Текст книги "Между Южным и Северным полюсами"

Автор книги: Гольцов Александрович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Отстаньте от меня!

– Послушайте, это не шутка! Подумайте еще раз, по какой причине вы оказались на кладбище? Сцыкуала всегда женского пола. Она разумна. Меняет жертву только после ее смерти. Ее верности может позавидовать любое существо! Вы потеете по ночам? Вам не кажется, что в правой части головы у Вас яблоко? Вы чувствуете зуд в районе седьмого позвонка?

– Вы больны. Я не намерен больше Вас слушать!

Франц Иванович остановился.

– Если обнаружите под кроватью склизкое пятно – значит, она пришла за Вами!

Паразит может принимать знакомый образ. Если это произойдет, старайтесь почаще менять место жительства: она с трудом приспосабливается к географическим перемещениям. И алкоголь! Не забывайте употреблять алкоголь. Она не любит его. Я знаю, что Вы никогда, – доктор сделал ударение на этом слове, – его не употребляли!

Роман Евгеньевич сидел перед ноутбуком. Настенные часы тикали по-особенному громко. «Сцыкуала», – набрал он в поисковике. «По Вашему запросу не найдено результатов», – ответила всемирная сеть. «Дурак», – выругался на себя Роман Евгеньевич и отправился спать. Звук тикающих часов оглушал, но он никогда их не останавливал.

«Ты больше никогда не будешь притворяться!» – «Он не спит!» – Удар по челюсти – Вспышка сверхновой…– Ряды кроватей наполнены страхом. Если никогда не есть десерта, они придут и заберут его домой. Там, на родной планете, за ним со сверхсветовой скоростью уже вылетели. Если никогда не смотреть в глаза учителю физкультуры – звездолет успеет: он не попадет в астероидное поле, не сгинет в черной дыре. – «На зарядку!» – Никогда не вставать последним в строю, и он выберется из этой ловушки. – «Эй, иди-ка сюда!» – Никогда не кричать, как бы ни было больно и страшно. Дети, запертые в своих кошмарах, рождены монстрами или им просто не повезло? – «Ты же знаешь, что после отбоя нужно спать, а не притворяться с закрытыми глазами?» – Вкус крови на зубах. Никогда не подавать виду, что тебе страшно. Звездолет преодолевает астероидное кольцо. – «Ну что, Малыш, ты ждал нас?» – «О, да! У вас есть какое-нибудь оружие? Дайте-ка мне его!» – Дети-монстры в ужасе вращают глазами. Бах! С хлюпаньем куски плоти отлетают от этих жалких людишек, оставляя в воздухе кровавую пыль. Как весело идти по ним – вперед, в светлое будущее! Страх и скука, хранящиеся в детском доме, – всего лишь кошмар! Пиу! Луч разрезает учителя физкультуры: верхняя часть его, вращая глазами, кричит: «стройся!»; нижняя перебирает ногами, как будто пытаясь убежать. Ха-ха. Жуткий человек оказался жалким биороботом. Мальчик сплевывает сквозь зубы на труп и победно поднимает бластер. – «Вы позволите немного мести?!» – «Конечно-конечно, развлекайся, Малыш, – мы отвернемся». Знакомые лица в ужасе распадаются на части. Да здравствует новая реальность! Что такое? Кто эта испуганная девочка с перевязанными коленками? Шлюха Милана? «Возьмите меня с собой» – умоляет девочка. – «Но ты умерла!» – «Не в этом фильме, Малыш»…

Роман Евгеньевич соскочил с постели: что-то липкое! Он никогда не наступал босой ногой в липкую массу! Ценная склянка падает с полки сознания и безвозвратно разбивается, лишая коллекцию пустоты еще одного «никогда». Хотелось грязно выругаться, но этого Роман Евгеньевич тоже никогда не делал. Он включил свет и присмотрелся: сероватая масса с четкими краями уходила куда-то под кровать. Роман Евгеньевич потрогал субстанцию пальцем, но так и не понял, из чего она состоит – отвратительно. Он отодвинул кровать. Несмотря на густую консистенцию, серая лужа, казалось, медленно перемещалась. В одном месте она имела рельеф и слегка меняла цвет – получалось изображение, как ни крути, напоминающее лицо Миланы-Татьяны, искаженное, но до боли узнаваемое.

– Что за ерунда? – Роман Евгеньевич сказал это вслух.

Он пошел за ведром и тряпкой и начал старательно тереть инородное пятно, счищая ее с паркета. Лужа при этом издавала тонкий неровный писк, словно была живым существом, болезненно реагирующим на экзекуцию с тряпкой.

– Да что происходит? – почему-то на глаза наворачивались слезы.

Счистив пятно с пола, Роман Евгеньевич выбросил тряпку и тщательно помыл ведро. Затем он отправился на службу. Какое-то время все шло как обычно: стук печатной машинки, документы, папки, – работа его всегда успокаивала. Заполнить форму, перепроверить – отправить в архив. Упорядочивание событий – сухое, без эмоций, – нравилось Роману Евгеньевичу. Всю свою жизнь он работал помощником нотариуса и никогда об этом не жалел. Продажа и покупка жилищ, доверенности, дарственные, завещания – вся жизнь в радиусе нескольких километров проходила через его руки, оформлялась и бережно укладывалась на полки. Страсти, привязанности, опасения и страхи – все в конечном счете становилось гербовой бумагой, заверенной печатью, бесконечный беспристрастный роман, фиксирующий жизнь городского района.

– Когда меня не будет, я хочу, чтобы она получила все: и дом, и машину.

– Хорошо. А другие наследники у Вас имеются?

– Вы имеете в виду детей?

– В частности.

– Эти ублюдки ничего не получат! Слышите?! Ничего!

– Я просто обязан уточнить.

– Неблагодарные твари, – они и так лишили меня всего, что можно. Ведь так, Людочка?

– Все так, Котик, не отвлекайся.

Стандартные процедуры. И чья-то история отношений вновь становится заверенным листом. Копия отправляется в архив. Роман Евгеньевич наливает чаю. Если никогда не показывать эмоций – собратья прилетят за ним. Таковы правила. Его личные правила. Наивные посетители – думают, что видят скучного клерка, но не знают, что из глубин космоса за ним придут те, кому он по-настоящему принадлежит. Это знание было с Романом Евгеньевичем, сколько он помнил себя, сначала нелепое и никому не нужное, превратилось со временем в жемчужину – личный клад. Все, что нужно – делать правильные вещи, а неправильных не делать никогда. Расскажи кому про такое, могут и за психа принять, а ведь это всего лишь метод! В свое время пророк Моисей обозначил множество «никогда» для своего народа, что спасло его от культурного растворения, и он, Роман Евгеньевич, тоже справится и улетит на Родину.

Насморк и зуд в районе седьмого позвонка сбивают с мыслей. Помощник нотариуса залезает в карман за платком. «Никогда не пользоваться клетчатыми платками», – проносится в голове. Что-то липкое и писк в ушах. Он вытаскивает платок, полностью измазанный знакомой сероватой субстанцией: «вот дерьмо!» Может быть, это паранойя? Вдруг появилось ощущение, что в голове есть нечто размером с яблоко – Сцыкуала!

Придя домой, Роман Евгеньевич проверил пол под кроватью – чисто. Спал он плохо: раздражало тиканье часов, мелкие шумы, издаваемые соседями, и собственные путаные мысли. Наутро он с ужасом обнаружил серое пятно: на этот раз рельефный портрет покойной Татьяны выглядел четче. Тряпка. Ведро. Помощник нотариуса с остервенением счищает липкую массу. Тошнота вместо утреннего кофе.

Серая масса обнаруживала себя все чаще: появляясь пятном на чашке чая, влипая в пальцы в кармане, оставаясь следом от ботинка. Роман Евгеньевич уже начал привыкать к этой кропотливой борьбе – сменные платки, каждый день новая половая тряпка, но с каждым днем сцыкуала отвоевывала себе все большее пространство.

Однажды утром Роман Евгеньевич обнаружил, что зловещая лужа распространилась дальше своего ареала обитания: серая масса окутала часть его стопы. Несчастный бросился в ванну и принялся тереть ногу мочалкой так, что она покраснела и распухла. Он больше не мог нормально спать; просыпаясь в неровном сне, заглядывал под кровать – убедиться, что паразит не проник к нему из темноты ночных кошмаров. Но каждый раз, забываясь под утро нервным сном, Роман Евгеньевич обнаруживал все разрастающееся пятно. Оно нахально выбиралось из-под кровати и окутывало несчастного липким одеялом все больше. «Если так пойдет дальше, можно и не проснуться с утра», – думал Роман Евгеньевич. Образ собственного трупа, укутанного липкой массой с проступающими чертами лица покойной Татьяны, постоянно вставал перед глазами. Вспомнились слова неприятного знакомого с похорон: алкоголь и смена места жительства. Кажется, пришла пора разорить свою коллекцию запретов.

– Бутылку водки – «Пять озер», ноль пять, и пиво.

– Какое пиво?

– Самое дешевое, двухлитровую пластиковую бутылку. Есть же у вас?

– «Охота крепкое», – продавец со стуком ставит товар на прилавок.

Роман Евгеньевич откупоривает бутылку прямо на улице, чем-то серым мазнув по этикетке. Сцыкуала стала намного агрессивнее, но пока не успевала за бывшим помощником нотариуса, с тех пор, как тот начал пить и перемещаться по недорогим ночлежкам. Правда, пока первые сто пятьдесят граммов не оказывались в желудке, труднообъяснимые страхи преследовали несчастного с завидным упорством.

«Они не прилетят. Доблестные герои оттуда – издалека. Произошла авария. Может, кусок астероида пробил корпус, или была подхвачена незнакомая инфекция? Звездолет с мертвой биомассой дрейфует в бесконечной пустоте. Больше нет цели и смысла: В родной галактике не узнают о пропавшем брате». Склянки из коллекции пустоты падают одна за другой. Они никогда не заберут его! Сосуд с серой жидкостью водружается на полку. Из него проглядывает расплывающееся женское лицо, зависнув в ней с мученическим, аморфным выражением лица. – «К черту! Расшатать полки, обрушить десятилетиями собираемую невозможность действия!» – Он будет метаться, как зверь, запертый в клетке, в последней, бесшабашной агонии. – Но полки не поддаются. Склянка с серой жидкостью нерушимым монументом смотрит на своего хозяина. – «Никогда не пить больше пол-литра». – «Вы смеетесь? Кто установил все эти правила? Самодовольные ублюдки, запертые в своих жалких жизнях. Вы будете указывать, сколько мне пить?» – Пробка летит на газон. – Божественный яд, лекарство больной души вливается, обжигая изнутри. – «Дайте-ка мне еще пива! Две!» – Сумерки спускаются на улицы. Да здесь, если присмотреться, – серый полумрак, и есть среда существования. –«Вот ваше истинное лицо. Вы – улитки в каменных панцирях, которые называете домами. Вы любите свои тюрьмы. А там! Там, куда не достанет даже ваше воображение – разбился звездолет. Зве-здо-лет!» – Лица, похожие на прошлогоднюю картошку. – «Еще пива!» – Планета движется под ногами, как будто хочет сбросить чужака. – «Я еще и спою!».

– А звезды, тем не менее, а звезды, тем не менее – чуть ближе, но все так же холодны! – Роман Евгеньевич затянул известный шлягер прошлого, знакомый с детства.

– Эй, напился, веди себя спокойно, тут люди отдыхают, – спокойно говорит швейцар, похожий на уголовника.

– Я эту песню в хоре пел, в детском доме. И снится нам не рокот космодрома, не эта ледяная синева-а-а!

– Эй, космонавт, у тебя тут долг за двое суток, я могу вытолкать тебя прямо сейчас!

Роман Евгеньевич, запрокинув голову, отпил из бутылки, запустил пятерню в карман и высыпал на стойку обильную кучу мелочи.

– Проходи. Будешь шуметь – отправишься на улицу.

Роман Евгеньевич поднялся на второй этаж гостиницы, напоминающей общежития советских времен, неровной рукой открыл дверь и, поскользнувшись на сером липком пятне, рухнул в кровать.

Проснулся он от топота и громких разговоров в коридоре. Голова гудела так, будто внутри звонил гигантский колокол. Роман Евгеньевич встал с кровати, удалил пятно грязными салфетками, которые он накануне украл в кафе, и смыл их в унитаз. Пора идти за добавкой.

Выйдя в коридор, бывший помощник нотариуса у соседнего номера обнаружил толпу, состоявшую из персонала гостиницы, медиков и полицейских.

– Да все было тихо, он всегда приходил только ночевать.

– А что это вообще за ерунда?

– Бог его знает?

– Никогда не видел подобной мерзости.

– Так, хватит разговоров – составляем протокол!

Роману Евгеньевичу не нравилось это собрание, и он хотел незаметно проскочить мимо, но случайно взглянул в открытую дверь: там, на кровати, лежало тело, густо укутанное серым коконом. Он вздрогнул, но поддавшись необъяснимому внутреннему порыву, пробрался через толпу и замер.

– Эй, вы кто такой? Тут вообще-то преступление произошло. Вы тут не на аттракционе в комнате ужасов, – одернул нарушителя полицейский с седыми усами.

Сквозь медленно шевелящийся кокон проглядывало лицо неприятного знакомого – Франца Ивановича. На лице погибшего в серой массе узнавались черты шлюхи Татьяны – казалось, она улыбалась умиротворенной, спокойной улыбкой.

– Я знаю ее! Это Сцыкуала! – Роман Евгеньевич задрожал.

– Ваши документы? – спросил второй полицейский.

– Да местный он. Алкоголик. И паспорт его у меня, – вмешался швейцар – допился, гад, до белой горячки!

– Это Сцыкуала! Паразит! Она убила его! Никогда не меняет жертву, – повторял Роман Евгеньевич.

– Пошел! Пошел отсюда!

Могучий швейцар схватил его за шиворот и вытолкал наружу.

– Заберешь паспорт, расплатишься, и чтоб больше я тебя в этой гостинице не видел, понял?!

Роман Евгеньевич вышел на улицу. Было холодно. Солнце только всходило и слабо виднелось сквозь серую, липкую массу атмосферы. Роман Евгеньевич вздохнул и пошел навстречу чужому, недружелюбному светилу.

Графиня и дуб

Полноватая рыжеволосая женщина, лет под сорок, с легкой улыбкой окинула взглядом класс. С первого взгляда она вполне походила на школьную учительницу из провинции. Чуть грубоватый макияж: густые тени на веках и темную губную помаду, крашеные волосы с искусственной завивкой, дополняла недорогая с виду одежда: сиреневый свитер с крупным изображением сердца на груди, выложенного стразами, темные зауженные брюки и слегка потертые кремовые туфли, на шее красовались бусы из крупного искусственного жемчуга.

Люди за партами были взрослыми. Это была разношерстная компания: молодящиеся домохозяйки, седой человек в дорогом костюме, офисные работники, несколько мужчин и женщин с неявными признаками алкоголизма, парочка интеллектуалов и пенсионер с таксой.

– Приветствую всех на собрании нашей академии, – сказала женщина у классной доски, – если кто из новых посетителей не запомнил, как меня зовут, представлюсь: Я Лолита Ло, седьмой магистр старшего аркана Лунных Магов.

Пятнадцать человек клуба наполнили аплодисментами класс, арендованный в вечерней школе, которые эхом отдались в пустых коридорах.

– Напомню, в прошлый раз мы проходили явление реинкарнации и его роль в становлении Лунного Мага. Кратко напомню: суть лекции сводилась к тому, что наша телесная оболочка – это всего лишь ограничитель сознания, возникающий для того, чтобы развить его определенные свойства, и, так сказать, расширить диапазон. К примеру, чтобы исправить и сформировать осанку ребенка, его помещают в корсет, так и развивающийся разум помещается в тело. Те из вас, кто не был на прошлой лекции, могут спросить: «Почему же мы не помним своих прошлых воплощений?» Ответ прост: наш разум, или, если угодно, можно назвать его душой, намного сложнее и гибче, чем нам кажется, и в виде материальной оболочки выполняет определенную функ-ци-ю», – последнее слово она произнесла по слогам.

Раздались жидкие аплодисменты, но Лунный маг жестом остановила их:

– Наше тело, и мозг, в частности, являются, по большому счету, лишь координатой сознания, которое не находится в каком-то определенном месте; просто таким образом мы обозначаем себя в нашем измерении. Кто-нибудь из тех, кто был на предыдущих лекциях, скажет, через что космический разум выражается в человеческом обличье?

Женщина в классе подняла руку.

– Да, Елизавета?

– Воплощение на Земле, так же, как и на другой подобной планете, является проявлением воли, – сказала женщина и добавила, – об этом еще Шопенгауэр писал.

– Совершенно верно, посвященным известно, что Артур был Лунным магом, но иногда не выдерживал и делился тайными знаниями. Только я внесу уточнение: воля может проявлять себя как со знаком плюс, так и минус. Все зависит от того, насколько выполнены задачи ваших предыдущих жизней.

– А каковы задачи? – поднял руку молодой офисный клерк.

– Задачами живого существа, если грубо объяснить, является развитие и самопознание в правильном кармическом поле. Ограничивая себя тисками телесности, истинная, космическая личность пытается, выражаясь метафорически, выковать себя по частям. Понимаете, да? Одели брекеты – выпрямили зубы. Так и душа, раз за разом, эволюционирует.

– То есть мы в разных воплощениях можем как бы разделяться? – спросил пенсионер, и такса в его руках тихонько заскулила, – прорабатываем одну часть, а другие ждут в лимбе?

Хороший вопрос, но не лучше ли начать с более важного? Что мы такое вообще? – Лолита Ло сделала многозначительную паузу. С одной стороны, личность – состояние, благодаря чему мы можем заявить о себе: вот я, например – Лолита Ло, Лунный Маг старшего аркана. С другой, я – это процесс, поток сознания, если хотите: скажем, выпив пару бутылок вина, я буду не совсем тем человеком, которого вы сейчас видите, и в то же время им же. Однако, проспавшись, и еще один день посвятив медитации, я стану прежней. Понимаете, куда я клоню?

В аудитории раздались смешки.

– Как объяснить, что человек является цельной системой и в тоже время постоянно изменяющимся процессом? Я в семнадцать лет и я же сегодняшняя – одна и та же личность? Так вот, если попытаться объяснить феномен сознания с позиций последних теорий квантовой физики, то оно, как и все явления, имеет волновую структуру. Да-да, мы все являемся вибрациями частиц, которые, однако, не являются прямыми следствиями происходящих процессов! Post hoc ergo propter! Парадокс, да? – Лолита Ло торжествующе улыбнулась.

– Простите, но я ничего не поняла, – скромно сказала женщина в неброском темно-синем платье и огромной шалью на плечах.

– Это совершенно нормально, – дружелюбно, но с некоторой грустью, сказала лектор, – ах, если бы понимание нашей космической сущности было возможно по щелчку пальцев. Вот, например, для того чтобы стать доктором и чинить наши телесные оболочки, необходимо учиться лет шесть-восемь. Для становления Лунного Мага требуется намного больше усилий разума и духа, и далеко немногие смогут принять на себя это бремя. Сегодня мы делаем первые шаги в этом направлении. Первоначальная практика, необходимая человеку, ставшему на путь Лунного Мага – регрессия прошлой жизни. Потихоньку, раз за разом, мы должны вспомнить свои прошлые воплощения.

– Не хотел бы я узнать, что в прошлой жизни я был жуком, – то ли серьезно, то ли шутя, заявил молодой человек с обесцвеченными волосами.

– Если отбросить возможный сарказм, – парировала Лолита Ло, – это знание является необходимым для понимания бытия за пределами вашего земного пути. Лунная Магия есть управление кармическими волнами и, если вы не готовы взглянуть на себя в предыдущих воплощениях, значит, вы не готовы проникнуть под видимую оболочку окружающей действительности. Теперь вопрос к тем, кто был на прошлых занятиях: вы помните домашнее задание?

Раздались несколько скромных «да».

– Поясняю, для тех, кто в первый раз: заданием было с помощью медитации, вспомнить свое предыдущее воплощение и записать воспоминания. Мы проанализируем их и попытаемся отличить память о прошлых воплощениях от так называемых ложных воспоминаний. Есть здесь те, кто выполнил задание?

В классе возникла неловкая пауза.

Лолита Ло окинула аудиторию наметанным взглядом.

– Елизавета, – сказала она, – пожалуйста, выходите к доске.

Скромная худенькая женщина в очках, лет за сорок, поднялась со своего места и вышла к доске. В руках у нее были несколько листов бумаги, а руки дрожали. Елизавета то и дело поправляла темные жидкие волосы, слегка тронутые проседью, и разглаживала складки на бедрах скромного синего платья.

– Лизочка, не стесняемся. Каждый, – я повторю, – каждый, кто пойдет по пути Лунного Мага, раскроет тут свои воплощения.

Женщина поправила очки, долго перебирала бумаги, складывая их в определенном порядке, а затем, выдохнув, начала:

– Я…я была графиней…

В классе послышались редкие смешки, отчего женщина смущенно замолчала.

– Так, уважаемые слушатели, попрошу относится к выступающим с полной серьезностью и уважением. Да, зачастую, когда люди помнят себя людьми знатными или известными, это является признаками ложной памяти или работы воображения. Но подобный опыт мы тоже обязаны рассматривать. Также отмечу, что вероятность быть знатным человеком не исключена аб-со-лютно! Лизочка, не смущайтесь, говорите все, что помните, чувствуете, мы очень внимательно Вас слушаем.

Я графиня, – с неожиданной уверенностью сказала женщина. – Я помню день, всего лишь один день. Была война. Лет десять назад. Там погиб мой муж. Но в то утро меня волновал другой мужчина. Я влюблена в него – страстно, болезненно. Он – опальный граф. Я знаю, он убил на дуэли важного человека, и его разыскивает жандармерия. Я жду его. В то утро я не пошла в церковь. Я шла на псарню. Русские борзые – моя страсть. Их шелковистая шерсть, их мокрые носы, утыкающиеся в мои ноги, успокаивают меня больше, чем молитва. Я нервничаю: псарь и горничная получают затрещины. Начало апреля. Что-то рано распускаются почки на деревьях. Я помню дубовую рощу и самый большой и дуб. Я вспоминаю, как маленькой девочкой я убегала от нянечек и гувернанток и оказывалась под кроной своего древнего, молчаливого друга. Мне казалось, что ветер в его листве нашептывает мне забытые тайны, внимательно записанные в кольцах древесины. Много лет спустя я посвятила своего понимающего и прощающего друга еще в один секрет: там, под деревом, я впервые отдалась графу со страстью, которая до сих пор эхом отдается в моих чреслах. На коре древнего дерева отметина: «ОН ОК навечно», – это наши инициалы, мой возлюбленный вырезал их перочинным ножом, пока я лежала обнаженной прямо на траве. В этот момент рассказа из-за парты нервно приподнялся худой человек небольшого роста, со смешными, оттопыренными ушами, но затем сел обратно, напряжено сутулясь.

– Мысль, что на меня смотрит еще кто-то, пусть даже старый дуб, возбуждала мое воображение, – продолжила Елизавета.

Лолита Ло два раза искусственно прокашляла в кулак, подавая рассказчице своеобразный знак, но та как будто не слышала ее.

– Я помню все тысячи поцелуев, с ног до головы покрывающих мое тело.

– Лизочка, простите что прерываю, давайте опустим интимные подробности, ведь они не очень относятся к теме нашей встречи, – мягко заметила Лунный Маг.

– Да-да, простите, – смутилась рассказчица, – Я просто хотела…тот день. Я наблюдала, как солнце входит в зенит. Мое сердце колотилось, и чуть не выскочило из груди, когда я заметила приближающиеся дрожки. Как я хотела его, желала его! Его глаза, его крупные бедра, его руки – они чудились мне ночами, проведенными в одиночестве. И вот дрожки подъехали. Помню, как кучер гаркнул на лошадь. Невидимый свет звезд пронзил пространство имения многочисленными лучами, когда сапоги моего возлюбленного ступили на грязноватую дорогу. Моя душа, как рвущаяся из клетки на свободу голубка, готова была выскочить навстречу ему, но граф был столь болезненно бледен, столь холоден был его взгляд, что мой пыл рассеялся, как горсть песка, брошенного о стену. Он напоминал вампира из бульварных романчиков: бледный, осунувшийся, с темными кругами под глазами. Я вижу огромный дуб. И эти слова! «ОН ОК навечно». Я слышу звуки любимого голоса, но они оглушают меня, как будто звук гигантских колоколов прорывается из преисподней! – «Мы не можем быть вместе. Я не могу рисковать своей жизнью», – сказала Елизавета, как бы передразнивая, – Я сказала ему, что он и есть моя жизнь, тогда…тогда он ответил, что не любит меня! – По щеке графини скатилась слеза, – Эти слова, мерзкие, гадкие, отвратительные слова, до сих пор звучат у меня в ушах. Лучше бы я не помнила их!

Возникла пауза, и Лолита Ло взяла слово.

– Травматизм при реконструкции своих прошлых жизней – явление для Лунного Мага нор-маль-но-е, я бы даже сказала, неизбежное, – с уверенность заявила Лолита Ло. – В плане развития Лунного Мага происходит феноменальная вещь: тело, как ограничитель души, которую в современной, примитивной интерпретации мы понимаем как психику – страдает от кармических событий, но воля Мага становится сильнее и структурно сложнее. Мы остановимся подробней на этом вопросе. Лизочка, у Вас все?

– Было кое-что еще. Тот дуб. Невыносимые воспоминания. Я приказала срубить его! Помню двух здоровенных мужиков: потных, в просторных рубахах, с топорами в ручищах, – рассказчица раздвинула ладони, чтоб показать размер мужицких рук. – Рубили долго. Мне казалось, целую вечность, и вместе с дубом, во мне, мучительно агонизируя, умирало то великое чувство, что придавало смысл моему воплощению. – С некоторой торжественностью закончила Елизавета.

Худой человек с оттопыренными ушами, уже подававший признаки волнения во время рассказа, вдруг мучительно застонал, отчего окружающие уставились на него с испугом.

– Валерий, правильно? – невозмутимо обратилась к нему преподавательница.

– Да…я, – он глубоко дышал, пытаясь что-то выговорить, – я вспомнил…

– Что Вы вспомнили? Садитесь, Лизочка.

– Я. Был. Тем. Дубом.

– Валерий, я Вас прерву, – вмешалась Лолита Ло, почувствовав неладное, – Хочу обратить внимание вот на какой феномен: дело в том, что, в реинкарнации действует правило постепенности. Скажу сразу: исключения в этом правиле воз-мож-ны. Но, как правило, человек, в редких случаях, в следующем воплощении, может стать растением или деревом, потому как фундаментально разные типы ограничения истинного, внеобъектного сознания, какими являются животные и растительные оболочки, в данном случае попросту не-эф-фек-тивны! Трансформация из растительного тела в животное – наиболее редкое явление из возможных. Хотя вы сейчас будете удивлены, но растения ближе к единому разуму, они, если грубо сформулировать – всегда в нирване.

– Вы не понимаете, – продолжал Валерий, – Я существовал века, десятилетия. Брошенный провидением в лоно Земли, я впитывал время своими кольцами, со скрупулезной точностью архивариуса я записывал каждый восход и каждый закат солнца; каждый снегопад, каждый дождь хранились в памяти моих корней. Вы! Вы все никогда не поймете, что это такое – существовать! Суетливые, самодовольные приматы, чьи жизни сгорают как спичка! Но даже во время этих кратких нелепых вспышек вы умудряетесь сжигать все величественное, приближенное к вечности, едва только коснетесь этого!

– Что здесь происходит? – взволнованно спросила слушательница с дальней парты.

– Так, давайте все успокоимся, – сказала Лолита Ло, – шок от воспоминания прошлых воплощений – явление частое, и надо относиться к этому спокойно и разумно.

– Спокойно?! – взревел Валерий, – Вы знаете, что такое потерять листья и ветки, лишиться ствола? Когда тебя лишают тысяч конечностей, и корни медленно погибают в темноте? А вместо этого ты получаешь дрожащие, шелудивые руки! – Он с отвращением посмотрел на свои руки. – Из-за сексуальной прихоти, которую кое-кто назвал любовью, я вынужден жить во всей этой животной суете. И видеть, чувствовать, как в замедленной съемке, как ко мне, высокому, могучему, несущему на себе тысячи своих детей, своих продолжений, приближаются эти потные, бородатые мужики с колунами. Что они сделали с моей плотью, хранящей солнечный свет и помнящей свет звезд? Пустили на новую дверь, наделали бочек?

– Прошу прощения, Валерий, сядьте!

Мужчина сел на стул и опустил взгляд. Он весь дрожал.

– Как бы это не было тяжело, но все, что происходит с нашим духом, это нормально! И я призываю каждого, кто практикует воспоминания о прошлых жизнях, проявлять волю и собранность. Лунный Маг – это не только носитель знания и мудрости, но человек отважный и ответственный. И Вам, Валерий, необходимо стремиться к этому.

Из-за парты встала семейная пара.

– Мы, пожалуй, пойдем, до свидания, – сказал муж и потащил жену к выходу.

– До свидания, – вздохнула Лолита Ло.

Валерий в упор смотрел на Елизавету и та, чувствуя его взгляд, поеживалась и косилась на неожиданного участника ее любовной истории.

– Простите, мне нужно уйти пораньше, – тихо сказала она, подняв руку.

– Конечно, Лиза, – сказала лектор, чувствуя, что занятие вышло скомканным, – мы, с вами, – обратилась она к аудитории, – тоже будем потихоньку заканчивать.

Елизавета вышла на улиц,у и ее псевдоним тут же потерял смысл. Она одела наушники, включила музыку и закурила сигарету. «Драм энд бейс» заглушил звуки вечернего города.

Женщина шла по улицам, выдувая табачный дым в небо и улыбаясь. Впереди мерцающая вывеска бара.

– Сто грамм виски.

– Эмм, хорошо, только у нас курить нельзя, – сказал бармен.

– Простите, – широко улыбнулась недавняя графиня, затушив сигарету о каблук, и положила окурок на стойку.

Выпив виски в два глотка, она положила на стойку бара пятисотрублевую купюру, не дожидаясь сдачи, вышла на улицу.

Прохладный апрельский воздух и сигареты приятно радовали легкие. Женщина шла по городу без конкретного направления. Увидев круглосуточное кафе, она зашла туда, заказала кофе и пирожное и открыла томик со стихами Оскара Уайльда; определенно эта ночь была проникнута невидимыми струнами, задевая которые, само время начинало вибрировать, становясь густым и бархатно теплым. В такие моменты ночи можно быть кем угодно: машина разочарования своим точным, механическим взглядом не может проникнуть в эту зыбкую атмосферу декаданса, в которой сегодня властвует она – графиня. Если бы можно вот так существовать в вечности, в виде призрака, заблудившегося в одной единственной ночи.

«А, может, я уже призрак», – подумала она, покидая кафе, – «Нет, чувствуется холод».

Эта мысль рассмешила женщину, и она хрипловато расхохоталась, выпустив в утренний туман струйку табачного дыма.

– Вам смешно? – послышался голос за спиной.

Графиня вскрикнула от неожиданности и тут же превратилась в обычную испуганную женщину.

Перед ней стоял тот самый невысокий мужчина с торчащими ушами, что мнил себя древним дубом.

– О боже, Вы меня чуть с ума не свели! – воскликнула она и добавила холодным голосом, – Вы что, преследовали меня?

– Мне. Нужно. Поговорить. – заметно нервничая, сказал мужчина.

– Господи, о чем?

– О том месте. Где срубили дуб.

– Послушайте! Послушайте меня внимательно. Лолита Ло, псевдоним аферистки, которая открыла школу Лунных Магов, чтоб вытягивать деньги с наивных людей. Я это прекрасно понимаю, но хожу на занятия для развлечения. Мне нравится фантазировать в обществе людей, которые верят во всю эту чушь про прошлые жизни, астральные путешествия и невидимые энергии. Я все вы-ду-ма-ла! – Мнимая графиня передразнила манеру преподавательницы говорить по слогам.