Текст книги "Запах Зла"

Автор книги: Гленда Ларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 31 страниц)

ГЛАВА 14

РАССКАЗЧИК – КЕЛВИН

До того, как я увидел Джинну, я оправдывал свой отказ принимать участие в делах Блейз и Флейм тем, что меня их затея не касается, что Мортред ничего мне не сделал, что дун-магия, возможно, не такое уж зло, как они изображают, что они верят в сомнительные истории вроде затопления Дастел по воле Мортреда… После же того, как я побывал в доме Кеоти, я уже не мог больше относиться к дун-магии как к чему-то, лично меня не касающемуся. Может быть, я и не поверил в ее сверхъестественную природу, но с тех пор я никак не мог считать, будто борьба со злом – не мое дело.

Учти: болезнь для меня всегда пахла плохо, но никогда еще я не ощущал такого зловония зла, а то, что заразило Джинну, было, несомненно, злом. Оно не имело права на существование. Дуновение того же зла я иногда чувствовал рядом с Флейм, но оно бывало настолько слабым, что я начинал гадать, не мерещится ли мне. Теперь же я знал наверняка. Если это и была дун-магия, то я хотел избавить от нее мир.

Если бы меня позвали к Джинне до того, как Блейз и Флейм отправились в путь, все могло бы сложиться по-другому; однако они уже десять дней как выехали, и было слишком поздно пытаться их догнать.

В результате я задержался в Амкабрейге, читая книги Гэрровина и дожидаясь прибытия его сундука.

Удивительно, насколько в целом все свидетельства о происхождении магии совпадали. Все источники соглашались в том, что народы, приплывшие на острова из каких-то дальних мест, спасаясь от келвов, магии не знали. Она была дарована им – хотя и лишь некоторым – уже после прибытия. Поразило меня и то, что во всех текстах содержалось одно и то же утверждение: дун-магию породило извращение силв-магии. Подробности бывали разными, авторы, например, расходились во мнениях о том, кто именно даровал магию людям, – но эти два основополагающих момента всюду были одинаковы.

Особенно меня поразили сведения о медицинской стороне силв– и дун-магии. Я не мог оторваться от разнообразных сведений, собранных Гэрровином по всем островным государствам, и сравнивал их с содержанием свитков, которые дядюшке удалось получить от целителей-силвов. Это было захватывающее чтение: ведь тут были собраны сокровища, накопившиеся за несколько столетий, – от мифологии и местных предрассудков до догадок и научных знаний. Трудность заключалась в одном: как отличить установленный факт от легенды. И снова все авторы были согласны в одном: став дун-магом, человек оставался им навсегда; талант силв-мага мог передаваться по наследству, если хоть один из родителей им обладал, в то время как с дун-магией все было сложнее: дети колдунов-мужчин всегда оказывались дун-магами, но только если женщина обладала даром силв– или дун-магии. От связи дун-мага с обычной женщиной дети не рождались; впрочем, некоторые авторы объясняли это тем, что обычные женщины редко выживали после близости с дун-магом.

Когда силвы вступали в брак с обычными людьми, нельзя было с абсолютной уверенностью сказать, будет ли их потомство обладать даром силв-магии, хотя в девяти случаях из десяти случалось именно так. Обладание Взглядом, с другой стороны, бывало гораздо более случайным, хотя наследственность играла определенную роль; в некоторых местностях обладающие Взглядом рождались чаще, чем в других. Впрочем, тут никакой твердой закономерности не было: дети с такой особенностью рождались в самых обычных семьях по всем островам.

Примерно через две недели после отъезда Блейз и остальных я наткнулся на чрезвычайно интересный труд, посвященный дун-магии и озаглавленный «Трактат о сравнительном изучении четверых дун-магов и достоверно выявленных силвов». Он был написан жившим на островах Квиллер врачом, не обладавшим даром силва, примерно сто лет назад. В нем говорилось, что дун-маг может делать все то, на что способен силв, хотя, может быть, не так хорошо: созданные им иллюзии, например, никогда не будут столь же совершенны. Однако разрушительная магия злого колдуна, способного убить или осквернить (что предполагало способность подчинять других своей воле), силву недоступна. Врач с островов Квиллер, да и вообще никто, не мог сказать ничего определенного о самых могущественных злых колдунах, но по общему мнению их сила значительно превосходила силу обычных дун-магов.

Я вздохнул и позволил свитку покатиться по столу; как раз в тот момент, когда я откинулся на стуле, в дом из сада вошла Анисти. В огрубевших от работы руках старушка несла орхидеи.

– Ох и жарко же сегодня, – сказала она, кладя цветы на краешек стола.

– Прости меня, – сказал я, – я занял весь стол своими бумагами…

– Ерунда, – перебила она меня. – Мне так приятно, что теперь у меня появилась компания. Как продвигаются твои занятия?

Я снова вздохнул.

– Не так хорошо, как хотелось бы. Я надеялся найти какие-нибудь указания на то, как помочь моим друзьям, как исцелить Флейм от последствий заражения дун-магией, но об этом в книгах Гэрровина говорится очень мало. В них идет речь только об исцелениях с помощью силв-магии, а Флейм лечили лучшие мастера этого дела и все же не избавили ее от осквернения полностью.

– Плохо… Она умрет?

– Не знаю… Самое печальное, что меня все время преследует чувство: разгадка лежит прямо у меня под носом. Мне кажется, я уже встречал в этих книгах ключ к проблеме, но не узнал его. – Я уныло пожал плечами. – Наверное, теперь это уже не имеет особого значения. Вряд ли я увижу Флейм снова.

Анисти бросила на меня проницательный взгляд.

– Ты сделал ошибку, мой мальчик.

Я вопросительно посмотрел на нее.

– Тебе следует всегда слушаться своего сердца, а оно ведь говорило тебе, что ты будешь им нужен.

– Теперь это не имеет значения, – повторил я и начал складывать книги и свитки в шкаф. – Прошло уже восемнадцать дней, как они выехали, и я понятия не имею, где они могут быть.

– Ну, ты еще можешь их догнать, – мимоходом заметила Анисти, наливая воду в кувшин, чтобы поставить в него орхидеи. – Они ведь отправились длинным путем?

Я ничего не понял и переспросил:

– Что значит – длинным путем?

– Разве ты не знаешь? – удивилась Анисти. – Есть три способа добраться до Плавучей Заросли. Можно на корабле доплыть до северного берега и от Раттиспи подняться по Лентяйке… Лентяйка – это река. Однако я не советовала бы выбирать этот путь: уж очень трудно найти капитана, который согласился бы плыть туда. Потом есть дорога, которую выбрали твои друзья: вокруг хребта Килгар. На это уйдет не меньше трех недель, а то и больше – погода там обычно скверная, а тропа петляет по долинам, где в дождь можно утонуть в грязи. И наконец, есть третий путь: нужно подняться на перевал Килгар и на плоту спуститься по Попрыгунье. Отсюда три дня пути до ее истоков, потом еще два – на плоту: всего пять дней. Только, знаешь, плотовщики дорого берут. Наверное, поэтому твои друзья и выбрали кружную дорогу. Если ты отправишься прямо сейчас, ты доберешься до Плавучей Заросли одновременно с ними, самое большее – на день-два позже.

Я буквально окаменел. На мгновение сердце у меня перестало биться. Только теперь я осознал, как радовался тому, что могу не принимать решения… по крайней мере мне так казалось после того, как я увидел Джинну. Я не хотел иметь дела с дун-магией. Я не хотел снова испытывать двойственные чувства в отношении Блейз и Флейм. Как же я был бы рад отойти в сторонку и сказать: «Ну что ж, теперь все равно поздно». И вот я лишился такого удобного оправдания…

– Я же все равно не знаю, как помочь Флейм, – промямлил я.

– Да знаешь ты это, – безжалостно сказала Анисти. – Ты же сам только что сказал, что знаешь, милый мальчик, только еще не понял. Тебе просто нужно подумать, вот и все. Со временем твой разум свяжет между собой те знания, которые у тебя уже есть.

Я все еще колебался.

Анисти села напротив меня, и неожиданно я увидел перед собой совсем другую женщину: решительную, проницательную, женщину, с которой следует считаться.

– Келвин, я присматриваюсь к тебе с того самого дня, как ты появился в Амкабрейге, и мне очень печально видеть, что ты не прислушиваешься ни к своему сердцу, ни к своей совести. Тебя изгнали из дома, и надежды вернуться у тебя нет, у тебя нет определенных планов, и тем не менее, когда тебе предложили дружбу и цель в жизни, ты от них отвернулся. Келвин, благородная цель рождает в человеке волю к жизни, а беспечно отвернуться от друзей просто глупо. Друзья – это все, что у тебя осталось. Разве ты этого еще не понял?

Я мог только молчать. В устах Анисти все звучало так просто, а на самом деле…

Или все-таки существовало простое решение?

– Я понимаю: ты считаешь, что врачу не следует участвовать в убийстве, даже если это убийство дун-мага. Когда-то и я думала так же, но потом здесь, в Амкабрейге, появился наместник, который оказался злым колдуном, и случилось это не так уж давно. Ну и мерзкой тварью он был… Первым делом он принялся истреблять обладающих Взглядом, которые могли бы предостеречь людей, прежде чем они поняли, что происходит. Потом он, пользуясь принуждением, захватил власть и с помощью иллюзий придал ей законный вид, а дальше развернулся в полную силу. Чего мы только не испытали тогда… Все это удалось ему только потому, что сначала никто ему не противился, а когда сопротивление началось, у него оказалось достаточно прихвостней и достаточно власти, чтобы подавить недовольных.

И знаешь, кто спас нас от ада, который мы сами помогли создать из-за своей слепоты и страха?

Я, вытаращив глаза, смотрел на Анисти. Передо мной сидела все та же старушка с седыми кудряшками, морщинистым лицом и доброй улыбкой, но неожиданно оказалось, что она много, много более значительная личность. Я просто не замечал этого.

Анисти сама ответила на собственный вопрос:

– Твоя Блейз Полукровка, которую послал к нам Совет хранителей.

Я продолжал изумленно смотреть на Анисти.

– Кто ты такая?

– Сейчас? Просто старушка, любительница покопаться в саду, поболтать с друзьями, полюбоваться видом из окна, которая довольна жизнью и радуется визитам твоего озорника-дядюшки. А вот кем я была? Это совсем другая история. Я была женой человека, который правил Порфом, когда появился дун-маг… глупой легкомысленной женщиной, не ценившей то, что имела, до тех пор, пока всего не лишилась. – На мгновение я ощутил запах ее горя, тут же сменившийся ее обычным солнечным ароматом. – Ну вот, опять я разболталась! Причитаю по поводу прошлого… да только смысла в этом нет. А ты, мой мальчик, отправляйся в свою гостиницу, собери вещички и догоняй Блейз и остальных. Друзья – это все, что есть у нас в жизни, а тебе нужно научиться жить в мире со своей совестью.

Я почувствовал словно дуновение холодного ветра. Анисти была права. Если я откажусь помочь своим друзьям в этом деле с дун-магией, мне предстоит страдать по поводу еще одной вины. Я был глупцом, так погруженным в одну моральную проблему, что не замечал других, ничуть не менее важных.

Я встал и поцеловал Анисти в щеку.

– Спасибо тебе, Анисти. Гэрровин был прав, когда сказал мне, что ты – мудрая женщина. Ох… а как же быть с его сундуком?

– Он будет ждать тебя здесь, когда ты вернешься.

Если у меня и были сомнения в том, правильное ли решение я принял, они рассеялись по пути в гостиницу. Впервые за последние недели я чувствовал себя умиротворенным.

ГЛАВА 15

РАССКАЗЧИК – КЕЛВИН

Я стоял, глядя на Попрыгунью, и думал о том, что если у меня и был когда-то здравый смысл, то теперь я явно его лишился. В самом ли деле я настолько спешил добраться до Плавучей Заросли?

– Восемь сету, – сказал мне перевозчик.

Я заколебался.

Горное озеро, от которого начиналась Попрыгунья, наполнялось потоком воды, вырывающимся из-под скалы на склоне горы; было такое впечатление, что река начинает свою жизнь, вырвавшись из темницы и яростно плюясь белой пеной и брызгами. Покой горного озера немного умиротворял ее, но все равно даже скалы и узкие протоки Попрыгуньи не могли помешать ей страстно рваться вниз.

Я затратил три дня на то, чтобы подняться на хребет Килгар, вместе с другими путниками, в основном торговцами, пробираясь по узкой тропе.

– Восемь сету? – переспросил я, и мне даже не понадобилось притворяться возмущенным; хоть Анисти и предупредила меня, что путешествие вниз по Попрыгунье обойдется дорого, я все же не ожидал такой несусветной цены.

Перевозчик пожал плечами.

– Это еще без иллюзий. Иллюзии обойдутся в одно сету сверх того.

– Нет, иллюзии мне не нужны, – рявкнул я, хотя и не представлял себе, о каких иллюзиях он говорит. Восемь сету! Просто грабеж за путешествие, которое и длится-то всего один день!

– В цену входит кормежка, – утешил меня перевозчик, – и ночлег.

– Сколько времени займет спуск?

– Два дня. Только сегодня мы не отправимся.

Я не мог удержаться от того, чтобы не бросить взгляд на бурный поток и на плоты, привязанные к причалу на озере. Они представляли собой просто поплавки из нескольких слоев бамбука с настеленным поверх них полом… если хоть один из поплавков напорется на камень, пассажиры могут оказаться в воде.

– Ты берешь восемь сету за то, чтобы спустить меня вниз по такой реке на хлипком плотике? Это же гиблое место!

Перевозчик ухмыльнулся.

– Ты так думаешь? То, за что ты платишь, ты получишь, сир-путешественник. За восемь сету у тебя будет опытный плотовщик: мой брат Маки. Он в этом деле лучший. Да еще и я – рулевой. Ищешь смерти? Найми кого-нибудь, кто возьмет меньше. У меня есть родич, который еще только учится, – попробуй договориться с ним.

Торговаться было бесполезно, с опозданием сообразил я. Перевозчик прекрасно знал, что я не смогу проделать обратный путь по горным тропам до Амкабрейга, а потом отправиться в обход хребта Килгар. Я выбрал этот маршрут, чтобы добраться до Плавучей Заросли быстро, и перевозчик это понимал, хоть и не знал, зачем мне туда нужно.

Я сунул руку в кошель и вытащил монеты.

– А почему мы не можем отправиться сегодня?

– Вода стоит слишком высоко, в горах шли дожди. – Видя мою растерянность, перевозчик пожалел меня и добавил: – Мы не начинаем спуск, пока он не станет более безопасным.

Он снова усмехнулся, а я вздохнул. Люди обожали дурачить простофиль-горцев с Крыши Мекате. Иногда мне казалось, что рыжие волосы и веснушки воспринимаются как признак слабоумия.

– Меня зовут Келвин Гилфитер, – сказал я, тем самым подтверждая свое согласие занять место на его плоту.

– А я – Джакан Тассини. Вон видишь домик с новой соломенной крышей? – Перевозчик показал на ряд домиков на сваях у кромки воды. – Ты можешь там расположиться – бесплатно, – пока мы не будем готовы. Одеяла – за отдельную плату. Кормежка, если согласен на обычную еду, – пять медяков.

– Ты же только что сказал…

– Кормежка бесплатная только после начала спуска.

Я еще раз вздохнул, вскинул на плечо свой мешок и пошел к указанному мне домику. Это было примитивное строение с деревянным каркасом, стенами из плетенных из панданы циновок, соломенной крышей и бамбуковым полом. Одна-единственная комната: ни мебели, ни уборной, ничего. Само селение было даже меньше, чем тарн на Небесной равнине, но все же, похоже, имело собственного патриарха-менодианина. Он сидел на земле рядом с домиком, окруженный деревенскими ребятишками, и что-то им рассказывал. Когда я проходил мимо, вся малышня вытаращила на меня глаза: должно быть, рыжие волосы были здесь в новинку.

В домике уже находились несколько человек: все они ждали, когда вода спадет и можно будет спуститься по реке. Это были по большей части те самые торговцы, которые со своими нагруженными ослами поднимались вместе со мной по тропе. Им нужно было поскорее распродать свой товар: время – деньги.

Все жители Небесной равнины с детства пасут селверов, и это учит их терпению, но сидеть в ожидании в этой захолустной деревушке было тяжело. Теперь, когда я убедил себя, что принял правильное решение, я хотел только догнать своих друзей вовремя, чтобы от меня была какая-то польза, чтобы Блейз, Флейм и Деку не пришлось бороться с дун-магом без той помощи, которую мог оказать им мой нос. К тому же меня все время преследовало странное чувство: нечто чрезвычайно важное, что мне следовало знать, было совсем рядом и тем не менее ускользало от меня.

К счастью, когда на следующее утро мы проснулись, выяснилось, что вода спала до уровня, который делал спуск возможным. Джакан велел мне собрать вещи и идти на причал, но перед отплытием попытался выжать из меня еще сету за иллюзии.

– Иначе ты перепугаешься, а то и сделаешь какую-нибудь глупость, – убеждал он меня. – А благодаря иллюзии спуск на плоту покажется тебе таким же легким, как поездка на осле.

– С какой стати мне платить за то, чего я даже не увижу? – спросил я.

– Ах, так ты обладаешь Взглядом! В таком случае… – Джакан пожал плечами, – дополнительной платы я с тебя не возьму. – Он привязал мой мешок к плоту и показал, куда я должен сесть. С боков плота имелось несколько веревочных петель, и Джакан обратил на них мое внимание. – Держись за них, когда начнет болтать, и не отпускай. Лучше еще и ноги продень тоже. – Он усмехнулся, ожидая от меня вопроса о том, какова вероятность перевернуться вместе с плотом, но я промолчал.

Первый плот с торговцами и их товарами отчалил раньше нас, и я следил, как мощное течение подхватило его, вынося из озера на стремнину. Напор воды был такой, что плот даже выгнуло…

К этому времени подошли и остальные пассажиры нашего плота. Первой явилась женщина с двумя детишками – мальчиком лет восьми и грудным младенцем – и большим узлом. Она сообщила, что зовут ее Стеласс и что она везет малышей к бабушке и дедушке на Плавучую Заросль. Как выяснилось, она вышла замуж за жителя Амкабрейга и не была дома шесть лет. Ее, похоже, совершенно не смущала перспектива путешествия с двумя детьми по бурной реке, буквально усеянной порогами.

Вторым пассажиром оказался патриарх. Он тоже направлялся на Плавучую Заросль, где, как я предположил, проживает его паства. Прежде чем сесть на плот, он снял свой коралловый медальон – символ его ранга – и черную мантию, оставшись в обычной дорожной одежде. Это меня озадачило: может быть, он ожидал, что окажется в воде, и потому решил избавиться от мантии – не самого удобного одеяния в таком случае? У меня появилось еще больше опасений по поводу спуска по реке. Менодианин вежливо кивнул мне, и мы с ним обменялись ничего не значащими замечаниями о погоде.

Путешествие оправдало мои самые худшие ожидания. Как только мы оказались за пределами озера, нас подхватило быстрое течение, и мы помчались с устрашающей скоростью, иногда скользя по кипящей воде, как ласточки в воздухе, иногда протискиваясь между камнями и прыгая по порогам с безрассудством шпорцевой утки. Джакан, расставив ноги, стоял на носу с шестом, которым он отталкивался от скал; иногда, упав на колени, он с яростной энергией греб, чтобы направить плот прочь от водоворотов. Не прошло и нескольких минут с момента отплытия, как все мы промокли насквозь от брызг; мокрыми мы оставались все время пути.

Я цеплялся за веревочные петли, словно от этого зависела моя жизнь; возможно, так оно и было. Меня поразили Стеласс и ее сын: они сидели в середине плота, продев ноги в петли, как и советовал Джакан, но хватались за веревки лишь по распоряжению Джакана или его брата Маки – а это случалось только в самых опасных местах. В остальное время они сидели спинами вперед, по-видимому, не замечая того, что творилось вокруг. Можно было подумать, что они сидят в собственной кухне, обсуждая события спокойного, ничем не примечательного дня. Даже когда плот подпрыгивал на перекатах или им приходилось наклоняться, чтобы не задеть за камни, они воспринимали это с равнодушием, граничащим с безрассудством. Маки создал иллюзию, это я мог определить по запаху, но мне трудно было поверить в то, что она могла рождать полное спокойствие, какое, судя по всему, испытывали Стеласс и ее сын. Я оглянулся на патриарха. Он держался невозмутимо, но выражение его глаз выдавало его: он так же ясно видел все вокруг, как и я. Должно быть, он из обладающих Взглядом, решил я, хотя его запах говорил мне так же мало, как и запах Блейз.

Через несколько часов мы причалили к берегу, чтобы плотовщики могли отдохнуть. В полдень мы сделали еще одну остановку, на этот раз в прибрежной деревушке, чтобы пообедать; еду нам приготовили местные жительницы. Тут я воспользовался возможностью спросить патриарха, что видели Стеласс и ее сын и что делало их такими спокойными. Он бросил на меня странный взгляд.

– Они видят спокойную реку, медленно текущую между берегов: ни камней, ни стремнин, ни перекатов.

– Это же безумие, – сказал я. – Разве они не чувствуют толчков? Разве на них не попадают брызги?

– Иллюзии в руках искусного силва обладают большой силой.

– Тогда я рад, что у меня к ним иммунитет.

Взгляд патриарха сделался пристальным.

– Любопытный выбор слов…

– Я врач. – Должно быть, мой ответ был таким же ворчливым, как голос пьяницы, страдающего от похмелья; впрочем, примерно так я себя и чувствовал.

– Ты обладаешь Взглядом?

– Нет, просто у меня иммунитет. Я никаких иллюзий не вижу.

Как раз в этот момент нас позвали плыть дальше, и у меня больше не было возможности поговорить с патриархом, пока мы не остановились на ночлег. На ужин, как и на обед, нам подали по большей части дичь из окрестных лесов и рыбу из реки. Я не мог заставить себя есть все это, но, к счастью, у меня еще оставался сыр, сушеные бананы и ямс, купленные в Амкабрейге, так что, добавив к этому вареные листья папоротника, приготовленные местными жительницами, я вполне смог насытиться.

Потом, когда я готовился ко сну в отведенном нам домике, менодианин поманил меня наружу. Он, по-видимому, наставлял своих единоверцев и выслушивал их жалобы, потому что спросил меня:

– Ты сказал, что ты врач? Здесь есть ребенок, нуждающийся в лечении. У него какое-то скверное кожное заболевание.

«Скверное» оказалось явным преуменьшением. Сыпь покрывала все тело бедного мальчишки и вызывала нестерпимый зуд, а расчесы только ухудшали дело. Ничего подобного я раньше не видел, хоть и знал, что в тропических районах Мекате дети страдают тяжелыми болезнями кожи, в основном грибковыми. К несчастью, у меня с собой не было необходимых трав. Я долго объяснял родителям мальчика, какие растения нужно найти и как делать из них припарки. Они как будто слушали внимательно, так что можно было надеяться, что ребенок вылечится.

Когда мы вышли из хижины, патриарх поблагодарил меня и добавил:

– В этих глухих углах жители никогда не видят силвов-целителей, да они, наверное, и не приняли бы помощи от магов. Они консервативны, а их менодианская вера учит, что магия греховна. Наши плотовщики зарабатывают лишние сету благодаря таланту Маки, но бьюсь об заклад: от деревенских они это скрывают. В эти дальние селения обычные врачи тоже не заглядывают… и в этом ужасная трагедия. – Глубина его сочувствия страждущим тронула меня: я видел, что он и в самом деле беспокоится за этих людей, словно за собственных родственников.

– Нельзя же заботиться разом обо всех, – сказал я и тут же пожалел о своих словах. Все это меня не касалось… И когда только я научусь правильно вести себя с людьми, которые так откровенно выплескивают свои эмоции?

Ответом мне был еще один странный взгляд.

– Давай прогуляемся к реке, – предложил мне патриарх. – Я хотел бы поговорить об этом твоем иммунитете.

Я не видел причины отказать ему; менодианин казался мне приятным человеком, и пахло от него добротой. Так что я объяснил ему, что не вижу силв-магии – ни ее сияния, ни созданных ею иллюзий, хотя запах ощущаю. Впрочем, углубляться в описание особенностей обоняния жителей Небесной равнины я не стал.

– И ты предполагаешь, что такое свойственно и остальным горцам? – спросил он, когда мы дошли до реки и уселись на причале.

Искренний интерес менодианина льстил мне, и я начал развивать свою теорию:

– Да, я так думаю, хотя и не могу доказать. По-моему, дело в иммунитете к болезни, которым все мы обладаем и который проявляется в неспособности видеть серебристо-голубое сияние, чем бы оно ни являлось, и иллюзии. Подозреваю, что и лечение силва мне не помогло бы, да и сквозь магическую защиту я прошел бы, даже ее не заметив – как вы, обладающие Взглядом.

Менодианин не стал отрицать, что обладает им, но посмотрел на меня изумленно.

– Болезнь? Ты считаешь силв-магию болезнью?

– Да.

Он постарался не рассмеяться – этот священник был человеком вежливым.

– Силвы с островов Хранителей были бы счастливы услышать такое. – Он улыбнулся. – А как насчет дун-магии? Она тоже болезнь?

– Возможно.

– У тебя есть доказательства? Если это болезнь, то как она передается? И почему ею не заражаются все подряд?

– По словам обладающей Взглядом, которая однажды присутствовала при родах женщины-силва, похоже, что младенец получил свой дар благодаря плаценте матери. Только все это ужасно трудно доказать, – с досадой признал я.

– Интересная теория. Если это болезнь, то ее можно излечить, верно?

Я засмеялся.

– Не все болезни излечимы, знаешь ли. Даже и силвы оказываются иногда бессильны, мне кажется. Конечно, я вовсе не убежден, что такая вещь, как исцеление силв-магией, существует. Больше всего меня озадачивает цвет, который видят обладающие Взглядом. Чем он может быть? Каким-то выделением? И почему другие его не видят?

Менодианин внимательно смотрел на меня, наполовину заинтересованно, наполовину насмешливо, как если бы считалменя несколько свихнувшимся.

– А дун-магия? – спросил он. – Что ты думаешь продун-магию?

– Подозреваю, что это одно и то же.

– Прошу прощения?

– Силв– и дун-магия – одно и то же. Именно описание родов женщины-силва навело меня на такую мысль. Та обладающая Взглядом говорила, что силв-магия в плаценте была настолько концентрированной, что почти приобретала цвет дун-магии.

– Ну, теперь я уверен, что ты не можешь говорить серьезно!

– Совершенно серьезно. Я подозреваю, что дун-магия – просто более тяжелая форма той же болезни, а Взгляд – менее выраженное проявление того иммунитета, которым обладаю я.

Мои слова его поразили. Я чувствовал сильный запах шока. Менодианин долго молчал.

– Это, кстати, может объяснить осквернение. Насколько мне известно, это может случиться только с силвом – не с обладающим Взглядом, не с обычным человеком. – Он молчал, так что я начал объяснять: – Осквернение – это когда…

– Я знаю, что такое осквернение, – резко перебил меня патриарх. – Меня более интересует то, что тебе об этом известно.

– Тот дун-маг, который может в одиночку осквернить силва, должен, как я думаю, быть особенно тяжело болен. Он заражает свою жертву собственной разновидностью болезни… может быть, каким-то образом отравляет ее кровь. Болезнь прогрессирует, и таким образом появляется еще один дун-маг. – Я умолк, почувствовав его отстраненность. – Да ты же ничему этому не веришь.

– Я священник, – медленно произнес он, – и к тому же человек, видевший много проявлений магии – как доброй, так и злой. Я убивал дун-магов, считая, что совершаю праведное дело, потому что это единственный способ бороться с ужасным злом, которое не должно существовать в мире. Теперь ты говоришь мне, что дун-маги могли стать тем, чем стали, из-за болезни… что это не их вина, что в один прекрасный день их даже можно будет излечить. Это… это очень тревожная мысль для менодианина. – Он повернулся и посмотрел на меня. В темноте я не мог видеть выражения его лица, но запах его беспокойства чувствовал отчетливо. – Я не ученый. Я предпочитаю смотреть на проблемы с духовной точки зрения и искать духовное решение, хотя достаточно практичен, чтобы принимать другие ответы, если духовное решение найти не удается. В конце концов, Бог дал нам всем мозги, чтобы мы ими пользовались.

Ты о многом заставил меня задуматься, горец. Завтра ты должен будешь объяснить мне, откуда ты так много знаешь об осквернении. А сейчас, пожалуй, сюрпризов с меня достаточно. Пора отправляться спать.

Менодианин встал; я видел только силуэт высокого широкоплечего человека; на мочке его уха блеснул камешек в татуировке, говорящей о гражданстве Разбросанных островов.

Кто-то раньше описывал мне этого человека…

– Сотворение! – воскликнул я поражение – Ты вовсе не священник с Порфа…

Он снова повернулся ко мне и удивленно ответил:

– А я никогда и не говорил, что таковым являюсь.

– Ты Тор Райдер, верно?

Он замер на месте.

– Откуда, ради всех морских ветров, ты это знаешь? – тихо спросил он.

– Она… она тебя описывала. Я просто не ожидал встретить тебя здесь. Она говорила, что ты отправился на Спатты…

– Блейз, – еще более тихо пробормотал менодианин. – Ты знаешь Блейз. – Волна боли, исходящая от него, была так сильна, что у меня перехватило дыхание, но голос его оставался спокойным и твердым. – С ней все в порядке?

– Было в порядке… когда я видел ее в последний раз, несколько недель назад, в Амкабрейге. – Проклятие, он же любит ее! Это открытие меня смутило. Патриарх и Блейз? Это и был тот человек, о котором Блейз говорила, что любит кого-то?

– Она все еще там?

Я покачал головой. Мне приходилось делать усилие, чтобы находить нужные слова, и я не мог понять, в чем дело.

– Нет. Она с Флейм и Руартом отправилась на Плавучую Заросль.

Менодианин кивнул, как будто это и ожидал услышать, но рад получить подтверждение.

– Завтра… завтра ты расскажешь мне, кто, дьявол тебя побери, ты такой. Но не сейчас… не сейчас.

Он двинулся обратно к деревне, и его боль облаком тянулась следом, хоть он и не подозревал, что я чувствую это.