Текст книги "Возвращение ( Часть первая)(СИ)"

Автор книги: Глеб Исаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Пролог

Старые ходики заскрипели, негромко звякнули. Старуха, раскрыла глаза, выныривая из чуткого сна и зевнула.

 Худая, рыжая кошка, бросила вылизывать свою миску и выжидательно уставилась на хозяйку.

–Встаю. – Успокоила ее старуха и пошарила на спинке кровати в поисках халата. Рука мгновенно покрылась гусиной кожей.

– Грехи наши тяжкие.– Зевнула бабка, прикрыв ладошкой беззубый рот. Глянула на висящие в углу образа: Когда приберешь-то меня, Господи?

Косясь на дверь в соседнюю комнату, проковыляла к печи и опустилась на низенький табурет. Тихонько, стараясь не рассыпать, выгребла из печки остывшую золу.

– Ну, вот, сейчас растопим, тепло будет... – По привычке запричитала старуха, неловко чиркая спичкой о коробок.

Не прошло и пяти минут, как в печи затрещали сухие дрова. Бабка осторожно пнула липнущую к ноге Муську и, отломив половину сухой хлебной корки, опустила в блюдце. Кошка заурчала и ткнулась облезлой мордой в миску.

–Ма..., Ма... – Послышался из-за двери гундосый мужской голос.

– Иду, иду, Гошенька.– Бабка наскоро обтерла руки, и повторила, уже скорее по привычке. – Иду я, горе мое...

– Одеть беспорядочно мотающего руками сына удалось почти без ругани.

– Дурачок ты мой, дурачинушка...– Погладила старуха плешивую голову сына, прибирая растрепанные со сна кустики редких волос. – Ну, погоди, погоди, сейчас кушать будем.

Услыхав знакомое слово тот уставился на мать мутными глазами и радостно загугукал.

–Посиди.– Она подоткнула ветхое лоскутное одеяло, и захромала в кухню.

– Сиди, говорю.– Гаркнула уже от дверей, упреждая попытку сына слезть босыми ногами на промерзший пол.

К плите успела вовремя, вода в чугунке уже пошла мелкими пузырями. – Старуха пошарила на дне полотняного мешочка, осторожно вынула горсть серой крупы.

– Кашку сварю, покормлю сыночку.– Голосом старой сказочницы пробурчала она, высыпая зерно в кипящую воду.

Обитая вытертой клеенкой дверь вздрогнула и распахнулась. – Впустив столб морозного воздуха, в кухню ввалился гость.

– Здорово, бабка, не сдохла еще? – Весело прокричал молодой, чернявый парень. – Ну, достала?

Уличный воздух разошелся по комнате, а его место заполнил тяжелый выхлоп перегара.

–Так, я ж, Витенька, вчера все тебе, до копеечки... – прижала старуха к груди мешочек с остатками пшена.– Ты чего, сынок, забыл?

–Какой я тебе сынок.– Сердито огрызнулся гость, с угрозой глядя на старуху. Глаза, мутные от вчерашнего перепоя мазнули по убогой обстановке. – Придурок -твой сынок

–Гошенька не придурок, он на войне контуженый.– Прошептала бабка, вполголоса, опасаясь разозлить хмельного соседа.

– Чего ты бухтишь?– Окрысился тот. -Стольник, сказал, гони. Ну? Или опять хочешь?

Он сжал кулак, блеснув дешевой печаткой. – Так я помогу, быстро отыщешь.

– Нету, сыночек. – Старуха осеклась, вспомнив предупреждение. – Вот, крест, нету... Почтальонка вчера не пришла.

–Чего ты лечишь?– Козырнул знанием жаргона сосед.– Шагнул к двери в спальню, топча сапогами вязаный половик. – Ну, смотри, я предупредил, теперь сама виновата.

–Витенька, не трогай Гошу... Бабка разжала ладони и кинулась наперерез. – Нету...

–Точно? – Уперся взглядом в бабкино лицо гость. – А самогонка, тоже нету?

– Ой, брешешь. Ты старуха богатая, все говорят... Твоему придурку вон пенсию какую носят?

–Давай, колись, говорю. – Он с ухмылкой сунулся к двери, из-за которой доносилось бессмысленное гуканье.

Бабка часто заморгала глазами, порылась в кармане засаленного халата и вынула скомканный узелок: Двенадцать только рубликов и есть. Хлебушка хотела купить. – Вот. Ты возьми, а мне может пенсию в обед принесут.

– Ладно, после зайду...– Сосед сгреб мелочь, и грузно развернулся. – На пороге замер и хитро глянул на замершую посреди кухни хозяйку.

– А я точно зайду... С намеком пообещал он,– не забуду...

Дверь хлопнула, выпуская нежданного гостя. Вновь стал слышен стук ходиков.

Запахло горелым.

Доевшая свою корку Муська, осторожно принюхиваясь, лизнула рассыпанную по полу крупу.

– Брысь, скотина.– Отмерла бабка. – Опустилась на колени и принялась сметать пшено в мешочек. – Придет письмоносица, а может и нет. – Бабка тяжело вздохнула, – а уж этот, аспид, точно не позабудет. Она шмыгнула носом и глянула на висящие в углу темные образа. – Прости, Господи слова мои. Нельзя мне сейчас к тебе. Кто же за ним смотреть то станет...

– Да иду я, горе мое... – Крикнула она, успокаивая разволновавшегося сына.– Сейчас. Кормить буду.

Витька вернулся потемну. Бабка замерла, с тревогой прислушалась к неуверенным шагам в сенках, и безвольно опустила худые руки.

–Ну?– Пьяного швырнуло на оцинкованный рукомойник, прибитый у двери.

–..ать. – Выругался тот, и долбанул обидевшую его железяку. – Что молчишь, карга?

Налитые кровью глаза уставились на бабку.

– Что? Нету. Да? -Наливаясь мгновенной злобой, выкрикнул он. – Суки. -Пнул выскочившую на звук Муську, и, качаясь, двинулся в Гошину комнату.

–Спит сыночек, не тревожь.– Попыталась загородить дверь бабка, но не успела, а только больно ткнулась морщинистой щекой в жесткую, воняющую гарью, Витькину телогрейку.

Вспыхнула лампочка, безжалостно осветив все уголки убогой комнатки полоумного сына.

Перепуганный грохотом Гоша вскинулся с кровати и озадаченно закрутил головой, морщась и смаргивая слезу.

–Гу-гу.– Передразнил идиота Витек. И с размаха вмазал по круглой одутловатой щеке раскрытой ладонью.

–Ты гад меня в детстве ремнем драл?– Отчего-то припомнил давнюю обиду алкаш, теперь я тебя воспитаю. – Он вновь замахнулся на сжавшегося в комок дурака.

–Витя! – Взвыла старуха, уже не думая ни о чем, и повисла на занесенной для удара руке.

–Да пошла ты. – Отмахнулся сосед, толкая тщедушное тельце своей бывшей учительницы. И с силой, вкладывая в удар всю ненависть к этому тупому и скотскому миру, врезал обутой в жесткую кирзу ногой в голову сидящего на смятой постели придурка.

Голова дернулась, бездумные тусклые глаза закатились, тело откинулось на кровать и мелко задрожало.

–Кирдык кадету. – Дико заржал Витька и обернулся вокруг, пытаясь угадать, куда "старая тварь" могла спрятать деньги. Не сумел, и нагнулся над улегшейся головой в угол старухой.

–Вставай, карга. – Дернул за полу ветхого халата...

–Эй, ты это чего?– Вдруг услышал он строгий, несколько удивленный голос.

Витька отпустил бабку и медленно оглянулся. – Перед ним, задумчиво потирая разбитый в кровь висок, стоял Гоша.

Серые, слегка прищуреные глаза взрослого человека глядели на Витку.

–Ах, ты, ожил, сука?– Взъярился тот, и размахнулся, норовя угодить "придурку" в челюсть.

Отточенный годами тренировок прием перевернул бузотера кверху ногами и отправил в недолгий полет, на встречу с потертыми досками пола.

А Георгий, уже позабыв про сумасшедшего пьяницу, рискнувшего замахнуться на бравого морпеха, склонился над старухой.

–Бабушка, что с тобой, где мама? Почему ты в таком...– Он осторожно, ничего не понимая, поднял на руки легкую как пушинка старуху, отчего-то неуловимо похожую на его молодую и красивую маму.

– Ничего, ничего, Гошенька,– глотая невольные слезы прошептала старуха. – Теперь уже и помирать можно... – Светло и радостно улыбнулась она...– Теперь можно.

Глава 1.

Георгий недоуменно оглянулся. Вокруг родные, знакомые с детства вещи, но отчего-то вовсе ветхие и словно тронутые молью.

Витька вскочил с пола, дико уставился на крутящего головой придурка, который вовсе не походил на гадящего под себя идиота, и кинулся из хаты на улицу.

–Придурок мать зашиб. – Уловив скользкость момента, заверещал сосед. -Меня стукнул...

Гоша взглянул на старуху.: Как же так? Она ведь уже три года как померла. – Поразился он нереальности происходящего. Мать еще письмо присылала, что бабушку схоронили. А тут?

Он провел рукой по виску. Мимоходом поразился странному виду словно и не своей, дряблой ладони.

–В чем дело? А где мама? Понимая, что умершей старухе уже не помочь, шагнул в горницу, и обомлел. В сером от пыли, мутном зеркале отразилось, лишь смутно напоминающее его, лицо.

–О, е.. – Охнул он, провел ладонью по с редким кустиками пегих волос. – Нос мой, глаза? Глаза тоже... Да и шрам вот он. В восемьдесят третьем под Баграмом схлопотал. Повезло, вскользь чиркнула...

Гоша покрутил головой, пытаясь сообразить что к чему. Не сумел и опустился на потертую табуретку. – Что-же это? – Слегка запаниковал морпех. Взял себя в руки и тут взгляд уперся в косо висящий на стенке под ходиками календарь.

Протер глаза и вновь уставился на дату. – Одна тысяча девятьсот девяносто восьмой год, двадцатое ноября... Он зажмурился, посидел, вспоминая последние события. И тут выплыл новый вопрос. – А как я очутился дома? Вчера вроде собирались в рейд... Стоп, и вышли. Еще майор со штаба увязался. Пришлось ему свои "кимры" и новую "мабуту" отдать. А вот дальше... Темно.

Дверь распахнулась и в избу вошел милиционер. Озадаченно уставился на сидящего за столом Георгия.

– Ну, чего?– Произнес участковый, оглядывая кухню. – Авдотья. Ты где? Витька орет... – Не закончил он, и шагнул в спальню. Прошла пара минут, и представитель власти вернулся в комнату. Поправил сбившуюся на затылок шапку.

– Ну что, дурак, как теперь один-то будешь? – Вздохнул он.– Померла мать, кому теперь за тобой ходить?

–Как мать? – Вскинулся Георгий на лейтенанта.– Это же старуха...

–Ну, ни хрена себе.– Изумился участковый. – Оздоровел? Не может быть. Ты ж почти пятнадцать лет как после контузии сбрендил. – Лейтенант всмотрелся в Гошины глаза. – Точно, нормальный. – Прошептал он. -Вот тебе и коленкор...

–Ты объясни, лейтенант, что значит, мать... Какая контузия? – Сердце Георгия застучало.– Она, там? Он вскочил, оглядываясь на приоткрытую дверь в спальню.

– Пятнадцать лет...– Сжал губы и мертво, до скрипа стиснул зубы. – Мама?

Не обращая внимания на стража порядка прошел в светелку и опустился возле тела.

Сомнений быть не могло. Мать. Смахнул стоящие в глазах слезы и заморгал, пытаясь справиться с собой.

–Прости, мама.– Выдохнул Георгий. – Встал, и поправив ветхий халат, вышел в кухню.

 – Рассказывай.– Приказал он.

Голос, привыкший отдавать команды, подействовал. Участковый откашлялся: Ну а чего? Я сколько здесь служу, ты всегда такой. Гу-гу, да под себя. Она, покойница, сколько тебя по врачам не возила, никто не помог. Так и жила. А это откуда?– милиционер углядел кровавую ссадину на виске у Георгия.

Не знаю.– Вновь коснулся головы Гоша. Очнулся она лежит. Тут этот, мордатый, руки тянет. Я его успокоил, ее поднял... Погоди, лейтенант. Я что, пятнадцать лет без памяти просидел? – Гоша провел рукой по лысине и уставился в зеркало.– Не может быть?

–Ладно.– Пришел в себя лейтенант.– Может, не может. В жизни всякое бывает. Мать твоя внешних признаков насильственной смерти не имеет. Скорее всего от возраста преставилась. А с Витькой я разберусь. – Он поправил ворот шинели. – сейчас соседок пришлю, они тут помогут. А ты в себя приходи...

Он торопливо, словно не желая оставаться со странным, внезапно оздоровившем сыном покойной, шагнул к дверям. -Ты смотри, только не уходи никуда.– Предупредил он зачем-то.

Не успел Гоша оглянуться, как дверь захлопнулась, и он остался один.

–Пятнадцать лет. – Недоверчиво повторил он. – Пятнадцать лет.

Странно, однако он так и не смог поверить, что там, на кровати, лежит его мать.

Поднялся и раскрыл створки большого, темного от времени, буфета. Запах старых вещей, лежалой бумаги. Вынул на свет коробку, в которой испокон веку хранились документы.

Почувствовал, как заныл висок, когда развернул сложенный вчетверо лист газеты Красная звезда...

 – Подвиг разведчика. – Прочитал он заголовок.

Корреспондент, не заморачиваясь литературной обработкой , писал штампованными, казенными фразами.

Гоша пробежал текст: Приняли бой, засада, подавляющее превосходство противника, командир дал приказ отходить, сам остался прикрывать... сдерживал атаки... – Никаких воспоминаний текст не вызвал. Словно читал про совершенно чужого человека. Однако сомнений быть не могло. Свою фотографию с личного дела, Георгий запомнил хорошо.

"Капитан Серегин, Георгий Николаевич. Группа попала в засаду.

Гоша отвлекся от текста: Засада? Выходит крот все же был? – Гоша качнул головой вспомнив, последнюю перед выходом беседу с особистом. Тот долго мялся, и наконец рубанул с плеча.

Кто-то сдает время и маршруты духам.– Объяснил майор командиру группы. Ты извини, капитан, но гнида из ваших.

Выждал, дав Георгию время перебороть себя, и пояснил. – Детали под грифом, но поверь, знаю, что говорю. А чтобы наверняка: Для всех завтрашний рейд будет на север, к Гиндикушу. Так в бумагах, и в штаб сообщили. А вот точный маршрут сегодня будут знать только ты я, и те из группы, кто пойдет. – Пойми, нам крота вычислить во как нужно. Пойдешь, выходит волку в пасть, живцом, уж извини. Если Иуда из твоих, тебе за него и отвечать. Будет засада, маячь, вышлем вертушки, и накроем сразу двух зайцев. И гниду вычислим и духов покромсаем.

Впрочем ничего этого в статье не было. Трескучие фразы об интернациональном долге, помощи братскому афганскому народу, короче как всегда. И только в конце, журналист коротко обрисовал картинку.

Командир удерживал наступление крупного подразделения моджахедов, но когда те открыли минометный огонь оказался погребен под завалом. Контуженного капитана откопали, и отправили в госпиталь. За подвиг награжден орденом Красного знамени.

Георгий открыл коробочку. Звездочка, это помню, за Кандагар, "отвага", а это, видимо-то самое "Знамя". – Повертел в пальцах блестящий орден.

–Понятно.– Пробормотал он и сунул награду обратно. Пенсионную книжку с первой группой инвалидности, паспорт просмотрел уже вовсе без интереса.

Голова закружилась. – Гоша сглотнул комок и обхватил гудящую голову руками. Мысли спутались. Он закрыл потяжелевшие веки и опустил голову на стол.

В сон, а скорей в забытье, провалился как в омут. Просто упала темнота.

Очнулся от яркого света. – Поморгал, пытаясь понять, где он. С интересом всмотрелся в изрезанный трещинами беленый потолок. Перевел взгляд в сторону. Больница. Сомневаться не приходится. Кровати, застеленные волосатыми одеялами, лежащие поверх них люди в домашней одежде, негромкие разговоры.

Голова не болела. Сосущее чувство голода единственное, что он ощутил. Эй, друг. -Хрипло позвал Георгий лежащего на соседней койке, сколько я тут?

–О, проснулся– Сосед с готовностью сдернул очки.– Ну наконец-то, а то дышать нечем. Сестры, суки, тебя не перестилают...– мужик тряхнул свернутой газетой. – При коммунистах то поди так за людьми не смотрели... – Непонятно ругнулся он.

–Трое суток... – Наконец ответил сосед. – Спишь как сурок. – Он пожевал губами.– Да вон ссышься...

Георгий потянул носом. – Остро пахнуло аммиаком. Приподнял одеяло и с некоторой оторопью уставился на дряблый , поросший редкими волосами животик, тонкие бледные ноги.

 – Да, охренеть легче. – Вспомнилось ему все. Неужели и вправду, пятнадцать лет прошло?

Он закрыл глаза и выдохнул. – Сейчас, сейчас. – Повторил, собираясь с мыслями.

–Сестра.– Окликнул сосед пробегавшую по коридору санитарку. – Убрать бы, проснулся наш...

–Успеется.– Отмахнулась тетка. – Пусть полежит.

Гоша поморщился. Глянул на лежащие возле его кровати трико с вытянутыми коленями и ветхий, штопаный тельник.

–Мое?– На всякий случай поинтересовался он. Получив молчаливое подтверждение, откинул сырое, вонючее одеяло и натянул штаны и тельник.

Содрав с постели влажную клеенку, простыни, свернул в комок и вынес в коридор.

–Куда положить? – Поинтересовался у сидящей за блестящей, сделанной из непонятного материала стойкой девушки в белом халате. Та, продолжая говорить в маленькую коробочку, ткнула пальцем на соседнюю дверь.

– Спасибо. – На всякий случай поблагодарил пациент и занес белье в кладовую.

Вернулся в палату и улегся на матрас. – Ну вот. Теперь нужно разбираться.– Естество разведчика подсказало. Прошедшее с момента контузии время могло принести много сюрпризов. Одна фраза про коммунистов чего стоит. – Он лег на спину и уставился в потолок. Странно, чтобы это могло значить? На диссидента мужик не похож, на дурака тоже. Выходит, что? Пожалуй так не пойдет. Гоша обернулся к соседу. – Газету? Пожалуй. Хотя. И тут взгляд наткнулся на книгу, лежащую возле больного. – Россия, которой не было. – Прочитал Сергеев заглавие. Бушков? Не знаю. Впрочем, не мудрено.

Сосед с готовностью протянул потрепанный томик.– Херня все, ну да от скуки сойдет. -Кратко прокомментировал он содержание.

Гоша раскрыл оглавление. – Ну, кому как. А мне так лучше и не надо. Открыл третью часть. Перестройка, гласность, приватизация, Беловежская пуща. Прочитанное особо не поразило. Возможно помогла внутренняя готовность к самым неожиданным поворотам. Уже тогда в восемьдесят пятом, что-то такое чувствовалось.– Подумал он, переходя к новой главе. Как его, Ельцин? Хм, секретарь обкома в реформаторы. Это по нашему.

Впрочем, когда окончил чтение, сумбур в мыслях пришлось успокаивать. Такого и всего за неполных пятнадцать лет? Умом Россию не понять.– Выдохнул он, – и Афган просрали, и Чечню, ох, чудаки.

Впрочем, спасло от потрясения, то, что большая часть прочитанного воспринималась как неумная фантастика, написанная мизантропом антисоветчиком.

Демократы?– Георгий криво усмехнулся представив на улицах столицы толпу бородатых полуиспитых интеллигентов, прыгающих наперерез танкам.

–Чудаки.– Попробовали бы они моих парней остановить.– Вновь, уже скептически свел губы морпех. – Одно слово, чудаки.

Особое умиление вызвал неприкрытый цинизм с которым те же, болеющие за страну горлопаны растаскивали остатки рухнувшей державы. – Нет, умом этого не понять. – Отложил Георгий книгу.

Вопросов, конечно возникло море. Что такое сотовый, с чем едят ваучер, какой такой, дефолт. Однако, понемногу разобрался. Беспроводной телефон, ну это понятно. Прогресс идет, рынок, тоже ясно, а в остальном все так же. Только жестче и хуже. По крайней мере у нас столько человек в одну палату не совали.

Ужин разочаровал. Проголодавшийся Георгий мигом проглотил свою порцию, и затосковал. – Так не пойдет.– Рассудил он. Нужно что-то предпринять. Обвел глазами жующих соседей. Похоже больничное тут почти никто не ест. Ну и ладно. Поднялся и прошел в коридор.

–Столовая? – Девочка у стойки оторвала взгляд от мелькающих на ярком цветном экране картинок. -А вам, что не принесли?

Он улыбнулся.– Голодный. Трое суток проспал.

Ну это там, по коридору. – Сжалилась медсестра. – Только я не знаю... – Покачала она в сомнении головой. У нас лежачим разносят.

Ничего, я попрошу.– Гоша уверенно двинулся вперед. Спустился на этаж ниже и заглянул в полупустой зал.

Хозяйка, покормишь?– Спросил у толстой, зевающей поварихи. А я вон мусор выкину. – Заметил он бачок с помоями.

– Да? Садись.– Обрадовано закивала та. – А то, все самим приходится. – Плотно закусив, Гоша отправился выполнять обещание. Прогулка по улице принесла много новых впечатлений.

Сработало главное правило разведчика. Попав в незнакомое сообщество, нужно осмотреться и постараться стать похожим на остальных, Чужаков не любят. Они опасны.

Накинул висящую в подсобке телогрейку, пригладил реденькие волосы и осторожно понес ведро во двор.

Эй, отец.– Голос стоящего у ограды человека не привлек внимания.

Я тебе говорю...– Вновь окликнул голос.

Гоша обернулся, сообразив, что зовут именно его.

–Чего? – Взглянул он на мужика.

Тот поманил пальцем.– Давай.– Протянул руку к ведру он.– Я свиньям скормлю. – Хрустнул мятой купюрой человек.

Во, как? – Удивился Георгий. Рынок, значит. Он глянул на синеватую бумажку.

–Сколько? – Неожиданно, даже для самого себя, уточнил новоявленный бизнесмен.

Логика подсказала.– Рынок, значит нужно торговаться.

– Полсотни. Хватит? – Мужик вновь помял банкноту.

– Давай сто.– Отрезал Гоша. И договоримся. Я тебе три раза в день буду носить. Время знаешь?

– Заметано.– Свиновод легко расстался с еще одной бумажкой. – Ловко перелил бурду в большую канистру, и вернул ведро. До завтра.– Вежливо попрощался больной и отправился обратно.

Сейчас главное разобраться с ценами.– Поставил себе задачи разведчик. Это раз. И застолбить хлебное место. Он вошел в подъезд, и нос к носу столкнулся с высоким, несуразно громоздким мужчиной.

Не дожидаясь, пока добровольный помощник по кухне закроет за собой дверь, мужик, явно из выздоравливающих, ухватил Гошу за ворот телогрейки. – Хавку тыришь? – Сипло прогудел незваный ревнитель закона. – Половину гони.

С чего? – Искренне удивился Георгий.

–Крышу тебе буду ставить. – Блеснул знанием жаргона здоровяк.

Чего?– Вновь изумился Гоша.

–Тупой? Или дуркуешь? Ну, держи. – Он с силой замахнулся метя в челюсть низкорослого идиота, не желающего понять прописной истины, и вдруг потерял опору. Падение оказалось вдвойне неожиданным, потому как плешивый мужичок, как показалось, и не сделал для этого ничего. Он просто отвел руку великана в сторону и чуть качнулся, согнув ногу в колене.

По всему выходило, что новоявленный рекетир просто запнулся о неудачно выставленную ногу жертвы.

–Ах, ты, сука.– Взъярился длинный, пытаясь встать с пола. И тут в глазах у него вспыхнул настоящий фейерверк искр. Голова с громким стуком впечаталась в крашеную стенку.

–Епт. – Вымогатель уплыл в туман, и вовсе не почувствовал, как ему на затылок потекла скопившаяся на дне помойного ведра, жижа.

–Охолодись. – Посоветовал Георгий, и брезгливо отодвинув ногу сидящего на полу великана, пошел в кухню.

–Забавно, -усмехнулся он, – крыша, так понимаю, значит – покровительство? Ну нам это не к чему.

Однако короткий подъем на третий этаж показал, не все так гладко. В горле запершило, дыхание сбилось. Да и короткая сшибка показала, что находится он не в лучшей форме.

– А вот с этим нужно что-то делать.– Сердито ухватил себя Георгий за выступающий животик под ветхим тельником.

Крыльцо скрипнуло, Георгий старательно вытер испачканную в грязи обувь, легонько толкнул незапертую дверь и шагнул в темный проем.

Мать схоронили, пока он лежал в беспамятстве. Самого Гошу выписали из больницы неделей позже. Врач бесстрастно взглянул на данные анализов, устало потер красные после ночного дежурства глаза, и принялся заполнять карточку.

– Случай твой конечно из ряда вон выходящий, прецедентов я лично не помню, поэтому и прогнозов делать не стану.– Он перечеркнул незаполненные графы.– Рецидив возможен в любой момент, пусть инвалидность остается. Мало-ли. От твоих пяти тысяч государство не обеднеет.– Скорее убеждая самого себя, подвел итог рассуждениям доктор.

Георгий вошел в темноту нетопленной избы. Исхудавшая Муська, прыгнула с пыльного подоконника и сорванным от беспрестанного мяуканья голосом поприветствовала хозяина.

–Вот так вот. – Георгий стянул потертую шапку, подаренную ему сердобольными поварихами. – Одни мы теперь, с тобой, киска, остались.

Опустился на стул, и хмуро взглянул на сдвинутый в середину комнаты стол. Воображение подсказало, что на нем и стояла казенная домовина.

–Покормить тебя? – Обратил он внимание на истошно орущую возле ног кошку.

–Сейчас. – Вынул из кармана подсохшую булочку с ливером, раскрошил в вылизанной до блеска кошачьей миске.

Георгий посмотрел как жадно, утробно рыча, накинулась кошка на эрзац корм. И только тут заметил, что дверца буфета приоткрыта. Поднялся, заглянул внутрь. Вместо аккуратной стопки на полке лежал скомканный ворох бумажек. Словно кто-то, вовсе не заботясь о сохранности остального, искал нечто важное.

Обнаружилась и пустая коробка от наград. Однако ни самих орденов, ни наградных документов, не отыскал.

 – Может, кто из соседок прибрал ? – Не особо озадачился хозяин. Аккуратно прикрыл дверцу шкафа.

– Что-ж, будем жить. – Выдохнул отставник и решительно стянул тощий казенный бушлат. Растопил печку, набрал в сенях воду и занялся наведением порядка. Скрести и чистить пришлось долго, но когда закончил и устало перевел дух, в доме была почти армейская, казарменная чистота.

Передохнув, решил зайти к соседям. Суетливая, неопрятная тетка, которую он и не вспомнил, долго причитала, неприметно косясь на сидящего у стола гостя. – А мы думали, и не воротишься.– Простодушно пояснила она свой интерес. Витька сказал, в дурдом тебя свезли, навовсе.

 – Так он с дружками еще во дворе у вас вчера крутился. Я выглянула, чего мол, а он и сказал. – Припомнила тетка, когда Георгий попытался узнать, кто мог забрать его вещи.

– Ты у него, у Витьки, спроси. – Бесхитростно посоветовала хозяйка, усиленно вытирая стол цветастой тряпкой. – А то, может, чайку попьешь? – Ей не терпелось уяснить для себя, точно сосед пришел в себя или нет.

–После. С делами разберусь, зайду. – Мягко отказался гость. Провел ладонью по реденьким пегим волосам, поднимаясь.

–Намаялась с тобой Авдотья-то.– Не к месту ляпнула толстуха. – И надо, же померла. Как дожидалась...

–А тебя насовсем вылечили? – Не удержалась она от вопроса.

Гоша тяжело вздохнул, успокаивая легкую неприязнь к бестолковой соседке.

Насовсем, тетка, насовсем.

–Да какая ж я тебе тетка? – Охнула та.– Мы ведь с тобой Гошка в одном классе учились? Неужто не вспомнил меня?

Георгий остановился на пороге.– Нет. Не помню.– Отрезал он и шагнул в дверь.

Он и вправду не сумел признать в этой расплывшейся, неопрятной бабе, хрупкую смешливую девчонку из соседского двора, с которой вместе бегал на речку и катался зимой с горки.

 – Почти пятнадцать лет? – Впрочем посетовал больше по инерции. Недели спокойных ночных размышлений в тишине больничной палаты хватило осознать, что время и вправду прошло, и все неузнаваемо поменялось.

И сам он и окружающие. И не так жалко ему было исчезнувшего союза и партии, как тех, кого он привык считать вечными. Любимых актеров, писателей. Миронова, Леонова, Папанова, да мало-ли их исчезло из его жизни в одночасье. Вот это ему понять и принять оказалось непросто. А что до остального? Да и хрен с ними с этими Громыками и Пельшами. – По-крестьянски рассудительно махнул рукой Гоша. У них своя свадьба, у нас своя.

Миновал двор, отворил скрипучие ворота. Постоял, вспоминая, и двинулся дальше, по продуваемой стылым ноябрьским ветром улице.

 Соседский дом, который он помнил еще крепким, обшитым новеньким толем, срубом теперь словно съежился, покосился и врос в землю. Хлопал на ветру отвалившийся ставень, взлетал над худой кровлей кусок серого рубероида.

Георгий неодобрительно покосился на заваленный мусором двор и поднялся по крылечку мимо ржавого мотоцикла.

– Бати его Урал.– Признал Гоша мечту своего детства. Мотоцикл на их улице был только у Витькиного отца, и тот иногда катал окрестных пацанов.

–Эй, кто живой?– Окликнул Гоша хозяев, входя в дом. – В нос ударил тяжелый запах. Скорее коктейль из запахов. Гнилой картошки, грязного белья, пыли, застарелого табачного перегара.

– Фу. – Не выдержал гость, и помотал головой. – Вонища-то.

–А ты не нюхай. – Донесся из-за растресканной двери хмельной разухабистый голос. -Иди, куда идешь... – Уточнил обитатель, прибавив к пожеланию целую гроздь матерного присловия.– Ходят тут , бл@, нюхают.

Дверь отворилась, из комнаты вывалился здоровый, огненно рыжий мужик. Обвел налитыми кровью глазами пространство вокруг себя и уставился на стоящего у порога гостя. – Ты хто?– Резонно поинтересовался он у вошедшего.– Чего надо?

–Витька где? – Коротко спросил Георгий.

–А ты, чего, прокурор? – Пьяный явно не был расположен миндальничать с гостем.

Георгий подумал, но решил не обострять, и спокойно пояснил.– Сосед я его, ну?

–Эт который?– Прищурил глаз дознаватель? – Кто таков? Отвечай.

–А, придурок.– Выглянула из-за спины собутыльника всклокоченная голова шебутного соседа. – Выпустили? Или с дурки убег?– Он вдруг вспомнил недавнее, и, чувствуя собственную безопасность, злорадно протянул. – Ты, вражина меня об печку тогда вдарил, аж едва не кончил.

–Этот?– Тупо уставился на кореша мордатый приятель.– Ну, тогда мы с него имеем. – Заплетающимся языком прогнусил он. – Тебя ва-аще нужно за это в падлы записать, в масть пиковую.

Урка согнул бычью шею и двинулся вперед, намереваясь ухватить рукав Гошиного пальто. Короткие пальцы сомкнулись на драповой ткани. И тут Гоша взорвался. Ухватил руку, сжимающую ткань, и хлестко, словно подрубая сухой березовый корень, взмахнул обутой в кирзу ногой. Колено амбала хрустнуло, подвернулось, и он рухнул на заплеванные доски пола, но тут же вскинулся вновь, почувствовав нестерпимую боль от вывернутого из сустава пальца. Второй удар сапога, уже в челюсть, заставил буяна отключиться уже окончательно. Он распластался на полу и затих.

–Ты чего? – Вмиг протрезвел Витька, ты чего?

–Спрашиваю один раз.– Глянул на перепуганного соседа Георгий.– Ордена. Кто взял?

–К-какие ордена? Ничего я не знаю. – Голос выдал хозяина. Но тот настойчиво повторил.– Ничего не знаю.

– Понятно.– Гоша перешагнул через рыжего буяна и приблизился к собеседнику. – От резкого тычка в живот тот охнул и согнулся пополам.

–Ну?– Ухватив сальные волосы, задрал голову пьяницы Георгий.– В глаза смотреть. Что сказал? Повтори.

Поняв, что сейчас он неминуемо разделит участь своего приятеля, Витька жалобно взвыл.– Она сказала, что тебя совсем увезли, в дурдом, я ж не знал, чего...

Он бессвязно забулькал носом, выдувая пузырь. – Чего, думаю, пропадать.

–Где они?– Едва сдерживая себя, прошипел Георгий. – Куда дел?

–В скупку сдал, в городе, на Строителе, там мужик покупает... – Заспешил Витька.

–Злость, наконец, нашла выход. Георгий сжал зубы, и влепил открытой ладонью в лоб согнутого противника. Хлопнуло, словно взорвалась детская бомбочка. Витька охнул, и, закатив глаза, свалился на пол. Гулко стукнул затылок.

– Это не лечится.– Сумел взять себя в руки морпех. – Его легче пришибить, чем исправить. За годы службы ему пришлось повидать и подбирать ключик ко всяким солдатам, но подобных, подловато простецких типов он откровенно не любил, и даже опасался. Такой и в спину стрельнет, и врагу сдаст, ни секунды не задумываясь. А если удастся схватить за руку, будет выть и плакать, клясться всеми святыми, но только, чтобы спасти собственную шкуру, искренне оставаясь в уверенности в своем праве подличать.

–Ну да не убивать же за кусок металла.– Остановил себя Георгий. – Вернуть награды, конечно нужно, это святое, а этот свой конец с такими повадками сам отыщет. Он брезгливо вытер ладонь о Витькину телогрейку и вышел.

Поход в сельсовет закончился ничем.

– Ты пойми, – Растеряно пробормотал пожилой председатель. – Работы у меня для тебя никакой нет. Народ только с хозяйства кормится. Чего я тебе могу предложить? Попробуй в Ставки съездить, у них еще трактора остались, коровник строят. Может, возьмут. – Председатель покрутил в пальцах справку. – Хотя, с такой бумагой, вряд-ли. Ты ведь, прости, если по документу, инвалид, на голову больной, ну кто станет рисковать?