Текст книги "Воздух Друмира (СИ)"
Автор книги: Герман Геннадьевич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
Малявка с готовностью плюхнулась рядом, повозилась, и наконец уселась, по-турецки скрестив ноги. Потом огорченно встала и с сожалением сказала: – Потом, поговорим, дядя Север.
– А что так?
– Нас сейчас выдергивать будут. Пора уже.– вздохнула девочка.
– Как выдергивать? Вы разве не сами из игры выходите? – удивился я
– Нет, у нас нет доступа. Нам воспитатели включают капсулы, а потом выключают.
Я опять удивился, ведь по моим знаниям, ты сам входишь в игру и выходишь. А вот управлять входом и выходом извне, вроде нельзя, надо бы уточнить у знатоков.
– И что, у вас нет отсчета игрового времени? А откуда тогда ты знаешь, что вас сейчас будут отключать?
Девочка пожала плечами: – Просто я слежу за временем, вот и знаю.
– И через сколько вы тут будете? Я спрашиваю, чтобы знать, когда вас встречать.
Девочка опять пожала плечами и исчезла.
Я подскочил, списался со Стасом и, получив добро на встречу, поскакал в замок к Ветам. У Ветов в замке, как всегда был порядок и тишина. Охрана покосилась на меня, но признав, пропустила без проблем. У дверей стоял народ и с наслаждение пускал в воздух переливающиеся клубы. В стороне с чем-то копался Сан Саныч, который, увидев меня, поприветствовал странным образом: – Привет, многодетный папах,– и хрюкнул от полноты чувств. Я заинтересовался странным приветствием и подошел к Санычу, многозначительно потирая кулак, и всем своим видом показывая, что если мне не дадут объяснения по поводу такого странного приветствия, то многочисленные жертвы и разрушения будут обеспечены.
Саныч, видя мои агрессивные приготовления зачастил: – Не, Север, ты не подумай чего, я, конечно твое решение уважаю, и где то в душе приветствую, но вешать на себя кучу малолеток... Я бы десять раз подумал, прежде чем браться за это.
Я обреченно махнул рукой: – Да сам знаю, но по другому не смог поступить. Бросить эту малышню, сейчас, что слепых кутят в болото спихнуть и сидеть на бережку, смотреть, выплывут или нет. Ладно, побегу я, мне еще к... – я ткнул пальцем в небо.
– Иди, а то Стас пару раз уже интересовался, пришел ли ты.
Я направился к дверям и вошел в здание.
– О, на ловца и зверь бежит,– поприветствовал меня молчи-молчи.
– Точно, только надо еще посмотреть, кто ловец, а кто зверь, – ответствовал я, пожимая широкую лапу гебиста. – Тут такое дело, я тут недавно кланом обзавелся.
– Да знаю уже,– отмахнулся Стас. – ты лучше скажи, что собираешься с этим делать?
– Снимать штаны и бегать, – по привычке отбрехался я, – сам не знаю, но и бросить не могу, детдомовцы ведь, и так жизнью ни за что наказаны. Да и детдом, странный какой то – капсы дорого стоят, а у каждого воспитанника, управлять капсулами не могут – только с внешнего управления, детишки подобраны в группу не по возрасту, да и мало их, они утверждают, что в игре весь их детдом в полном составе. Что то чуйка зашевелилась тягостная, нехорошая. Ты проверь по своим каналам, пожалуйста.
Стас немного подумал и согласился: – Давай адрес и название.
Я хлопнул лапищей себя по бестолковке, вот же старый дурак, познакомился со всеми, пораспрашивал, а вот откуда они так и не спросил.
Видя мое отчаяние, Стас постарался утешить: – Да не расстраивайся ты так, зайдут в игру, там и узнаешь. Узнаешь и сразе мне напиши.
– Океюшки, – только и смог я сказать, развернулся и собрался уходить.
– Стой, держи адресочек,– крикнул в догон Стас, и в чате у меня высветился адрес электронки.
Я вопросительно глянул на него.
– Твои, твои – улыбнулся молчи-молчи.
– Стас, да я для тебя... Да ты только скажи иль кликни как, да я тут же... Да это ж... Да я век помнить... – от волнения я даже слов не мог найти.
– Иди уж, общайся,– опять улыбнулся Стас,– только не забудь смски оплатить, а еще лучше, сразу сразу весь пакет услуг оформи, дешевле будет.
Счастливый, я вывалился из дверей, плюхнулся на крыльцо, открыл интерфейс, нашел услуги смс и сразу оплатил безлимитку. Потом поерзал, усиживаясь поудобней, и стал сочинять первое мое письмо в этом мире. Дорогие мои, у меня все хорошо, как у вас там? Ну не умею я писать, не литератор, так, черкануть пару строк, отбить телеграмму, или оформить звонок, чтобы услышать радостные пищащие голоски моих девчонок, это я могу. А вот писать длинные витиеватые письма, уж увольте. Помаявшись еще минут пятнадцать и не придумав ничего, более, подходящего, я со вздохом, отправил письмо. Вытер пот со лба, выступивший после такой тяжкой умственной работы, я направился потрошить старшину.
Тот, заметив меня, направляющегося с решительным видом, подобрался и принял, как ему казалось, воинственную позу.
Я подошел и особо не чинясь, хлопнул Саныча по плечу: – Давай, начинай плакаться, как у тебя все хреново, сундуки все пусты, в амбарах ни зернышка, и вообще, ты ничего не можешь дать, потому, что ничегошеньки нету.
Саныч только набрал воздуха для длительного плача, но я обломал его: – А я ничего и не прошу.
Занятная картинка – гном с выпученными от удивления глазенками и отвисшей до земли челюстью. Ага, и называется – Саныч в ауте. Бегущая по двору эльфийка, даже споткнулась, заглядевшись на старшину.
Мне аж похорошело, экий я непредсказуемый.
– Я не прошу, я только предлагаю помочь мне в трудном деле воспитания молодежи. – ух, красиво сказал, самому понравилось.
Саныч впучил глаза на место, проморгался и попытался возразить, наивный.
Возразить я ему не дал, пригрозив, что как только он раскроет рот, я вспомню бровастого генсека.
Саныч крепко сжал губы и опасливо отодвинулся.
– В общем так, надо одеть и вооружить моих ребятишек, найти им наставников и прокачать. Ты же не хочешь, чтоб я с этим мелким делом к Черепу пошел?
Саныч замотал головой, показывая, что не надо начальство тревожить такой мелочью.
-Правильно, говоришь Саныч, начальство, ведь и приказать может, чтоб ребятишек по высшему разряду одеть. А тут, считай, добрый дядя Север, один и сам, Суворовское училище учредил, так что, давай, решим это дело по хорошему.
– Ну и гад, ты Север, я и так тут последние медяшки считаю, поломаное да порватое собираю, а еще и твоих огольцов одевать. Ты у нас лидер, вот и крутись.– завозражал жадный гном.
Я вздохнул и стал объяснять жадюге: – Вот сам, посуди, одному мне их не потянуть, так что, в любом случае я пошел бы к Черепу. Ты вот скажи, Саныч, способен Череп сирот бросить без помощи?
Гном опять замотал головой.
– А вы, все тут огонь и воду прошли, все с нормальным понятием, а мальцы неприкаянные бродили, я тут редко бываю, и то в первый день нарвался. Что тяжело было помочь?
Саныч виновато развел руками, – замотался, да и не знаю, что в окрестностях делается.
– Блин, как, я ребят подобрал, так сразу узнали, а как мыкались бедолаги рядом с вами, так и не заметили. А они, между прочим, ваш клан до сих пор лучшим считают. Ааа... Сам разберусь.
Я развернулся и пошел к воротам.
– Стой, Север, я с тобой пробегусь, посмотрю, чего твоим мальцам надо.– старшина забежал в здание, видимо, доложился об отлучке, вышел и мы направились в город отлавливать моих малолетних бойцов. Прискакали и плюхнулись на травку возле ворот. Я грыз травинку, а старшина, отчаянно фальшивя, насвистывал марш Буденного. Через полчаса, когда марш начал насвистываться в стопитьсотый раз, я сорвал травинку и сунул в руки Санычу: – Лучше жуй, чем свисти, да и последние деньги высвистываешь.
Саныч было вскинулся, но услышав про деньги, тоже начал жевать несчастный колосок.
Есть, первый пошел, и кто же это такой шустрый. Как я и ожидал, первым, вернее первой, оказалась проныра Эльгарда.
Я толкул пузатого: – Слышь, толстозадый, только попробуй сманить, врагом будешь номер один. В персональный кослист занесу.
– Сам такой, – огрызнулся старшина, а потом поинтересовался: – что, хозяйственна?
– Не то слово, у мальчишек траву из под ног рвет – ответил я и кинул Эльке просьбу подойти.
Через несколько минут шустряга прибежала к нам, поздоровалась со мной и подозрительно уставилась на Саныча.
– Эль, знакомься, старшина Ветеранов Александр Александрович, – я представил толстопузого коротышку.
Девочка, засмущалась, потом почему то покраснела и хихикнула. Саныч вопросительно на нее посмотрел.
– Шурик Шурикович,– пояснила Элька и опять хихикнула.
– Ах ты гад какой, даже дитев подговорил,– возмутился старшина и въехал мне своим кулачищем в ухо.
Через секунду вопящая мальчише-девчоночья толпа повалила старшину и сопя стала его вминать в мягкую землю.
Я растерялся, но быстро пришел в себя и стал пытаться оттащить своих разбойников от, что-то выкрикивающего, Саныча.
Я оттаскивал одного или одну, кидался опять в кучу, но оттащенные опять ввязывались в избиение бедного гнома.
Минут через пятнадцать, я понял бесполезность своих усилий и рявкнул во все горло: – Стоять!
эхо отразилось от стен и пошло гулять дальше, но почему то слышалось: – Мать... мать... ать.
Куча рассыпалась. В центре лежал помятый, искусанный и поцарапанный старшина, а вокруг, готовые опять накинуться, злобно сверкая глазами, мои волчата.
Я оглядел всю эту веселую компашку и вежливо попросил объяснить, что тут происходит.
Естесственно, за всех ответил Макс: – А чего он наших бьет.
От этих бесхитростных слов мне стало тепло и хорошо, ну как будто, кто то погладил мое сердце мягкой теплой лапкой, или меня, маленького, погладила по голове моя бабушка, как обычно, перед сном, в те редкие дни, когда я гостил у нее.
– Познакомьтесь, мой друг, старшина Ветеранов Александр Александрович.
И предвосхищая готовые вырваться у ребятишек слова, добавил: – Называть его Шурик Шуриковичем, я строго настрого запрещаю.
Толпа хором хрюкнула, а Саныч зло покосился на меня и погрозил своим немаленьким кулаком.
– Ну, Санычь, глянь своим опытным глазом, что, сколько и почем, и выдай свое видение этой ситуевины.
Саныч оглядел всех, кивнул и я отпустил мальцов на ежедневный кач, попросив Максима и Эльку остаться.
Саныч подошел ко мне: – Ну и зверей ты себе нашел, я уж думал, что ко мне белый и блохастый пришел. Эк они – наших бьют, и не глядя в атаку. Хороший народец, дружный. Есть у меня все для них. Не новое, но в отличном состоянии. Давай-ка, подбегай со своими часика через три, подберу для них, что получше.
Саныч пошел в замок почесывая отбитые бока. Снова упал на травяной мягкий холмик и похлопал рукой по земле, приглашая Эльку и Макса присаживаться.
– Ну рассказывайте, откуда вы такие бойкие, что за детсад у вас такой крутой.
Макс обиделся: – не детсад, а детдом, у нас, даже, учителя отдельно.
Я навострил уши: – И чему они вас учат?
– Физрушку учим, только прыгать и залезать на шведку и канаты, запрещают, говорят, что нам падать нельзя, а то упадем, отобьем себе что нибудь, и негодными будем. – и Элька старательно и явно комуто подражая, выговорила: – некондиционными.
Меня как ломом по башке долбанули: – Как, как? Повтори!
– Некондиционными. – вместо Эльки повторил Макс.
– Где находится ваш детдом? – прошипел я, с трудом удерживаясь от крика.
Дети пожали плечами: – Не знаем, из приемника привозили в закрытых автобусах, а со двора не видно ничего – стена высокая.
– Из чего сделана стена и какого цвета?
Элька почесала переносицу: – Обычная стена, из кирпича, высокая. Ага, на кремлевскую стену похожа, я такую с мамой и папой видела.– девочка завсхлипывала,– когда они живы были.
Я приобнял ее и стал поглаживать по голове, успокаивая ее.
Макс вдруг вспомнил: – Препод по физре говорил, что мы теперь подольчане и смеялся.
Я залез в личку и скинул информацию Стасу, с огромной просьбой побыстрей найти этот странный детдом и разобраться с ним.
Потом встал и обратился к посмурневшим ребятам: – Ну что закисли, а ну вперед, качаться и расти, а я погляжу, чтоб вас никто не обижал.
Пришел ответ Стаса: кроме матерных слов, там были сомнения в моих умственных способностях и вопрос, как искать незнамо что, зная только цвет стены и город, где эта стена находится.
Я в обратку скинул все полученные от него ласковые слова и дословный разговор с ребятами.После долгой паузы пришел короткий ответ: – Найдем.
Я забрался на самый высокий пригорок и как зоркий сокол стал следить, как мои приемыши лихо расправляются с мелкоуровневой шелупонью.
Через два часа, я кинул общий сбор, и когда собрался мелкий народ обьявил: – Идем в замок Ветеранов получать новый шмот и оружие.
Визгу, писку и восторгов, вот только в воздух чепчики не бросали. Я подождал, когда утихнет шквал восторгов, повернулся и пошел в замок Ветов, ничуть не сомневаясь, что вся моя мелкотня последует за мной. Веселой толпой, мы подошли к замку. Я тормознул свою банду и пошел к воротам. Ворота были закрыты. Я удивился и вежливо, но громко и настойчиво, постучал: – Эй, сова, открывай, медведь пришел.
Калитка приоткрылась и в проеме показалась голова старшины. Он огляделся и, увидев, что я один, а мои находятся неподалеку, вывалился весь. Калитка сразу закрылась.
– И что это значит,– поинтересовался я.
– Понимаешь, Север, я когда вас приглашал, не подумал, что может эта толпа сотворить с замком. Они ж мне там все разнесут.
Я покровительственно похлопал взъерошенного старшину по плечу: – Не боись, салага, мы маленьких не обижаем. Давай, пускай, мои будут вести себя хорошо.
Обернувшись, я заорал своим бандюгам: – Вы обещаете, что будете себя хорошо вести? Ничего не будете ломать и крушить? Не будете никуда лезть?
В ответ послышался нестройный ор, что обещают, даже кто-то пискнул, что зуб дает. Я почесал репу и снова обратился к Санычу: – Слышал?
Саныч закивал головой.
– Кстати, Саныч, тебе зуб нужен?
– Какой? – сразу заинтересовался хомячий гном.
– Ну, не знаю, сам спроси, и, это, давай пускай, а то стоим как роща тополей на Плющихе.
Старшина отошел немного от ворот и посигналил кому то наверху. Ворота открылись.
Мои заходили в замок ветеранов осторожно, оглядываясь и перешептываясь, блин, прямо как экскурсия в музее.
Но внутри началось... Не, это не мои начали, просто к моим девчонкам набежала откуда то толпа ушастых девушек, окружила их и, с писковизгами, куда то потащила. Я только успел в догонку крикнуть, чтоб не разбаловали их мне.
Мальчишке, же, сбились в кучку и восторженно оглядывали замок и бойцов, вышедших на них поглазеть. Дай волю, сразу бы кинулись щупать оружие и броню.
Из окна высунулся Череп, помахал мне рукой и исчез.
Я подошел к малость обалдевшему от такого хорошего нашего поведения старшине, и помахал перед его глазами рукой: – Ау, давай, что обещал.
– А? – очнулся гном, – аааа... Пошли к кузне, я все там разложил.
Я подозвал Макса и приказал ему подводить по одному. Макс закивал головой и позвал первого.
Уселся на чурбачок и стал наблюдать, как старшина выдает шмот и оружие, мальчишка быстро переодевается, берет оружие, не забывая, отдать старье этому гномскому жадюге. Мог бы и пацанам эту ветошь и ржавье оставить, продали бы, может на мороженку и хватило бы. Потом выскочили наши девчонки во всем новом, и начался подиум. Блин, точно, все девчонки тряпки и обновки любят, а еще они похвальбушки. Да, подиум удался на славу: девчонки дефилировали мимо мальчишек, принявших абсолютно независимый вид и делающих вид, что не замечают каких то девчонок. Время от времени, наши королевы бросали искоса взгляд на обалдевших мальчишек, вдруг сбивались с ноги, и отчаянно хихикая, убегали в девчачью стайку, где с жаром начинали что то обсуждать. Да уж, девчачья натура – это диагноз.
Мальчишки, же, вынимали свое новое оружие и принимали героические позы, типа хвалились новьем перед друг другом, но на самом деле, я не раз замечал взгляды, брошенные на столпившихся девочек. Ешкин кот, и это им по десять-двенадцать лет, а что начнется года через два... Я явственно представил толпу Ромео и Джульет, а себя в роли папаш Монтекки и Каппулетти, и мне захотелось завыть и выдрать все волосы из своей шкиперской бородки.
– Ничего, ничего,– покровительственно похлопал меня по плечу неслышно подошедший Стас,– у тебя будет время привыкнуть,– и гаденько, так, ну на мой взгляд, хихикнул.Мне почему то захотелось засунуть этот хихикс ему в то место, на котором он имеет привычку сидеть.
Увидев мой взгляд с загорающимися огоньками жажды крови, Стас вскинул руки в защитном жесте: – Тихо, тихо, Север, я ведь к тебе по делу. Нашли мы этот детдом, но там все чисто. Солидные спонсоры, вся документация в порядке. Обычный частный детский дом.
Я покосился: – И что? Это дело бросили?
– Ну ты, пойми, не можем мы без веских причин врываться туда. Если там все в порядке, не отмоемся ведь. Да и своих запалим.
Я обозлился: – Блин, вы как менты, пока не убьют, обращаться не стоит. У меня чуйка уже даже не кричит, а аж вопит, что там не чисто.
– Что можем, то и делаем. Группа захвата рядом в соседнем доме сидит и наблюдает. Ну не можем мы просто так ворваться.
Я вздохнул: – Ну да, закон, едри его в коромысло. Но вы пока не убирайте группу. Пусть хотя б недельку там попасется, посмотрит.
– Три дня, не больше, нет у нас времени: – жестко ответил Стас.
Я ничего не ответил Ветовскому молчи-молчи, махнул рукой, подзывая свою ораву. Осмотрел придирчиво их убершмот, отмечая себе, что можно улучшить, разбил по командам и отправил на охоту за бедными мобами, а сам направился к Санычу, имея только одно желание – хлопнуть стакан гномьей особой на березовых бруньках. Наверное, я потерял свою чуйку: уже четвертый день, как ребятки заходят в игру и отыграв положенное время, спокойно исчезают. Моя паранойя стала меня отпускать. Ребятишки качались, делали квесты, даже наметилось некое соревнование между командами. Взяв очередной уровень, пати наперегонки бежали ко мне доложиться, да чего там, просто похвастаться своими успехами. Я, разложив неподалеку походный горн, потихонечку доводил доспехи и оружие ребят до ума. Элька, стала, как я и предполагал, негласным казначеем у моей оравы, а Макс, потихоньку учился разруливать конфликты, лишь изредка, обращаясь к моему авторитету. Примерно за час до выхода из Друмира, я собирал мальчишек и девчонок, и начинал им рассказывать. Я рассказывал, как хорошо на утренней зорьке посидеть с удочкой, какая у нас красивая и огромная страна, и они, если захотят, то, конечно, смогут ее посмотреть. Я рассказывал про собак, про кошек и даже про хомячков. Вреднючая Фырка стала всеобщей любимицей , я часто замечал, как тихо спорят за право подержать ее на руках. Я даже шутливо грозился, чтоб не забаловали в конец обленившуюся мышь, а то, кто будет мобов гонять, когда я занят буду. И я никогда не рассказывал о войнах...
Наблюдателей от ветеранов давно сняли, и я решил, что испугался зря. А зря...
В один из таких всегда солнечных дней, ко мне подбежала Элька: – Дядя Север, мы из игры не вышли. Все вышли, а мы нет.
Я насторожился: – Кто мы?
– Я, Петька и Оля.
– Давайте, ка ко мне, быстро. – скомандовал я, а сам начал лихорадочно строчить сообщение Стасу.
Ответ пришел незамедлительно: – Принял, сообщил, выезжают.
Я начал нервно мерять круги, а малышне сообщил, что им разрешили побольше поиграть.
Парнишка сразу радостно завопил, но быстро умолк под укоризненными взглядами девочек.
Через полчаса меня стало колотить, и пришло сообщение от Стаса: – Не могут доехать, где то впереди авария.
Гребаные московские пробки... Я в отчаянии мысленно попробовал доораться до Неназываемого.
Тот появился незамедлительно, веселый и, кажется, немного под шофе: – Ну чего опять у тебя, неугомонный?
Я взмолился: – Ты же бог, у меня тут ребятишек насильно в срыв загоняют, помоги.
– А что плохого в срыве, вон у моего верховного сколько уже ребятишек, и ничего, живут и радуются.
– Да пойми ведь, там они были безнадежно больны, а у меня здоровые ребятишки, им жить и жить.
Неназываемый решительно кивнул головой: – Попробую,– и застыл в нелепой позе.
Я опять замаячил Стасу и в ответ получил, что пробиваются, хоть и с трудом, но пробиваются.
У Неназываемого пошла носом кровь, и он коротко выдохнул: – Не могу, Искры не хватает, да и души детские не сопротивляются зову Мира.
Я заорал: – какая нахрен искра, скажи что нужно?
– Возьми меня за руку и думай о самом сокровенном.
Я схватил бога за руку, зажмурился и стал думать о своих девчонках, жене, вредной рыжей собачонке, о хвостатой подружке Фырке, о том как сладок воздух. Я почуствовал, как из меня вырвалось что то мощное, обжигающе горячее и, расплавленной сталью, отбрасывая лишнюю окалину, стремительно потекло в Неназываемого.
Дочки мои...Моя жизнь... Жена...
Это мощное уходило из меня яростным потоком, меня стало знобить, потом появились мысли, что может и хрен с ним, а дети и тут проживут. Да и зачем мне какие то дети. Да и вообще ничего не надо. Равнодушшшшшшие. Равнодушшшшшие. Зачем все...
Вдруг я почувствовал что за другую руку меня схватили горячими крепкими пальцами, скосил глаза и увидел, что меня крепко держит за руку Элька, потом вцепились Петр и Ольга. Горячий поток ринулся в меня, омывая мое сердце, прогоняя эту прилипчивую шипящую равнодушность. В глазах детей я увидел недетскую заботу, веру в меня, веру, что прийдет добрый дядя Север, и обязательно поможет...
Потом все закончилось. Сначала пропали дети, потом, чему то усмехнувшись, пропал Неназываемый. Остался только я, с синяками на руке, перемазанный впитавшейся в меня, кровью бога.
Я стоял, смотрел в вечно синее небо и чему– то глупо улыбался.
Заморгало входящее смс. Я открыл его и...
Смска была от моей старшенькой.
"Привет, папка, у нас все хорошо, я диплом получила, уже работать начала, как мама, учительницей.
Дали первый класс, ух тяжело. И я очень боюсь этих малявок, и я боюсь не справиться. А еще Фелиска по тебе очень скучает. Найдет какую нибудь твою вещь, ляжет рядом и начинает плакать. К нам уже соседи приходили, просили, чтоб собака не скулила. Мы твои вещи прячем, но она все равно находит и начинает плакать.
И мама, иногда плачет, а еще она в интернете сидит постоянно, что– то ищет, выписывает. А у Лельки мальчик появился, мне понравился, только он какой-то боязливый. Пришел в гости, а сам сел в уголок и краснеть начал. Во я оторвалась, только потом поругались с сеструхой, чуть не подрались. Хорошо Фелька твой ботинок нашла и снова плакать стала, кинулись успокаивать и помирились. Мама говорит, что у тебя все хорошо, но я все равнл хочу посмотреть, как там у тебя. И еще папка, мы тебя очень любим, очень очень.
Я, наверное, стал совсем старым и сентиментальным. Чуть что, и слезы наворачиваются на глаза. Вот и сейчас, прочитав это коротенькое письмецо, я почувствовал, как режет в глазах. Я ведь тоже вас всех люблю и тоже очень очень.
Я вытер глаза, глубоко вздохнул, повернулся и медленно пошел в замок Ветов. Необычно... Живчик Север не бежит, как всегда, а идет медленно, словно боится оторвать ноги от земли.
Я и боялся, я ощущал необычайную легкость, не знаю как сказать, словно что то подталкивало меня в спину, вперед и вверх. Ускорь шаг и оторвусь от земли и полечу ввысь к этой необъятной синеве, широко раскрыв руки, словно пытаясь обнять этот мир, этот воздух, и заорав во все горло что то неразборчивое, что рвется сейчас из моей души.
Поэтому я и шел медленно, практически загребая землю своими сапожищами. Потом пробило на хи-хи, вот были бы глаза у всех Ветов во главе с Черепом, если бы я подлетел к замку и лихо с разворотом приземлился с короткой пробежкой во дворе. Точно, яповские анимешки отдыхали бы.
А что, это мысль. Я разбежался и подпрыгнул, приземление на мой упитанный тыл было довольно болезненным. Я встал, снова разбежался и снова прыгнул. Блин, до чего же тут жесткая земля. Да, рожденный гномом, летать не может. Я огорченно встал, отряхнул... ну, короче, отряхнулся и пошел обычным шагом. Вот уже показались стены замка, и что -то подтолкнуло меня снова разбежаться и прыгнуть. И я разбежался и прыгнул...
Я летел, растопырив руки и орал что то несусветное, может, даже, матом. Я ЛЕТЕЛ!!!
При подлете я стал изображать самолет и, даже, зажужжал, подражая басовитому звуку мотора. Сделал круг почета над замком, наблюдая, как во двор сбегаются люди, из окон высовываются головы, все показывают на меня пальцами и что– то кричат.
Лихо приземлился и, сделав короткую пробежку, остановился прямо перед в конец охреневшим Санычем. Захлопнул ему отвалившуюся челюсть, потом похлопал по плечу со словами: – Учись, салага, пока я жив.
И засмеялся широко, безостановочно и весело.
Где-то послышался смех и ласковый женский голос произнес: – Какие они еще дети, столько веков прошло, а они так детьми и остались.
В коробочке, висевшей на поясе, зашебуршало, вывалилась ошалелая Фырка, на подкашивающихся ножках сделала несколько неуверенных шагов, пригнулась, и ее тельце стали бить судороги. Мне сразу вспомнилась жена, вот так же она реагировала на полеты в самолетах. Фырку побило немного, потом она села столбиком и длинно с переливом присвистнула. Теперь челюсть отвалилась у меня.
– И я того же мнения – согласился с мышкой Саныч.– колись, Север, что еще можно ожидать от тебя?
А хрен его знает, вот такой я непредсказуемый – подумалось мне, но озвучивать эту мысль я не стал и просто пожал плечами.
– Ладно, Саныч, я к начальству. У себя?
– А куда ж ему дется, вон Стас, глядя на твои выкрутасы, чуть из окна не вывалился.
– Ну и хорошо, я тогда пойду, побазарю немного с ними.
– Иди, иди,– сказал старшина и уже в спину добавил: – Орел ты наш, птиц бородатый.
– Фырка, ты со мной? – спросил я у мышки. Фырка замотала головой, неверной походкой отошла к кузне и осыпалась меховой варежкой на приступочке.
Большое начальство встречало меня в коридоре. И первым вопросом было синхронное: Как, как ты это сделал?
Я хмыкнул: -Просто очень сильно захотел. Видимо кто то из сильных и исполнил мое хотение.
Череп сразу бросил: – А еще можешь?
– Не знаю, пробовать надо, – ответил я и обратил внимание на моргающее сообщение в чате. Открыл его и с интересом прочитал: Вы выполнили скрытый квест: Гном – гордая птица.
Ого, еще и опыт получил за такое удовольствие.
Дальше было Вы получили достижение: Бородатый Икар. Слава: 500. Вы получили способность: Кузнечик. Два раза в сутки вы можете прыгнуть на высоту пяти ваших ростов или в длину, не превышающую десять ваших ростов.
– Неа, не могу летать, – с грустью ответил я. Мне стало жалко, что я не смогу снова пережить это чувство полной, абсолютной свободы полета. Жалко.
– Но я к вам не с этим. Как там мои?
– Вовремя успели. Эти уроды уже операционную готовили. Так что, Север, ты прав оказался. А за ребяток, ты не беспокойся. В наш детдом вывезли всех. Хороший детдом.
– Ну и хорошо, – ответил я и полез в интерфейс.
– А что это ты собираешся делать? – вкрадчиво поинтересовался молчи-молчи.
– Как что? Сейчас вычеркну себя из клана, и опять свободен как ветер,– ответил я, копаясь в настройках – Блин, и как это тут делается?
– Ты бы, Север, с этим не спешил бы. Там пока шум и хай стоял, наши подсуетились, и капсулы, то, повывезли. Так сказать, экспроприировали на благое дело. Сейчас настроят, проверят, и жди своих огольцов.
Тут уж я возмутился: – Интересное дело, я только мелкотню пристроил, а вы мне опять ее на шею вешаете. Я что, дочка Онассиса. Где деньги, Зин? Да и не разорваться мне, за этой шебутной оравой постоянно глаз да глаз нужен. Мне что, тут и сдохнуть теперь?
Тут вмешался Череп: – Поможем, да и людей в помощь дадим. Ты уж не бросай их, дело то хорошее.
Я махнул рукой: – Ладно, чего уж там. Не брошу. Когда, хоть они снова появятся?
-Ну, денька через четыре – ответил Стас.
Я кивнул головой, а что, четыря дня свободы, и делишки свои поделать, знакомых проведать. Красота
Я еще раз кивнул, развернулся и пошел на выход во двор замка. Пойду Фырку обрадую, что ее любимчики скоро появятся.
Спустился во двор, поискал глазами Фырку. Она по-прежнему валялась на приступке кузницы. Подошел и присел рядом с ней. Фырка открыла один глаз и покосилась на меня.
– Слышь подруга, давай забирайся на свое место. Идти надо.
Фырка закрыла глаз, перевернулась на другой бочок, всем видом показывая, что ей и тут, вроде как, неплохо.
Я начал ее уговаривать: – Ну подумай, Фырочка, все делишки тут переделали, скучно становится. А мы с тобой в твой лес сходим. Уровень, то, у тебя ого го какой, вот и развлечешься – змей погоняешь. А еще, представь себе, идешь ты такая вся красивая, да еще в блестящей кольчужке, а все мышиные мальчики, так и падают тебе под ноги.
Последние слов Фырка слушала уже сидя, потом подбежала ко мне, залезла на плечо и пискнула в ухо – мол' че стоим, идти надо.
Я усмехнулся, встал и направился на выход из замка. Народ расступался передо мной, и только в спину доносились возбужденные шепотки, обсуждающие меня.
В лесу Фырка соскочила с плеча и понеслась большими прыжками куда-то вперед. Я не спеша пошел ей вслед.
А чего, спешить некуда, иди по лесной тропинке, слушай верещанье птичек. Красота... Солнце струями пронизывает лес, где то в кронах шумит заблудившийся ветерок, а сосны гудя стволами что-то говорят ему.
Через полчаса я вышел на небольшую полянку и ошалел от увиденного. В середине поляны на небольшом бугорке столбиком стояла Фырка, а вся поляна представляла собой шевелящийся мохнатый ковер. Такое впечатление, что на эту небольшую полянку собралось все лесное мышиное братство. Мыши перепискивались между с собой, некоторые даже дрались, сплетаясь в маленькие пушистые комочки.
Вдруг Фырка скрежетнула зубами, драчуны распались, и все мыши прижались к земле.
Фырка несколько раз громко пискнула, в ответ послышался истошный писк. Фырка еще раз пискнула и все затихло. Фырка стала яростно пищать, потом странно присвистнула.
У меня от увиденного отвалилась челюсть – все мыши, припав на передние лапки склонились перед Фыркой, а потом разбежались, видимо по своим делам. Миг и на поляне остались я и Фырка.
Мышка подбежала ко мне, забралась на плечо, виновато пискнула и потерлась о мою щеку.
Появилось сообщение: Мышь Фырка выходит из отряда.
Фырка еще раз пискнула, спрыгнула с плеча и исчезла в траве.
Я только и смог, проглотив горький комок в горле, крикнуть ей в догонку: – Ты, это..., если надо будет, я всегда помогу, только пискни.
