Текст книги "Искатель. 1968. Выпуск №2"

Автор книги: Глеб Голубев

Соавторы: Лев Успенский,Владимир Михановский,Фриц Эрпенбек,Юрий Лексин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

В общем я уже знаю, что случилось с ними: с отцом, Омаром, Фроловым. Они пришли сюда не гостями. И я, кажется, знаю, что случится со мной. Только будет это на следующий год.

Фриц Эрпенбек
Контора Шлеймера

Рассказ немецкого писателя-антифашиста Фрица Эрпенбека «Контора Шлеймера» на русском языке был впервые опубликован в журнале «Тридцать дней» в 1938 году.

Рисунки С.Прусова

Шел мелкий, настойчивый дождь. Выйдя из подземки у Ораниенбургских ворот, Вальтер поднялся вверх по Шоссештрассе. Было около двенадцати часов дня. По привычке он оглянулся, не идет ли кто-нибудь за ним, хотя было почти невероятно, чтобы здесь, в Берлине, кто-нибудь напал на его след.

Шоссештрассе, 77, четвертый этаж, направо, фрау Толке – таков был адрес. Дверь открыла толстая растрепанная блондинка в пестром халате.

– Что угодно?

– Я хотел бы видеть господина Беккера.

– Господин Беккер, кто– то к вам! – злобно крикнула женщина.

Вслед за этим открылась дверь, и маленький человек в очках зашагал по коридору.

– Что вам угодно? – спросил звонкий, немного квакающий голос.

– Я от фирмы «Лоренц и сыновья», – начал Вальтер.

Это был пароль.

– Ага, знаю, вы относительно новых образцов, – живо откликнулся Беккер. – Я ждал вас. Пройдите, пожалуйста, сюда. Я как раз переезжаю, поэтому извините, если… – Тут он закрыл дверь комнаты и движением головы предложил Вальтеру сесть, а сам выжидающе прислонился к подоконнику.

Свертывая папиросу, Беккер пробормотал нечто невнятное и затем, как бы между прочим, спросил:

– Здесь, в Берлине, ты можешь жить легально?

– Мои документы в полном порядке.

– Хорошо! Очень хорошо! – затягиваясь папиросой, Беккер сел на продавленную кушетку. – Ну, а в Эльберфельде ты был ве очень скомпрометирован?

Вальтер удивленно взглянул на него. Очевидно, Беккер был о нем очень хорошо осведомлен.

– Знают ли то имя, которое ты носишь сейчас?

– Нет, – произнес Вальтер после некоторого раздумья.

– Ты настолько изменился внешне, что при случайной встрече тебя никто не узнает?

– Едва ли.

– Хорошо, очень хорошо! – Беккер слегка улыбнулся. – Извини, но мне нужно узнать еще кое-что.

Вальтер пожал плечами. Его смущали глаза собеседника за толстыми увеличительными стеклами.

– Ты был замешан, в процессе шестисот?

– Да… или нет, собственно говоря, нет. Меня вовремя предупредили. Я успел скрыться. Вряд ли гестапо удалось узнать что-нибудь, кроме моего имени. Со мной лично имели дело только три хороших, крепких товарища. Я вел… гм… совершенно определенную работу.

– Я знаю, – сказал Беккер спокойно. Затем как бы невзначай бросил: – Бармен – Эльберфельд.

Теперь Вальтеру было ясно, что этот седой человек в очках, несмотря на всю свою живость, излучавший какую-то особенную силу и спокойствие, знал все.

– Все же среди тех трех был, должно быть, один, который не выдержал, – сказал Вальтер задумчиво, – или по крайней мере поступил легкомысленно.

– Эти трое были арестованы?

– И приговорены к десяти годам каждый, – ответил Вальтер.

– Гм… Подумай же еще раз: чувствуешь ли ты себя в Берлине так спокойно в уверенно, что можешь взяться за очень ответственное дело?

– Мне кажется, да.

– Это не ответ.

– Да, могу!

– Хорошо! Очень хорошо. Запомни: Денгофштрассе, 47, 2-й этаж, направо, контора Шлеймера, детское готовое платье.

– Денгофштрассе, 47, 2-й этаж, направо, детское готовое платье, – медленно повторил Вальтер.

– Хорошо! Очень хорошо! В конторе ты спросишь господина Блаке. Пароль: «Я пришел по поводу партии белых шерстяных штанишек».

– Блаке. Я пришел по поводу партии белых шерстяных штанишек, – повторил Вальтер. – А дальше?

Беккер посмотрел на часы.

– Можешь поехать туда сейчас. Передай там, что 2 апреля в одиннадцать часов утра придут шесть представителей фирмы.

Вальтер удивленно поднял брови. Он не повторил фразы, как обычно, а только тихо произнес:

– Черт возьми!

Беккер снова улыбнулся.

– Я вижу, ты понял, в чем дело, – сказал он, становясь вдруг очень серьезным, и протянул Вальтеру теплую, крепкую руку.

– Да, вот еще что, на несколько дней я уеду, и ты увидишь меня только… Подожди, сегодня 31 марта… Ты встретишь меня 6 апреля у касс кино на Ноллепдорф-плац, без четверти девять.

– 6 апреля, без четверти девять, в кино на Ноллендорфплац.

– В дальнейшем ты будешь работать у меня курьером.

– Хорошо!

Еще одно крепкое рукопожатие, и Беккер проводил Вальтера в коридор, громко рассказывая о какой-то партии трикотажа.

Дом № 47 на Денгофштрассе был бетонной коробкой с большими окнами без занавесок и доброй дюжиной вывесок у входа. Вальтер облегченно вздохнул – действительно, если где-нибудь можно было незаметно собрать конференцию в шесть человек, то именно здесь. Шесть человек… Если шесть товарищей решили собраться, то это уже было событием, это была конференция, которой надлежало принять срочные и важные решения… Может, это было все руководство городской организации? Или?.. Вальтер сердито нахмурился. Какое ему до этого дело? Он, как курьер, должен выполнять задания, и больше ничего.

А вот и вывеска.

ШЛЕЙМЕР

ГОТОВОЕ ДЕТСКОЕ ПЛАТЬЕ ОПТОМ

Внизу золотым шрифтом на черном стекле была сделана надпись:

ВХОДИТЕ БЕЗ ЗВОНКА

Секретарша едва подняла голову от машинки. Остроносая женщина с тонкими губами и гладко причесанными пепельными волосами.

– Что угодно? – Она скривила лицо в кислую, вежливую улыбку.

«…Можно ли так хорошо играть сбою роль, – невольно подумал Вальтер, стараясь запомнить ее лицо, – или это просто служащая, которая ничего не знает?»

– Я хотел бы видеть господина Блаке, – спокойно ответил он.

Машинистка встала.

– Как о вас доложить?

– Я от фирмы «Лоренц и сыновья», – повторил Вальтер пароль, с которым пришел к Беккеру.

– «Лоренц и сыновья», – несколько удивленно повторила женщина и исчезла в соседней комнате.

У Вальтера было время освоиться с обстановкой. Ничего особенного, ничего бросающегося в глаза. Стол с машинкой. Полки с нумерованными картонками. На подоконнике наполовину пустая бутылка с молоком – очевидно, завтрак секретарши.

– Господин Блаке просит вас!

Точно такая же пустая комната. Большой письменный стол, на нем телефон и несколько полуоткрытых картонок, из которых торчат разноцветные шерстяные кофточки для младенцев. По стенам выстроились в ряд десять простых стульев.

Из-за стола поднялся массивный, но не толстый мужчина.

– С кем имею честь говорить? – спросил он, отдуваясь.

Механически произнося пароль: «Я пришел относительно партии белых шерстяных штанишек», – Вальтер как бы фотографировал лицо мужчины. Белесые, пронизывающие глаза, угловатый череп, маленькие оттопыренные уши, черные волосы, отливающие металлом.

Вальтеру бросились в глаза его выпуклые обкусанные ногти. Он почувствовал беспокойство. Может быть, не надо было говорить секретарше пароль? Так не делают, но разве это могло повредить делу?

– Мы можем не торопиться, – прервал Блаке мысли Вальтера, старательно зажигая сигару. – Эта секретарша, – сказал он, – действительно служащая Шлеймера. – И тихо засмеялся, обнаруживая желтые зубы.

Вальтер слегка вздрогнул. Ему вдруг показались знакомыми и этот почти беззвучный смех, и эти безобразные зубы, и обкусанные, освещенные спичкой ногти.

Продолжая напряженно рыться в памяти и сдерживая волнение, Вальтер с видимым безразличием произнес:

– Я должен сообщить следующее: 2 апреля, в одиннадцать часов утра, тебя посетят шесть представителей фирмы.

– Шесть… Гм… Так, так.

На угловатом лице Блаке не появилось и тени удивления.

– Все в порядке, – сказал он спокойно, – я своевременно отправлю куда-нибудь секретаршу. – Затем отчетливо повторил: – 2 апреля, одиннадцать часов – шесть представителей.

Вальтер вдруг устыдился своей слабости, своего, как он это мысленно называл, страха. И все же этот палец, этот короткий, толстый обрубок мяса, подымающийся и опускающийся в такт словам, – это характерное движение руки он уже видел где-то раньше. Может быть, в те дни, когда он по поручению Эльберфельдской бельевой фирмы приезжал в Берлин? Теперь его обостренная, болезненная наблюдательность сыграла с ним шутку: едва он приступил к работе, как нервы начали ему изменять. Смешно! Стыдно! Ведь это совершенно чужое, незнакомое лицо!

– Что ты еще можешь сообщить? – спросил Блаке.

– Больше ничего. – И Вальтер, как бы одержимый навязчивой идеей, искал в чертах собеседника что– нибудь, что отвечало бы его воспоминаниям. Но Блаке сидел спиной к окну: день был дождливый, пасмурный, и черты лица расплывались в сумеречном свете.

– Если хочешь, можешь идти, – посапывая, сказал Блаке.

Вальтер встал и повернулся лицом к двери. Грузный человек проводил его к выходу.

– Да, да, прекрасно, – отдуваясь, сказал он так громко, чтобы его слышала секретарша. – Можете положиться на меня: я срочно вышлю заказ. Но, как вы уже знаете, – он снова негромко засмеялся, – могут быть затруднения с сырьем…

Они попрощались, и Вальтер слышал, как за ним щелкнул замок. Он стоял в длинном коридоре со множеством белых дверей. Вдруг сердце его замерло, а голова наполнилась какой-то звенящей пустотой.

Спускаясь быстрыми шагами с лестницы, Вальтер был весь во власти мятущихся мыслей. Еще один пролет. Сердце снова замерло и дико забилось. Он вынужден был остановиться и прислониться к радиатору.

– Господину дурно? – спросил чей-то густой бас. Это был человек в форме; на темном фоне поблескивало золото. – Может быть, помочь вам?

«Швейцар. Конечно, швейцар. Да я, оказывается, уже внизу. Как же я сошел?.. Эмиль… Да, тогда он называл себя Эмилем!»

– Благодарю вас, мне лучше, – услышал Вальтер свой совершенно чужой голос, и ему показалось, что он улыбается. – Это маленький припадок… Сердце… Понимаете ли, сердце не в…

Теперь все дело в быстроте. Через несколько минут он может быть у Шнейдельмаркта. А потом? Узнал ли его Эмиль? Вполне вероятно. Но сейчас это было не самое главное: гораздо хуже то, что Эмиль узнал о конференции! Догадался ли он, что Вальтер узнал его? Едва ли. Счастье, что это случилось только тогда, когда, отвернувшись от Блаке, он уже держался за ручку двери; этот странный, почти беззвучный смех вызвал в уме Вальтера образ сначала неясный, затем все более и более отчетливый.

Брюнет… Брюнет?.. Но ведь он был блондином, этот Эмиль? А потом – потом словно электрический ток прошел по телу: Вальтер ясно увидел перед собой человека, державшего связь с подпольным руководством профсоюзов. Почему же он не в тюрьме, хотя он ведь был приговорен к десяти годам! Странно, что такие мелочи, как костюм, усы и прическа, могут совершенно изменить человека. А этот большой палец, обкусанные, выпуклые ногти. Зубы. Короткий беззвучный смех. Хотя тогда он курил трубку, а не сигары, но точно так же он улыбался и шевелил большим оттопыренным пальцем.

Имя Вальтера известно теперь в гестапо. Никто, кроме Эмиля, не мог предать его, только он знал Вальтера. Целый год Вальтер не хотел этому верить. Он перебирал тысячи вариантов, он все приписывал случаю, но не мог сразу поверить в то, что приговоренный к десяти годам оказался предателем!

Вальтер быстро перешел улицу. Вот и вход в подземку.

Постоянное напряжение, постоянная опасность, изнурительная работа основательно потрепали его нервы. Но все-таки, когда опасность была налицо, когда надо было действовать, как сейчас, он умел своевременно овладеть собой.

Теперь нужно все спасать! Маленький человек с толстыми очками, может быть, он еще дома? Скорее! Скорее! И, несмотря на это, купив билет, Вальтер не торопясь прошел через весь туннель, зорко озираясь кругом, и, хотя никто его не преследовал, вышел с другого конца вместе с потоком пассажиров только что подошедшего поезда. Наверху ему удалось вскочить – в проезжавший мимо автобус. Теперь он был в безопасности.

Автобус остановился. Шел дождь: улица была пуста. Вот и дом № 77. Лестница. Звонок. За дверью слышны шаркающие шаги. Дверь приоткрывается. В щелку выглядывает толстая блондинка, очевидно, сама фрау Толке.

– Простите, я еще раз должен видеть господина Беккера. Я, видите ли… Сегодня утром здесь кое-что забыл.

Теперь женщина настроена более благодушно. Она причесалась и привела себя в порядок.

– О, очень жаль, – говорит она, – но господин Беккер ушел вслед за вами.

– Может быть… – Вальтер чувствует, как его сердце снова начинает дико биться… – Может быть… – Ах, какую глупость он хочет спросить! И все же почти автоматически продолжает свой вопрос: – Может быть, господин Беккер оставил вам свой новый адрес?

– Конечно. Если это вас устроит, могу вам сказать.

Одну минуту. – Она вернулась с несколькими измятыми бумажками в руках и одну из них сунула Вальтеру.

«Юлиус Беккер. Франкфурт-на-Одере. До востребования».

– Большое спасибо, – сказал Вальтер.

К сожалению, это будет уже слишком поздно.

В полном смятении Вальтер дошел до угла. Крупные капли дождя били его по лицу. Внезапно он почувствовал страшную слабость. Надо сесть и отдохнуть хоть одну минутку. И он вошел в ресторан на углу. За столом недалеко от стойки сидело несколько железнодорожников, больше никого в зале не было. Явился хозяин. Вальтер заказал рюмку водки и пиво.

Водку он выпил залпом. Затем, откинувшись на холодную, жесткую спинку клеенчатой кушетки, закрыл глаза. Франкфурт-на-Одере? Можно было бы поехать туда, это не очень далеко. Что ж, поехать и целыми днями сидеть на почте? Безумная идея. Может быть, попытаться поймать его на вокзале. Бессмысленно. Записка с адресом – это просто /' жест приличного жильца, вынужденного переменить квартиру… Записка скорее всего доказывает, что товарищ больше не называется Беккером, или, вернее, никогда так не назывался.

– Разрешите?

Вальтер поднял глаза – перед ним стоял толстый, бородатый мужчина.

– Пожалуйста, – сказал Вальтер холодно – вокруг было много незанятых столов.

Толстяк сел, заказал пиво и углубился в газету.

Вальтер продолжал размышлять: 2 апреля состоится конференция, остается полтора дня. За это время кто-нибудь из товарищей может зайти к этому шпику. Надо действовать скорее! Но действовать было нельзя. До 2 апреля он не мог наладить никаких связей – и круг его мыслей замыкался!

Вальтер сделал глоток: пиво казалось горьким. Новая мысль сжала его сердце. И этот седой товарищ в очках наверняка будет в числе тех, кто соберется на конференцию! Ясно – ведь не поручат же организацию конференции тому, кто к ней не причастен. Тогда он может подумать, что его курьер… что он, Вальтер… Это ужасно. Рука его задрожала.

Толстяк не подымал глаз от газеты.

Глухая, слепая ярость охватила Вальтера. Эмиль, или Блаке, как теперь звали этого подлеца, был совсем не глуп; он наверняка хорошо знал, что значило собрать шесть товарищей; он хорошо знал, что это самый крупный улов, на какой только мог рассчитывать шпион! На Денгофштрассе о раннего утра 2 апреля будет организована засада гестапо, я ровно в одиннадцать часов западня захлопнется. И все же надо на что-, нибудь решиться. А что, если… переодеться? Разносчиком? Почтальоном? Ерунда! Глупая романтика, фантастика, детективный роман! Толстяк встал.

– Получите! – Оставив свою газету на столе, он направился к двери.

– Принесите-ка еще стопку, – устало сказал Вальтер, взявшись за газету. Не читая, он пробежал глазами несколько столбцов. И размышлял, думал. Может быть, послать телеграмму: «Веккеру, Франкфурт-на-Одере, до востребования» – с безобидным содержанием, но предупреждающую? Но ведь товарищ может там даже не появиться. Вальтер сжал руками виски.

К столу подошел хозяин.

– Отвратительная погода сегодня, а? – начал он разговор, добродушно зевая.

– Да, – ответил Вальтер, невежливо углубившись в газету.

Его взгляд упал на объявления. Без всяких мыслей, просто чтобы не разговаривать с хозяином, он начал читать подряд. Здесь продается канарейка, там пианино. Персидский ковер. Чистокровная овчарка, чистокровная – напечатано жирным шрифтом. Сдается комната – «только для одинокого, приличного, хорошо обеспеченного». Там квартира с отдельным входом, контора. Скоро ли отойдет от стола этот назойливый хозяин?

– Что нового? – спросил он, как бы готовясь к пространной беседе.

– Ничего, – грубо ответил Вальтер. – Я читаю объявления.

– Господин ищет место?

– Да.

– Предложений мало, а спрос большой.

– Да!

«Он прав», – подумал Вальтер. Наряду с одним предложением – требуется «садовник, строго профессиональных взглядов, с большим опытом» – были целые столбцы объявлений ищущих место. Вот академик за «скромное вознаграждение» дает уроки, вот германист предлагает свои услуги для «изготовления стихов к праздникам и к различным семейным торжествам», не говоря уж о портнихах и прачках, ищущих работы «на дому и вне дома».

И вдруг, стремительно поднимаясь, Вальтер спросил:

– Который час?

Хозяин широко раскрыл заспанные глаза: который час? Потом, слегка покачивая головой, ответил:

– Около пяти.

Вальтера как будто подменили, он был полон энергии.

– Замечательно! Сколько с меня? Поскорее, пожалуйста!

2 апреля около половины одиннадцатого утра у дома № 47 по Денгофштрассе не было заметно ничего особенного. Странным могло показаться только то, что на тротуарах прохаживались по двое и трое мужчины в штатском. Или что в пивной напротив, несмотря на ранний час, за столом у окна сидела компания молодчиков, которым начальник СС рассказывал антисемитские анекдоты. Кроме того, несколько необычным было то, что в тесной каморке швейцара, окна которой сегодня были тщательно занавешены, сидели, скучая, пятеро широкоплечих парней, пропитывая воздух скверным табаком.

В 10 часов 45 минут молодая девушка, а вслед за ней двое мужчин, по всей вероятности рабочие, бросив взгляд на вывеску, вошли з дом. Двое из гуляющих штатских многозначительно улыбнулись.

А спустя несколько минут у двери фирмы Шлеймера появилась целая группа: мужчины, молодые девушки н женщины. Заметив, что каждый из них ищет одну и ту же вывеску, они вступили между собой в разговор. На лицах молодых людей в пивной и мужчин, сидящих в каморке швейцара, отразилось крайнее недоумение и растерянность.

Начиная с этого момента. к дому № 47 потянулись люди, которые постепенно выстроились в очередь, заполнившую сначала длинный коридор с белыми дверями, потом всю лестницу и часть улицы. Когда пробило одиннадцать часов, очередь все еще росла. Один из прогуливающихся штатских с еле заметкой иронией сказал своему спутнику:

– Я думаю, здесь примерно тысяча двести – тысяча триста человек.

Наверху в конторе у самой стены сидел господин Блаке. А его место за столом занимал худой человек с хищным лицом.

Блаке багровел от злости.

– Убирайтесь отсюда ко всем чертям! – закричал он.

Девушка, пришедшая первой, громко плакала. Убольшинства просителей были испуганные лица. Только маленький седой человек в очках слабо улыбался.

Когда все ушли, человек за столом некоторое время молчал. На столе перед ним лежала оставленная кем-то газета с объявлением, отчеркнутым цветным карандашом:

ТРЕБУЮТСЯ РАБОЧИЕ НА ТРИКОТАЖНЫХ МАШИНАХ, ГЛАДИЛЬЩИЦЫ, БЕЛОШВЕЙКИ, УПАКОВЩИКИ ШЛЕЙМЕРУ. ДЕТСКОЕ ГОТОВОЕ ПЛАТЬЕ. ЯВЛЯТЬСЯ 2 АПРЕЛЯ К 11 ЧАСАМ ДНЯ В НАШУ КОНТОРУ НАДЕНГОФШТРАССЕ.47.

Наконец мужчина, сидевший за столом, нашел, как ему казалось, подходящие слова.

– Блаке! – окликнул он шпика, сидевшего с опущенной головой. – Этому невероятному позору красные подвергли нас благодаря вашей неловкости.