Текст книги "Я с тобой (СИ)"

Автор книги: Герда Грау

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Я с тобой
Герда Грау

Вместо пролога

     Пробуждение было ударом, от которого мир вокруг пришел в движение.

     Гипотетически пришел, потому что вокруг царила кромешная и непроглядная тьма, в которой его мотало как лист на ветру. Ощущения головокружительные и наводящие на мысль о тяжелом похмелье или последствиях наркоза. Он попробовал согнуть пальцы на руке – получилось. Ноги? Двигаются. Шея... Шея почему-то ныла, но на фоне головной боли это казалось ерундой. Голова взрывалась пульсом сверхновой при каждой мысли, шевелить извилинами нужно было очень осторожно. Если тело болит, оно живо. Это однозначный плюс. Где он?

     А хрен его знает. Но по тактильным данным под ним кровать, и даже с постельным бельем, под несчастной шеей определенно подушка, на плечи давит что-то легкое и теплое – одеяло без вопросов. Кровать – это безопасность, ведь не лег бы он спать в момент, когда есть угроза... Чему? Жизни? Здоровью? Ну, допустим, жизни. Значит, темнота находится в мирной обстановке. Если он лежит на кровати, то кровать стоит в доме (чьем – тоже хрен знает, но пока это не важно), боль не такая, чтобы подорваться в поисках анальгетиков и противосудорожного, а больше никаких повреждений не наблюдается. Стоп! Темнота... А он, часом, не ослеп? Может быть, вокруг белый день? От этой мысли адреналин рванул в голове и слепоту пришлось отбросить – перед глазами пучком расцвел сноп искр. Раз глазной нерв способен выдавать такие реакции, он не атрофирован. А может, у него просто закрыты глаза? Ну-ка если поморгать... Оппаньки, во что это ресницы упираются? Повязка на глазах? Не медицинская, медики так не вяжут. Да и не повязка, а какая-то полумаска тряпочная. На кой она тут в полной темноте?

     В голове было пусто, как если бы боль выбила оттуда все содержимое, оставив только перемолотый фарш под черепной коробкой. И даже если начать с главного, то сам он – кто? Пульсирующая темнота издевательски молчала, уступая место постепенно нарастающей панике. Такого с ним еще не бывало, чтобы не помнить ничего. Не просто последние пару-тройку часов или, черт с ним, даже пару суток, а совсем ничего. Имя? Какое из? А что, это все его имена или просто ему известные? Что же должно было случиться, чтобы так накрыло? Амнезия бывает краткосрочной и долгосрочной, рано или поздно память восстанавливается в спокойной обстановке (или не восстанавливается никогда?). Нужны какие-то зацепки для того, чтобы информация прикатила обратно. Если знать, где он, то всплывет и кто он. Логично?

     Он сел, скинул маску с лица и покрутил головой – темнота ни с какой стороны не стала светлее, и мысль о слепоте бочком прокралась обратно, залегла в уголке в ожидании пинка. Он свесил ноги с кровати и осторожно коснулся пола – мягко, мохнато. Шкура или ковер? Без разницы, главное, что не больница, там такое не держат в целях стерильности. И кстати, на нем не пижама. Была бы больница, была бы и пижама. А что это за тряпье? Вроде теплое. Да и ладно.

     Он сделал шаг и выставил вперед руки, шаря ими в темноте. Ладони коснулись сначала плоскости, потом изогнутого металла – дверная ручка. За дверью что? Ха-ха, опять темнота. Но слева стена, она куда-нибудь выведет. Справа тоже стена, кстати, можно коснуться руками одновременно обеих стен, но он этого делать не будет – лбом можно налететь на что-нибудь неприятное. Боковая дверь... Поверхность сменилась – холодная, гладкая, швы через равные промежутки – плитка. Туалет? Душевая?

     В живот ему уперся край холодного санфаянса. Раковина. Кран. Это кстати, пить хочется. Холодная вода ударила в раковину, он подставил ладонь под струю и ткнулся туда ртом, пока другой рукой ощупывал окрестности крана. Мыло, банка какая-то, тюбик, острое и твердое, привязано к шнуру – выключатель. Он, не раздумывая, сжал конус в ладони и сдвинул рычаг в сторону. Ударил свет, такой ослепительный, что мышцы лица свело в гримасу, превратившую глаза в щели. Набрав в обе ладони воду, он плеснул ее себе в лицо, растер и разлепил ресницы, уставился в зеркало перед своим носом.

     А потом он издал вопль, который сделал бы честь животному, попавшему в яму с дрекольем. Отражение было женским.

1. Мозговой слизень

Прооравшись и окончательно проснувшись, Вика сползла на кафельный пол, обхватила колени руками и натянула на них махровый халат в полоску.

– Ты кто? – дрожащим голосом спросила она, зачем-то поднимая голову вверх.

– А ты кто? – испуганно спросил голос, и она поняла, что слышит его не ушами, а примерно в том месте, где воспринимается музыка, играющая из обоих наушников одновременно – чуть выше переносицы, чуть дальше к затылку.

– Я первая спросила. Хотя ты внутри моей головы, значит, ты мои подавленные желания либо галлюцинация. Мне срочно надо к психиатру.

– Не вздумай, – с угрозой предупредил голос. – Ненавижу врачей.

– Мое тело – мое дело!

– Оно не твое, а общее.

– Нет, оно мое, – разозлилась Вика. – А ты... я даже не знаю, как тебя назвать... Ты какой-то мозговой слизень, были такие в одном мультике. Нужно успокоиться, это расстройство нервов. Я посплю – и все пройдет. Господи, хоть бы это оказалось галлюцинацией, очень тебя прошу...

– Истеричка, – холодно прокомментировал голос. – Как зовут?

Вика поколебалась, но любопытство победило. Она назвала себя, и некоторое время ждала того же от своего собеседника, но тот молчал и вообще перестал подавать признаки жизни. Это ее вполне устроило. В конце концов, один раз – не леголас, голоса слышали многие люди, Жанна Дарк, например, и ничего, вошла в историю. Современная медицина это лечит, она и не такое лечит, если вовремя распознать начало болезни.

Она встала с пола, рванула на себя ящик в тумбе под раковиной, где валялись таблетки, перебрала блистеры и остановилась на том, где значилось слово «карбатол». Прописывали как-то от застуженного нерва, вызывает припадок сонливости на сутки, но сейчас не до жиру, на работу она позвонит и скажется больной, тем более, что так оно и есть, а чем больна – это другое дело, это можно не уточнять.

Она выдавила белый диск на ладонь, засунула его на язык подальше и наклонилась к крану за глотком воды.

– Выплюни, – рявкнул ей голос в голове.

Вика поперхнулась, выронила таблетку в раковину, и водоворот унес лекарство в сливное отверстие.

– Опять ты, – простонала она. – Уйди, а?

– Куда?

– Откуда я знаю? В меня же ты как-то попал, значит, и обратно можешь.

– Не могу, – подумав, ответил голос. – Это какой-то сбой. По-хорошему, тебя тут быть не должно.

– Скажите, пожалуйста! – возмутилась Вика. – И где я тогда должна быть?

– Понятия не имею. Я с таким первый раз сталкиваюсь.

– Послушай, – она постаралась взять себя в руки и даже сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, как ее учили на йоге для расслабления. – Это все прекрасно, но ты вообще кто?

Голос помолчал.

– Дон.

– Дональд? Донован? – перебирала она имена всех знакомых ей по сериалам Донов. – Или Донахью?

– Что такое Донахью?

– Так, ясно, давай пойдем другим путем. Ты откуда?

– А я сейчас где?

Вика подумала.

– Санкт-Петербург, – сказала она, на всякий случай решив пропустить подробности касательно адреса улицы и дома, мало ли этот голос потом вернется с отмычками.

– Какой квадрат?

– Это в России.

– Где это, Россия?

Вика решила, что по уровню образования Дон, скорее всего, американец, они редко способны показать на карте Париж и Лондон, могут и Россию не знать. Американец... Вот не зря она не хотела десятую винду ставить, там камера за пользователями следит, а теперь, может, и программу для голосов в мозгу загрузили какую-то, потому что, как говорил Антон, винда работает на ЦРУ. Надо меньше сидеть в интернете.

– Россия – одна шестая часть суши, – гордо ответила она. – Если посмотришь на глобус и найдешь Евразию, то мы сверху.

– Какой глобус?

– Земли, конечно, не Луны же.

– Что такое Земля?

– Планета, – вздохнула Вика, почему-то почувствовав себя выжатой как лимон. – Галактика Млечный Путь, Солнечная система.

– А дальше? – почему-то напрягся Дон.

– Номер в тинктуре не помню, если ты об этом. Есть версия, что Солнце относится к Плеядам, но она спорная. Как ты насчет кофе? Только не спрашивай, что это такое, если не знаешь.

– Не буду, – пообещал Дон. – Найди какие-нибудь ботинки, у меня ноги замерзли на твоем полу.

– Это у меня ноги замерзли, – поправила его Вика. – И мне через два с половиной часа на работу, а я не выспалась. Угадай почему?

– Чего тут гадать, – презрительно заметил Дон. – У тебя не подушка, а кусок дерьма, плоский и твердый.

Вика открыла рот, но тут же его закрыла и пожала плечами, подушка была последним, что она хотела обсуждать с наглым ментальным паразитом. Она сходила в комнату за тапками, прошла в кухню, зажгла газ, открыла шкаф и достала банку с кофе, вопросительно оставив руку с ложкой на весу.

– Ты как любишь, с молоком или без?

– Черный.

– Ага, – она кивнула. – Значит, кофе у вас пьют?

– Кофе везде пьют, – философски заметил Дон. – И насчет еды...

– Я на диете, – она поставила турку на плиту и локтем открыла дверь холодильника. – Есть салат и йогурт. Угощайся.

– Нахрен, – вежливо ответил Дон. – С такой еды я ноги протяну.

– Не ты, а я – это во-первых, а во-вторых, я худею.

– Зачем?

– Лето скоро, купальный сезон и все такое. И вообще, ты же внутри меня, значит, все знаешь про лишний вес, который у меня есть, и хватит это обсуждать. Мне неловко. Давай о чем-нибудь другом поговорим.

– Давай. У тебя мясо есть?

– Колбаса где-то была.

– Сделай мне бутерброд, только потолще.

Вика достала буханку и отрезала от нее почти четверть, потом намазала ее маслом и положила сверху всю колбасу, которая была в доме.

– Так нормально?

– Так отлично, – заверил ее Дон. – Ешь!

– Эй! – возмутилась Вика. – Почему я?

– А мне его как съесть без тебя?

– Как хочешь.

– Нормальное гостеприимство, – обиделся Дон. – А еще одна шестая часть суши. Воображаю остальные.

Вика хотела ответить ехидством, но неожиданно ее посетила мысль, что Дон инопланетянин, какая-то вот такая форма жизни без тела, и потомки ей не простят, если слава о вредности землян разнесется по всей галактике из-за паршивого бутерброда. К тому же первый контактер ценен не идеальной фигурой, а тем, что он первый, а йогурту ничего не будет.

– Ладно, – уступила она. – Съем в порядке исключения, но первый и последний раз. За это ты мне что-нибудь расскажешь про себя.

– Что ты хочешь знать?

– Все, – Вика откусила угол гигантского бутерброда. – Сколько тебе лет, как ты выглядишь, чем занимаешься, есть ли у тебя семья и все такое.

– Может, в другой раз?

– Может, – покладисто ответила Вика. – Бутерброд тоже в другой раз доем.

– Не-не-не, – сдался Дон. – Дай подумать. Лет мне больше, чем тебе, выгляжу я обычно, семьи у меня нет и всего такого тоже. Устраивает?

– Нет, – с набитым ртом хихикнула Вика. – Ты блондин или брюнет по цвету волос?

– В пределах от семисот пятидесяти до семисот восьмидесяти нанометров.

– Метров длины? – разочаровано уточнила Вика, предполагая, что это тактичное описание лысины.

– Длина волны, – подтвердил Дон.

– Волны? Ты кудрявый?

– О господи, – раздраженно сказал он. – У тебя есть таблица спектра?

– В интернете все есть, – она вытерла о халат пальцы, испачканные бутербродом, и подтащила к себе ноутбук. – Найти?

– Найди.

Вика задала поиск в строке, и пока браузер фильтровал содержимое сети, она положила подбородок на руки, сцепленные в замок, и прикрыла глаза: бутерброд неожиданно оказался вкусным и поселил в ней какую-то странную сонливость. Поэтому она даже не обратила внимания, как закрепленная на крышке веб-камера ярко вспыхнула, делая снимок.

2. Экстремальное пилотирование

– Надо же, сколько существует картинок спектра...

– К черту все картинки, – коротко ответил Дон. – Одевайся.

– Зачем? – удивилась Вика.

– Ты ничего не заметила?

– Нет, – она посмотрела по сторонам. – А что я должна заметить?

Дон не ответил, вместо этого она вдруг неожиданно для себя вспомнила удар света по глазам в момент дремоты, вспомнила так ясно, что сразу стало понятно, о чем он беспокоится. Ей стало смешно.

– Параноик, – снисходительно сказала она. – Вебка периодически всех снимает, не только у меня, такая вот встроенная функция программы, это абсолютно не значит, что сейчас раздастся...

Тишину разорвал звонок телефона. Вика замерла, посмотрела на часы, потом на экран – номер не определен. Телефон продолжал настойчиво звонить и вибрировать, пока не кувыркнулся со стола на пол. Там он потерял звук, но упорно продолжал мигать экраном с входящим вызовом.

– Все мои друзья записаны в симке, – растерянно пробормотала Вика. – Наверное, кто-то ошибся номером. Ничего страшного.

– Ты кому врешь-то с таким каскадом катехоламинов в крови? – ядовито спросил Дон. – У тебя пульс под сотню.

Мобильный телефон погас, но спустя пару секунд внезапно грянул звонок городского телефона, такой надрывный и пронзительный, что Вика вздрогнула.

– Может, надо ответить?

– Не надо, – оборвал ее Дон. – Пошли отсюда.

– Куда? Семь утра, офис еще закрыт.

– Так придумай место, которое открыто, – приказал он. – Главное, чтобы наше присутствие там выглядело нормальным.

Вика лихорадочно перебрала в памяти все знакомые ей кафе и магазины, но ни один из них не открывался так рано.

– Может, вокзал? – предположила она.

– Это что?

– Ну, такое здание...

– Не надо мне слов, вызови и удержи в памяти образ на пару секунд.

– А ты прочтешь у меня из головы? – подозрительно спросила Вика. – Ты все мои мысли можешь прочесть?

– Нет. Только те, которые ты адресуешь мне. Покажи вокзал.

Вика напряглась и постаралась вспомнить, как выглядит Московский вокзал, даже глаза закрыла, но принадлежат эти колонны именно Московскому вокзалу или Витебскому, она на сто процентов уверена не была. Да и этих статуй там вроде бы не было... Где же они были? Может, это Милано Чентрале?

– Твою мать, – раздраженно сказал Дон. – Что у тебя со зрительной памятью? Черепно-мозговые травмы были?

– А что не так?

– Ни один фрагмент не четкий, достраиваются постоянно, плывут. Ладно, я понял, вокзал не подходит.

– Почему?

– Нельзя контролировать вошедших и ушедших, да и обзор окрестностей изнутри усечен. Ищи что-нибудь поменьше, но с большими окнами и одним входом.

Вика подумала. В гостинице напротив дома был спортклуб, карту которого она регулярно покупала, но бывала там от силы пару раз в месяц, хотя персонал ее почему-то помнил и даже называл по имени, но, возможно, они просто любят клиентов, которые платят за абонемент, а тренажеры не трогают. Окна там как раз большие, а народу утром мало.

– Такое подойдет? – спросила она, постаравшись воспроизвести фасад клуба как можно отчетливее.

– Годится. Ты почему не одета?

– Я же тебе вокзал вспоминала, – обиделась она.

– А ты что, только одно дело умеешь делать за один раз?

– Нет, я много умею, но не тогда, когда кто-то в моей голове на меня орет.

– Извини.

Вика взялась за пояс халата и остановилась.

– Погоди, – сморщив нос, сказала она. – Ты что, увидишь, как я переодеваюсь?

– Не увижу, если ты не встанешь перед зеркалом, – успокоил ее Дон.

Вика закатила створку с зеркалом поглубже за фасад, вытащила из шкафа джинсы и свитер, натянула чистые носки и побросала в сумку спортивную форму и кроссовки, потом, подумав, сунула туда же кошелек, паспорт, телефон, плеер, влажные салфетки (иногда в спортзале отключали воду) и косметичку – вдруг на работу ей придется бежать прямиком из спортзала.

– Господи, – прошипел Дон, когда она натянула сапоги. – Это что?

– Они новые, – виновато объяснила Вика. – Разнашиваю на коротких расстояниях. Должны со временем растянуться.

– Сними эту дрянь сейчас же, найди нормальную обувь.

– Это нормальные сапоги, – попыталась она отстоять свое право выглядеть выше и стройнее на каблуке в пятнадцать сантиметров. – Красота требует жертв.

– Человеческих? – трагично спросил Дон.

Вика с сожалением скинула сапоги и вытащила из шкафа коробку с ботинками.

– Вот такие подойдут тебе?

– Однозначно. Это чье?

– Антона, – неохотно ответила она. – Мы расстались, а вещи он так и не забрал. Сказал, что придет за ними попозже, когда квартиру снимет, но в Питере с жильем проблемно. Только не надо меня спрашивать про него, ладно? Он нормальный, но я не создана для семейной жизни. Интересы были разные, а вот размер ноги – почти одинаковый.

– Ну-ну, – неопределенно хмыкнул Дон.

В спортзале никого не было, на ресепшене дремала администратор Зоя, если ее бейдж не врал, и Вика без проблем получила ключ от самого хорошего шкафчика – девяносто первого. Хорош он был тем, что находился в секции на отшибе и выходил прямо на весы, где можно было незаметно взвеситься без посторонних глаз, и тут же стереть свой результат с табло, чтобы не позориться. Она переоделась и взяла плеер, воткнула в уши вкладыши.

– Зачем это? – насторожился Дон.

– Музыка, – пожала плечами Вика. – Мне нужен ритм, иначе я засыпаю, а в зале какая-то ерунда играет, не бодрит.

– Убери, – приказал он. – Я должен слышать, что происходит вокруг.

Вика с досадой швырнула плеер обратно в шкаф, лязгнула железной дверью и подумала, что игра в шпионов несколько затянулась. На ближайшем эллипсоиде она влезла на педали и включила простейшую программу. Табло помаргивало зелеными огоньками, Дон молчал, и равномерное жужжание тренажера через некоторое время убаюкало ее, она закрыла глаза и позволила механизму самому двигать ее ногами, пока кто-то над ее ухом не сказал с искренним восхищением:

– Круто!

Вика открыла глаза и взвизгнула – над ней качался гриф штанги и чья-то щекастая улыбчивая физиономия. Металлический штырь, груженный дисками, сделал попытку размозжить ей голову, но обладатель физиономии ловко перехватил у нее гриф и водрузил его на подставку.

– Егор, – представился он. – Для девушки жать от груди сотку – респект и уважуха. Можем позаниматься вместе, если у вас есть желание.

– Нет у меня ничего, – сказала Вика, сползая со скамьи и чувствуя, как дрожат руки и колотится в горле сердце. – Кроме желания дать кому-то по башке.

Она доковыляла до кулера и нацедила себе стакан ледяной воды, с трудом удерживая стаканчик ровно.

– Ты охренел? – сквозь зубы спросила она Дона. – Ты как меня с тренажера стащил?

– Ты заснула, – равнодушно ответил Дон. – А мне надоело бегать.

– Это был не просто бег, а кардиотренировка.

– Дремать на машинке не тренировка, лишний вес никуда и не денется.

– Не твое дело.

– Не мое, – кротко согласился Дон, и неожиданно громко рявкнул: – Наше!

Вика подавилась последним глотком, вытерла пролитую воду тыльной стороной руки и, оттянув намокшую футболку, быстрым шагом направилась в раздевалку, поклявшись не разговаривать с мерзавцем во веки вечные. Она напялила на себя вещи как придется (дома примет душ), сдала ключ и собралась в таком же полном молчании вернуться домой, как одна мысль вдруг уколола ее и заставила нарушить взятый обет.

– Ты что же, можешь перехватывать на себя управление моим телом? – спросила она. – Сотка от груди – это что-то из области фантастики, я на такое не способна.

– Не всегда, – мирно ответил тот. – Только когда ты в отключке или...

– Или?

– Если ты мне его добровольно передашь, – быстро закончил Дон. – Как второму пилоту при экстремальном пилотировании.

– Не мечтай, – она пнула дверь парадной ногой. – Не хватало мне обнаружить себя в постели с какой-нибудь бабой или еще хуже...

Что было хуже, она не придумала, потому что ключи от квартиры, которые она держала в руке, провалились в пустоту вместо замочной скважины. Туда же, в пустоту, ухнул и выпиленный кусок двери с отломанной ручкой, и в эту дыру невооруженным глазом был виден разгром, учиненный в квартире.

3. В бегах

– Уходим, – тихо сказал Дон.

Вика попятилась назад, споткнулась на ступенях и была вынуждена ухватиться за перила, вызвав содрогание ажурного металла.

– Что... что это такое?

– Не знаю, но явно ничего хорошего.

– Так, – она взяла себя в руки. – Это называется кражей со взломом, я должна посмотреть, что пропало, составить список и написать заявление в милицию.

Сверху послышались шаги, какой-то человек спускался по лестнице с пятого этажа, она определила это по чужой руке, скользившей по перилам.

– Девушка, вы из какой квартиры?

– Вниз, – велел Дон. – Только тихо.

Вика на цыпочках побежала к первому этажу, но сверху ее опять окликнули:

– Не из той, которую ограбили? Подождите, я из милиции.

Вика невольно притормозила.

– Беги! – заорал Дон ей в ухо.

Целый пролет она взяла одним прыжком, на развороте ее занесло и ткнуло коленом в батарею, но Вика не почувствовала боли – адреналин дубасил в висках как оркестровая сыгровка.

Улица расходилась в две стороны, одна была короче и упиралась в проспект, где густо двигался транспорт, однако до остановки за углом все равно нужно было пробежать по тротуару расстояние в несколько домов. Вика подумала, что Дон был прав, ее тренировки не дают никаких преимуществ на длинные дистанции, задыхалась она как обычный человек, да еще сумка тяжело била по спине. К счастью, на светофоре стояла маршрутка, и, недолго думая, Вика врезалась в ряды транспорта и отчаянно забарабанила в дверь. Та немедленно открылась и тут же моментально закрылась за ее спиной.

– На пол, – приказал Дон.

Вика послушно сползла на грязные ступени и прижала к себе сумку, пытаясь другой рукой найти в месиве из одежды и косметики кошелек, чтобы ее не приняли за зайца. Пассажиры смотрели на нее брезгливо и с любопытством.

– Думаешь, он не видел, что мы сюда влезли? – спросила она шепотом у Дона.

– Если и видел, то сюда не сунется, – ответил тот. – Им свидетели не нужны.

– Кому им? – Вика, согнувшись в три погибели, подобралась к водителю, высыпала монеты в лоток с ямкой, изображающий кассу. – Кто это был?

– Не знаю.

– А почему тогда сказал убегать? – возмутилась она. – Может, это на самом деле наш участковый опрашивал свидетелей сверху, вот и окликнул нас.

– Ты своего участкового видела хоть раз?

– Нет, конечно, меня же еще не грабили.

– Тогда заткнись. На тебя люди смотрят. Кстати, не обязательно разговаривать со мной вслух, удивляюсь, что тебя еще не повязали, когда ты орешь посреди улицы.

– В Петербурге это абсолютно нормально, – успокоила его Вика. – Город сумасшедших. У нас тут Достоевский жил, который писал про бесов, и поэт Маяковский, который семнадцать раз пытался застрелиться, и многие другие уважаемые люди. Куда мы дальше? И что вообще мне теперь делать?

Дон не ответил. Вика еще немного подождала и переползла в конец салона, скорчившись на одиночном сиденье так, чтобы голова не торчала в окне и ее не прострелили снайперы (видела в каком-то фильме). Ехать, глядя в пол, было муторно, она достала телефон, залезла на дайрики и полистала последние записи. Когда до доказательства своей правоты в каком-то споре анонимов ей оставалось совсем чуть-чуть, Дон подал признаки жизни.

– Ты что, телефон с собой взяла?

– А что? – не поняла Вика. – Он стоит как две мои зарплаты.

– Антон подарил?

– Откуда ты знаешь?

– Да так, догадался. Можешь мне на пару секунд передать управление телом?

Вика заколебалась. За пару секунд ничего не случится, зато интересно, как это делается сознательно.

– А что надо для этого? – уточнила она. – Заклинание сказать?

– Нет, нужно просто выразить такое намерение.

– Ладно, на две секунды бери.

Ничего особенного она не почувствовала, кроме того, что цвет вещей вокруг нее изменился на черно-белый, и ее собственная рука швырнула смартфон в открытые двери маршрутки, выпускавшей пассажиров, прямо какому-то подростку, стоявшему на остановке. Двери закрылись, мир снова обрел краски, но телефон уже исчез вместе с малолеткой в неизвестном направлении, и догнать его не смог бы даже профессиональный спринтер, не говоря уже о таком никчемном, каким была она.

– Ах ты... – Вика не нашла слов для описания такой подлости и со всей дури ударила себя кулаком по коленке.

– Больно, – спокойно ответил Дон.

– Так тебе и надо, – прошипела она. – Ты что наделал? Он же его не отдаст теперь, даже если отследить сигнал, он уже, небось, до канадской границы добежал!

– Вот и хорошо. Чем дольше он будет имитировать ложный след, тем лучше для нас, выиграем время.

– Для чего?

– Для всего.

Вика встала и подкинула сумку на плече.

– Ну вот что, – решительно заявила она. – Я не знаю, что ты там внутри меня думаешь, но ты явно знаешь больше, чем говоришь. Это нечестно.

– Меньше знаешь, крепче спишь, – заметил Дон.

– Больше знаешь – крепче мстишь, – ответила Вика. – Раз уж мы делим одно тело, то и ситуацию должны знать в равной степени. Или ты отвечаешь на мои вопросы, или я сейчас же вылезаю из маршрутки и возвращаюсь домой, и будь, что будет, с нами обоими.

– Ладно уж, – неохотно согласился Дон. – Давай свои вопросы.

– Чем ты занимаешься там, где живешь?

Дон молчал.

– Ага, – торжествующе сказала Вика. – Первый раз ты тоже пропустил этот вопрос, хотя ответил на все остальные, наверное, думал, что я не замечу.

– Думал, – признался вдруг Дон. – А ты, оказывается, заметила?

Вика пожала плечами.

– Не такая уж я дура.

– Да, не дура, – согласился Дон. – Но я не знаю, как описать то, чем я занимаюсь. У меня есть дело и оно довольно сложное, но есть ли у вас аналоги такой деятельности, я пока не знаю, мне не с чем сравнить, чтобы описать. Как только смогу, сразу расскажу. Здесь очень важна точность, чтобы не было превратного понимания.

– Хорошо, – не стала спорить Вика. – Я буду думать, что ты Нео, только не спрашивай про него, потому что разговор опять уйдет в сторону, ты мастер менять тему. Мой следующий вопрос такой – ты знаешь, кто изуродовал мою квартиру? Только честно?

– Догадываюсь.

– Зачем они это сделали?

– Искали следы и доказательства того, что я – в тебе.

– А кто им на самом деле нужен? Ты или я?

Дон внутри ее головы тяжело вздохнул.

– Я, – честно сказал он. – Поэтому в большей опасности из нас двоих – ты.

– Почему это? – не поняла Вика.

– Потому что они погасят твое сознание в этом теле, чтобы я остался его единоличным владельцем, и со мной будут разговаривать уже по-другому.

– Как? – внезапно охрипшим голосом спросила Вика.

Дон засмеялся.

– Судя по уровню кортизола у тебя в крови, ты на верном пути в своих догадках. Кстати, не пожрать ли нам? На вид неплохое местечко.

Мимо них вместе с Литейным величественно проплывала закусочная «Кетч ап Бургерс». С началом диеты Вика поклялась туда больше ни ногой, но сейчас она прикусила язык и кивнула.

4. Демаскировка

За столиком Вика села у окна так, чтобы видеть дверь, заслужив одобрительное хмыканье Дона в районе левого уха.

– Быстро учишься, – снисходительно отметил он. – Бери свой салат, я тебе должен за убитый телефон, так что жуем траву.

– К черту траву, – ответила она, открывая меню. – Вот тут есть рамп-стейк с огурцами кимчхи, смотри сюда – нормальный размер? И соус какой-то фирменный к нему, наверное, вкусный. Или тебе взять этот, стейк блэк ангус с пюре и огурцами? Прямо на сковородке принесут, как в ковбойском кино.

Дон помолчал.

– Хороший размер, – наконец сказал он странным голосом.

– Пива хочешь?

– Нет, – быстро ответил Дон. – Нельзя употреблять ничего, что вредит телу.

– Лимонад?

Вика помахала официанту и продиктовала ему заказ, чувствуя, как рот у нее наполняется слюнями – тренировка дала о себе знать, да и нервотрепка с ограблением сожгла немало калорий. После этого она достала плеер, отсоединила от него наушники и один из них сунула в ухо, спустив провод и второй наушник за воротник свитера.

– Пусть люди думают, что у меня гарнитура и что я болтаю по телефону, – объяснила она Дону. – А то и вправду внимание привлекаю. И в аптеку надо за мазью, колено я здорово приложила на лестнице.

– А в маршрутке еще добавила ему, – ехидно заметил Дон.

Она кивнула.

– Я дура. Обещаю больше не портить наше общее имущество, кто знает, куда еще бежать придется. Тебе куда надо-то? Кто тебе может помочь?

– Если бы я знал, – он вздохнул. – Говорю же – первый раз такое.

– Ну-ка, с этого места поподробнее, – вдруг дошло до нее. – Ты что, уже вселялся в кого-то до меня?

– Твою мать, – с чувством сказал Дон и замолчал, но Вика не собиралась прерывать это молчание, пусть знает, что она ждет ответа.

– Было дело, – наконец неохотно признал он. – Но это были люди с погасшим разумом, они не мешали и вообще меня не замечали, в контакте с болидом я первый раз. Чувство более чем странное.

– Болид – это я?

– Так тело называют у нас, – пояснил Дон. – Профессиональный жаргон. В данном случае это ты.

– А как ты называешься на своем профессиональном жаргоне?

– Пилот, – равнодушно ответил он.

– Вселение у вас называется пилотированием?

– Именно.

– Тогда что ты мне там втирал про второго пилота?

– Иногда пилотируют двое, – ответил Дон. – Или трое, если болид аварийный или у него клеточный распад ускорен, много разных причин бывает.

Официант принес мясо и лимонад, расставил соусы в маленьких баночках и умудрился веером разложить под них рекламу новых блюд. Вика смотрела на всю эту красоту рассеянно.

– То есть на самом деле сумасшедшие – не сумасшедшие? – наконец спросила она. – Те, кто ходит по улице, разговаривая вслух с невидимым собеседником, и те, кто утверждает, что в нем живет несколько личностей, говорят чистую правду? И что эти личности конфликтуют или дружат между собой, тоже может быть?

– Может, – неохотно согласился Дон. – По закону пилоты не должны напрямую контактировать с болидом, но иногда человек одарен сверхвнимательностью по отношению к себе, тогда происходит демаскировка.

– А если...

– Может, ты начнешь уже жевать, а? – жалобно спросил Дон. – Или это такая пытка – сидеть над тарелкой жратвы и не притронуться к ней?

Вика взяла в руки нож и воткнула его в стейк, накромсала его на небольшие куски.

– Зачем вам это нужно? – спросила она.

– А зачем люди в космос летают? – задал Дон встречный вопрос. – Космос вам зачем?

Она пожала плечами.

– Человеческий разум нельзя остановить, – с набитым ртом сказала она, воздев вилку к потолку. – Стремление к познанию – наша судьба.

– Ну и у нас так же.

– А вы кто?

Дон сердито засопел.

– Ты знаешь поговорку про «глух и нем»?

– "Когда я ем", – кивнула Вика. – А что?

– А то, что это наша поговорка. Множество болидов вышли из строя от неумения пилотов заправлять их. Если такое случится со мной, это будет событие века, радость всяким идиотам и завистникам.

– Почему? – хихикнула Вика. – Ты у себя там крутой, как вареное яйцо?

– Не последний, – совершенно серьезно ответил Дон.

Она некоторое время ела молча, но вопросы плодились в ее мозгу и все равно вырвались наружу.