Текст книги "Ровно в полночь"

Автор книги: Гэвин Лайл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

19

На север мы отправились в том же фургоне. Мы с Жинетт за рулем по очереди; внутри фургона – куча ящиков с бутылками, скрывающая трех пассажиров от непрошеных взглядов, если придется открыть заднюю дверь.

Харви нам пришлось общими усилиями погрузить на дно фургона. При этом он даже не очнулся. Мы бросили в фургон пару старых матрасов и несколько одеял, но Мэгенхерд ими не воспользовался, так как я вдруг услышал из окошка за спиной его голос:

– Как мы переправимся через швейцарскую границу, мистер Кейн?

– Нас довезут до городишки Гекс в нескольких милях на северо-запад от Женевы. Там мы сойдем перейдем границу возле аэропорта.

Как я и ожидал, восхищения не последовало.

– Но вы же говорили, что нужно попасть в большой город, где можно взять машину напрокат. Тогда почему не Эвиан? Оттуда через озеро можно попасть в Лозанну.

– Таких решений от нас и ждут. Нет, граница возле Женевы гораздо удобнее. Ее почти невозможно контролировать – там поля, фермы и десятки дорог. Границу мы просто перейдем пешком.

– В войну ее стерегли, – возразил Мэгенхерд.

– Да, только вы бы не поверили, сколько людей даже в то время перебрались в Швейцарию. Власти даже построили там большой лагерь для перемещенных лиц.

– Мистер Кейн, – холодно заметил он, – в швейцарской тюрьме ничуть не лучше, чем во французской.

– Зато гораздо чище. Я надеюсь, что швейцарская полиция нас не ищет. Заняться этим они могли бы только по просьбе французских коллег, а Сюрте вряд ли признает, что упустила нас. По крайней мере пока.

Я продолжал надеяться, что нам все же удастся выскользнуть из концентрических кругов погони. Если не поступит сведений с границы, жандармерия будет считать, что мы еще во Франции. И тогда все в порядке. Я был уверен, что разбитый "ситроен" уже нашли, и многое зависит от того, как скоро установят, что он принадлежит Мэгенхерду. Перестрелка да еще спрятанный в роще "рено" вынудят прочесать окрестности как следует.

В известном смысле это было бы нам на руку. Тогда пропадет интерес к северному маршруту, но зато могут решить, что оставшись без машины, мы прячемся в каком-нибудь укромном месте.

Вряд ли жандармы вспомнят старые тропы Сопротивления или шато Пинель. Ведь я по-прежнему считал, что о моем участии в деле никто не знает.

Конечно, если Харви схалтурил и полиция нашла на "ситроене" отпечатки моих пальцев... Но с чего они возьмут, что они мои? Во Франции меня никогда не арестовывали. Конечно, когда я числился в посольстве, Второе Бюро могло приобщить к своей коллекции мои отпечатки – сведения обо мне у них безусловно были... Вот если станет известно, что Мэгенхерда сопровождаю я, тогда припомнят и о старых каналах Сопротивления через границу у Женевы...

Вокруг нас шла жизнь шла своим чередом. Жинетт крутила руль, словно заправский дальнобойщик, время от времени лицо ее освещал свет встречных фар. Дымя сигаретой, я наблюдал, как спокойно и уверенно она делает свое дело. Фургон взбирался в гору в сторону Савойи.

Я спросил:

– Что ты скажешь, если нас остановят?

– Я в самом деле везу часть вина в Женеву: два ресторана закупают "Пинель". И в Гексе есть хороший ресторанчик, постараюсь продать им несколько ящиков.

– А почему выехали в такую рань, мадам?

– Потому, мсье жандарм, что дома сразу после ланча у меня деловая встреча.

– В самом деле?

– Я велела Морису договориться с надежным человеком.

– И ты все еще считаешь, что тебе нужен управляющий?

Она чуть улыбнулась.

– Мне нужно, чтобы кто-то заботился о вине, пока я забочусь о старых друзьях, которые приходят и уходят.

Потом я задремал, а когда проснулся, мы уже въехали в нейтральную зону и начали приближались к Женеве с северо-запада. Свою очередь сесть за руль я проспал, но жаловаться не стоило: до Лихтенштейна оставалось почти четыреста километров, и день предстоял слишком длинный.

Жинетт сказала:

– Думаю, уже близко, Луи.

Не доезжая до Гекса, она повернула направо к Фернэ-Вольтер, стоявшему на самой границе.

– Не подъезжай слишком близко, – предупредил я. – Полиция будет искать на подходах к границе, и не стоит наводить их на раздумья, чего вдруг какая-то машина подъехала, остановилась и повернула назад.

– Тогда – здесь, – Жинетт, не заглушив мотора, затормозила у обочины. Я выскочил из кабины, обежал фургон и открыл заднюю дверь. Заскрежетали раздвигаемые ящики, появился Мэгенхерд, за ним мисс Джермен и последним – Харви.

Его словно извлекли после бомбежки из-под развалин дома: спотыкаясь, он сердито тряс головой, явно сам об этом жалея. Сейчас он не справился бы и с новорожденным котенком.

Закрыв дверь фургона, я вернулся к кабине.

– Спасибо, Жинетт. Поезжай.

Она наклонилась к окну.

– Береги себя. Луи. Пожалуйста.

Фургон заурчал и исчез в ночи. Я махнул рукой.

– Быстро уходим с дороги!

"Быстро" было слишком сильно сказано. Не меньше минуты мы продирались через изгородь, чтобы сразу увязнуть по колено в высокой сырой траве. Единственное, чего на такой работе хватало, – это мокрых ног.

Я настоял весь багаж оставить в шато. Исключение сделали только для моего саквояжа – из-за "маузера" и карт. Прихватив одной рукой его, другой – руку Харви, я зашагал вперед.

Рев фургона стих. Ночь была холодна, тьма – непроницаема, и никаких звезд. Непогода, от которой мы бежали из Бретани, снова догнала нас, правда, израсходовав по пути весь запас дождя. Впереди, под низкими тучами, светилось белым и зеленым зарево – маяк аэропорта Женевы "Куантрен". Мы шагали в его сторону.

Без четверти пять. До рассвета три четверти часа. Поначалу вес молчали. Нельзя сказать, что передвигались мы бесшумно, этого не добьешься простым приказом. Для такой ходьбы нужен опыт. Впрочем, в тяжелом сыром воздухе звук далеко не разносится. Девушка шепотом спросила:

– Что это?

Я резко обернулся. Оказалось – всего лишь большой дом в нескольких сотнях метров от нас. К дому вела темная аллея.

– Шато Вольтера. Хороший опознавательный знак.

Она подняла ногу из травы и тряхнула ей, разбрызгивая капли воды.

– Как насчет уместной цитаты? – кисло спросила она. Например, "Все к лучшему в этом лучшем из миров".

То, что показалось издали живой изгородью, оказалось садом аккуратных карликовых яблонь с человеческий рост высотой, окруженным проволочной изгородью. Листья на деревьях еще не распустились – мы снова оказались в местах ранней весны – но ветви подрезаны и подвязаны так, что росли как на шпалерах, а сами деревца теснились друг к другу, создавая неплохое укрытие от любопытных глаз.

Но как всегда у медали были две стороны. Будь я командиром пограничной охраны, я бы разместил людей в этом саду. И велел сидеть тихо и не двигаться. Мы прошли бы прямо по их головам, прежде чем выяснили, что попали в засаду.

И командуй я настоящим дозором разведки, не подумал бы ни о каких садах. Мы пошли бы в обход – и только по-пластунски.

Но в действительности я командовал – если так вообще можно было сказать – пожилым бизнесменом, девицей в котиковом манто и телохранителем с пятизвездочным похмельем. Жуть брала от одной мысли приказать котиковому манто падать в грязь и ползти. Придется идти через сад.

Повернувшись к девушке, я шепнул:

– Вы когда-нибудь в школе командовали?

– Нет, я не слишком отличалась в спорте... И вообще...

– Но теперь вы принимаете команду над этой парочкой. Держитесь метрах в десяти за мной и не теряйте меня из виду. Если я остановлюсь, делайте то же самое. Если я поверну, сразу поворачивайте, не идите до того места, где я повернул. Усекли?

– Да... Но не лучше, если Харви?..

– Лучше, – кивнул я. – Но именно сейчас лучше этим заняться вам. Понятно?

Она кивнула. Я прижал ногой проволоку, поднял вверх другую, и мы забрались в сад, произведя шума не больше, чем при крупной автомобильной аварии. Я двинулся вперед между аккуратными рядами деревьев.

Двадцать метров. Тридцать. Сорок. В саду оказалось светлее, чем я ожидал. Взглянув назад, я увидел, что девушка это учла и держится дальше назначенных десяти метров.

Пятьдесят метров. По моим расчетам, я дошел до середины сада и пытался разглядеть впереди среди деревьев небо, или противоположный край проволочной изгороди, но видел только мигающее зарево маяка.

Вдруг я остановился и несколько секунд соображал, почему вдруг это сделал. Троица за моей спиной казалась мне прущимся во весь опор стадом слонов. Потом они тоже остановились, и я понял причину: слабый запах табачного дыма.

Командир, разумеется, курить запретил. Но это было где-нибудь около полуночи, а с того времени прошло уже пять часов – холодных, мокрых, унылых часов. Можно ведь лечь, зажечь под курткой спичку, спрятать в траве горящий конец сигареты и выпускать дым, не поднимая головы. Но куда спрячешь запах?

С какой стороны тянет дымом? Я послюнявил палец и поднял его вверх; холодно, как обычно, стало со всех сторон. Я сделал выдох, но было недостаточно прохладно, чтобы пошел парок. Только и стало ясно, что ветер в поле слабый, а между деревьями еще слабее.

Попытавшись вспомнить голос экс-сержанта Иностранного Легиона, обучавшего бойцов Сопротивления в Оверни, я заорал:

– Что за идиот тут курит! Здесь вам не быстро! Где вы?

Справа впереди послышался испуганный шорох, затем воцарилась мертвая тишина.

Я на цыпочках повернул налево, бросил взгляд назад и убедился, что мисс Джермен ведет свою команду параллельным курсом.

Я еще раз заорал:

– Где тот идиот, который курит? – в надежде, что никто из солдат не захочет нарваться на неприятности, последовав за сержантом.

Мы прошли влево почти до изгороди, затем повернули к маяку аэропорта. Пройдя метров сорок, я увидел проволоку и жестом подозвал к себе остальных.

Мисс Джермен прошептала:

– Я боялась, что мы слишком шумим, пока не услышала вас.

– Мы чуть не столкнулись с отрядом жандармов, а голос сержанта – неплохой пароль. – Я кивнул в сторону изгороди. Дальше там дорога, справа пост французской таможни. Шоссе прямое, без поворотов. Нам надо перейти его незаметно. – И повернулся к Харви. – Как дела?

– Я думал, что умер. Знает ли Господь, что по утрам вы занимаетесь воскрешением?

Усмехнувшись, я почувствовал себя гораздо лучше. Голос его продолжал хрипеть, но исчезли унылые капризные нотки. Он начинал соображать.

Я пошел к изгороди, а найдя удобное место, высунулся посмотреть. Таможенный пост был примерно в ста метрах, – маленький ярко освещенный домик, возле него – несколько человек и пара автомобилей.

На таком расстоянии нас не услышат, но мы будем пересекать дорогу в сиянии маяка аэропорта, испускающего свои мощные лучи всего в нескольких сот метров. А с поста наверняка наблюдают за шоссе.

– Сожалею, но придется пройти вдоль дороги, прежде чем сделать попытку ее перейти.

И тут за спиной кто-то негромко спросил:

– Кто здесь?

Мисс Джермен прошептала:

– Вашего пароля хватило ненадолго?

Она была права. Наверно, солдатам показалось странным, что сержант их не нашел, и они решили сами его отыскать. Приходилось пересекать шоссе там, где мы стояли. Слева послышался шум приближающейся машины. Яркие фары промчались мимо. Мисс Джермен пригнулась, мы с Харви застыли на месте. Мэгенхерд продолжал оставаться Мэгенхердом. Я прошептал девушке:

– Если на вас упадет луч света, замрите. Легче всего заметить движение.

Она медленно выпрямилась.

– А если станет слишком тихо, заорите. Да, я понемногу учусь.

– Видели, что это? – спросил Харви. – Фургон вашей приятельницы из поместья Пинель.

Я снова просунул голову сквозь изгородь. Фургон затормозил около поста. Таможенники засуетились, бросились открывать заднюю дверь.

Чертова дурочка! Ну почему она так рискует? Но я знал, почему. Я рассказал ей о нашем маршруте, и Жинетт сообразила, что самым трудным окажется переход шоссе. Потому она выждала, пока, по ее расчетам, мы к нему выйдем, и примчалась сюда.

– Вперед! – скомандовал я. – Живо!

Харви, не задавая вопросов, продрался сквозь проволоку, я помог девушке, потом Мэгенхерду, затем пролез сам. Мы уже давно были в безопасности на той стороне шоссе, а жандармы все не отпускали Жинетт.

Пригнувшись, мы пробирались вдоль дороги к аэропорту. Маяк теперь бил нам прямо в лицо. До высокой ограды аэропорта оставалось меньше двухсот метров.

– Мы скоро упремся в аэропорт? – спросила мисс Джермен.

– В этом вся суть. Несколько лет назад пришлось призанять у французов кусок территории, чтобы удлинить взлетную полосу, и теперь граница идет вдоль ограды аэропорта. Мы будем в Швейцарии, как только окажемся за ней.

Харви заметил:

– Просто так через ограду нам не перебраться.

– Знаю. Я взял у Жинетт кусачки.

Через две минуты мы стояли перед заграждением, представлявшим собой прочную металлическую сетку высотой семь – восемь футов, растянутую между железными опорами. Я достал из саквояжа мощные кусачки с длинными ручками и зацепил сетку.

Неожиданно нас залило светом. Луч прожектора – невозможная вещь – бил сверху. Я замер. Но тут где-то позади послышался свист сбрасывающих обороты реактивных двигателей: самолет, снижаясь, включил посадочный прожектор.

Я замер. Пилот нас ни за что бы не увидел, но свет прожектора мог выдать нас жандармам.

Визжа шинами, самолет промчался по посадочной полосе, взревели двигатели, переключенные на реверс, и за всем этим шумом кусачки перекусывали проволоку сетки так же быстро и бесшумно, как ножницы – шелк.

Я повернулся к Мэгенхерду.

– Добро пожаловать в Швейцарию.

Дальше все оказалось довольно просто. Аэропорт Женева-Куантрен имел одну взлетно-посадочную полосу с узкими полосками травы по обе стороны. Здание аэропорта, ангары, служебные помещения размещались на дальней от нас стороне. А там, куда мы попали, громоздились горы строительных материалов, вздыбленной бульдозерами земли, маленькие кирпичные домики подстанций, радаров и тому подобного. Укрытий – сколько угодно.

Мы прошли с полмили, держась между взлетной полосой и оградой, а когда с обеих сторон оказалась Швейцария, прорезали еще одну дыру в заграждении и выбрались за пределы аэропорта. Я, как мог, соединил края сетки, так что несколько дней можно было ничего не заметить. И в любом случае – при чем тут Мэгенхерд?

– Как доберемся до города? – спросил Мэгенхерд.

– Обогнем здание аэропорта и сядем у главного входа в такси или автобус.

Он возразил:

– Почему было не пройти в аэропорт прямо по полю? Так гораздо ближе.

– Конечно. Притвориться, что мы – пассажиры? Предъявить паспорта и объяснить, как умудрились промочить в самолете ноги?

Он надолго замолк, лишь пыхтел от натуги.

20

В шесть часов с небольшим мы добрались до входа в аэропорт. Занималось унылое утро; фонари еще горели, потускнели с рассветом.

Там стояли несколько легковых машин и автобус без огней, с прицепом для багажа.

– Зайдем внутрь, чтобы привести себя в порядок, – сказал я. – Встретимся через пять минут.

Мисс Джермен направилась к женскому туалету. Даже в ярко освещенном фойе вы бы не догадались, что она пять часов тряслась в кузове фургона, а потом прошагала почти две мили через мокрое поле. У нее был какой-то врожденный лоск, к ней не приставали пыль и грязь. Выдавало лишь побледневшее лицо да мокрые ноги.

Зато Мэгенхерд, казалось, только что вышел из серьезной схватки. Его когда-то шикарный бежевый плащ был измят, заляпан грязью и в двух местах порван. Брюки мокрые и грязные, волосы в беспорядке. Прикрывая от посторонних глаз, мы схватили его под руки и повели в туалет. Мы с Харви выглядели не так плохо – главным образом потому, что наши наряды с самого начала не были так хороши. Харви побледнел, под глазами – круги, складки на лице обозначились резче обычного. Но как будто пришел в себя.

Я еще не успел почиститься, а Мэгенхерд уже напомнил:

– Вы не забыли, что нужно позвонить мсье Мерлену!

Мне, конечно, удалось забыть, и я был бы только рад, что никто не напомнил, но наше путешествие организовал все-таки он. Потому я почистил плащ, вымыл лицо, руки и ботинки, причесался и уже рыскал по фойе в поисках телефона.

Позвонил в отель, где должен был остановиться Мерлен, я заверил администратора, что дело крайне важное, и в конце концов добрался до Мерлена.

– Господи! – взорвался он. – Что с вами случилось? После Динадана ни звука! Целый день, даже больше! Только радио и газеты – и все о перестрелке в Оверни. Что...

– Помолчите, Анри, – оборвал я его. – Мы уже здесь. Если хотите нас видеть, приходите через двадцать минут на станцию Корнавен.

Пауза.

– Я вас там встречу.

– Просто пройдите через кассовый зал к буфету.

Кто-то зашел в соседнюю будку. Я покосился на вошедшего, быстро сказал: – Итак, Корнавен, через двадцать минут, – и бросил трубку на рычаг.

Она еще не успела набрать номер. Одной рукой я нажал на рычаг, другой резко развернул ее к себе.

Мисс Джермен разыграла детское недоумение.

– Вы здорово себя вели на границе, – мрачно буркнул я, так не портите впечатления. Я запретил телефонные разговоры.

– Но то в шато...

– Надо было спросить разрешения.

Ухватив за локоть, я повел ее к выходу, но наше путешествие рука об руку через холл вовсе не походило на медовый месяц. Девушка хмуро заявила:

– Я боялась, что вы не разрешите.

Я даже не повернулся.

К дверям мы подошли одновременно с Мэгенхердом и Харви. В автобусе включили освещение, и в него устало карабкались пассажиры. Судя по количеству бород и гитар, компания прибыла дешевым ночным рейсом из Парижа или Лондона. Нам для прикрытия больше подошло бы окружение повыше классом. Несмотря на помятый вид, Мэгенхерд все-таки не походил на студента на каникулах. Но зато студенты не читают газет.

Мы сели в автобус и заплатили за проезд, не обратив на себя ничьего внимания. Я сел рядом с девушкой, Харви и Мэгенхерд за нами.

Я откинулся назад и сказал:

– Возможно, Мерлен встретит нас на станции.

– На станции? – переспросил Мэгенхерд.

– Корнавен – станция с платформой под стеклянной крышей. Там мы разобьемся на пары. Харви пойдет со мной.

– Нет, – возразил Харви. – Правило номер один – телохранитель держится возле охраняемого.

Я кивнул.

– Знаю, но на станции никто не станет стрелять. Куда опаснее встреча с полицией. Я хочу, чтобы вы были со мной позади и проследили, нет ли слежки за Мэгенхердом, или впереди – для проверки, не ждут ли нас там.

Он тут же все понял.

– Хорошо, так и сделаем.

– А потом? – спросил Мэгенхерд.

– Сядем в поезд до Берна.

– Я думал, возьмем машину напрокат.

– Нет. Пока нет. И если кто-то думал, как вы, он тоже ошибся.

– Вы имеете в виду меня? – холодно спросила мисс Джермен.

– Кого угодно.

Автобус постепенно заполнялся, пассажиры усаживались слишком близко, поэтому разговор пришлось прекратить.

Было слишком рано, потому уже через десять минут мы добрались до станции. Вокзальные часы показывали половину седьмого.

Я повернулся к Мэгенхерду:

– Идите с мисс Джермен вперед и возьмите два билета второго класса до Берна, платит пусть она. Поднимитесь на платформу. При встрече – мы не знакомы.

Девушка возразила:

– Чтобы купить билеты, нужны швейцарские франки.

– У вас они есть. Вы же звонили по телефону, забыли?

Она наградила меня не слишком любезным взглядом и пошла. Мы с Харви отпустили их метров на десять и не спеша зашагали следом.

Бегло осмотрев кассовый зал, Харви покачал головой. Я тоже не приметил ищеек в штатском.

Работала только одна касса, девушка подошла к ней. Мэгенхерд слегка отстал. Я кивнул Гарвею, и он направился к длинному слабо освещенному туннелю, ведущему наверх на платформу. Если кто-то следит за станцией, то наверняка стоит возле буфета, – все отъезжающие пройдут мимо, а торчать там, не вызывая подозрений, можно сколько угодно.

Я пристроился за мисс Джермен, чтобы взять билеты нам с Харви. Отходя от кассы, она окинула меня отсутствующим взглядом. Краем глаза я видел, как они с Мэгенхердом направились к выходу на платформу. И вдруг остановились. Схватив наши билеты, я торопливо обернулся.

Через зал мчался Мерлен, в щегольском белом плаще походивший на резиновый мяч. Он заметил Мэгенхерда, но не обратил внимания на нас. Машинально я смотрел, что происходит за его спиной.

Невысокий человек в полупальто и зеленой фетровой шляпе с узкими полями было заспешил следом, но вдруг замер на месте и поспешно отвернулся к расписанию поездов.

Черт! Хотел же я предупредить Мерлена, что нужно проверить, нет ли слежки, и не подходил к нам, пока я не дам сигнал, что все в порядке. Но не успел. Черт бы побрал эту любительницу телефонных разговоров!

Мерлен с Мэгенхердом о чем-то заспорили. Я отвернулся от них и боком стал протискиваться к двери, не упуская из виду человека в полупальто. Слишком уж бодр и внимателен был он для раннего утра.

Срочно следовало что-то делать.

Я прошел мимо Мерлена с Мэгенхердом. Мисс Джермен все еще стояла у входа в туннель. Немного пройдя вглубь, я оставался в их поле зрения, но невидим для типа в полупальто. И отчаянно замахал рукой.

Ко мне подошла девушка.

– За Мерленом хвост, – поспешно бросил я. – Заберите Мэгенхерда на платформу. Мы с вами не знакомы. Ясно?

Она кивнула. Я поднялся по туннелю к платформе. Харви выплыл из кучки людей возле ярко освещенного буфета, и буркнул:

– Здесь все чисто.

Я кивнул в сторону туннеля.

– За Мерленом хвост. Я дал им команду им разойтись.

Харви двинулся к туннелю, но я его задержал.

– Если это полицейский, уже поздно. Если нет, стрелять там он не решится. Посмотрим, узнал ли он Мэгенхерда.

Харви наградил меня тяжелым взглядом, но позволил увести себя к буфету.

Мэгенхерд с мисс Джермен появились из туннеля, миновали буфет и остановились возле расписания поездов. Тип в полупальто, двигавшийся следом, тоже приостановился.

Харви показывать его не пришлось. Он мрачно буркнул:

– Он все знает. Нельзя рисковать и ехать поездом.

– Придется. Если он последует за нами, то не сможет никому позвонить.

– В этом что-то есть.

Я хотел уже вернуться вниз, как вдруг появился Мерлен, правда не столь бодрый, как раньше. Он увидел меня, но выждал, пока я подойду сам.

– Что происходит, Канетон? – лицо его побелело от беспокойства.

– За вами хвост, черт возьми. А теперь он идет за Мэгенхердом.

– Ах, я дурак! – поморщился он. – Я все забыл! Чем я могу помочь? – И тут же решил: – Я поеду с вами и помогу от него избавиться.

Похоже, он готов был сам столкнуть нашего приятеля под поезд. Я поспешил возразить:

– Ни за что! У меня и так забот хватает. Что-нибудь полезное для нас узнали? Кто такой этот Галлерон, который нас преследует? Иди это не он?

– Я пытался через друзей в Брюсселе... – Он пожал плечами. – Но его никто не знает. Думаю, фамилия не настоящая. С акциями на предъявителя ему вообще не нужна фамилия.

Я мрачно кивнул.

– Так я и думал. Да, свое дело он знает. – Над нашими головами прогремел поезд. – Увидимся вечером в Лихтенштейне. Не притащите хвост и туда.

Пока я бежал по ступенькам, он продолжал изображать сожаление и отчаяние. Французы – большие мастера по этой части.