Текст книги "Опыт возрождения русских деревень"

Автор книги: Глеб Тюрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Несколько мнений

Мнение главы администрации МО «Мезенский район» И. Л. Заборского (Из интервью, апрель 2003 года)

Я готов всерьез говорить о местном развитии, о развитии территориального общественного самоуправления. Это важнейшие вопросы, ими надо серьезно заниматься. Несколько лет мы сотрудничаем с Институтом общественных и гуманитарных инициатив – областным ресурсным центром по местному развитию, – для того чтобы в нашем муниципальном образовании создать условия для развития территориального общественного самоуправления. И эта работа, по-моему, дала замечательный результат. Сегодня в Мезени развитие деревни силами самой деревни (при участии района, разумеется) – это уже реальность.

Мы ставили и ставим задачу включить активность людей. В каждой деревне найти возможности, точки роста, стержень для ее сохранения. Но вот как сделать так, чтобы люди захотели сделать что-то для самих себя? Привыкли сельчане с тех социалистических времен, что они ничего не решают, ничего не значат. Кто-то им все должен. Поэтому ничего не сделать, не изменив сознания и не создав сообщества. Сообщество, формирование того, что мы называем гражданским обществом здесь, на сельском уровне, – первейшая задача. Я много езжу по району, и в наших обсуждениях с жителями мезенских деревень мы постоянно поднимаем вопросы развития, организации местных сообществ.

Совершенно точно, что из прежнего советского мировосприятия перейти к гражданскому сообществу самостоятельно люди просто не могут. Им надо помочь совершить этот переход. Задача необычайно тяжелая. И здесь без профессионального консалтинга, без серьезных технологий не обойтись.

Сегодня благодаря работе ИОГИ мы убедились, что в этой сфере можно эффективно работать. Можно решать сложнейшие задачи, связанные с созданием нового мышления и форм взаимодействия людей на уровне деревни. И делать это достаточно быстро. За два-три года из деревни в состоянии полной разрозненности населения можно создать достаточно сплоченную и дееспособную группу людей, орган территориального самоуправления, способный справляться с большими и довольно сложными задачами.

То, что получилось в Заозерье – это феноменально. Это своего рода прорыв. Этот огромный дом построен самой деревней. Он стоит под крышей. Люди смогли объединиться, найти проблему, поставить задачу и решить ее. Сделано огромное дело. Сегодня остался один шаг до того, чтобы открыть этот дом. А ведь все начиналось с нуля. С полного отрицания или позиции типа: «Привезите нам начальника, мы будем делать то, что он скажет». А теперь эти люди сами решают, что им делать. В данной деревне это уже объективная реальность.

Это создает ту самую новую модель жизни, о которой мы говорим. Сельчане начинают думать, шевелиться, считать деньги, искать выход. Начинают заботиться об общих проблемах деревни, а не только о своей частной жизни. Накопленный в этой деревне опыт дорогого стоит. И этот опыт помогает будоражить остальных. Ведь все население района внимательно следило за тем, что происходило в Заозерье. Но как следило? Никто не верил, что что-то будет сделано: «Ой, эти заозерцы, они все там разворуют, у них никогда ничего не будет». Но ведь не разворовали! Сделали!

Думаю, этот опыт может иметь огромное значение для сохранения и развития наших сельских территорий. И мы обязательно будем с институтом работать дальше. Будем его поддерживать.

Мнение Анны Николаевны Лебедевой, страхового агента, жительницы соседней деревни Лампожня (Из записей на видео, апрель 2003 года)

Я сама не из этой деревни, а из соседней, но я сюда приезжаю часто и с большим удовольствием, я себя считаю членом ТОСа, потому что мне очень нравится то, что ТОС делает. Жизнь стала в Заозерье другой. Это правда. Раньше уезжали из деревни от безысходности. Теперь, с появлением ТОСа, появилась надежда. Все видят, что жизнь как-то понемногу поворачивается в лучшую сторону. Вот и медик приехал, и школа функционирует. ТОС теперь решает в деревне очень и очень многие проблемы. Понимаете, это как администрация. Люди здесь живут в отдалении, а теперь со всякими вопросами есть куда пойти, вот обмен тех же паспортов. Это обстановка такая, что люди теперь не хотят из деревни никуда уезжать. Не хотят. Даже те, кто уехал, думают вернуться. Одна семья вот вернулась уже и очень этому рада. Вот ведь как.

Постскриптум

На многих встречах, «круглых столах», семинарах, сходах, конференциях и прочих мероприятиях, проводившихся нами за последние годы, я рассказывал о заозерском проекте. И не раз замечал, как сельчане из других районов, которые до этого жаловались на жизнь и говорили преимущественно о трудностях, уважительно замолкали.

Да, правда, ситуация в большинстве наших деревень сегодня очень невеселая, но если можно даже в том невероятно сложном положении, в котором оказались жители мезенских деревень, в полной оторванности где-то там, на Крайнем Севере, добиваться таких замечательных результатов, то, значит, остальным-то уж сам бог велел браться за дело.

Заозерский пример еще раз наглядно подтверждает: один из главных секретов развития заключается в том, что в основе успеха лежат не деньги, не материальные блага, не какие-то ресурсы или нечто подобное. Главное, что приводит к успеху (или неуспеху), – это наше сознание. Это то, как мы смотрим на мир, кем считаем себя в этом мире, во что верим. Именно вера людей, их активность, их энергия и способности являются основным. А какие-то ресурсы, на основе которых можно развиваться, есть везде. Порой их просто не замечают, поскольку смотрят не так. Развитие – это поиск, вдохновленный верой людей, это объединение их усилий, их желание и инициатива.

В конечном итоге мы можем все, чего хотим. Если знаем, кто мы и чего мы хотим.

ПОСЛЕСЛОВИЕ
Модернизация России. Опыт Глеба Тюрина

По образованию я – эконом-географ, по профессии – режиссер-документалист. Снимаю кино о России, о путях ее модернизации. Уже лет пять езжу по стране – ищу людей, которые сумели в разных сферах создать принципиально новую ситуацию, придумать технологию или способы, которые меняют депрессивную обстановку и эффективно решают проблемы страны в жилищном хозяйстве, на транспорте, в энергетике, в сфере управления или, скажем, в экономических отношениях между людьми. Для таких технологий придумали звучный термин – «инновации», а людей, их создающих и продвигающих, называют изобретателями, революционерами, фантазерами и чудаками. Всяко называют, иной раз и «обидными» прозвищами. Таких людей немного. Наверное, потому, что их вообще немного. А еще потому, что создавать и продвигать новое – дело неблагодарное. И наши власти на местах, и сами жители России при слове «инновация» готовы позакрывать все ставни на своих зданиях и объявить карантин.

Эти люди были всегда, что в Империи, что в Союзе. Например, братья Черепановы с паровозом, Степан Осипович Макаров с ледоколом, Сергей Юльевич Витте с Транссибом или Константин Эдуардович Циолковский с ракетами. «Чудаковатый дедушка», – мягко шутили в Калуге, где Циолковский рассказывал детям о полетах к звездам. Вот и мой коллега по цеху, Царствие ему Небесное, режиссер-документалист с «Леннаучфильма» Павел Владимирович Клушанцев, в 40–50-х годах пришлого века снимал фильмы о космосе – «Дорога к звездам», «Планета бурь», «Марс». Народ валом валил на просмотры в питерский «Колизей». Джордж Лукас, автор «Звездных войн», учителем называл, оператора в Ленинград присылал – спецэффектам и трюкам научиться. Шутка ли – до старта Гагарина в космос еще десять лет, а в фильмах Павла Владимировича люди в скафандрах в невесомости летают. Забрали «инноватора» Клушанцева, конечно, в КГБ. На допросах прессовали – никто в государстве Советском и представить не мог, что он сам придумал и изготовил модель скафандра, которая была строго засекречена. Отпустили из КГБ – приезжает в Москву, в Министерство культуры: «Паша, не занимайся ерундой. Какой космос? Мы туда еще, может, лет через сто полетим… Сними лучше хороший фильм про повышение урожайности сахарной свеклы!» Он долго бился за свои сценарии. И, только когда полетел спутник, а потом и первый космонавт, для всех стало откровением, что человек, оказывается, занимался не прожектами, а научно обоснованными прогнозами. Короче, у инноваций и новаторов в России сложная судьба.

И все же они – инновационные технологии и их проводники – в России есть и сегодня. Это такие прикольные люди, которых я называю «гости из будущего». Они несут людям идеи и принципы уже завтрашнего дня. И на наших глазах, а зачастую и с нашим участием их разработки проходят три стадии общественного восприятия: «этого не может быть», «в этом что-то есть», «да кто ж этого не знает!».

С чего начинается родина в XXI веке?

К самым удивительным примерам обновления современной России можно отнести опыт развития деревень Русского Севера, созданный в Архангельской области Глебом Тюриным и его Институтом общественных и гуманитарных инициатив (ИОГИ). Могу об этом судить. Вопрос проработан лично. Познакомившись с Глебом несколько лет назад, я объездил деревни, в которых он работал, побеседовал с сельчанами, отснял десяток кассет для своего фильма.

Тюринский опыт, когда с ним сталкиваешься впервые, вызывает ощущение чего-то нереального, сказочного. Многие так и говорят: «В нашей глухомани этого просто не может быть, потому что не может быть никогда».

Далее, убедившись, что «оно» есть и что «все взаправду», самые разные люди: журналисты, модные столичные тусовщики из бесконечных школ политики, бизнеса и управления, экспертные команды Всемирного банка и западных аналитических центров, федеральных министерств России, администрации регионов и президентских полпредств, – все приходят в восторг. Пересказывают истории архангельских деревень на конференциях, предъявляют их обществу как большой успех, как некое чудо.

Но даже среди экспертного сообщества мало кто сознает, какие масштабные инновации на самом деле созданы и предложены Глебом Тюриным, какое значение они могут иметь для развития разрушенной сельской России, деморализованной, давно нищей, на глазах уходящей из жизни в дешевых деревянных гробах.

Системный кризис

В отличие от успешных мегаполисов, большая часть России – провинция, которую не вписали в крутые виражи рыночных реформ. В глазах государственного аппарата это – огромная «черная дыра», поглотившая все, что было построено раньше, и в которую только для поддержания жизни надо качать и качать средства.

Но, увы, миллиардные дотации ей не помогают. Дыр больше, чем средств. Одна из проблем в том, что здесь ведь средства не инвестируют, а осваивают по-советски. Это затратная система: надо показывать затраты, чтобы тебе их покрывали. А будет меньше затрат – урежут финансирование. Но это означает, что сознательно создается «минус», потому что создавать «плюс» невыгодно.

Так умирает деревня. Угасание глубинки происходит довольно интенсивно. За 20 лет наша страна потеряла едва ли не 20 тысяч населенных пунктов. На некоторых территориях освобождение земли идет со скоростью 2–3 процента в год по старому закону «вымирание – опустошение – освобождение».

Переполненные мегаполисы и брошенная, разоренная земля: риск потерять контроль над незаселенными территориями растет год от года – страна-континент Россия стремительно обезлюдевает.

Итак, брошенные фермы, бездорожье и деградировавшие жители – знакомая картина? Переполненные очередями города. «Рабсила», нанимаемая из за границы (восточной), потому что тут «некому работать», а работники рвутся через другую границу (западную), потому что там «больше дадут»… По старой советской привычке ждут помощи сверху. Здесь все считают, что не могут изменить ситуацию, потому что ничего не решают. Впрочем, не то чтобы не решают… В самом конце девяностых годов Тюрин работал в норвежском Красном Кресте. После дефолта привозили гуманитарную помощь. К нему подошел один мальчик, таких можно было видеть у бензоколонок, и спросил:

– Телку надо?

– Какую? – переспросил Глеб.

– А вон стоит!

Тюрин спрашивает, сколько.

– Трахнуть 60, минет 50 рублей.

Это детдомовский мальчик продает детдомовских девочек. Глеб взял его за шкварник, привез в детский дом, но там лишь руками развели. Маргинальный слой, как раковая опухоль, расползается все дальше. В 1990-м в Архангельской области было два детских дома, сейчас их 38. Такого не было даже после войны.

Люди воюют за кусок хлеба. «Свои» бьют по «своим» рублем, а потом топят друг друга в «национальной идее» – водке. Так обыденно происходит национальная трагедия. И самое страшное – обреченность, с которой принимают свое поражение люди. Наступил переходный период, который для многих оказался переходом с этого света на тот…

И сегодня мало кто представляет, как можно изменить эту ситуацию.

Кому он нужен – медвежий угол?

Глеб Тюрин знает. Он знает, как прийти в глухой угол, где на сто человек – пятьдесят ста-pyx да тридцать алкоголиков. Прийти и сделать так, чтобы забытый Богом край начал вторую жизнь, добиваясь определенных успехов в решении годами не решавшихся проблем.

Тюрин знает, как, не приказывая и не навязывая готовых решений, сделать так, чтобы внутри маленьких полуразрушенных деревушек люди начали шевелиться, думать, стремиться, преодолевать, рождать вполне здравые идеи, создавать проекты и новые виды бизнеса, ранее неизвестные или давно позабытые. Для этого Тюрин создал новые консалтинговые и гуманитарные техники, адаптированные к уровню нашего провинциального населения. Назовем вещи своими именами – часто маргинального, плохо образованного населения, считающеюся «отсталым» и «темным» даже в докладах современных чиновников.

Со своими соратниками он идет по жизни. Он идет по северным холмам и проселкам, забираясь в такие деревни, о которых все давно забыли или, что вероятнее, никогда и не слышали.

 
Мы на Ёркине живем,
Кое-как питаемся,
Когда песен попоём,
Когда поматюгаемся.
 

Фольклор

Тюрин придумал, как сделать так, чтобы консалтинг, современные гуманитарные технологии приводили к росту активности сельских жителей, объединенных в сельские органы ТОС (территориального общественного самоуправления). Он придумал, как сделать так, чтобы эта форма самоорганизации местного сообщества активно заработала на службу деревням и селам.

Работа Тюрина привела к реальным переменам в десятках северных деревень – в них реализовано более шестидесяти проектов. Люди «вдруг» начинали строить мосты, водонапорные башни, гостиницы, водопроводы, создавать пасеки пакетного пчеловодства и центры разведения породистых овец. И все это при копеечных вложениях и с колоссальной отдачей: полтора миллиона рублей на входе превратились примерно в тридцать миллионов рублей экономического результата на выходе. Такая эффективность проектов и уровень капитализации труда недоступны сегодня даже для передовых американских и японских корпораций. У Тюрина таких показателей добиваются обычные сельские граждане «бесперспективной» провинции. Соотечественники, оказывается, вполне способны заниматься принципиально новым для себя делом, которое они до сей поры никогда не делали. Предпринимательский дух, смекалка и мастерство «внезапно» захватывают тех, кому еще вчера «ставили прогулы» на кладбище.

Программа «социального ликбеза»

Помню, мы записывали синхрон с Глебом на деревянном мосту в древнем Ошевенске, что рядом с Каргополем. Спокойный и рассудительный Тюрин простым русским языком ковал формулировки, вполне подходящие хоть для выступления на большом президентском форуме, хоть для учебника социального консалтинга:

– Маленькая, маломасштабная демократия, демократия места… Маломасштабная экономика, ориентированная не на сверхприбыли, не на быстрое оборачивание капиталов и получение максимальных прибылей. Ориентированная на то, чтобы здесь люди могли жить, чтобы они могли, не разрушая вот эту экосистему, продолжать свой род, сохранять свою культуру, сохранять чистую воду, есть нормальную еду, нормально, полноценно обучать своих детей, думать о завтрашнем дне не в виде кошмара, а зная, что они завтра смогут сделать, – это тесно взаимосвязанные вещи, И это то, что реально может преодолеть бедность этих территорий уже сегодня…

Эпизод нашего фильма продолжила историческая схема технологии ИОГИ.

12 шагов к возрождению, или Что сделал Тюрин?

1. Во время поездки по Скандинавии Глеб как-то оказался в маленьком рабочем поселке и увидел там «кружок будущего». Сидят трезвые работяги и думают обсуждают, что они будут делать, когда через несколько лет закроются их карьер-каменоломня и небольшой завод. Оказалось, работяги занимались стратегическим планированием. Они сообща рисовали картину будущего себе и своим детям. Деревня получила новую экономику и перспективу – продолжила жить и рожать детей. Сначала Глеб подумал, что они от своего развитого капитализма совсем обалдели. А потом понял, что это тот самый социализм, который мы не построили. Тюрин решил то же самое попробовать делать в России.

2. Вернулся в Россию: придумал и создал некоммерческую структуру с почти индийским названием ИОГИ, нашел первые деньги и взялся за возрождение архангельской провинции, в которой местная власть живет на дотации сверху – их делят между райцентрами, а на периферию денег уже не хватает. Закрывают школу, потом медпункт – все, деревня обречена. Из четырех тысяч деревень в области через 10 лет хорошо, если останется тысяча. Поставил задачу: создать концепцию, чтобы деревня могла себя сохранить как модель. Чтобы люди осознали необходимость принимать ответственные решения. Чтобы они брали на себя ответственность за развитие территории: это Наша школа, Наш мост, Наша водокачка и т. д. Это самый сложный вопрос: изменение консервативной психологии деревенского человека. Тюрин называет это изменением «Мы-концепции», и это – создание ресурса развития. Необходимо артельное начало, кооперация: преодоление всеобщего уныния, и тогда появится ощущение своей способности влиять на ситуацию – оно окрыляет. Люди, которые способны создать позитивную среду, постепенно к себе привлекают других – с менее активной жизненной позицией. И первые, кто обычно включается, – женщины, матери. Их подталкивает ответственность за будущее детей. Конечно, изменения даются непросто. Для их успеха нужны социальные технологии, позволяющие включить неиспользуемые или незадействованные ресурсы.

3. Куда больше, чем деньги, для успеха дела нужны технологии развития. Тюрин взял консалтинговые техники, доступные ранее только крупному, серьезному бизнесу, и перенес их на социальное «дно». Он сумел (и это – важнейшая инновация) дополнить, переработать и адаптировать их к уровню провинциального населения. И назвал такой подход системой социального консалтинга – или обучения людей технологиям развития.

4. Глеб начал ездить по «медвежьим углам», чтобы выяснить, что люди там могли бы сами для себя сделать. Провел десяток деревенских сходов. Поначалу местные встречают с недоверием; по поводу того, что говорит Тюрин, недоумевают в администрациях, высмеивают в сельских клубах. На второй-третьей встрече возникают тайная надежда и интерес. Администрация выжидает.

5. Чему учит? Он помогает найти внутри сельской общины людей, настроенных позитивно, и создает из них своеобразное креатив-бюро, мозговой центр, но при этом и центр ответственности за свое будущее. Проводит семинары, мастер-классы, деловые игры, учит соотечественников работать с идеями и проектами, преподает азы самоуправления, обучает современным схемам и файндрайзингу – поиску денег в современной России. Учит работать с планированием, отчетностью и еще со многим другим. Впрочем, тут главное не что он делает, а как. Ведь здесь, что называется, большая проблема с кадрами. И работать приходится только с теми, кто есть.

6. Промежуточный вывод: народ самостоятельно из нынешней безнадеги не выберется. Нужен тренер-наставник, способный возрождать волевые качества, уверенность в собственных силах, веру, обучать изменившимся правилам игры, пробуждать гражданское сознание. Примерно так, как хороший тренер учит играть в футбол. Он берет двадцать мальчишек, которые кое-как пинают мяч, и учит их: здесь пробежка, туда пас, там подача… И постепенно возникает команда, которая может даже выигрывать. Глеб начинает учить людей «играть» в решение своих проблем.

7. Поморы начали думать. Выяснилось, что они вовсе не так бедны, как привыкли думать: лес – земля, недвижимость – архитектура, рыба – морошка, ландшафты и другие ресурсы. Частью – бесхозные сегодня – гибнут. Например, закрытая школа, клуб или старинный дом – памятник архитектуры XVIII века. Обычно их немедленно разворовывает само же население – на дрова и металл. Так оно разрушает ценный актив, который можно сохранить и положить в основу выживания и развития территории.

8. Когда инициатива есть и образуется ячейка на селе, включаются следующие ресурсы: те, кто уехал, у кого душа болит за малую родину, кто готов помогать, не приезжая, инвестировать, не управляя.

9. Затем в деревне появляется юридическое лицо – и многие вопросы, острые проблемы снимаются не по отраслевому принципу (клуб – Минкультуры, школа – Минобразования, лесопилка – Минпромнауки), а по территориальному – решаются интересы и проблемы именно территорий с живущими здесь людьми. Начинается пространственное развитие.

10. Семинары Тюрина дают толчок появлению и развитию малого бизнеса – и он становится ресурсом развития территории Жители деревень, в которых возникли группы развития и ТОСы, с жаром доказывают, что именно консультационная, информационно-обучающая, тренерская работа тюринского института передавала людям знания и навыки, серьезно меняла людей и помогала им добиваться результатов.

Кстати, на том же ошевенском мосту нашему разговору с Тюриным с интересом внимали и местные жители. Гпеб продолжал печатать программные установки. Местные затаились – слушали наставника:

– К сожалению, самим этим людям организоваться очень сложно. Необходимо то, что называется социальной технологией. Необходимо то, что на Западе красиво называется «агент социальных изменении» – люди, которые могут прийти и принести те навыки, те знания, те технологии, которых этим людям не хватает. Для того чтобы они могли увидеть, для того чтобы они могли осознать… И здесь нужны не просто технологии, а инновационные технологии, высокие технологии…

11. Научившись азам, люди пишут проект, получают небольшую инвестицию и становятся субъектом действия. Раньше человек из райцентра тыкал пальцем на карту: вот здесь будем строить коровник. Теперь же сами люди внутри своего сообщества обсуждают, где и что они будут делать, причем ищут самое дешевое решение, потому что денег у них очень мало. Рядом с ними тренер. Его задача – привести их к выбору и реализации того проекта, который поможет осуществить следующий. И каждый новый будет делать их экономически все более самодостаточными. В большинстве случаев это не настоящие бизнес-проекты в конкурентной среде, а этап обретения навыков управления ресурсами. Для начала очень скромными. Но те, кто через этот этап прошел, уже могут идти дальше.

12. Проблемы решаются, и решаются дешево, с минимальными затратами, при мизерных вложениях, с огромной отдачей. Вообще, это некая форма изменения сознания, своего рода НЛП. Население, которое начинает себя осознавать, создает внутри себя орган территориального общественного самоуправления, сокращенно – ТОС. И вручает ему мандат доверия. По существу, это земство, хотя несколько иное, чем было в XIX веке. Тогда земство было кастовым – купечество, разночинцы. Но смысл тот же: самоорганизующаяся система, которая привязана к территории и отвечает за ее развитие. Люди начинают понимать, что они не просто решают проблему водо– или теплообеспечения, дорог или освещения: они создают будущее деревни. Главный продукт их деятельности – новое сообщество и новые отношения. ТОСы в своей деревне создают и стараются расширить зону большего благополучия. Энное количество успешных проектов в одном населенном пункте наращивает критическую массу позитивной реальности, которая меняет всю картину в районе в целом. Но надо понимать, что дальше нужно переводить этот процесс на более высокий уровень. Это новая задача, новый барьер, который нужно преодолеть. Без тренера, без высоких технологий здесь опять не обойтись.

А дальше ручейки сливаются в одну большую полноводную реку.

Не можешь – поможем, не знаешь – научим

Тюрин действует, как садовник: выращивает новую культуру и ухаживает за слабыми растениями в агрессивной среде. Глеб создает ситуацию, когда «списанные» старики и сломанный «средний возраст», вмиг пропивающий только что украденный лес, – все они выходят из депрессии и уныния и медленно, но верно начинают отвечать за свою жизнь. В лицо хмурым детям смотрят уже не красные глаза спивающихся отцов и отчаявшихся матерей.

Безысходность сменяет надежда на будущее. Программные установки, сформированные эпохой советской власти: «нам должны» и «мы ничего не решаем» в считанные месяцы работы ИОГИ меняются на другое восприятие мира, на то самое из «Мы-концепции»: «Это Наш погост, Наше поле, Наша дорога, Наш мост, Наше небо над этой Нашей землей. И мы здесь должны жить!»

Другими словами, Тюрин – основатель российской программы социального ликбеза второй волны. Волны, которая помогает людям понять и менять среду своего обитания, виды и характер деятельности. И самих себя.

Немного «больших процессов»

Первая волна ликвидации безграмотности имела место в 20-е годы XX века. Надо было научить крестьян читать и писать – для работы в новых отраслях экономики. Ликбез, проведенный в сжатые сроки, позволил начать реализацию грандиозного плана электрификации – ГОЭЛРО и масштабного строительства новой промышленности. После программы ликвидации неграмотности жители советских республик в целом поняли новые правила игры, сильно отличающиеся от тех, что были прежде: сельская, аграрная экономика ушла в прошлое. Пришла экономика индустриальная. Но как основная сфера занятости людей индустриальная экономика рухнула к исходу того же века.

Сегодня мы вынуждены строить экономику постиндустриальную. С одной стороны, эта экономика основана на иных, чем прежде, отраслях: связи, туризме, торговле, высококачественном сельхозпроизводстве, услугах, ремесленных и малых промышленных производствах, транспортном транзите, на создании брендов и нематериальных активов. С другой стороны, требуется принять ситуацию, когда государство перестает обеспечивать людей и предлагает самостоятельно устраивать свою жизнь. В завершенном виде этой экономики еще нет, она только формируется. И процесс пошел – на наших глазах и с нашим участием.

Русское село, чтобы выжить, должно вписаться в этот процесс, а значит, измениться по сравнению с тем, чем оно было прежде. Для это го нужны знания о новой экономике, о самостоятельном деле – как начать бизнес и как построить экономически оправданную жизнь. Для этого нужны новые мысли, новые навыки, качества, новые компетенции. Их и передает соотечественникам Глеб Тюрин. Его ИОГИ успешно опробовал и внедрил в России социальные технологии, которые позволяют поддержать рост «человеческого потенциала» в тех слоях нашего общества, которые оказались на обочине жизни и экономики. Замечу отдельно – в юридическом формате ТОСов. В формате, установленном государственными законами. Лет пять назад о чем-то похожем нельзя было и мечтать.

Еще синхрон с ошевенского моста. И старушка, и внучки зачарованы доступным изложением Тюрина. Слушают, не расходятся. На горизонте появляется легкая тучка…

– Вот это самоуправляющееся сообщество – мир… И мироздание, в котором они живут, – купол под небесами, в котором они находятся, – это мир. И состояние души, гармонии, не войны, благополучия – это тоже мир. И то, что это называется одним словом, – это не случайно. Это определенная жизненная модель. Это уклад, который тысячелетие держал Россию.

Мы эту модель можем вернуть в сегодняшнее пространство, расширить, поставить на какие-то более-менее надежные экономические рельсы, создать для этого политические условия, – надо сделать так, чтобы люди стали верить в то, что если они что-то делают и у них есть хороший результат, то они получат поддержку. Не потому, что они чьи-то родственники или часть какого-то «элитного» общества, а потому, что они – работают. Если такая модель будет поддерживаться, то мы можем поднять даже те территории, которые сегодня кажутся безнадежными…

Мировое признание ИОГИ

Во многих странах мира проблемы сельских территорий решают похожим образом – тренингами, ликбезом, просвещением. Это называется «местным развитием». Опыт Глеба Тюрина – его российская версия.

Есть одно «но». Оказалось, что социальные технологии архангелогородца Тюрина в мировом контексте оказались в чем-то более передовыми, чем у многих соседей по планете. Многие крупные иностранные эксперты признают: с ними сложно что то сравнивать по уровню эффективности. Работа ИОГИ вызвала неподдельный интерес и приобрела широкую известность. Сегодня Тюрин ездит по миру с лекциями и тренингами. Ездит потому, что мир хочет знать секрет этого успеха.

Например, для социального проекта в провинциальных районах Европы или Америки 20–30 тысяч долларов – это не деньги. На Западе никак не могут взять в толк, как Тюрину удавалось за копейки раскручивать десятки довольно высоких по эффективности проектов на территории большей, чем Франция. «Ваша работа – чудеса, мистер Тюрин…»

У него учатся в европейских странах и в тех же США. Неплохо?.. В мае 2005 года в Белграде крупная европейская ассоциация приняла на ежегодной конференции особую резолюцию об архангельском опыте – объявила его «европейской ценностью». Одновременно Тюрина выдвигают на престижные мировые премии, приглашают выступать на крупнейших мировых форумах. Он был единственным русским, удостоенным чести выступать на Всемирном форуме местных властей в Лионе (Франция). В мае 2007 года опыт ИОГИ получил первую премию ассоциации CEE CN (Ассоциация местного развития Центральной и Восточной Европы) и был назван лучшим опытом сельского развития Восточной Европы. О нем пишут самые влиятельные газеты мира. В общем, как обычно у нас бывает, без всякого участия государства технологии нашего соотечественника стали брендом страны. Узнаваемым, уважаемым и востребованным. Много вы знаете российских товаров или технологических разработок, признанных мировым сообществом? Нефть – газ – лес – металлы – оружие – космические старты… Тюринский консалтинг расширил специализацию России. За границей. Внутри страны все куда сложнее.