Текст книги "Холодный мир (СИ)"

Автор книги: Георгий Протопопов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

–Э, старый! Когда они были? Сиди лучше, грейся на солнышке. Сказки лучше малюткам рассказывай. Да тебя, дурня, и слушать-то никто не станет.

–Станут-станут!

–Опозоришься только.

–Скоро веселье будет. А я что? Пойду на праздник.

–Да разве я не пускаю? Только не лезь, куда не по годам уже. Со мной пойдешь. И чтоб не отходил от меня.

–С Руолем пойду! К молодым пойду!

–Руоль пойдет, да без тебя, глупый ты.

Руоль неловко кашлянул, и супруги повернулись к нему.

–Я не знаю… наверно, я не буду гулять со всеми. Я ведь совсем ненадолго приехал.

–Почему? – возмутился Тынюр. – Уж ты-то просто должен веселиться. В мои годы будет что вспоминать.

–Молчи уж, старый, – одернула его Чуру. – Сиди вот, вспоминай. Но и вправду, Руоль. Так сразу зачем уезжать?

–Нельзя, думаю, мне здесь оставаться. Что обо мне говорят… говорили?

Чуру вздохнула.

–А что говорят… Ака Ака сказал: ушел, ну и пусть. А что мог еще сказать? Твоя голова, твой выбор. Правда… зол был, когда Нёр заболела. Думал, ты ее дух похитил или еще что-нибудь.

–Никогда я ничего плохого Нёр не желал.

–Да… но ведаем ли мы сами, у кого что похищаем… Однако, Нёр поправилась. Ака Ака радуется. О тебе, кажись, забыл. Ничего не говорил.

–Вряд ли он забыл. Если бы. А, впрочем, я и не хочу, чтобы забывал.

–А вот Саин тебя вспоминал, – сказал Тынюр.

Чуру зыркнула на него, и он примолк было, но Руоль пробормотал:

–Не с добром, я думаю.

Тынюр, воодушевленный, продолжал:

–Смеялся все! Совсем зарвался. Важный такой, наглый. Не люблю я его. Он тебе брат, конечно, не обижайся.

–Не обижаюсь, – сказал Руоль. – С Саином мы не близки.

–Ну и не будем о нем, – решила Чуру.

Но Тынюр не унимался:

–А ведь Туя еще тебя вспоминала!

–Туя? – удивился Руоль.

–Что такого? – пожал плечами Тынюр. – Все-таки сестра тебе. Хотя, конечно, жена Аки Аки.

–В самом деле, – произнесла Чуру. – Действительно, Туя о тебе вспоминала. А я и забыла. Редко с кем разговаривает Туя-событие, значит. А я взяла и забыла.

Руоль и в самом деле был удивлен вниманием сестры. Он сказал:

–Погодите… тут я даже гадать не возьмусь, с добром ли вспоминала или как. С Туей мы не то чтобы не ладили, а все равно… как чужие люди.

–Для Туи все люди как чужие! – выкрикнул Тынюр. – Разве что Ака Ака. Да и то, не знаю.

–И все же, с чем она меня вспоминала?

–Расспрашивала о тебе, – ответила Чуру. – У нас расспрашивала. Беспокоилась.

–А мы тоже удивились. Как ты, – сказал Тынюр. – А подумать если, что удивляться? Сестра же. А с другой стороны, как не удивляться? Туя ведь, она такая всегда…

–Просто, видать, мы все ее плохо понимаем и знаем, – сказала Чуру.

Руоль не знал, что и думать. Новость о Туе взволновала его.

–Она сама того не хотела, – промолвил он. – Но теперь я желал бы повидать и ее. Поговорить с ней… может… Не уверен все-таки, что ей захочется со мной разговаривать. Но я рад, что она обо мне спрашивала… А кто еще вспоминал? Нёр, значит, не вспоминала?

–Как можно так думать? – всплеснула руками Чуру. – Уж будь уверен, вспоминала. Небось, о тебе только и думает. Но этого она никому не показывает, в себе держит. Да разве ж у нас глаз нету? Разве не видим мы, что грустит она? Это посильнее слов. Оттого, бедненькая, и стала такой.

Руоль и сам взгрустнул. Сердце кровью обливалось за ее страдания. За те, что невольно сам ей причинил. Как хочется увидеть ее! За этим он и приехал, хватит сидеть.

–Где она сейчас? – спросил он.

–В становище, надо думать, – ответила Чуру.

–Где я могу встретиться с ней? Нельзя ли позвать ее сюда?

–Получится ли незаметно? – задумалась и засомневалась Чуру. – Вокруг нее всегда теперь люди. Еще донесут Аке Аке. Хотя, ну и пусть. Хорошо, сама пойду сейчас выкликать ее.

–А может она на эджевом поле? – предположил Тынюр. – Все время они там проводят, к празднику готовятся.

–Да, может быть, – согласилась Чуру.

–Мне кажется, она там, – кивнул Руоль. – Сам побегу туда. Сейчас же.

Он резво вскочил.

–Руоль, – сказала Чуру, – что бы ни произошло, ты свой в Баан-сарае, здесь твой дом. И все же будь поосторожней. Недобрые люди, они везде найдутся.

…Эджево поле-большое свободное пространство перед богато раскинувшимся становищем Аки Аки. В луну Эдж оно чудесно украшается. Отсюда дивный вид на реку Ороху, которая в этом месте поворачивает, красиво огибая эджево поле. Само поле-значительно выше уровня реки; вверху оно ровное, потом полого спускается к воде. Во время тепла оно покрывается низенькой зеленой травой и маленькими цветочками. А сверху его как бы ограничивают относительно высокие кусты, редко растущие также и по склону.

Не только в Эдж, но и во все теплые луны-место гуляний, песен, веселья или просто безмятежного отдыха.

…Руоль пошел не через становище, а в обход, пешком, оставив своих оронов отдыхать возле жилища Тынюра и Чуру, под их присмотром. Он пришел к эджеву полю с верхней стороны и там притаился за кустом. День был солнечный, но не жаркий-дул легкий ветерок. У Руоля, однако, вспотел лоб, сильно стучалось сердце. С волнением он выглядывал из-за куста. Чуть пониже стояли врытые в землю высокие и прямые деревянные столбы. Руоль увидел несколько нарядных девушек, которые украшали столбы цветными ленточками. В основном, кажется, все уже было готово к празднику, а сейчас наводились последние штрихи. До Руоля доносилось красивое пение и веселый смех. Девушки отдыхали за приятной работой и радовались теплу. Руоль пристально вглядывался.

…Нёр сидела на коврике лицом к реке, спиной к нему, но он сразу, как только загораживающие ее девушки расступились и немного отошли, узнал ее-по фигуре, по цвету волос. Сердце Руоля колыхнулось с почти ощутимой, но радостной болью. А Нёр, словно почувствовала что-то, – обеспокоенно повертела головой, но не оглянулась.

Она была уже так близко, но все еще дальше, чем могут долететь слова, если произносить их не с криком.

Руоль поднялся и вышел из-за куста. Пошел вниз по полю. Его не сразу заметили. Почти половину расстояния прошел он, когда вдруг девушки подняли визг, видимо, узнав его, заметались. Нёр стремительно оказалась на ногах, ровно вспугнутая птица, быстро повернулась…

Они встретились глазами. Нёр застыла. Руоль приближался. Хотя и он замер на мгновение, когда увидел ее глаза, ее лицо… теплая волна прошла по всему телу. Он шел к ней. Нёр не двинулась с места, такая же неподвижная, как столбы вокруг; на лице ее-недоверие и словно бы какой-то испуг. Подруги продолжали визжать, посматривая на Руоля.

Он приблизился, встал напротив Нёр. Стройная, тонкая, в легкой короткой одежде-мачокэ– с разрезом спереди.

Они смотрели в глаза друг другу. На лицах переполошившихся подружек читалась тревога, но и любопытство, и все они были бесконечно далеко отсюда, как будто их и вовсе здесь не было.

Они смотрели в глаза друг другу и молчали. Наконец Руоль смог вымолвить, правда, каким-то не своим голосом:

–Здравствуй, Нёр.

Она побледнела, потом покраснела, судорожно отступила на шаг, глянула с чем-то похожим на ужас. Руоль немного опешил, растерялся, в груди начал появляться некий тревожный холодок. Но длинные ресницы Нёр вдруг затрепетали, блеснули в прекрасных ее глазах слезы, задрожали пухлые губы и выдохнули:

–Руоль…

Она кинулась к нему в объятия, повисла на шее, крепко обняла.

Притихли ее любопытные подружки вокруг, глядя во все глаза.

–Где же ты был…

Они долго стояли так; Нёр горячо шептала что-то бессвязное, Руоль слушал, грудь его переполнялась ликующим чувством. Нёр наконец очнулась, повернула голову к спутницам-подружкам.

–Гуляйте. Занимайтесь своими делами. Не смотрите на нас.

Девушки переглянулись, но остались на месте.

–Как же мы уйдем? – сказала одна.

Нёр посмотрела строго.

–Отойдите просто подальше. С поля не уходите. И смотрите, чтобы ни одна потом не обмолвилась.

Подружки помялись и тоскливо пошли к воде вниз по полю. Там они остановились, расселись, стали переговариваться и украдкой поглядывать назад.

Руоль и Нёр сели рядом на постеленный коврик.

–Какой ты стал, – произнесла Нёр с улыбкой. – Не узнать. Богатырь. Мой Руоль.

–А ты лучше солнца, – сказал он. – Нёр, ты не обижаешься на меня?

–А вот обижаюсь.

–Правда?

–А ты как думаешь? – она лукаво прищурилась.

–Прости меня.

–Я подумаю…

–Теперь-то мы вместе.

–А ты не уедешь опять?

Руоль вздохнул.

–А скоро ли состязания? Что слышно? Я ведь жду.

–Руоль, я тоже жду.

–Но когда? В это тепло? В следующее?

–Я не знаю. Отец молчит. А к таким делам ведь заранее начинают готовиться.

–Ака Ака вообще соберется когда-нибудь?

–Ну вот ты опять. Давай не будем сейчас об этом. Что же ты, мы ведь столько не виделись!

–Да как же об этом не говорить?

–Все будет хорошо, Руоль.

–Да… А ты еще не раздумала?

–Вот ты как? А ты сам?

–Никогда. Что ты думаешь об Улькане?

Лицо Нёр покрылось румянцем.

–Руоль, ты все-таки совсем не изменился. Ну кто тебе сказал?

–О чем?

–О чем спрашивал. Об Улькане. Почему ты решил, что я вообще должна о нем думать?

–Я слышал, он наведывается сюда.

–Ох, Руоль, ничего ты не знаешь. Приезжает, ну и что? Он к отцу приезжает. Руоль, Руольчик мой! Ты всегда такой! Ты пришел пытать меня, да?

–Что если Улькан захочет участвовать в состязании, добиваться тебя?

–Ой, смешно мне! А ты думал, ты один будешь состязаться? Сам с собой? Какое же это состязание? Пусть участвует. Мне будет приятно, когда ты его победишь.

–Да, тебе с самого начала нравилась эта мысль.

–Плохие слова ты говоришь, совсем плохие! Ты смеяться надо мной пришел. Сколько тебя не было. Почему после долгой разлуки мы сразу начинаем ссориться? Если все время так, как же тяжело нам будет. Ты так далеко был, а вот сейчас мы вместе, но все равно будто бы далеко. Почему же так?

–Я не ссорюсь. Это оттого, что я беспокоюсь за нас.

–А я не беспокоюсь? Уходи, если пришел обижать меня. Если получить меня хочешь, добивайся, борись за меня, побеждай. Разве это неправильно?

–Правильно то, что мы выбрали друг друга.

–Не поумнел ты. Не берись, если не уверен, всякий тебе скажет. Ой, Дева тепла с белоснежными крыльями! Ой, Матушка очага! Как больно мне! Что случилось? Руоль, неужели мы перестали доверять друг другу? Плохо, плохо!

–Нет! – Руоль замотал, затряс головой. – Нет же, Нёр! Прости меня.

–Тогда расскажи, как ты скучал по мне. Ты ведь скучал?

–Все время. И сейчас скучаю.

–Но мы вместе. Давай только об этом думать. О настоящем. О нас.

–Я тебя никому не отдам.

…Они были вдвоем; солнце совершало по небу круг, подружки у реки начали беспокоиться. Время уходило. Забеспокоилась и Нёр.

–Нужно возвращаться, – сказала она.

–Побудем здесь еще немного.

–Хорошо… еще немного.

Река Ороху сверкала и меняла цвет. Девушки истомились в ожидании.

–Пора. Почти вечер.

–Побудь еще со мной.

–Как бы я хотела. Но нельзя. А ты разве не пойдешь?

–Нет. Я не стану появляться в становище.

–Почему? Все будут тебе рады. Пойдем со мной.

–Не пойду. Не уверен, что все будут рады.

–О ком ты? О Саине? Так его сейчас нет.

–Кровавый Балом с Саином. Я остановился у Тынюра и Чуру. Мы встретимся завтра.

…Назавтра они встретились на том же месте. Нёр была чем-то опечалена. Она заговорила на языке Высоких, чем несколько удивила Руоля:

–Дома все знают о твоем приезде. Отец сказал…

–Что?

–Нет, не надо… не буду рассказывать. Он не пускал меня, а я все равно пошла. Хотела одна, но вот эти…– она махнула рукой в сторону неизменных спутниц-подружек, – опять увязались. Теперь всегда с ними гуляю. Приглядывают за мной. Далеко уже не отойдут.

Девушки и в самом деле сидели или бродили поблизости, делая вид, что не обращают внимание.

–Давай убежим от них, – предложил Руоль.

–Не получится. А если убежим, завтра мы точно не сможем встретиться. Нажалуются.

Руоль угрюмо глянул на подружек.

–Скоро будут гуляния, игры… эдж, – мечтательно произнесла Нёр.

–До праздника я останусь, – сказал Руоль. – А потом вернусь к друзьям.

–Здесь у тебя тоже есть друзья. Зачем тебе опять покидать меня?

–Мы ждем, Нёр, мы по-прежнему ждем. А я не могу ждать здесь.

–Опять надолго, да? Надолго? Ты злой.

–Нет, Нёр. Но так получается. Думаешь, я хочу расставаться?

–Ну что ж, если считаешь нужным, уезжай. Я тебя не держу. Мне здесь и одной не скучно. К тому же, я не одна.

–Ты обижаешься?

–Нет, нет. Не то я сказала, Руоль, прости. Я отпускаю тебя без обиды, раз так нужно. Отпустить трудно, но не труднее, чем тогда. Я теперь привыкла… Опять не то. Я не знаю, как сказать. Нет, правда. Уезжай спокойно, не тревожься обо мне.

–Ну ладно, – с сомнением произнес Руоль и решил сменить тему. – Скажи, Нёр, а Туя говорила что-нибудь обо мне? Она ведь уже знает, что я здесь?

–Туя вообще не говорит. Иногда приказывает что-нибудь, а так… Отец говорит, Туя слушает, – Нёр нахмурилась. – А почему ты спрашиваешь?

–Могу я спросить про сестру? Ладно, ничего. Если что, передай ей, что я… вспоминаю о ней хорошо.

Нёр пожала плечами.

–Передам, ладно… Мне пора идти.

–Ты что? Еще рано.

–Все равно пора.

–А завтра?

–Завтра весь день готовим угощения. Не знаю. Давай встретимся прямо на эдже.

Руоль помрачнел.

–На эдже…

Подружки вдруг всполошились. По полю сверху шел какой-то старик, грозно потрясая кулаками.

–Шиман Оллон! – Нёр побледнела. – Уходи, Руоль!

Он оскалился по-звериному.

–Нет уж, останусь пока.

Старик кричал, довольно резво приближаясь:

–Прочь отсюда! Прочь!

Девушки бросились врассыпную, забегали, попрятались позади Нёр, страшась, но не смея оставить ее.

Шиман Оллон подошел-лицо страшно искажено, глаза испепеляют. Он взвыл, заорал, чуть ли не набрасываясь на Руоля:

–Как ты смеешь быть здесь! Злодей! Злая душонка! Ничтожный, завистливый! Насылатель болезней! Убирайся прочь! Беги далеко отсюда! Покажи нам удаляющуюся свою подлую спину! Мелькай ногами! Я-великий шиман Оллон-рассержен! Похититель! Хочешь украсть наше солнце? Убирайся! Не видать тебе нашей Нёр, недостойный! Жалкий!

Руолю стало нехорошо, у него внутри все застыло, но отступить было немыслимо.

–Не побегу.

Шиман завизжал и начал дергаться.

–Прокляну! О-о-о! Сейчас ты узнаешь гнев шимана Оллона!

Кровь стучала в висках, голова закружилась; Руоль почти терял сознание, но губы его, будто сами по себе, произнесли дерзкое:

–Не сильнее ты Тары-Яха.

–А-а-а! Вот как он заговорил! Не спасет тебя Тары-Ях! Никто не спасет от моего гнева! Я сильнее! Сильнее! Ты проклят! Духи съедают тебя!

Руоль покачнулся. Нёр завизжала, упала перед шиманом на колени, стала рыдать, умолять.

–Прости! Прости его! Великий шиман Оллон, прости! Он глупый, неразумный. Он уже уходит, он уходит.

–Не ухожу, – через силу произнес Руоль. И откуда только смелость взялась. Ему казалось, он сейчас умрет. Было безумно страшно, но в нем возникла злость, и стало все равно. Поздно бояться. Никакие проклятия не заставят его отказаться от Нёр!

Руоль поднял голову, взглянул в глаза шиману. Он обливался холодным потом, почти ничего не видел перед собой, но заставлял себя смотреть, не отводить взгляд. Оллон совсем обезумел от злости, стал корчиться как в припадке, шипеть и плеваться.

–Я проклял тебя, проклял! Ты уже не живешь!

–Я стою, как и стоял, – проскрипел Руоль.

–Что ты делаешь, дурак? – истерично вскричала Нёр-сейчас же кланяйся шиману Оллону! Проси прощения! Умоляй, не упрямься! Падай на колени! Шиман добрый, милостивый, он простит!

Сам Оллон глянул на него выжидающе.

–Я… стою… здесь…– прошептал Руоль.

Казалось, великий шиман даже растерялся от такой наглости. Он взвыл сильнее прежнего, отшатнулся.

–Берегись, берегись! Ты проклят! Я иду в становище, совершу страшный обряд. Узнаешь мою силу, горько пожалеешь. Тебе конец! Тебя нет! Берегись, злодей!

Он сверкнул глазами, сердито топнул, плюнул, подскочил на месте, развернулся и быстрым шагом направился к становищу. Нёр с плачем кинулась следом, простирая к нему руки, умоляя. Подружки тоже кинулись прочь, кто куда. Руоль как будто врос в землю.

Шиман скрылся за кустами вверху поля. Нёр бежала за ним, спотыкаясь на ходу. Руоль увидел, что она вдруг упала и осталась лежать, обессиленная, сотрясаемая рыданиями.

–Нёр! – закричал он, стряхивая с себя оцепенение. Подбежал к ней, подхватил.

–Пусти меня! Пусти! – она стала вырываться, билась в его руках, как пойманная птица.

–Успокойся, ничего не случилось.

–Нет! – рыдания душили ее. – Надо его догнать! Ой, что ты натворил!

–Пускай злится, – произнес Руоль, пытаясь словами убедить и ее, и себя. – Ничего он мне не сделает.

–Ой, ой! Джар тебя поглотит! Что ты наделал?

–Оллон просто злобный старик.

–Отпусти меня! Не хочу тебя видеть!

Руоль поднял Нёр на руки и понес прочь.

–Забудь о шимане, – сказал он. – Зато мы одни теперь.

Где-то здесь неподалеку ожидали Куюк и Лынта, которых сегодня Руоль взял с собой. Он издал клич. Немногим позже послышался топот копыт, бряцание кэнтилов. Ороны показались со стороны реки.

–Скорее, друзья мои! То!

Нёр как-то вся сжалась, затихла, стала безучастной ко всему, лишь тихонько всхлипывала. Руоль усадил ее на Лынту, сам вскочил на Куюка, свирепого и черного, беспокойно выплясывающего. Нёр сидела молча, склонив голову.

–Вперед!

Куюк, вторя хозяину, прокричал что-то боевое по-ороньи и мощно сорвался с места. Лынта поскакал следом, бережно и осторожно неся свою наездницу.

Они удалились на изрядное расстояние, сделали большой крюк по море, вновь повернули к реке. Становища давно не было видно. Нёр пришла в себя, закричала:

–Стой!

Лынта послушно остановился. Нёр спрыгнула с орона, лицо ее пылало.

–Что это значит? Ты меня похищаешь?

Руоль повернулся к ней, во взгляде его был яркий пожар.

–Да!

–Суо! Нет! Вези обратно!

–Нёр! – Руоль приблизился к ней. – Давай уедем прочь. Насовсем. Навсегда. Лынта и Куюк далеко унесут нас.

–Нельзя! – закричала Нёр. – Только хуже будет!

–Нас никто не найдет.

–Ох, какой молодец! Значит, ты с самого начала приехал похищать меня? Когда же ты это придумал?

–Только сейчас. Но это не важно. Я всегда этого хотел.

–Я возвращаюсь. Нельзя так.

–Заберу тебя. Не стану спрашивать.

–Вот как? А ты еще меня не заслужил, не завоевал, не получил. Состязаний не было.

Руоль откачнулся, помрачнел.

–Ладно! Я отпущу тебя. Но сейчас давай просто побудем вместе. Видишь, мы одни здесь.

–Ничего мы не побудем, – замотала головой Нёр. – Я возвращаюсь. Ты представляешь, что сейчас там происходит?

–Мне это неважно. Мы вдвоем.

–А мне важно! Я на колени перед Оллоном падала. Никогда такого не было. Как стыдно! Как я испугалась!

–Не стыдись этого.

–Ты не понимаешь. Мне он ничего не сделает. Но я унизилась перед ним. И еще придется. Он шиман. Он сильный. Вот он будет смеяться.

Руоль становился все мрачнее, все угрюмее.

–Ты это всерьез?

–Нет, ты не понимаешь.

–И не хочу тогда понимать. Я так горд и благодарен за то, что ты вступилась за меня, но ты ведь жалеешь.

–Почему ты такой глупый? Я тебе совсем про другое говорю. Что теперь будет?

На лице Руоля отразилась боль.

–Нёр…– его голос сел, слова давались с трудом. – Ты все еще моя?

Она странно глянула на него.

–Зачем спрашиваешь? Подумай теперь лучше, как уберечься.

–Мне все равно. Никто меня не собьет. Ты не хочешь бежать со мной, пусть так. Я понимаю. Дождемся состязаний. Все равно, рано или поздно, заберу тебя.

–Ох, Руольчик мой…– Нёр тяжко вздохнула. – Нужно возвращаться. Что там происходит? Страшно, Руоль, как страшно.

Руоль расстроенно качнул головой.

–Не о том мы…

–Неужели тебя нисколько не тревожит? Говорила я, ты злой. Ты плохое сделал. Зачем явился? Только хуже теперь обоим.

Руоль печально улыбнулся.

–А я говорил, ты жалеешь…

–Нет, не обижайся, прости! Я не то хотела сказать. Я ни о чем не жалею. Не жалею.

–Тогда забудь об этом. Сейчас мы здесь, мы вместе. Потом будем ждать, сколько еще нужно. Ты вернешься домой, а я уеду. Надо ли перед расставанием говорить о злом, и зло говорить?

Ресницы Нёр затрепетали.

–Ты же говорил… Ты собрался уже уезжать?

–Еще побудем, сколько осталось, потом-да.

…Потом Руоль повез Нёр обратно. По пути они долго молчали. Наконец Нёр заговорила:

–Тебе нельзя быть здесь. Не сейчас. Ой, что же ты наделал…

–Это в прошлом уже, – сказал Руоль, – не вспоминай.

–Легко говорить, не вспоминай. Там, наверно, такой переполох сейчас. Меня, может быть, ищут. Ты поостерегись.

–Ничего, я не попадусь им.

Нёр покачала головой.

–Будь осторожен. Все, отсюда я сама дойду. Сейчас хуже будет, если нас вдвоем увидят.

Они остановились.

–Ну и что? – рассерженно воскликнул Руоль. – Пускай видят. Никто не может нас разлучить.

–Значит, ты не уедешь?

–Уеду, – нахмурился Руоль. – Но я обязательно вернусь.

–Да, потом все уляжется, забудется. И не бойся. Оллона я отговорю. Он тебе ничего не сделает, покричит и уймется. Мне пора.

Она пошла прочь. Руоль спрыгнул с Куюка.

–Нёр.

Она остановилась, развернулась. Он подошел к ней.

–Прощай, Руоль.

–Ничего, мы еще будем вместе.

Они обнялись.

–Нёр, а ведь у меня подарочек для тебя.

Он достал редкую вещицу-круглый зеленый камешек в оправе на ремешке, искристый, полупрозрачный, словно бы с огнем внутри. Нёр глянула восхищенно.

–Вот, небесный камешек. Это звезда. Для тебя.

–Где ты это взял?

–Нравится?

–Очень. Это же… у Высоких такие, правда? Небось очень дорого…

–Не жалко, – сказал Руоль. Он не стал уточнять, на какое количество шкурок выменял его у Пришлых. Кыртак и Акар смеялись над ним. Но улыбка Нёр того стоит.

–Спасибо, Руоль. Я буду беречь.

Она действительно улыбнулась, и Руоль оттаял. Ничего не страшно, лишь бы видеть ее, быть с ней.

…Пришло время расстаться.

–Добрые духи не оставят нас, правда? – сказала Нёр.

–А злые не посмеют тронуть. Не будем бояться, – Руоль взял Нёр за руки. – Поговори с моей сестрой. И попрощайся за меня с Тынюром и Чуру. Передай им, пусть не волнуются за меня. Не забывай их тоже, ладно?

–Я как будто не забываю.

И вот, прежде чем разойтись, они посмотрели друг на друга, словно что-то недосказанное осталось между ними. Руолю хотелось крикнуть: «Нёр, а ты вообще рада, что мы встретились?» Она же то смотрела на него, то опускала взгляд, и будто порывалась что-то сказать, но уста ее так и не разомкнулись. Да и нужно ли было?

Они молча обнялись. Постояли так, слушая тишину. Наконец Нёр мягко высвободилась.

…Он еще долго не трогался с места, все смотрел, как она удаляется. Пару раз Нёр оглянулась, помахала ему рукой. Руоль махал в ответ, затем повернулся к своим оронам.

–Поедем отсюда. Устремимся в Сордо. Там нас ждут, – Руоль похлопал по загривку Лынту, потом подошедшего Куюка. – Не станем медлить.

Тем не менее, отчего-то Руоль не спешил. То и дело поглядывал в сторону знаменитого становища Аки Аки и грустно вздыхал. Куюк начал бить копытом, а Лынта переминался, кося глазом на Руоля.

–Ладно, поехали уже.

Как только он оказался верхом на Лынте, ороны устремились было вперед, но Руоль пустил их в путь самым неспешным шагом. Сам он время от времени продолжал оглядываться. Не столь уж далеко отъехали они, когда Руоль и вовсе дал команду останавливаться.

–Поздно уже. Заночуем здесь.

…Руоль лежал на спине и смотрел в сумеречное небо. Сон не шел. В голове думы о Нёр, перед глазами-мгновения их встречи.

Много слов мы сказали друг другу, размышлял Руоль, но тех слов-совсем мало, а больше-не тех. Почему так получилось? Что изменилось?

Некому было ответить его мыслям.

Ночь прошла тоскливо, и наутро Руоль не знал, спал он или нет. А утро выдалось красивым и ясным, и чудесным обещал быть день. Руолю показалось, что и у него прояснилось в голове, он даже шутливо прокричал что-то Куюку и Лынте, бодро поел, собрался в путь… Но вот он подумал об эдже, о том, что завтра начнутся в Баан-сарае веселые гуляния. Празднуют люди по всей море.

Руоль понял, что не может уехать. Прежде ему нужно еще раз увидеть Нёр. На эдже, в красивом хороводе. Без этого никак. Руоль решился. Усевшись верхом, он направил оронов совсем не в ту сторону, куда был должен. В этот день они дали большой круг и снова выехали к реке Ороху, на сей раз ниже становища и эджева поля. По пути Руоль видел людей несколько раз, но вдалеке. Не то чтобы он опасался, что его разыскивают, хотят поймать или что-нибудь в этом роде, просто самому не хотелось ни с кем встречаться.

Остановились они у самой воды за поворотом реки, в месте пустом и укрытом неровным склоном. Остаток дня Руоль сидел на берегу и глядел на воду, а ороны паслись поблизости. Надо думать, они с неодобрением относились к задержке.

Потом наступила ночь перед главным праздником. В Баан-сарае, должно быть, все уже готово. Большие количества вкусной еды ожидают завтрашнего пиршества. Совершены полагающиеся обряды, и добрые духи стерегут эджево поле. Завтра туда хлынет веселье. Все в приподнятом настроении ложатся спать, чувствуя радостное нетерпение. Великий праздник близко. Самый любимый праздник, более любимый чем гуляния в тиэкэн, когда провожают тепло и устраивают большие охоты, от которых во многом зависит, какова будет предстоящая зима.

Все уснули в ожидании самого лучшего дня. Уснул и Руоль-на этот раз быстро и крепко, хотя и с тоской на сердце.

…День действительно выдался прекрасным. Ни единого облачка на чистом небе, солнце сияет высоко и ярко, лаская теплом всех обитателей эджугена.

Руоль пробирался вдоль реки, против течения, к эджеву полю. Отчего-то сегодня он сильнее чем вчера боялся с кем-нибудь встретиться. Не до того. Эдж-мимо. Взглянуть бы на Нёр хоть одним глазком. А станет ли она сама веселиться-гулять после такого безрадостного расставания?

А на поле, верно, уже полно народу. Отовсюду стекаются к Аке Аке гости, в его богатейший и уважаемый Баан-сарай. Руоль думал об этом и не знал, удастся ли ему остаться незамеченным. Впрочем, стоит ли вообще таиться?

Еще издали он почувствовал, что веселье уже идет. Руоль оставил оронов в укромном месте и последний отрезок пути прошел так, словно скрадывал дикого зверя. От реки он стал подниматься выше, туда, где начинались ряды высоких кустов. За одним из них он и затаился, совсем как тогда, когда впервые пришел повидать Нёр. Правда сейчас он пришел с другой стороны, но залитое солнцем эджево поле, однако, и отсюда неплохо раскинулось перед его взором. Смех, веселые выкрики, многоголосый шум, дымы от множества костров, восхитительный запах жарящегося мяса, долетающий с порывами легкого ветерка. Кто-то разговаривал и смеялся совсем поблизости, где-то за кустами. Руоль не шевелился, высматривая Нёр со смутным чувством, похожим на неясную обиду.

Праздник еще только начинался, но отдельные люди уже состязались друг с другом то в перетягивании палки сидя, то в борьбе внутри круга с завязанными руками и на одной ноге, но пока это были только разминки. Настоящие игрища начнутся сразу после большого обряда, где будет разыграна победа Хота над Белым Зверем, показана история эджугена от начала времен, пропеты хвалебные слова и принесены жертвы. Захватывающее зрелище-своеобразный зачин праздника. А уже ближе к вечеру-хороводы, пляски и песни. Луорветаны вознесут хвалу теплу, солнцу, море и всему доброму, что в ней есть. Каждый постарается и себя показать с выгодной стороны. Песнопения и хороводы-это тоже состязания. И на всем протяжении праздника-пиршества, много еды и питья. Иным людям только в эдж, да еще в тиэкэн, быть может, и удается наесться до отвала. Богатые в эдж не скупятся, зная, что все вернется вдвойне милостью светлых духов. Да и простой люд будет благодарен.

У Аки Аки все затраты, однако, окупались сразу же. Многие охотники приезжали с богатой добычей, с ценными шкурами и прочим, похвалялись своей удалью, да и оставляли все на радостях задаром. Был даже специальный столб, возле которого стоял шиман и бил в бубен. Охотники подходили и кидали самое лучшее из своей добычи. Удача тогда не покинет. И здесь было свое состязание: охотники стыдились, если оставляли у столба меньше и хуже, чем другие.

Ака Ака никогда не скупился на эдж. Чем богаче и интересней будет праздник, тем больше его будут расхваливать и больше луорветанов начнет собираться. И духи всегда будут благосклонны.

…Руоль никак не мог отыскать взглядом Нёр среди такого количества людей. Может, и нет ее здесь. Или сидит где-нибудь тихонечко. Увидеть бы только, где. И как хотелось бы посмотреть на нее, ведущую хоровод. Она будет в праздничном наряде с узорчатыми украшениями, красивая, сверкающая, легкая и плавная, словно вот-вот оторвется от земли и птицей улетит к солнцу, сама как солнечный лучик. Но хороводы начнутся потом. Руоль боялся, что не дождется, и так сплошное мучение-сидеть здесь и глядеть. Лучше бы сразу уехал.

Что ли пойти туда? – размышлял Руоль. Неужели за ним какая-то провинность? Вроде бы ничего и не совершил, что бы там ни кричал шиман Оллон. Разве он злодей, отчего прячется?

«Эдж-он для всех», и это правильно.

И не такое здесь укромное место, чтобы долго оставаться незамеченным. Вот подойдут люди и спросят: «Чего таишься, будто в засаде?» Как ответить?

Руоль переборол себя, вышел из укрытия, обогнул кусты и оказался на открытом поле. С бледным лицом, пытаясь казаться беспечным, пошел прямо в центр, в самую гущу. Но напрасно он думал, что все взгляды сразу устремятся к нему. Если на него и обращали внимание, то не больше, чем на всякого другого, проходящего мимо. Много было неизвестных людей, но встречались и знакомые лица. Иные приветствовали Руоля, не выражая никакого удивления по поводу его присутствия здесь. Руоль старался держаться особняком и как можно незаметнее. Отчего-то ему было душно, он чувствовал себя как пойманный зверь. Как это вышло? Ведь здесь был его дом. Он сам ушел отсюда, его никто не прогонял. Отчего такое чувство, будто напакостил как-то всему Баан-сараю? Почему сам себе он кажется лишним, одним своим видом портящим светлый праздник? Не должно быть так. Или это шиман Оллон набросил тяжелые, злобные тени духов?

Не поддамся, твердил себе Руоль, идя по полю с опущенной головой, не поверю. Ведь это эдж! Хотеть счастья-неужто нельзя?

Он подошел к длинным столам, ломящимся от изобилия. Подобные столы были придумкой Аки Аки, и сколочены, и вырезаны, как и столбы на поле, из привозных деревьев далеких прямоствольных лесов на востоке. Говорили люди, что весьма удобно подходить и брать с них еду, не наклоняясь при этом, но вот сидеть на скамье и есть за ними многим было непривычно.

Руоль взял кусок копченого мяса и задумчиво присел на скамью. Если я виноват в чем-то, подумал он, простите меня духи. Будьте милостивы.

Вдруг рядом оказался какой-то незнакомый человек. Посмотрев на Руоля, он тоже опустился на скамью, неловко поерзал на заду, примеряясь к сидению. Потом тоже взял себе огромный кусок мяса, потянулся к каысу. Руоль глянул на него. Фигура незнакомца вызывала уважение. Настоящий богатырь. Широкоплечий, с тяжелыми бровями на суровом лице и пронзительным взглядом. Волосы безупречно черные, много чернее, чем у самого Руоля, красиво блестят на солнце. Незнакомец вдруг заговорил.