Текст книги "Не дразни герцога"

Автор книги: Гейл Каллен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

– Эбигейл, тебе повезло! – сказал отец. – Уверен, ты встретила там много приличных молодых людей.

– Мне никто не сделал предложения, папа.

Эта новость явно поразила его. Похоже, он искренне полагал, что каждый дворянин хочет жениться на его дочери, и Эбигейл еще больше любила отца за его веру в нее.

– Я приехала туда, притворившись дочерью джентльмена из Дарема, – продолжила она. – Мне было очень неприятно притворяться, но я очень хотела помочь тебе, папа.

– Ты жила там неделю, и все время притворялась? – изумленно спросила мать.

– Да, – кивнула Эбигейл, – и следила за герцогом, чтобы потом написать о нем статью. Чтобы спасти газету, папа.

Отец потер глаза и сказал:

– О, моя дорогая, ты очень рисковала. Не надо было этого делать.

– Я думала по-другому. Если ты читал «Таймс» сегодня утром, то должен знать, что другой журналист уже написал скандальную статью о герцоге.

– Значит, тебя опередили, – тяжело вздохнул отец. – Но это даже к лучшему. Это ужасная трагедия, и ты могла бы пострадать от гнева герцога. – Он попытался улыбнуться. – Но интуиция тебя не подвела, потому что скандальный материал действительно существовал.

– Он существует до сих пор, и я собираюсь написать статью на эту тему. Я жила в поместье неделю и знаю о герцоге больше, чем этот негодяй Уолтон. Я покажу, каким человеком стал герцог, как он работал над собой, чтобы измениться к лучшему. У меня есть письмо герцогини к Майклу Престону, в котором она просит его позволить мне взять у него интервью. Это тот человек, которого парализовало после драки.

Прежде чем отец успел что-либо сказать, мать спросила строгим тоном:

– Значит, герцогиня дала свое согласие на статью?

– Да, – ответила Эбигейл. – Но сам герцог мне такого разрешения не дал. Он против любого вторжения в его личную жизнь. Но он не прав.

– А ты не думаешь, что герцог лучше знает, что ему нужно, а что – нет?

Эбигейл не может рассказать, что именно она узнала о Кристофере и почему считает, что знает его даже лучше, чем он сам?

– Он все поймет, когда прочтет мою статью. И простит меня. – Она посмотрела в глаза озадаченному отцу. – Ты поддержишь меня? Опубликуешь статью? После шокирующих новостей этого дня читатели захотят продолжения, и моя статья вызовет огромный интерес. Тиражи газеты возрастут. – Так она могла бы помочь всем.

– Я… – Отец запнулся и опять посмотрел на жену. Потом прокашлялся и сказал: – Согласен, но только я должен внимательно прочесть статью.

– Разумеется, как можно опубликовать статью без правки редактора? – с радостью отозвалась Эбигейл. – Не бойся, папа. Я справлюсь с заданием.

Наконец Эбигейл взялась за вилку и нож, целый день она нервничала и ничего не ела. Эбигейл чувствовала, что родители наблюдают за ней, но они ни словом не обмолвились о ее плане. И Эбигейл была благодарна им за это.

Теперь ей только оставалось написать самую лучшую статью, которую когда-либо публиковали в газете.

Глава 24

В течение следующей недели Эбигейл взяла интервью у многих людей, но самым важным из них был разговор с Майклом Престоном. У него она побывала с самого начала. Эбигейл была готова ехать на поезде на самый север страны, но оказалось, что мистер Престон сам прибыл в Лондон из-за ужасного поведения сестры. Прочитав письмо герцогини, он отнесся к ней с таким теплом и участием, будто она была его старым другом. Такой прием немало удивил Эбигейл и польстил ей, и ее еще долго занимал вопрос, что же такого написала о ней герцогиня. Мистер Престон признал, что в юности был задирой и грубияном и Кристофер был прав, что побил его за это. Конечно, он был поражен тем, что с ним случилось после драки, и ему потребовалось много времени, чтобы привыкнуть к своему новому положению, но он не винил Кристофера в этом, считая произошедшее, несчастным случаем. А вот Кристофер еще долго не мог простить себе, что сделал Майкла инвалидом, и это мешало им стать друзьями.

Но что было самым интересным и что заставило Мэдлин решиться на такой отчаянный шаг, чтобы заставить Мэдингли жениться на ней, так это то, что после долгих лет упражнений здоровье Престона стало улучшаться. Он мог теперь пошевелить большими пальцами на ногах, и доктора утверждали, что со временем он снова станет ходить.

– Конечно, я вряд ли смогу бегать, как раньше, мисс Шоу, – приветливым тоном говорил Престон. – Но я знаю, Мэдингли поймет, как много это значит для меня, и разделит мою радость. У меня пока не было возможности рассказать ему о том, что мне становится лучше. Меня вполне удовлетворит, если Кристофер узнает об этом из вашей статьи.

Эбигейл могла только кивнуть ему в ответ, потому что едва сдерживала слезы. Ничто не принесет Кристоферу такого облегчения, как эта новость.

И потом каждое последующее интервью доставляло Эбигейл настоящую радость. Она говорила с людьми, с которыми Кристофер учился вместе, с его политическими союзниками в палате лордов. Некоторые благотворительные учреждения сами обратились в газету в надежде, что им дадут возможность рассказать о помощи, которую им оказывал Кристофер, и Эбигейл с удовольствием побеседовала с их руководителями. Никто не винил его отца за попытку защитить сына.

Эбигейл занималась только статьей и поэтому постоянно думала о Кристофере. Она ничего не слышала о нем, не знала, вернулся ли он в Лондон, как планировал. Она не могла спрашивать об этом людей, у которых брала интервью, потому что боялась, что ее реакция может выдать ее чувства. Ей нужно привыкнуть к мысли, что она будет жить в одном городе с Кристофером, но они никогда не встретятся.

Но… но все же интересно, как он закончил свою пьесу? Эбигейл поняла, почему сюжет показался ей таким знакомым. Герой был похож на его мать, на женщину, которая из-за любви решилась уехать в чужую страну. И она победила общество своим скандальным, но очень счастливым браком. Герцогиня считала, что ее семья стоила этих жертв, но неужели Кристофер не видел этого? Герой его пьесы должен жить, бороться, и только Кристофер мог осуществить это.

Наконец Эбигейл собрала весь материал, необходимый для статьи, и начала писать. Она упомянула об ошибках его юности, но в основном в статье шла речь о том, каким человеком он стал, о том, как выступал в парламенте против детского труда, о том, как поддерживал человека, которого покалечил, и в итоге даже подружился с ним. Конечно, Эбигейл не забыла упомянуть о медленном волшебном выздоровлении Майкла Престона. И когда статья вышла в свет, печатным станкам пришлось работать во всю силу, настолько возрос спрос на газету ее отца.

У Эбигейл, словно гора свалилась с плеч. Она сделала, что могла, и теперь ей оставалось только молиться, чтобы тираж газеты оставался таким же высоким и дальше, чтобы новые читатели не разочаровались в том, что предлагала им «Морнинг джорнал».

Она считала, что ей удалось помочь Кристоферу. Эбигейл надеялась, что он теперь думает так же и когда-нибудь, оглянувшись в прошлое, вспомнит о ней с… с нежностью.

– Мистер Шоу, идите быстрее!

Лоуренс Шоу поднял взгляд от бухгалтерской книги, лежавшей перед ним на столе, и посмотрел на помощника редактора, который стоял в дверном проеме. День клонился к вечеру, и в редакции было шумно и оживленно, поскольку близилось время сдачи всех материалов к утреннему выпуску.

– Что такое? – рассеянно спросил Шоу. Он был занят тем, что подсчитывал, насколько вырос тираж газеты, после выхода статьи Эбигейл и насколько увеличилось число желающих разместить в ней рекламу. Прошло всего три дня, но цифры воодушевляли, и Шоу позволил себе расслабиться. Он так гордился своей дочерью!

– У парадной двери стоит карета, а на ней огромный герб. На запятках, по крайней мере, четыре лакея!

Шоу нахмурился, вышел из кабинета и направился в редакторский отдел, где на столах и даже на полу валялись кипы газет, а журналисты просматривали их в поисках тем для репортажей. Однако сейчас все работники столпились у окон. Когда к ним подошел Шоу, они расступились, уступая ему место, и он увидел привратника, который разговаривал с одним из лакеев.

Шоу узнал герб и перевел дух. Он не успел хорошенько обдумать, как лучше всего уладить предстоящий спор, как кто-то воскликнул:

– Это же герцог Мэдингли!

Молодые люди глазам своим не поверили, а Шоу думал только о том, может ли разгневанный герцог устроить разгром в их редакции. Но нет, если он хотел бы нанести газете ущерб, сделал бы это совсем по-другому. К тому же он никогда не слышал, чтобы герцога Мэдингли называли несправедливым, Эбигейл восхищалась им. Шоу надеялся, что его дочь не будет опечалена, что бы сегодня ни случилось. Собрав все свое мужество, необходимое для встречи с недовольным аристократом, Шоу стал ждать вместе со всеми остальными его появления.

Наконец герцог поднялся на третий этаж, вошел в комнату в сопровождении слуги и снял шляпу.

Герцог не выглядел разгневанным. Увидев, что все взоры устремлены на него, он приподнял брови и сказал:

– Мне нужен мистер Шоу.

Люди беззвучно расступились, и между двумя мужчинами образовался проход. Мэдингли направился к нему, и когда Шоу заметил на его губах улыбку, у него отлегло от сердца.

– Ваша светлость, я мистер Шоу, – сказал он, слегка поклонившись, Мэдингли кивнул и спросил:

– Мистер Шоу, мы можем поговорить наедине?

Шоу указал в сторону своего кабинета и пошел туда следом за герцогом. Он освободил для него кресло, а сам сел за письменный стол.

– Вы приехали, чтобы обсудить нашу статью, ваша светлость?

– Не совсем. Я тут, чтобы поговорить насчет вашей дочери.

Шоу напрягся и сказал:

– Я не знал, что она появилась у вас в доме, притворившись дочерью джентльмена. Я не одобрил бы этого. – Он замешкался, а потом добавил: – Я даже не знал, что она писала в газету. Похоже, я вообще не представляю, как мне контролировать ее поведение.

Герцог едва заметно улыбнулся:

– Вряд ли это возможно.

– Ох… – Шоу заморгал. – Тогда…

– Но я знаю, как это можно исправить.

Эбигейл сидела в гостиной и писала при свете лампы, а ее мать шила рядом. Прошло уже пять дней с тех пор, как ее статья вышла в «Морнинг джорнал» и наделала немало шума. Вчера, впервые в жизни, редактор дал ей задание – осветить благотворительное мероприятие, которое будет проходить в Обществе популярной науки и литературы. Конечно, это не было событием на первую полосу, но хорошим началом, особенно для женщины-журналиста, которой еще долго придется убеждать всех вокруг в своих способностях.

Эбигейл говорила себе, что должна быть счастлива. Разве не это было ее заветной мечтой? Отец гордится ею, хочет, чтобы они работали вместе. Она помогла ему спасти газету. Отец больше не приглашает к ужину молодых джентльменов.

Наверное, счастье придет, когда она перестанет думать о том, что с ней произошло. Но она изменилась. Любовь к Кристоферу сделала из нее другого человека. Она помогла ей лучше понять родителей и в итоге воплотить в жизнь свои мечты.

Но сейчас Эбигейл понимала, что успех уже не так радовал ее, потому что рядом не было Кристофера, который мог бы разделить его с ней.

Парадная дверь хлопнула, кто-то стал подниматься по лестнице.

– Эбигейл?

Она повернулась. Ее отец вошел в гостиную, держа в руках газету. Он улыбнулся жене и направился к дочери.

– Это завтрашний выпуск, только что из печати. – Он положил перед ней газету на стол. – Посмотри. Тебе нравится первая полоса?

В заголовке говорилось о слиянии двух железнодорожных компаний. Эбигейл озадаченно посмотрела на отца.

– Смотри дальше.

В самом низу страницы было небольшое объявление, от которого ее сердце забилось от внезапного страха. В нем говорилось, что скоро в газете будет опубликована еще одна статья о герцоге Мэдингли. Она прочитала первое предложение, но больше не смогла.

– Папа! Как ты можешь обещать такое? Но он только усмехнулся:

– И ты ведь не думаешь, что эту статью напишу я!

Он не успел ничего ответить, потому что в эту секунду в гостиную влетела молодая горничная и присела с такой живостью, что чуть не упала.

– Мистер Шоу, к нашему дому едет очень красивая карета. Посмотрите в окно!

Оба родителя Эбигейл подошли к окну, а Эбигейл медленно направилась следом за ними, говоря себе, что это ничего не значит. Наверное, кто-нибудь заблудился и попал не в тот район Лондона. Она видела, как несколько человек смотрели, открыв рот, с противоположной стороны улицы, и головы высовывались из окон домов напротив.

Эбигейл посмотрела вниз, на стоявшую карету. Ее везла четверка великолепно подобранных лошадей. Она посмотрела на герб, и сердце ее сжалось от боли, но постаралась убедить себя, что это леди Элизабет приехала с визитом.

Но потом Эбигейл увидела, как из кареты вышел высокий мужчина, и схватилась за подоконник, чтобы не упасть.

– Боже, – выдохнула мать, – Эбигейл, ты никогда мне не говорила, что твой герцог так красив.

Ей захотелось воскликнуть: «Он не мой герцог!» Но во рту у нее пересохло, и она не могла говорить. Ей оставалось лишь надеяться, что Кристофер не станет оскорблять ее в присутствии родителей.

Но к своему ужасу, поняла, что готова даже на это, только бы побыть с ним рядом, посмотреть в его темные глаза и вспомнить об украденных у судьбы моментах, которые они провели вместе.

Минуту спустя дворецкий торжественно объявил:

– Его светлость герцог Мэдингли. – Он произнес это так, будто пэры посещали их каждый день.

Эбигейл отпрянула от окна, не зная, стоит ли ей снова сесть за стол или…

Когда Кристофер вошел в гостиную, она просто застыла посреди комнаты, сжимая юбку дрожащими руками. Ее мать присела в реверансе, и Эбигейл вспомнила, что ей нужно сделать то же самое.

– Мисс Шоу, – без всякого выражения произнес он, а потом повернулся к родителям и поздоровался с ними таким же вежливым тоном.

– Пожалуйста, садитесь, ваша светлость, – непринужденно сказала ее мать, как будто ее никогда не воспитывали в семье простого портного. – Хотите чаю?

– Нет, не нужно. Мне сейчас не до чая. – Кристофер посмотрел на ее отца и спросил: – Она прочитала объявление?

Эбигейл схватила газету со стола и начала читать дальше. Там говорилось о том, что в одном из ближайших номеров выйдет статья о Мэдингли, и в ней читателям расскажут о новом скандале, связанном с его именем. Эбигейл поморщилась, надеясь, что журналистам не удалось разузнать о том, что Кристофер тайно пишет пьесу. Она продолжила читать, и ее стала бить дрожь.

– О чем там говорится? – спросила ее мать.

– Каким-то образом, – спокойным тоном ответил Кристофер, – редактору стало известно, что по моей вине в обществе может произойти еще один громкий скандал. Я ведь хочу жениться на незнатной девушке, которая к тому же журналистка.

Ее мать охнула, но Эбигейл не посмотрела на нее. Она медленно подняла взгляд на Кристофера и увидела его мягкую улыбку, взгляд, направленный на нее, полный нежности и… и любви? Теплое ощущение счастья волной затопило ее, и у нее закружилась голова.

Ее отец прокашлялся и сказал:

– Генриетта, я полагаю, нашу дочь и ее жениха надо оставить одних.

Эбигейл слышала, как ее мать начала всхлипывать, не в силах сдержать слезы радости.

Кристофер подошел к Эбигейл и заключил ее в объятия.

Он поцеловал ее в макушку, в щеки, потом в губы. Она засмеялась, не прерывая поцелуя, и обвила его шею руками.

– Статья была прекрасной, – сказал он, оторвавшись, наконец, от ее губ. – Майкл поправляется! Я должен был поверить тебе. Я был таким глупцом.

– Нет-нет, ты столько всего пережил и просто не мог знать этого.

– Но я знал тебя. Даже когда ты лгала мне, я все равно чувствовал, какая ты на самом деле. Я знал, что ты отличаешься от всех женщин, которых я знал до тебя, а поскольку я по глупости думал, что «другая» – значит плохая, то старался игнорировать то, что было у меня перед глазами.

– Значит, я не такая уж плохая? – рассмеялась Эбигейл.

– Плохая? – Он вздохнул и коснулся лбом ее лба. – Последние дни и ночи без тебя были сплошным мучением. Почему я сразу не понял, что ради любви можно пойти на многое, не только на скандал? Подумать только, все это время я видел прекрасное доказательство этого, брак моих собственных родителей! Но я-то думал только о трудностях, с которыми им пришлось столкнуться, не замечая, что счастья у них было гораздо больше. А я не сразу понял, как много ты для меня значишь, как сильно я люблю тебя.

– Крис, я тоже тебя люблю! Надо было сказать тебе об этом сразу.

– Нет, тогда я еще был, слеп и думал лишь о том, что считал важным для себя и своей семьи. – Кристофер погладил ее лицо и положил теплую ладонь ей на шею. – Но потом я понял, что меня ничто не радует, если я не могу поделиться этим чувством с тобой. Я постоянно ловил себя на мысли, что мне хотелось рассказать тебе о моих идеях насчет конца пьесы! Все это время я думал только о тебе. – Он замолчал и посмотрел ей в глаза. – Но, Эбигейл, я хочу сказать тебе кое-что важное. Согласишься ли ты взвалить на себя всю ту ответственность, которая прилагается к титулу герцогини?

Эбигейл думала, что ее будет очень тревожить вопрос, справится ли она с непонятными пока для нее обязанностями, но оказалось, что ее волновала другая, более личная, проблема.

– Крис, я тоже хочу, чтобы ты кое-что понял. Я никогда не буду совершенной. Я не могу стать той идеальной герцогиней, которую ты рисуешь в своем воображении.

– Все идеальное навевает скуку, – сказал Кристофер, целуя ее. – Я был глупцом, когда думал, что могу составить список, и какая-то девушка точно подойдет под описание будущей герцогини. Я полюбил тебя, потому что у тебя на все было собственное мнение и, ты никогда его не меняла. Ты оказалась гораздо смелее меня, всегда отстаиваешь свою точку зрения. А еще ты умеешь меня развеселить и учишь меня тому, что не нужно относиться к жизни чересчур серьезно.

– Крис, не принижай мужчину, которого я люблю! – смеясь, воскликнула Эбигейл и добавила: – Мужчина, которого я люблю, так нежно заботится о своей семье, что мне хочется плакать. Он честный, чувствительный человек, а еще талантливый писатель, хотя об этом пока знаю только я.

Кристофер усмехнулся и еще крепче прижал ее к себе.

– Обещаю никогда не заставлять тебя делать то, чего тебе не хочется.

– А я поняла, что если кто-то хочет для меня лучшего, это не всегда означает, что меня контролируют. Кстати, вот ты сказал, что не будешь заставлять меня делать то, чего я не хочу. Но ведь ты же не попросил меня выйти за тебя замуж. Ты просто решил, что так должно быть, и все.

К ее удивлению, Кристофер вдруг встал на одно колено.

– Ты выйдешь за меня замуж, Эбби? Ты согласна стать герцогиней Мэдингли, носить моих детей и читать мои пьесы?

Смеясь и плача одновременно, Эбигейл села к нему на колено и обвила его шею руками.

– О да, я с радостью выйду за тебя.

– Хорошо, потому что я тоже хочу читать твои статьи, если ты позволишь. Я хочу, чтобы ты продолжала писать и осуществила свою мечту, точно так же, как ты помогла мне осуществить мою.

– Герцогиня, пишущая статьи в газету? – в изумлении спросила Эбигейл, чмокнув его в щеку. – Не знаю, готово ли лондонское общество к такому.

– Ты будешь первая на этом пути, любовь моя. А я буду с гордостью идти с тобой рядом.

Эпилог

Шесть месяцев спустя…

Эбигейл сидела в частной ложе театра «Олимпик», с нетерпением ожидая, когда начнут показывать пьесу Кристофера. Была премьера, и хотя в зале присутствовало множество людей, никто не знал, почему герцог так беспокойно ведет себя. Никому и в голову не приходило приписывать это волнению начинающего автора, который впервые готовился увидеть своих героев на сцене.

Эбигейл улыбнулась и взяла его за руку. Кристофер в ответ крепко сжал ее пальцы.

– Ну, я думаю, что твое привидение может теперь успокоиться. Ведь его потомок в итоге исполнил то, что не удалось ему самому. Посмотри на эту толпу!

– Надеюсь, пьеса создаст новое направление, – сказал Кристофер. – Серьезное представление, не мелодрама и не фарс. Иногда даже со счастливым концом.

– Как наша с тобой история, – сказала Эбигейл, поднеся его руку к губам. – И таких историй будет еще много. Конечно, ты знаешь о помолвке Гвен и мистера Уэсли, но слышал ли ты, что мистер Фицуильям и мисс Бери сбежали? Интересно, заснул он во время венчания или нет?

– Многие нашли любовь своей жизни в течение той недели в Мэдингли-Корте, – с улыбкой произнес Кристофер.

– Кроме твоей сестры. Теперь очередь за ней.

– С этим еще можно повременить, – ответил Кристофер, ревниво защищая сестру.

Начался спектакль.

– Я напишу чудесный отзыв в «Морнинг джорнал», – счастливо вздыхая, произнесла Эбигейл.

– Ты еще не видела, как поставили пьесу.

– Все будет хорошо. Но было бы еще лучше, если бы ты разрешил мне открыть настоящее имя автора всем читателям, а не только матери и сестре.

– Не будем об этом. С меня достаточно бурной реакции моей матери.

– Может быть, когда ты напишешь вторую пьесу, то еще раз подумаешь об этом.

– Хорошо, тогда и посмотрим.

– Ладно, отложим этот вопрос, – сказала Эбигейл. – А пока давай посмотрим, что делает еще одно наше творение.

Она взяла его руку и положила себе на живот. Кристофер нахмурился, а потом его прекрасные темные глаза вспыхнули пониманием. Он улыбнулся и нежно поцеловал свою любимую жену.