Текст книги "Киевская Русь"

Автор книги: Георгий Вернадский

Соавторы: Михаил Карпович
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Георгий Вернадский
КИЕВСКАЯ РУСЬ

Глава I. Место Киевской Руси в истории

1. Европа ли Россия?

С точки зрения географии Европа это западное продолжение Азии – азиатский мыс. Однако в традиционной географической школе эта территория рассматривается как отдельный континент, ограниченный на востоке Уральскими горами. С этой позиции России отводится своего рода промежуточное положение, и она разделяется на две части: «Азиатская Россия» – на восток от Уральской гряды, и «Европейская Россия» – на запад от нее, Таким образом, с точки зрения элементарной географии на вопрос «Европа ли Россия?» можно ответить без колебаний. Только часть России входит в состав Европы.

И все-таки такой ответ, хотя и определенный, вряд ли является удовлетворительным, поскольку традиционное деление страны на две части искусственно: Уральская гряда низка и не нарушает целостности широтных природных зон, столь характерных для русского географического ландшафта. Более того, этот вопрос постоянно задается вовсе не в географическом смысле. Под «Европой» подразумевается не географическая, a историческая и культурная общность.

Вопрос, в таком случае, должен формулироваться более определенно: Европа ли Россия в историческом и культурном смысле? Принадлежит ли Россия, исторически и культурно, к европейскому союзу наций?

На вопрос, задаваемый в подобной форме, чаще всего отвечают отрицательно, во всяком случае иностранцы. Г-н Дж. Мариотт может быть избран как типичный приверженец негативистского взгляда.

"Россия не является, – пишет он, – и никогда не являлась членом европейской семьи. Еще со времен падения Римской империи и миграций, вследствие завоеваний викингов и тевтонцев, между скандинавами, англичанами, немцами, французами, иберами и итальянцами сложилась определенная степень родства, несмотря на все значительные различия в их развитии. Даже Польша, благодаря своей приверженности западной форме христианства, имела некоторое родовое сходство с Европой. Россия же нет"1  1.  Sir J.A.R.Marriott, Anglo-Russian Relations, 1689-1943 (2d ed. London, Methuen & Co., 1944), p.1.


[Закрыть].

У самих русских всегда существовали две точки зрения, классическими представителями которых можно считать «славянофилов» и «западников» девятнадцатого века. Западники рассматривали Россию как восточную часть Европы и объясняли различия между Россией и Западной Европой «отставанием» исторического процесса в России в связи с неблагоприятным географическим положением, монгольским нашествием тринадцатого века и другими причинами.

«Славянофилы», напротив, готовы были признать существование коренного отличия России от Европы и, вместо рассуждений об отставании русской цивилизации, подробно останавливались на ее самобытности и самодостаточности. Главным идеологом этого направления, в том что касается вопроса, который интересует нас здесь, был Николай Данилевский. В своей книге «Россия и Европа» этот автор изложил теорию различающихся «культурных типов», представленных разными нациями и группами наций в их истории. Он согласился с величием «германо-романской» цивилизации, но отказался признать ее «общечеловеческой» – единственным путем прогресса. Этой теорией он попытался доказать право «славянского культурного типа» на самостоятельное развитие.

По его мнению, цивилизацию, которую обычно называют «европейской», нужно именовать «германо-романской». Отождествлять «европейский» с «германо-романским» значило бы, с его точки зрения, совершать логическую ошибку. Но, поскольку подобное отождествление обычно происходит, он спрашивает себя: «Принадлежит ли Россия к Европе в этом смысле (то есть к германо-романской Европе)?» Его ответ – выразительное «нет»2  2.  Н.Я. Данилевский. «Россия и Европа.» (Санкт-Петербург), 1871, с. 60. Впоследствии различия между Россией и «романо-германской Европой» блестяще обсуждались князем Н.С.Трубецким – основателем «евразийской» философской школы. См. его «Европа и человечество». София, 1920.


[Закрыть].

Какую позицию займем мы относительно этой старой полемики? Прежде всего, можно предположить, что сам предмет спора на сегодняшний момент устарел, поскольку, с точки зрения историка, больше не существует Европы в традиционном понимании. За последние триста лет Европа расширилась политически: каждая ведущая европейская держава подчинила себе огромные территории на других континентах, иной раз даже поглощая целые неевропейские народы. Она увеличилась также демографически, за счет эмиграции, в результате которой новые «европейские» нации утвердились в обеих частях Америки, в Австралии и Африке. В более близкое к нам время Европа продолжила технологическую и промышленную экспансию, приводя в движение силы, которые, однажды освободив, она уже не в состоянии контролировать.

Поскольку европейские страны одна за другой – Испания, Португалия, Голландия, Великобритания, Франция, несколько позднее Германия – каждая создали свою колониальную империю, они, таким образом, вышли за пределы собственно Европы, и, в конце концов, поколебали единство региона. Россия тоже, хотя и не приобрела заморских колоний, постоянно двигалась на восток через бесконечные территории, пока не обнаружила, что подчинила себе огромный субконтинент. Таким образом появилось несколько «мировых держав», тогда как центр Европы, сокрушенный в результате двух мировых войн, теперь раздроблен политически и разнороден культурно.

В каких же отношениях с Европой находятся эти мировые державы? «Европа» ли Соединенные Штаты? Да, в смысле культурных основ и традиций; нет, в том смысле, что США создали собственную культуру, которая сейчас, в свою очередь, оказывает влияние на Европу.

Европа ли Великобритания? Опять да, в смысле ее исторического происхождения; и опять нет, поскольку, являясь ведущим членом Британского Союза, она живет своей собственной жизнью.

И тогда Европа ли Россия? Да, в том смысле, что русская цивилизация имела множество контактов c европейской культурой – даже в германо-романской интерпретации – начиная со Средних веков. Нет, в том смысле, что Россия – сама по себе целый мир, целый субконтинент не только географически, но и политически и культурно.

Даже мировые державы не вечны. Сглаживающий эффект индустриализации быстро стирает старые культурные различия между отдельными нациями. Использование атомной энергии создает императив «единого мира», хотя мирового объединения и нельзя достичь за одну ночь. В это объединение каждая нация должна внести и уже внесла свой вклад. Перенося этот аргумент назад на более ранние периоды истории, мы начинаем осознавать, что нельзя судить весь исторический процесс по европейским стандартам, да и в самой Европе всегда существовали центробежные тенденции.

Следовательно, чтобы ответить на вопрос, поставленный в названии этого раздела, мы сначала должны прийти к общему мнению по другому вопросу: А что такое Европа? Спор, таким образом, заходит в тупик. Но сам факт, что вопрос задавался именно по поводу России, говорит о присутствии чувства, что, если Россия и Европа, то лишь частично, и что часто, если не всегда, ее историческая колея расходилась c путями других европейских держав.

Показательно, что и те, кто исключил бы Россию из Европы, и те, кто нет, признают, что некоторые основные расхождения между Европой и Россией раскрываются в ходе истории. Словом, суждение Мариотта об абсолютной культурной обособленности России, вне всякого сомнения, уязвимо. На протяжении долгого времени в русской и европейской истории наблюдались не только различные, но и сходные процессы, и во внимание следует принимать как те, так и другие. Связи между Россией и Европой множились на каждой ступени средневекового и последующего развития, и, оставляя пока в стороне современную эпоху, можно сказать, что эти взаимоотношения были особенно тесными в киевский период.

2. Положение Руси в средневековом мире

История любой нации определяется не только ее собственными материальными и духовными ресурсами, но также и ее внешним окружением. Ни одна нация никогда не являлась и не является полностью изолированной. Сейчас уже совершенно ясно, что даже в ранние периоды, задолго до революции в средствах связи, определенные виды взаимодействия между народами были неизбежны.

Благодаря своему географическому положению, Китай был изолирован больше, чем какая-либо другая страна. Однако даже в древности тонкая струйка морской торговли связывала Китай с Индией и Аравийским полуостровом, а через них со Средиземноморьем; к тому же сухопутный торговый путь через Туркестан, контролировавшийся кочевниками, приобрел большое значение в периоды Римской империи и раннего средневековья.

В римскую эпоху, которая в русской истории соответствует сарматскому периоду, Русь, безусловно, не была обособлена; напротив, древнерусские племена в то время были рассеяны по чужим территориям3  3. См. Древняя Русь. Гл. 3.


[Закрыть]. Сходное положение преобладало в гуннский и хазарский периоды. В более позднюю эпоху само процветание Киевского государства основывалось на внешней торговле.

Теперь нам предстоит рассмотреть вопрос о международном положении Киевской Руси и тех изменениях, которые оно претерпело за киевский период (878-1237 гг.). Вначале необходимо подчеркнуть, что во времена раннего средневековья динамика международных отношений была совсем не такой, как в наши дни. Основные европейские нации уже находились в процессе формирования, но центр притяжения, и политический, и культурный, располагался не в Европе, Западной или Центральной, а в Византии.

Византийская империя значительно превосходила империю Каролингов в области экономики, так же как и в дипломатии. Фактически она являлась одной из двух мировых держав того времени, второй был Арабский Халифат.

В то время Западная Европа никоим образом не могла претендовать на сколько-нибудь значительную роль в развитии науки и техники. Эта роль принадлежала Халифату, где возрождались традиции эллинистической учености. Арабский язык стал языком ведущих ученых и врачей. До крестовых походов Византия была, в определенной мере, связующим звеном между арабским миром и Западной Европой. Испания, завоеванная арабами в VIII веке, являлась вторым каналом, через который Запад впитывал арабскую науку.

Поскольку Русь имела тесные контакты с народами Центральной и Северной Европы, в ней преобладали именно византийские влияния, как того и следовало ожидать, принимая во внимание доминирующую роль Империи в ту эпоху. Что же касается Халифата, то Русь была лишена прямой связи с ним. Неблагоприятным обстоятельством являлось то, что власть над причерноморскими степями в конце десятого века перешла от хазар к диким племенам кочевников, таких как печенеги и половцы; тот факт, что русские сами уничтожили Хазарскую империю, едва ли облегчал им ситуацию.

Однако препятствие в виде степных кочевников не было непреодолимым, и Русь всегда поддерживала отношения с христианскими государствами Закавказья, а через них с Сирией. За степями, в которых господствовали кочевники, также находились такие важные торговые и культурные центры как Хорезм и Бухара. В X веке Бухарой правила просвещенная персидская династия Саманидов. Позже, в XI веке, их сместили дикие сельджуки, приводя к упадку цивилизацию Туркестана.

На севере мусульманское государство волжских булгар, с которым Русь имела тесные торговые отношения, достигло, кажется, не только материального благополучия, но и сравнительно высокого уровня культуры. Потенциально оно могло служить посредником между Русью и арабской культурой, но, по-видимому, Русь не особенно воспользовалась этой возможностью.

Экономически Русь поддерживала оживленные отношения с Востоком и через волжских булгар, и через Тмутаракань, пока не утратила контроль над этим городом в конце XI века. В дальнейшем половцы – по крайней мере в периоды мира – позволяли хорезмским и другим восточным купцам торговать с русскими. Однако около 1000 г. н.э., приток восточного серебра в Киевскую Русь сократился, возможно в связи со свержением Саманидов.

Эпоха крестовых походов (1096-1270 гг.) внесла радикальные изменения в международную ситуацию. Сила Византии в это время сокращалась, а Запада возрастала. В 1204 г. западные рыцари покорили и безжалостно разграбили Константинополь, после чего Латинская империя была установлена в Греции, где просуществовала до 1261 г. Русская торговля, которая ранее тяготела к Константинополю, теперь переместилась на западные рынки.

Политически, через Венгрию, Польшу и Богемию, Русь в период крестовых походов участвовала в европейских делах значительно активнее, чем раньше. То воинственные, то миролюбивые русские в отношениях с Западом за двенадцатое столетие преуспели в установлении своего рода равновесия между Восточной и Центральной Европой. Этот баланс был нарушен в начале тринадцатого века при создании государств германских крестоносцев в Пруссии и Латвии. Тогда же монголы впервые дали о себе знать, совершив набег в половецкие степи в 1223 г.

Таким образом, международное положение Руси в киевский период было благоприятно для нее на юге, менее благоприятно на западе и совершенно неблагоприятно на юго-востоке, где постоянные набеги кочевников подтачивали ее силы и истощали ее ресурсы.

3. Различные и сходные тенденции в истории Руси и Европы

Деление «всемирной истории» на Древнюю историю, Историю средних веков, Новую и Новейшую историю одно из традиционных обобщений, которое становится почти бессмысленным при ближайшем рассмотрении, особенно с точки зрения действительно всего мира – то есть принимая во внимание историческое развитие не только Европы, но и других континентов. По сути дела, это общепринятое деление было произведено, имея в виду только историю Европы, и только относительно европейской истории оно имеет какой-либо смысл.

В Европе средние века были, главным образом, периодом феодализма. Феодальные институты развились в результате вырождения Римской империи, ее распада под давлением «варваров», преимущественно германцев, приспособления тевтонских институтов к романским и наоборот.

В катастрофах пятого столетия была уничтожена не вся Римская империя, а только ее западная часть. На востоке Империя выстояла и просуществовала еще тысячу лет под именем Византии. На развитие Византийской империи, в свою очередь, оказывали влияние новые социальные и политические тенденции, и постепенно некоторые образования, подобные феодальным, появились на Востоке, но до завоевания крестоносцами Константинополя они никогда не играли такой роли, как на Западе. В период так называемой «Латинской империи» (1204-1261 гг.) феодальные институты западного типа были полностью перенесены на греческую почву. Но реставрация Византийской империи еще раз воспрепятствовала процессу феодализации.

Обращаясь дальше на восток, определенные феодальные тенденции можно заметить в социальной организации мусульманских государств, но они отличались по характеру от западных. Что же касается кочевых племен евразийских степей, то они жили в абсолютно другой среде, не только географической, но также экономической и социальной.

Хотя Русь никогда не входила в состав Римской империи (здесь мы можем полностью согласиться с Мариоттом), анты и другие древнерусские племена имели контакты с северо-восточными землями Империи, как, например, в Крыму. Впоследствии же Русь была вовлечена в орбиту Византии и экономически, и культурно.

С другой стороны, русские с незапамятных времен жили рядом со степными кочевниками; временами они были почти затоплены персидскими и тюркскими потоками. Степная империя процветала за счет торговли, и покровительство трансконтинентальным сухопутным путям, особенно «шелковому пути» из Китая к Средиземному морю, всегда было одной из главных задач степных императоров.

Можно предположить, что построенная на другом фундаменте экономическая и социальная структура Руси раннего средневековья отличалась от европейской. Так оно и было во многих отношениях.

Как убедительно показывает Анри Перен, завоевание арабами Северной Африки, Сицилии и Испании затруднило на время торговые отношения между Западной Европой и странами Леванта4  4. Henry Pirrenne, Economic and Social History of Medival Europe (New York, Harcourt, Brace and Co., 1937); также Medieval Cities (Princeton, Princeton University Press, 1925) и Mohammed and Charlemagne (New York, W.W. Norton& Co., 1939) того же автора.


[Закрыть], и именно потребностью открыть новые пути на Восток руководствовались древние скандинавы в смелом походе из Балтийского моря к Азову. В Каролингской Европе торговля была долгое время (с восьмого по десятое столетия) на самом низком уровне. Экономической базой феодализма являлась убогая сельскохозяйственная культура, и, со всеми необходимыми оговорками, рост ранних феодальных институтов означал установление «натурального» или «закрытого» хозяйства.

Византия с ее развитой торговлей и прибыльными ремеслами выгодно выделялась на фоне аграрной и феодальной Европы. Не «натуральное хозяйство», а «монетарная экономика» господствовала в Византийской империи. Заметьте, что Италия со времен Юстиниана частично контролировалась Византией, по меньшей мере до конца десятого века. Экономически в период Каролингов Италия принадлежала скорее к византийскому миру, чем к европейскому.

Русь тоже являлась частью византийского мира, кроме того что она была непосредственно связана с торговлей с Востоком. Хотя противопoложно мнению Ключевского и его школы сельское хозяйство являлось таким же важным элементом русской экономики, как и торговля, социальное значение его становления отличалось от западного, поскольку эти две сферы деятельности на Руси были более тесно связаны, особенно в форме оживленной торговли зерном. В любом случае, в Киевской Руси, как в Византии, монетарная экономика превалировала над натуральным хозяйством. И, в отличие от Запада, не феодальное поместье, а город был главным фактором экономической и социальной эволюции страны.

Но если в социально-политическом развитии Руси и Западной Европы в средние века существовали значительные различия, то имелись также и многочисленные сходства. В Киевской Руси строй «торгового капитализма» был наложен на неразвитые родо-племенные отношения. Ранняя социальная организация славянских и германских племен была во многих отношениях сходной, результатом чего являются поразительные аналогии в древнем обычном праве славянских и германских народов. Раннюю редакцию Киевского свода законов – Русскую Правду – можно отнести, вместе с Салической Правдой (Lex Salica) и другими западными Leges, к одному и тому же общему типу «варварского права» (Barbaric Laws).

Много общего было и в организации княжеских властных органов. На Руси, как на Западе, управление обществом строилось на опыте домашнего господства правителей. Возвышение майордома (maire du palais) во Франкском королевстве в седьмом и восьмом веках стало одним из характерных проявлений именно этого процесса. На Руси, как на Западе, князь старался упрочить свое положение, предоставляя особую защиту помощникам по управлению собственными имениями. «Правда» сыновей Ярослава имеет много общих черт с «Capitularia» Каролингов.

Однако политические влияния русского и западного правителя существенно различались. И князь на Руси, и король на Западе должны были делить власть с могущественной аристократией, но в Киевской Руси существовал еще и третий важный политический компонент, которого не было на Западе: город.

4. Понятие о восточно-европейской истории

До сих пор я говорил о Европе этого периода как о едином социально-политическом образовании. На самом же деле разные народы жили там вместе, но совместность или сходность их жизни только относительны. Общая церковь и общая империя обычно считаются двумя столпами общности средневековой Европы, феодальный строй признается как ее третий фундаментальный институт. Однако мы не должны забывать, что территория, на которой действовали эти три фактора, географически не охватывает всю Европу.

Чаще всего, когда мы говорим о «средневековой Европе», то имеем в виду только западную и центральную ее части. Якобы «общая империя» – Священная Римская империя германской нации – фактически была не общей, а ограниченной в пространстве, поскольку уравновешивалась Византийской империей на юго-востоке. Точно также и римско-католическая церковь признавалась не всеми; многие восточно-европейские народы отдавали предпочтение греческому православию. А, как мы только что видели, экономические и социальные основы византийского Востока заметно отличались от таковых на феодальном Западе.

Следовательно, мы должны признать существование не одной, а двух средневековых Европ – Западной и Восточной. При этом историческая роль Восточной Европы долгое время недооценивалась. Даже сейчас в общих работах по средневековой истории под «Европой» обычно подразумевают Западную Европу, а к Восточной Европе относятся как к ненужному придатку, если вообще принимают во внимание.

Этнически Западную Европу населяют, по большей части, романские и германские народы, Восточную – славяне, греки и несколько других групп. В пренебрежении к восточно-европейской истории не последнюю роль, несомненно, сыграли расовые предрассудки, особенно традиционное презрение германцев к славянам. Показательно, что даже такой выдающийся мыслитель как Гегель не нашел места для славян в своей «Философии истории». Как он объясняет:

"Эти племена, действительно, основали государства и успешно противостояли различным народам, встававшим на их пути. Иногда они, как авангард – как нация, находившаяся между Западом и Востоком принимали участие в борьбе между христианской Европой и нехристианской Азией. Поляки даже освободили осажденную Вену от турок; и славяне были, в определенной степени, вовлечены в орбиту Западного Разума. Однако вся эта группа народов остается вне нашего рассмотрения, потому что до сих пор она не выступала как самостоятельный элемент в ряду обнаружения Разума в Мире"5  5. G.W.F. Hegel, Samliche Werke, H. Glockner, ed. (Stuttgart, 1928), XI, 447. Необходимо отметить, что Гегель предвидел возможность великого будущего славян и, особенно, России. В письме от 28 ноября 1821 года Борису фон Юкскеллю, происходившему из прибалтийских немцев и русских, он пишет следующее: «Вам посчастливилось принадлежать к стране, занимающей столь значительное место на поле всемирной истории, и которая, без сомнения, имеет еще более высокое предназначение. Кажется, что другие современные государства, более или менее, достигли цели своего развития; возможно, они уже прошли свою высшую точку, и их положение теперь не изменяется. Россия, напротив, потенциально самое могущественное государство, носит в себе громадные возможности дальнейшего развития ее глубокой природы» См, Kuno Fischer, Geschichte der neuern Philosophie VIII, Part I (Heidelberg, 1911), pp. 118-119; также Д.И. Чижевский. Гегель в России. Париж, 1939, с.13.


[Закрыть].

О степени влияния националистических теорий даже на современные американские гуманитарные науки можно судить по труду Джона Бургеса «Основы политической науки», впервые опубликованному в 1917 г. и переизданному в 1933 г. По мнению этого автора греки и славяне продемонстрировали "низкий уровень политической способности" («a low order of political genius»), и поэтому"совершенно необходимо, чтобы политическая организация, на самом высоком уровне, греческой и славянской наций была бы взята на себя иноземной политической силой"6  6. John W. Burgess, The Foundations of Political Science, with an introduction by Nicholas M.Butler (New York, Columbia University Press, 1933), p. 32.


[Закрыть]. Далее он предлагает, что германские народы "как политические нации по преимуществу", должны бы "принять на себя руководство созданием и управлением государств"7  7. Там же, с. 40.


[Закрыть].

Единственная причина, по которой американский ученый мог дать подобный совет, кроется в непонимании исторической роли греческого и славянских народов.

Относительно греков старое неведение и предрассудки были давно развеяны, благодаря блестящему развитию византинистики. Со времени появления в XVII веке работ великого Дю Канжа и других исследователей византологическая традиция поддерживалась целым рядом французских и бельгийских ученых, а также русскими, немецкими, английскими, американскими, итальянскими, венгерскими, румынскими, польскими, чешскими, болгарскими, югославскими византинистами и, конечно, самими греками. Огромный прогресс в этой области был достигнут за последние пятьдесят лет, и великая историческая роль Византии теперь ясна всем.

Византия, однако, была только одним из политических и культурных центров Восточной Европы в средние века. Угроза церковного раскола не позволяла приверженцам римско-католической веры, например полякам, признать культурное лидерство византийцев. С другой стороны, несмотря на то, что они хранили верность Риму, поляки – как и венгры – принадлежали, географически и экономически, к Восточной Европе, а не к Западу. Можно сказать, что они составляли особую часть Восточной Европы, в тесном контакте с которой находились некоторые другие народы: литовцы, белорусы, украинцы и румыны. Кроме того, народы этого района поддерживали оживленные отношения с Центральной Европой, в частности с чехами и словаками.

Именно сферу польского культурного влияния можно назвать ядром Восточной Европы в период позднего средневековья и начала новой эры. И именно польским, украинским и чешским историкам принадлежит честь постановки проблемы Восточно-Европейской истории как самостоятельного предмета исследования.

Первая кафедра истории Восточной Европы в европейском университете была учреждена в 1894 г. во Львове (тогда Лемберг Австрийской Галиции). Ее первым руководителем стал известный украинский ученый Михаил Грушевский. В 1904 г. он опубликовал значительную работу, посвященную взаимосвязям русской истории и истории восточных славян, где рассматривал Украину как часть Восточной Европы, а не России8  8. M. Грушевский, "Звычайна схема русской icтopii и справа рацioнального укладу схiдного славянства " Статьи по славяноведению, В.И. Ламанский, ред.1, (С.-Петербург, 1904), с. 298-304.


[Закрыть]. В период между двумя мировыми войнами проблема восточно-европейской истории стала предметом активного обсуждения, в котором сыграли заметную роль несколько польских и чешских историков9  9. См. О. Halecki, «L'Histoire de l'Eurоре orientale», La Pologne au V-e congres international des sciences historiques (Warsaw, 1924); M.Weingart, «Le Passe et le present de la solidarite slave», Monde Slave, February, 1926, pp. 187-210; W.Lednicki, «Existe-t-il un patrimonine commun d'etudes slaves?» Monde Slave, December, 1926, pp. 411-431; J.Bidlo, «Ce que c'est I'histoire de l'Orient europeen», Bulletin d'information des sciences historiques en Europe orientale, 6 (Warsaw, 1934), и того же автора, «L'Europe orientale et le domaine de son histoire», Monde Slave, October.


[Закрыть]. Главным вопросом дискуссии была связь между понятиями «славянская Европа» и «восточная Европа».

Основную трудность в этом отношении представляет вопрос, куда отнести Россию. Она, безусловно, в основном, славянская нация, но является ли Россия органической частью Восточной Европы? Должны мы включать Россию в группу Восточно-Европейских народов или нет? Если говорить о новой эре, то очевидно, что Россия – самостоятельное целое, под Россией я здесь подразумеваю Советский Союз, включая и Украину и Белоруссию.

А какой была ситуация в средние века? В позднем средневековье, то есть в четырнадцатом и пятнадцатом веках, Украина и Белоруссия входили в состав Польско-литовской федерации; и обе, следовательно, с политической точки зрения относятся к Восточной Европе.

В киевский период украинские и белорусские земли принадлежали к русской федерации, и их место в истории должно определяться вместе с положением всей Руси. Поскольку территория Киевской Руси не выходила за пределы «Европы» с общепринятой точки зрения, то формального препятствия для включения ее в «Восточную Европу» не существует. Однако это было бы весьма обманчиво и немного добавило бы к нашему пониманию как русской, так и восточно-европейской истории. Несмотря на ее связи с Балканами, с одной стороны, Венгрией и Польшей – с другой, Русь уже тогда представляла собой отдельное социально-политическое образование. Более того, исторически Киевская Русь была ядром впоследствии континентальной, «Евразийской», России. С геополитической точки зрения территория Киевского государства может быть определена не только как «Восточная Европа», но и как «Западная Евразия». Культурно Русь этого периода может рассматриваться как северная граница Византии.