Текст книги "Буддист-паломник у святынь Тибета"
Автор книги: Гомбожаб Цыбиков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
Еще в период первой русской буржуазно-демократической революции 1905–1907 гг. Г. Ц. Цыбиков становится одним из видных деятелей «партии прогрессивных бурят», которые выступали за демократические преобразования Бурятии, за ликвидацию полуфеодальных отношений и сословных привилегий нойонов. В общественно-политической и литературной газете «Даль», которая выходила в Чите в 1906 г., Г. Ц. Цыбиков, будучи профессором Восточного института во Владивостоке, опубликовал три статьи под общим названием «По бурятскому вопросу» и статью «Бурятский вопрос». В них он придерживался идей дружбы с русским народом, идей «объединения общественных деятелей всей области» в борьбе за «общую совместную созидательную работу в учреждениях местного земского самоуправления».
В соответствии с решениями съезда бурят Забайкальской области (апрель 1905 г.) Г. Ц. Цыбиков отстаивал позицию ликвидации как волостных правлений, так и старых степных дум, что противоречило колониальной политике царизма и позиции верхушки бурятского нойонатства. При исторической характеристике старых степных дум у бурят Г. Ц. Цыбиков занимал объективную, научную позицию. Такую же позицию он занимал и в оценке классовой сущности политики бурятской аристократии в лице нойонов, интересы которых, по его словам, «не всегда сходятся с потребностями и пожеланиями простолюдинов». Далее по этому вопросу Г. Ц. Цыбиков писал: «Знаю, что многие из них [нойонов] обеспечивали себя материально не только на время службы, но также на всю жизнь: многие из них оставляли значительные наследства, добытые от народа».
Публицистические статьи Г. Ц. Цыбикова, напечатанные в газете «Даль» в 1906 г., свидетельствуют, что уже в период первой русской революции у него сформировались прогрессивные для того времени взгляды, которые позволяли ему видеть будущее бурятского народа. В заключении статьи «По бурятскому вопросу» Г. Ц. Цыбиков с подлинно публицистической страстью писал, что «жизнь идет вперед так неизменно и быстро, что буряты не опередили ее благодаря уставу 1822 г., а, напротив, далеко отстали от современных форм общественной жизни, вследствие чего им нужно делать не шаг назад или топтаться на месте, а идти ускоренно вперед и вперед, вырабатывая новые и новые способы успешного прогресса и племенного самосохранения».
Вот почему после победы Февральской революции 1917 г. и свержения царизма Г. Ц. Цыбиков 15 сентября обращается к конференции Восточного института со следующим заявлением: «Вследствие приглашения меня моими сородичами, забайкальскими бурятами, послужить делу национализации школы, что будет сделано в Российской республике для всех инородцев, в том числе и для бурят, а также принимая во внимание все создавшееся в России политическое положение, я желаю посвятить свои силы делу народного просвещения у сородичей. Поэтому прошу конференцию Восточного института освободить меня от и. д. профессора».
Г. Ц. Цыбиков осенью 1917 г. вернулся в Забайкалье и активно включился в общественную жизнь бурятского народа. Началась новая веха в жизни и деятельности ученого.
После свержения царизма в феврале 1917 г. и во время существования Дальневосточной республики (ДВР) верхушка бурятского общества Забайкалья и бурятские буржуазные националисты попытались было использовать авторитет Г. Ц. Цыбикова в своих интересах. Г. Ц. Цыбиков в период Временного правительства избирался тайшой Агинского аймачного земства, а в годы ДВР неоднократно включался в члены так называемых национальных организаций, начиная от разных комитетов и кончая известной Бурнардумой.
Несмотря, казалось бы, на свою политическую неподготовленность и неопытность Г. Ц. Цыбиков как-то умел находить правильный выход из того положения, в котором он оказывался не по своей воле. Известно, что он отказался от должности тайши Агинского аймака, не хотел быть в составе Бурнардумы, бойкотировал мероприятия семеновщины[6]6
По некоторым сведениям, Цыбиков поддерживал по крайней мере ранние инициативы атамана Семенова, в первую очередь о недопущении расказачивания.
[Закрыть], отрицательно относился к затеям панмонголистов.
В то же время Г. Ц. Цыбиков с охотой шел на развертывание просветительской работы среди бурятского населения. Так, на аймачном съезде агинских бурят в апреле 1917 г. он под аплодисменты присутствующих заявил, что в меру своих сил будет служить делу развития культуры бурят на их родном языке. В том же году на съездах бурят Забайкальской области и Иркутской губернии, происходивших в Чите и Верхнеудинске, Г. Ц. Цыбиков выступал с докладами о необходимости распространения школьного образования среди бурят.
После этих съездов Г. Ц. Цыбиков с присущим ему упорством стремился выполнять принятые на них решения об организации учительских курсов, составлении учебных пособий для национальных бурятских школ и т. д. В этих целях Цыбиков в 1917–1922 гг. работал в Чите в Совете по делам школ, преподавал в Чите и Аге на учительских курсах. Вполне понятно, что в буферной республике Дальнего Востока, куда входило Забайкалье и где шла гражданская война, усилия одиночек, подобно Цыбикову горевших желанием просветить родной народ, не могли принести сколько-нибудь заметных результатов.
И только установление Советской власти в Забайкалье и на Дальнем Востоке, в особенности окончание гражданской войны, прекращение иностранной интервенции и первые шаги по претворению в жизнь ленинской национальной политики партии большевиков создали подлинно благоприятную обстановку для развития просвещения, бурного роста культуры и народного хозяйства национальных окраин бывшей Российской империи. Вот почему сразу же с образованием Бурятской автономной социалистической республики открывается широкое поприще и для деятельности горстки интеллигентов, вышедших из числа бурят и честно искавших пути служения своему народу.
Знаменательно, что Г. Ц. Цыбиков в 1922 г. был одним из создателей Бурятского ученого комитета, сыгравшего видную роль в работе по культурно-национальному возрождению бурят. Работая в Верхнеудинске в 1923–1928 гг. и Иркутске в 1928–1930 гг., он активно участвовал в культурно-национальном строительстве советской Бурятии.
Поскольку просвещение бурятского народа ставилось на национальную основу впервые, кадрам, участвовавшим в нем, приходилось почти все начинать с азов. Г. Ц. Цыбиков брался за составление букваря для детей, выпущенного Буручкомом в 1925 г., и букваря-учебника для знакомых с русской грамотой, выдержавшего в 1927 и 1929 гг. три издания, а также переводил для массовых читателей статьи и речи В. И. Ленина о крестьянстве (переводы были опубликованы Буручкомом в 1928 г.).
В научном отношении представляет интерес «Грамматика бурят-монгольского письменного языка» (Бурияд монгол-ун ном бичиг-ун хэлэн-у дурим) Г. Ц. Цыбикова, изданная Буручкомом в 1924 г. В этой работе он выступил не только как один из зачинателей учебной литературы у бурят, но и как новатор, который впервые составил монгольскую учебную грамматику, умело сочетая традиции монгольских и европейских грамматик при учете действительного употребления того или иного языкового факта в речи и определении основных грамматических категорий монгольских языков.
Сам Г. Ц. Цыбиков в 1928 г. писал, что «научной грамматики, соответствующей грамматикам, составляемым европейскими учеными, у монголов[7]7
«Монголами» некоторые востоковеды называют не только собственно монголов, но и вообще монголоязычные народы. (Прим. Р. Е. Пубаева)
[Закрыть] нет и не было» и что «существуют буквари и зачатки грамматических правил, но подробного рассмотрения законов языка нет. Причину этого нужно искать в общей культурной отсталости монголов». Здесь вполне уместно заметить, что Г. Ц. Цыбиков по своей скромности умалчивает, что его «Грамматика бурят-монгольского письменного языка» и была фактически первым, весьма успешным опытом составления современных научных грамматик монгольских языков, не говоря уже о том, что эта книга заложила фундамент для всех последующих учебников по бурятскому языку.
Учебники Г. Ц. Цыбикова пользовались успехом в период культурной революции прежде всего потому, что трактовка основных вопросов фонетики, морфологии и синтаксиса монгольских языков была сделана на уровне современного монгольского языкознания, а сам автор «обладал вполне законченной, целостной системой взглядов относительно строя старомонгольского и живых монгольских языков».
В своих языковедческих работах Г. Ц. Цыбиков продуманно и последовательно применял кириллицу для передачи звуков монгольской речи (то же самое он делал и в трудах по тибетскому языку). По этому поводу Э. Р. Рыгдылон писал: «…Г. Ц. Цыбиков довольно резко критикует принятый уже новый (латинский) алфавит, но он и здесь деликатно отходит от прямой постановки вопроса о преимуществе русской графики перед латинской, хотя все положения, выдвинутые самим Г. Ц. Цыбиковым, вплотную подводят читателя к единственно правильному выводу – к принятию русской графической базы для письма и живых говоров самих бурят с характерными для них фонемами в качестве литературного языка, как это имеет место в настоящее время». Общепризнано, что Г. Ц. Цыбиков в своих языковедческих работах 1920-х гг. предвосхитил современные алфавиты в бурятском и монгольском языках на кириллице.
Академик Б. Я. Владимирцов высоко оценивал работы Г. Ц. Цыбикова по монгольским языкам, особенно мысли по истории монгольского письменного языка, его взаимодействию с другими языками народов Центральной Азии – уйгуров и тибетцев.
Г. Ц. Цыбиков, не ограничиваясь составлением учебников, сам занимался преподаванием литературного языка в Бурятском педагогическом техникуме и на различных краткосрочных курсах по подготовке столь нужных тогда национальных кадров специалистов, которые становились в свою очередь преподавателями сельских бурятских школ и пунктов по ликвидации неграмотности, работниками аймачных, хошунных и сомонных советских учреждений.
Будучи одним из ведущих научных сотрудников Буручкома и Научного общества им. Доржи Банзарова, Г. Ц. Цыбиков принимал деятельное участие и в других областях языкового строительства в Бурятской АССР. Так, например, на широко известном культурно-национальном совещании 1926 г. он сделал доклад о письменном монгольском языке, являвшемся тогда литературным языком и для бурят. Этот доклад спустя два года был опубликован в виде отдельной брошюры под названием «Монгольская письменность как орудие национальной культуры».
На фоне истории возникновения и распространения письма у народов вообще и у монголов в частности Г. Ц. Цыбиков в своей брошюре рассматривал вопросы разработки орфографии и терминологии. При этом он высказался за реформирование, но сохранение старомонгольской письменности у бурят, мотивируя это тем, что на основе этой письменности монголоязычными народами создана большая литература. Вслед за этим он выдвинул предложение о переводе новых терминов в национализированной форме.
Обсуждение проблемы письменности на первом культурно-национальном совещании Бурятской республики показало, что большинство представителей бурятской интеллигенции середины 1920-х гг. ратовали так же, как и Г. Ц. Цыбиков, за сохранение старомонгольской письменности и не были подготовлены к восприятию идеи латинизации письменности.
Однако дальнейший ход культурно-национального и языкового строительства в Бурятии со всей очевидностью показал, что старомонгольская письменность, непригодная для передачи фонетического состава и грамматических форм разговорного бурятского языка, не могла служить орудием массового распространения просвещения и широкого поднятия культуры бурятского народа.
За свою защиту старомонгольской письменности Г. Ц. Цыбиков неоднократно и, надо заметить, справедливо подвергался критике. У него хватило научного и гражданского мужества признать свою ошибку, что он и сделал в одной из своих работ.
Мы приведем здесь выдержку из неопубликованного ответа Г. Ц. Цыбикова от 7 марта 1930 г. на статью Ш. Ибрагимова, в котором он пишет: «Товарищ Ибрагимов обвиняет товарища Цыбикова в том, что он придает большое значение литературному языку, как культурному объединению монгольских племен. Это обвинение считаю более или менее правильным, потому что я слишком переоценивал литературный монгольский язык и его письменность как единственное орудие усвоения массой культуры в данный переходный момент. Революционные сдвиги на Востоке заставили меня отказаться от этого взгляда, что я сделал уже в печати. Но не могу признать утверждения, что я имел в виду какую-то панмонголистическую идею в политическом смысле. Мое исконное отрицательное отношение к панмонголизму видно из всех моих поступков во время такого движения, если считать таковым жалкую попытку основать панмонгольскую государственность во время кратковременного появления на забайкальском горизонте какого-то незначительного авантюриста Ничитойна».
Заслуживает внимания и заявление профессора Г. Ц. Цыбикова, сделанное им 26 февраля 1930 г. на совещании в Бурятском научно-исследовательском институте культуры, обсуждавшем вопрос о латинизации письменности бурят: «Товарищ докладчик несколько раз упоминал мое имя, говоря, что я был противником латинизации бурят-монгольского алфавита. В данное время я отошел от старых своих взглядов. Мне кажется, что не нужно этому удивляться: ведь мы живем в такую эпоху, когда все изменяется, рушатся старые устои жизни и создаются новые, и поэтому изменения в моих взглядах по отношению к реформе алфавита вполне объяснимое явление». Г. Ц. Цыбиков, честно признав свою ошибку, на этом же совещании активно участвовал в обсуждении вопросов по выработке латинизированного алфавита и основ правописания на нем.
В 1924–1928 гг. Г. Ц. Цыбиков занимал пост ученого секретаря Бурятского ученого комитета им. Доржи Банзарова, и на этот сравнительно короткий период падает самая активная пора его плодотворной научной и общественной деятельности, главным образом непосредственное творческое участие в языковом и культурном строительстве в Бурятии. Сотрудничая в Буручкоме, Г. Ц. Цыбиков принимал активное участие в работе терминологической комиссии, созданной в ноябре 1926 г. с целью выработки общественно-политической и научной терминологии для нового бурятского литературного языка. В первую очередь терминологическая комиссия должна была закончить работу по выработке общеупотребительной общественно-политической терминологии и учебно-научных терминов в объеме программы основных предметов единой трудовой школы.
В тот период вопросы языкового строительства в Бурятии приобрели в известной мере международный характер, поскольку в соседней братской Монголии благодаря победе народной революции происходила ломка старой феодально-клерикальной культуры и создавалась новая культура. Примечательно, что в Буручкоме находился постоянный представитель Монгольского ученого комитета С. Буян-Нэмэху. 16 ноября 1926 г. президиум Буручкома принял постановление о необходимости командировать в Монголию члена Буручкома для согласования вопросов терминологии и орфографии с Монгольским ученым комитетом. Г. Ц. Цыбиков вылетел в Улан-Батор.
Среди членов Буручкома Г. Ц. Цыбиков был наиболее опытным и подготовленным ученым для ответственной заграничной командировки. В Улан-Баторе Г. Ц. Цыбиков находился с 22 апреля по 1 июня 1927 г. Со дня вылета из Верхнеудинска и до дня возвращения домой он вел дневник, который до 1958 г. хранился у его вдовы Лхамы Норбоевой в Урдо-Аге и был передан ею в Рукописный отдел БИОН СО АН СССР. На титульном листе имеется заголовок, написанный автором: «Дневник по поездке в Ургу (20.IV.—9.VI.1927 г.) командированного в Улан-Батор-хото ученого секретаря Буручкома Гомбожаба Цэбековича Цыбикова»[8]8
Этот текст в сокращенном виде с предисловием и примечаниями был опубликован Р. Е. Пубаевым (Цыбиков Г. Ц. Дневник по поездке в Ургу (20.04.—9.06.1927.) // Байкал, № 2, 1964.), а впоследствие вошел в двухтомник сочинений Г. Ц. Цыбикова.
[Закрыть].
Г. Ц. Цыбиков успешно выполнил задание Буручкома, согласовав с монгольскими учеными около двух тысяч общественно-политических терминов, и ряд других поручений по установлению научных и культурных связей между Бурятской АССР и Монгольской Народной Республикой. По окончании его работы 27 мая 1927 г. в Улан-Баторе состоялось совещание представителей Минпроса и Учкома МНР и Учкома Бурреспублики. На этом совещании Г. Ц. Цыбиков сделал доклад по вопросам орфографии, терминологии и культурно-национального строительства. Постановление данного совещания примечательно тем, что оно показывает, как монгольские и бурятские ученые сообща и по-деловому обсуждали вопросы культурного строительства в МНР и Бурятской АССР.
Во время двухмесячной командировки в Улан-Батор Г. Ц. Цыбиков укрепил и расширил тесные контакты Бурятского и Монгольского ученых комитетов в области языкового строительства и внес заметный вклад в расширение советско-монгольских научных и культурных взаимоотношений.
Монгольский дневник Г. Ц. Цыбикова о поездке в Улан-Батор в 1927 г. содержит интересные записи ученого о политическом положении в МНР в начальный период народной революции, о первых шагах развития новой культуры и науки, о деятельности монгольских ученых и Монучкома, о дружественных взаимоотношениях между СССР и МНР в области науки и культуры. Опытнейший путешественник, Г. Ц. Цыбиков в своих дневниковых записях зорко подмечал положительные изменения в социальной и культурной жизни монгольского народа и вместе с тем видел, как много предстоит сделать народной власти, чтобы преодолеть вековую экономическую и культурную отсталость Монголии, построить новое социалистическое общество.
Г. Ц. Цыбиков был монголоведом широкого профиля, занимавшимся вопросами как монгольского языкознания, так и монгольской истории и особенно этнографии. В числе его работ, выпущенных в свет, значится небольшой, но очень содержательный исторический очерк «Забайкальское бурятское казачье войско». Этот очерк представляет определенный интерес, поскольку о бурятском казачестве в 1920-х гг. почти ничего не было известно; мало исследована тема и сейчас.
Судя по дошедшему до нас рукописному наследию профессора Г. Ц. Цыбикова, им была написана популярная краткая история монголов под названием «Очерк Монголии». Изложенная примерно на 140 рукописных страницах общей тетради обычного формата, она, надо полагать, является лекционным курсом, подготовленным и читанным в свое время автором.
По объему невелики, но в научном отношении ценны работы Г. Ц. Цыбикова по этнографии бурят и монголов. Таковы статьи «Культ огня у восточных бурят-монголов» и «Цагалган», оставшийся в рукописи доклад «Шаманизм у бурят-монголов» на 19 машинописных страницах, сделанный автором в 1928 г.
Нам представляется, что этимология бурятского слова удаган//одигон – «шаманка», предложенная Г. Ц. Цыбиковым в его статье «Культ огня…» и возведенная им к тюркскому имени ут//от, означающему «огонь», имеет глубокий и многообещающий смысл.
Весьма интересно мнение Г. Ц. Цыбикова о том, что в старину монголы праздновали свой Новый год – цагалган – осенью, потому и принято до сих пор прибавлять возраст скоту в осеннее время, тогда как сами люди стали получать возраст весною, что связано с проникновением буддизма и китайско-тибетского летосчисления к монголам.
С 1928 по 1930 гг. Г. Ц. Цыбиков работал профессором Иркутского государственного университета. Главной его заслугой в этот период было активное участие в проведении большой организационной и научно-методической работы по разработке и совершенствованию учебного плана, подготовке учебных, методических пособий и программ специальных учебных дисциплин бурят-монгольского отделения, открытого в Иркутском университете в 1926 г. по ходатайству Бурят-Монгольского обкома партии и совнаркома БМАССР. При Г. Ц. Цыбикове были осуществлены мероприятия по улучшению структуры бурятского отделения, в частности образованы два профиля специализации: литературно-лингвистической и обществоведческой.
Под руководством Г. Ц. Цыбикова в ИРГУ началась подготовка научных и педагогических кадров для Бурятской АССР. В этот период из числа выпускников бурят-монгольского отделения университета были выдвинуты в аспирантуру А. Н. Боржонова, И. Д. Ханташкеев, Т. А. Бертагаев, П. Т. Хаптаев, Г. П. Занданов, П. И. Малахинов, А. П. Панчуков и другие, ставшие впоследствии крупными советскими учеными.
При активном участии Г. Ц. Цыбикова была организована бурятская секция Восточно-Сибирского отдела Географического общества СССР (далее – ВСОРГО), которая издавала известный «Бурятоведческий сборник». Будучи ее председателем, Г. Ц. Цыбиков выступал с докладами и сообщениями на различные темы, ставил перед студентами определенные задачи по исследованию Бурятии, помогал в организации изучения территории Бурятии.
Еще в 1925 г. Г. Ц. Цыбиков выступил на первом Восточно-Сибирском краеведческом съезде, созванном по инициативе ВСОРГО, с докладом «Основные проблемы национально-культурного строительства Бурятии», а в марте 1929 г. на расширенном заседании бурятской секции ВСОРГО и Иркутского бурятского землячества сделал доклад на тему «О методах антирелигиозной работы бурятского безбожника в борьбе против ламаизма и шаманства». В том же году он публикует статью «О новом бурят-монгольском алфавите». Простой перечень этих работ Г. Ц. Цыбикова, относящихся к иркутскому периоду деятельности ученого, свидетельствует о том, что он в последние годы жизни был в центре бурной общественной, культурной и научной жизни бурятского народа.
При этом характерно, что в своей деятельности Г. Ц. Цыбиков опирался на студенческую молодежь. В статье «О новом бурят-монгольском алфавите» он писал, что предстоит большая работа по внедрению нового алфавита в жизнь, что такую работу уже начали проводить студенты бурят-монгольского отделения Иркутского университета. «Алфавит, – продолжал он, – только основа, теперь предстоит еще большая работа по созданию нового литературного языка вместе с грамматикой, лексикой и стилистикой».
Скончался Г. Ц. Цыбиков на родине, в Урдо-Аге, 20 сентября 1930 г.
В 1973 г., по случаю столетия со дня его рождения, в селе Агинском, на родине ученого, был воздвигнут мраморный памятник.
Гомбожаб Цэбекович Цыбиков принадлежит к тому поколению советских востоковедов, научные интересы которых сформировались до революции и чьи труды получили признание в отечественной и зарубежной ориенталистике. Судьба Г. Ц. Цыбикова как ученого примечательна тем, что он, представитель угнетенного бурятского народа, благодаря выдающимся личным способностям и покровительству передовых русских ученых получил блестящее востоковедное образование, а затем своими талантливыми научными трудами занял почетное место в ряду самых знаменитых исследователей стран и народов Центральной Азии.
Главный труд Г. Ц. Цыбикова «Буддист-паломник у святынь Тибета», изданный в Петрограде в 1919 г., и сегодня сохраняет свое большое научное значение. В 1975 г. он был переиздан в Польше.
По решению Президиума АН СССР Бурятский институт общественных наук Бурятского филиала СО АН СССР подготовил под редакцией академика А. П. Окладникова и доктора филологических наук Ц. Б. Цыдендамбаева настоящее издание избранных трудов профессора Г. Ц. Цыбикова по тибетологии, монголоведению и бурятоведению. Как справедливо замечают А. П. Окладников и В. Е. Ларичев, «добрые старые традиции русской науки остаются неизменными» и издание избранных трудов профессора Г. Ц. Цыбикова явится «выразительным показателем неиссякаемого интереса в нашей стране к самым различным проблемам истории и культуры народов Центральной Азии и Тибета».
* * *
Со времени путешествия Г. Ц. Цыбикова в Центральный Тибет отечественная и зарубежная тибетология продвинулась далеко вперед как в отношении накопления материалов, так и в области научных исследований. Достаточно назвать путешествие Н. К. и Ю. Н. Рерихов по Центральной Азии, специальные работы Р. Кашевски по биографии Цзонхавы и А. Феррари по переводу с тибетского известного «Путеводителя Чен-цзэ к святым местам Центрального Тибета». В советской тибетологии проведены исследования по социально-экономической, политической и культурной истории Тибета, которые позволяют по-новому осветить основные ее этапы.
