Текст книги "Cvan-65"

Автор книги: Глеб Исаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Глава 15

Стоит отметить, что, балет на музыку великого композитора прошел через все Серегино детство . Стремясь приобщить внука к искусству, и пользуясь соседством с его храмом, бабушка, занимавшаяся воспитанием малолетнего бандита, каждое воскресенье водила его на балет. И по какому-то странному совпадению репертуарный график Щелкунчика полностью совпал с процессом воспитания. Поэтому пресловутый марш Мышиного короля, да и остальные фрагменты гениального, а потому крайне прилипчивого шедевра классической музыки, уже после пятого подряд просмотра навечно засели в его памяти ночным кошмаром.

Вот и сейчас, достаточно было прочесть на отпечатанном в типографии театра листке название, как зазвучала в голове увертюра, ударил в литавры невидимый оркестр.

С некоторым усилием избавляясь от внезапного наваждения, оглянулся в поисках надежного информатора.

"Ну, что-ж, попробуем добыть сведения из первых рук". – Разведчик неторопливо прогулялся до виднеющегося на углу гастронома, и приобрел волшебное средство, по своей эффективности в чем-то сравнимое с орехом "Кракатук".

Вернулся к стройплощадке и коротко стукнул в дверь стоящего на отшибе вагончика. Дождался короткого пожелания идти своей дорогой, и весело улыбаясь, поинтересовался наличием в помещении стакана. Вопрос упал в благодатную почву. Задумчивый сторож, охраняющий оставленную второпях строительную технику, с готовностью вынул предмет культа и вопросительно глянул на запоздалого прохожего. Дальнейшее можно было даже и не озвучивать. Довольно сказать коротко. Возник консенсус. Не прошло и пяти минут, как они, с Петровичем вольготно расположившись возле колченогого стола, с ностальгией предавались воспоминаниям о стабильности застойных годов, и поглядывая на темный профиль отреставрированного театра. Близость возрастов, скрепленная живительной влагой, способствовала откровенности. Отмякнув душой, сторож с готовностью делился впечатлениями об искусстве и связанных с ним проблемах.

– Сдали, ети его. Слов нет, во время. – Хмуря кустистые брови над маленькими глазками, упорно втолковывал он заинтересованному слушателю.– Подписали, а вот как в старые времена было так оно и осталось. Доделывать все равно после доделывают.

В подвале, где репетиционный зал, бетонируют – раз. Чердак, вон, ковыряют два, да и вообще... Порядку никакого.

–И что, наши работяги, по ночи стараются? – Мимоходом не поверил Сергей, разливая остатки первой бутыли.

–Ага. Щас.– Задиристо свернув сухонькую пятерню в кукиш и размахивая ею перед собой, среагировал собутыльник. – Таджики, мать, перемать. Можно подумать, наши хуже сделают? Им ведь... – Тут Петрович перешел на трагический шепот, – платить меньше надо, да и в ночь, ты правду сказал, наших, хрен загонишь. А ети, вон, шапки натянули и только гыр-гыр-гыр. Работают. Не разгибаются.

–Сторожи их. – Несколько бессвязно пожаловался неизвестно на что сторож.

– Ну и чего?– Удивился Ильин.– Сиди себе, они там, ты здесь.

–А машины?– Взвился спорщик, опрокидывая стакан, и смачно втянув на закуску спертого воздуха времянки.– Ети его. Вон, д-давеча цементу пол Зилка пригнали. – Повторил, делая ударение на последнем слоге. – Цементу стока, куда, спрашивается, в ночь? А он... Работать...– Передразнил рассказчик неведомого прораба.

–Да мне оно, конечно, без разницы, – собеседник отвлекся и потянул руку ко второй бутылке.

–Может и не таджики вовсе?– Обронил собутылтник.

–Может, и так.– Легко признал свое невежество в этнографии новый приятель.– Да мне и по барабану. Одно слово... – Тут он добавил несколько расистское упоминание свежеколотых дров.

– Давай Серега, за нас.– Не стал тормозить процесс сторож.

–Интересное кино.– Набирающий темп Петрович, уже вовсе не обращая внимания на соседа, продолжал общаться сам с собой.

Довести субтильного сторожа до кондиции оказалось довольно не просто. Пришлось достать и третий сосуд с огненной водой. И это притом, что львиную долю продукта тот освоил единолично. Наконец слова профессионала замерли, а сам он медленно завалился на застеленный суровым одеялом топчан.

–Силен бродяга.– Выдохнул Ильин, устраивая хозяина поудобней. Дождался, когда дыхание спящего выровняется, и осторожно выбрался из гостеприимной сторожки.

Короткая перебежка до дверей черного хода по заваленному строительным мусором двору прошла незамеченной.

Поколдовал прихваченной из вагончика монтировкой и шмыгнул в темноту коридора.

Двигался почти наугад, руководствуясь лишь смутными воспоминаниями детства. Впрочем, ориентироваться было легко. Тишина спящего театра нарушалась стуком и звуками работающих где-то внизу строителей.

Прошел по узкой лестнице и замер возле приоткрытой двери, из которой доносились едва слышные голоса.

–Спящий сторож точно был не этнограф, иначе его бы несказанно удивил тот факт, что таджикские рабочие общаются между собой на чистейшем чеченском языке. Впрочем, Сергею диалект тоже был незнаком, поэтому смысл коротких фраз разобрал с трудом. Со стороны казалось обычная беседа выполняющих свое задание гастарбайтеров. Обсуждалось куда класть, где вести отвод, чем затирать. В общем, ничего интересного.

Ильин даже засомневался, не подвела ли фантазия.

–А ну если это и впрямь, обычные работяги. Представляю, как они удивятся. Ну да не попробовав, не узнаешь.

Набрал в грудь воздуха, задержал, стабилизируя пульс, и с силой выдохнул, мобилизуя себя на активные действия.

В комнату вкатился по нижнему уровню. Поймал взглядом согнутые фигуры и тут же выцепил лежащий чуть в стороне, под небрежно брошенной курткой, ствол.

–Ну, хоть не ошибся. – Прыжок стоящего с краю боевика встретил локтем. Добавил кошачьей лапой, сминая кадык, и сместился в сторону яркого софита, направленного на место закладки. А то, что это именно она понял с первого взгляда. Другого объяснения, тому, что в подготовленную для бетонирования нишу, цемент был уложен прямо в мешках, быть не могло.

Второй взрывник среагировал с похвальной выдумкой. Он не стал бросаться на врага с подручными средствами, благо, что поза его была для этого весьма неудобна.

Медленно выпрямился и вытянул вперед руку с зажатым в ней предметом.

–Взорву.– Хрипло предупредил он. – Клянусь, все взорву.

"Этот может".– Понял Ильин, и успокаивающе развел ладони в стороны. – Все, стою, не дергаюсь.

Нога террориста, зажатая между двух мешков, неловко повернулась, он качнулся, отвлекаясь, и в этот момент Сергей прыгнул. Летел, словно Икар от солнца, надеясь только на то, что джигит успеет разжать ладонь, но не успеет бросить. Взрыватель поймал у самого пола, и не смог среагировать на удар. В голове загудело, мгновенно оглох. Второй удар, уже подхваченной бандитом лопатой, встретил блоком. Хрустнуло сухое дерево черенка, но и рука отнялась. Жесткий блок нет слов, хорош, но никак не супротив лома.

Вырвать лопату из руки нападающего удалось лишь ценой рваного пореза ладони. Достало почти до кости, однако сумел удержать скользкий от крови черенок, и махнул отточенной частым применением железкой. Противник хрюкнул, и дернулся, хватаясь за шею.

–Поздно, милок. Такое уже не зашить, не заштопать.

Осторожно, кося одним глазом на дверь, разжал занемевшие пальцы и опустил взрыватель на пыльную поверхность. Гремучка? Как не рванула? – Удивился, впрочем, уже мимоходом, распуская предусмотрительно захваченный в гостинице пакет с бинтом и заматывая глубокую рану на обездвиженной руке.

–Хорошо еще, что левая.– Сумел отыскать положительную сторону в случившемся разведчик.

Вытянул из-под ветоши автомат. "Вал" машинка для ближнего боя отличная, жаль патронов маловато.

Придерживая раненой рукой, снял с предохранителя и передернул затвор.

Осмотрев место скоротечной схватки, заметил торчащий из кармана сбитого первым броском терориста антенну Моторолловской УКВшки.

Только успел подумать: Хорошо хоть молчит, как рация зашипела и хрипло поинтересовалась состоянием дел.

–Заканчиваем. – Буркнул Сергей, выжав тангетку, и крепко надеясь, что его акцент на фоне помех будет не слишком заметен.

–Как сделаешь, иди на верх, тут поможете.– Приказал смутно знакомый голос. Хотя, мог и ошибиться, сигнал, поглощаемый толстыми стенами, доходил слабо.

Подтверждать принятое распоряжение не стал: "Сойдет и так. Я лучше сам подойду".

Впрочем, пока отыскал ведущую на чердак лестницу, вдоволь поблуждал по темным коридорам. Как ни странно помогла память. Подконвойные посещения театра в большинстве случаев скрашивались именно возможностью сбежать от строгой опеки, и вдоволь полазить по узким, с низкими сводчатыми переходами лестницам. Кто будет отлавливать десятилетнего сорванца, пробравшегося за кулисы? Разве что шуганет встреченный случайно пожарник, да и то попробуй он угнаться за шустрым мальцом, летящим по крутым ступеням, как метеор.

–Укатали сивку... – Вздохнул, выбираясь на последний пролет перед служебным коридором, расположенным под самым потолком громадного зала. Темнота и тишина вокруг. Только горит далеко внизу лампочка пожарного выхода. Протиснулся в узенькую дверь и двинулся в сторону, где слышалась негромкая возня.

–Ну что сказать? А ведь охрана, поди, есть. Сидят в холле возле гардероба дармоеды, нет, чтобы работяг контролировать. – Сварливо подумалось Сергею. Человеколюбию крепко мешала распластанная ладонь. Бинт промок насквозь. Рану начало дергать нудной тянущей болью. Отвлекаясь от которой, и костерил почем зря нерадивую ВОХРу.

В пыльное пространство чердака вела совсем короткая железная лесенка.

–А вот туда, пожалуй, идти не стоит. – Решил Ильин, стоя на площадке. – Сколько их? Да и общение с первым взрывником только чудом обошлось без массового самоубийства.

Вынул рацию и нажал кнопку вызова. – Мы здесь, внизу, возле входа. – Пусть помогут. Произнес вполголоса он, и торопливо отключил рацию.

Недолгая пауза, и вот дверь поползла в сторону. По лесенке, тяжело ступая, двигался человек. Определить это мог лишь по слуху. Стоя спиной, к тому-же согнувшись пополам, словно принимая что-то от подающего снизу товарища.

–Эй, чего там? – Прошипел доброхот, приближаясь. Ты кто...?– Наконец разглядел он в полутьме перехода незнакомую одежду, и замер. Однако больше ничего сказать не успел.

Сергей с разворотом, вкладывая в удар вес тела, взмахнул прихваченным в сторожке ножом. Обычный, самодельный ножик в умелых руках может послужить ничуть не хуже номерного Катрана. Хакнул, выпуская воздух из легких, противник. Однако замазанная кровью рука уже влепилась в лицо, давя его крик.

И еще удар и третий. Это в кино хватает одного случайного тычка. По жизни человек весьма неохотно расстается с жизнью. И бить нужно до упора.

Наконец злодей стих, и начал медленно заваливаться на железные перила лесенки.

Ну вот и все. Лимит выбран. Теперь должно повезти. – Уговаривал разведчик удачу, обшаривая тело в поисках оружия. Наконец наткнулся на пистолет: "Глок, это по-нашему. Уже традиция.

Устраивать прыжки и влетать в неизвестность соколом не стал. Не тот случай. Верное дело присутствующие ожидают возвращения посланника и смотрят на дверь. Среагировать могут куда быстрее. Поэтому скрипнул зубами и подхватил залитое кровью тело. Затащить без малого центнер даже по короткой лесенке оказалось непросто, к тому-же мешала рана.

Покойный выскальзывал, норовил упасть и вообще никак не хотел возвращаться на чердак. Наконец разведчик справился с недвижимостью, и толкнул дверь, пропуская щит вперед.

Треснуло, рокотнуло, взрывая тишину. Чему – чему, а реакции сидящих на чердаке бойцов можно было позавидовать. Пули ударили в падающее тело, а пара штук срикошетила от стены в каких-то сантиметрах от Серегиной головы. Ответил веером, и уже не удерживая сослужившего последнюю службу боевика, рванул за кучу старых кресел. В прыжке успел определиться с противниками. Двое, замерли над разобранной вентиляционной шахтой. Со стволами.

Рухнул прямо на сломанный каркас с торчащими наружу пружинами, и не чувствуя боли, выпустил короткую очередь, поймав стволом крайнюю фигуру.

Охнул кто-то "из толпы", открывая ответный огонь. Обожгло, не сильно и пока еще даже не больно. Просто стукнуло, кольнуло где то в боку, и посыпалось в лицо крошево сухого дерева.

Полоснул уже от души, не заморачиваясь поиском цели. С двух рук, на удачу.

Автоматчик стих. Заметались растревоженные стрельбой голуби, сдавило грудь от едкого, перемешенного с пылью дыма. Кашлянул, не сумев удержать рефлекс, и только тут почувствовал, как, вмиг наполняя рот соленым, потекла по щеке теплая струйка. Сдавило грудь, перехватывая дыхание. Голова поплыла, и словно в замедленной, покадровой плавной съемке, откинулась на мягкое, словно пуховая подушка, сидение от старого кресла. Завертелись в глазах едва различимые ребра стропил, и пропали в густой темноте небытия.

Эпилог

Тук. Тук-тук, Тук. Тук-тук.– Выстукивают колеса ритм зачетной стрельбы.

Два в корпус один в голову, два в корпус и в голову. Мчится сквозь ночь поезд. Позвякивает на поясе дремлющего в конце вагон конвоира связка ключей, звучит в голове ритм контрольного упражнения.

Осторожно, стараясь не тревожить затянувшуюся рану, перевернулся на спину. Заскрипела несмазанным колесом жесткая полка "вагонзака". Зашелся в кашле сосед снизу, норовя разом выплюнуть остатки легких. И вновь закрутились в голове воспоминания. Беспорядочные, внезапные, как мелькание ростовых мишеней на полигоне.

Руководствуясь ... На основании статей Уголовного кодекса Российской Федерации, приговаривается гражданин Ильин, Сергей Анатольевич, одна тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения, к лишению свободы на пять лет с отбыванием срока в исправительной колонии строгого режима.

Усталый, слегка подсевший, за полтора часа чтения обвинительного заключения голос судьи, тихий скрип вентилятора, безуспешно пытающегося перебороть духоту летнего зноя, нудное метание заплутавшей в поисках форточки мухи за пыльной, серой шторой.

Суд проходил в закрытом режиме. Одного джигита, с обвинения сняли в связи с недоказанностью, зато второй, как четко было видно на предъявленных обвинением видеозаписях камеры наблюдения, был вырублен без какой либо угрозы с его стороны для моей жизни, и стал весомым поводом к сволочной сто одиннадцатой статье. Сыграли свою роль и смягчающие обстоятельства. В суд ушел только один эпизод, у злосчастного кафе. Все остальное комитетские следователи вывели под статус " гостайны" и "офлажковали" подписками. Но хватило и этого. Прокурор просил восемь, однако c "кивалой" сошлись на пяти.

"Похоже, пятерка для меня становится уже сакраментальным числом.– Невесело усмехнулся Ильин. – Пять в Гамбурге, пять месяцев в закрытом стационаре городской больницы, и вот теперь пять полновесных годков в далеких забайкальских степях.

Хотя, нет, уже четыре. Год ушел на лечение и следствие".

Он вновь повернулся, стараясь успокоить занывшую руку. Смешно, легкое заросло, словно и не было проникающего ранения навылет, а вот с разрубленной грязным лезвием лопаты рукой оказалось куда сложнее. Долго гноилась кость, тянуло неловко сшитое сухожилие, и вообще, намучался. Однако зажило. Все, как говорится, быльем поросло. За год случилось много.

Страна оправилась от августовского кризиса. Вступила, как написали газеты, в завершающуюся стадию операция по принуждению к миру на Северном Кавказе. Вступила в права наследования, и моя случайная знакомая Маргарита. Девочка оказалась понятливой: легко уступила фирму тихим ребятам из Госкорпорации с длинным названием, и укатила за пределы нашей Родины, осваивать свалившееся ей на голову неслабое наследство.

Полковник Смирнов исчез. Уволился со службы и убыл в неизвестном направлении, очевидно, за новым званием.

Раненый на чердаке театра афганец Акмаль, "дошел" в тюремной больничке, однако, успев дать подробные показания.

Самое смешное, что больше всех, из непричастных к этой истории людей, пострадал незадачливый сутенер. Очухавшийся мститель решил покачать права, а расстроенные моим исчезновением бойцы слегка перестарались и изготовили полноценную яичницу, правда, всего на два желтка, но качественную.

Ну а театр открыл новый сезон. Балетом "Щелкунчик".

Однако все это уже в прошлом.

А сейчас поезд летит сквозь ночь, пронзая туманный осенний воздух, туда, где его ждет еще одна тысяча триста пятьдесят дней несвободы.