого взгляда Леши.

Но это длилось лишь миг. Он отвернулся, босая в снег недокуренную сигарету, и затушив ее, хоть в том и не было надобности, начал отвечать на вопросы инспектора, больше не глядя на Лену.

Вот и хорошо, попыталась убедить она саму себя. Так – будет лучше всего.

Следующие полтора часа прошли сумбурно и быстро.

Они ответили на вопросы инспектора, осторожно добрались до больницы, прошли освидетельствование на алкоголь, и приехали в городское управление ГАИ.

И все это время, внедорожник Леши, почти впритык ездил за ее "маздой". Что начинало раздражать. Но Лена успокаивала себя. Еще немного, и все – она будет свободна в том, чтобы и дальше обманывать себя, что все просто замечательно в ее жизни.

Им не пришлось долго ждать, протокол был составлен быстро. Каждый из них написал свое видение произошедшего, и сдал показания инспектору. Теперь оставалось только получить справку сразу после праздников, и отвезти ее в страховую. Но ей, похоже, и об этом волноваться не стоило. "Ее компания" и без справки все уладит.

И это облегчение было в ее вздохе, когда Лена выходила из кабинета инспектора. Конечно же, облегчение. Все закончилось, и слава Богу!

В этот момент у нее зазвонил телефон, и она, нажимая на прием, удивилась – а теперь-то, отчего ее пальцам дрожать? Все закончилось. Она больше не увидит его. Нет повода нервничать.

– Да, Надь? – голос был печальным и опустошенным. Это все от напряжения, попыталась успокоить Лена себя.

– Ты где? – спросила подруга.

– В ГорГАИ, осталось только права забрать.

– Все уладила?

– Да, – кивнула Лена, хоть подруга ее и не видела.

– Ага, хорошо, – непонятно согласилась Надя, – ну давай тогда, – подруга положила трубку.

Лена пожала плечами, и засунула телефон в карман.

Оглянувшись, она увидела, что за время ее короткого разговора, Алексей и Геннадий, вышли на крыльцо, с ними был и инспектор, у которого находились ее права.

Мужчины курили.

Глубоко вдохнув, она направилась к ним, игнорируя синие глаза, которые опять, словно приклеились взглядом к ней.

– Вот ваши права, – инспектор, задумчиво посмотрел на Лену, протягивая ей пластиковую карточку прав. А потом перевел взгляд на Алексея, стоящего рядом, и неясно улыбнулся. – Будьте осторожны.

– Да, спасибо, – она старалась, чтобы голос не дрожал. Но из ее стараний ничего не вышло. Леша стоял слишком близко. – Постараюсь.

Она засунула права в карман, и не глядя по сторонам, вперившись в снег под ногами, отвернулась, направляясь к своей машине.

Но тут веселый женский голос окликнул ее.

– Лен! – на дороге, возле своей припаркованной "хонды" стояла Надя и махала ей рукой.

Лена не могла сдержать улыбку. Если здесь была Надя, значит, был и…

Подтверждая ее предположение, подруга распахнула дверь заднего пассажирского сиденья, и наклонившись в салон, помогла выбраться мальчугану двух с небольшим лет.

– Мама! – карапуз увидел ее, и тут же побежал, проваливаясь в сугробах.

Лена счастливо рассмеялась и, отбрасывая все свои заботы, почти бегом бросилась к сыну, который бежал ей навстречу, смешно переваливаясь в снегу.

– Лешенька! – Лена подхватила сына на руки, радостно кружа его, и уткнулась носом в щеку, втягивая в себя сладкий детский запах. – Мамино солнышко. Я соскучилась.

– Мне было глустно. Я плакал, мам, – сын смотрел на нее заплаканными синими глазами, и сердце Лены сжалось.

– Прости, маму задержали, – она поцеловала его и ласково погладила по щеке.

– Он очень хотел к тебе, – Надя подошла ближе, разводя руками. – Я решила, что так будет лучше, чем доводить его до истерики.

– Спасибо, Надь, – Лена благодарно кивнула, укладывая голову сына на плечо. Не оборачиваясь. Просто наслаждаясь тем, что Лешенька уютно устроился на ее руках. – Спасибо, что посидела с ним сегодня.

– Да, ладно, – Надя махнула рукой, – с кем еще проводить Сочельник, как не с крестником? Только поставь его, Лен, – Надя неодобрительно покачала головой. – Он уже немаленький. Нельзя тебе такой вес таскать.

Лена хмыкнула и потерлась своей щекой о лобик сына.

– Никто не запретит мне носить моего ребенка на руках, ни ты, ни Игорь Валентинович, – она подмигнула подруге, и пошла к своей машине с Лешкой на руках. – Спасибо, Надь, – еще раз поблагодарила она идущую рядом подругу.

– Да не за что, – Надежда подмигнула. – Мне в удовольствие. До послезавтра?

– Да, – Лена кивнула, – до восьмого.

Наклонившись, она посадила сына в детское сиденье в своей "мазде", закрыла дверь, и обошла машину. И только садясь на место водителя, рискнула посмотреть на крыльцо.

Алексей стоял там, тяжело глядя на нее. Его руки были сжаты в кулаки, а лицо напряжено так, что проступили мышцы на челюстях.

Она быстро захлопнула дверь и завела машину.

Ей нечего было ему сказать.

Глава 2

Маша перевернулась на правый бок и раздраженно взбила подушку. Она не знала, отчего никак не могла перестать думать об этой истории, начало которой довелось услышать сегодня в странной «Кофейне».

Сначала, Маша даже посмеялась над тем, что ее подруги, оказываются, ходят туда лишь за тем, чтобы послушать сказки. Но, незаметно для самой себя, она так увлеклась, настолько погрузилась в рассказ Наташи, что была искренне разочарована, когда хозяйке пришлось уйти.

Казалось бы, какая глупость, так заинтересоваться судьбой выдуманных героев, что потерять покой, раздумывая над тем – знал ли Алексей о сыне? Как мог уехать, оставляя любимую?

Но ее вопросы остались без ответов сегодня.

И, переворачиваясь на левый бок, наверное, пятый раз за последний час, Маша не могла не улыбнуться.

Уж больно напомнила ей Наташа – сказочную восточную красавицу, своей недосказанной историей, покупающую себе еще один день и одну ночь жизни у султана. Наверное, Шехерезада провожала своего повелителя из покоев на рассвете с такой же, чуть насмешливой улыбкой, зная, что любопытство сыграет в ее пользу.

Не удержавшись, Мария посмотрела часы, чуть приоткрыв веки. Было начало первого ночи. Их будут ждать в девять на встречу за чашечкой утреннего кофе и с продолжением этой, странно-настоящей истории.

Интересно, удастся ли ей хоть немного поспать?

Алексей протянул зажигалку инспектору, даже не замечая, что не отрывает глаз от Лены. Он и хотел бы, да не мог не смотреть на нее.

Жадно всматривался в каждое движение, в малейший наклон головы. Казалось, всей поверхностью тела впитывал ее тепло, стоило Лене оказаться рядом.

И ее запах. Господи! Этот аромат ванили и грейпфрута, который преследовал его каждую минуту прошедших лет, сводя с ума. Заставляя желать того, что не было осуществимо…

Только сейчас, к этому аромату добавилось еще что-то, едва уловимое… нечто, отчего его сердце замирало, пропуская удары, рядом с ней.

Три года.

Он чувствовал себя так, словно отсутствовал три десятка лет.

Леша до сих пор не мог поверить в то, что увидел по приезду домой. И впервые задумался над тем, отчего же его родные столь настойчиво уговаривали Алексея не возвращаться.

Но и знай он об этом – не смог бы больше оставаться в Чехии.

Просто не выдержал бы.

Его жизнь там – была адом. Не явным, едва тлеющим пламенем, выжигала все у него внутри.

Не потому, что Леша испытывал в чем-то нужду.

Нет. И многие рассмеялись бы, узнай о том, из-за чего Леша примчался обратно, отказываясь от блестящей перспективы в Европе.

У него было все, в чем только можно иметь потребность в своей ли, в чужой ли стране.

Все, кроме того, что было нужно ему. Все, кроме сердца, оставленного тут, на родине.

И едва закончился его контракт, Алексей приехал домой.

Но не к родным. Не к матери или брату.

Он приехал к Лене. Даже после всего.

Вернулся для того, чтобы наконец-то сделать то, что должен был сделать еще три года назад.

Он приехал бороться за нее.

И готов был на все ради этого.

Вот только вернувшись, Алексей понял, что совершенно ничего не знал о своих родных. А реальность, открывшаяся ему – оказалась слишком сокрушающей.

Лена отняла телефон от уха и со странным выражением посмотрела на дисплей. Даже плечами немного пожала. Словно не была уверена в том, что поняла собеседника.

Он хотел бы знать, кто ей звонил.

Этот Влад, которого ему хотелось придушить только за то, что тот держал Лену за руку?

Муж? Настоящий? Бывший?

Столько вопросов и ни одного ответа. Пропади все пропадом!

Он растерялся, услышав, как она произносит свою фамилию, представляясь Геннадию. Девичью.

Почему?!

Леше захотелось в тот момент бросить чертов полис и сжать руками ее плечи. Встряхнуть. Спросить. Выяснить.

Почему она все еще Лукьяненко, черт побери?!

Но он справился с этим порывом. Много чего могло быть, в конце концов. Лена могла не пожелать взять фамилию мужа. Могла развестись… Да и вообще, не так стоило им начинать говорить.

И не мог он хоть что-то требовать после всех этих лет.

– Это часом, не твоя бывшая? – голос Геннадия заставил его оторваться от бессмысленных сейчас размышлений. – Между вами так и пробивает ток. Да и глаз не можете отвести один от другого. Особенно, когда думаете, что не видит никто.

Мужчина многозначительно вздернул бровь и криво улыбнулся, выпуская в морозный воздух сизый дым.

Леша безучастно посмотрел на него пару секунд, струсил пепел. Проигнорировал то, что инспектор стал ближе, заинтересовавшись темой разговора, А потом, опять отвернулся, глядя сквозь стекло двери на Лену, идущую к ним через холл ГорГАИ.

Бывшая?

Нет.

Она не была его бывшей.

Ни одной чертовой секунды этих проклятых дней и ночей.

Лена была его. И осталось его. Той, которую он все так же безумно любил.

И он вернулся именно для того, чтобы доказать это ей.

Показать, что был не просто эпизодом в ее жизни.

Пусть кто-то и мог сказать, что Алексей поздно спохватился. Вероятно, не ошибся бы подобный скептик.

Будь оно проклято все!

Но тогда, три года назад, он считал, что…

Непроизвольно, пальцы сжались в кулаки, ломая недокуренную сигарету.

Геннадий хмыкнул и собрался что-то сказать по этому поводу, но прервал себя, едва открыв рот.

Лена толкнула дверь и вышла на крыльцо, не поднимая глаз.

Он попытался вытащить новую сигарету. Только не смог. Пальцы дрожали от дикого желания обнять ее. Прижать к себе.

Хотелось погладить ее щеку, обхватить ладонями так, чтобы глаза Лены смотрели только на него. Чтобы видели только его в целом мире. И поцеловать.

Поцеловать так, чтобы она забыла обо всем, что было,… обо всех, что могли быть за эти годы.

Но Леша не сделал ничего из того, чего настолько безумно хотел.

Ему и так, дали неслыханный шанс. Эта встреча… не бывает так.

Не бывает. Но он не был еще полным идиотом, чтобы отказаться или испортить то, что судьба сама предлагала. А потому, единственное, что Леша разрешил себе, сделать незаметный шаг, и встать чуть ближе, наблюдая за тем, как инспектор, усмехаясь, возвращает права Лене.

Он и так много узнал за сегодня. Больше чем за весь этот дурацкий месяц, проведенный в родном городе.

И у него были ее телефоны.

– Да, спасибо.

Ее голос был слишком тихим, когда Лена благодарила инспектора. Так ни разу и не обернувшись к нему. Но то, что он видел в ее глазах на протяжении вечера, то, что мелькнуло в их карей глубине за те несколько мгновений, которые Леша обнимал ее под летящими снежинками на пустой дороге…

Он убеждал себя, что не мог ошибиться.

И для нее – Леша еще не стал бывшим. А значит, у него был шанс. Главное, не испортить все излишней торопливостью.

– Лена! – голос Нади, который привлек и его внимание, заставил Лену оторваться от созерцания снега под ногами. Она радостно улыбнулась.

Леша вздрогнул от этой улыбки, вспоминая, сколько раз, она вот так, улыбалась ему.

А потом…

Его мир перевернулся с ног на голову.

Алексею показалось, что невидимый удар сбил его с ног и раскатал по бетонному покрытию крыльца. Он не заметил, как сжал кулаки и сделал шаг вперед.

Весь мир сузился для него в этот миг до двух существ, и взорвись рядом бомба – Леша не заметил бы.

Лене навстречу неловко, неуверенно по глубоком снегу, бежал малыш, двух-трех лет, а она, со счастливым смехом, подхватила его на руки и радостно закружила.

– Лешенька! Мамино солнышко! – она рассмеялась, когда ручки ребенка обхватили ее шею, и звонко поцеловала сына в щеку.

Алексей не дышал. Просто не мог.

Он смотрел на них и ничего не понимал. Ничего, кроме того, что был полным кретином.

– А пацаненка-то, Лешкой зовут, – хмыкнул инспектор, протягивая и ему права. – Держите, Алексей Николаевич, и будьте, впредь, осторожней.

Ухмыляясь, он отошел к Геннадию, стоявшему теперь чуть позади.

Леша сунул удостоверение в карман, даже не понимая, что делает. Не видя ничего, кроме Лены, идущей к своей машине, и держащей на руках сына.

Лешу…

И только когда их глаза встретились, он смог вдохнуть, с трудом набирая новую порцию воздуха в легкие.

Алексей ни черта не понимал.

Все, что он знал о происходившем здесь – оказалось ложью. Все, до последнего слова, черт побери!! Он не верил теперь ничему из того, что так долго рассказывали ему.

Глядя вслед уезжающей "мазде", почти бегом, Алексей рванул к своей машине, собираясь узнать все, до последнего треклятого факта.

У него было с кого стребовать информацию. И в эту минуту им владел не просто гнев или обида.

Бешенство. Ярость. Боль всех этих трех лет.

И ужас от понимания того, какую же проклятую ошибку он совершил.

Вот только, Алексей подозревал, что если сейчас увидит брата – просто убьет того.

Но и это не могло его остановить. Не после…

Алексей не знал, как умудрился доехать до дома брата и никуда не врезаться. Если честно, он даже не помнил, как вообще, ехал сюда.

Всю дорогу его мысли возвращались к тому, что случилось три года назад. К тому, что произошло потом, за эти три года…

Он не помнил ни одного поворота, ни единого светофора, которые должен был проехать только что и, очевидно, добрался в этот двор на "автомате", вообще не следя за дорогой.

Алексей никогда не собирался уезжать, не поговорив с ней. Никогда, черт побери!

Никогда не покинул бы страну, не выяснив всего…

Только так и не смог найти Лену после того вечера. Она словно исчезла. Пропала. Ее телефон всегда был вне зоны действия, а никто из подруг не знал, или не желал сообщать ему ничего о ее местопребывании.

И все три года Лешу преследовал тихий голос и огромные карие глаза, полные обиды, колючие, рассерженные, глядящие на него с недоверием. Так, как никогда не смотрели до этого.

И всего один вопрос, разорвавший разум и сердце Алексея на части.

Даже сейчас, сидя в автомобиле перед домом брата, пытаясь успокоиться, чтобы просто не избить младшего за все, что тот натворил, тот вопрос звенел у него в ушах так ясно, словно Лена только что спросила:

– Это то, чему ты веришь? Тогда нам не о чем разговаривать…

И звон ключей, который она швырнула на пол, уходя.

Какого черта он опять об этом думает?! Кто так успокаивается?!

Алексей попытался досчитать до десяти и тут же, с силой ударил кулаком по приборной панели, едва не активировав выброс подушки безопасности.

Это она пыталась научить его так приводить мысли в порядок…, считая.

Господи! Как же он хотел, чтобы не было этих трех лет. Чтобы он не оказался вынужден связать себя тем чертовым контрактом. Чтобы не свалилось все комом тогда.

Только правду говорят – беда никогда не приходит одна. И если уж что-то случается, то случается все и сразу.

А у Алексея, как оказалось, хватило ума оттолкнуть единственного человека, который действительно – жил только для него…

Поняв, что все равно не успокоится, и послав свои попытки подальше, он вышел из автомобиля, нажимая кнопку брелока. Поднял голову. Окна Витьки, на четвертом этаже, светились.

Впрочем, он почти не сомневался, что брат будет дома. А даже, если бы не застал его – за этот месяц Леша уже знал все игорные притоны, по которым Витька шлялся. Достал бы в любом.

Он не ждал лифта. Слишком злым был. И уже через три минуту нещадно давил на кнопку звонка.

Никто не торопился открывать. Вполне вероятно, что Витька был просто не в состоянии добраться до двери.

Но Алексея это не волновало, черт побери! Ему был нужен брат. Он сильно задолжал Алексею. Столько, сколько и за всю жизнь не расплатится.

– Катитесь к черту! – из-за двери послышалось неясное ругательство.

– Витька, если ты не откроешь, я просто выбью дверь и вышвырну тебя на улицу, – Лешу не волновало, что приходилось почти кричать.

Слишком много всего накопилось. Слишком долго он был полным дураком, позволяя матери и брату крутить своей жизнью, давя на чувство ответственности и долга перед семьей. Вот только, эти проклятые года в чужой стране, без…

Алексей оборвал себя.

Он вернулся совершенно другим. И понял, что не заслуживали его родные ни уважения, ни любви, ни той жертвы, в которою он превратил из-за них свою жизнь.

Угроза возымела действие.

С той стороны послышалось бормотание и загремели замки.

Брат знал уже, что Леша теперь никогда не шутит и не бросает слов попусту. Он перестал потакать прихотям младшего.

Вернувшись из Чехии и узнав, на что тратились деньги, которые он зарабатывал в чужой стране, просиживая сутками за монитором, работая по двадцать часов ежедневно, Леша пришел в бешенство.

Он переоформил всю недвижимость, пренебрегая мнением матери и Виктора, и никто из них не посмел и слова сказать вопреки.

Слишком непривычным оказался для них тот человек, в которого превратился Леша.

Все эти годы они жили ни в чем себе не отказывая, за его счет. Не задумываясь, чего ему стоит эта работа.

И Алексею оставалось только радоваться, что уехав, у него хватило ума отправлять родным третью часть доходов. Остальное – он все это время откладывал на депозит в европейском банке.

Леша отпустил звонок и сам толкнул дверь, стоило только щелкнуть последнему повороту ключа внутреннего запора. Он переступил порог, рассматривая брата, и решил, что тот вполне в состоянии отвечать на вопросы внятно. Похоже, он успел вовремя, и Витька еще не напился до беспамятства.

– Говори, только в этот раз, правду, – Леша, не разуваясь, прошел на кухню.

Из интереса, чтобы посмотреть, сколько его "бедненьки, невезучий, несчастливый" младший брат уже успел выпить.

На столе стояла бутылка водки, опустошенная наполовину. Да уж, еще полчаса, и ему пришлось бы попотеть, чтобы привести Витьку в чувство.

– Леш, ты чего? Что говорить? – Виктор, пошатываясь, пошел за ним, хлопая осоловевшими глазами.

Впервые в жизни Алексей был готов ударить брата. И знал, что вполне вероятно, он его еще сегодня ударит. Если все то, что Леша теперь подозревал, окажется правдой.

Господи! Ему был противен тот человек, которым стал Витька. Он презирал брата.

– Мне. Нужна. Правда, – тихо, но внятно произнес он, почти по слогам, захватывая в кулак его футболку и толкая брата на табурет перед собой. – И не надо делать вид, что ты слишком пьян. Я все равно добьюсь ответов.

В мутных глазах Витьки мелькнул страх и понимание.

Леша прекрасно видел, как брат спрятал за спину руки, нервно хрустя пальцами. Но, все равно, попытался вывернуться, начал юлить.

– Я не понимаю, Леш, правда, – Витька постарался устало улыбнуться. – Давай завтра поговорим, а? Я сегодня не в лучшей форме… Какого?! – он испуганно вытаращился на него, почти повиснув, когда Алексей, так и не отпустив футболку, резко дернул, поднимая брата, сдергивая со стула и припер его спиной к стенке. – Леш, ты что? – но был вынужден замолчать, когда Алексей сильно сжал его подбородок, заставляя смотреть в глаза.

– Ты сказал мне, что она вышла замуж через месяц, после того, как я уехал. Что никогда не была беременна. А если и была – то это не мой ребенок. "Того". И она бы от любого избавилась. Ты смеялся, когда я тебе звонил и просил сходить к ней, объяснить, что заставило меня уехать, не поговорив, – Леша говорил тихо, но от тона его голоса, от того, что все сильнее сжимались его пальцы на челюсти брата, Витька начал дрожать. – Почему? – он замолчал, ожидая ответа, но Витька только испуганно пялился на него. – Почему, черт возьми?!

Алексей встряхнул брата. Так, что у того клацнули зубы.

– Говори, Витька, или я не сдержусь. У меня руки чешутся избить тебя.

– Ты не посмеешь поднять руку на брата, – Витька попытался прикрыться наигранной бравадой. Призвать к его семейной привязанности. Только, сегодня вечером Алексей обнаружил, что полностью утратил сие моральное качество. И ему было плевать, если из-за этого, кто-то мог посчитать его подонком.

Его родные пожинали те всходы, которые посеяли.

Криво усмехнувшись, он еще раз встряхнул Виктора, да так, что тот стукнулся затылком о стену, к которой был приперт.

– Проверим? – Леша вздернул бровь, показывая младшему всю серьезность своих намерений. – Почему ты мне врал?

– Потому что ты бы вернулся из-за этой девки! – Витька, неожиданно озлобился, словно понял, что привычная маска, обиженного жизнью, не приносит больше ожидаемого результата. – Ты бы все бросил и вернулся сюда, если бы узнал, что она беременная. Даже, если бы сомневался, что это твой ребенок! Она совсем задурила тебе голову. Ради этой Лены ты на все был готов! – Витька дернулся, но Алексей не отпустил его, только сильнее сжал кулаки, удерживая брата припертым к стеке. – А я не собирался упускать такие деньги только из-за какой-то дуры! Ты должен был работать для нас! А с тех пор, как появилась эта Лена, ты все меньше вспоминал о том, что имеешь брата и мать, о которых обязан заботиться! – Витька уже кричал, пытаясь вырваться, – Ты должен был нам за все, что мы для тебя сделали. Обязан был обеспечивать нас. А не ее! Когда она начала жить с тобой, ты – совершенно забыл о том, что имеешь семью. И я, точно, не собирался идти к ней и проверять, беременная ли она, а потом, что-то говорить тебе! Черта с два! Чтобы ты примчался сюда, спустив все наши деньги в сортир?! Или, еще лучше, забрал в Чехию, давая ей то, что мне принадлежало по праву!

Витька брызгал слюной и пьяно размахивал руками.

А Леша слушал его крик и не мог понять, что испытывал в большей мере – ненависть или презрение к брату.

Ему даже стало противно.

Казалось, что одним своим касанием, Витька пачкал и его.

Но больше всего, он испытывал опустошение.

Шок, что не видел, кем был его брат, не замечал этого раньше. Не обращал внимания, что ради денег и собственной выгоды, Витька готов был на все. И не просто готов – шел по головам, по жизням, ломая, растаптывая. И ради чего?! Чтобы можно было напиться и поиграть в казино?!

Однако сильнее всего было чувство вины.

За то, что он позволил, допустил, чтобы его алчный и жадный брат испортил…, нет, не столько его жизнь. Плевать ему было теперь на себя. Жизнь Лены и их сына. Поломал их всех из-за нескольких тысяч долларов.

Он брезгливо посмотрел на Виктора, который все еще продолжал надрываться, доказывая, какие права у него были на все, что делал Алексей.

Его брат был пьян и совершенно перестал контролировать свою злобу, обиду. Был уверен, что ему все обязаны, раз уж не его судьба наградила таким умом и талантом.

Витька уже просто скатился в маты. Его лицо покраснело, он размахивал руками, злясь на всех.

Алексей разжал кулаки, совершенно не заботясь о том, что брат плохо держался на ногах. Посмотрел, как тот упал, продолжая материться. С холодным презрением наблюдал за тем, как Витька пытался сесть, опираясь на стену.

Он ощущал себя оплеванным. Вывалянным в грязи.

Только потому, что это ничтожество – было его братом. А Леша оказался настолько слеп, что не желал замечать ничего, даже тогда, когда Лена пыталась показать ему, как его родные эксплуатируют Алексея.

Леша резко выдохнул и закрыл глаза, вспоминая, что те два раза, когда они ссорились, были именно из-за его нежелания видеть правду о своей семье.

Он злился, и говорил, что она неправа. Что он должен заботиться о них. Потому что старший. Потому что у них больше нет никого. Не понимал, что она о нем волновалась, видя, сколько он работает, что берется за любой заказ, за любую работу. Она просто хотела, чтобы он жил.

И мириться – всегда первой шла она. Тихо клала ему голову на плечо, и извинялась за то, что такое говорила.

Боже.

Как же он допустил подобное?! Всегда заботился о всех, и только ту, которую любил, ту, о которой больше заботиться было некому – не защитил.

Он потянулся в карман, доставая почти пустую пачку из-под сигарет и, закурив предпоследнюю, криво посмотрел на уже притихшего Виктора.

– Чтобы завтра, тебя здесь не было, – тихо, безразлично произнес он. – Я продаю эту квартиру. Переезжай к матери, или выметайся на улицу, мне все равно. Но с завтрашнего дня – ты здесь не живешь.

Он отвернулся и пошел к двери.

– Леша! Стой, – Витька попытался встать, броситься за ним, но был слишком пьян, и не смог подняться, даже опираясь на стену.– Ты не можешь меня выгнать. Ты обещал отцу, что будешь заботиться обо мне и о матери. Ты не можешь меня выгнать! – Витька хрипел, сорвав голос в ругательствах, – я твой брат.

Леша не оборачивался, не обращая внимания на его вопли, молча направляясь к выходу. Но после этих слов – он остановился на пороге и глубоко затянулся.

– У меня нет брата, – безразлично бросил он, не оборачиваясь. – Думаю, отец понял бы меня.

Алексей вышел из квартиры, больше не слушая ни уговоров, ни проклятий. Задыхаясь от смрада, который, казалось, источал его брат, отравляя и пачкая всех вокруг.

Он вышел в ночь, под продолжающийся снегопад и подошел к своему автомобилю. Но не сел внутрь, а уперся лбом в холодный металл, не обращая внимания на снежинки, падающие на волосы и за ворот куртки.

Сделав последнюю затяжку, Леша отбросил окурок. И прижал ладонь к лицу, нещадно тря кожу.

Он не знал, что теперь делать. Просто не представлял, что сказать Лене, как объяснить?!

Да никто не захотел бы говорить с ним после такого. И как тут можно упрекнуть или потребовать чего-то?!

Он усомнился тогда в ее словах. Даже, если та фотография не была подделкой, он должен был не так спрашивать. Не то говорить. Впрочем, теперь он был уверен, что у всего произошедшего, и у того фото – было совершенно иное объяснение…

Твою ж…!

Он несильно ударил по стеклу, вздрогнув, когда машина мигнула сигнализацией.

Как же теперь ему просить, чтобы она послушала или поверила ему?! Как настаивать хоть на чем-то?!

Зажав губами последнюю сигарету, Леша смял картонную коробку в кулаке.

Он не заслужил не то, что прощения, даже разговора, черт возьми! И Лена будет тысячу раз права, если просто пошлет его на все четыре стороны.

Только и отступить, отойти – теперь, уже увидев, обняв ее, Алексей был просто не в силах.

Он открыл машину и завел двигатель, понимая, что не видит выхода.

Но он найдет его. Обязательно найдет путь и способ. Просидит несколько ночей, все продумает, но найдет возможность поговорить с Леной.

Леша выехал со двора, понимая, что готов даже вымаливать, купить у нее встречу.

Но не доехал до дома.

Остановился за три квартала до своего двора, паркуясь на площади, на которой стояла еще три машины, и сделал то, на что никогда не считал себя способным. То, над чем всегда, мягко подшучивал в Лене.

Алексей зашел в открытые двери церкви и осмотрел зал, в котором было не больше восьми человек, пришедших отстоять рождественскую службу. Он вспомнил, как приходил сюда пару раз, на Пасху и на Спас. Не сам – ради Лены, она просила сходить с ней.

Леша не то, чтоб не верил, просто не считал, что Бог в Церквях или обрядах, проводимых церковниками.

Но сейчас, он готов был хвататься за любую соломинку, просить и умолять кого угодно.

Он купил три свечи в маленьком ларьке у входа. На нее, на ребенка…, и на себя.

И замер, вспоминая, как Лена улыбалась на его предложение купить сразу охапку свечек и поставить на всю жизнь, заблаговременно. И как объясняла ему, что не в количестве дело. А в искренности и нужде человека.

Алексей не понимал ни тогда, ни сейчас. Да и не верил, что поможет.

Но ставя зажженную тонкую восковую свечу в латунную подставку у иконы, глубоко вдыхая запах ладана и слушая, как священник славит Господа, Алексей закрыл глаза, удивляя даже себя, и тихо прошептал:

– Ведь не просто же так мы сегодня встретились… Пожалуйста… помоги мне, просто помоги рассказать ей, как все было на самом деле. Дай ей терпение, чтобы просто меня выслушать…

И развернувшись, словно боялся сейчас услышать ответ на эту просьбу, быстро вышел из церкви.