Текст книги "Кундалини: Эволюционная энергия в человеке"

Автор книги: Гопи Кришна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава девятая

Учитывая то огромное значение процесса регенерации и трансформации, который происходил в моем организме, особенно во время сна, и привел к развитию особых психических способностей, проявившихся в возрасте сорока шести лет, – способностей, которыми я никогда прежде не обладал, – необходимо более детально рассмотреть самую важную фазу моего необычного опыта. Не только в древних трактатах по Йоге, но и в других индийских духовных текстах часто упоминается о чудодейственной силе Шакти, или женской космической энергии, способной трансформировать ее адепта. Знаменитая Мантра Гайатри, которую обязательно должен произносить каждый брамин после утреннего омовения, является не чем иным, как обращением к Кундалини с просьбой даровать выход за пределы обыденного. Священный шнур индусов, состоящая из трех или шести отдельных нитей, связанных узлом, является символом трех известных энергий – Иды, Пингалы и Сушумны, проходящих через центр и по обеим сторонам спинного мозга. Прядь волос, украшающая темя многих мужчин, указывает местонахождение бездействующего центра сознания, раскрывающегося, подобно цветущему лотосу, когда его орошает поток амброзии, поднимающийся по Сушумне и становящийся центром сверхчувственного восприятия, шестым чувством или третьим глазом счастливца, одаренного милостью Кундалини.

Недвусмысленные упоминания о творческом и трансформирующем потенциале богини, звучащие в многочисленных гимнах, сочиненных знаменитыми мудрецами и великими духовными учителями в ее честь, нельзя приписывать одной лишь поэтической фантазии, лишенной всякого обоснования. Принимая также во внимание тот факт, что результаты, достигнутые мастерами, становились предметом экспериментирования их учеников, проверяющих таким образом их достоверность, эти заявления нельзя расценивать ни как пустые метафоры, ни как откровенное преувеличение заурядных достижений. В любом случае именно благодаря приятию этой универсальной истины, содержащейся в представлениях древних индийцев о мире и лежащей в основе систем Йоги и ведической религии, она стала неотделимой частью любого религиозного акта и обряда в индуизме. Таким образом, обычный поклонник Кали, Дурги, Шивы или Вишну, простираясь перед изображениями своего божества, с полными слез глазами и дрожащими от переполняющих душу эмоций губами, просит не только о мирских радостях, но и о способности постигать то, что лежит за иллюзорными оболочками материального мира.

В исторических хрониках более чем трехтысячелетней давности, вошедших в Веды и другие духовные тексты, есть свидетельства, что древнее индоарийское общество знало немало случаев преображения с помощью духовной и йогической практики, проявляющееся в том, что обычные люди становились провидцами, наделенными невероятными способностями в результате контакта с незримой силой, которой они поклонялись и посвящали разнообразные обряды и церемонии. Одна из основных доктрин индуизма и Йоги учит, что при направленном усилии человек способен завершить эволюционный цикл земного существования за одну жизнь и стать преображенным адептом, находящимся на одной волне с бесконечной Реальностью, простирающейся за пределами мира явлений, и навсегда избавиться от цепи смертей и перерождений.

Кроме случаев спонтанного преображения (как внезапного, так и постепенного) мистиков и святых Востока и Запада, подтвержденных многочисленными свидетельствами, однако противоречащих современным научным представлениям, существуют также бесспорные примеры того, как в результате сознательно направленных усилий у людей развивались сверхъестественные психические способности.

Какая тайна кроется за этим феноменом? Какая сила (духовная, физическая или психическая), приведенная в движение автоматически или благодаря волевому усилию, производит некое таинственное действие и приводит к вполне определенной трансформации, отличающей мистиков и провидцев разных эпох и страны?

Не только в Индии, но и почти во всех странах мира верили в молитву, обряды и иные религиозные практики как в средство индицирования особых психических состояний, необходимых для восприятия божественной милости. Однако не следует забывать, что привычка объяснять любые редкие, не доступные интеллектуальному анализу явления вмешательством сверхъестественных сил была всегда свойственна человеческому мышлению и что сейчас (особенно в низших слоях общества) она наблюдается отнюдь не реже, чем в глубокой древности. Она жива в наши дни, хотя научные объяснения большинства некогда непонятных естественных явлений несколько ограничили ее размах.

Однако для зрелого интеллекта использовать представление о божественном промысле, чья безграничная власть над вселенной безоговорочно признается, при истолковании отдельных явлений – непростительная слабость. Если смотреть на мир с этой точки зрения, без божественного соизволения не может упасть с дерева ни один лист, не может пролиться на землю ни одна капля дождя или сдвинуться с места хоть один атом. Противоречие здесь заключено в самой попытке найти рациональное объяснение некоторых проблем и обратиться к сверхъестественным силам при решении различных вопросов.

К сожалению, человечество всегда грешило этим как в вопросах мирских, так и в делах духовных. Следует понимать, что материя и дух – совершенно различные, если не противоположные понятия; соответственно, что является истиной для одного, не будет таковой для другого. Все это может служить основанием лишь для того, чтобы искать различные подходы к решению этих вопросов, но не для того, чтобы отрицать что-то одно, соглашаясь с чем-то другим, тогда как оба принципа берут начало в вечности. Вряд ли стоит объяснять божественным вмешательством силу интеллектуальных талантов одних людей, так же как и более скромное проявление этих талантов у других. То же относится и к наличию особых психических способностей у отдельных индивидов и полное их отсутствие у большинства. Что же касается материальных феноменов, то наблюдаемое здесь разнообразие должно служить стимулом для интеллектуального анализа как выдающихся достижений гениальных личностей, так и поразительных способностей провидцев.

Исходя из этих принципов, исследователь должен определить степень взаимозависимости ума и тела – насколько состояние первого определяет деятельность последнего, и наоборот. Даже мимолетной мысли неразвитого интеллекта достаточно, чтобы осознать, что тело и ум изначально связаны между собой и оказывают друг на друга прямое воздействие от рождения до смерти. Эти связи настолько тесны, что исследователи разделились на два противоположных лагеря, пытаясь решить вопрос, является ли сознание продуктом биохимических реакций, протекающих в организме, или же последние порождены процессом идеации в уме. Никакие блистательные и изощренные доказательства, предъявляемые каждой из сторон, не в состоянии убедить другую в своей правоте. Нам же достаточно сознавать, что тело и ум взаимосвязаны до такой степени, что ни моргание глаза, ни сокращение мышцы, ни пульсирование артерии не может происходить без участия мозга. С другой стороны, ни воспоминание, ни мысль не могут возникнуть в мозгу без соответствующей реакции организма. Стоит ли еще раз говорить о том, какое воздействие на мозг оказывают различные медицинские препараты, яды и наркотики и, с другой стороны, как влияют на организм страхи, страсти и прочие чувства и эмоции? Эту тесную связь можно сравнить с зеркалом и отражающимся в нем объектом. Малейшая перемена, происходящая с объектом, тут же отражается в зеркале, а перемена в отражении указывает на то, что с объектом что-то произошло.

В повседневных делах взаимосвязь между физическим телом и умом признается всеми, не вызывая вопросов, но, как ни странно, когда речь заходит о вопросах духовности, это, казалось бы, неизменное правило почему-то теряет свою силу. Даже наиболее выдающиеся ученые при обсуждении самых невероятных психических феноменов расходятся во мнениях относительно того, почему физическое тело, следуя этому закону, во время совместного путешествия на психический план никак себя на нем не проявляет. Биографии знаменитых святых, мистиков и пророков, упоминая обо всех сотворенных ими чудесах и не поддавая их никакому сомнению, все же свидетельствуют, что сами они становились жертвами старческой немощи и болезней столь же легко, как и обычные люди того времени. Ни один из них не прожил на земле намного дольше, чем средний человек, чтобы продемонстрировать торжество духа над плотью. Безусловно, большинство из них проявляли редкую силу духа, стойкость, героизм и приверженность к истине, но история знает немало других примеров удивительного упорства, преданности и доблести, который демонстрировали обычные люди на политическом поприще, в бою, в науке и даже в преступной деятельности, а также в других сферах человеческой жизни.

В истории любой нации найдется немало примеров того, как сильный дух доминирует над хрупкой плотью. Однако было бы заблуждением считать, что духовность в обычном значении этого слова одна способна изменить биологические законы, регулирующие взаимосвязь между телом и умом. Если даже мимолетная мысль или эмоция оказывает на организм весьма ощутимое действие, могут ли аномальные или особые состояния сознания, ассоциируемые с духовными явлениями (такими как ощущение постороннего присутствия, слышание голосов, созерцание видений), не вызывать соответствующих реакций в теле?

Было замечено, что психические проявления или физические явления, происходящие с мистиками и медиумами, нередко сопровождались потерей сознания, конвульсивными движениями и потерей восприятия окружающего мира. Уже сам этот факт является достаточным доказательством неправоты как тех, кто считает подобные проявления чистым плодом умственной деятельности, не влияющим на физическую сферу, так и тех, кто отрицает само их существование. Однако отчетливо наблюдается тенденция оставлять тело без внимания при исследовании психических проявлений и относиться к ним как к аномальным явлениям, не следующим никаким биологическим законам.

По всей вероятности, существует принципиальное заблуждение, возникшее из-за неверного толкования религиозной доктрины, наделяющее познавательную способность человека автономным статусом, когда речь заходит о сверхчувственной деятельности. Эти заблуждения оказывают сильное влияние даже на очень эрудированных людей, заставляя их наделять человеческий ум неограниченными возможностями и способностями к постижению бесконечной действительности, находящейся вне границ видимой вселенной. Однако, если учесть размеры вселенной, то сама идея Создателя становится столь грандиозной, что постичь ее умом просто невозможно. Даже развитое сознание человека, переживающего экстаз и являющее собой неразрушимую субстанцию, вознесшуюся над интеллектом, не в состоянии постичь истинную природу собственных истоков.

Поэтому из описаний состояний, которые переживали самые выдающиеся мистики во времена их наивысших взлетов, трудно заключить, постигали ли они подлинную действительность или просто до них доходило более интенсивное, чем обычно, излучение Солнца сознания, находящегося все так же на огромном удалении от них, так как приближение к нему грозит мгновенно уничтожить такой хрупкий инструмент, как человеческий организм.

Выражаясь яснее, трансцендентальное состояние, вероятно, является не чем иным, как возможностью мельком увидеть фрагмент мира сверхсознания, озаренного лучами невообразимого солнца, подобно тому, как своим физическим зрением мы воспринимаем лишь малую часть безграничной вселенной, окружающей нас. Поскольку тело является лишь инструментом, а ум – продуктом излучения, профильтрованного сквозь него и оживляющего бесчисленные клетки, подобно живому электрическому току, весь этот аппарат может обладать лишь ограниченной степенью сознания, зависящей от возможностей мозга и эффективности различных органов и составляющих частей.

Из-за крайней ограниченности своей психической сферы обычный человек, никогда не входивший в соприкосновение с сознанием, стоящим на гораздо более высокой ступени, чем его собственное, совершенно не способен представить себе бессмертную невоплощенную сознательную Энергию, обладающую бесконечной мощью, проникающей способностью и подвижностью, приводящей в действие миллиарды живых существ в зримой вселенной, которой он всецело обязан самим своим существованием. Основным камнем преткновения здесь является косность и неподвижность человеческой психики, не дающая возможности каждому индивиду подняться на более высокую ступень сознания.

Нам предстоит дать ответ на вопрос; может ли осуществиться переход из одной сферы сознания в другую и наблюдался ли этот переход в последнее время? Ответом на первую часть вопроса может быть однозначное «да". Любая ветвь каждой из систем Йоги, любая оккультная вера и доктрина эзотерической религии являют собой этот путь. Однако для научного ума кажется абсурдной сама мысль о том, что человеческий ум может получить доступ к сверхчувственным сферам без соответствующих изменений во всем организме. Почти все методы, использовавшиеся с этой целью с незапамятных времен (такие как концентрация, дыхательные упражнения, позы, молитва, пост, аскетизм и т. п.), оказывали воздействие как на органическую структуру, так и на ум. Поэтому вполне резонно предположить, что любая перемена в умственной сфере, вызванная с их помощью, будет сопровождаться изменениями и биохимических процессов в организме.

Древние последователи Йоги, зная о той важной роли, которую играло физическое тело в развитии сверхчувственных каналов восприятия, и в совершенстве владея методами управления его энергией, куда больше интересовались духовной, а не физической стороной науки. Поглощенные теми изменениями, которые наблюдаются в психической сфере, они уделяли мало внимания тому, что происходит с плотью. Общее состояние науки тех дней и тенденции времени также препятствовали проведению каких-либо исследований в этом направлении. Даже приверженцы Кундалини-Йоги, практикующие дисциплину и очищение внутренних органов, не смогли придать физическому телу статус единственного канала, ведущего к трансцендентальному знанию.

Сама природа упражнений наглядно демонстрирует то, что фокусом всей системы являлся живой организм, который следовало привести в соответствующее состояние. Ученики отдавали многие годы своей жизни овладению разнообразными сложными позами, очищению дыхательных путей и желудочно-кишечного тракта, практике дыхания и другим трудным и даже опасным упражнениям. В свете изложенного нетрудно понять, что все это предназначалось не только для того, чтобы научиться регулировать систему и очистить ее, но и для того, чтобы подготовить тело к ожидаемому шоку перегрузки, когда через него начинают протекать бурные потоки высвободившейся энергии, производя в нем драматические изменения. Безусловно, все эти упражнения были направлены на то, чтобы научиться управлять системой органического контроля над телом посредством неких таинственных приемов, непонятных в наши дни в еще большей мере, чем в древности.

Комментарии к седьмой, восьмой и девятой главам

В седьмой главе речь вновь заходит о пране, но на этот раз носит более метафизический характер. В восьмой главе мы сталкиваемся с другой традиционной проблемой, связанной с мистическими переживаниями и вопросом о тайности. Автор принял решение никому не говорить о своем опыте, включая жену. Как известно, подобная скрытность характерна для людей, страдающих паранойей. Открыть секрет в какой-то мере означает пройти «испытание действительностью». Если над нами начнут смеяться, оспаривать подлинность переживаний, ставить диагноз психического расстройства, весь мир рухнет.

Однако в самой природе мистических переживаний заключено нечто, требующее тайности, – как будто некий архетип, стоящий за этими событиями, требует для своего исполнения определенного напряжения. Алхимики усматривали тайну в образе своего закрытого сосуда. Во многих волшебных сказках герою или героине дается приказ хранить тайну, пока задача не будет выполнена. В религиозных мистериях Древней Греции участникам грозила смерть в случае, если они проговорятся о том, что с ними происходило. Обряды посвящения также были окутаны покровом тайны.

Тайность усиливает то «нечто», которое должно созреть в полном безмолвии, чтобы затем явить себя миру в нужный момент. Тайность – основа всех откровений, именно благодаря ей откровение возможно. То, что происходит за кулисами, создает драму, когда занавес поднимается и сцена озаряется светом. Поэтому свидетелю необычайного стремление сохранить тайну просто необходимо. Что скрыть, что и когда рассказать – все эти вопросы находятся на грани, проходящей между параноидной изолированностью и личной силой, между личным эзотеризмом и обычным молчаливым одиночеством. Поэтому именно соблюдение тайны обеспечивает индивидуальность – то, что знает каждый, больше не является индивидуальным. Без своих личных секретов мы всего лишь статистические цифры.

В восьмой главе автор пишет о том, как во тьме и безмолвии ночи, лежа на кровати в своей комнате, он со страхом вглядывался в жутко искаженные лики и обезображенные, искривленные фигуры, то появляющиеся рядом с ним, то исчезающие… Все это заставляло его дрожать от страха и мучиться от невозможности найти объяснение. Встреча с обезображенными человеческими лицами и фигурами в ночном мире является обязательной. Очевидно, Гомер, Вергилий и Данте не случайно описывали подобные явления, когда их герои опускались в Царство Теней. Это – часть их путешествия. Параллели мы находим и в психоанализе. После того как произошла определенная интеграция, иногда во сне приходят видения больничной палаты с больными и изувеченными пациентами; а иногда – большой фотографии, на которой запечатлены члены семьи или школьные соученики. Эти тени также ожидают трансформации; это части того, от чего не произошло избавления, несмотря на интеграцию сознательной личности и «эго». В Царстве Теней особым мукам подвергаются непогребенные мертвые – не отпущенные, но подавленные и вытесненные из сферы осознания формы, замешкавшиеся на пороге. Появление этих «жутких фигур» напоминает сознанию героя, что, несмотря на то что он увидел свет, в пещере есть еще тени. Психика расщепляется – даже если «я» ушло, какая-то часть «меня» еще осталась мучиться в аду. Древнегреческая мысль рассматривала души в Царстве Теней как влагу – элемент, порождающий жизнь. Автор описывает вращение и кружение фигур – так говорят о движении воды. Очевидно, эти части не прошли еще сквозь приготовление, не испарились, а потому могут возвещать новое нисхождение к адским осушающим огням.

На этот раз автор отмечает, что «поток» устремился к печени. Печень всегда являлась важным символом в оккультной философии. Как самый крупный орган, содержащий в себе наибольший объем крови, печень всегда считалась наиболее темным предметом человеческого организма. Считалось, что она содержит в себе секрет судьбы, поэтому ее и использовали при прорицании. Платон и более поздние философы связывали с печенью самые темные и кровавые страсти – ярость, ревность, алчность, – побуждающие человека к действию. Печень символизировала импульсивную привязанность к жизни. Если смотреть с этой точки зрения, фиксация автора на печени могла означать начало возобновления общей активности.

Но если поток, направляющийся к печени (а также к сердцу), указывал на эмоциональную активность, что же тогда означало притяжение к аду? Две эти тенденции (вниз – к искаженному ночному миру и наружу – к деятельности) на самом деле не столь противоречивы, как это может показаться на первый взгляд. В неоплатонизме влага душ – именно то начало, которое определяет рождение, жизненный цикл. Души в Царстве Теней жаждут крови и едят красную пищу – они испытывают голод, который может утолить лишь жизнь. Таким образом, активизацию печени можно рассматривать как стремление накормить изуродованные фрагменты неживой жизни, стремящейся жить. В свете индийских духовных практик это должно быть связано с единственной целью – чистым познанием.

Глава десятая

В Джамму я возвратился в радостном расположении духа, с почти полностью восстановившимся психическим и физическим здоровьем. Страх перед сверхъестественным и враждебное отношение к религии, проснувшиеся во мне в первые месяцы, отчасти исчезли. Я не мог найти объяснение своего отвращения к глубоко коренящемуся в моем сердце чувству и даже в худшие свои дни удивлялся этой перемене. Это нельзя было объяснить лишь тем, что из-за желания обрести религиозный опыт я оказался в столь тяжелом положении. Нет, в глубине моего существа произошла необъяснимая перемена.

Будучи прежде религиозным и богобоязненным человеком, я вдруг потерял всякую любовь и почтение к божественному и святому, утратил интерес к священному и сокровенному. Всякая мысль о сверхъестественном вызывала во мне отвращение, и я не позволял себе задумываться об этом ни на секунду. Из набожного человека я превратился в богоборца и испытывал откровенную враждебность ко всем тем, кто шел поклоняться Богу. Во мне произошла разительная перемена – я превратился в воинствующего атеиста, яростного еретика, врага всего, что связано с религией и духовностью.

На ранних стадиях, когда за мной по пятам гнались смерть, с одной стороны, и безумие, с другой, у меня не было времени и сил задуматься об этом внезапном исчезновении мощного импульса, доминирующего над моими мыслями с ранней юности. По мере того как мой ум прояснялся, я все больше и больше дивился этой неожиданной перемене. Когда мое здоровье стало приходить в норму и любовь к родным и близким вновь проснулась в моей душе, я стал испытывать дискомфорт из-за отсутствия даже намека на религиозное чувство и особенно от мысли, что это совпало с пробуждением Кундалини, почитавшейся как неиссякаемый источник божествен ной любви и духовности. Возможно, какая-то иная, темная сила овладела мной?

В такие минуты я вспоминал слова брамина-садху, с которым советовался зимой. Он сказал тогда, медленно и отчетливо произнося каждое слово, чтобы оно оставило глубокий след в моем возбужденном сознании, что симптомы, о которых я говорил, не могут быть отнесены к пробуждению Кундалини, которая являет собой океан блаженства и потому ни в коем случае не может быть связана с болью и страданием. Поэтому я скорее всего одержим каким-то злым элементарным духом. Эти слова, сказанные человеку, отчаянно борющемуся с безумием, привели меня в ужас и часто приходили мне на ум впоследствии, когда я терял веру в свои силы. Даже когда мое психическое состояние восстановилось, но перемены, произошедшие со мной, были явно заметны, эта мысль продолжала преследовать меня.

Вскоре после возвращения в Джамму я ощутил слабые признаки жизни со стороны, казалось бы, угасшего импульса. Обычно это отмечалось в ранние утренние часы, сразу же после пробуждения, словно восстановившаяся ясность ума открывала возможность на какое-то время проявиться почти забытому чувству. В такие моменты мне на ум приходили истории из жизней некоторых мистиков, чьи вдохновенные песни находили живой отклик в моей душе. Я почти полностью забыл их из-за событий последних месяцев, а когда случайно вспоминал, воспоминания эти не вызывали во мне никаких теплых чувств. Обычно я пытался не думать о них. Но сейчас воспоминания обрели прежнюю силу и ясность. Однако сладость этих минут была приправлена горечью, так как они и словом не обмолвились о тех страшных испытаниях, сквозь которые также должны были пройти, ничего не упомянули о камнях и ямах, встречающихся на пути любого, кто направляется к этой открытой для всех цели. Но если они действительно пережили все то или хотя бы долю того, что пережил я, и при этом сохранили силы писать вдохновенные гимны, посвященные своему опыту, они заслуживают величайшего уважения.

Через несколько недель после возвращения в Джамму я стал замечать, что мои религиозные идеи и чувства возрождаются, а воспоминания возвращаются. Я вновь почувствовал тягу к обретению религиозного опыта и всепоглощающий интерес ко всему сверхъестественному и мистическому. Я вновь мог подолгу сидеть в одиночестве, раздумывая над неразрешимой загадкой бытия и своей собственной жизни или слушать религиозные песнопения и жадно внимать строкам мистической поэзии, не проявляя при этом ни малейших признаков усталости и не ощущая предвестников приступов страха. Когда это происходило, я чувствовал, как тяжелая туча отчаяния, столь долго висевшая надо мной и отравлявшая мое существование, тает, и испытывал горячую благодарность той таинственной силе, которая совершала работу во мне. Лишь сейчас я вновь стал узнавать в себе того человека, который некогда сидел, скрестив ноги на полу, пытающегося постичь сверхчувственное, не подозревая даже, что тело обычного современного человека насколько ослаблено издержками цивилизации и не может выдержать величие и мощь видений, прежде открывавшихся тем, кто годами готовил себя к этому.

До моего сознания начало медленно доходить, что муки, которые я претерпел сначала, были следствием того, что высвобожденная энергия стала проходить не по тому каналу и устремилась вместо Сушумны в Пингалу. Обжигающий вихрь, пронесшийся сквозь клетки и нервы моего организма, неминуемо повлек бы за собой смерть, если бы не чудесное вмешательство, спасшее меня в последнюю минуту. Последующими своими страданиями я был обязан: во-первых, удару, нанесенному моей нервной системе; во-вторых, тому, что совершенно не был посвящен в тайну и, в-третьих, тому, что, хотя мышечной силой я и превосходил среднего человека, мое тело не было достаточно подготовлено для того, чтобы безболезненно выдержать прохождение через него огромного потока жизненной энергии. Я многое пережил, чтобы осознать, что эта энергия, высвободившись, уже ничем не может быть остановлена, вознося сознание человека, являющегося всего лишь ее инструментом, на высший уровень. Мне казалось, что пробуждение Кундалини порождает в человеческом организме исключительно большую нервную силу благодаря тому, что постоянно сублимирует его семя.

Так я размышлял тогда, хотя не был уверен в верности своих предположений. Такие переживания редко выпадают на долю человека, но как мог я знать, что не стал жертвой какого-то патологического состояния? Как мог я знать, что не страдал продолжительными галлюцинациями, вызванными моими мистическими поисками?

Если бы в то время я мог бы где-нибудь найти рассказ о переживании, хотя бы отдаленно напоминавшем мое собственное, или рядом со мной оказался бы учитель, способный помочь мне, моя жизнь могла бы пойти иным путем и я был бы избавлен от нового периода агонии, подобного тому, через который только что прошел.

Поскольку во мне не проявился никакой новый талант или необычайная способность, я продолжал сомневаться в истинной природе того аномального состояния, жертвой которого я стал. Потоки лучистой энергии, постоянно циркулировавшие в моем теле, имели мало общего с видениями, которые описывали йоги и мистики. Кроме венца света, постоянно ощущаемого над головой, и расширенности сознания, я не чувствовал и не видел ничего необычного и во всех практических аспектах жизни оставался прежним человеком. Единственное отличие состояло в том, что сейчас я видел мир, отраженный в большем ментальном зеркале. Мне очень трудно объяснить, какие изменения произошли в моем познавательном аппарате. Единственное, что я могу сказать, так это то, что сейчас в моем мозгу формировалась большая, чем прежде, картина мира, но не увеличенная, словно под микроскопом, а воспринимаемая расширенной поверхностью сознания. Иными словами, степень осознания собственного «я» стала значительно большей.

Эту перемену я заметил еще на ранних этапах моего аномального состояния. В то время я не смог серьезно задуматься над ней и решил, что она вызвана светящимся туманом, вливающимся в мой мозг. Как я уже говорил, светящийся туман постоянно менялся в размерах, вызывая то расширение, то сужение сознания. Эти стремительные перемены, происходящие с зеркалом моего восприятия, неизменно сопровождались приступами ужаса и были доминирующей чертой этого странного переживания. Со временем расширение сознания становилось все более заметным, а сужение происходило все реже, так что даже в моменты самого суженного восприятия мое сознание оставалось более широким, чем раньше. Эти перемены были столь внезапными, что их невозможно было не заметить. Если бы переход от одного состояния сознания к другому совершался постепенно, не сопровождаясь прохождением потоков энергии вдоль позвоночника и другими необычными ощущениями, делающими это явление столь особенным и странным, я, возможно, его даже не заметил бы, как один человек не замечает происходящих день за днем перемен в облике другого, перемен, которые явственно бросаются в глаза после продолжительной разлуки.

Изменения в состоянии сознания являются главной чертой, на которую я хочу обратить внимание читателя, так как они имели очень важные отдаленные последствия, однако необходимо рассказать и еще об одной перемене, которую я долгое время считал всего лишь обманом чувств. Экзальтированное состояние расширившегося сознания, сопровождающееся ощущением счастья, которое я испытал при пробуждении змеиного огня, носило чисто субъективный характер и не поддавалось ни исследованию, ни точному описанию. Единица сознания, в которой доминировало «эго» и к которой я привык с детства, внезапно расширилась до сияющего круга сознания, который все рос и рос, пока не достиг своего максимального размера, где мое прежнее «я», утратив границы, оказалось в центре сияющей сферы сознания огромных размеров. Иными словами, из крошечного свечения мое осознание разрослось в лучистое озеро света, в котором тонуло мое «я», полностью постигая при этом блаженную мощь сознания – близкого и, в то же время, далекого. Точнее, наряду с расширенным полем осознания существовало и сознание «эго» – отдельно друг от друга, и в то же время составляя одно целое.

Это замечательное явление, оставившее неизгладимый след в моей памяти, не повторялось долгое время. То, что мне пришлось испытать на протяжении последующих недель и месяцев ни в малейшей степени не походило на первоначальное переживание, за исключением того, что я продолжал осознавать, что в зоне моего сознания произошло расширение, чередующееся с временными сужениями.