Текст книги "Греческие наемники. «Псы войны» древней Эллады"

Автор книги: Герберт Уильям Парк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

2. На службе в Спарте

Маловероятно, чтобы наемники подвизались на службе Спарте во время Анталкидова мира, и, конечно, когда разразилась война с Олинфом, Спарте пришлось снова нанимать воинов. Лакедемоняне, как и прежде, опирались главным образом на гражданское ополчение разных сословий. Вероятно, в представлении спартанцев, их гоплиты уже достигли сложившегося статуса профессиональных воинов. История Агесилая (возможно, апокрифическая) представляет его как военачальника, который доказывает своим пелопоннесским союзникам, что их граждане, в отличие от спартанцев, в первую очередь ремесленники и лишь по случаю воины. Если этот образ мышления действительно к нему относится, то легко понять, почему с этих пор наемники на службе Спарте, видимо, были пелтастами, а не гоплитами.

Наемников Спарты также брали на службу по случаю и для особых целей: во-первых, на долговременную службу за пределами страны; во-вторых, для наделения армии Пелопоннесского союза теми функциями, которые не могли бы столь же успешно выполняться гоплитами. (Спарта, видимо, так и не приняла пелтаста нового образца вместо тяжеловооруженного воина.) Даже при решении ограниченных задач, как мы увидим, Спарта постоянно терпела неудачи в военных операциях, в которых наемники играли важную роль: и было бы ошибочно усматривать в этих повторяющихся неудачах что-нибудь иное, кроме указания на ее радикальную некомпетентность в специальных методах их вербовки.

В 382 г. до н. э., когда началась война с Халкидским союзом, македонскому царю Аминте рекомендовали купить поддержку некоторых местных вождей и рекрутировать наемников. Подобно кирянам, их набирали на службу за пределами страны, но, в отличие от них, эти воины из Фракии были типичными пелтастами. Как и в Азии после 395 г. до н. э., командовать ими назначили спартанца Тлемонида. Командующий лакедемонянами Телевтий проявил полное непонимание способов надлежащего использования этого вида войск. Он лишь послал их преследовать кавалерию Олинфа, отступавшую через реку! Храбро взявшись за выполнение этой неразрешимой задачи, они попали в безвыходное положение и были полностью разгромлены. Это поражение имело своим следствием разгром остальной армии Телевтия. (У Олинфа тоже были пелтасты, но, видимо, из числа граждан, так как их считали частью регулярной армии.) После этой неудачи в последних операциях войны с Олинфом пелтасты не упоминаются.

Легковооруженные наемники вновь появляются для выполнения специальных задач во время войны в Беотии (379–378 до н. э., зимой 376 г. до н. э.). Они взаимодействовали с Пелопоннесской армией во время ее летнего вторжения. Зимой от них ожидали несения гарнизонной службы в таких пунктах, как Феспии или Платеи, и использования этих пунктов как баз для разорения Беотии. Это было возрождение стратегии Коринфской войны.

Ни в одной из этих целей наемникам не сопутствовал успех. Было бы, вероятно, нелепо делать положительный вывод из того, что единственные свидетельства об их летних боевых операциях касаются потерь. Но более определенное указание на их несоответствие гарнизонной службе еще впереди. Например, Фебид допустил разгром своих пелтастов беотийской кавалерией в поразительно схожей манере, что и Тлемонид. Поэтому Спарте пришлось отказаться от использования наемников в гарнизонной службе и заменить их морами во главе с полемархами. Подобные неудачи в то самое время, когда Хабрий зарабатывал репутацию умелого предводителя пелтастов, лишь указывают на некомпетентность спартанских командующих в использовании воинов, отличающихся от гоплитов.

Один любопытный эпизод этой войны проливает свет на использование наемников в малых греческих государствах. Агесилай (весной 378 г. до н. э.) нуждался в легковооруженных войсках, чтобы выслать авангард для захвата Киферона (лесистый горный массив на границе Аттики и Мегариды). В это время в Клиторе (север Аркадии) находился отряд наемников, поскольку жители этого города вели войну с Орхоменом в Центральной Аркадии. Агесилай договорился, чтобы власти города одолжили ему наемников, и выслал им заранее месячное жалованье вместе с приказом штурмовать Киферон. Между тем он сдерживал орхоменцев, не позволяя им ввязаться в войну с Пелопоннесским союзом, в то время как совершался поход за пределы Пелопоннеса.

Все большая опора Спарты на наемников достаточно интересна, но их использование Клитором имеет гораздо большее значение. Здесь мы сталкиваемся с небольшим аркадским городом, участвующим в обычных пограничных конфликтах, которые постоянно возникали с доисторических времен и имели лишь местное значение. Тем не менее, вместо того чтобы вести боевые действия одними рекрутами-гражданами, полис берет на службу наемников для зимних боев. Отсюда следует, что наем профессионального солдата стоил недорого, если такие малые города-государства могли себе это позволить. И применение наемников было почти повсеместным, если оно проникло в такую отсталую область, как Северная Аркадия. Государство, служившее источником экспорта наемников, развивало теперь их торговлю на внутреннем рынке.

Но следует признать, что наемники, видимо, составляли более значительную часть пелопоннесской армии, чем допускают наши источники. Со времени Анталкидова мира был внедрен другой метод предоставления воинских контингентов каждым городом, входящим в Пелопоннесский союз. В 383 г. до н. э. для посылки союзной армии в Халкидику договорились, что в будущем каждый участник союза мог бы вносить деньги вместо воинов по расценке 3 обола (эгинских) за каждого гоплита (в день) или вчетверо большую сумму за каждого конника. Естественно, союзники стремились воспользоваться этими возможностями, когда совершались дальние или заморские походы. В 378 г. до н. э. эту практику распространили и на пелтастов.

Неизвестно, насколько широко применялась эта практика замещения во время походов в Беотию. Но в 374 г. до н. э., когда Мнасипп осуществлял поход на Керкиру, его сухопутная армия включала не менее 1500 наемников вместе с теми наемниками из Лаконики, что участвовали в походе (то есть периэками и неодамодами). Ксенофонт ясно дает понять, что союзные города предпочитали в этом случае посылать деньги. Существование такой практики предполагает готовый рынок наемников. Его опасности также проявились во время этого похода.

Вначале при высадке войска Мнасиппа оказались в раю для наемников. Ибо они принялись «опустошать прекрасно обработанную и облагороженную страну, разрушать образцово устроенные жилища и расположенные на полях винные погреба. Еоворят, что его воины до того избаловались, что не хотели пить никаких вин, кроме старых отборных сортов с приятным букетом. На полях Мнасиппом было захвачено очень большое число рабов и скота». Позднее эта идиллия исчезла, поскольку «Мнасипп решил, что город уже почти в его руках; поэтому позволил себе часть наемников распустить, а оставшимся задолжал жалованье за целых два месяца, несмотря на то что у него, по слухам, не было недостатка в деньгах». Поэтому можно предположить, что Мнасипп стал жертвой известного спартанского порока – корыстолюбия. Вероятно, он понадеялся сколотить капитал, отказывая войскам в оплате. Этот соблазн не обнаруживался у спартанских военачальников при прежнем порядке личной, а не наемной службы.

Поведение Мнасиппа имело крайне серьезные последствия. Ведь когда он приказывал своим командирам вести воинов в атаку, те предупредили его, что могут не добиться их подчинения, пока войска не получат содержания в должном объеме. Мнасипп лишь отреагировал на протесты насилием. В результате боевой дух его воинов упал так низко, что они обратились в бегство от керкирян, а сам Мнасипп пал на поле боя. Неудача спартанского похода является, следовательно, прямым результатом злоупотреблений при использовании наемников.

Провал Мнасиппа ознаменовал окончание заморских походов лакедемонян. Подобным же образом битва при Левктрах (371 до н. э.) завершила период экспансии Спарты к северу от Пелопоннесса. Наемники сыграли малозначительную роль в этой решающей битве, но в связи с этим Ксенофонт счел необходимым подвергнуть критике метод их вербовки. (Были наемники под командой Иерона вместе с фокидскими пелтастами, очевидно легковооруженными. Иерон был спартиатом и пал в битве.)

К зиме (370/369) Спарта собрала под командой Политропа новое войско наемников в Коринфе, которое предназначалось для постоянной защиты перешейка от Фив. Но их отозвали в Орхомен, чтобы выступить против других городов Аркадии, которые стали объединяться во враждебный Спарте союз. Конечно, Агесилай вряд ли полагал, что Эпаминонд совершит вторжение в глубь страны зимой и таким образом необдуманно оставит дверь в Пелопоннес открытой.

В то время как Политроп уводил своих воинов с севера, Агесилай продвигался со своей армией с юга. Они договорились, что встретятся в Эвтее. Но до того как эта встреча смогла состояться, Политроп со своими пелтастами потерпел жестокое поражение у Орхомена от войск нового аркадского союза. (То, что это были пелтасты, выясняется из хода битвы, описанной Ксенофонтом, и особенно из его упоминания их дротиков, но обнаруживается, что их называют орхоменскими пелтастами.) Их разгром был похож на многие другие поражения, которые уже понесли спартанские наемники. Они продвинулись слишком далеко в преследовании отступающих аркадцев и были контратакованы, когда оказались без поддержки гоплитов и кавалерии.

Показателем морального состояния разбитой наемной армии было то, что Агесилай после этого поражения оставил надежду встретиться с ними. Однако в этот раз наемники, вопреки его сомнениям, проскользнули ночью через враждебные районы Аркадии и достигли его лагеря. Кроме того, после демонстрации им силы в Аркадии они вернулись вместе с ним в Спарту и оставались там в момент величайшей опасности для Лаконики, когда Эпаминонд вступил в долину реки Эврот.

Похоже на то, что срок контракта с «орхоменскими наемниками» истек по окончании вторжения Эпаминонда, поскольку некоторое время после этого не упоминаются ни эти ни другие наемники. Например, когда в начале 369 г. до н. э. спартанскому полемарху на Коринфском перешейке потребовались подкрепления, Ксенофонт сообщает, что он мог бы набрать пелтастов в наличных союзных войсках, но на службе Спарте их не оказалось. Причина их отсутствия, возможно, кроется в нехватке денег у Спарты. Она лишилась не только былой гегемонии, но даже владений в Мессении. Поэтому неудивительно, что не могла позволить себе содержание армии наемников.

Дефицит компенсировали не только использованием наемников, служивших союзникам, но также прямым заимствованием наемных войск. Летом 369 г. до н. э. на Пелопоннес прибыла флотилия из двадцати триер (трирем) с кельтскими и иберийскими наемниками и 50 конниками, которых послал на помощь Спарте Дионисий. (Это первое упоминание кельтов в качестве наемников в Греции.) Диодор приводит число воинов 2 тысячи и сообщает, что им было выплачено жалованье на пять месяцев вперед, то есть на время их отсутствия в Сицилии. Таким образом, Спарта получила их как безвозмездный дар. Эти воины чрезвычайно успешно действовали против беотийцев, пока к концу лета их не вернули на кораблях в Сиракузы.

На следующее лето Дионисий вновь прислал такой же отряд наемников под командой Киссида. (Он также возглавил поход Дионисия на Керкиру в 374 г. до н. э.) Наемники добились большого успеха. В конце лета они отправились обратно к побережью, чтобы вернуться в Сицилию, и попутно помогли Архидаму III в 368 г. до н. э. выиграть сражение с аркадцами и аргивянами. Но со смертью Дионисия I активное использование сицилийских наемников за пределами страны в основном прекратилось. (Кроме похода двадцати триер, который привел к захвату Селласии в 365 г. до н. э. Тимократ, возглавлявший поход, был наемным командиром.)

Спарта также приобретала наемников на кредит от сатрапа Фригии Ариобарзана. Зимой 369/368 г. до н. э. его греческий агент Филиск созвал совещание эллинских городов в Дельфах. Объявленной целью сбора был мир. Но подлинной его целью, видимо, был сбор греческих войск в помощь своему хозяину в связи с предстоящими восстаниями против царя царей. Когда Фивы отказались присоединиться к его плану, предусматривающему власть Спарты над Мессенией, Ариобарзан полностью перешел на сторону лакедемонян. Он собрал большую армию наемников в поддержку Спарты. 2 тысячи воинов из этой армии он оставил на Пелопоннесе, выплатив им жалованье. Остальных забрал с собой в Азию. Можно признать с большой долей вероятности в этом войске тех самых наемников под командованием Навкля, из-за нерадивости которых перешеек вновь был открыт для вторжения Эпаминонда (весной 367 г.).

Эти заимствования еще больше подчеркнули зависимость Спарты от наемников и в то же время ее неспособность покупать их. В «Лакедемонской политии» Ксенофонта, написанной, вероятно, несколько раньше того периода времени, который здесь обсуждается, наемники признаются за недавнее нововведение в спартанской армии. Ко времени битвы при Мантинее (362 до н. э.) они стали постоянным элементом военной организации, которая требует особого толкования. (Возможно, войско получало жалованье из средств, добытых азиатским походом Агесилая 364–363 гг. См. главу 11.) Кроме того, в спартанской кавалерии практиковалась квота на профессионалов, и она способствовала повышению уровня прежде весьма неэффективной конницы. Но у Спарты было мало ресурсов для вербовки наемников, и, по мере того как лояльность союзников ослабевала, она была вынуждена полагаться на себя и находить новые способы сбора денег, в которых нуждалась. Поэтому Агесилай в своем преклонном возрасте был вынужден заставлять кондотьеров добывать необходимые денежные средства для укрепления военной мощи Спарты (см. главу 11 этой книги), и, стремясь обеспечить страну профессиональными воинами, он заложил традицию набора наемников спартанскими царями.

3. На службе в Фивах и Аркадии

Уже показано использование Спартой и Афинами наемников вплоть до битвы при Мантинее. Остается рассмотреть, какую пользу извлекали из них Фивы и их протеже Аркадия. Фивы бросили вызов военному превосходству Спарты. Спартанский гоплит был подготовлен почти до уровня профессионального совершенства, и Фивы, частично копируя армию своего противника, попытались сформировать войско равной с ним эффективности с минимальным использованием наемных воинов.

Во-первых, Беотийский союз набирал пелтастов тем же методом, что и Спарта. Мы видим, как пелтасты взаимодействуют с Хабрием в 377 г. до н. э., или сражаются под командованием Пелопида при Киноскефалах (в 364 г. до н. э., где Пелопид был убит. – Ред.), или занимают боевую позицию на фланге в битве при Мантинее. Но они, видимо, никогда не были многочисленной силой и не играли важную роль в победах Фив. Их относительно малое значение, возможно, связано с тем, что Беотия располагала своим особым и традиционным видом легковооруженных войск – хамиппи.

Во-вторых, успехи Пелопида и Эпаминонда были добыты не наемниками, но особым подразделением коренных фиванцев – «священным отрядом». Видимо, его создали сразу же после того, как выбили спартанский гарнизон из Кадмеи (цитадель Фив). Ибо такой отряд был сформирован беотийцем Горгидом, который упоминается в источниках лишь в следующем году. Это был отряд из 300 отборных воинов, которых фиванцы обеспечили едой и казармами в Кадмее. Таким образом, они надежно предотвратили катастрофическое предательство 381 г.

Освященная веками военная организация каждого греческого полиса базировалась на общности племени и родстве. Это было в основе фаланги гоплитов и тактики ведения ею боя.

В прежние времена Беотия располагала элитными отрядами в 300 воинов, названия которых предполагают, что это был пережиток какой-то олигархии, связанной с коневодством. Но к IV в. до н. э. они устарели. Поэтому если Горгид и заимствовал что-либо, то от врага Фив – Спарты. Там он обнаружил гоплитов, которых кормили и содержали в казармах для защиты государства, а также храбрость в бою, в основе которой был стыд перед возможным позором поражения. Тем не менее, если целью «священного отряда» была битва с хорошо подготовленной пехотой Спарты, то он также выполнял для властей функции наемного подразделения – обеспечение прочного ядра в армии, состоящей в остальном из граждан-ополченцев.

То, что, вероятно, было первой военной кампанией Фив, дает пример параллельных функций и возможностей «священного отряда» и подразделения наемников. Ибо Полиен, характеризуя знаменитое перестроение Хабрия, упоминает создателя отряда Горгида, который отдает тот же приказ фиванцам, что и Хабрий, и взаимодействует с ним в битве. Прямо не утверждается, что фиванцы составляли «священный отряд», но упоминание Горгида и то, что он отвечал за традиционную практику заполнения воинами «священного отряда» двух шеренг фиванской фаланги, делает более чем вероятным, что они потребовались для выполнения столь необычного приказа.

Идея сплочения «священного отряда» для укрепления боевого духа воинов принадлежала Пелопиду. В их следующем подвиге, известном нам, эта практика была закреплена. Ведь под командованием Пелопида «священный отряд» при поддержке небольшого числа конников разгромил две спартанские моры при Тегире. В 371 г. до н. э. снова под командованием Пелопида «священный отряд» замыкал левый фланг фаланг фиванцев, который сокрушил спартанцев при Левктрах. А в 368 г. до н. э. при Коринфе они понесли некоторые потери при нападении на город. Подробности дальнейших подвигов «священного отряда» не приводятся, но Плутарх сообщает в общих словах, что отряд оставался непобедимым до своей героической гибели в битве при Херонее (338 до н. э.). Однако, как мы увидим, в 3-й Священной войне Фивы использовали много наемников в дополнение к армии из отборных воинов и ополчения.

Аркадский союз был создан Фивами, и его военная организация являлась вариантом фиванского профессионального войска. Это был отряд гоплитов, подчиненный руководству Аркадского союза, известный как эпариты. Он финансировался из союзного бюджета. Каждый город нес свою долю расходов. Эпариты квартировали, видимо, в Мегалополе и оттуда направлялись на битвы с врагами или против непокорных участников Союза. Никаких доказательств того, что эпариты воодушевлялись какими-нибудь высокими чувствами, но впоследствии они выработали соответствующий боевой дух.

Впервые мы узнаем об эпаритах под командованием аркадского стратега Ликомеда (зимой 370/369 г. до н. э.), как раз после образования федерации, когда они нанесли поражение Политропу и сорвали вторжение Агесилая в Аркадию. Ликомед, видимо, был создателем эпаритов и их первым предводителем. Он поощрял рост аркадского национализма и указывал, что, «кто бы ни нуждался в наемниках, он предпочитал аркадцев всем другим». Но урок, который он вынес из этого, заключался в том, что Аркадия могла бы, если бы пожелала, справиться с военной опасностью сама. Под его командованием аркадские профессиональные воины использовали свои возможности в интересах Союза, вместо того чтобы служить чужеземным хозяевам. Положение в центре Пелопоннеса позволяло им наносить удары в разных направлениях. «Куда бы они ни пожелали совершить поход, их не могли остановить ни ночь, ни зима, ни длинная дорога, ни горы: так что, по крайней мере, в то время они считали себя самой могущественной силой».

Профессиональная доблесть эпаритов повысила военный потенциал Аркадского союза: их корпоративный дух способствовал его падению. В 363–362 гг. до н. э. Мантинея выступила против использования Советом Союза денежных средств Олимпийского храма для оплаты эпаритов. Она самостоятельно вернулась к прежним, более мягким условиям организации Союза, существовавшим до оккупации Олимпии (находившейся в Элиде), и внесла свой финансовый вклад. Сначала Совет, вместо благодарности за столь великодушный поступок, вызвал руководство Мантинеи на Ассамблею. Когда правители Мантинеи отказались явиться, эпаритов послали доставить их без видимого успеха. Но неспособность Союза укрепить дисциплину имела своим последствием изменение намерений, и было решено больше не злоупотреблять средствами Священного фонда. В результате эпариты остались без жалованья. Поэтому «вскоре те из эпаритов, которые не могли служить без жалованья, ушли со службы; с другой стороны, те люди, которые могли просуществовать без жалованья, подбадривая друг друга, становились эпаритами, чтобы не зависеть от своих противников, а чтобы, наоборот, те от них зависели…» (Ксенофонт). Эта смена личного состава встревожила магистраты, которые усматривали в прорыве богачей к власти опасность примирения со Спартой. Они обратились за помощью к Фивам, а эпариты, ставшие олигархическим сообществом, обратились к Спарте. Союз раскололся на два образования, общие союзные войска больше не упоминаются.

Мы рассмотрели по очереди Афины, Спарту, Фивы и Аркадский союз, увидели, как каждое из этих государственных образований использовало наемников или обходилось без них в первой половине IV столетия до н. э. Была бы утомительной попытка следовать той же линии исследования в отношении других греческих государств, да и скудность наших источников не позволит этого. Тем не менее достаточно указаний на то, что даже самые маленькие города стали брать на службу наемников. Мы уже отмечали поразительно яркий пример Клитора. Больше свидетельств содержится в «Учебнике по ведению войны» Энея из Стимфала.

Из этой работы сохранился, к сожалению, лишь случайный фрагмент, касающийся методов ведения боевых действий в условиях осады города. Поэтому мы не можем получить доступ к общим рассуждениям Энея об использовании наемников. Однако поражают его многочисленные ссылки на них. Поскольку он пишет с позиции человека, дающего рекомендации властям небольшой городской демократической общины, то пользуется примерами использования наемников и приобщает это к общим указаниям по применению гражданами-ополченцами специальных правил, используемых профессионалами. Поэтому он предлагает выпуск ряда прокламаций в городе, находящемся под угрозой осады, включая то условие, что «граждане не должны нанимать наемников или сами наниматься наемниками без согласия властей». Далее он добавляет, что в лагерях наемников «следует потребовать тишины, затем объявить во всеуслышание:

1) Если кто-нибудь хочет уйти, не удовлетворившись условиями содержания, то он может уходить, но после этого дезертир будет продан, как раб.

2) За меньшие преступления наказание в соответствии с принятым законом – оковы. Если кто-либо попадется на действиях, наносящих какой-либо вред армии или обороноспособности лагеря, то пусть наказанием станет смерть».

Сочинение Энея проникнуто также ощущением незащищенности небольшого полиса. В любом случае Эней ожидает, что для властей не станут неожиданными неверность или измена среди горожан и их наемных воинов. Частично такому ощущению соответствует тема его труда, но Эней также отражает обстановку своего времени. Ни один город в Греции не был застрахован от политических волнений, а присутствие наемников и готовность продаться за плату облегчали любой вид мятежа. (Примеры, приведенные Энеем, – нападение на Халкиду из Эретрии изгнанниками, мятеж в Хиосе, олигархический мятеж в Аргосе, переворот в Ахайе, нападение Темена из Родоса на город Теос (в Малой Азии северо-западнее Эфеса), внутри которого оказался предатель, мятеж внутри города, чье название и местоположение не записаны. Во всех этих случаях Эней является нашим единственным источником по использованию наемников. В это время происходили попытки бунта в Фигалии, Коринфе, Мегарах, Сикионе и Флимунте.) Поэтому Эней тяготеет к описанию самых надежных средств содержания постоянной армии наемников. (Неизвестно, применяли ли их на практике.) Наемники должны расселяться по два или три по домам богатых горожан, которые обеспечат их жалованье и содержание, пока остальные воины содержатся за счет государства, а их отряды должны состоять из самых надежных граждан. Такое распределение, жалованье и управление предназначались, очевидно, для того, чтобы наемники были менее подвержены мятежным настроениям.

Стало быть, рассматривая этот исторический период, мы обращали внимание на использование полисами наемников для своей защиты. Но есть и другая сторона этой темы, которую следует обсудить. Наемники в небольшом городе-государстве слишком часто выступали подрывной силой. Колоссальный успех Дионисия стимулировал подобные попытки теми же средствами в остальном греческом мире.