355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Глеб Белянин » Город (СИ) » Текст книги (страница 7)
Город (СИ)
  • Текст добавлен: 16 мая 2020, 07:00

Текст книги "Город (СИ)"


Автор книги: Глеб Белянин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 4 | Казнь

Паб

Температура 0° по Цельсию

– Что ты слышал? – Повторил свой вопрос Фёдор Абросимов, писатель.

– Всё, – ответил загнанный в угол мальчишка.

Старик грузно посмотрел на него, нахмурил брови, думал про себя: – «Эх, угораздило же тебя тут оказаться в такой момент».

– Дядь Федь, что делать будем? – Захныкал музыкант, сидящий напротив старика.

– Дай подумать, – отрезал он все дурные вопросы парня.

– Дядя, дяденька, я ничего не расскажу, клянусь, я уже со страху всё забыл давно. Умоляю, отпустите, мне больно.

Фёдор лишь крепче сжал его руку, так, чтобы тот и вправду почувствовал боль, чтобы его слова превратились в правду. Мальчик захныкал от испуга на манер Павла. Казалось, Абросимов сделает всё, чтобы не допустить разглашения тайны, и, возможно, он бы сделал, да Павел Скрипач вмешался:

– Хватит, отпусти ты его, не видишь? Он боится!

Фёдор выждал некоторое время.

– Не убежишь? – Спросил этот строгий старикашка в кругловатых очках.

– Не убегу, – помотал головой мальчишка-помощник. Писатель расцепил тиски и выпустил мальчишку из своей когтистой хватки. Некоторое время они оба сидели в ожидании того, что предпримет парнишка. Но не не сбегал, стоял и ждал указаний.

– Умоляю, отпустите меня, я ничего не скажу.

Фёдор, переведя взгляд на Пашу, делая вид, будто мальчика здесь и вовсе нету, сказал как-бы оправдываясь:

– Мы не можем его просто так отпустить, мы не можем себе этого позволить. Твоя миссия решает судьбу не только твоих родителей, не только судьбу всего Города, но и дальнейший его вектор развития, а значит, возможно, и судьбу всего мира. Что может противопоставить одна никчемная жизнь мальчика-помощника жизням всего мира и самого мира в целом?

– Подожди, я тебя не узнаю. Я думал мы должны спасать, а не… – Павел не обладал таким удобным умением скрывать меж строк слово «убить». Он просто бросил беглый взгляд на любителя послушать чужие разговоры и продолжил: – Уж лучше пусть рассказывает. Всё равно ничего не получится, – последнее предложение буквально взбесило Фёдора.

– Ты ещё слишком молод, чтобы тут что-то решать. Пока я тут главный, я буду решать за нас двоих. И я решаю… – Он замялся, глянул на мальчишку.

– Вот именно, ты ещё не знаешь, что ты решил. И вообще. Какого черта ты говоришь, что я слишком молод для этого? Ты, черт возьми, только что говорил, что я уже достаточно взрослый, чтобы принимать решения. Так вот, моё решение – не трогай бедного пацана.

– Значит я ошибся. Ты здесь никто и звать тебя никак, а решение твоё – говно. Вали отсюда куда хочешь, я сам разберусь, – он полуобернулся к мальчику, посмотрел на него такими добрыми глазами, какими когда-то смотрел на Павла. – Хочешь супчику? – Старик сделал ему заманчивое и примеряющее предложение. Паша опешил, не знал что предпринять.

– Мальчик! Мальчик! – Закричал с кузни Хозяин. – Мальчик!

– Я здесь! – Крикнул ему его помощник, но не сдвинулся с места.

– Иди займись делом, не доставай наших гостей, прибери столы ещё раз.

– Уже иду!

Мальчик стоял на месте, не двигался, ждал команды. Фёдор пристально глядел на него, в какой-то момент можно было заметить в его глазах какой-то блеск то ли идеи, то ли торжества. Писатель родительски потрепал мальчишку за волосы и отпустил. Затем обернулся к музыканту.

– Дядь Федь, вы вот так просто это оставите? – Пытался понять его мотивы Павел.

– А что ещё делать? Я с самого начала, как его увидел, думал о том, что тут можно сделать. И знаешь к чему пришёл? Ни к чему не пришёл – ничего тут нельзя сделать. Всё уже сделано за нас. Расскажет – значит расскажет, а если нет, то нет.

– Значит я прав? Мы не будем жертвовать чьими-то жизнями ради жизней других? Просто я считаю, что мы не вправе решать кому жить, а кому умереть.

– Можно сказать и так, Паш. Если проблема решаема, то реши и не беспокойся, а если не решаема, то и беспокоиться незачем. Ещё супчика не хочешь?

– Да нет, извините, дядь Федь, я уже сыт. Правда, от страха в горле пересохло.

– Ну, это можно, – развёл руки писатель и щелчками пальцев попытался подозвать мальчишку-помощника, чтобы заказать воду.

– Нет, нет, вы неправильно поняли. Я пойду лучше прогуляюсь, голова уже кружится от этого спёртого воздуха.

Павел Скрипач похватал свои пальто и кепи серого цвета, натянул их на себя находу и выскочил в переулок. Холод неожиданно пахнул в лицо. Сколько в этом Новом мире не живи, сколько к нему не привыкай, а всё равно неожиданно. Невозможно к такому адскому холоду привыкнуть. В пабе греют и расположен он относительно недалеко от Генератора, а снаружи, на улицах, всё погружено в тёплый оседающий пар с вершины Генератора.

И всё-таки холодно. Неуютно. Холодает?

Павел опёрся одной рукой на ставню, другой на колено, пытался придти в себя. Столько всего на него взвалили за это утро, что он не мог даже адекватно всё это переварить. Ещё и этот мальчишка, хорошо хоть отпустили.

Внезапно где-то вдали, но очень размашисто, зазвучал колокол. По ком звенит колокол знал каждый житель Города. Его стенки сотрясались в предвестии новых смертей, новых душ, забранных по решению Капитана и отданных Городу и его сердцу – Генератору – точно принесение в жертву неугодных идолу.

Казнь. Казнь. Казнь. – Заголосил монотонно вдали человек, перебиваемый из раза в раз мощным звоном колокола.

И музыкант вдруг абсолютно неестественным образом для себя осознал, что понял тех людей, которые собираются на казни. Раньше он туда не ходил, но теперь ему внезапно очень сильно туда захотелось. Он осознал, что стал одним из остальных, одним из тех, кого презирал. Желание подавить в себе стресс, расстаться с плохими мыслями и отвлечь себя завязало узел на его шеи и потянуло к себе.

Павел Скрипач был не в силах противиться своему желанию.

* * *

Корабль кое-как держался на краю обрыва, его клюв повис в воздухе. Проржавевшие листы металла, которые облепляли конструкцию, сгнили словно осенние листья, потускнели, сморщились, часть из них даже лежали у подножия скалы, правда, их всех замело снегом.

Пётр, после того как перебинтовал Эмилю руку, собрал баул, вещи, ружьё, помог напарнику встать. Теперь они остались вдвоём.

Человек, который оказал им спасительную помощь, пошёл вверх по ледяной лестнице. Пётр не знал куда она вела и что это был за человек, но снизу у подножия кружили волки, так что выбора не оставалось. Да и человек этот, если бы и хотел их смерти, не стал бы помогать. В Городе ходят слухи о целых поселениях и государствах на пустошах, которые принадлежат каннибалам, но самому Пётру это всё казалось не более чем выдумкой.

Шагал Эмиль тяжко, через каждый пять минут требуя передышку, которую Лавина ему благородно давал. Схватка, в которую они попали, хорошо их согрела, но до корабля всё-таки стоило добраться.

И они добрались. Тропа была высечена по краешку скалы. В некоторых местах откололись куски дороги, отчего она была очень узкой, но они преодолели и эти тропы.

Удивительно, что тот человек вышел спустился к ним, чтобы помочь, спасти, но не подал руки и не провёл по этой ужасно скользкой и неудобной, неизвестно когда и кем высеченной тропе.

Взобравшись на вершину, пара исследователей обнаружила вход внутрь корабля, который располагался совсем рядом с последней ступенькой тропинки.

Первым делом Пётр, зайдя внутрь, почувствовал тепло. Это был очень хороший знак, более того, пахло едой. Не самого лучшего качества, судя по запаху, но всё же едой. Здесь жили люди.

Люди, которых Пётру даже разглядеть особо не удалось, ютились в темноте, в закромах дредноута. Из всего огромного списка комнат и мест, оборудованных на этом корабле-гиганте, они выбрали уютные, ничем не примечательные уголки, где и вили себе свои гнёздышки.

Человек, который, очевидно, умел стрелять из ружья, что и доказал, когда убил одного из зверей, затерялся среди людских гнёзд. Они и вправду сидели тройками и четверками в углах, заросшие мхом и поросшие плесенью, обвитые корнями корабля, без возможности вырваться из этого места, а, возможно, без желания.

Было даже удивительно как много здесь людей. И причём непонятно откуда они взялись, ведь последняя разведка ни о чем подобном не сообщала. И уж тем более не сообщала о том, что дредноут внезапно оказался не на одном уровне со всей снежной гладью, а где-то высоко, на какой-то скале. Обходить её пришлось бы так долго, что они могли замёрзнуть намертво, так и не дойдя до цели. Скорее всего, разведка просто не стала рисковать в тяжелые времена для Города и дала ложный отчёт.

А когда времена для Города не были тяжёлые?

Пётр не стал ютиться в одном из закромов корабля по примеру остальных, уже обжившихся здесь жильцов. Он выделил себе и Эмилю отдельную комнату, которая находилась в конце коридора, который в свою очередь вёл прямиком в главный зал.

В комнате двадцать четыре было целое окошко, а также, хоть и поломанные, но всё же предметы интерьера. Очевидно, местные сожгли большую его часть. Ко всему, до чего они могли дотянуться, они дотянулись, всё, что горело, было кинуто в печь. До чего не дотянулись пассажиры этого лайнера, то прибрали к рукам мародёры, что не прибрали к рукам мародёры, то перешло в открытое пользование новых обитателей железной скорлупы.

Пётр выдрал из кровати матрас, саму кровать разобрал на железные прутья и взвалил кучей в углу, чтобы не мешались, самого Эмиля он положил на матрас. Достал тряпьё, которое смог найти в каютах, а также пару вещей из баула Щеки, укрыл его чем мог. Он поставил дверь в петли, теперь она полноценно открывалась и закрывалась. Когда оба члена команды находились в комнате, то Пётр припирал дверь изнутри полуразвалившимся комодом, в желудок которого были навалены те самые железные прутья и обломки кровати. Но парочку прутьев он приберёг: он держал при себе, второй подложил Эмилю под тряпьё. Он пытался пару раз разбудить лидера экспедиции, дабы объяснить ему хотя бы это, предупредить, где они находятся, но ничего путного из этого не выходило.

Ружьё Лавина заботливо приставил к стеночке неподалёку от Эмиля. У последнего, кажется, начинала гнить рука, а Пётр ничего не мог с этим сделать. Здесь до Города его никто провести не сможет, да и не захочет, Эмиель – его единственная надежда на возвращение к дочери. К дочери, чьё фото сожрали волки. Волки, которые сожрали не только фото его дочери, но и карту, с помощью которой он мог хотя бы попытаться добраться до Города, сожрали Щеку. Твари. От этих мыслей у него сжимались до боли в костяшках кулаки.

У человека, который помог им, были патроны. Это было очевидно, ведь ружьё изначально заряжено не было.

Пётр до поры до времени делал вид, что всех этих людей вовсе нету, но чтобы повысить свои шансы на выживание ему нужны были патроны. Да и резервные запасы вяленого мяса в бауле кончались, остались только засушенные травы для чая. Воду Лавина набирал снаружи, в виде снега, всегда оборачивался назад и смотрел на корабль – он был похож больше на помятую жестяную банку, чем на величие инженерной мысли прошлого десятилетия.

Что-что, но кормили исследователей и охотников очень хорошо. Лучше них кормили только тех мужиков-парней с дубинками, которые защищали Капитана и его свиту.

Так или иначе, Пётру пришлось «выйти в люди» – он отодвинул комод, с трудом, ибо силы его с каждым днём покидали, выскользнул в узкую дверную щёлочку, а затем закрыл за собой на защёлку дверь.

Он пришёл к людям, сначала неловко спрашивая не видел ли кто этого человека, а потом откровенно его окрикивая через весь корабль. Люди, хоть и выглядевшие весьма и весьма отчуждённо, не были голодными. Действительно, этот человек помог им из доброй воли, но, судя по всему, патроны с собственным оружием отдавать не хотел – оно скорее всего кормило всю общину и, возможно, даже больше.

Его попытки заговорить с отдельными личностями, а также завести диалог с каким-нибудь людским гнёздышком успехом не увенчались.

Расстроенный, но не павший духом, он вернулся в комнату, заперся в ней и лёг спать. Эмиль, хоть его и пытался кормить и поить его товарищ, исхудал и побледнел. Было очевидно, близилась его смерть. А решение своей проблеме Пётр так и не нашёл.

Оно пришло само.

В эту же ночь, после того как он пытался заговорить с кем-нибудь из постоянных жителей корабля, он снова попытался покормить напарника, у него ничего не получилось и он лёг спать на постеленное тряпьё. Очаг тепла в виде бочки в центре главного зала, где были обвиты все гнёздышки и где ютились люди, редкими касаниями тепла доходил до комнаты, поэтому Пётр к этому моменту истратил уже почти весь их запас лампадки для обогрева.

Только ему удалось сомкнуть глаза и провалиться в сон, как снаружи черепной коробки раздался стук. Настолько тихий, что сложно было поверить, что этот стук не принадлежит какой-нибудь мыши. Стук повторился, но мужчина не посчитал его достаточно важным, чтобы прерывать ради него сон. Тогда стук раздался ещё несколько раз, но ничуть не громче. Ни на один грамм воздуха.

Пётр разомкнул глаза, слипающиеся от усталости, схватился за свой прут, заранее приставленный к его спальнику, подошел к двери.

– Кто там? – Спросил он. Никакого ответа не последовала. – Кто там? – Спросил он ещё раз. Снова никакого ответа.

Пётр замер, прислушался. За дверью ни шороха. Он тяжело вздохнул и лёг обратно на свою лежанку, железный прут на этот раз он держал крепко в лапах.

Только стоило ему лечь, стоило ему только прикрыть глаза, как от двери снова раздался стук.

По его коже пробежала дрожь, но он не растерялся, тихо поднялся с колен – также тихонько помахал прутом в воздухе, примеряя его к руке, затем медленно медленно прошёл к двери. Дождавшись очередного стука он с силой дёрнул комод и распахнул дверь.

На пороге стоял тот самый человек, который помог им. Что тогда, что сейчас, на него был натянут балахон, край капюшона касался самого рта. Неизвестный жестом звал его в коридор поговорить. Петру нечего было терять, поэтому он не отступил, вышел в коридор и канул в темноте.

Эмиель разомкнул глаза, по его лбу бежали струйки холодного пота. Тело будто почувствовало опасность, почувствовало необходимость помощи, которая исходила из коридора – из него шёл очень тусклый свет, слабо и неохотно пробивающийся сквозь дверную щёлку.

– Петя! – Позвал своего товарища Эмиль. – Петя! Петь! Эу! Где я? – Он решил осмотреться. Понял по круглому окошку, что находится на корабле, но никак не мог вспомнить событий прошлых дней. Кажется, на них напали волки. Кажется или нет?

Культя, неловко выныривающая из под одеяла, безмолвно ответила на вопрос.

Внезапно в щели показалась чья-то рука, капюшон балахона. Чёрная как уголь она заскребла по двери, пытаясь нащупать опору. Найдя нужное место, где можно упереться, что-то слабое, но неумолимое начало толкать дверь. Комод отодвигался неохотно, но всё же поддавался. Ещё чуть-чуть и внутрь проберётся неизвестный.

Самого Петра нигде не было.

Эмиль начал рыскать в поисках оружия, обнаружил железный прут под тряпьём, заботливо оставленный кем-то. Вооружившись прутом, он попытался подняться на ноги, но ничего не вышло – тело было ещё слишком ослаблено, ноги не слушались, лишь жалобно скребли облезлый пол. Человек в балахоне тем временем уже пробрался внутрь. Он стоял как вкопанный, высокий и худой, с ниспадающим до самого рта краем капюшона. И ничего не делал.

– Что тебе нужно? – Спросил Эмиль.

Призрак не ответил.

– Что тебе нужно, гадина? – Задал он тот же вопрос ещё громче.

Эмиль беспомощно укутался в тряпьё, вжался в стенку, из последних сил поднял угрожающие руку с прутом, но после нескольких секунд рука ослабла и вместе с прутом рухнула ему на голову. Голова вдруг резко начала болеть, раскалываться на части, человек в балахоне использовав момент сорвался с места и подбежал к нему, схватился руками за его шею и начал его душить. Он наваливался всем телом, сжимал его горло обеими руками, так, что глаза Эмиля выскакивали из орбит. Что-то тёмное и вязкое потекло изо рта, которого касался край капюшона. Это что-то попало Эмилю в рот, которым он хлопал как рыба, попавшая на сушу, ему не хватало воздуха, чтобы выплюнуть кровь, а проглотить её он не мог – кадык от такой хватки вот-вот лопнет. Никаких его сил не могло хватить чтобы бороться с этим человеком и даже те, что всё ещё теплились в нём, внезапно покинули его. Всё вокруг вдруг стало неважным, воздуха перестало хватать и он потерял сознание. И стало ему хорошо и спокойно.

– Эмиль, эй, Эм, Эм! Эмиель, господи бог! Ты жив?

Кто-то неизвестный хлопал его по лицу в попытках оживить, вдохнуть жизнь в исхудавшее тело. Эмиель присмотрелся и понял – этим кто-то был Пётр, его товарищ и друг, а ныне единственный напарник и член его экспедиционной группы.

Как только Эмиль очнулся, к его губам была поднесена жестяная чашка с ледяной водой. Она быстро привела его в чувство, поочередно открыла все входы и выходы его точек восприятия: он начал отчетливо слышать звуки и слова, почувствовал запахи, муть перед глазами таяла и расплывалась.

– На меня кто-то напал, – известил он своего соратника, залазя обратно на матрас и укрываясь тряпьём, его знобило.

– Напал? – С улыбкой на устах спросил Петя. – Никто на тебя не нападал. Ты бредил, кричал, а я в этот момент как раз выходил в коридор. Похоже, что ты случайно схватился за железный прут, который я оставил тут тебе для самообороны, и ударил им себя по голове. А потом начал вертеться и неизвестно каким образом завязал себе петлю на шее из тряпок, которыми я тебя укрыл. Я только пришёл, а ты лежишь тут как… как ребёнок, запутанный в собственную пуповину.

– Подожди, не так быстро, дай ещё водички, – попросил Эмиль.

Пётр поднёс к его обветренным губам холодный металл. Приятная прохлада разнеслась по всему организму. Секундным оглушением и звоном отдалась в ушах.

– Похоже, у тебя обезвоживание, Эм, ничего, не двигайся, я как раз нашёл в бауле Щеки немного сушеных трав и сделал нам чаю, – он поставил рядом с матрасом чашку с водой на будущее, прошёл к другому концу комнаты и вернулся с двумя полными чашками, от которых к потолку вихрились ниточки пара. Пётр всучил больному одну из ёмкостей, тот схватился за неё одной рукой. От напитка исходил дивный аромат. Этот чай Щека получил как награду за выполнение какого-то задания, берёг для удачного случая, но, кажется, удачнее случая могло им и не выпасть.

Пётр присел напротив кровати на найденный в одной из кают стул.

– Сколько мы уже здесь? – Задался вопросом Эмиль, оглядывая комнату, но таким взглядом, который просачивается сквозь стены и смотрит на весь каркас корабля.

– Что ты помнишь? Из того, что было, – ответил Лавина вопросом на вопрос.

– Помню как Щека отдал жизнь за нас и погиб. А дальше… всё как в тумане. Помню ещё, что мне руку отгрызли, – он вынул её из под одеяла, будто бы не веря собственным словам, спрятал культю обратно.

– А дальше спаслись только мы с тобой. Нам помог один мужик с этого корабля, как оказывается, дредноут обитаем и даже очень. Мы провели здесь три дня, Эм, и всё это время я только и делал, что ухаживал за тобой и гадал, что же это за люди такие и откуда они взялись. Что это за человек, который помог нам, а потом бросил. Недавно он сам пришёл к нам, постучался, я вышел с ним поговорить и… он многое мне рассказал. Многое.

– Многое?

– Да. И хорошо, что ты помнишь смерть Семёна. Надо бы его похоронить или как минимум устроить траур.

– Траур? Для кого? Что ты собрался хоронить? Там даже костей не осталось, только рваная одежда и снег, впитавший его кровь и ярость этих собак.

– Так нужно. Он не мог погибнуть зазря, – возразил Пётр.

– Он погибнет зазря, если мы спустимся туда и попытаемся его похоронить. Нас просто порвут на куски вслед за ним, вот и всё, ты думаешь он ради этого жертвовал своей жизнью? Ты думаешь, он хотел бы, чтобы мы устраивали по нему траур? Петя, ты оказался намного более полезным и верным соратником, чем я предполагал, но не мешай свою репутацию с дерьмом подобными заявлениями, пожалуйста. И, знаешь, не называй его Семёном. Он сам себя так никогда не называл. Сёма и Щека это разные люди: первый был чудаком с широкими плечами, который попал однажды в центр восстания, угодил между молотом и наковальней и не мог решить за кого ему выступить, за Капитана или за Восстание. А второй – Щека – это тот же самый чудак с широкими плечами, но который сделал важный выбор в своей жизни. И этот выбор намного важнее обхвата его плеч.

– Пей чай, – мягко ответил Пётр.

Эмиль припал к кружке с чаем, отхлебнул совсем немного, продолжил:

– Не будет никакого траура. Надо двигаться вперёд. К Тринадцатому сектору. Это наше задание.

– Почему тебя так интересует Тринадцатый сектор? – Лавина бросил на него любопытный взгляд.

– Что значит интересует? Это наше задание, друг, мы должны его выполнить.

– Прости, Эмиель, но я тебе не верю, – сухо констатировал Пётр.

– О чём ты? Что значит не веришь?

Ветер завыл за стенами, извещая о приближающейся вьюге. Петя спокойно заговорил:

– Я не хотел поднимать эту тему раньше, потому что не было подходящего момента, но куда уж как не сейчас? Особенно тогда, когда я узнал кое-какие подробности от человека в балахоне. Хоть я и стал носителем бремя исследователя относительно недавно, но с азами я знаком. Ты потерял большую часть отряда, Щеку и Рыжего, я не в счёт. Тебе по правилам нужно сворачивать экспедицию и возвращаться в Город. И всё бы ничего, твоя группа ведь такая особенная, может быть и задание согласно рангу вашей группы, но всё дело в том, что Тринадцатого сектора уже давным давно не существует. Этого города нету на карте.

Эмиль помолчал некоторое время.

– Что же ещё ты узнал? – В его словах чувствовался укор, применимый к человеку, который лезет не в своё дело.

– Сначала ты, – отрезал Пётр.

– Ты мне не доверяешь?

– А ты мне? – Пётр поднёс горячий чай к губам, жадно отхлебнул и вытер мокрые губы рукавом.

– Ладно, – оповестил соратника Эмиель и сел поудобнее. – Мою группу никто и никуда не отправлял. Инициатива пошла не от Города, не от Капитана, а от меня. Когда я узнал, что с Тринадцатого сектора бегут люди, я принял решение отправиться туда по сугубо личным мотивам – есть один человек в Тринадцатом секторе, который спас меня однажды, я должен ему отплатить. Капитан предоставил мне списки беженцев, пришедших в Город, так как я имел связи и общался с ним лично, этого человека в списках не было. Щека решил поддержать меня, и мы уже начали собираться в путь, как к нам прицепили этого мальчишку. Я не хотел его брать с собой, так как смерть каждого члена отряда была бы на моей совести, но Капитан настоял. Путь этот проложил лично я, за все решения, которые я принимал, также ответственен я. Вот в принципе и всё. Я любой ценой попаду в Тринадцатый сектор, с тобой или без тебя. Доволен полученной информацией, соратничек?

– А Капитан тебе не рассказывал почему люди бежали оттуда?

– А что здесь рассказывать? Мы же в этом и виноваты, Город, решения Города, то, как мы обокрали их. Ты об этом? Если для тебя это было секретом, то для меня отнюдь нет.

– Не-а. Не об этом, – Пётр придвинулся на своём стуле ближе к матрасу, вперил свои глаза в Эмиеля: – Они бежали, потому что на нас надвигается огромного размера буря. Хотя по рассказам людей, её и бурей то называть стыдно, ведь по официальным прогнозам ученых это самая большая аномальная вьюга или метель, которая происходила в мире. Чем она вызвана? Это такой же вопрос как и тот, почему весь мир погряз во льдах и снегу. Возможно, какой-то надлом в земной коре, а, возможно, ещё что-то. Главное, что это буря сметает всё на своём пути. Её пытались обойти по бокам целыми группами, дабы просто уйти с её радиуса поражения, но это никому так и не удавалось. Температура с этой бурей опускается до смертельных минус ста, а то и меньше. Она взымается до самого неба, сметая со своего пути все поселения и города – люди в страхе покидают свои дома, бегут на север. Они приходят на порог чужих убежищ, но там уже всё переполнено. И тогда эти убежища терпят крах, жители городов, сметённых людской ордой, пополняют ряды беженцев. Словно снежный ком, словно саранча, толпа людей в страхе несётся на Север, сметая перед собой всё прежде чем сметёт эта смертоносная буря, обгладывая поселения до костей как те волки нашего Щеку. Вот что сейчас происходит в мире. Помнишь как все задавались вопросом, мол, почему к нам пришла такая небольшая часть жителей Тринадцатого сектора? Так вот, это всего лишь те, что хотели нас предупредить о надвигающейся опасности. Но Капитан закрыл им всем рты, сослав на Чернуху, приказал всем, кто об этом знает, молчать, и тебе он этой тайны не выдал – с милой душой отправил туда, где тебя и Щеку, и Рыжего будет ждать смерть, – в горле у Петра пересохло, он сделал сразу несколько глотков пока ещё тёплого чая и снова нырнул в свой рассказ: – Почему меня застала внезапная вьюга там, где её не должно было быть? Почему сдвинулись все пунктиры охотничьих угодий и, казалось бы уверенно огибая их, мы угодили в самую гущу? Почему в Город всё чаще и чаще стали приносить охотников и исследователей, которые пострадали от лап взбунтовавшихся зверей, которые бездумно неслись прямо на людей? Почему этот корабль, на котором мы сейчас находимся, оказался не на том заявленном уровне, а где-то на вершине непонятной скалы, которой здесь раньше не было? Разведка не врала, волки не сошли с ума. Мир рушится. Теперь рушится до основания, до самого конца, но медленно, начиная с самой крыши. Черепица уже давно свалилась на пол, вот и от стен скоро начнут лететь осколки, если уже не начали лететь – кто знает, смог ли Капитан сдержать утечку информации. Всё что происходит сейчас – последствия этой громадной бури-гиганта, от которой нам не спастись. И твоего человека, ради которого ты сюда шёл, нам тоже не спасти. Этот Тринадцатый сектор уже давно пал, а за этим сектором идут другие, такие же, «тринадцатые секторы». Скоро и наш «тринадцатый сектор» снесут к чёртовой матери.

Ветер некоторое время завывал всё сильнее и сильнее, вихрями впиваясь в обшивку корабля, отрывая от него металлические листы и унося их к подножию скалы. Становилось всё холоднее и холоднее.

Эмиль молчал, всё это время он внимательно слушал и запоминал, чтобы потом либо ответить, либо задать свои вопросы. Во время монолога Петра он так часто прикладывался к чаю, что тот и вовсе уже закончился. Эмиель отхлебнул последний раз, отставил жестяную чашку в сторону и запустил руку обратно в тепло, под тряпьё, туда, где покоилась его культя.

– Так кто же все эти люди на корабле?

– Это… это и есть беженцы из Тринадцатого сектора. Это вторая группа, которая шла вслед за первой, но не дошла, увидев, что сделали с первой группой. Они повернули и наткнулись на этот корабль. Вот в принципе и всё.

Эмиль выждал паузу в пару минут, обдумывая всё сказанное его теперь уже единственным напарником и сказал:

– А ты не думаешь, что Капитан прав? Что насчёт того, что не существует никакой бури? Я её не видел, ты тоже. А те кто видели или, как ты сказал, пытались уйти с её радиуса поражения, погибли. До нас никто не дошёл. Откуда тогда эти слухи? И, действительно, есть такие животные, знаешь, дельфины. Это из Старого мира. Может ты помнишь, о них шла легенда, что они якобы спасают утопающих тем, что толкают их к берегу. Но, позволь, кто рассказывал эти легенды? Те люди, которых дельфины толкали к берегу, всё логично, но что насчёт тех людей, которые тонули, но животные наоборот отталкивали их от берега? Что насчёт этих людей? Также и здесь. Каким образом они должны рассказать, передать весь тебе или мне о том, что успешно обогнули бурю? Да и в конце концов, что самое важное, какие есть доказательства того, что буря-гигант существует?

– А ты что не видишь? Все эти аномальные вещи, которые окружают тебя. Вьюги непонятным образом явившиеся в сектора, в которых раньше никогда не гостили, волки, сносящие всё на своём пути. Да и сами люди, которые огромное толпой беженцев сейчас идут через все пустоши на наш Город.

– Вьюги и раньше возникали непонятным образом, в таком мире мы живем. Волки? Ну, у какой-нибудь очень аппетитной самки случилась течка и все волки мира погнались за ней. Ладно, если без шуток, то это просто не является серьёзным доказательством. Ну побежали и побежали, что теперь? А люди… уф. Люди когда-то верили в то, что земля плоская, а оказалась она плоской по итогу?

– Не знаю, может и оказалась.

– Ох, Петя, Петя, ты меня поражаешь. Вроде взрослый мужик, а такие вот вещи говоришь очень… детские, я бы сказал. И вообще, кто тебе обо всём об этом рассказал?

– Человек в балахоне.

– Ага, человек в балахоне, бомж какой-то пришёл, сказал тебе чего-то, ты и поверил, – Эмиль покрутил пальцем у виска.

– Никакой и не бомж, он стрелять умеет, – возразил Лавина.

– Вот те на. А если я стрелять умею? Я тоже стану экспертом в области прогнозирования погоды на завтрашний день? Тоже мне, эксперт, – он поставил ударение на первую гласную. – С образованием. У страха глаза велики, слышал когда-нибудь такое? Нет? А видел? Ну вот сейчас есть возможность увидеть, иди в зеркало посмотрись. Через сколько эта буря должна нас накрыть?

– Насколько я понял, то приблизительно через пару дней.

– Уже? А-а-а, – он наигранно протянул гласную. – Спасайся. Беги, кто может. Кто не может, ползи. Что же твои беженцы здесь сидят и не бегут?

– Человек в балахоне сказал, что они отчаялись и не видят смысла бежать. Люди не могут бежать вечно, так что стоит просто принять свою судьбу, вот и всё, – Пётр поджал губы.

– Понятно. Ну, меня всё это не удивило. Сейчас что, день, вечер?

– Вечер.

– Значит завтра выдвигаемся в путь. В Тринадцатый сектор. Заодно и проверим правда это или ложь. Своими глазами увидим какая это громаднейшая, прегромаднейшая буря.

– Всё-таки не отступишься перед тем, чтобы отыскать этого человека. Что за человек?

– Хороший.

– Он входит в рассказ о том, как ты получил свою кличку?

– Входит.

Пётр опёрся спиной на спинку стула, зевнул:

– Ну, рассказывай, что уж. Завтра выйдем в путь, если у тебя сил хватит. А сейчас мы никуда не торопимся.

– Тогда слушай…

Ветер выл по волчьи. От такого ветра кости дрожали, и стучали зубы.

Всюду ветер сновал в поисках жертвы, на которую мог бы накинуться, удушить. Всюду царила вечная зима и все её последствия: укрытые белыми куполами холмы и горы, заброшенные города и сёла, давно уже усопшие под вековыми льдами.

Так и эта пещера, слегка обустроенная снаружи, была укрыта куполом толстого снега. Балки подпирали древесную основу, где-то был раскидан хлам, а по периметру было возведено подобие забора из косых досок.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю