Текст книги "Холодный мир (СИ)"

Автор книги: Георгий Протопопов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

–Поймет? – брови Руоля поползли вверх. – Поймет? Ака Ака?

–Он мой отец. Он не сможет мне отказать.

Тут Руоль засмеялся. У него внутри все переворачивалось. Обида… злость… боль. Он никак не мог остановиться.

–Почему ты смеешься?

–О, он твой отец и он тебя любит. Но ты его плохо знаешь. Сказать тебе, что он сделает?

–А ты, значит, боишься?

–Я не боюсь! Хорошо же, я прямо сейчас пойду к нему.

–Вместе пойдем, Руоль. Будем умолять. Он поймет, вот увидишь.

–Умолять не будем. Я прямо скажу ему все.

И Руоль пошел к Аке Аке. Князец смеялся долго и громко. Потом он сказал:

–Хо-хо, Руоль! Ну и насмешил!

В этот момент в юрту вбежала Нёр, вся в слезах, и упала перед отцом на колени. Ака Ака нахмурился.

–Отец, я умру! – закричала Нёр.

Князец нахмурился еще больше. Стал мрачнее самого ненастного дня, темнее холодной зимней ночи.

–Слушай меня, парень, – сказал он. – Я приютил тебя как родного, и так-то ты мне отвечаешь? Когда я надумаю отдавать дочь, я, как в старину, устрою большое состязание. Нёр достойна этого. Она не кто-нибудь, а моя дочь. Лучшие женихи со всей моры соберутся. Просто так никому не отдам.

–Я буду там участвовать, – твердо сказал Руоль.

Ака Ака ухмыльнулся.

–Это еще не скоро будет. Я доволен, что моя дочь пока рядом со мной.

–Я буду участвовать, – повторил Руоль.

–Не думаю.

–Я буду, – и Руоль вышел.

…Позже они встретились. Нёр сказала:

–Ты слышал слова отца. Нам придется подождать.

–Это неправильно! – закричал Руоль. – Что он делает? Он же… ты не понимаешь!

–Я уверена, ты победишь.

–А ты этого хочешь, да? Этих глупых состязаний?

–Но ты же сам сказал…

–Если это единственный путь. Но так не должно быть!

Нёр пожала плечиками.

–Ты победишь. Иначе я умру. Будем ждать, Руоль.

–Вижу, тебе понравилась эта мысль.

–Мне кажется, это правильно. Но я вижу, тебе самому не очень-то хочется за меня сражаться.

–Я буду! – вскричал Руоль. – Буду! Буду! Во что бы то ни стало. Но Ака Ака!.. Ах, он жирный!..

–Не говори так о нем! – взвизгнула Нёр.

Руоль долго смотрел на нее.

–Я ухожу, – промолвил он наконец. – Когда придет время, я вернусь. И заберу тебя. Но я не могу ждать здесь.

–Почему? Ты меня бросаешь? Мы станем ждать вместе.

Он не знал, то ли засмеяться опять, то ли зарыдать.

–Ты не видишь, как все это… глупо?

–Это ты глупый! Глупый дурак! Ну и уходи! Уходи, уходи!

Нёр попыталась рассмеяться, чтобы не показывать своих слез, но вышел скорее всхлип. Она развернулась и стремительно побежала прочь.

А Руоль ушел. Наконец-то. Решился. Уход его был полон горечи и лишь позже узнали о нем, поскольку ушел он для всех внезапно, не готовясь, никого не предупредив. Ака Ака, услышав, что Руоль исчез, сказал:

–Неблагодарный. А, впрочем, пусть. Не шибко-то он и нужен, – и он покосился на жену Тую, вспоминая, что именно она когда-то просила за Руоля. Но Туя молча опустила голову.

Только одно опечалило князца в уходе Руоля-заболела вдруг Нёр. Ака Ака подозревал, что болезнь вызвана тем самым Руолем, его бегством. Он стал тревожиться, не похитил ли негодный ее дух? Позвал шиманов, и те совершили большой обряд. Нёр продолжала болеть. Ака Ака взволновался. Обдумывал даже, не вернуть ли Руоля. Однако Нёр постепенно сама переборола болезнь и выздоровела, правда, сделалась теперь печальной, тихой и улыбалась не столь уж часто и почти всегда с оттенком грусти. Но люди говорили, что она повзрослела и стала еще прекраснее.

Руоль пошел не к Тынюру и Чуру, не к Тыкелю даже, – он отправился к Тары-Яху. К могучему, знаменитейшему шиману. Непостижима сила Тары-Яха, непостижим он сам; Руоль, однако, самонадеянно считал его одним из своих немногочисленных друзей, поскольку древний шиман всегда относился к нему хорошо.

Впервые они встретились однажды во время тепла, когда Руоль кочевал со своим стадом, неторопливо поедающим лувикту. Начинало вечереть. Негромко позвякивали кэнтилы-нашейные колокольчики коренных оронов. Руоль собирался развести костер. И вдруг заметил идущего навстречу человека. Руоль повернулся и увидел, что его помощники спят. Он не стал их будить. А когда незнакомый человек достаточно приблизился, оказалось, что это старик с темным, изрезанным глубокими морщинами лицом, с непокрытой головой, с длинными незаплетенными седыми волосами. Руоль поначалу удивился, потому что двигался незнакомец легко, быстро и издали его вполне можно было принять за молодого.

Руоль оробел и не знал, что сказать, ибо догадался, что перед ним шиман, хотя тот вовсе не был одет в шиманскую одежду и бубна при нем не имелось.

–Арад-би, друг мой!

–Арад-би… уважаемый шиман.

–Ох-хо! А может, ты еще знаешь, как меня зовут?

Руоль помотал головой. Это был страх, но не страх чего-то злого-просто он отчаянно робел, как маленький и слабый перед большим и могучим, но добрым, по всей видимости.

–Хорошо, я сам скажу, – улыбнулся шиман, и морщинки разбежались от глаз. Улыбка его была чем-то похожа на улыбку дедушки Тыкеля-она озаряла лицо, и становилось видно, что этот человек настолько умудрен жизнью, что просто радуется тому, что живет и что вокруг него все живет. – Луорветаны называют меня Тары-Ях.

Руоль чуть не сел прямо на землю. Тары-Ях снова улыбнулся, так же светло и спокойно.

–Люди много говорят. Большей части верить не стоит. Тебе вовсе не надо меня бояться. Всегда сам добывай свою истину. Вот мы встретились с тобой, и что ты сам думаешь? Похож я на обычного человека или же на того, о ком разносятся все эти… слухи?

–Я… не боюсь, – выдохнул Руоль. – А на обычного человека все равно не похож, – добавил он, поражаясь своей дерзости.

Тары-Ях весело засмеялся.

–Вижу, ты собрался разводить костер, – сказал он. – Позволь присоединиться к тебе.

…Они надолго засиделись у костра, разговаривая о чем-то, а наутро старик ушел неутомимой молодой походкой, поблагодарив за хорошую беседу, за еду, за тепло костра. Вскоре пробудились помощники, проспавшие все это время, но Руоль так и не рассказал им о визите шимана. Потом ему самому начало казаться, что это был только сон, но Тары-Ях в дальнейшем стал появляться в местах обжитых, приезжал даже в Баан-Сарай, и вообще жил и бывал всегда где-то поблизости. И Руоля встречал как старого друга.

…Теперь Руоль шел к Тары-Яху. Путь был не близок, но и не далек. Руоль знал, где не так давно старый шиман поставил свою юрту-в весьма глухом месте на берегу реки Ороху, ниже Баан-Сарая.

Была луна Эдж, самый конец ее; Руолю едва минуло восемнадцать зим и уже тогда он думал, что жизнь потеряна. Кто он? Никто, совершенно никто.

За время пути Руоль вдруг понял, насколько он одинок. Одинок даже среди людей. И нет никакой разницы, есть он или его нет. Он побежал к воде и долго смотрел на свое отражение. Узкое, смуглое лицо настолько привыкло быть угрюмым, что казалось невозможным увидеть на нем другие выражения, кроме безрадостных. Он попытался улыбнуться-получился неподвижный оскал, словно у фигуры, вырезанной из кости или дерева.

Опять вспомнилась Нёр. Вот она в их недавний последний эдж. В расшитой сверкающей одежде, поющая и смеющаяся чистым голосом. Закружился перед мысленным взором хоровод с дружно поднимающимися к солнцу соединенными руками.

Руоль встал с колен, все еще слыша, будто наяву, звуки праздника. Сгорбил спину, отправился дальше, и сейчас именно его можно было бы издали принять за старика.

А вокруг все жило. Было то время, которому радуется всякий луорветан, потому что оно такое скоротечное и такое долгожданное. Но красота эджугена проходила мимо Руоля, и он не трепетал сердцем, вдыхая сладкий, живительный как молоко воздух.

…Тары-Ях, казалось, ждал его. Во всяком случае, нисколько не удивился.

–Вот, пришел, – сказал Руоль, стоя с опущенной головой.

–Садись, – кивнул шиман. – Сейчас будет готово, – он показал на котелок над очагом.

Они сели и разделили трапезу.

–Иногда ты носишь бубен, – произнес Руоль позже, – но я ни разу не видел, как ты совершаешь обряд.

Шиман улыбнулся.

–Что мне делать? – спросил Руоль.

–А чего ты хочешь?

–Хочу стать настоящим охотником. Ты мне поможешь?

–Я же шиман. Тебе нужно сказать эти слова охотнику, а не мне, – он помолчал, задумчиво оглаживая бороду. – Знаешь братьев Кыртака и Акара?

–Конечно.

Эти братья, известные в море богатыри-охотники, всегда вызывали восхищение Руоля. Вот на кого он хотел походить. Акар был почти его сверстником, но уже давно гордо и по праву носил звание охотника. Таким мог бы стать и сам Руоль. Другой брат-Кыртак– вызывал у Руоля смутные воспоминания о его собственном старшем брате Стахе. Будь только Стах жив…

Ах, какими ловкими были эти братья, когда он видел их на тиэкэнах! Свободные, веселые, сильные. Почему он не такой?

Время от времени братья навещали Тынюра и Чуру, поскольку Тынюр когда-то был другом их давно погибшего отца, так что Руоль был знаком с ними лично.

–Они сейчас поблизости, – сказал Тары-Ях. – Ты мог бы задать свой вопрос им.

Руоль шел к братьям-охотникам с замирающим сердцем, не зная, как его встретят. Это казалось донельзя дерзким. Придет безвестный пастушок к знаменитым охотникам и скажет: «Учите меня всему. Я тоже охотник.» Да они попросту посмеются над ним и будут правы.

Но братья не стали смеяться, наоборот, встретили его со всем радушием. Акар даже радостно закричал:

–Нашлась же умная голова! Хорошие люди бегут от Аки Аки!

…Так Руоль стал жить вместе с двумя братьями, перенимая от них охотничью науку. Первое, что он понял: слишком самонадеянно было считать себя охотником. Очень многого он не умел, многое не получалось. Порой Руоль чувствовал полное отчаяние.

Но он старался. Едва ли он мог превзойти братьев в мастерстве, но, видя перед собой такой пример, он и сам тянулся все выше и выше.

…Однажды они скрадывали небольшое стадо уликов, бродящих в ложбине. Руоль осторожно обходил оронов, чтобы выскочить в нужный момент и погнать их на братьев.

Вдруг из-за гребня стремительно выскочил всадник на огромном харгине. Незнакомец вскинул лук и стал быстро посылать стрелу за стрелой в прянувшее стадо. Руоль замер. Изумленно поднялись из своих укрытий братья. Тем временем всадник поскакал вперед с диким ликующим криком. Оставив лук, он отвел назад руку, взялся за копье и мощным движением послал его в ближайшего сэнжоя. Удар был такой силы, что улик перевернулся, упал, дернулся и затих. Следом взлетела петля чуота и упала на рога другого дикого олья. Человек дернул за плетеную кожаную веревку, и улик словно бы налетел на невидимую преграду: голова его дернулась, ноги подкосились, взлетел из-под копыт снег, и орон с ревом повалился. А человек, проворно соскочив со своего харгина, уже был рядом с ножом наготове. Потом он выпрямился, перемазав в крови лицо и руки, и Руоль увидел, насколько этот охотник высок и могуч. Глядя на туши побитых уликов, незнакомец удовлетворенно воскликнул:

–Хо! На сегодня хватит!

Между тем к нему подошли пришедшие в себя братья. Появление невероятного охотника было столь дерзким и стремительным, что Руоль начал понимать что-либо только когда все уже закончилось. Поначалу ему и вовсе показалось, что перед ним некий кровожадный дух-выскочил откуда ни возьмись. Не сразу и признал в нем человека, луорветана, и даже очень молодого, возможно, лишь немногим старше самого Руоля, но прямо-таки лучащегося жизнерадостной энергией и силой.

Когда братья приблизились, охотник обернулся, весь в крови, словно идол, но лицо сияло торжеством и зубы сверкали.

–А мы хотели взять все стадо, – сказал Кыртак с невольным уважением и восхищением в голосе.

–Я вам помешал, – огорчился незнакомец. – Я не знал.

Потом он снова заулыбался.

–Ну ничего. Разделим добычу, а потом я помогу вам добыть новое стадо. Арад-би, Кыртак. Арад-би, Акар.

–Арад-би, Улькан, – сказал Акар. – Мы не сердимся, чего уж.

–Арад-би, Улькан. Красиво охотишься.

–Похвала таких охотников многого значит.

Они со взаимным уважением посмотрели друг на друга, потом Улькан приметил Руоля, застывшего в отдалении.

–А кто это с вами?

–Руоль, – отозвался Кыртак. – Он охотник и наш друг.

–Рад познакомиться с охотником и другом моих друзей.

–Арад-би, – с некоторой неловкостью промолвил Руоль, который, конечно же, был наслышан об Улькане, но до того ни разу его не видел.

Так они познакомились. Первое время Руолю казалось, что этот новый знакомец начнет относиться к нему с презрительным снисхождением, к какому он привык, живя у Аки Аки. Даже братья-сами пример для кого угодно-ставили Улькана чрезвычайно высоко, уважительно называя его лучшим богатырем моры. И как, спрашивается, этот человек может смотреть на маленького, ничтожного вчерашнего пастуха?

Но Руоль ошибался. Улькан видел в нем луорветана, такого же, как он сам. Он никогда не смеялся над людьми.

…Они охотились вчетвером, и Руоль гордился тем, что повстречал на своем пути таких людей. Быть может, впервые он и себя почувствовал кем-то значительным.

Потом пришел Эдж, когда Руолю исполнилось девятнадцать. Целый год он не видел Нёр. Вестей о том, что Ака Ака устраивает состязание женихов пока не доходило. Люди живут в море разрозненно, но слухи, как водится, разносятся быстро. Руоль был уверен, что это непременно должно случиться в эдж. Но если не в этот, то в следующий? Сколько еще ждать?

Всю зиму он обучался у братьев, всю зиму они жили и охотились вместе, а теперь в его мыслях была одна Нёр.

Настало время веселья и отдыха. Братья собрались на праздник, на один из эджей, устраиваемых повсюду, причем не к Аке Аке, у которого гуляния были самые богатые. Руоль, набравшись решимости, сказал:

–Я не с вами.

–А куда? – удивился Кыртак.

–В Баан-Сарай.

–Что? Решил вернуться? – воскликнул Акар и нахмурился.

–Только на эдж. Нужно… повидать кое-кого.

–Интересно, как тебя встретит Ака Ака, – сказал Акар.

–Постараюсь вообще не попадаться ему на глаза. Я ведь не праздновать туда еду.

–Понимаем, – кивнул Кыртак. – Можешь не говорить. И все же… будь осторожен. Ты знаешь Аку Аку.

–Да, – сказал Руоль.

–И возвращайся побыстрее, – хлопнул его по плечу Акар. – Мы будем ждать.

–Ты знаешь, где нас искать, – добавил Кыртак. – В Сордо мы задержимся, если надо. Там также будут шиман Тары-Ях и огор Тыкель. Приезжай туда. Удачи тебе.

–Спасибо. А вам-хорошо погулять на эдже.

–О, непременно, – улыбнулся Акар. – Как обычно. За нас можешь не беспокоиться.

И Руоль на оронах Куюке и Лынте поехал в Баан-Сарай.

Часть четвертая

В стране Великого Хребта жизнь была подобна горной реке. То она бурлила на порогах, низвергалась водопадами смуты, разбиваясь о скалы мирских бед, то замедляла свой бег, раскидывалась омутами безвременья, а то весело бежала мимо молчаливых задумчивых гор по живописным лугам спокойных лет.

Руоль уже давно не понимал, где и куда несет его эта река. Ему казалось, что жизнь его замерла как вода в ледниковых озерах. И не потому, что ничего не происходило-всегда ведь что-то происходит, – просто все события мчались или ползли мимо него, а ему не было до них никакого дела. Вот он лежит в этой холодной воде-может, куда и вынесет.

И жизнь, так или иначе, мало-помалу куда-то текла. Где-то в Верховьях во время сборки урожая некто по прозвищу Лихой затеял небольшую свару со своим соседом за незначительный, но давно спорный участок земли. И Лихой, и сосед его, были старыми, давно враждующими князьями и смогли собрать кое-какую рать. Однако это было так далеко, мелко и обыденно, что даже в ближайших уделах не обратили бы внимание на очередную ссору двух старых псов войны, если бы не произошла она так не вовремя.

Рать вышла на рать, побились немножко, и даже неизвестно, кто победил на сей раз, да и неважно, потому что после начались обычные мелкие стычки, да стремительные набеги с разбоями и горящими избами. Не остался в стороне и простой люд, среди которого нашелся кто-то с зачатками вожака. И люд занял третью сторону, принялся грабить во владениях обоих князей и вообще везде, куда только можно было дотянуться, пользуясь смутой. Конечно, все это грозило затянуться, но, скорее всего, пожар сей был из ярко горящих, да быстро гаснущих, ибо в такие моменты князья откладывают свои свары и быстренько наводят у себя порядок, чтобы впредь ничто не отвлекало от вражды с соседями.

Впрочем, для остальных не имело особого значения, насколько долго мог гореть пожар развеселых разбоев, главное, что, опять-таки, все произошло не ко времени.

По тем местам проходила старая торговая дорога, по которой везли купцы зерно в Среднюю с богатых полей Той Стороны. Лихой и его сосед воевали в стороне, но всколыхнувшийся от их свары разбойный люд добрался и до старого тракта и стал на нем бесчинствовать. Потому купцы опасались везти зерно в такое воистину «лихое» время и выжидали, а иные отравились в обход по долгому пути. А кто-то решался рискнуть и проскочить, зная, что, если повезет, выгода будет огромная. И кому-то везло, а кому-то нет, и те, которые умудрялись проскочить по опасной-а какие они еще бывают? – дороге, действительно получали немалую выгоду. Ибо цена на зерно в Средней стремительно подскочила. Конечно, запасы еще не все вышли, а также оставались поступления с полей более ближних уделов, но они никогда не могли похвастаться богатыми урожаями, а Средняя была велика. Многие ожидали, что еще до начала зимы все, так или иначе, нормализуется, но пока положение сделалось не слишком спокойным.

Халимфир Хал сказал Руолю, что на всем этом он даже не столько потерял, сколько приобрел, но в ближайшее время можно ожидать какого-нибудь голодного бунта, причем зачинщиком, как всегда, будет не голодающий народ, а некие силы, стремящиеся, пользуясь случаем, урвать побольше. Время от времени такое происходит. И циркулируют, понимаешь, в определенных кругах некие слухи.

Многие, однако, исключали возможность открытого мятежа, но все же бояре в большинстве своем насторожились и пришли на поклон к Пресветлому князю Савошу Луа, чья мать Печальная Луарда много лет назад была вынуждена бежать из Средней с маленьким Савошем на руках как раз по причине голодного бунта, когда отец нынешнего князя-Корфеш Тио, – тоже бывший в свое время князем Средней, погиб в горящей башне. Обо всем этом Савош Луа помнить не мог, но не мог и не знать. К тому же, у князя тоже была молодая жена и маленький сын.

Все это, тем не менее, ничуть не заставило Пресветлого насторожиться.

–Я со всем справлюсь, – спокойно отвечал он посольству бояр. – Таков мой долг.

–Но если заранее предпринять некоторые шаги…

–Поговорите лучше с народом, – перебил Савош Луа. – Успокойте толпу.

–Что мы им скажем?

–Что князь на месте и всеми силами ратует за благоденствие счастливой Средней.

–И что это значит?

–Разумейте сами. Я ведь князь, для чего я нужен? Защищать от врагов, само собой. Но если город в чем-то нуждается, я должен это брать и давать ему.

–Не значит ли это?..

–Именно так. Думаю, скоро я выступаю в поход.

–Военный поход?

Савош Луа чуть не прыснул от смеха, глядя на растерянные лица бояр.

–А почему бы и нет? Так всегда было, есть и будет.

–Но не у нас. Мы уже давно подчинили ближайшие, как и многие дальние, уделы. Средняя-столица мира. Мы давно не воюем, если не считать мелких дрязг и попытки проклятого Зверя Улемданара. Зачем воевать, если все вокруг наши союзники?

–Союзники, – с кривой усмешкой промолвил князь. – Проще сказать, стервятники. На скольких из них я могу по-настоящему положиться? Но вы правы, мы давно живем в мире с соседями. Это будет не военный поход, скорее… акция.

Посольство переглянулось.

–Я намерен выступить, – сказал Савош Луа, – но лишь затем, чтобы освободить эту проклятую дорогу. И возможно, раз уж она проходит по многим уделам, придется кое-кого поставить на место. Если уж они сами не могут следить за безопасностью дороги в своих владениях, я это сделаю. Пора бы уже заявить, что это наш тракт, раз уж он ведет в Среднюю. Почему цена товаров, пока они добираются до нас, многократно возрастает, а тамошние князья только и умеют, что наживаться на поборах, и больше ничего? Это мы терпим убытки, не они. Я спрашиваю вас, сколько можно с этим мириться? Добро бы, они выполняли свои обязательства, но нет же, – князь слегка поморщился. – Ладно, это дело будущего, и вы о том крепко поразмыслите. Пока я собираюсь только провести обозы. Нужно все-таки как можно скорее успокоить народ.

–Князь, – оживились послы, – может статься, это хорошее дело. Нужно, конечно, все как следует обмозговать, но задумка и в самом деле стоящая. Однако же, зачем тебе отправляться лично?

–Я полагаю, это мой долг, – улыбнулся князь.

…И вот, как это и бывает, впоследствии мнения разделились. Кому-то не по душе пришлись далеко идущие замыслы Пресветлого. Они говорили, что сейчас все более-менее стабильно, и этого достаточно. Даже этот тракт не вызывает особых нареканий. Да, наценка и все такое, но именно из-за этих операций многие здесь получают свой доход. Грех жаловаться. Если полностью подчинить дорогу, все может переменится к лучшему, но может и к худшему. Мало ли, как обернется. Стоит ли рисковать?

Другие, но все же не большинство, были настроены более решительно и поддерживали идеи Савоша Луа.

««Мы сами призвали себе князя, оценив прежде его достоинства и недостатки», – говорили они. – «Мы знаем его силу. Вот пусть и поведет Среднюю. Нам пора двигаться вперед».

А третьи попросту замечали, что князь был пьян, когда беседовал с посольством.

В целом горячих споров не возникло, просто появилась интересная, модная тема для ленивых бесед в эту осень.

…Пьян он был или нет, но от своей задумки князь не отказался. В один из солнечных теплых дней начала осени дружина во главе с самим Пресветлым выступила в поход. Князь имел торжественный вид, но спешил побыстрее убраться с прямых и извилистых улиц, скорее за южные ворота, на дорогу, ведущую прочь. Он думал о том, что с этого малого дела начинается большой путь. Бояре – это сила, но против любви и доверия народа не попрешь, и однажды Савош Луа почувствует, что Средняя-мечта всех князей-всецело принадлежит ему, и только ему.

Выносливые, привычные к горным дорогам кони ходко несли седоков-воинов все выше и выше, в южном направлении-к первому перевалу, оттуда-к следующему, и дальше, дальше.

Руоль двояко воспринял поход своего князя. С одной стороны, это ему не нравилось, он и сам не знал, почему. С другой, когда Пресветлый покинул город, Руоль испытал некоторое облегчение. Теперь будет время расслабиться, хорошенько поразмыслить, разобраться во всем. С той предрассветной встречи Руоль не замечал, чтобы князь тайно посещал его имение. Зато однажды приехал открыто, среди бела дня. Вредная Шима Има Шалторгис старательно исполняла роль радушной хозяйки, со всей щедростью и любезностью встречая дорогого гостя. Князь тоже вел себя любезно и сдержанно. Руоль смотрел на них и пытался казаться беззаботным и наивным, гадая про себя, что все это значит. Он вежливо кивал и улыбался. Улыбаться не хотелось.

В какой-то момент Шима, умевшая понимать без слов (в этом ей не откажешь), перехватила взгляд князя и сказала:

–С вашего позволения, я вас оставлю, – и удалилась, сияя одной из своих безупречных неотразимых улыбок.

Руоль, оставшись с Пресветлым наедине, внутренне напрягся, приготовился. Что-то произойдет. Князь помолчал немного, собираясь с мыслями, прокашлялся, хлебнул вина и наконец сказал:

–Руоль Шал, я считаю тебя человеком, которому могу доверять, на кого могу положиться. И вот поэтому я пришел сейчас к тебе.

Руоль, сохраняя внешнее спокойствие, вежливо ожидал продолжения.

–Ты, конечно, слышал все эти разговоры о том, чтобы возродить должность Хранителя Ключей? – сказал князь. – Городу уже давно нужно что-то подобное. И мы, должен тебя заверить, всеми силами работаем в этом направлении.

Руоль, начав понимать, куда клонит Пресветлый испытал нечто вроде внезапного испуга. Савош Луа улыбнулся, словно прочитав его мысли.

–Да, я предлагаю этот титул тебе. Что ж, он может показаться скорее символическим, и поначалу, полагаю, так и будет. Но грядут немалые перемены. Это я тебе говорю по секрету. Мой поход-только первая ступенька. Многие видящие и понимающие положение дел бояре меня поддерживают. В общем, Руоль мне нужны свои люди. Не отвечай сразу. Подумай. Примерь, так сказать, на себя новый кафтан. А уж по моему возвращению мы все детально обсудим.

Руоль не понимал, отчего вдруг князь счел его «своим человеком», надо признать, он слишком растерялся, чтобы вообще о чем-то думать. Единственное, что было ясно: это все неспроста. Такими предложениями не разбрасываются. К тому же, и сейчас-то далеко не вся знать однозначно принимает Руоля, этого неведомо откуда взявшегося выскочку, а уж потом что начнется? Зачем все это Пресветлому? Понятно, что не обошлось без Шимы, но что на самом деле это может значить?

Через какое-то время Савош Луа отбыл восвояси, а Руоль остался в немалых раздумьях и сомнениях.

Время текло рекой, а Руоль так и не пришел ни к какому решению. Осень принесла, как написали в летописях, «небольшое беспокойство», князь отправился в поход, Руоль же, как и все, дожидался его возвращения, а потому так и не смог поехать в гости к Димбуэферу Миту, как планировал ранее. Было такое чувство, что не скоро еще ему удастся выбраться из Средней.

В один из вечеров, сидя с книгой в руке в своем кабинете, Руоль подумал: может, плюнуть на все, прийти однажды к князю, да и попроситься в дружину. Ходить в походы. Вот удивится, поди…

Мысль и в самом деле показалась заманчивой. Но это все самообман. Что и говорить, Руоль как-то незаметно, но крепко врос в свой настоящий образ жизни. Да, бывает порой скучно, но ведь привык. И трудно будет решиться что-либо поменять. А еще ему казалось, что Савош Луа не тот человек, под началом которого он мог бы ходить в походы, не задумываясь бросаться в битву. К тому же, Руоль, по-сути, почти ничего не знал о кровавом воинском ремесле. И не станет ли он в таком случае похожим на Саина-верного калута Аки Аки? В чем будет разница?

В своем одиночестве, в потоке унылой реки жизни Руоль часто искал какого-нибудь утешения, и обычно-у Раши Мивы Вилах-одной из дочерей человека богатого, но незнатного, из ремесленников, которого звали Асардеш. В былые, но не столь уж давние времена у Руоля были с ним какие-то дела. Асардеш был низок, широк, кривонос; его дочь нисколько на него не походила, разве что цветом черных как ночь волос. Раша Мива Вилах была высокой и стройной, с мягкими плавными формами и симпатичным личиком, всегда открытым навстречу в доброжелательной улыбке. И таким же мягким был ее характер, намного мягче, чем у ее угрюмого, диковатого и неприветливого на вид отца. С Рашей Руоль познакомился еще до встречи с Шимой, но о женитьбе ни разу не подумывал. Руоль испытывал влечение, страсть-и только. И едва ли сама Раша была так уж к нему привязана.

Впрочем, в последнее время он все реже навещал свою отзывчивую подругу, и не потому, что однажды Шима, презрительно смеясь, дала понять, что все знает об «этой девке Вилах», просто… что-то перегорело.

В тот раз Руоль не испугался и даже не расстроился, а только пожал плечами, с некоторым удивлением отметив, что Шима, похоже, ревнует, как это ни странно. И не смог разобраться, что он сам испытывает по этому поводу.

Но, так или иначе, отношения с Рашей постепенно и неумолимо угасали. В один из дней, в неожиданном порыве Руоль пожаловался Халимфиру Халу:

–Я один. У меня нет никого.

Хал, дернув себя за рыжую бороду, сказал:

–Да брось ты. У тебя есть мы-твои друзья.

Руоль тут же раскаялся в своем глупом порыве и потому не стал возражать, но не поверил другу Халиму.

Ответ пытался дать не только Халимфир Хал, но и тот, кому Руоль никогда не жаловался на одиночество-служитель Архивов по имени Даминуам, который просил называть себя просто Дамином. Он был одним из Слышавших, из тех, кто посвятил себя Творцу. Его ответ звучал так:

–У тебя есть Бог.

В своих попытках найти ответы и не затеряться в потоке жизни Руоль довольно часто наведывался в Архив. Теперь он читал уже довольно бегло, но все равно многие слова, выражения, не говоря уже о многих мыслях, оставались для него непонятными. Тогда и приходил на помощь Дамин. Со временем Руоль почти сдружился с этим седовласым, худым, хрупким и малоподвижным на вид человеком. В его глазах этот старый служитель и был Архивом, его пылью, его покоем и тишиной, голосом его книг. Руоль никогда не встречал Дамина за пределами Архива-да и зачем? – зато в его стенах они, случалось, беседовали и иногда-подолгу.

В тот раз, когда Дамин заговорил о Боге, Руоль безмерно удивился, вспомнив свою недавнюю жалобу.

Дамин читает мысли? – подумал он. Как шиман?

Когда-то отец говорил Руолю, что в стране Высоких абсолютно все шиманы. Как выяснилось, не все, далеко не все. Но насчет Слышавших он готов был поверить, хотя они не показывали никаких чудес, а только говорили о них.

Еще потому удивился Руоль, что впервые из уст старого Слышавшего прозвучало нечто, что могло бы сойти за попытку обращения в истинную веру. Никогда до этого он не делал подобного, разве что говорил иной раз нечто, что заставляло Руоля задуматься о Творце. Слышавшие никого насильно не обращают в веру, к ним приходят сами. В этой стране верующие все поголовно. Спроси любого, и он скажет, что истинно верует в Бога, во всемогущего Творца, но в сущности большинству наплевать. Лишь очень немногие становятся Слышавшими-посвятившими себя Богу.

Руоль же твердо знал, что рано или поздно путь приведет его к Богу, к Небесному Дедушке, который о многом его поспрашивает, неразумного. Но сейчас он сам по себе, даже духов он давно предал. И едва ли он когда-нибудь сможет стать одним из Слышавших. По-видимому, и Дамин это понимал. С Руолем вообще трудно было говорить о религии, поскольку он так и не смог уяснить для себя, что же это вообще такое. Поклонение?.. Да, но не только, отвечал Дамин. Жертвы небесным духам, задабривание их?.. Не совсем, кашлял в кулак старый служитель Архива. Страх? Любовь? А она вообще существует?.. Что еще?..

Однажды Дамин все-таки спросил:

–Веришь ли ты в Бога?

–Да, конечно, – не задумываясь отвечал Руоль.

–И все? А почему?

–Почему? – Руоль удивился. – Все это знают. И я с самого детства знаю.

–Вот так все просто, – улыбнулся щуплый старик. – Не задаешь вопросов, не ищешь ответов… Есть он, ну и пусть, да?

–А как надо? – поинтересовался Руоль.

Старик пожал плечами.

–Может, так и надо. Просто верить и всё.

–Я… ищу ответы, – произнес Руоль, – пытаюсь.

–Я знаю, – кивнул Дамин. – И я знаю, что ты веришь истинно, я это знаю. Только не разрушь это в себе. Ты способен говорить с Ним, ибо в душе твоей нет места сомнению.