Текст книги "Последняя миссия, или Мир сомнамбул"

Автор книги: Гордон Руперт Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Глава 10

– Лукас! Лукас…

Призыв достиг волчьего разума; мысли Рейфа устремились к лесу на севере Канады. Лукас ждал их у озера, со всех сторон окруженного соснами. Волк выглядел абсолютно диким, словно не одно десятилетие скрывался в лесных дебрях.

Самолет плавно опустился на небольшой пятачок твердой земли у самого озера. Путь освещали только звезды – солнце уже закатилось, а луна еще не взошла. Рейф устало откинулся в кресле.

– Пойдемте. – Габи помогла ему подняться. – Здесь неудобно спать. Мы с Мартином приготовили постель в хвосте самолета.

– Постель ни к чему, – ответил Рейф, но слова слетели с его губ утомленным вздохом.

Больше он не возражал, позволив девушке отвести себя в задний отсек.

– Все в порядке. Я в норме, просто немного устал. Думаю, уже завтра встану на ноги…

Он позволил уложить себя на откидную койку.

Габи укрыла его одеялом, отдававшим нафталином.

– Хорошо, – вздохнул Рейф, – но вот увидишь: завтра я проснусь гораздо раньше вас обоих.

Но этого не произошло.

Он очнулся под вечер. Его лихорадило, бок саднило, то и дело перед глазами всплывали галлюцинации. Рейф снова бродил по пещерам, набитым старым хламом, где правил бумажный монстр. Иногда он оказывался в других местах – но они не имели никакого отношения к реальному миру. Но повсюду его сопровождали боль и черные тени. Каждый раз, проваливаясь в забытье, Рейф оказывался в центре побоища; он сражался с тенями или спасался бегством, иногда снова прорываясь в реальность, только лишь для того, чтобы снова сразиться с тенями и снова попытаться убежать от них.

Окончательно придя в себя, Рейф почувствовал себя полностью опустошенным. Внутри него прочно засело саднящее ощущение смерти – мерное тиканье часов, которые рано или поздно должны остановиться. В мышцах, казалось, навеки поселилась неимоверная слабость.

От этой неведомой прежде немощи в его душе вскипела ярость. Но она быстро схлынула, и Рейф испытал новое чувство, с каким никогда еще не сталкивался. Он был почти рад своей слабости; рад тому, что исчезло его физическое превосходство над другими, превосходство, всегда определявшее его образ жизни. «Может, я стану наконец самым обычным человеком», – поймал он себя на мысли.

Эта неожиданная мысль разрушила броню, окружавшую его сознание. Впервые в жизни Рейф понял, как он бесконечно одинок – изолирован от всего мира благодаря своему физическому превосходству и дару предвидения, который так часто вырывал его из собственного тела, погружая в чужое сознание. Два этих дара сделали его сверхчеловеком, почти богом, хотел он того или нет. И эта близость к богам неизбежно повлекла за собой одиночество. Рейф вдруг понял, что будет только рад расстаться со своими фантастическими способностями и стать самым обычным человеком. Но как отказаться от собственной сути? Только смерть в силах сломать стену, которую два его дара возвели между ним и остальными людьми. Он приговорен к силе, как другие бывают приговорены к слабости, и только смерть способна снять это заклятие. Но Рейф еще не был готов умереть…

– Сколько? – спросил он.

– Пять дней, – ответила Габриэль. Он устало качнул головой.

– Но вы очень быстро идете на поправку, – возразила девушка.

Стоял чудесный летний день. Свежий ветерок с озера дул в открытую дверь самолета; Габи, Мартин и Лукас сидели у откидной койки.

Рейф едва слышно рассмеялся, на большее у него не хватило сил.

– Душа в теле еле-еле, – прошептал он.

– Слабость пройдет, – поучающе заметила Габи. Мартин промолчал. Лукас не сводил с Рейфа янтарных глаз.

Рейф едва заметно покачал головой.

– Нет, – произнес он. – Меня здорово обломали. Я вдруг вспомнил о смерти. Знаете, когда-то я верил, что меня нельзя убить. Я что-нибудь говорил в бреду?

– Вы все время с кем-то сражались, – ответила девушка. – И еще все повторяли странные слова: «Богам не больно» и «Боги не умирают». – Она, чуть нахмурив брови, с интересом смотрела на него.

– Когда-нибудь мы все станем богами, – прошептал Рейф. – Все мы. Но не сейчас. Пока мы просто люди. Жаль, но это факт. Мы простые смертные. А я всего лишь человек. Но дайте мне время, и, возможно, я снова смогу стать лучшим из лучших.

Габриэль нахмурилась еще больше и положила ладонь ему на лоб.

– Холодный, – пробормотала она, – похоже, лихорадка спала. Как вы себя чувствуете?

– Сознание вернулось. Не беспокойся. Хотя, если честно, чувствую себя отвратно. Словно получил хороший удар под дых. Мне напомнили о том, что я лишь человек и мне дозволено далеко не все. Да, я человек, но мне ничего не остается, как сразиться с богами. Мы все здесь всего лишь люди, но мы должны сразиться с богами. Так было всегда, вот почему нужны новые поколения, постоянно сменяющие друг друга: им суждено занять место тех, кого боги смяли и победили. Но когда-нибудь мы непременно станем сильнее, и нам не придется умирать так рано.

Мартин откашлялся и впервые с того момента, как Рейф очнулся, подал голос:

– Он еще бредит, Габи.

– Нет. Ты тоже всего лишь человек, Мартин, – возразил Рейф. Он перевел взгляд на волка. – Лукас понимает.

Волк никак не отреагировал на его заявление.

– Лукас? – позвал Рейф с самого дна сознания.

– Я здесь, – тотчас откликнулся волк на том же безмолвном языке.

Рейф снова взглянул на Габриэль и Мартина.

– Мне гораздо лучше, просто теперь я верю в Тебома Шанкара, или Старца с Горы, называйте, как хотите. Вот и все. Но это не Аб Лизинг, Мартин.

– Как ты можешь быть уверен в этом? – Мартин приподнял брови.

– Я уверен в нашей цели. – Рейф с трудом приподнялся на локтях. – Помогите мне выбраться отсюда. Хочу побыть на воздухе, взглянуть на солнце. Если я буду валяться в самолете, то никогда не справлюсь с этой проклятой немощью.

Мартин помог ему спуститься на землю. Габи передвигалась с такой легкостью, словно никогда и не была парализована. Свежий ветерок, приятно холодивший лицо, сотворил чудо – Рейф ожил. На лужайке Мартин с Габи развели небольшой костерок, из скатанных одеял устроили уютное ложе, над которым натянули тент.

– Я голоден, – с улыбкой сказал Рейф. Он повернулся к Габи, девушка смущенно пожала плечами.

– У нас только неприкосновенный запас, который мы обнаружили в самолете, сказала она. – Сухари и вода. Я могу приготовить кофе или чай.

Рейф удивленно смотрел на нее.

– И это все, чем вы питались эти пять дней? Жалким самолетным «НЗ»? – Не договорив, он осознал, что так оно и есть.

Пребывая по ту сторону реальности, он не нуждался в пище. Если он голоден, то что уж говорить о Мартине и Габи; они, должно быть, умирают от голода. Рейф повернулся к волку, который позевывал с самым безразличным видом.

– В чем дело, Лукас? Неужели ты не мог поймать кролика или куропатку?

– Рядом нет добычи, – неожиданно прохрипел волк. – Я не оставлю Габи.

– Конечно. – Рейф разозлился на собственную недогадливость. Для охоты надо было углубиться в лес. Взрослый матерый волк должен здорово потрудиться, чтобы прокормить хотя бы самого себя.

– Лукас не ел даже сухарей, – сказала Габи. – Я предлагала, но он отказался.

– Знаю, – пробормотал Рейф. – Я просто не подумал.

Его усадили у костра, укутали в одеяло; он жевал сухарь, запивая горячим черным кофе, который приготовила Габи. Крошечного сухарика было явно недостаточно, чтобы насытиться; но вместе с кофе в Рейфа словно влилась порция свежей крови, тотчас забурлившая в жилах. Мартин устроился напротив. Вскоре до Рейфа донесся легкий храп.

– Пять дней, – прошептал Рейф, когда Габи с чашкой кофе в руках села рядом с ним. – Слишком долго для такой важной шишки, как Мартин, его должны были хватиться. Он не пытался улизнуть?

– Он ничего не говорил, – ответила девушка. – Я научила его естественному сну в дневное время, чтобы уменьшить влияние энерговолн. Мне кажется, он на многое изменил свои взгляды. – Она с любопытством посмотрела на Рейфа. – А что заставило вас изменить свое мнение о Тебоме Шанкаре?

Рейф улыбнулся. Он не сознавал, сколь зловеща его улыбка, пока не заметил недоумение, написанное на лице Габи.

– Мои взгляды изменились благодаря галлюцинациям. Кто бы или что бы ни стояло за всем этим, две вещи совершенно ясны. Во-первых, он существует; во-вторых, он достаточно могуществен. Иначе бы никогда не смог воздействовать на меня в такой степени.

Габи сидела скрестив ноги; рука, в которой она держала чашку, опиралась на колено; распущенные волосы закрывали лицо девушки. Она откинула прядь и пытливо взглянула на Рейфа.

– На вас столь непросто оказать воздействие? Он кивнул.

– Да. И на то есть причины. Я всю жизнь был победителем. А это всегда укрепляет веру в себя. Меня нельзя сбить с толку мистикой.

– Откуда вы? – Глаза Габи были карими с черными искорками, он раньше не замечал этого.

– Отовсюду, – ответил Рейф. – Мой отец был архитектором… Свен Харалд… Габи задумчиво нахмурила лоб.

– Ах да, он построил комплекс страховых компаний в Токио.

– И много чего еще. Отцу приходилось постоянно перемещаться. Мы с мамой всюду сопровождали его. Я был вынужден то и дело менять школы. Это способно надломить любого ребенка. Но я уцелел. Благодаря своей реакции.

– Да, – прошептала Габи. – Аб говорил, что вы невероятно быстры. Но мне казалось, это должно быть видно сразу… то есть я думала, что смогу заметить, насколько вы проворнее других. Но ничего особенного не увидела. Единственное, что бросается в глаза, – это ваше умение выходить победителем, всегда и во всем.

– Правильно, так и должно быть.

– И вы хотите сказать, что только быстрота реакции помогла вам с легкостью переносить переезды с места на место?

– Только это, – согласился Рейф. – Хорошая реакция помогает в любом возрасте. Когда ты мал, одной силы недостаточно – всегда есть те, кто старше, выше, сильнее, и с ними надо уметь справляться. Но когда ты быстр, всех можно обвести, увернуться. Хотя для своего возраста физически я был неплохо развит. Но от этого было мало толку, пока я не подрос. В детстве я обходился только своей реакцией… и умом.

– У вас, должно быть, удивительно светлая голова.

– Да. – Рейф улыбнулся. На этот раз добродушно. – Я научился читать в трехлетнем возрасте. Так уж было заведено у отца. Как бы ни был огромен дом, где мы жили, книгам никогда не хватало места. Отец очень быстро читал, еще задолго до того, как всех подряд начали учить быстрочтению. До двенадцати лет я не мог угнаться за ним. Он покупал новые книги и проглатывал их гораздо раньше меня.

– Он умер?

– Да, они с мамой погибли. В автокатастрофе.

– О… Вы были еще ребенком?

– Нет, я уже учился в университете.

– Вы похожи на отца? Или на маму? Вопрос удивил Рейфа.

– Не знаю… кажется, все говорили, что на отца. Честно говоря, я не помню. Хочешь, чтобы я вспомнил? Это не слишком сложно.

Габриэль покачала головой.

– Нет, это не важно. – Она глянула на него исподлобья, почти вызывающе. Вы не можете всегда побеждать.

– Не могу, – согласился Рейф. – Ты видела, как в меня всадили нож. Если я вконец обленюсь, потеряю внимательность или позволю напасть на себя слишком большому числу противников, то неизбежно проиграю, как любой нормальный человек. Но если я буду всегда держаться начеку и просчитывать на несколько ходов вперед, то у меня неплохие шансы на победу.

– Но вы же сказали, Тебом Шанкар, или Старец с Горы… властвует над вами?

– Правильно, – задумчиво кивнул Рейф и глотнул остывшего кофе. – Я научился кое-чему, там, в выдолбленной скале. Может быть, мне помог Лукас. Я освоил новый способ мышления, который позволяет справляться с любыми энерговолнами. Это мышление, мои сны и галлюцинации как-то взаимосвязаны. Я не знаю точно, но какая-то связь определенно имеется. Я это чувствую.

Габи нахмурилась. Яркое солнце на минуту скрылось за стремительно летящим по небу облаком, и тут же повеяло холодом, несмотря на близость костра.

– Не понимаю.

– Я хочу сказать… – Рейф отвлекся от своих мыслей. – Все эти странные явления должны быть как-то связаны, ведь ни одного из них не существовало, пока на Землю не начали транслировать энерговолны. И если все эти странности взаимосвязаны, значит, кто-то умышленно создает их… возможно, мы столкнулись с кем-то, кто, как и я, не привык проигрывать.

– Еще один непобедимый?

– Быть может, гораздо хуже – целая группа непобедимых. – Рейф не сводил глаз с пляшущих язычков пламени. – Хотя сложно поверить, – он говорил задумчиво, его мысли блуждали где-то далеко, – в существование хотя бы одного, подобного мне.

– Почему? – раздался голос Мартина. Рейф поднял голову и обнаружил, что тот лежит с открытыми глазами и пристально смотрит на него.

– Потому что существует закон поляризации, – медленно произнес Рейф. Назовем мои действия позитивными, поскольку я провел всю жизнь, помогая миру продвигаться по избранному пути. Мое участие в Проекте как раз из этой серии. Если бы существовал человек-победитель, действующий позитивно, мы бы непременно знали о нем: он бы занимался тем же, что и я. Это означает, что если в мире и есть еще хотя бы один человек с такими же способностями, как у меня, то его деятельность должна носить негативный характер, она должна идти вразрез с естественным ходом нашей цивилизации.

– Вы хотите сказать, что такой человек есть воплощенное зло? – спросила Габи. Рейф посмотрел на нее.

– Добро и зло – слишком избитые слова, но, если хочешь, можно выразиться и так. Дело в том, что мы противостоим друг другу. И если есть такой человек, то вот в чем сложность – я никогда не подозревал о его существовании. Даже сейчас я не могу до конца поверить в это. Так что вполне возможно, он тоже не имел понятия обо мне и теперь испытывает точно такие же трудности.

– Твое участие в Проекте не являлось секретом, – возразил Мартин.

– Но знал ли мир о том, кто я есть на самом деле? Нет, Мартин. – Рейф покачал головой. – Прости, но и сейчас никто не знает полной правды, даже вы двое. Лишь «непобедимый» способен в полной мере осознать, что я собой представляю.

Мартин долго молча смотрел на него.

– Мир, – наконец произнес руководитель Проекта, – полон мужчин и женщин, до смерти напуганных этим Старцем. Но никто не боится тебя, Рейф Харалд. Извини, но мне не верится, что ты так хорош, как утверждаешь.

– А я верю! – Габи порывисто подалась вперед, не сводя с Рейфа глаз. – Я верю!

– Вдумайся в то, что говоришь, Габи, – сердито сказал Мартин, переводя взгляд на девушку. – Ты согласна с тем, что твой брат не может быть Тебомом Шанкаром только потому, что Рейф знает его и уверен в своем превосходстве над ним.

– Может, и так, – сказала Габи. Ее голос чуть дрогнул. – Нет, я верю в Рейфа! Я знаю, что в мире существует зло. Если Тебом Шанкар – центр этого зла, то тогда должен существовать и центр добра. И из всех, кого я встречала в своей жизни, Рейф – единственный, кто способен играть эту роль.

Во взгляде Мартина, устремленном на девушку, читалось не то удивление, не то тревога.

– Ты продолжаешь твердить о добре и зле. И скатываешься в область предрассудков. Никто и никогда не сможет убедить меня в сверхъестественной природе происходящего. – Он повернулся к Рейфу. – Ты ведь тоже не веришь в это?

– Не верю. Во всяком случае, в столь примитивной интерпретации. Но ты же знаешь, что вся история человечества есть не что иное, как непрекращающаяся война между двумя основными стремлениями – идти вперед со всеми или же двигаться против всех, своим собственным путем. Первое можешь назвать добром, а второе – злом, если хочешь.

– Ну… – Мартин облегченно вздохнул и снова посмотрел на Габриэль. – Ты все слышала. «Добро» и «зло» – всего лишь удобные термины.

– Я этого не говорил, – возразил Рейф. Мартин резко повернулся к нему. Возможно, мы столкнулись с чем-то таким, с чем раньше просто не могли столкнуться, поскольку не достигли необходимого технологического уровня. Рейф помолчал. – И вот настал день, когда в своем развитии мы доросли до нужной планки и впервые столкнулись с импульсами чистого добра и чистого зла.

– Но это же полный бред! – Мартин вскочил на ноги. – Ни один человек не может быть только добрым или только злым…

– Но есть люди, которые стремятся стать или тем, или другим, – возразил Рейф. – Всегда были люди, желавшие стать святыми или наставниками. Но были и другие – готовые посвятить себя колдовству или сатанизму.

– Больные, убогие людишки, не способные хоть как-то повлиять на окружающий мир! Я говорю о тех болванах, что играли в сатанизм, – отозвался Мартин.

– Вы когда-нибудь слышали об Алистере Кроули, его еще называли Великий Зверь? – неожиданно вступила в разговор Габи.

Мартин нахмурился.

– Кроули… ах да, он жил в начале двадцатого века, приколачивал жаб к крестам и именовал себя Главным Злодеем Мира? Он умер в нищете, опустившимся наркоманом, не так ли?

– Но при жизни он обладал немалым влиянием. – Габи поставила чашку на землю. – И он не был одинок. Я помню, Аб как-то сказал: «В мире всегда найдется какой-нибудь Кроули».

– Правда? – заинтересованно спросил Рейф. – Когда это произошло?

– Когда? – Девушка задумалась. – Точно не помню. Несколько месяцев назад. Честно говоря, я забыла, о чем мы тогда беседовали. Мы были в лаборатории, хотя… Постойте!

Она вдруг побледнела и испуганно взглянула на Рейфа.

– Это произошло вскоре после того звонка… Помните, я рассказывала, как он признался, что ему звонил Старец? Вы же не думаете…

– Когда? Когда твой брат беседовал с Шанкаром? – встревожился Мартин. – Он что-нибудь говорил о нем?

– Нет, – ответил вместо девушки Рейф. – Просто Габи шутливо спросила, не со Старцем ли он беседовал, и Аб ответил утвердительно. Не давай волю воображению, Мартин. Габи, пожалуйста, успокойся. С чем бы мы сейчас ни столкнулись, это гораздо серьезнее Кроули.

– Но почему Аб вспомнил об этом Кроули?

– Нам придется это выяснить. И у нас все получится, непременно получится. А пока волноваться рано.

– Пока? – отозвался Мартин.

– По меньшей мере, еще пару дней, – ответил Рейф. Он обернулся и посмотрел на самолет. – Через пару дней я буду готов отправиться в путь. Мы высадим тебя там, где ты скажешь, Мартин. А мы втроем возьмем курс на Лондон, куда нас и хотели отправить. Мне не терпится узнать, кто нас там ждет.

Глава 11

– Нет, – возразил Мартин. – Я полечу с вами. Прошло три дня. Самолет летел на юго-восток на высоте пятидесяти футов, почти касаясь белых гребешков волн. Рейф вывел самолет за полярный круг, чтобы оказаться вне оживленных аэротрасс, и опустил машину почти к самой воде, дабы их не засекли радары. Солнце клонилось к горизонту. Они находились в двадцати минутах лета от Гебридских островов и места впадения Северного пролива в Ирландское море.

– Ни к чему вам это, – возразила Габи. – Передача волн начнется с минуты на минуту, вы отключитесь. Что бы с нами ни случилось, Мартин, вы все проспите. Если только нас не схватят, но тогда в плену окажетесь и вы. У вас не останется шанса спастись.

– Нет, – твердо повторил Мартин. – Я лечу с вами. Я намерен все выяснить, любой ценой… будь что будет.

– Что ж, – отозвался Рейф из-за пульта управления, – да будет так.

– К тому же, – Мартин едва заметно улыбнулся, – я могу вам пригодиться. Я ведь по-прежнему руководитель Проекта; и ты сам назвал меня одним из трех правителей мира, Рейф.

– Они были готовы убить тебя наравне со всеми остальными, – примиряюще отозвался Рейф.

Неспешное июльское солнце еще проступало оранжевой каемкой над линией горизонта, когда самолет достиг берегов Англии неподалеку от Блэкпулла. Но Мартин уже обмяк в своем кресле, его глаза закрылись, голова упала на грудь. Трансляция энерговолн началась.

Внизу проплывал сумеречный пейзаж. Теперь самолет летел на высоте шестисот футов. Если бы не светящаяся на панели карта, можно было бы решить, что они снова очутились над канадскими лесами. На западе небо еще было нежно-розовым, но внизу все уже погрузилось во мрак.

Лукас зарычал.

Рейф и Габи, сидевшие у панели управления, разом обернулись. Волк замер рядом с бесчувственным Мартином, шерсть на загривке встала дыбом. До них донеслось его дыхание, тяжелое и хриплое.

– В чем дело, Лукас? – встревоженно спросила Габи.

– Аб, – прохрипел волк.

– Что Аб? Он близко?

– Нет. Далеко. Аб сердится. Аб боится. За тебя, Габи.

– За меня…

– Лукас, – вмешался Рейф. – Аб знает, где мы? Он знает, где сейчас Габи?

– Нет, – прорычал Лукас. – Он не знает. Он знает, что Габи нет дома. Поэтому волнуется.

Девушка посмотрела на Рейфа, затем снова перевела взгляд на волка.

– Лукас, – сказала она. – Ты знаешь, где Аб? Расскажи нам.

Приглушенное рычание смолкло. Волк медленно опустил голову и коснулся носом ладони девушки, лежащей на спинке кресла. Он тихо заскулил и с виноватым видом лизнул Габи запястье.

– Нет, – прохрипел он.

– Ты не знаешь? – спросила она. – Ты правда не знаешь?

Лукас снова заскулил и еще раз лизнул Габи руку.

– Не знаю. Я чувствую Аба… вы не чувствуете. Бесполезно. Бесполезно.

Он уткнулся носом в ее ладонь.

– Ничего… ничего. – Габриэль погладила его жесткую шерсть между ушей. Все в порядке. Я должна была спросить. Ничего страшного.

Волк снова лизнул ей руку. Габи и Рейф повернулись к приборам.

Какое-то время они молча летели над темнотой. Потом девушка снова заговорила:

– Может быть, Аб не хотел, чтобы я узнала, куда он исчез?

– Возможно, – согласился Рейф. Габриэль резко повернулась к нему.

– Думаете, есть какие-то иные варианты? – Ее голос звучал вызывающе.

– Помнишь, как я нашел Лукаса в лесу? – вместо ответа спросил Рейф. – Я уже говорил, что там, в скале, открыл в себе новое качество. Я понял, что могу общаться с Лукасом на уровне подсознания. Мне казалось, что он прямо передо мной, хотя в действительности нас разделяли сотни, тысячи миль. Я спросил Лукаса, может ли он так же чувствовать Аба. Он ответил, что может. Думаю, Лукас чувствует Аба, но то ли он не в силах конкретизировать его местонахождение, то ли ему не хватает возможностей речевого аппарата, чтобы сказать, где сейчас Аб.

Габриэль с минуту пристально смотрела на Рей-фа. Потом она снова обернулась назад и протянула руку, чтобы погладить волка.

– Лукас, – сказала она нежно, – Лукас… Рейф не сводил глаз с приборов, но даже сквозь гул моторов он слышал, как волк лижет ладонь девушки.

– Мы почти прилетели, – объявил Рейф. – Пора.

– Сколько осталось?

– Чуть меньше десяти миль. Шестнадцать километров, если быть точным. В этой части мира столь интенсивное воздушное движение, что диспетчеры начинают вести самолет, лишь когда тот оказывается в непосредственной близости от наземного пункта управления, но по соображениям безопасности это минимальное расстояние не может быть меньше пятнадцати километров. Ты готова?

– Только надену куртку.

Девушка перебралась назад; Рейф установил поиск автопилота на небольшой деревенский церковный дворик, скрытый в темноте в шестистах метрах от них. Через минуту Габи снова сидела рядом с ним, на ней была черная непромокаемая куртка и такие же брюки, которые она нашла в аварийном отсеке. Девушка протянула Рейфу такой же спасательный костюм.

– Одевайтесь, – сказала она. – Я присмотрю за автопилотом.

Рейф с трудом натянул штаны и куртку прямо на одежду. Непромокаемый костюм был абсолютно черен, на земле это окажется весьма кстати. Легкий толчок сообщил, что самолет приземлился в церковном дворике; через секунду белая лампочка на панели подтвердила это.

– Помоги мне управиться с Мартином, – попросил Рейф.

Они вместе натянули на руководителя Проекта спасательный костюм, спустили на землю и уложили на траву рядом с огромным валуном, защищавшим от холодного, влажного ветра.

Рейф вернулся в самолет, задал автопилоту программу, спрыгнул на землю и захлопнул дверцу.

– А теперь, – сказал он, глядя на Габи и Лукаса, – у нас есть полчаса, чтобы найти средство передвижения.

Им едва хватило этого времени, пришлось даже взломать дверь какого-то гаража, в котором стоял старенький грузовичок. Но все же они успели подъехать к церковному дворику к тому моменту, когда самолет взмыл в ночное небо и неторопливо устремился на восток.

По сравнению с землей, погруженной в кромешный мрак, небо казалось очень светлым. Силуэт низко летящего самолета четко выделялся на фоне чистого звездного неба; над лесом показался полумесяц. Рейф вел машину, а Габи следила за самолетом, чтобы Рейф не отвлекался от дороги. Но все же они дважды едва не потеряли его из виду.

Когда это произошло в первый раз, Рейф свернул прямо в открытое поле, благополучно выбравшись на дорогу чуть дальше. Во второй раз ему пришлось протаранить забор, прорвать заграждение из колючей проволоки, пересечь зеленый луг и снова расправиться с забором.

Наконец самолет на секунду замер в воздухе и начал вертикально опускаться, скрывшись за деревьями, растущими вдоль дороги. Рейф остановил грузовик.

– Дальше пешком, – сказал он.

Они оставили машину на обочине, а сами двинулись в открытое поле. Впереди темнела какая-то громада; подойдя ближе, они увидели, что это большой старинный особняк, окруженный деревьями. Со стороны фасада имелась проплешина – наверное, лужайка или большая клумба. Они приблизились к деревьям; прямо перед ними темнел высокий куст лилии. Рейф исчез в темноте, но вскоре вернулся.

– Там металлическая сетка, – прошептал он. – И наверняка под напряжением, иначе в ней нет смысла. Высота больше трех метров. Лукас, ты понимаешь, насколько это высоко?

– Да, – тихо прохрипел волк.

– Если я встану у сетки и нагнусь вот так, – Рейф пригнулся, оперся ладонями о колени, – ты сможешь, вспрыгнув мне на спину, вторым прыжком преодолеть забор?

– Да, – ответил Лукас.

– Отлично. Тогда вот что мы сделаем. Когда ты окажешься за забором, не отходи от него ни на шаг, дальше могут быть разные ловушки, но под самой сеткой обязательно есть тропинка. Двигайся вдоль забора, пока не найдешь ворота. Жди нас там.

– Но у ворот наверняка есть охрана, – возразила Габи.

– На это я и рассчитываю. У ворот обязательно должен быть охранник. Я постараюсь подманить его как можно ближе к воротам. Потом, Лукас, ты уберешь его. Быстро, пока он не поднял шума. Не двигайся, пока я не позову тебя по имени. Ты понял?

– Понял, – произнес волк.

– Хорошо. За дело!

Они приблизились к сетке. Рейф расставил ноги, согнул плечи и крепко уперся ладонями в колени. Поблескивающая в лунном свете сетка маячила у него перед самым носом.

– Я готов, Лукас. Давай!

Сзади раздался легкий вздох, шорох травы, затем быстрый топот бегущих лап; Рейф ощутил сильнейший толчок, едва устояв на ногах.

Невероятным усилием он все же сохранил равновесие, распрямился и вгляделся в темноту.

– Лукас? – встревоженно прошептал он. Волк тихо заскулил по ту сторону сетки. Через секунду во мраке проступил силуэт.

– Молодец! Хороший Лу… – Рейф осекся. Он собирался похвалить волка, как хвалят собаку. Но Габи права – Лукас больше, чем пес. Он настоящая личность, и снисходительность тут неуместна. – Отличная работа, Лукас.

Тот снова едва слышно заскулил.

– Теперь моя очередь. – Рейф повернулся вправо. – Старайся держаться как можно ближе ко мне.

Он двинулся вперед. Идти пришлось довольно долго, сетка окружала немалую территорию. Рейф вышел на дорогу, повернул налево, миновал деревья, растущие вдоль шоссе; краем глаза он следил за едва заметным отсветом проволоки, разделяющей их с Лукасом. Как он и предполагал, скоро сетка сменилась высокой стеной с проволочным ограждением, идущим поверху. Рейф молча шагал вдоль стены, пока не заметил то, что сначала показалось ему вертикальной темной линией, но скоро расширилось до размеров ворот, к которым примыкала дорога.

Рейф замедлил шаг. Ступая как можно тише, он приблизился к темному забору и осторожно заглянул внутрь. Это и в самом деле были ворота – кованые, словно декоративные. Рейф еще немного подождал, холодный ветер обдувал лицо, сердце сильно билось. Затем он шагнул вперед, к воротам.

Как ни в чем не бывало он толкнул чугунные створки и обнаружил массивный замок.

В ту же секунду из-за ворот раздался голос:

– Стоять! Не двигаться!

Где-то в темноте открылась дверь, узкая полоска света упала из небольшого домика. К Рейфу направился высокий силуэт, в левой руке угадывались очертания пистолета.

Рейф застыл точно по центру ворот, ухватившись за огромный замок. Сквозь черные витые прутья едва можно было просунуть руку.

– Не двигаться! – повторил охранник, направив на Рейфа автоматический пистолет. – Руки вверх!

Рейф послушно вскинул руки.

– Кто ты? – Охранник остановился. – И что ты здесь делаешь?

– Я с самолета, того, что приземлился у вас во дворе, – с деланной беззаботностью ответил Рейф. – Мне нужно поговорить с владельцем дома. Впустите меня…

– Ну-ну! – Просунутое сквозь прутья забора дуло уперлось Рейфу в живот. Если ты уж добрался до ворот, то сначала…

– Лукас! – быстро произнес Рейф.

– Лукас? – отозвался охранник. – Какой еще Лукас? Меня…

Внезапно он всем телом навалился на решетку, его голова запрокинулась. Охранник начал сползать на землю, но Рейф подхватил уже бездыханное тело.

Взмокнув от напряжения, Рейф держал тело одной рукой, другой шаря по карманам охранника. Он обнаружил бумажник, кое-какие мелочи, но ключа не было.

– Лукас, – снова позвал Рейф. Темная тень волка проступила по ту сторону забора.

– Я здесь.

Рейф показал на узкую полоску света, падавшую сквозь приоткрытую дверь сторожки.

– Посмотри, нет ли там чего-нибудь похожего на ключ.

Лукас исчез. Полоска света увеличилась, Рейф увидел, как ее пересек силуэт волка. Он отступил в темноту. Свет падал на тело охранника, но дом находился на приличном расстоянии, и Рейф надеялся, что его обитатели ничего не заметят.

Лукас вернулся и просунул морду сквозь прутья. В зубах он держал кольцо с единственным ключом.

– Спасибо, – прошептал Рейф. Он взял ключ и принялся нащупывать замочную скважину, но ничего не нашел. Поверхность замка была абсолютно гладкой. Он сдался.

– Лукас, – сказал он тихо, – ты знаешь, что такое замочная скважина?

– Я умею отпирать замки, – ответил Лукас. – Аб научил меня.

Рейф сунул ключ сквозь прутья ворот.

– Тогда вернись в сторожку, поищи скважину и посмотри, подойдет ли этот ключ.

Зубы Лукаса клацнули по кольцу. Он снова исчез. Рейф ждал. Сзади раздался какой-то слабый шорох. Он резко обернулся. В темноте маячило бледное от лунного света лицо Габи. Злость и смущение охватили его. Он совсем забыл о девушке.

– Возвращайся к грузовику, – прошептал Рейф. – Жди нас там.

– Нет.

– Я сказал…

– А я сказала, нет, – повторила Габи. – Там могут быть электронные ловушки или защитная сигнализация. Вы, конечно, супермен, но в этой области я дам вам фору. Кроме того, я хочу быть рядом с вами и Лукасом.