Текст книги "Мусор (СИ)"

Автор книги: Герман Лён

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Незавершённость, нет, наоборот, исключительная законченность, вот, что резало глаз, отсутствие эмоций и не присущая обычной жизни изысканность и, как нехитрый вывод, ненужность.

"Красота бесполезна!" – Форма вспомнил известную фразу одного мрачного философа.

В этом городе теперь уже многое казалось ему странным и непонятым до конца. Какое ему собственно дело до безобидных причуд этих странных жителей, да и что может случиться в этом безмятежном царстве усталого времени?

Форма встал с постели, почесал ногу и медленно подошёл к открытому окну без занавесок, которое выходило на небольшую главную квадратную площадь города Х.. Он удивлённо мотнул головой, и ещё раз впился своими карими глазами в огромную фигуру спящего посреди площади Незнакомца.

Его волосатая рука повисла на фонарном столбе, который согнулся под её огромной тяжестью, коснувшись асфальта. Золотой перстень с рубином на пальце Незнакомца сверкал миллионами искр на утреннем солнце. Незнакомец лежал на животе, его вытянутая нога упиралась в дверь подъезда под балконом Формы.

Форма немедленно вышел на балкон и нервно иронично хихикнул, никого не обнаружив на площади. Ни единого звука, все жители города предательски странно исчезли.

Единственное, что не устраивало Форму в этой ситуации, даже больше, чем это нелепое появление странного великана – Форма не мог вспомнить, как он сам оказался в этом странном городке Х., и, самое печальное, что он вообще не помнил где и кем был раньше.

Формой его назвали местные жители. Он тоже, как и этот Незнакомец, однажды лежал на площади в форме железнодорожника, которую никто никогда из местных жителей не видел. В то утро на пустой площади на него смотрела удивлённая толпа местных жителей и какой-то идиот, показав на него пальцем, сказал лишь одно слово – форма. С тех пор его все зовут Форма. Странное прозвище, не правда ли?

Всё, что умел делать Форма – это писать. Он любил писать, писал много и бессмысленно, ему нравилось оставлять на белой бумаге свои надписи. Местные жители иногда приходили к нему с просьбами написать письма Богу. Форма пожимал плечами и выполнял их смешные просьбы. Они вместе долго сочиняли красивые слова.

Форма старался блеснуть перед своими немногочисленными зрителями остроумием и многообразием словосочетаний, но у него получалось не очень славно, и часто смысл пустых красивых фраз не трогал души редких заказчиков.

Форма не знал одной понятной всем истины – кто такой Бог, поэтому и не мог написать ему проникновенное письмо. Дело не в том, что Форма не слышал о Боге, нет, а в том, что он не мог его себе представить в каком-то конкретном зримом образе, отчего связь оставалась односторонней, монофонической, что ли. Форма как не пытался себе вообразить монументальную фигуру в облаках, но кроме больших безупречно белоснежных развевающихся на ветру простыней ничего дальше не приходило на ум.

Однажды на очередной упрёк со стороны одной продвинутой в этом деликатном направлении дамы Форма рассказал ей про свои огромные простыни среди облаков, и сразу пожалел об этом. Дама встрепенулась, как испуганная птица, и по городу разошёлся слух о странных фантазиях Формы.

У всех остальных с этим, так сказать, недоступным для Формы представлением Бога было всё в порядке. Все жители чётко видели конкретную картинку, живой образ и наотрез отказывались делиться с Формой своими глубоко интимными ассоциациями.

По известной теперь уже причине все местные жители считали Форму формой несовершенной, мягко говоря, ущербной, убогой. Это обстоятельство ещё больше давало ему право писать письма Богу, так как именно он имеет, как они говорили ему, единственное и самое главное преимущество перед всеми ними – быть услышанным Творцом наверняка из-за своей врождённой природной ущербности духовного мира.

Все облегчённо вздохнули, когда подобное решение было принято всеобщим голосованием. Подобную кандидатуру невозможно было выбрать давно ввиду разных моральных причин. Форма очень подходил на роль посредника – проводника, который излагает пожелания, просьбы и устремления местных праведников на бумаге.

Случись что-то не так, тогда им можно, и пожертвовать, мол, не мы, он виноват, всё исказил. Страдать тут нечего, его простит Всемогущий, ведь он убогий, неполноценный.

Плюс, его можно было мгновенно лишить всех городских привилегий, которыми он пользовался – квартиры, например, или заставить его работать в конторе, городском парке, где он мог ухаживать за дикими животными.

Обстоятельство, что он ничего больше в этом городе не делал, пользы, так сказать, за исключением писем, от него не было никакой. Форма был безродный чужак – это тоже опускало его значимость в карьерном росте и имело немаловажное значение. Этакий чужак – писака, образованный босяк, который намеренно не помнил своего прошлого.

Правда, один неглупый старик – парикмахер однажды высказал вслух мысль о том, что этот невежественный подкидыш может быть агентом какой-то службы или заброшен сюда для исправления психики, мировоззрения, так сказать, что налицо, и поэтому ему стёрли память.

Такая смелая мысль не нашла поддержки в городском собрании. Старик – парикмахер был очень стар и поэтому забыл про случай с его правнучкой Розой.

Однажды к Форме домой отправили самую красивую девушку города на свидание, проверить, так сказать, его мужскую бдительность, но всё прошло неважно.

Из объяснений оскорблённой первой красавицы города стало ясно, что Форма точно избранный, он дефективный и в главном вопросе природы. Он – грубый невежда – выродок.

Когда Роза прильнула к нему скромно своей гибкой талией, Форма сказал лишь одну фразу, которая заставила бедную девушку страдать всю ночь и долгое утро.

Эта незнакомая фраза зазвучала пугающе для всех – ведь выбирали первую красавицу все жители, а тут даже чужак замечает нечто, что их всех, молча, интуитивно и оскорбительно приводит к ошибочным выводам в отношении гармонии и красоты в частности. Непонятные выводы Формы через паузу восприняли как ещё одно доказательство их правильного вывода в отношении диагноза их писаря.

Кто-то вырвал застывшую толпу из оцепенения, сказав, что мол, а чего вы собственно ждали?

Все выдохнули и заулыбались, кроме Розы, которая ушла в уборную и долго на себя испуганно смотрела в зеркало. Что-то очень холодное заныло внутри её искусственного тела. Она хотела заплакать, даже топнула ногой, но не могла прогнать эту дерзкую фразу: У вас нет самого главного, мадам Роза, – сострадания!

Форма вплотную подошёл к Розе и обнял её за талию, их взгляды встретились. Форма тщетно всматривался в тёмные огромные блестящие глаза ароматной красавицы и не увидел своего отражения.

Его отшатнуло от идеальной гармонии, он устало сел на кровать и закрыл лицо руками.

Роза от неожиданности такого отказа и грубого поворота дел превратилась в застывшее желе.

Форма поднял свои полные печали глаза и засмеялся, смех брызнул звонким водопадом звуков, симфонией тысяч утренних птиц перед восходом солнца.

Испуганная Роза испустила истошный вопль, и её пурпурное прозрачное платье всколыхнулось от невидимого прикосновения. Вопреки земному притяжению она приподнялась над полом и легко полетела по кругу. Платье под рукой невидимого мастера превратилось в бархатные огромные крылья, лицо Розы приняло облик милой и безобидной бабочки.

Окна и двери балкона широко распахнулись и тысячи фиолетовых бабочек залетели в зал и заполнили всё пространство.

Форма, как зачарованный, в неизвестном ранее блаженстве замер, глядя, как тысячи мотыльков подняли свою Королеву и плавно вынесли через балконную дверь на улицу.

Роза улыбалась Форме, повернув свою получеловеческую голову, её огромные тёмные томные глаза смотрели на него похотливо и бесстыдно. Миллионы крыльев взмыли над площадью и унеслись вглубь городского парка.

Форма вышел из оцепенения и выбежал на балкон – фиолетовый шлейф плавно исчез среди огромных зелёных деревьев.

Незнакомец зашевелился и поднял огромную голову выше крыш двухэтажных домов на площади. Затем он сел на асфальт и заметил пристальный взгляд Формы.

Незнакомец махнул ему рукой и улыбнулся. Его загорелое красивое строгое лицо озарила улыбка, белые ровные зубы выдавали здоровую породу, скорее, нетронутую дегенеративностью генетику хищника.

Незнакомец заметил фонтан и незамедлительно согнулся к нему лицом и одним глотком выпил всю воду в бутафорском блюдце. Довольный он достал из кармана пыльного плаща огромную сигару и чиркнул спичкой по крыше дома. Огромный шрам на покрашенной жести крыши закончился яркой вспышкой неистового пламени на конце спички – бревна. Незнакомец улыбался, глядя на Форму, и, подкурив сигару, выплюнул откушенный кусок в поле где-то за городом. Он втянул дым и закрыл от удовольствия глаза.

Форма встрепенулся, но заставил себя остаться на месте. Ему не было страшно, он сам был удивлён необъяснимой уверенности, что этот великан не принесёт ему несчастья.

Незнакомец открыл глаза и выпустил в небо, в пролетавшую над ним стаю птиц, облако дыма – парализованные птицы мягко упали на его потрёпанные джинсы. Незнакомец звонко и по-детски засмеялся, рот брызнул белым мрамором зубов.

Проснувшиеся птицы встрепенулись и взлетели над крышами домов.

Незнакомец присвистнул, птицы сбились в стаю и испуганно скрылись из вида. Он сделал ещё затяжку и, глядя на линию горизонта, мягко произнёс:

–Меня зовут Чел, Бобби Чел! Я тебя знаю, Стукач – Форма! Ты пишешь письма Богу! Стучишь на нас всех! Бессодержательно и безответственно, к сожалению!

Незнакомец нахмурился и медленно встал. Одна его нога наступила на бассейн, вторая на крышу дома. Он уходил по городу, за его рыжие ковбойские сапоги цеплялись антенные провода, арматура и остатки телеграфных столбов. Он неторопливо брёл в сторону городского парка к озеру и недовольно кричал:

– Стукачи – писатели! Вы думаете, что вы самые умные!

Из-за таких, как вы, всегда проблемы!

Неожиданно раздался ужасный шум и грохот падающих стен дома на краю площади, где была мясная лавка. Стена двухэтажного дома с фасадом и балконом упала плашмя на асфальт площади и замерла. За ней медленно, как карточные домики, сложилась вся сторона домов, которые смотрели на городскую площадь.

Форма заметил, как из обломков и кучи мусора появилась огромная рука с роялем. Ещё один Великан забавлялся в руинах города, лёжа на спине и любуясь интересной находкой.

Он резко встал и посмотрел куда-то вдаль, бездушно уронив рояль в кучу мусора. Брошенный рояль встрепенулся фальшивым аккордом и замер.

Великан согнулся и начал собирать стены домов, как картон, и складывать в огромную кучу. Он схватил провод, который свисал с согнутого столба и резко дёрнул на себя. Столб, как ракета, пролетел мимо Формы и оторвался от проводов в воздухе, улетев куда-то вдаль.

Великан скрутил кучу бывших стен домов проводами и забросил себе на плечо. Его кто-то окликнул нечеловеческим голосом. Он повернулся и безразлично сплюнул в растоптанный фонтан, в одинокую струю воды, которая била из него. Насвистывая плавную мелодию, Великан медленно пошёл в сторону городского парка.

Форма в оцепенении смотрел, как рушится всё, что у него было, и воспалённо мыслил. Впервые в этой своей новой жизни он не мог объяснить простых вещей, очевидцем которых являлся. Тупая и страшная мысль летала вокруг разрушенной площади, уже готовая материализоваться в нечто более ужасное и леденящее, чем здесь уже произошло.

Эта мысль уже проявлялась нечётким текстом на радуге фонтана, который неожиданно стал мощным и высоким. Уже весь город сиял в искрах вечного движения цветной распыленной воды. Форму охватило блаженство – пусть будет, что будет, мне всё равно.

Из пелены бриллиантовой радуги медленно выходили жители города и выстраивались перед балконом Формы. Они безмятежно показывали указательными пальцами на него и молчали. Последним появился маленький мальчик в синих шортах, белой рубашке и, как плащ, алом огромном пионерском галстуке.

Он подошёл сквозь оцепление жителей ближе всех к Форме и смотрел на него долго и недоверчиво. У его ног появился ягуар из городского зоопарка. Дикий охотник покорно взглянул на мальчика и натренированно лёг у его ног, свернувшись кольцом. На его шее сверкал драгоценными камнями золотой браслет, толстая золотая цепь терялась между ног уже изменившихся до неузнаваемости городских жителей.

Их лица сморщились и высохли, как поздние осенние листья, которые исполнили свой высочайший долг и превратились в бесформенные безликие предметы. Множество маленьких дверей раскрылось на их скрюченной поверхности, демонстрируя внутреннюю пустоту своих хозяев. Перекошенные дверцы беспомощно висели, жалобно поскрипывая. Толпа, ещё живая и трепетная минуту назад, сжималась и переворачивалась под воздействием невидимой силы. Мальчик что-то сказал ягуару, тот поднял свой хищный взгляд на Форму и сразу запрыгнул на балкон.

Форма замер в гипнозе страха и почувствовал здоровое дыхание гармоничного хищника на своём затылке. Усы дикой кошки щекотали щеку Формы.

Форма видел, как внизу вокруг мальчика бывшие жители осыпались к его ногам, как сгоревшая бумага. Лёгкий ветерок уносил пепел по площади по незатейливой траектории. Мальчик наступил на золотую цепь на асфальте и лёгким движением ноги втоптал её вглубь расступившейся земли. Асфальт сомкнулся вместе со щёлчком браслета на шее Формы.

Ягуар тотчас спрыгнул с балкона и сел возле ног мальчика. Форма почувствовал тяжесть цепи и взял её в руки. Затем его пальцы трусливо заскользили к шее и нащупали выпуклые грани бриллиантов, вмонтированных в золотой браслет.

Мальчик иронично улыбался и смотрел на Форму:

– Ты намеренно предал наше дело?

Гордый Пионер и ягуар медленно пошли по пустой площади в переулок и скрылись из вида.

Форма сразу не поверил, но затем опять открыл глаза – через пустую площадь, подняв полы платья, к нему бежала Роза. На мгновение она остановилась и оторвала нижний край фиолетовой юбки. Теперь её целеустремлённое существо приближалось быстрее, что-то очень важное было в этом смертельном путешествии через этот полуразрушенный мир.

Брызги, бриллиантовая пыль, пролетающие птицы на мгновение замерли, как на фотографии, и Форма увидел отчётливые буквы. Они медленно поплыли над застывшей чужой гармонией мимо него бегущей строкой: "Виновен, виновен..."

И только теперь он впервые понял, что здесь происходит.

Форма неестественно изогнул шею с браслетом и ужаснулся – он был мёртв. Он мёртв с момента пробуждения! Он умер во сне! Миллионная доля секунды отделяла его от настоящей смерти, даже ещё меньше, время замедлило его существование, как бы, вселило в него ещё один последний эпизод. Неведомая заслуженная прихоть! Кто-то дал ему ещё и такой шанс.

Форма по-детски вдруг почему-то решил, что у всех людей так бывает. В мозг поступала забытая фраза, которая беспрепятственно контролировала все захваченное в плен сознание:

– Только здесь страдать – это страдать. Не в том смысле, что те, кто страдает здесь, где-то в другом месте из-за этого страдания будут возвышены, а в том смысле, что то, что именуется в этом мире страданием, в другом мире не изменяется, а только освобождено от своей противоположности – блаженства.

Информация поступала целыми потоками в пульсирующий мозг удивлённым знакомым голосом:

– Как ты мог это забыть, как? Ведь это так очевидно!

Цвет, писака, цвет! Как ты мог пропустить такой намёк? Цвет неспелой сливы! Дип Пёпл – твоя любимая группа! Цвет взрыва ядерной бомбы, болван! Последний цвет радуги! Оглянись вокруг, ты уже видел вспышку, а дальше, ты знаешь, что будет дальше...

Буквы медленно исчезали вдали городского парка, где работали Великаны. Они складывали деревья в мешки и грузили их на огромные тележки. Вереница нагруженных тележек уходила в сторону востока.

Форма стоял, оцепенев от ужаса, на балконе и смотрел на запад, на равномерно исчезающий горизонт. Солнце было в зените. Ещё было время, но уже слово "время" звучало нелепо, пожалуй, бессмысленно, абсурдно, потому что уже всё произошло.

Некто, в тысячи раз больше, чем работающие в парке Великаны, медленно и искусно скручивал небо, как влажный ковёр, по направлению к городу. За скрученным небом царило чёрное безмолвие. На полупрозрачной шее этого немого ужасного и необъяснимо величественного Титана болталась на сверкающих цепях Эйфелева башня.

Фиолетовая Роза уже пересекла городскую площадь и махала руками исчезающему Форме под его балконом, глядя на него своими матовыми чёрными глазами.

Золотой браслет скатился с балкона, и безмятежная Роза поймала его в воздухе, махнув огромными фиолетовыми крыльями.

Она скрылась вдали в тот момент, когда что-то влажное и неизбежное проглотило пустой город Х..

***

21. "ВНУТРИ БОГА"

Однажды Герман ловил рыбу на Минском море со своим другом Трутнем на острове Любви, который находится рядом с гостиницей "Юность". Был июнь месяц – солнце шло вниз, уже касаясь линии горизонта. Небо пылало от удовольствия и клонилось ко сну в безупречной колыбели бесконечности Вселенной. Зеркальная гладь воды признавалась в любви своему дневному Небу и замирала в ожидании неизвестности ночи. Море жизни трепетало в предвкушении поцелуев звёзд от слабых вспышек до долгих страстных поцелуев в засос, которые остаются на коже моря до самого утра. Принцесса утренней зари – Аврора взмахнёт своей волшебной рукой, и далёкие любовницы ночного моря исчезнут, чтобы вернуться снова и снова.

Герман сидел на песке и смотрел немое кино Природы. Каждое мгновение совершенства хотелось унести с собой в памяти, чтобы потом наслаждаться величием и красотой этого мира.

Он даже не заметил, как за его спиной появились неизвестные люди. Они тоже молчали и слушали тишину безмятежности.

Неожиданно из глубины леса зазвучали первые ноты на рояле одной из самых известных песен на свете Битлз "Голден сламберс". Звуки зазвучали громче и заполнили собой всё, что окружало Германа до краёв. Не было места в этой части жизни, где бы ни было этого нечеловеческого вмешательства.

Германа сковала мелкая дрожь, и он медленно повернулся, чтобы посмотреть в лес, откуда звучала музыка.

И увидел, что совсем рядом с ним стоит молодая красивая женщина и гладит шелковистые волосы на голове своей пятилетней дочки, которая сидит в инвалидной коляске. Они смотрели через Германа на красоту этого мира на закате и зачарованно отсутствовали. В их взглядах не было ничего от этой жизни, от них самих тоже ничего не осталось – они были где-то далеко-далеко...

Музыка взлетела на припеве на край Вселенной, и Герман беспричинно заплакал. Слёзы капали беззвучно и плавно падали в рыжий песок и на его загорелые ноги. И Герман вдруг почувствовал себя внутри Бога, где реальность угадывалась лишь по слабым очертаниям, всё было смазано так искусно, что ум не смог уже анализировать – оставалось только ждать. В этой новой тишине где-то угадывалась жизнь через звуки песни, которая намекала на некое единство чего-то неискушённого и взаимосвязанного между собой.

Песня закончилась. Герман приземлился обратно на берег моря из волшебной неги. Молодая женщина и девочка посмотрели на Германа счастливыми глазами и бесшумно растворились в чаще леса.

Герман посмотрел на Трутня, который в двадцати метрах от него курил и не сводил глаз с усталого солнца.

Герман пытался вспомнить название песни по-русски и не смог. Он даже никогда не знал такое сочетание – "Засыпающее или спящее золото"

Зачем ему было это знать, если он это видел и чувствовал – настоящее величие внутри Бога.

***

22. "ПЬЯНАЯ ЛУНА" – ПИСЬМО ЖУРНАЛИСТА

***

Всё началось с обычной поездки в метро, когда я посмотрел на девушку, которая сидела напротив меня. Геометрия жизни посадила нас специально напротив друг друга, чтобы я открыл для себя нечто неведомое и приблизился к замочной скважине мира.

Это новое окно в реальность раньше было задёрнуто глухой занавеской, а неведомый мир всегда был рядом и не подавал никаких признаков своего существования.

Теперь уже не было никакой необходимости задавать вопросы и кривляться в лживых гримасах, чтобы выявить истинную суть такого отчуждения незнакомой девушки.

Я смотрел в её глаза, её огромные серые манящие глаза, выдавали невыносимое страдание от шершавого одиночества, которое одержало верх над всем остальным внутренним миром и собиралось торжествовать победу.

И я сразу вспомнил Карла Юнга – "Комплекс – автономная сущность в личной психике человека, нагруженная эмоциями".

Высокая худая девушка с красивыми породистыми руками с длинными пальцами без реквизита, короткой стрижкой и чувственными красивыми губами без помады смотрела в мир глазами Эйнштейна, находясь во власти бесконечности Вселенной. В этом законченном, с точки зрения драматургии, взгляде не было ни малейшего намёка на размножение, на вкусный борщ и приступы ревности – этого не было. Передо мной сидела женщина, которая в своёй духовной эволюции уже достигла того совершенства, чтобы не замечать такую сторону жизни.

Это так совпадало с моим мировоззрением, которое незаметно наслаждалось пойманным вдохновением. Я тщетно домысливал всё самое лучшее, что могло бы быть, если бы я сейчас вытащил, вырвал прекрасную девушку из плена собственного несчастья и что-то предложил взамен. Любую чушь!

Но, поезд остановился со словами из динамика "Площадь Победы" и девушка вышла.

Я сразу возненавидел всех машинистов метро всего мира, выскочил на пустой перрон и замер от восхищения.

Никто, никто не заметил красоту этой девушки, кроме меня.

Она уходила неуверенными шагами по бетону, полы её цветного нелепого платья плавно танцевали вокруг острых колен, не вызывая никакого подтекста.

Я такой решительный и вероломный в жизни, стоял, как угол дома, и не понимал, что мне так мешает сделать тридцать шагов и положить конец такой очевидной несправедливости.

От бессилия я поднял взгляд на плоское лицо монитора и к своему удивления и испугу прочёл бегущую строку – "Женщина – вторая ошибка Бога. Фридрих Ницше".

Дерзкая фраза мрачного философа издевалась над моими слабостями и опять уводила меня в мою тихую бесцельную гавань, которые многие называют "Жизнь без сюжета".

Я ещё раз взглянул на уходящую таинственную девушку и пугливо пошёл совсем в другую сторону, чтобы хоть частично проанализировать холодную тайну из неведомого и невежественного мне мира человеческих отношений.

Я вышел из метро на освещённую Площадь Победы и посмотрел на сверкающую звезду на вершине молчаливой стелы.

Величие и скрытая сила гордого символа целого народа безмолвно проникла в мою растерянную душу. И я закричал на самого себя – "Тоже мне, герой!"

Теперь я бегал по улице и искал горящими глазами то, что было так очевидно и легкомысленно спрятано в ярких огнях родного города.

Потом я выбился из сил и сел на скамейку на трамвайной остановке.

Герман, помогите мне найти мою таинственную Незнакомку. Спасибо!

***

Герман задумался над скрытой гармонией Природы – Мамы, которая всегда заботиться о своих детях. Всё живое находится внутри нашей заботливой Мамы. Письмо журналиста и является прямым подтверждением размышлений Германа о всеобщей защите по умолчанию.

Журналист первый раз увидел незнакомую девушку в метро и сразу почувствовал через все свои сознательные и бессознательные датчики идеальное соответствие двух разных биологических систем.

Он так вдохновенно написал об этом, что лишний раз доказал всем нам о существовании Природной пары.

Звуковой мужчина нашёл звуковую женщину и их Вселенные узнали друг друга. Здесь может быть допущение – звуковик может жить и с женщиной без Звука.

Звуковая женщина может жить только со звуковиком – это не обсуждается.

И тут же Герман вспомнил Мулю – любительницу скандалов и экстрима! И тут же выплыл хит-парад разводов, где одной из причин может быть – "Когда Кожа встретит Звук".

Как объяснить людям – идите в разные стороны! Это ошибка!

Такие элементарные знания уже пора доставлять молодому поколению в средних школах.

И Герман вспомнил про тесты, которые сразу дают понять – твоё или чужое. Тест простой и примитивный – первый поцелуй.

Если понравилось – твоё, если что-то не так – чужое.

В этой простоте заложена полная обработка информации без материального и морального мракобесия искажённой реальности.

Это компьютеры из Будущего так работают в Настоящем в целях безопасности человеческого вида – "Антитрэш".

Сдай слюну на анализ Привратнику – это всё, что тебе необходимо сделать, майн фрэн!

***

23. "БЕЛОЕ СОЛНЦЕ ПУСТЫНИ"

Герман смотрел в телевизор – там международный экипаж космонавтов отправляли в очередное космическое путешествие.

Когда они появились на крыльце, то за кадром было сказано, что вчера они по традиции смотрели фильм "Белое солнце пустыни".

Такая традиция – смотреть именно этот фильм. Герман задумался.

Космос – это и есть пустыня. Они, как Сухов, проходят через невидимый мир, где всё освещено и никого нет на первый взгляд.

Герман вспомнил про свою рецензию по этому поводу, которая была написана по просьбе одного редактора. Герман написал, а отправить не смог из-за сломанного компьютера, а потом забыл про Сухова и его приключения.

Но, Привратник напомнил снова о "космосе внутри каждого из нас" и поэтому, плис! Давайте попробуем поразмышлять о космосе глазами Сухова.

Хотелось бы добавить – Нет никакого Сухова и нет никакой пустыни. Это такое лирическое отступление в жанре иносказания, где космонавт и Сухов вынесены за рамки земного притяжения во всех смыслах.

***

"Наш выбор всегда изменяет нас. Если мы говорим – я не буду выбирать, то всё равно делаем выбор – не выбирать"

***

Гениальные многослойные сюжетные конструкции сотканы из отстранённых сюрреалистичных модулей хаоса и неправдоподобия. Попробуем тыкать пальцем в неизвестность и в точке соприкосновения находить символы, которые потом легко соединить в тонкую эклектичную линию собственного миросозерцания. Кто может нам в этом помешать?

Случайный выбор становится личным отражением Вселенной. Такой подход отшлифован пытливым умом давно и нашёл своё воплощение во многих шедеврах искусства, где на уровне текста или изображения царит логика обывателя. На уровне подтекста звучит набатом другая музыка, где сам автор может и не заметить многогранную аллегорию, которая является для критиков Клондайком вдохновения.

Попробуем "потыкать пальцем" и найти свою оценку поведения потревоженных демонов символизма. Мы пойдём с вершины вниз, от Кафки к "Чёрному квадрату" Малевича, где налицо "скользкое мрачное дно бессознательного". Мы постараемся избавиться от прямого описания картинки и зайдём вместе с Буратино в другой мир, который не может не восхищать своей монументальностью при пристальном рассмотрении.

Главный герой "Замка" Франца Кафки появляется из неизвестности ночи в запутанном лабиринте усталого пролетариата и пытается вскарабкаться по ступеням власти к вершине человеческого общества любой ценой, где женщины первыми становятся жертвой его маниакального желания добраться до вершины. Его дальнейшая судьба становится нам неизвестной. Из неизвестности – в неизвестность.

Главный герой "Женщины в песках" становится похотливым трусливым животным в умелых руках обстоятельств – сыпучего песка скрытых женских побед. Его путь – от здравомыслия к полному растворению до уровня песчинки. Из просвещения – в неизвестность.

"Товарищ Сухов в песках" тоже появляется из неизвестности. Он хочет срезать путь домой, который пролегает через пустыню.

На уровне символа – это любопытство русского мужика, который стал на грань сомнения смысла жизни по собственной воле.

Сухов намеренно заходит в пустыню и выходит из неё без деформаций, убедившись, что его синяя птица в надёжных руках. Забери у него такую ценность в лице "Маруси" и он погибнет ввиду разных причин.

В этой стальной конструкции точно выписана сила духа русского мужика и его ограниченность. Из неизвестности – в патриархальность.

История Сухова максимально выхолощена в отличии от корявых недодуманных "выкрутасов" Кафки, где "логика сновидений" правит балом.

Можно и Кафку "отремонтировать" – кто в этом может помешать? Тонких окончательных оценок его творчества не существует, потому что в его Вселенную втянуто бессознательное личного уровня.

Трудно зрителю брать за пример поступки героя "Замка", их применение в реальности неправдоподобно. Это такая своеобразная высшая математика эклектики, как "Кинг Кримсон", выражаясь на языке меломана, где мы ничего не ждём от сюжета, мы приятно купаемся в логарифмах гениальности писателя.

Теперь мы опускаемся на более примитивную цивилизацию "Женщины в песках", где главный герой более реален. Правда, у него изначально деформированные пристрастия в лице "ловца бабочек", что уже настораживает.

"Фантазии мальчика" приводят его в западню, где его самого, как наивную бабочку, ловит самый алчный хищник – "грязная истощённая женщина".

Она затаскивает жертву в "Чёрный квадрат" своего примитивного мира и там высасывает из подающего надежды учёного либидо взвешенных решений и чистоту помыслов.

Похоть животного заставляет "Ловца бабочек" плюнуть на заслуги учёного человечества, когда путь к свободе был открыт, и опять вернуться в яму, чтобы навсегда остаться на уровне, который тебе не соответствует по форме, но гармоничен и логичен по содержанию.

Это гениальное произведение предупреждает мужчин об опасности "стать официантом чужой судьбы".

Хотя, все наши главные герои – "подкаблучники". Всё зависит от ракурса и желания скрыть такое бессилие.

На фоне такого утончённого бреда на тему – "Кто в доме хозяин?" появляется яркая, освещённая белым солнцем авансцена, где уже ничего невозможно утаить и от недоразвитого зрителя, и от мудрого циника.

Конструкция настолько гениальна, что в ней уже нет лабиринтов, ям и мрака непринятых решений. Можно тысячи раз смотреть кино и каждый раз находить новую линию движения сюжета.

Мы возьмём одну из них и попробуем вернуться в вышесказанному путём простой и доступной логики, которая лежит на поверхности пустой и жаркой бесконечности пустыни.

Сухов идёт по пустому без декораций освещённому миру мусульман и думает "о своей Марусе" – главной ценности.

Он встречает Саида и спасает ему жизнь. Саид сразу уже должен.

В развитии сюжета наступает момент, когда Сухов требует вернуть долг. И Саид отвечает – "Если меня убьют, кто тогда отомстит за смерть брата, отца и т.д."

Главная ценность жителя пустыни – кровная месть.

Ценность патриархальной России на уровне "Маруси" противостоит ценности мусульманского мира на уровне кровной мести.