Текст книги "Дракон и джин (Дракон и Джордж V)"

Автор книги: Гордон Руперт Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Джим мысленно содрогнулся. О таком использовании шелка он никогда не слышал. Правда, ничего удивительного в том, что этот материал имеет свойство растягиваться, не было. И уж лучше вытащить стрелу из тела с помощью шелка, чем рвать живую плоть с помощью грубой силы. Хотя, если как следует подумать, поспешное извлечение стрелы из тела может не привести к добру.

– Монголы используют зубатые стрелы?

– Всегда.

– А разные племена используют различные стрелы?

– Одинаковые.

– На Западе пользуются разнообразным оружием, – сказал Джим. – Одни носят короткие мечи, другие – длинные. По одежде и оружию человека можно определить, откуда он родом. А как различить монголов?

– Глазами.

Джим понял, что получил, видимо, исчерпывающий ответ.

– И все-таки как? – Джим предпринял еще одну попытку получить нужные сведения. – По одежде, оружию или по каким-то другим признакам? Как различить этих людей?

– Глазами. Смотришь и видишь.

– А те монголы, с которыми мы можем столкнуться, откуда они?

– Из Золотой Орды. – Байджу свесился с седла и плюнул.

– Твои соплеменники? – спросил Джим.

– Нет. Я из Ильского ханства. Мы обороняем наши земли от набегов Золотой Орды с севера. Ханы из рода Джучи не оставляют нас в покое.

– Монголы из Золотой Орды поддерживают отношения с ассассинами? Среди ассассинов есть монголы?

– Нет, – ответил Байджу. – Ассассины не воины. Монголы – воины.

– Ибн Тарик сказал, что ассассины нам не страшны. Караван слишком велик, заметил Джим.

Байджу поднял голову, посмотрел Джиму прямо в глаза и отвернулся. Джим успел достаточно хорошо узнать маленького монгола, чтобы понять: Байджу отнесся к словам ибн Тарика с презрением. Монгол не разделял уверенности молодого мыслителя в боеспособности каравана.

Между тем двигавшийся по ущелью караван миновал теснину, зажатую двумя утесами с остроконечными вершинами, и вышел на сравнительно ровную открытую площадку, усеянную валунами. Место, на котором оказался караван, походило на русло пересохшей реки. И все-таки вода здесь была. Из возвышавшейся впереди скалы бил ключ, и небольшой водный поток струился между камнями. Ехавшие впереди Джима караванщики укладывали верблюдов на землю. Место для ночлега было найдено.

Быстро темнело. Караванщики принялись снимать вьюки с верблюдов и устанавливать кто палатки, а кто просто навесы для защиты от ветра и холода. Благодаря заботам Абу аль-Квасайра у Джима с Брайеном на двоих было четыре верблюда. На двух верблюдах они, ехали, а два других несли на себе поклажу. В поклаже отыскалась палатка, которую Джим с Брайеном предусмотрительно научились ставить еще перед выходом каравана в путь.

Палатка была установлена, а перед входом в нее Джим с Брайеном разложили костер из верблюжьих лепешек, составлявших неотъемлемую часть багажа.

Байджу был предоставлен самому себе. Палатки у него не было, и ему предстояло найти какое-нибудь убежище или согреваться ночью теплом своего верблюда.

Ибн Тарик, насколько можно было разглядеть в темноте, присоединился к группе купцов и вместе с ними принялся за еду.

– Этой восточной пищей сыт не будешь, – ворчал Брайен, уплетая тушеную козлятину из запасов, предоставленных путешественникам Абу аль-Квасайром.

– По-видимому, хорошим мясом тут не поживишься, – сказал Джим. – Козы здесь еще бегают, а овец почти не видно.

– На Кипре-то они были, – забубнил Брайен. – Я бы сейчас съел хороший кусок жареной баранины. Так нет же, давись этим вываренным козлом. А толку чуть. Все равно что рагу из овощей.

Закончив свою маленькую речь, Брайен принялся еще энергичней работать челюстями. Тому была веская причина. Караванщики ели всего два раза в сутки рано утром и вечером, перед отходом ко сну.

– Может, в этих горах нам попадется какая-нибудь живность, – сказал Джим и начал снимать с ног ботинки из толстой кожи, купленные в Триполи, в самый раз, чтобы лазить по этим горам, но вовремя передумал – спать в обуви теплее.

– Если только святой Франциск будет к нам милостив, – добавил Брайен.

Из кармана плаща Джима вылез Гоб и перебрался на плечо хозяина. Джим с Брайеном сидели в стороне от других караванщиков, и вряд ли кто мог разглядеть Гоба в неярком свете костра. И даже разглядев, скорее всего, принял бы гоблина за маленькую обезьянку, безволосую и немного странную на вид, но все-таки обезьянку. По виду Гоб вполне мог сойти за этого зверька.

Каждая остановка каравана была для Гоба настоящим праздником. Оставаясь незамеченным – кому придет в голову таращиться в темноту, – Гоб перебирался на струйке дыма от костра к костру и возвращался к Джиму, преисполненный важности от добытой информации – потрясающей воображение гоблина подробностями из жизни демонов и других страшилищ и бесполезной для его хозяина.

Но Гоб мог и подождать с рассказом. Вернувшись этой ночью к палатке, в которой спали Джим с Брайеном, Гоб не стал будить своих слушателей, а улегся и сам, только не в палатке, а на струйке дыма от еще не погасшего костра. Когда струйка опускалась к земле, Гоб исправно подбрасывал в костер топливо из запасов, которых должно было хватить до конца путешествия.

Глава 18

Джим проснулся, внезапно почувствовав, что ему нечем дышать. Он не мог сообразить, в чем дело, и лишь инстинктивно напряг все силы, чтобы освободиться от навалившейся на него туши. Он так и не понял, как ему удалось выбраться из-под тента, чтобы тут же кубарем покатиться вниз по каменистому склону небольшой возвышенности, на которой стояла палатка. Хорошо бы он катился один. Так нет же. Вместе с ним, как привязанный, катился какой-то тип, чье полускрытое капюшоном лицо так и мелькало перед глазами Джима. Мало того что этот тип не выпускал Джима из объятий, он еще норовил накинуть ему на голову мешок.

Надо что-то делать! Джим подтянул ногу, уперся коленом в живот противнику и оттолкнулся, заодно ударив того о промелькнувший перед глазами камень. Оставшийся путь до конца склона Джим проделал один. Но едва он принял вертикальное положение, как тут же был сбит с ног кем-то из трех выросших словно из-под земли людей. От мешка на голову на этот раз отвертеться не удалось. Джим сопротивлялся как мог. Он не обратил бы внимания на боль от несильного удара в висок, если бы она не явилась последним ощущением перед тем, как он потерял сознание.

Придя в себя, Джим увидел, что идет по гребню горы. Перед ним со связанными за спиной руками шел Брайен, а впереди того двигались люди в дорожных плащах. Может, то были купцы из каравана. Джим не был в этом уверен: из всего каравана он знал в лицо только нескольких человек. Некоторое время Джим находился в полузабытьи и не отдавал себе ясного отчета о происходящем. Да и сейчас ощущения были не из приятных. Болела левая часть головы. Джим инстинктивно двинул руками, чтобы потрогать голову, и не смог их разнять. Как и у Бранена, руки оказались связанными за спиной. Веревки так и впились в запястья.

И долго он так идет? Один день точно, а скорее, два. Джим вспомнил, как однажды остановился, изнемогая от усталости. Сопровождающим это не понравилось, и его ненадолго оставили в покое лишь после окрика подскакавшего на лошади человека, по-видимому, предводителя этих неизвестных Джиму людей.

Джим вспомнил и о том, что его ударили в висок еще в лагере караванщиков. Может быть, у него сотрясение мозга? Симптомы налицо: потеря сознания после удара, боль в левой части головы и височная рана справа. Два последних симптома были нешуточными. Жаль, Джим забыл их медицинские названия. А уж все три вместе несомненно указывали на возможное сотрясение мозга. Если эта ужасная болезнь поразила Джима, ему надо отдыхать, а не тащиться неизвестно куда.

Джим вспомнил, что при сотрясении мозг перемещается в черепной коробке из одной стороны в другую. Если удар пришелся в правую сторону головы, мозг перемещается влево. Левая часть головы тут же начинает болеть. Все сходилось! Правда, отчего начинает болеть голова, Джим не помнил: то ли от внутреннего кровотечения, то ли от непомерного давления сместившегося мозга на кости черепа, не привыкшие к лишней нагрузке. Так или иначе, сотрясение мозга может привести к смерти. Можно и не подозревать о том, что тебе грозит. День-другой – и поминай как звали!

Но и это еще не все. Джим чувствовал, что его организм истощен. Скорее всего, Джим потерял в весе, а ненормальное отношение веса к росту ничего хорошего не сулит. Да и о каком здоровье может идти речь, если со связанными за спиной руками тащишься из последних сил по этой чертовой горной дороге.

В голову пришла неожиданная мысль. Правда, она противоречила здравому смыслу. Но ведь могло случиться и так, что пробравшиеся в лагерь караванщиков люди похитили только Джима и Брайена. В таком случае Джим может освободить их обоих с помощью магии. Хотя с этим лучше подождать. Сначала надо выяснить, что же произошло на самом деле. Да и может случиться, что дорога, по которой они сейчас идут, приближает их с Брайеном к Пальмире.

Хорошо бы для начала прошла головная боль, тогда бы легче думалось. Пощупать голову тоже не мешало. Может, на ней здоровенная шишка, а то и рваная рана. Пожалуй, стоит воспользоваться магией. Если ее следует использовать в разумных целях, то сейчас самый подходящий случай. Магия не исцеляет от болезни, но она может лечить раны. Нанесенный по голове удар повлек за собой рану. Мозг Джима тоже несомненно получил повреждение. Предстояло сосредоточиться несмотря на головную боль. Джим прикрыл глаза и на удивление легко вызвал мысленное изображение своего мозга. Он вздулся и был неестественного красноватого цвета. Постепенно вздутие и покраснение исчезли.

Неожиданно прошла боль. Оставалось надеяться, что сотрясение мозга было несильным. Но теперь, когда перестала болеть голова, дали знать о себе руки. Врезавшиеся в запястья веревки мешали нормальному кровообращению. Джим уже решил было снова прибегнуть к магии, но вовремя спохватился. Если он ослабит веревки, это могут заметить. Возможно, кто-то из окружавших Джима людей только и ждет того, чтобы убедиться в его способностях. По всей вероятности, руками лучше заняться позже и попытаться освободить их каким-то другим образом.

Между тем тропа, по которой двигался отряд, перешла в узкий проход между горами, за которым открылась небольшая долина. Из возвышавшейся за проходом в долину скалы бил ключ, очень похожий на тот, рядом с которым останавливались караванщики. У подножия скалы образовалось крохотное озерцо, воды которого скатывались дальше по склону долины.

Джим увидел, что шедшие впереди охранники склонились над озерцом и принялись пить. При виде воды Джим почувствовал неимоверную жажду. Он ускорил шаг и встал за спинами людей, ожидающих своей очереди подойти к озерцу.

– Прочь отсюда, неверный! – раздался у самого уха Джима голос одного из охранников.

Сострадания в голосе говорившего не было и в помине, и все-таки Джим решил воспользоваться возможностью вступить в разговор:

– У меня онемели руки. Может, ты развяжешь или хотя бы ослабишь веревки? Я никуда не денусь. Со связанными руками не нагнуться к воде.

Вместо ответа Джим получил удар по липу и чуть не упал от неожиданности.

Поднялся гвалт. Джима с охранником обступили люди. Протиснувшись сквозь толпу, к ударившему Джима охраннику подошел человек:

– Что случилось?

– Он, хотел бежать, – на Джима. ответил охранник, кивая – Он лжет! раздался голос Брайена. Расталкивая людей плечами, он подошел к месту происшествия.

– Этот человек только попросил, чтобы ему ослабили на руках веревки. У нас затекли руки. Если вы даже развяжете веревки, ничего не случится. Мы безоружны, и нам некуда бежать, – заявил Брайен.

– Он действительно не хотел бежать?

– Да нет же, черт бы вас всех побрал! – выпалил Брайен. – Я – английский рыцарь, и моему слову можно верить.

Лицо Брайена походило на сплошное месиво. Глаза заплыли, нос слегка свернут, а синякам и кровоподтекам и числа нет. К тому же, как заметил Джим, Брайен еще и хромал.

– Да сам он врет... – забубнил ударивший Джима охранник и тут же полетел на землю от удара человека, проводившего расследование.

– Здесь я судья, и я знаю, кто врет. Врешь ты, а не эти неверные.

Джим сомневался в своей благонадежности. Ведь он хотел сам освободить себе руки. И что самое странное, пострадай от таких его действий этот охранник, Джим вряд ли сочувствовал бы ему больше, чем сейчас, когда бесстрастно смотрел на поверженного наземь человека.

– Развяжите им руки! Пусть эти люди напьются! – приказал вершитель правосудия и направился прочь.

Веревки сняли, но вместо ожидаемого облегчения Джим почувствовал нестерпимую боль. Казалось, руки поместили в пыточную машину. Джим чуть не пожалел, что с него сняли путы, но потом понял: восстанавливается нормальное кровообращение.

Джим взглянул на Брайена. Тот не подавал никаких признаков беспокойства, хотя им наверняка владели те же неприятные ощущения. Столпившиеся вокруг охранники весело поглядывали на Джима с Брайеном, по-видимому ожидая увидеть приятное зрелище – сопровождаемые стонами корчи пленников. Джим постарался придать лицу бесстрастное выражение. Боль стала стихать. Джим вытянул перед собой руки и осмотрел запястья. Веревки протерли кожу до мяса, оставив на запястьях кровоточащие борозды. Джим склонился над озерцом, напился и промыл раны. Можно залечить их с помощью магии, но Джим опасался, что на быстрое исцеление рук обратят внимание. Тогда охранники догадаются о его способностях. Нет уж, чем меньше народу будет знать, что он маг, тем лучше.

Брайен тоже помылся. Теперь он выглядел лучше, кровоподтеки с лица исчезли. На этот раз ни Джиму, ни Брайену руки не связали. Джим ощупал голову. Шишки от удара не было. Возможно, она сошла на нет после того, как Джим прибег к магии.

Джим и Брайен пили и мылись последними, и, как только они отошли от озерца, отряд снова тронулся в путь. Только один человек, тот, который пришел Джиму на помощь, ехал на лошади. Остальные шли пешком позади него. Когда тропа расширилась, Джим с Брайеном пошли рядом. Казалось, на них никто не обращал внимания.

Пленники шли молча. Они лишь обменялись понимающими взглядами. Охранники были рядом и могли подслушать разговор. Только теперь Джим пожалел, что в этом новом для него мире все, похоже, говорят на одном языке.

Если бы здесь существовало то же великое множество языков, что и в двадцатом веке, Джим с Брайеном могли бы разговаривать по-английски, не опасаясь, что их поймут охранники. В крайнем случае они могли бы говорить на сомерсетширском диалекте, получившем широкое распространение в той части Англии, где Джим с Брайеном сейчас жили. Этот диалект был понятен каждому англичанину, но возможно, поставил бы в тупик здешних жителей. Впрочем, у них с Брайеном еще будет возможность обсудить создавшееся положение.

Через два часа отряд подошел к месту назначения. Джим увидел впереди замок, а при ближайшем рассмотрении скорее крепость, выстроенную из камня. Крепость оказалась значительно больше замка сэра Мортимора на Кипре и напоминала его лишь тем, что была возведена на таком же удобном для ведения оборонительных действий месте. Она стояла на горе фасадом к склону.

Перед воротами крепости имелся ров, вырытый, похоже, вручную. На естественную трещину в земле он не походил. Через ров был перекинут подъемный мост, цепи которого уходили за стены крепости. Оказавшись на мосту, Джим глянул вниз.

Лучше бы он туда не смотрел. Ров уходил вниз на глубину, превышающую человеческий рост, а в дно были вбиты не то копья, не то заостренные металлические прутья. На остроконечные стержни были нанизаны человеческие тела, некоторые успели превратиться почти в скелеты. В нос Джиму ударило зловоние.

Миновав ворота, отряд оказался в небольшом дворике со стойлами для лошадей. Предводитель отряда спешился. К Джиму с Брайеном подбежали два охранника и, подталкивая пленников, повели их к двери в дальнем конце дворика. Предводитель отряда последовал за ними.

За дверью оказалась небольшая, площадка, а за ней – ведущая вниз лестница. Спустившись по лестнице, все пятеро попали в узкий коридор, по обеим сторонам которого тянулись камеры со стенками, сооруженными из вделанных в пол и потолок прутьев.

Камеры почти не отличались от тех, в которых держали преступников в двадцатом веке, а по средневековым стандартам были еще и удивительно чистыми. Эта чистота показалась Джиму зловещей.

Пленников втолкнули в одну из камер. Охранники закрыли за ними дверь, опустив в скобы засов. С засова свисало кольцо с надетой на него цепью, другой конец которой крепился к каменному полу. Не сняв с кольца цепь, засов не поднять, а до места крепления цепи к полу из камеры не дотянуться.

– Ждите здесь, – обратился предводитель охранников к Джиму с Брайеном. Вы предстанете перед духовным наставником. Не надейтесь бежать. Все равно некуда.

Предводитель и двое охранников оставили пленников одних. Наступила гнетущая тишина. Горящий у выхода на лестницу факел освещал помещение тусклым желтоватым светом.

Вид Брайена все еще оставлял желать лучшего. Однако оказалось, что Брайен не потерял присутствия духа. Он с интересом осмотрел камеру. Исследовал пол, потолок, стенки из прутьев. Покончив с этим занятием, Брайен наклонился к Джиму и прошептал ему почти в самое ухо:

– На первый взгляд нас не могут подслушать. И все-таки держу пари, такая возможность существует. Но если мы будем говорить шепотом на ухо друг другу, нас могут и не услышать.

Джим кивнул.

– Ты не знаешь, зачем нас похитили? – спросил Брайен. – Что нам теперь делать?

Джим наклонился к Брайену и зашептал:

– Зачем нас похитили, не имею понятия. Это выглядит не правдоподобным, но, похоже, из всего каравана захватили только нас. Хотя, может, эти люди, пока были в лагере, натворили еще кучу бед.

– Все это очень странно, – сказал Брайен. – Как ты думаешь, где мы?

– Предводитель отряда говорил о наставнике. Наверное, этот наставник ассассин, и мы в его резиденции. Зачем мы ему нужны, мне неизвестно. Скажи, Брайен, ты не знаешь кого-нибудь, кто заинтересован в том, чтобы мы не нашли отца Геронды?

Брайен покачал головой.

– Послушай, Брайен, – снова зашептал Джим, – в случае чего я вызволю нас обоих отсюда с помощью магии, если только кто-то в этой стране или замке не сможет мне помешать. Но думаю, этого не произойдет. Я почти уверен, мы выберемся из крепости, что бы ни случилось. Я почти не пользовался до сих пор магией, опасаясь, что кто-то, возможно, хочет узнать о моих способностях. Стараюсь прибегать к ней как можно реже – о причинах я тебе говорил, – а если и использую магию, то только в простейших формах. Поэтому я и не пытался освободить наши руки, когда они были связаны, и не пытаюсь сейчас вылечить их.

– Эти болячки? – удивился Брайен. – На них не стоит обращать внимания, Джеймс, если только они не помешают тебе осуществить задуманное.

– Не помешают. Но пока нам следует изображать обыкновенных людей, которых ни за что ни про что схватили и посадили в тюрьму. Будем ждать объяснений. Думаю, нам...

Размышления Джима прервал знакомый голос:

– Милорд!

Джим с Брайеном подняли головы и увидели Гоба. Тот пролезал в камеру между прутьев двери.

В коридорчике перед камерой топтался рыжевато-коричневый пес.

– Посмотри, кого я привел, милорд! – воскликнул Гоб.

– Я вовсю лаял и старался поднять на ноги караван, – затараторил пес. – В караване не было собаки, и на лай должны были обратить внимание. Но никто так и не вылез из палатки. Может, люди испугались. Поднялся один гоблин. Я сделал все, чтобы спасти тебя, господин.

– Неужели? – усомнился Джим. Было видно, что Келб прикидывается невинной овечкой. В его голосе даже прозвучала детская интонация, присущая Гобу.

– Той ночью я как раз хотел рассказать тебе кое о чем, милорд, – вмешался Гоб. – У какого бы костра я тогда ни был, везде люди говорили, что им очень хочется спать. А у одного из костров люди сидели в оцепенении. Когда я вернулся в нашу палатку, вы с милордом Брайеном спали.

– А это еще кто? – наконец выговорил Брайен. Он все еще таращил глаза на Келба. – Говорящая собака?

– Это джинн, который просит у меня защиты, – пояснил Джим. Он посмотрел на Келба. – Я еще не решил, как мне с ним поступить, – жестко чеканя каждое слово, добавил Джим. – А пока что получается? Этот пес орет во все горло. Слушай кто хочет. Запомни и ты, Гоб: все, о чем здесь говорится, может быть услышано в другом месте. Мы с Брайеном уверены, средства для этого имеются.

– Но сейчас нас никто не подслушивает, милорд, – сказал Гоб. – Все эти люди на каком-то сборище.

– Сборище?

– Да, господин, – вкрадчиво подтвердил Келб. – Они замышляют еще какой-то набег. Наставник этих людей что-то им разъясняет.

Джим промычал нечто невразумительное и повернулся к Гобу:

– Как вы сюда попали, Гоб?

– Я привез его в замок на струйке дыма, милорд, – возбужденно проговорил гоблин. – Я сделал что-то не так? Я не знал, как помочь тебе, и подумал, если мы будем вместе, ты скажешь мне, что делать, а я непременно выполню твое пожелание.

– Обойдутся и без тебя, – пробубнил Келб. Он повернулся к Джиму с Брайеном:

– О господа, не бойтесь. Если вы не сумеете освободиться сами, я спасу вас и вы сможете продолжить путь в Пальмиру, чтобы отыскать там себе подобного.

– Откуда ты знаешь, что мы собираемся кого-то искать? – грозно спросил Джим.

Келб не успел ответить. На лестнице послышались голоса. Гоб поспешил в дальний угол камеры, где его серенькое тельце растворилось в тени, а Келб просто исчез.

Глава 19

В коридор вошли пятеро во главе с предводителем людей, которые похитили Джима с Брайеном.

Вошедшие открыли камеру и повели пленников наверх. Миновав несколько длинных коридоров, Джим с Брайеном оказались в большой квадратной комнате с куполообразной стеклянной крышей. Помещение было залито дневным светом. В дальнем конце комнаты на подушках сидел человек. Джима с Брайеном подвели к нему. Тот поднял руку, и сопровождавшие пленников люди вышли из комнаты.

Человек, сидевший на подушках" был неопределенного возраста, хотя, как решил Джим, ему под пятьдесят, а то и под шестьдесят. Он выглядел грузноватым, но впечатление могло оказаться ошибочным – человек сидел, скрестив ноги. Чисто выбритое лицо с темными глазами и седыми бровями было спокойным и добрым, хотя круглый волевой подбородок и прямой рот с плотно сжатыми губами свидетельствовали скорее о решительном и властном характере. Голову человека венчал высокий белый тюрбан, а одежда была того же темно-зеленого цвета, что и подушки.

– Вот вы и предстали передо мной, – тихо сказал хозяин комнаты.

– Кто ты такой, черт бы тебя побрал? – прорычал Брайен.

Человек медленно поднял глаза и посмотрел на Брайена. – – Меня зовут Хасан ад-Димри, – продолжил сидящий тем же невозмутимым голосом. – Я рано ушел из дома и с единомышленниками исходил немало земель. Еще несколько лет, и люди потекли бы ко мне рекой с подношениями, чтобы услышать из моих уст слова мудрости. Но однажды ночью ко мне спустился с небес ангел и сказал: "О ты, по праву правитель на Земле, близится время возвращения Исмаила. Иди в горы, в Белый дворец, и встань во главе гашишинов. Верни им былую славу и наставь их на путь очищения всех правоверных и неверных от грязи и скверны, чтобы Исмаил, вернувшись на Землю, увидел, что она – ухоженный сад". – Хасан ад-Димри перевел взгляд на Джима:

– Вы оба неверные и разыскиваете еще одного неверного. Ты, называющий себя Джеймсом, наихудший из троих, потому что ты не только неверный, но еще и маг. Я нахожусь под защитой Аллаха, и твоя магия против меня бессильна. Но среди правоверных есть такие, кто слаб в вере, и твои чары могут отвратить их от пути истинного, что обречет их на вечную смерть. Моя обязанность – не допустить этого. Мои дети, гашишины, которых вы зовете ассассинами, проводят твоего друга до места, куда он хочет попасть. Но ты должен умереть и принять смерть здесь от рук истинно правоверных, неподвластных твоей магии...

Хасан ад-Димри хотел еще что-то сказать, но неожиданно замолчал, устремив взгляд к двери.

Джим с Брайеном обернулись. Позади них стоял Абу аль-Квасайр.

– Селям, – приветствовал вошедший Хасана ад-Димри.

– Селям алейкум, – отозвался тот. Джим, хотя и был в шоке от мысли, что находится на краю" гибели, все-таки сообразил, что его магический переводчик не сработал. Правда, Джим знал несколько слов по-арабски и понял, что слышал обычный обмен приветствиями.

– Аллах пожелал, чтобы лишь истинно правоверные могли сострадать тем, кто так же крепок в своей вере, какой бы она ни была, – сказал на этот раз на общепонятном в этих краях языке Абу аль-Квасайр. – Я мусульманин и чист перед Аллахом. Царство магов уполномочило меня говорить за неверного, чья жизнь в твоих руках.

– Я не боюсь магов... – начал Хасан ад-Димри и неожиданно снова перешел на арабский.

Абу аль-Квасайр ответил ему на том же языке.

Джим старался сообразить, почему не работает его магический переводчик. Разговор касался их с Брайеном. Джим слышал, говорившие называют их имена. Но большего он понять не мог.

Наконец до Джима дошло – не иначе как Абу аль-Квасайр заставил магический переводчик замолчать.

– О чем они говорят? – зашептал Брайен на ухо Джиму. – Я ничего не могу понять.

– Я и сам ничего не понимаю, – признался Джим.

Он все еще размышлял о реальности угрозы Хасана ад-Димри. Конечно, Джим не допустит, чтобы его убили, и в случае крайней опасности переправит себя и Брайена в Англию с помощью магии. Но Брайен может не захотеть вернуться домой. Вдруг в случае смерти Джима ассассины действительно, как обещал их наставник, помогут Брайену добраться до Пальмиры. С другой стороны, могло быть и так, что Хасан ад-Димри лицемерит и после смерти Джима прикажет убить и Брайена.

Размышления Джима прервал голос Абу аль-Квасайра. Маг снова перешел на общепонятный язык:

– Дело ясное. Обсуждать больше нечего. – Абу аль-Квасайр повернулся к пленникам:

– Прошу прощения, но я ничем не могу помочь вам.

Воздух вокруг Абу аль-Квасайра, Джима и Брайена засветился колеблющимся светом. Сквозь дрожащую воздушную пелену виднелось лицо Хасана ад-Димри, безучастно смотревшего куда-то вдаль, мимо Джима и Брайена, будто их вообще не было в комнате. По всей вероятности, Абу аль-Квасайр воспользовался магией, чтобы его разговор с пленниками не был услышан духовным наставником ассассинов.

– Ты совсем не можешь помочь нам? – спросил Джим.

– Боюсь, что нет, – ответил Абу аль-Квасайр. – Мне остается только попрощаться с вами. Я объясню Каролинусу, почему ничего не смог сделать.

– А что будет с нами? Маг пожал плечами:

– На то воля Аллаха.

– А какова воля Аллаха?

– Чтобы произошло то, что должно произойти между вами двоими и Хасаном ад-Димри.

– Ты хочешь сказать, Хасан ад-Димри дал знать Аллаху, что хочет убить меня и помочь Брайену добраться до Пальмиры?

– Боюсь, что так, – ответил Абу аль-Квасайр. – Хасан ад-Димри считает себя святым. Он был одним из суфиев, а, как я говорил, Аллах использует этих людей для целей, известных лишь одному Аллаху. Могло случиться и так, что Аллах лишил Хасана ад-Димри силы, чтобы тот не смог понять, кто ты на самом деле. Могу сказать лишь одно: в месте, где мы сейчас находимся, ощущается аура силы. Ты. Джим, маг низкого ранга и, возможно, ее не чувствуешь, а я отчетливо ощущаю присутствие этой ауры. Не исключено, что Хасан ад-Димри привлек на свою сторону джинна и, имея смутные представления о настоящей магии, уверовал в то, что никто не может противостоять ему.

– Тогда остается доказать ему, что он ошибается, – сказал Джим. – У тебя есть для этого реальные возможности. – – Моя магия, так же как и твоя, Джим, служит лишь оборонительным целям. Разве ты забыл об этом? Действительно, Хасан ад-Димри повел себя так, что переубедить его можно только с помощью силы. Но я не могу использовать силу для такой цели. – Маг помрачнел. – Возможно, Хасан ад-Димри сделался ярым исмаилитом, а исмаилиты известны своим упрямством, заключил Абу аль-Квасайр.

Маг откашлялся и плюнул на пол, за пелену дрожащего воздуха. Хасан ад-Димри даже не шелохнулся.

– Кто такие исмаилиты? – спросил Брайен.

– Люди, которые считают седьмым имамом Исмаила, а не Мусу, – ответил Абу аль-Квасайр. – Теперь я должен уйти. Чему быть, того не миновать. Прощайте.

Абу аль-Квасайр исчез. Воздух перестал дрожать, а на полу не осталось и следа от плевка мага.

– Хватит! – произнес Хасан ад-Димри, словно очнувшись от сна. – Уведите их!

В комнате появились охранники, и Джима с Брайеном увели в камеру.

– Джеймс, объясни мне, что происходит, – сказал Брайен, когда пленники остались одни. – Я обыкновенный рыцарь и исправно молюсь Господу. В другие таинства я не вмешиваюсь. А Святая Земля кишит людьми со странными именами. Здесь происходят невероятные события. Человек наверху, который называет себя Хейсоном...

– Хасаном, – автоматически поправил Джим.

– Хасаном так Хасаном, – согласился Брайен. – Неужели этот Хасан действительно думает, что я с легкой душой отправлюсь в дальнейший путь в сопровождении его охранников, если тебя предадут смерти? Имеет ли он хоть малейшее понятие о рыцарской чести?

– Думаю, что нет, – ответил Джим. – Не переживай, Брайен. С помощью магии мы легко выберемся отсюда. Не пройдет и мгновения, как мы окажемся в своих замках.

– Я думал, ты стараешься не прибегать к магии, – поднял брови Брайен.

– Опасность слишком велика. Может пригодиться и магия. Но я не уверен, что ты захочешь вернуться в Англию. Если ты останешься здесь, я останусь с тобой.

– Видишь ли... – Брайен замялся; – Дело в том, Джеймс.., что я дал клятву.

– Клятву?

– Решив употребить дар короля на благое дело, я отправился вместе с Герондой в часовню замка Малверн и там перед алтарем и святым крестом поклялся не прекращать поиски лорда Малверна до тех пор, пока не найду его или не уверюсь, что его нет в живых. Но если ты, Джеймс, решил воспользоваться магией, разве нельзя перенести нас в Пальмиру?

– Думаю, что нет, Брайен, – ответил Джим. – Я в состоянии перенести нас только в то место, которое могу мысленно представить. Мы можем вернуться к Абу аль-Квасайру или к сэру Мортимору. Но я не знаю другого пути в Пальмиру, кроме того, который мы избрали. Если мы снова окажемся на берегу Средиземного моря и повторим свой путь, ассассины быстро узнают об этом и нападут на наш след. Если бы можно было оказаться в Пальмире с помощью магии, я бы непременно ею воспользовался еще в Триполи. Нам не понадобилось бы идти с караваном. Абу аль-Квасайр понимал это, когда предложил нам своих верблюдов. Мы должны путешествовать как обыкновенные люди и как обыкновенные люди попасть в нужное место и отыскать нужного человека.