Текст книги "Ровно в полночь"

Автор книги: Гэвин Лайл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

16

Он просто отдыхал на солнечной террасе и попивал виски в обществе молодой девушки. А почему он должен выглядеть иначе? Почему должен сидеть в темном углу, присосавшись к бутылке? Вполне могло быть так, что пьет он не спеша, но непрерывно. До тех пор, пока хватит сил.

Лицо его расслабилось, рана, похоже, не беспокоила. Темная шерстяная рубашка скрыла повязку. На мисс Джермен, сидевшей в таком же белом садовом кресле, была ослепительно яркая блузка и соломенного цвета твидовая юбка.

При нашем приближении Харви встал гибко и уверенно.

– Не выдержали? – бросил я.

– Путешествие оказалось слишком длинным, – криво усмехнулся он и придвинул кресло Жинетт. Та вежливо отказалась и облокотилась на высокую цветочную вазу в форме греческой амфоры.

Я заметил:

– Длинным – это верно, но еще не кончилось. Отправляемся в полночь.

Он поднял бровь.

– Ночевать не будем?

– Нужно попасть в Женеву на рассвете. Продержитесь?

Мисс Джермен удивленно взглянула на меня.

– Ему же нужно отдохнуть, он ранен!

Харви мягко возразил:

– Он не это имел в виду.

Она нахмурилась.

– А что вы имели в виду, мистер Кейн?

– Скажите прямо, что вы имели в виду, Кейн, – поддержал Харви, криво ухмыльнувшись.

– Я имел в виду, что он – алкоголик! – бросил я, – и к полуночи рассусолится и способен будет только ныть.

Девушка вылетела из кресла, как пружина.

– Кто вам это сказал?! Почему ему нельзя выпить? Он ранен!

Я удивился, не ожидая увидеть ее в роли адвоката, и взял тоном ниже.

– Он ранен, но это не меняет факта, что у него начался запой.

Она повернулась к Лоуэллу.

– Харви, это правда?

Он пожал плечами и улыбнулся.

– Откуда мне знать? Это нужно спросить у профессора Кейна.

Девушка вновь повернулась ко мне.

– Почему вы так уверены?

Я устало покачал головой.

– У вас есть возможность убедиться. К полуночи пользы от него будет не больше, чем от малыша с игрушечным пистолетом.

Он содрогнулся – и мне в грудь уставился ствол револьвера, бокал в его левой руке уже не дрожал. Полбутылки коньяка 1914 года с бокалом шотландского виски ухудшили реакцию, но он не достиг еще той стадии, когда от пары рюмок вы воспаряете ввысь. Я перевел дыхание, не сводя глаз с револьвера.

– Попробуй повторить этот фокус, когда я буду знать, что партнер вздумает мне угрожать.

Он хмыкнул.

– Скажем, в полночь?

Потом сунул револьвер за пояс и заправил в брюки рубашку. Только теперь он обратил внимание на воцарившуюся тишину. Некоторое время все молчали, потом Жинетт опустила руку из-за спины и бросила маленькие садовые вилы на клумбу. Острия с хрустом вонзились в землю. Харви широко раскрыл глаза, а она спокойно сказала:

– Я стала играть в такие игры гораздо раньше вас, мистер Лоуэлл, и тогда они обходились куда дороже.

Харви внимательно всех оглядел. Мисс Джермен, хмурясь, наблюдала за ним. Он допил бокал и кивнул.

– Похоже, профессор хитрее, чем мне казалось. Так что дальше?

– Лучше всего принять пару таблеток и лечь спать.

Мисс Джермен спросила:

– Харви, это правда?

– Как будет угодно профессору. – Он повернулся и с окаменевшим лицом ушел с террасы в дом.

– Может кому-то присмотреть за ним? – неуверенно спросила мисс Джермен.

Я пожал плечами.

– Я не возражаю. Но этого ему и хочется: чтобы кто-нибудь сидел рядом и ругал его. Чтобы было на кого свалить вину или навести револьвер. Кто-нибудь на роль врача. Лишь бы не вспоминать, что он единственный, кто может все решить.

– Профессор Кейн решит все ваши проблемы! – с вызовом бросила она.

– Я не решаю, а только ставлю диагноз. Один врач посоветовал пациенту-ревматику превратиться в мышь, ведь у мышей не бывает ревматизма. Я, как и он, деталями не занимаюсь. Но если вас интересует мой диагноз, нате: Харви пришлось убить немало людей, и он прекрасно сознает, что придется убивать и дальше. Не каждый может жить с подобной ношей. Но вам зачем все это?

Она вздернула подбородок.

– Он мне нравится.

– Вчера он вам не нравился. Вчера вы говорили, что мы – пара голливудских гангстеров.

Она замялась.

– Я изменила свое мнение о нем. Нет, простите, я была не права насчет вас обоих. Но если вы его прекрасно понимаете, то почему не можете помочь?

Я покачал головой.

Она вскочила, крепко обхватила себя руками, с минуту постояла так, невидяще уставившись в зеленую долину, затем резким движением разомкнула руки и повернулась, чтобы уйти.

– Пойду поговорю с ним.

Я поспешно заметил:

– Харви сам все знает. Он выдержал "сухой закон" целых три дня, потому что понимал, что нельзя смешивать оружие и выпивку. И он себя не обманывает. Нужен только достаточно веский импульс, чтобы менять образ жизни. Перестать убивать может оказаться недостаточно.

– Что вы имеете в виду?

– Что не всегда важно, почему человек стал алкоголиком. Алкоголь сам и причина, и следствие. И ему нужна убедительная причина, чтобы бросить пить. Очень веская.

Она не отводила глаз, потом медленно кивнула и скрылась в доме.

17

Жинетт проводила ее глазами.

– Ты пытался внушить ей, что она может стать такой причиной?

Я пожал плечами.

– Просто дал понять, что церковные брошюры и чашка какао тут не помогут.

– Способа вылечиться действительно нет?

– Один случай на сто, как говорят врачи.

– Но девушка достаточно хороша, чтобы верить в чудо даже его сотворить. – Жинетт взглянула на меня. – А он – тот ли единственный на сотню?

– Он один на несколько миллионов. Немногие становятся профессиональными телохранителями такого класса? В Париже его считают третьим, – я поправился, – после гибели Бернара – уже вторым.

Жинетт спустилась в сад, я шел рядом.

– А каким считают тебя, Луи?

– Я – не наемник.

– Ну да, конечно. Ты генерал, а не простой стрелок. Сейчас ты решаешь, где состоится битва. И думаешь, что в этом все дело. И что тебя этот огонь не сожжет никогда – не то что других. Видишь, теперь и я знаю, как мыслит профессионал: в любой момент в любом месте побить соперника. Как пилот истребителя или рыцарь в латах, вечно в поисках очередного дракона. Всегда. Пока последний дракон его не погубит. А этот последний найдется всегда. И для Ламбера, и для тебя.

– И все-таки я не наемник, Жинетт.

– Им не был и Ламбер. Знаешь, как он погиб?

– Читал в газетах. Несчастный случай на яхте у берегов Испании.

– И ты в это поверил, Луи?

Я пожал плечами.

– Мне это показалось странным, но оснований сомневаться не было.

– Мы держали яхту возле Монпелье, там, где вы с Ламбером в свое время встречали оружие из Гибралтара и Северной Африки. Примерно раз в году он выходил в море со старыми друзьями-контрабандистами. Табак из Танжера, кофе и запчасти для Испании. Не ради наживы, а, как он говорил, чтобы тряхнуть стариной. Но однажды испанская береговая охрана оказалась бдительней обычного, и обстреляла их из пулеметов. Крайне неспортивно. Но им, возможно, просто не объяснили, что Ламбер занимался этим из спортивного интереса...

– Я занимаюсь своим делом не из спортивного интереса.

– Возможно. Но почему тогда ты это делаешь?

– Потому что меня наняли. Это моя работа.

– Кто ты сейчас? Ты так и не стал адвокатом?

– Нет. После войны были разные дела, потом работа в посольстве...

– Ты же служил в Интеллидженс Сервис, – мягко упрекнула она меня. – Мы все это знали.

– Я знаю, что вам это известно, черт возьми! Вот почему я с ними распрощался.

– Но Луи, все у нас считали, что Лондон очень хорошо сделал, послав к нам разведчика, которого мы хорошо узнали и полюбили, – невинно улыбнулась она. – Но прости, я перебила, продолжай.

– Да нечего продолжать. У меня сохранились во Франции связи, я неплохо изучил французское законодательство. А поскольку я числился в штате атташе по экономике, люди часто обращались ко мне за советом. Вот я и стал бизнес-консультантом: сводил клиентов, давал рекомендации и справки по юридическим вопросам.

– И не по юридическим тоже?

– Нет. – Я закурил, предложил было ей, но Жинетт отрицательно покачала головой. – Нет, в этом не было нужды. Немало таких дел, где адвокат не может или не хочет помочь, хоть в них нет ничего незаконного. В любой европейской стране закон не запрещает убийство человека, пытающегося вас прикончить. Но найдите адвоката, который возьмется за такое дело.

– И тогда приходят на помощь мистер Кейна и мистер Лоуэлл?

– Если не найдется кто-нибудь получше.

Она грустно улыбнулась.

– Я уверена, что мистер Мэгенхерд выбирает лучших из лучших.

Подчеркивая каждое слово, я сказал:

– Жинетт, меня и Харви наняли, чтобы защитить Мэгенхерда. Бернара – чтобы его убить. Вот в чем разница. Чертовски большая разница!

– Даже имея дело с таким типом, как Мэгенхерд?

Я рассердился.

– Тебе не нравится Мэгенхерд? Мне тоже. Но сейчас он прав. Он никого не хочет убивать, пытаются убить его. Если бы не мы с Харви, его уже давно бы прикончили. Разве тут я не прав?

– Да, – тихо сказала она, глядя вдаль. – Да, ты убежден, что ты и только ты можешь победить этого дракона. И следующего, и того, что за ним. И никогда ты не отступишь. Но придет черед последнего дракона...

– Я – профессионал. Ламбер на своей яхте был любителем – он уже пятнадцать лет выращивал виноград. Если бы на яхте был я, она бы не отчалила от берега или осталась невредимой.

– О да, – с мечтательным видом протянула она. – Он превратился в любителя. Я вышла замуж за Ламбера, потому что верила, что с ним войне придет конец. Едва ты перестал быть Канетоном, как тут же оказался в Интеллидженс Сервис. Твоя война никогда не кончалась.

Я неопределенно пожал плечами. Очень может быть.

– Тогда я не понимала, что мой долг сделать так, чтобы твоя война закончилась. Мне нужно было пойти с тобой и заставить тебя кончить твою войну. Я ведь хотела, в самом деле хотела этого, Луи.

Лицо мое окаменело. Не каждый день женщина, которая столько для тебя значила, признается, что ошиблась, выйдя замуж за другого, и даже дает понять, что еще не поздно. Это случается всего раз в жизни. И как назло как раз тогда, когда ты обещал богатому мошеннику доставить его в Лихтенштейн.

Я покачал головой.

– Тогда ты не ошиблась, Жинетт. Я все равно бы продолжал дела с такими типами, как Мэгенхерд, или...

– Готова спорить – ничего подобного!

Я покосился на нее. Уж слишком она была спокойна и уверена в себе. Может быть, даже чересчур.

– Прошло пятнадцать лет, – заметил я.

– Ты сильно изменился за это время?

Я нахмурился.

– Возможно, я не изменился и остался тем же Канетоном. Но теперь меняться мне поздно. Не в том я возрасте, чтобы вернуться в прошлое и начать с нуля; стать адвокатом, чтобы заняться спокойным и безопасным делом, скажем, избавлять кинозвезд от штрафов за вождении автомобиля в пьяном виде.

– Зачем? У нас здесь множество работы, поместью Пинель нужен управляющий.

Вокруг нас все затихло – насколько это может быть на юге, при неумолчном стрекоте цикад. Солнце пылало над голубыми холмами, наполняя воздух иссушающим дыханием лета. И мне нужно было только сказать "да".

Но впереди ждали другие холмы – зеленые, туманные холмы Швейцарии, которым я сказал "да" три дня назад.

– У меня есть работа, Жинетт, с которой я вполне справляюсь.

– Я не милостыню предлагаю, Луи. Тебе придется по-настоящему работать.

– И полюбить твое вино?

– Это не ужаснее твоих нынешних занятий.

Голос ее звучал жестко и напряженно, у любого другого человека я счел это признаком испуга.

Она замерла, чуть приподняв голову, с закрытыми глазами.

Я сделал шаг и обнял ее. Она, задрожав, вся прижалась ко мне и потянулась губами...

В шато громыхнул выстрел.

18

Я поспешно бросил:

– Чтобы убить, один раз никто не стреляет, только дважды. Если убили Харви, остался Мэгенхерд. Или Харви, если пристрелили Мэгенхерда. Я прав?

Она сразу присела за лавровыми кустами: старые привычки не забываются.

– Это ваш перепивший друг Харви расстреливает бутылки, как в салуне на Диком Западе.

Я тоже так подумал, но легче от этого не стало: кто сказал, что он ограничится бутылками? А "маузера" у меня под рукой не было.

Я неохотно зашагал через террасу к двери, ощущая себя мишенью размерами с пустыню.

В холле застыли три восковые фигуры. Справа, у стены – Харви, ствол револьвера опущен вниз, но вид крайне угрожающий. У противоположной стены – Морис, глядевший на него взглядом голодного вампира. Мисс Джермен застыла возле телефона, трубка которого валялась на полу. Револьвер дернулся в мою сторону.

– Спрячьте свою дурацкую игрушку. Что случилось?

– Я просто не люблю людей, невежливых с женщинами, – голос Харви звучал лениво, но тяжело, словно он с трудом выговаривал каждое слово. Может быть, к тому времени так и было.

– Все кончено. Возвращайтесь к бутылке. – Я повернулся к Морису. – Почему...

Опять вмешался Харви.

– Я услышал крик, выскочил и увидел, что этот тип на нее напал.

Мисс Джермен повернулась ко мне.

– Я хотела позвонить, а он...

– Кому?

Она уставилась на меня, широко раскрыв невинные глаза.

– Подруге... Я думала...

Я подобрал трубку, но собеседник уже отключился. Тогда я с треском бросил трубку на рычаг.

– Я запретил пользоваться телефоном. Морис вам об этом напомнил. Будем считать это недоразумением. Так кому вы звонили?

– Подруге, – она вздернула подбородок с типичной миной старшеклассницы: она не собиралась выдавать, кто подложил лягушек в постель учительницы латыни.

– Ладно, – махнул я рукой. – Но если вы нас предаете, не забудьте, какими методами пользуется ваши друзья: у вас те же шансы получить пулю, что у любого из нас. Даже больше, если меня не пристрелят первым. Харви у стены напрягся.

– О чем, черт возьми, разговор?

Я повернулся к нему, сытый по горло его пьянством и склонностью размахивать револьвером. Как бы мне не пришлось сломать ему запястье, прежде чем он успеет поднять руку...

Жинетт сказала:

– Отдайте Луи револьвер, или я вас убью.

Мы вскинули на нее глаза. Она стояла в тени, плотно прижавшись к стене и держа "маузер" обеими руками перед собой.

– Поставлен на стрельбу очередями, мистер Лоуэлл, – добавила она.

– Вы не выстрелите, – протянул

Харви, внимательно ее разглядывая: то, как она держала "маузер", доказывало: ей известно, что у нее в руках.

Жинетт презрительно бросила:

– Что же, рискните...

Лоуэлл глубоко вздохнул. Наемник-профессионал никогда не верит, что его могут побить, но сразу поймет, если это случилось. Учитывая отдачу, она опустила ствол. И если бы ей вздумалось спустить курок, он тут же был бы выпотрошен, как рыба на сковородке.

Он швырнул мне револьвер. Жинетт сказала:

– Благодарю. Пожалуйста, не забывайте, что исключительное право на стрельбу в этом доме имею я. Куда попала пуля, Морис?

Тот показал на стену возле телефона.

Жинетт протянула мне "маузер". Я покачал головой.

– Все кончено. Ему пора в постель.

Харви отсутствующим взглядом уставился на нас.

– Я с вами и без револьвера справился бы, – буркнул он.

Я пожал плечами.

– Может быть. Нас обоих учили рукопашной. Это ничего бы не доказало.

Он кивнул и зашагал по лестнице.

Я шепнул мисс Джермен:

– Принесите его бутылку.

– Может быть, ему хватит? – тем же тоном старшеклассницы спросила она.

Я устало покачал головой.

– Что нам с вами кажется, значения не имеет. Принесите бутылку.

Поднимаясь за Харви по лестнице, на верхней площадке я увидел Мэгенхерда. Харви, словно его не замечая, протиснулся мимо. И у того холодный взгляд тут же сменился на негодующий и подозрительный. Потом он повернулся ко мне и хотел что-то сказать, но я, не обращая на него внимания, прошел за Харви.

В своей комнате Харви откинул с кровати шелковое покрывало и рухнул на нее ничком. Потом с трудом перевернулся на спину.

– Кажется, я устал? – удивленно заметил он.

В комнату вошла мисс Джермен со стаканом и бутылкой виски. Я взял бутылку. Судя по всему, он неплохо с ней поработал.

Она спросила:

– Что вы собираетесь делать?

– Привести его в чувство.

Я протянул стакан Харви. Она уставилась на него, затем на меня.

– Вам на него наплевать, да?

– Кому вы звонили?

Девушка вспылила:

– В один прекрасный день вы, может быть, узнаете!

Дверь за моей спиной захлопнулась.

Харви отсалютовал мне стаканом и залпом осушил его.

– Вы думаете, что она нас предала?

– Ну, кто-то это сделал.

– Надеюсь, все же не она, – задумчиво протянул он. – Она мне нравится.

– Еще? – спросил я.

– Наверное, – он пожал плечами.

Я шагнул к столику, на котором стояла бутылка. Харви спросил:

– А в награду за примерное поведение мой револьвер мне не положен?

– Простите, я забыл. – Я рассчитывал, что Харви о нем вспомнит. Взяв револьвер, я вынул барабан, извлек стреляную гильзу. – Еще патроны есть?

– В пиджаке.

Пиджак висел на кресле. Повернувшись к Лоуэллу спиной, я пошарил в карманах и извлек патрон и баночку с таблетками – как я надеялся, снотворного. Вставил патрон в барабан, крутанул его и бросил револьвер на кровать.

Пока он разглядывал револьвер, как это сделал бы любой профессионал, чье оружие побывало в чужих руках, на дне стакана уже лежали три таблетки. Я не знал, какая нужна доза, но отдавал себе отчет, что спиртное со снотворным мешать не стоит. И все же в этом было меньше риска, чем позволить ему выпить всю бутылку.

Налив виски, я принялся искать стакан себе, выгадывая время, чтобы таблетки растворились. Сквозь цветное стекло перемены цвета он не заметит, а вкус выпивки уже полностью притупился.

Налив себе, я протянул ему стакан.

– Хорошая работа, профессор. Хотите знать, что хуже всего? Когда теряешь вкус выпивки. Просто перестаешь чувствовать. – Он сделал глоток и посмотрел стакан на свет. – Одни воспоминания о заведении в Париже, где знают, как приготовить настоящий мартини. Сразу после полудня, пока посетителей мало и есть время сделать все как следует. Там это любят. И любят людей, которые в состоянии оценить высший класс, поэтому для них готовят все как надо, медленно и тщательно, и так же нужно пить. За это уважают. Не потому, что рассчитывают на новый заказ, вовсе нет. Просто порой приятно обслужить человека, который может оценить и воздать должное их мастерству. Бармены – тот еще народ...

Харви хлебнул еще, по прежнему глядя в потолок. Говорил он тихо и медленно, обращаясь не ко мне и даже не к себе, а к двери.

– Мартини должен быть достаточно холодным, чтобы запотел стакан, – продолжал он, – но не переохлажденным. В замороженном виде все что угодно может сойти за деликатес... Господи, как я устал!

Он протянул руку, чтобы поставить стакан, но промахнулся и уронил его на ковер, выплеснув последние капли. Веки его слипались.

Я поднял стакан на стол, осторожно отошел к двери и уже повернул ручку, когда вдруг услышал:

– Мне очень жаль, Кейн. Я надеялся продержаться.

– Вы и держались. Просто поездка затянулась.

Помолчав, он сказал:

– Может быть... И если бы меня не ранили... Хотя, наверное, все равно... – Тут он повернул голову и взглянул на меня. – Вы говорили, что я такой же, как все. Но я убиваю людей, профессор.

– Это занятие можно и бросить.

Он улыбнулся, очень вяло и устало.

– Но не раньше завтрашнего вечера?

Я вышел, ясно понимая, что помощи от меня, как от пролитой на ковер отравы.

Мэгенхерд с Жинетт стояли на верхней площадке лестницы с таким видом, будто пытались найти любезные слова, но явно не смогли. При виде меня Мэгенхерд тут же отвернулся и забыл о вежливости.

– Вы не сказали мне, что Лоуэлл – алкоголик.

– Я и сам не знал, – облокотившись на перила, я полез в карман за сигаретой.

– Придется это обсудить с мсье Мерленом. Меня могли убить только потому...

– Да замолчите, Мэгенхерд, – устало бросил я. – Вы выжили вчера, и выжили сегодня. И если это не считать успехом, значит вы ничего не поняли. Если бы не он, где бы вы были?

Он наградил меня ледяным взглядом и, словно палку проглотив, зашагал вниз.

– Во время войны, – задумчиво заметила Жинетт, – задавали вопроса, правы ли мы. Ответ был слишком прост. Но кое в чем мы видно ошибались, если судить по Бернару с Элайном. Ты убежден, что прав, потому что прав Мэгенхерд?

– Может быть, – осторожно согласился я.

Она кивнула, отвечая на какой-то свой вопрос, помолчала, потом спросила:

– А если Мэгенхерд окажется прохвостом? И ты не успеешь отойти в сторону?

Для меня мысль эта была не нова. Сейчас я верил Мерлену, верил Мэгенхерду, верно оценивал ситуацию и был прав. Но может прийти день, когда я глупо ошибусь и мой клиент окажется мерзавцем, вот тогда за меня возьмутся полицейские.

Защитник сможет заявить, что клиент ввел меня в заблуждение, но я-то попадусь с дымящимся "маузером" в руке...

Я устало покачал головой.

– Все может быть, Жинетт. Но не сейчас. А в следующий раз будет то, что будет.

– Значит следующий раз все-таки будет? – Она не сводила с меня пристального взгляда грустных глаз. В бликах света каштановые волосы отливали старым палисандром.

– Жинетт, прошло пятнадцать лет. И ты не влюблена в меня.

– Не знаю, – она пожала плечами. – Я могу только ждать и помнить и, может быть, помочь, чтобы тебя не убили.

Я поморщился. Не стоило сюда возвращаться. Пятнадцать лет я держался в стороне от тихого замка. Она же упорно пыталась покончить с войной. А я приехал только потому, что для меня война все еще продолжалась.

– Я вернусь, – хрипло выдавил я.

Она грустно улыбнулась.

– Не надо, Луи. Я не прошу от тебя обещаний..