Текст книги "«Мессер» – меч небесный. Из Люфтваффе в штрафбат"

Автор книги: Георгий Савицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 8
Отвага побежденных

– Achtung! Luftangriff![21]21
  Внимание! Воздушная тревога! (нем.)


[Закрыть]

Обер-лейтенант Герман Вольф вместе с остальными летчиками истребительного «штаффеля» бросился к капонирам, где стояли их «Мессершмитты». Пилоты Люфтваффе стремились поскорее взлететь.

Но слитный гул с востока быстро приближался, и вскоре на горизонте появились черточки, быстро принявшие очертания самолетов с массивными, как у «Юнкерсов-87», обтекателями неубирающегося шасси. Собственно, это и были польские аналоги немецких Stukas – польские пикирующие бомбардировщики PZL-23 Karas. Для своего времени это был довольно неплохой самолет, предназначенный для непосредственной поддержки войск и разведки.

Над взлетным полем немецкого аэродрома взвыла сирена. Все-таки зенитчикам, прикрывавшим его, нашлась работа. Первую волну из девяти польских пикировщиков они встретили шквальным огнем четырех счетверенных зенитных автоматов Flak-30/38. Шестнадцать стволов прошили небо трассами 20-миллиметровых снарядов – у польских пикировщиков просто не было шансов уцелеть. Пять из девяти машин взорвались прямо в воздухе, так и не выйдя из своего последнего пике. Остальные четыре «Карася» все же прорвались к цели и сбросили пятидесятикилограммовые осколочно-фугасные авиабомбы.

На взлетном поле и в капонирах встали дымно-огненные фонтаны взрывов, полетели в разные стороны обломки разбитых самолетов. Вспыхнули уцелевшие «Юнкерсы-87» и «Мессершмитты-109».

Летчики и техники падали в окопы или просто на землю, спасаясь от осколков и сминающих все на своем пути ударных волн. Герман Вольф бросился на землю. Теперь он понял, каково это – находиться под бомбежкой! Казалось, каждая сброшенная бомба летит прямо в него. Сплошной грохот и биение стонущей от взрывов земли рвали барабанные перепонки. Ударные волны вжимали его в землю, хороня заживо осыпающимся после взрывов грунтом. Минуты бомбежки растянулись в часы, и этому, кажется, не было конца…

Тишина, ватная и непроницаемая, наступила внезапно, как это бывает только на войне.

Герман Вольф медленно поднялся, стряхивая комья земли, и огляделся вокруг. Чадно горели обломки самолетов, на земле лежали тела убитых, глухо стонали раненые. Ближайшая зенитная установка была разворочена близким разрывом польской авиабомбы. Четыре ствола, причудливо изогнутые взрывной волной, торчали в разные стороны. Наводчик скорчился на своем металлическом сиденье. Мертвые руки сжимали штурвал наведения блока стволов. Полчерепа у зенитчика было срезано начисто осколком, на обгорелом металле остались комки зажарившегося головного мозга. Одна из бомб попала в палатку летчиков «штук», убив всех, кто там находился.

На месте полевого склада боеприпасов взвился огромный огненный фонтан. Грузовой «Опель– Блиц» подлетел в воздух и выполнил «кульбит» прежде, чем грохнуться оземь водопадом горящих обломков. Всех, кто находился рядом, убило, а тела расшвыряло по округе взрывной волной страшной силы. Выпотрошенные тела свисали даже с веток деревьев, вывалив опаленные внутренности.

Разрушения и жертвы на аэродроме были ужасными – сгорело или было разбито большинство «Юнкерсов-87», истребителям досталось меньше. Герман посмотрел на капонир, где находился его собственный Bf-109E – «Мессершмитт», к счастью, остался целым.

Уцелевшие летчики и аэродромная команда тоже понемногу приходили в себя. Появились санитары с носилками, врачи оказывали помощь, попутно сортируя пострадавших по степени тяжести ранений. Солдаты стали тушить догорающие остовы самолетов.

– Гауптман Аксель тяжело ранен!

Командир истребительного «шварма» гауптман Питер Аксель лежал на носилках. Лицо – белее мела, все покрыто бисеринками холодного пота. Левая нога ниже колена была превращена в кровавые лохмотья, из которых торчали окровавленные обломки кости. Левой руке тоже изрядно досталось – предплечье болталось на лоскутках кожи, а из раны, превращенной в рубленое мясо с кровью, торчали кости.

– Jetzt ist alles aus![22]22
  Теперь все кончено! (нем.)


[Закрыть] Я никогда больше не смогу летать… – тихо прошептал Питер Аксель.

Санитары торопливо отнесли его под навес из маскировочных сетей, где находился сейчас временный медпункт. Врач лишь глянул на него и сокрушенно покачал головой.

– Господа, – обратился к летчикам полевой хирург. – Жизнь вашего командира будет спасена, но с его ранами… Это – ампутация, однозначно! Мне жаль.

– Nein…[23]23
  Нет (нем.).


[Закрыть] – тихо простонал гауптман. – Мне больше не летать.

Уцелевшие летчики смотрели на своего командира с жалостью и сочувствием.

Подбежал командир истребительной эскадрильи майор Макс фон Кальтен. Сам он тоже выглядел неважно: левая рука висела на перевязи, лоб закрывала окровавленная повязка. Офицера изрядно шатало – видимо, сказывались последствия контузии.

– Макс, – хриплым шепотом позвал раненый. – Макс, мы же ведь вместе с тобой учились в России, помнишь?.. В липецкой авиашколе? Пожалуйста, помоги мне…

Майор фон Кальтен наклонился над своим другом. Тот ему снова что-то жарко и яростно зашептал. Макс лишь коротко кивнул в ответ. Потом расстегнул кобуру на поясе и вложил в здоровую правую руку боевого товарища свой «вальтер».

Потом резко выпрямился и обернулся к летчикам. За его спиной негромко и сухо хлопнул выстрел.

– Dieser tapfere Kämpferefürchtetesich vor keiner Gefahr. – Этот храбрый боец не боялся никакой опасности… Господа, я уверен, что и мне в таком случае вы тоже окажете последнюю услугу, – сказал майор Макс фон Кальтен. В его глазах не было ничего, кроме боли.

* * *

Офицеры и солдаты германского летного подразделения находились в состоянии шока, ведь никто не предполагал, что у поляков еще осталась ударная авиация. Никто не поднимал в воздух истребители для преследования дерзких польских пикировщиков.

Почти все аэродромы «Letniztva Voiskova» были уничтожены в первые же часы нападения на Польшу. Но авиация уже практически разгромленного противника все еще продолжала сражаться.

* * *

После первой волны бомбежек польских аэродромов в строю «Летництва Войскова» все еще оставалось примерно сто двадцать ближних бомбардировщиков PZL-23 Karas. Они наносили бомбовые удары по механизированным колоннам Вермахта, выполняли разведывательные полеты, обеспечивали связь.

Со 2 по 16 сентября 1939 года польские летчики выполнили на пикировщиках «Карась» около двухсот боевых вылетов, сбросили на гитлеровские войска более пятидесяти тонн бомб. Активность польской авиации стала одной из главных неожиданностей для Вермахта и Люфтваффе, но она уже не могла помешать планам «молниеносной» войны…

«Караси» нанесли удары по продвигающимся боевым порядкам гитлеровских войск уже 2 сентября: VI отряд бригады бомбардировщиков атаковал механизированные части танковой дивизии Вермахта. Гитлеровцы не ожидали активных действий от польских бомбардировщиков – дороги были забиты техникой и грузовиками с мотопехотой. Движение, где было возможно, шло в два ряда. Одну из таких колонн и разбомбили «Караси» VI отряда, выведя из строя много техники и живой силы врага.

Второй налет на моторизованные части Вермахта выполнила армейская авиация. Удар по мотострелковому полку и противотанковому дивизиону гитлеровцев, совершающих марш по шоссе Ченстохов – Радом, нанесли два звена «Карасей» 24-й эскадрильи, входящей в состав армии «Краков». Из-за недостаточной протяженности аэродрома Климонтово «Караси» вынуждены были взлететь с нагрузкой из восьми пятидесятикилограммовых бомб каждый. Но все же почти все из сорока восьми фугасок попали в цель: фашисты понесли значительные потери и были вынуждены остановиться.

2 сентября были также совершены и первые бомбовые удары по территории Германии. Их нанесли летчики VI отряда бригады бомбардировщиков и 41-й разведывательной эскадрильи армии «Модлин».

А экипаж PZL-23 Karas из 32-й эскадрильи армии «Лодзь» даже уничтожил в воздушном бою немецкий самолет-разведчик «Хеншель» Hs-126.

* * *

Но, несмотря на все эти локальные успехи, в стратегическом отношении пикирующие бомбардировщики ВВС Польши терпели поражение и несли страшные потери. И контратаки польских летчиков были не более чем отвагой побежденных. Исход войны для них и так был уже предрешен.

Истребители Люфтваффе «Мессершмитт-109» разных модификаций и даже «престарелые» «Хейнкель-51» сбивали их по несколько штук за вылет. А при атаке наземных целей «Караси» напарывались на беспощадный огонь зенитных многоствольных «флак-систем». Всего в сентябрьских боях погибло сто двенадцать «Карасей» – это 90# всего состава польских пикировщиков. Никакой другой тип самолета польских ВВС не понес таких потерь.

Но самое главное: у Военно-воздушных сил обороняющейся с отчаянием обреченных Польши не было эффективного командования и координации. Поляки на земле и в воздухе пытались защитить абсолютно все и в итоге не могли толком защитить ничего. Важных целей для бомбардировщиков «Летництва Войскова» было много, но никто из высших офицеров не мог определить приоритетность объектов атаки. В итоге налеты авиации, равно как и безуспешные попытки контратак наземных войск, напоминали больше тычки растопыренными пальцами.

В то время как стальные кулаки гитлеровских механизированных корпусов перемалывали Войско Польское, а с неба танки с крестами на башнях прикрывали «Мессершмитты-109», «штуки»– пикировщики и «воздушные крейсеры» – «Церштереры» Bf-11 °C.

Глава 9
«Охота на лосей»

Звено «Мессершмиттов-109» срочно взлетело на перехват польских двухмоторных бомбардировщиков. Три девятки этих самолетов шли прямиком в район сосредоточения немецких мотомеханизированных групп, готовящихся к штурму Варшавы.

Сегодня звено вел обер-лейтенант Герман Вольф – после смерти командира «шварма» гауптмана Вольфа Акселя звено возглавил самый опытный боевой летчик.

Он до рези в глазах вглядывался в небесную даль и наконец разглядел черные точки на фоне облаков.

– Achtung! «Стервятники» идут с северо-востока. Набираем высоту, заходим со стороны солнца.

Польские бомбардировщики шли плотным строем троек без всякого истребительного прикрытия. На что они рассчитывали – может, на внезапность, но попытка атаки, а тем более и без истребительного прикрытия была равносильна самоубийству.

* * *

Обер-лейтенант Герман Вольф довольно хорошо знал этот тип польского бомбардировщика. Да и сам РZL-37 Los давно уже не представлял тайны. Этот двухмоторный бомбардировщик широко рекламировался Польшей перед войной, и даже успел побывать на двух престижных авиационных выставках.

В Белграде и в Париже эта машина произвела настоящий фурор, удивляя скоростью 445 километров в час и бомбовой нагрузкой в две с половиной тонны. Впервые в истории авиации бомбардировщик обгонял серийные истребители, большинство из которых летало в те годы гораздо медленней.

Столь современная машина давала возможность решать боевые задачи на качественно ином уровне, поэтому самолет пожелали купить многие европейские страны. Фирма PZL оказалась завалена заказами. Однако ни одного экземпляра «Лося» поляки продать не успели.

Характерной особенностью РZL-37 являлось размещение всей бомбовой нагрузки, а это более двух с половиной тонн, во внутренних бомбовых отсеках. Это не портило аэродинамику самолета. Бомбоотсеки были устроены в фюзеляже – для бомб калибра в 300 килограммов и в корневых частях крыла, где подвешивались бомбы меньшего калибра – 50 или 100 килограммов.

* * *

Все эти тактико-технические подробности промелькнули в голове обер-лейтенанта Германа Вольфа, пока он планировал атаку на замыкающую тройку польских «бомберов».

Заходя со стороны солнца, он был уверен, что поляки не заметят звено «Мессершмиттов» до самого последнего момента открытия огня. А потом для них уже будет поздно.

Вот уже четко видны обтекаемые силуэты с концевыми шайбами хвостового оперения – еще немного, и можно открывать огонь. Верный и надежный «Эмиль» разрывает воздух лопастями воздушного винта. Летчик в кабине приникает к коллиматорному прицелу Revi, сбрасывая пальцем предохранительную скобу с гашетки на ручке управления самолетом.

С дистанции примерно метров шестьдесят Герман Вольф открыл огонь из всех четырех огневых точек своего истребителя: двух крыльевых 20-миллиметровых пушек MG-FF и двух пулеметов MG-17 калибра 7,92 миллиметра, размещенных над мотором и стреляющих через воздушный винт. Суммарный залп «Эмиля» равнялся ста тридцати двум килограммам в минуту!

Атакованный «Лось» был сбит немедленно. Разрывы вспышками пробежали по его фюзеляжу и правому крылу, правый двигатель захлебнулся дымом и огнем. А килевые шайбы разлетелись вдребезги. PZL-37 свалился на крыло и закрутился в штопоре, пятная небо черным шлейфом дыма.

Оставшееся стадо «Лосей» огрызнулось огнем оборонительных пулеметов. Но что они могли сделать против поджарых и стремительных «серых волков» с черными тевтонскими крестами на как бы обрубленных крыльях?.. Небесные хищники забирали одну жертву за другой.

Польский бомбардировщик PZL-37 «Лось» был трехместным. Летчик, как ему и полагается, находился в передней кабине. Штурман-бомбардир, сидя в застекленном носу, выводил самолет в атаку по бомбоприцелу «Герц» RH32 и вел стрельбу из переднего пулемета КМ Wz-37 калибра 7,7 миллиметра.

Стрелок-радист занимал место в открытой кабине у задней кромки крыла с небольшим плексигласовым козырьком. Во время воздушного боя он должен был обороняться из двух пулеметов KW Wz-37, расположенных на верхней и нижней турели. Пулеметы еще только доводились польскими оружейниками и имели дисковые магазины. Общий запас патронов на бомбардировщике составлял 1700 штук – не слишком много, чтобы поразить скоростную и маневренную цель, каковой являлся современный немецкий истребитель. Однако это было в идеале.

Дело в том, что пулемет КМ Wz-37 польские конструкторы-оружейники так и не смогли довести до приемлемого уровня и добиться его надежной работы. Так что пришлось вооружить польские бомбардировщики устаревшими английскими пулеметами «Виккерс-F». А эти трещотки более подходили для неторопливых бипланов Первой мировой войны, нежели для современных скоростных самолетов.

– Ja, das ist gut. Das Ziel treffen![24]24
  Хорошо! Цель поражена! (нем.)


[Закрыть] Карл, теперь твоя очередь. Zum Angriff! Я прикрою тебя.

– Verstein![25]25
  Понял! (нем.)


[Закрыть]

Истребитель ведомого – фельдфебеля Карла Штольца – вырвался вперед. Молодой летчик во что бы то ни стало стремился открыть личный счет воздушным победам. Снова огненные трассы распороли небо. Четыре огненные нити от самолета Штольца сошлись в одной точке – в основании левого крыла польского бомбардировщика. Плоскость вместе с двигателем кувыркнулась в сторону. Рядом с падающим самолетом раскрылись три белых купола парашютов.

Это был уже пятый сбитый «Лось» из девяти за последние четыре минуты.

Оставшаяся четверка «Лосей» стала хаотично маневрировать – нервы у пилотов и остальных членов экипажей не выдержали. До того момента они все же пытались вести свои двухмоторные машины более-менее компактной группой и отстреливаться из турельных пулеметов. Теперь же они хотели одного – спасти свои жизни. Героизм все же имел свой логичный предел.

Так считал Герман Вольф – и был прав. Любая война – это прежде всего война нервов. Отвага, смелость и дерзость, конечно же, хороши, но здравый смысл и логика являются главенствующими на поле боя. Люфтваффе и Вермахт потому и побеждали, что использовали логику и разумный, а не неоправданный, риск. А для немецких летчиков-истребителей давным-давно девизом стали слова их великого предшественника барона Манфреда фон Рихтгофена: «Я ввязываюсь в бой только тогда, когда абсолютно уверен в победе». И обер-лейтенант Вольф абсолютно разделял эту точку зрения, воюя на самом лучшем истребителе в мире. Какой смысл бессмысленно рисковать подготовленным пилотом и современным самолетом?..

Раскрылись створки вместительных бомболюков. Отсек каждого бомбардировщика с бело-красными эмблемами вмещал более двух с половиной тонн бомб. Стандартная загрузка состояла из двух десятков пятидесятикилограммовых или стокилограммовых бомб. Можно было подвесить одновременно пару тяжелых бомб по триста килограммов и несколько десятков более мелких.

И теперь весь этот груз вываливался буквально в чистое поле, вместо того чтобы свалиться на голову солдатам Вермахта, как это уже не раз было. Но большинство бомбардировщиков все же перехватывались истребителями Люфтваффе. Все же результат боевого применения основной ударной силы ВВС Польши оставлял желать лучшего.

* * *

Ко дню вторжения немцев на аэродромах «Летництва Войскова» имелось лишь девяносто боеготовых «сохатых». Много машин начавшаяся война застала почти собранными на стапелях заводов в Варшаве и Мелеце, но в воздух подняться они не успели.

По предвоенным тактическим планам польского командования все соединения новейших бомбардировщиков подчинялись напрямую высшему командованию Войска Польского, в отличие от обычных авиаполков.

Первой строевой частью ВВС, переучившейся на бомбардировщике «Лось-Б», стало осенью 1938 года Десятое авиакрыло Первого полка в Варшаве. Авиационное подразделение делилось на 211-ю и 212-ю эскадрильи, в каждой из которых имелось по девять боеспособных машин. Бомбардировщики первых выпусков «Лось-А» и «Лось-А бис» направили в 213-ю эскадрилью, ставшую учебной частью. Самолеты получили двойное управление, а летчик-инструктор занимал место штурмана в носовой части. В мае 1939 года к тренировкам на самолетах приступили экипажи Пятнадцатого авиакрыла, состоящего из 216-й и 217-й эскадрилий. Эта часть также базировалась в Варшаве, получая машины прямо с завода.

В конце августа самолеты Десятого авиакрыла покинули Варшаву и перелетели на основной аэродром Улец под Деблином. Именно здесь они подверглись на земле атаке штурмовиков Люфтваффе. Но все «Лоси» остались целы, и лишь один бомбардировщик получил повреждения. Этот самолет прилетел в Улец 1 сентября и поломал на посадке шасси, попав в воронку от бомбы.

Первые два дня войны «Лоси» к боевым вылетам не привлекались, находясь в резерве главнокомандования. Наконец 3 сентября экипажи получили задание атаковать Кенигсберг. Однако позже этот приказ был отменен, и уже заправленным самолетам с подвешенными бомбами дали отбой.

Лишь на следующий день экипажи дождались встречи с немецкими войсками, получив приказ атаковать части Вермахта, двигавшиеся к Лодзи. После разведки ранним утром двадцать семь PZL-37 «Лось» два раза отбомбились по колоннам Вермахта. Пять самолетов Пятнадцатого авиакрыла повторили вылет днем, атакуя вместе с пятеркой PZL-37В Десятого крыла цели на западе страны. Немецкие войска понесли значительный урон в живой силе, но и поляки потеряли семь машин в воздушных боях. Еще два «Лося» сгорели на аэродроме Кучины – возвращаясь с задания, они подверглись нападению истребителей Люфтваффе.

Из-за больших потерь и необходимости ремонта уцелевших машин 5 сентября лишь шесть PZL-37 «Лось» Пятнадцатого авиакрыла смогли отправиться на бомбардировку частей Вермахта под городом Радомско. Шестерка «Лосей» Пятнадцатого авиакрыла поднялась в воздух и 6 сентября, но три бомбардировщика были сбили «Мессершмиттами». К тому времени за бомбардировщиками числилось полсотни самолето-вылетов, причем шестнадцать «Лосей» было уничтожено на земле и в воздухе. Растущие потери вынудили 10 сентября срочно направить в передовые части учебные самолеты 213-й эскадрильи. На аэродроме в Малашевиче вооружали и переоборудовали безоружные «Лоси» с двойным управлением, но успели подготовить лишь три самолета.

Стремительное наступление Вермахта парализовало польскую армию, и командование порой не знало, какие цели атаковать в первую очередь. Среди хаоса отступления экипажи «Летництва Войскова» тем не менее продолжали героическую, но уже неэффективную борьбу, хотя исход сражения сомнений не вызывал. Порой лишь несколько машин могло одновременно подняться в воздух – не хватало ни топлива, ни запчастей, ни боеприпасов. 12 сентября «Лоси» совершили семнадцать самолето-вылетов, а 14 сентября на задание ушли три бомбардировщика. 16 сентября звено из четырех РZL-37В атаковало немецкие войска под Хрубешувом, а три «сохатых» отбомбились у Влодавы. Оказалось, что это последние боевые вылеты «Лосей» Войска Польского.

Участие бомбардировщиков в скоротечной Польской кампании было не особенно эффективным. Это неудивительно – боевые самолеты в тридцатых годах устаревали очень быстро. Не хватало скорости «Лосю», совсем недавно считавшемуся сверхбыстрым самолетом. Да и защитное вооружение из весьма слабых пулеметов винтовочного калибра не спасало от атак «Мессершмиттов». Можно только восторгаться героизмом польских летчиков, вылетавших без эскорта истребителей в самое пекло боя. Всего за две недели «Лоси» успели выполнить сотню боевых вылетов, сбросив при этом сто пятьдесят тонн бомб. На счету воздушных стрелков имелось даже шесть сбитых Bf-109. Но потери поляков были очень значительными: двадцать четыре бомбардировщика PZL-37 «Лось» не вернулись на свои аэродромы после боев с асами Геринга, а две машины сгорели на земле после штурмовки аэродромов.

* * *

Четверка «Мессершмиттов» Bf-109E резким разворотом ушла на запад со снижением, сливаясь с фоном поверхности своими серо-зелеными пятнами камуфляжа.

Когда истребители зарулили на стоянку, к машине Германа Вольф подбежал его ведомый. Фельдфебель Карл Штольц просто сиял от счастья.

– Герр обер-лейтенант! Спасибо вам, что позволили мне сбить самолет. Это моя первая победа!

Герман Вольф неторопливо расстегнул привязные и парашютные ремни, спрыгнул на плоскость, а потом и на землю. Он похлопал ведомого по плечу:

– Поздравляю, Карл! С тебя – ящик «Шабли» сегодня вечером в офицерском клубе.

Под навесом из маскировочной сети собрались остальные пилоты звена. Они приветствовали Карла Штольца и его командира с победой, впрочем, вполне ожидаемой.