355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Герберт Уильям Парк » Греческие наемники. «Псы войны» древней Эллады » Текст книги (страница 4)
Греческие наемники. «Псы войны» древней Эллады
  • Текст добавлен: 15 октября 2016, 04:41

Текст книги "Греческие наемники. «Псы войны» древней Эллады"


Автор книги: Герберт Уильям Парк


Жанры:

   

Cпецслужбы

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Таким образом, они наконец прибыли в город Византий (через 7 с лишним веков, в IV в., на его месте будет построен Константинополь – новая столица Римской империи. – Ред.) и встали лагерем в его окрестностях. Анаксибий, наварх, не знал, что с ними делать, и не дал им ничего, кроме обещаний выплат жалованья. Фарнабаз провел с ним переговоры для получения гарантий, что киряне не будут использованы для нападения на его сатрапию, а Севтом Фракийский связался с Ксенофонтом. Наконец Анаксибий рекомендовал кирянам идти к Киниску, гармосту Херсонеса, который наймет их на службу. Сказав это, он закрыл ворота Византия в знак окончательного недоверия греческим воинам. Эта последняя задержка рассердила наемников выше всякой меры. Они пробились в город и, согласно Ксенофонту, разграбили бы его, если бы не умиротворяющий характер одного из его выступлений.

Как раз на этом этапе возникает неожиданная развязка – появился фиванец Койратид, «который странствовал по Элладе, хотя и не был изгнанником: он мечтал стать полководцем и предлагал свои услуги всем городам и народам, нуждавшимся в стратеге». Подобные профессиональные стратеги были, как и профессиональные армии, не в новость. Они стали появляться после того, как софисты открыли, что стратегию можно сделать дисциплиной в профессиональном обучении. Сам Койратид, однако, не был теоретиком, зато участвовал в событиях Пелопоннесской войны. (Койратид, в частности, командовал в городе Византии в 411–408 гг. до н. э. беотийским отрядом гарнизона. После измены городу его схватили афиняне, но он сбежал, сев на корабль в Пирее и добравшись до Декелей.) Он попытался подрядить армию для следования с ним во «фракийскую Дельту, где они бы нашли все необходимое: а до похода, по его словам, он будет обеспечивать их пищей и питьем». В первый день своего командования он явился в сопровождении двадцати человек, несших ячмень, другие двадцать несли вино, три – оливковое масло, и еще один нес столько чеснока и лука, сколько мог поднять. Когда же наступило время распределить эти продукты среди воинов, то на всех их не хватило. Поэтому Койратиду пришлось распрощаться с исполнением функций командующего.

По странному капризу судьбы первая большая армия греческих наемников оказалась в городе Византий, у ворот в эллинский мир, и все еще не могла обеспечить себя адекватным греческим нанимателем. Следующее столетие не раз показывало, как можно было использовать большую профессиональную армию. Пока же никто не смог воспользоваться представившейся возможностью: наемные воины были малоэффективны без способного автократического лидера.

6. Остатки армии во Фракии

После неудачи с Койратидом военные советы снова разделились. Клеонор и Фриниск пожелали вести войска к Севтому. (Очевидно, Севтом II, царь Одрисского царства во Фракии, правил в 405–391 гг. до н. э. – Ред.) Неон, происходивший из периэков, счел за лучшее уговаривать армию служить под его началом в Херсонесе. Тимасий вновь выдвинул свой план использования воинов для обеспечения его возврата на родину в Дардан. Анаксибий, наварх, ждал развала армии, что отвечало его цели умилостивить Фарнабаза. Однако он и Клеандр, гармост Византия, были сняты со своих постов спартанскими властями, а их преемники были настроены столь враждебно к кирянам, что продали в рабство не менее четырехсот из них – в основном больных и раненых, – которых нашли в Византии. Из остальных воинов некоторые разочаровались в бродячей жизни наемников, освободились от оружия и отплыли домой. Другие отправились жить в города. У третьих же не осталось выбора, кроме как предложить себя Севтому. Он нанял их, пообещав «по кизикийскому статеру (в месяц), каждому лохагу вдвое и каждому стратегу в четыре раза больше и, кроме того, дать земли, сколько они пожелают, упряжных животных и укрепленное место у моря». Севтом даже предложил отдать в жены свою дочь Ксенофонту, который снова стал главным военным предводителем.

Судя по источникам, это первый случай, когда греческие наемники подрядились служить фракийскому царю. Причина этого шага объясняется тем, что «…наступила зима, и желающим отплыть домой нельзя этого сделать, а прожить в дружественной стране невозможно, раз необходимо за все платить, пребывать же и питаться во вражеской стране гораздо безопаснее вместе с Севтомом, чем без него. А если при всех этих благах еще будет выдаваться жалованье, то это надо считать чистой находкой». Все это верно, но не исключает объяснения Диодора, который утверждает, что «большинство из них, числом более 5 тысяч, привыкло вести жизнь профессиональных воинов». Хотя немало из них отправилось домой, а почти восемьсот пошли за Неоном в Херсонес, воины большей частью приобрели корпоративную психологию, предпочитали держаться вместе и продолжать заниматься военным ремеслом.

Севтом II хотел вернуть с их помощью царство предков, которое утратил его отец. Фактически война велась скотоводами методами пограничной войны в древности: наиболее пострадавшие племена сдавались и признавали Севтома верховным вождем. В конце первого месяца Гераклид, греческий агент Севтома, вернулся с вырученной суммой от продажи в цивилизованных землях добычи наемников. Но ее хватило лишь на двадцатидневное жалованье, и это вызвало много недовольства. Севтом также выделил несколько обещанных пар волов, но обошел вопрос о земле на побережье Мраморного моря.

Как раз в тот момент, когда усиливалось отчуждение между Севтомом и наемниками, из Спарты прибыли два посла, чтобы принять их на службу Фиброну для борьбы против Тиссаферна за обычную плату дарик в месяц. (Потому что Спарта наконец решила воевать с Персией и послала Фиброна с довольно незначительными силами освобождать греков Малой Азии от персидского господства.) Севтом был рад возможности избавиться от кирян, поскольку они выполнили свое предназначение и стоили слишком дорого. Он предложил Ксенофонту остаться при нем с тысячей воинов, но предложение не было принято. Ксенофонту удалось даже (при помощи послов из Спарты) убедить Севтома выплатить все, что он был должен. Так как у фракийского царя было всего лишь 1 талант наличных денег, он дал в счет своего долга в 30 талантов 600 быков, 4 тысячи овец и 120 пленников. С этими доходами и авансом со стороны спартанцев киряне пересекли Азию и совершили марш в Пергам, занимаясь, по возможности, грабежами. Это было первое большое войско греческих гоплитов, служившее наемниками Спарты.

Глава 6
ГРЕЧЕСКИЕ НАЕМНИКИ ДО АНТАЛКИДОВА МИРА
1. На службе Спарте

Состав армии, которой командовал Фиброн (весна 399 г. до н. э.), поразительно похож на состав войска, которое привел в 424 г. до н. э. во Фракию Брасид, в то время как разница в соотношении между ними показывает перемену, происшедшую в методах ведения войны. Например:


Разница между двумя армиями заключается в том, что Брасид собирал своих союзников за плату как наемников. Фиброну, видимо, предоставили свободу действий в наборе его контингента, но воины находились на самостоятельном обеспечении, за исключением афинской кавалерии.

Большая разница в цифрах показывает, насколько расширились имперские ресурсы и устремления Спарты. Более важен, однако, рост численности греческих наемников в соотношении с воинами по призыву. В частности, подкрепление, полученное наймом кирян весной 399 г., можно противопоставить обращению Брасида за помощью к фракийским пелтастам весной 422 г.

Ксенофонт намекает на то, что прибытие его товарищей в первую очередь позволило Фиброну вступить в сражение с Тиссаферном. Но это скорее преувеличение. Присоединение кирян позволило Фиброну расширить свой план действий. Тем не менее, если истолковать то, что Ксенофонт не выразил точно, то легко понять, что использование Фиброном наемников принесло ему столько же вреда, сколько пользы, – потому что Ксенофонт сделал в своем повествовании несколько важных замечаний. (1. Эфоры отозвали и отправили в изгнание Фиброна (ибо союзники обвинили его в том, что он позволил своему войску грабить дружественные города). 2. Деркиллид провел войско через дружественную страну до подвластной Фарнабазу Эолиды, не причинив никакого вреда союзникам. 3. Послы, направленные из Спарты по поручению эфоров, созвав воинов, передали им, что они (эфоры) порицают войско за его прежнее поведение, но хвалят его за то, что оно теперь ни в чем не нарушает законов. «Вождь кирян» принимает упрек, содержащийся в первой части этого суждения, насчет своего войска и приписывает прошлые проступки плохому руководству Фиброна. Вероятно, этим вождем был сам Ксенофонт. Он любит рассказывать с позиции бесстрастного наблюдателя и поэтому скрывает свое имя.) Из всего сказанного очевидно, что кампания Фиброна была омрачена грабежами собственности союзников – такими способами киряне привыкли обеспечивать себе пропитание и имущество. Ксенофонт также намекает, что такая практика в целом предосудительна, хотя стремится переложить вину за нее на Фиброна. Это оправдание, видимо, справедливо отчасти, потому что спартанцы долгое время были, в лучшем случае, предводителями наемников, равнодушно взирающими на их бесчинства.

Деркиллид, несомненно, командовал наемниками более успешно. Он проявлял полное понимание зависимости наемников от регулярно выплачиваемого жалованья. Главным же его методом предотвращения грабежей был вывод войск на зимний сезон на территорию противника. О том, что он смог, однако, повлиять в определенной степени на характер его новых войск, можно судить по тому, что в дальнейшем бывшие киряне поступают на службу Агесилаю уже как «деркиллидианцы».

Мы располагаем также любопытной ссылкой на использование Спартой в этот период времени наемных легковооруженных войск. Деркиллид после захвата Атарнея сделал это укрепление своей базой и поставил ее комендантом Драконта из Пеллены. По словам Исократа, «Драконт, заняв Атарней, с 3 тысячами собранных легковооруженных воинов опустошил Мисийскую равнину». Использованное слово (собранных) в данном контексте, очевидно, подразумевает, что войска Драконта рекрутировались путем найма. Так же как пелтасты, они не могли составлять какую-либо часть воинских контингентов Спарты или ее союзников. В свете дальнейших военных событий интересно само по себе использование такого большого количества легковооруженных войск. Но провести параллель с этим временем трудно, и, возможно, не стоит слишком налегать на слово «пелтасты».

Однако имеется несколько других ссылок об использовании спартанцами пелтастов в азиатских кампаниях. Впрочем, во всех этих примерах они выполняли свои обычные функции легковооруженных пехотинцев во взаимодействии с главными силами, состоявшими из гоплитов. Поэтому лучше предположить, что у Драконта также было некоторое количество таких воинов для подкрепления легковооруженных войск – возможно, контингент, оставленный ему Деркиллидом.

Откуда набирались эти пелтасты, сообщается неопределенно. Видимо, из местных жителей, а не из фракийцев, как обычно до сих пор. Возможно, они требовались не только для разорения зимой вражеской территории, но также для компенсации перевеса персов в легковооруженных войсках в период военной кампании. (На службе у персов в это время греческие войска были, видимо, в небольшом количестве, и они не появлялись на поле битвы. Это была личная гвардия (видимо) двух сатрапов – Тиссаферна и Фарнабаза.)

В 396 г. до н. э., когда в Малую Азию прибыл Агесилай, он привел в качестве подкреплений не менее 8 тысяч неодамодиев (вольноотпущенных) и союзников. Нанимать больше солдат, видимо, было непрактично. Так же как и во время Пелопоннесской войны, илот, частично получивший свободу и вооружение гоплита, мог заменить наемного воина. В это время он обходился дешевле.

Кроме того, когда первый опыт войны с персами убедил его в необходимости кавалерии, Агесилай собрал ее в Малой Азии, принудив богатых граждан поставить лошадей, вооружение и всадников. Он не считал, что богачи должны были проходить военную службу лично: поэтому они на практике нанимали «людей умирать за них». Но, хотя этот метод привел к формированию конницы, частично наемной, Агесилай, видимо, не следовал ему до конца, предпочитая более простую практику обложения богатых налогом и набора конников самостоятельно. В целом обстановка указывает на то, что набор наемников в конницу находился еще на стадии привлечения на службу отдельных лиц. Но возможно, благодаря профессионализму, греческие всадники в первое время добивались успехов в сражениях с персидской конницей.

В 395 г. до н. э. Агесилай произвел очередную реформу. Из тридцати спартиатов, составлявших его штаб, он выбрал пятерых на должности командиров фаланг. Одного из них, Гериппида, поставили командовать кирянами. Реформа, видимо, означала, что Ксенофонт отныне перестал осуществлять общее командование над остатками «десяти тысяч», хотя известно, что он оставался с Агесилаем, по крайней мере первое время после битвы при Коронее. Спартанский царь, видимо, решил, что наемники станут более надежными под командованием спартиата. Этого принципа, как мы увидим в дальнейшем, Спарта придерживалась во всех ее позднейших войнах.

К сожалению, такое распределение командования не облегчает нам задачу исследовать роль, которую играли киряне в этих военных кампаниях. Ведь командиры фаланг, когда действовали в отрыве от основной армии, обычно командовали смешанными силами. Единственный раз, когда упоминаются наемники, – это успешное использование деркиллидианцев (см. выше) во время внезапного нападения на мисийцев. Однако нет сомнений, что Агесилай умел обращаться с такого рода воинами. Потому что (летом) 394 г. до н. э., когда, намереваясь увести большинство своих войск в Грецию «и желая взять с собой воинов в возможно большем числе и наиболее искусных, он назначил награды тем из городов, которые пошлют наилучшее войско, тому из лохагов-наемников, который явится с наилучшим по вооружению отрядом гоплитов, стрелков или пелтастов» (Ксенофонт). Аналогичным образом, было предложено вознаграждение лучшей коннице, а также призы, золотые короны и оружие, общей стоимостью свыше 4 талантов.

В этих условиях битва при Коронее (394 до н. э.) вызывает особый интерес как первое серьезное сражение на греческой территории, в котором греческие наемники, как известно, сыграли выдающуюся роль. Киряне под командованием Гериппида образовывали часть центра фаланги, соседствующую с правым флангом, который составляли лакедемоняне: имелось также большое количество пелтастов, превышавшее даже легковооруженных граждан-ополченцев со стороны противников. Битва началась с атаки фиванцев, на которую часть наемников ответили контратакой. Вместе со спартанцами они легко рассеяли непосредственного противника, и некоторые киряне уже увенчивали Агесилая венком победителя, когда пришла весть, что фиванцы смяли левый фланг и захватили обоз. Агесилай сразу развернул свою фалангу с целью предупредить выход из боя фиванцев. Далее последовала ожесточенная схватка противников, которые отрезали друг друга от своих лагерей. Наконец фиванцы прорвались и отступили в направлении Геликона. Битва оказалась безрезультатной. Агесилай с остатками наемников-гоплитов вернулся на Пелопоннес.

Ксенофонт позднее писал, что во время Коринфской войны 395–387 гг. до н. э. наемников использовали как спартанцы, так и афиняне. Но следует заметить, что помимо этого единственного обобщения мы располагаем лишь одной ссылкой на наемников, которых набирали спартанцы на Пелопоннесском полуострове. (Полиен свидетельствует, что сторонники оппозиционного меньшинства в Коринфе тайком послали за спартанскими наемниками, чтобы впустить их ночью в город. Но об их заговоре предупредили Ификрата, и он сорвал его, бросив своих наемников против врагов, которые были убиты или захвачены в плен.) Эта скудная информация о наемных войсках в Лexee, видимо, соответствует действительности. К 394 г. до н. э. киряне уже находились на службе Спарте пять лет. Численность этих наемников, должно быть, значительно сократилась, пока Агесилай не позаботился о том, чтобы пополнить их ряды. И лишь небольшую часть от их общего количества Агесилай взял с собой в Европу. (Некоторое число кирян, оставшихся с Эвксеном, возможно, включили в 8 тысяч наемников, которых Фиброн привел к поражению во время своего второго похода в Малую Азию в 390 г. до и. э.) Можно предположить, то спартанцы со своим врожденным консерватизмом ведения войн не пополнили наличного количества наемников и не расширили возможности их применения. Спарта продемонстрировала мало изобретательности в использовании готовой наемной армии под рукой. Афины же с их меньшими возможностями продемонстрировали в этом деле больший прогресс.

2. На службе Афинам

Если обратиться от Спарты к применению наемников Афинами, то контраст сразу бросается в глаза. Афины, в отличие от Спарты, ограничивали их боевое применение легковооруженными силами. В то время как Фиброн и его последователи в малоазиатских войнах укрепляли (вне зависимости от большого количества легковооруженных воинов) свои армии гоплитами из кирян, афиняне во время Коринфской войны все еще зависели главным образом от гражданского ополчения, где бы ни велись войны.

В этом деле они лишь следовали традициям V столетия до н. э., когда, как нам известно, гоплиты-наемники редко принимались на службу Афинам. Наем же легковооруженных воинов проводился с целью превращения их в контингенты регулярных войск, и Коринфская война преподнесла лакедемонянам неприятные сюрпризы. Обобщая, можно сказать, что в течение прежних войн у Афин не было регулярных воинских формирований граждан, действовавших в качестве легковооруженных воинов на суше. (Такие формирования были и набирались из числа беднейших граждан, которые не могли быть гоплитами. Они готовились, даже без надлежащего вооружения, для набегов на соседние полисы. По своей природе такие войска обычно не принимали участия в регулярных походах.)

Но потребность в наличии какого-либо специализированного вида легковооруженных войск признавалась до такой степени, что был организован небольшой отряд лучников. Он состоял частью из наемников, частью из граждан. Остальные бедные граждане обычно находили применение в военной службе на флоте.

Когда в 395 г. до н. э. разразилась Коринфская война, ситуация кардинально изменилась. У Афин почти не было флота. (Лисандр оставил им лишь 12 триер (трирем). В 391 г. до н. э. Филократ рискнул совершить заморский поход с десятью триерами. В 390 г. благодаря энергичным усилиям Фрасибула были снаряжены 40 кораблей.) В течение первых четырех или пяти лет, когда Афины вели войну, они не могли поддерживать значительную часть своего населения платой за морскую службу. Бедные граждане несли суровые тяготы военного времени, и был сделан запрос в Народное собрание об оплате, как только полис может себе это позволить. А войска, подобные конным лучникам, которые прежде состояли исключительно из наемников, теперь формировались из граждан, и им была повышена плата. В этих условиях не может вызывать удивление то, что Афины нанимали своих граждан. Удивление вызвало бы скорее, если бы их легковооруженные войска целиком состояли из наемников. Тем не менее античные источники (впрочем, в большинстве не очень достоверные) говорят о них обычно как о наемниках или чужеземцах: то предположение, что они состояли частью из граждан, тоже можно, по-видимому, проигнорировать. Нас беспокоит здесь, однако, не этот аспект. Очевидно, скорее из-за военных, нежели экономических причин Афины поддались соблазну развивать свои собственные наемные легковооруженные силы.

После двух летних кампаний без решительного успеха с 394 г. до н. э. Коринфская война стала войной на истощение. К 392 г. противоборствующие стороны продолжали военные действия, используя наемников, так как эти войска оставались постоянно на поле боя в то время, когда обычные граждане-рекруты требовали возвращения домой. Афиняне удерживали проход через Коринфский перешеек вновь набранными войсками, которые позднее (в 388 г. до н. э.) Аристофан называл «иноземцы в Коринфе». Лучшее объяснение по вопросу происхождения этого войска содержится во фрагментах Андротиона и Филохора, сохраненных Гарпократионом (так называемым). Согласно их свидетельствам, «сначала их (иноземцев) собрал Конон, принял под свое командование Ификрат, потом Хабрий». Гарпократион цитировал это в качестве комментария к «Первой филиппике», где Демосфен говорит: «И я слышал, что однажды перед нашим городом использовали «наемников Коринфа», которыми командовали Полистрат, Ификрат, Хабрий и некоторые другие, и вы сами сражались с ними, как братья по оружию». Если бы фрагмент Демосфена был единственным свидетельством, было бы естественным предположить, как это делают некоторые исследователи, что имена упомянутых командиров даны в хронологической последовательности. Следовательно, Полистрат предшествовал Ификрату. Но цитаты из древних историографов Аттики опровергают утверждение, что Полистрат осуществлял набор войска. И из того, что мы узнаем о нем из них, становится очевидным, что он не был таким командиром, как Конон или Ификрат. (Сам Демосфен в своей речи против Лептина доказывает это, заявляя: «Вы однажды, чествуя Ификрата, чествовали не только его, но и от его имени также Страбакса и Полистрата». Полистрат, должно быть, являлся подчиненным и, по-видимому, не гражданином.) Риданц, видимо, прав в своем предположении о том, что Полистрат был нанят в качестве ксенага при формировании этих войск; или, возможно, он уже был командиром главной из их частей и так же поддерживал Конона, как Ксенофонт Фиброна.

Очевидно, в таком случае, что войско, служившее в Коринфе, было первоначально собрано Кононом. Составлявшие его воины отличались тем, что были пелтастами. Эти два факта в совокупности приобретают тем больший интерес, когда мы замечаем, что Ксенофонт свидетельствует, как после битвы при Книде Конон при содействии Фарнабаза собрал наемное войско в районе Геллеспонта (зимой 394/393 г.). Ксенофонт не связывает их с «иноземцами в Коринфе», но он также совершенно обходит молчанием происхождение этого войска, которое обычно называет просто пелтастами. Мы только полагаем, что в 393 г. Конон и Фарнабаз проследовали через Эгейский архипелаг к перешейку, где проводился военный совет союзников. Если, что представляется очевидным, это войско вербовалось для использования в Греции, то прибытие к перешейку должно было стать моментом, когда Конон оставил командование наемной армией, чтобы его заменил афинский командир. Конечно, если «иноземцы в Коринфе» были наняты за пределами Афинского государства, они требовались лишь для того, чтобы сформировать ядро последующего войска. Но второй важный момент заключается в том, что район Геллеспонта был бы наиболее подходящим местом для вербовки контингента пелтастов, поскольку такая легковооруженная пехота обладала исключительно фракийским вооружением. Это облегчает понимание того, почему наемники в Коринфе были только пелтастами. Мы не встречаем среди них гоплитов, хотя спартанцы, видимо, все еще использовали со своей стороны гоплитов-кирян.

Наши первые сведения об этих пелтастах в Коринфе датируются 392 г. до н. э. Но если то, что мы сказали об их происхождении, справедливо, то Ификрат был назначен на эту новую должность стратега наемников не раньше лета 393 г. Ведь Конон был слишком важным полководцем, чтобы зависеть от ситуации на перешейке.

Юстин, несмотря на неточности, бросает несколько более реальный свет на назначение Ификрата. Он начинает свое повествование с туманного замечания, что «афиняне наняли армию (очевидно, до прибытия Конона) и послали ее в помощь беотийцам (Юстин практически не упоминает Коринф в своем повествовании), под командованием молодого, 20 лет от роду, но наделенного большими природными способностями Ификрата». Хотя до боли очевидно, насколько Юстин искажает факты, тем не менее его замечание о возрасте Ификрата, видимо, не лишено оснований. (Позднее этот факт приводится также у Оросия.) Конечно, когда Юстин говорит «20 лет от роду», его без опасений можно толковать и как «еще не достигший тридцати», но если это верно в отношении Ификрата, то такой факт приобретает определенную значимость, поскольку афинянина нельзя было избрать стратегом в таком возрасте. Это ограничение, которое на первый взгляд обесценивает замечание Юстина, на самом деле подтверждает его. Потому что если обратиться к Ксенофонту, то обнаруживается, что в 390 г. до н. э. Ификрат хотя и командовал наемниками, но не был стратегом. В своем повествовании об уничтожении спартанской моры (не совсем точно – в море 1024 гоплита, а здесь был разгромлен отряд численностью около 600 чел. – Ред.) в бою при Лexee (390 до н. э.) Ксенофонт говорит о стратеге афинских гоплитов Каллии, сыне Гиппоника, и Ификрате, командире пелтастов. Различия в названиях, очевидно, подразумевают различия в должностях. И было бы неудивительно, если бы афиняне изначально не рассматривали функции «начальника пелтастов» достаточно важными, чтобы они неизбежно влекли за собой назначение на этот пост воина в звании стратега. Мы не можем ответить, почему следовало выбрать именно Ификрата. Реданц полагал, что у него, возможно, были семейные связи во Фракии и поэтому он особенно отвечал требованиям, предъявляемым предводителю пелтастов. Это предположение заслуживает внимания. Свидетельства относительно ранних лет жизни Ификрата, содержащиеся в довольно поздних источниках, представляют его сыном сапожника. Впервые он отличился, совершив подвиг во время морского боя (Плутарх и др.). Поэтому он, возможно, служил под командованием Конона и получил свое назначение благодаря успешной вербовке пелтастов.

Трудно, если не невозможно, дать точную оценку численности этих наемников. Наше единственное свидетельство того времени заключается в том, что когда Ификрат отправился с перешейка в Херсонес (Фракийский), то он взял с собой «1200 пелтастов, большинство из которых были воинами, служившими под его командой в Коринфе» (Ксенофонт). Если 800–1000 из них составляли определенное количество «чужеземцев в Коринфе» и представляют только часть войска, которое не было распущено после отставки Ификрата, то отсюда следует, что 1500 воинов были минимальным общим числом, когда наемники были в полном составе.

Если бы было возможно полностью доверять отрывку из сочинения Полнена, то можно было бы поверить, хотя бы на время, по крайней мере, что «чужеземцы в Коринфе» были гораздо многочисленнее. Полиен рассказывает об уловке, благодаря которой, когда 2 тысячи наемников Ификрата перебежали к спартанцам, ему удалось убедить своего противника не доверять перебежчикам. По своему обыкновению, Полиен, когда пользуется малоценными источниками, не дает никаких указаний на место и дату, но нам не известен другой случай командования Ификратом силами, противостоящими спартанцам, кроме как в период 393–389 гг. до н. э. в Коринфе. Если Полиен приводит достоверные факты, то тогда Ификрат мог располагать столь большими силами, что даже дезертирство 2 тысяч наемников не обрекло его на беспомощность. Но нельзя сказать того же о его прежних походах.

Вначале Ификрату с его пелтастами не сопутствовал особый успех. В первом бою у стен Лехея ему предоставили почетное место на правом фланге. Однако коринфским изгнанникам, которые противостояли Ификрату, удалось отбросить его наемников. Но во время набегов, в отличие от крупных сражений, пелтасты доказали свою эффективность. Ификрат разграбил Сикион, Флиунт и Аркадию. Он внушил аркадским гоплитам такой страх по отношению к пелтастам, что эти гоплиты предпочитали с ними не встречаться. Спартанские же гоплиты, хорошо натренированные бегать в доспехах, могли даже догонять своих легковооруженных противников. Тем не менее, по иронии судьбы, против самих спартанцев сыграло то, что пелтасты первыми обнаружили способность нанести сокрушительное поражение противнику на поле боя.

Летом 390 г. спартанская мора гоплитов (часть моры. – Ред.), обычно дислоцировавшаяся в Лехее, сопроводила в Сикион его уроженцев, направлявшихся домой для празднования местного праздника. Спартанцы беззаботно возвращались на свой пост без прикрытия кавалерии или легковооруженных воинов. Они таким образом привлекли внимание афинского отряда, сформированного из гоплитов под командованием Каллия и пелтастов во главе с Ификратом, которые вышли из Коринфа на перехват лакедемонян. Афинские гоплиты выступали в качестве сил поддержки, в то время как пелтасты начали забрасывать спартанцев дротиками. Атаки афинян приносили успех, несмотря на попытки противника рассеять их контратаками отдельных подразделений. Даже когда подоспела спартанская кавалерия, она не смогла действовать против пелтастов самостоятельно, но просто оказывала поддержку атакам гоплитов. Здесь впервые спартанцы были вынуждены остановиться и собраться на невысоком холме. А затем, когда афинские пелтасты осмелели еще больше, спартанцы обратились в беспорядочное бегство с большими потерями.

Этот успех пелтастов, в достижении которого афинские гоплиты сыграли лишь пассивную роль, был достаточно значительным, чтобы прославить имя Ификрата как стратега. Более того, он придал легковооруженным войскам репутацию боевой силы, которой они никогда не имели в общественном мнении. С этой оценкой связано частое включение пелтастов во все войска, в частности войска афинян, в грядущие полвека. С этой поры они стали типичным видом легковооруженных войск и заменили менее четкие предыдущие варианты военной организации.

Собственно, о самом успехе Ификрата достаточно отметить, что он не произвел какой-либо революции в боевом построении войск или военной тактике. Его пелтасты, видимо, были обычными метателями дротиков, и их применение принесло большой успех, достичь которого помогло умелое использование специфической ситуации. Кроме того, Ификрат позаботился о том, чтобы в его воинах сочетался высокий уровень индивидуальной подготовки с высоким боевым духом. Личная стойкость и эффективное использование оружия более необходимы этому действующему самостоятельно пехотинцу, чем гоплиту, которому поддержка остальной фаланги могла помогать в случае осложнения ситуации и даже ранения. Боевой дух и сопутствующая дисциплина сыграли большую роль в ведении войн IV столетия до н. э. наемными воинами.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю